Текст книги "Помоги мне вернуться (СИ)"

Автор книги: lina.ribackova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– При чем тут дежурство, Джон?! – дрогнувшим голосом выкрикнула миссис Хадсон. – Это его дом! И, в конце концов…

Она не договорила и снова заплакала, обиженно и горько. Джон прекрасно понял то, что она не смогла произнести. «В конце концов, здесь есть ещё я».

Ах, Шерлок, Шерлок…

Джон обнял её дрожащие плечи, пытаясь утешить.

– Успокойтесь, пожалуйста. И накормите меня чем-нибудь. В этом чертовом доме даже чай в горло не лезет. Не удивительно, что Шерлок такой худой.

– Он сильно похудел? – подняла женщина заплаканное лицо.

– Да. Очень. Страшно.

Миссис Хадсон заторопилась, приглашая Джона к себе.

– Вам ведь на дежурство, – беспокойно повторяла она, суетясь на кухне. – Вы успеете пообедать?

– Успею, – улыбнулся Джон. – И даже рассказать вам обо всём, что сегодня узнал.

***

Дежурство было на редкость спокойным.

«Боги решили дать мне передышку», – думал Джон, устало закрыв глаза и пытаясь немного вздремнуть прямо в кресле.

Шерлок звонил несколько раз, и теплые волны проходили по телу Джона, неся покой и одновременно жаркое нетерпение – завтра Шерлок уже будет дома.

«Я сам поеду за ним, сразу же после дежурства, а то жди его еще полдня…»

Он задремал, и ему приснился прекрасный сон. Он шел по цветущему лугу, и вокруг разливался одурманивающий аромат трав и цветов.

Спал Джон недолго, но почувствовал себя отдохнувшим и бодрым.

***

Никогда ещё ночное дежурство не казалось Джону таким бесконечным. Он спешил домой принять душ и взбодриться кофе.

Его ждала встреча с Шерлоком.

========== Часть 8 ==========

Джон осторожно открыл входную дверь, стараясь не шуметь и не разбудить миссис Хадсон. Было ещё очень рано, и она, по-видимому, спала.

«Наверняка, только недавно легла…» – уверенно думал он.

Он не выдержал, отпросился с дежурства на два часа раньше. Не мог выносить изматывающего ожидания, не мог больше видеть ползущих по циферблату стрелок.

Никогда ещё Джон так быстро не принимал душ. Ему казалось, что даже струи воды тянутся, как густое желе. О том, чтобы варить кофе, и уж тем более, его пить, не было даже речи.

Да ещё эта долгая дорога в загородное великолепие Майкрофта Холмса, где ждет его Шерлок, которого сегодня он непременно обнимет сам.

Звонок застал Джона на лестнице.

«Уже звонит! Не выдержал!» – радостно вспыхнул он.

Но он ошибся.

– Майкрофт? Почему вы звоните так рано?

А страх уже цепко впился в ключицы, в горло, в грудную клетку, сковав их арктическим холодом – что-то случилось.

– Вы уже дома, Джон?

– Я уже выхожу из дома. И еду к вам.

– Джон… – старший Холмс замолчал, и впервые в жизни Джону захотелось его убить – прижать намертво ладонь к его холеному лицу, чтобы он не мог ни говорит, ни дышать.

– Джон, – повторил Майкрофт.

– Я слушаю.

– Он… Вам не надо спешить. Он уехал.

***

Джон сидел за кухонным столом, тупо уставившись в одну точку.

Это было выше его понимания.

Все годы, проведенные рядом с Шерлоком, и годы ожидания оказались напрасными и пустыми. Шерлок так и не научился ему доверять.

Всё, что он ему рассказал, в чем признался, о чем так искренне сожалел, было правильно. По-другому Шерлок поступить просто не мог. Не имел права. А то, в чем он каялся дрожащим от волнения голосом, вчера казалось Джону мелким и незначительным.

Ну было и было. Зачем ворошить?

Теперь Джон понял, что Шерлок сделал то же самое во второй раз. Безжалостно. Жестоко.

«Всё ложь. Всё притворство».

Отчаяние было нестерпимым. Хотелось всё крушить вокруг себя, хотелось выплеснуть боль и обиду.

«Предатель», – эта мысль возникла впервые и сразу же стала для Джона истиной.

Он не знал, сколько времени так сидел – час или два, или целую вечность.

Стук в дверь заставил его сильно вздрогнуть.

Майкрофт был очень взволнован, но из последних сил старался держаться. Он спокойно проследовал в гостиную, невозмутимо глядя прямо перед собой, и лишь белые, пересохшие губы выдавали его состояние.

– Не пытайтесь его разыскать. Даже я не знаю, где он.

Джон вдруг совершенно успокоился. Это не было апатией или искусственным безразличием. Это было именно успокоение, пришедшее к нему так неожиданно.

– С чего вы взяли, что я буду его искать? Я потратил на него слишком много времени и сил. Теперь я буду жить. Работать, встречаться с женщинами. И любить. Женюсь в конце концов. Буду приглашать домой гостей. Буду встречаться с друзьями, которые у меня обязательно вскоре появятся. Хватит с меня Холмсов!

Майкрофт смотрел на него потрясённо, и Джон вдруг подумал, что сейчас этот выдержанный, несгибаемый человек заплачет, и будет плакать очень-очень долго.

Удар настиг и его.

Но Джону не было его жаль. Джон не хотел больше жалеть никого, даже себя.

– Да-да, конечно, – нерешительно произнес брат его бывшего друга. – Но…

– Никаких «но», Майкрофт! Довольно. Уходите и больше никогда не напоминайте мне о себе. И о нем.

========== Часть 9 ==========

Ждать живого Шерлока оказалось труднее. На это у Джона сил уже не нашлось, и он твердо решил не ждать.

Но из всего того, что он с такой уверенностью пообещал Майкрофту Холмсу, получалось только одно – жить. Да и то с трудом. Было очень плохо. Так плохо, что Джон даже перестал это чувствовать.

Оказывается, ждать не так уж и тяжело, пусть ты и не признаёшься в этом себе самому. Самое безумное и самое необъяснимое ожидание так или иначе естественно и нормально. А вот делать вид, что не ждешь,, но при этом каждую минуту напряженно вслушиваться в надежде уловить знакомый звук, всматриваться, силясь увидеть знакомые очертания – это та ещё пытка. Этому поневоле подчинена вся твоя жизнь.

Свое второе ожидание Джон запрятал надежно – в самую глубину. Оно существовало в недрах его души само по себе, разрасталось там, меняло свой облик, меняло характер, становясь то безудержно-агрессивным, то сдавшимся и покорным.

Но Джон об этом старался не думать.

Он просто жил. И ничего не происходило.

Работа, дом, день, ночь.

Прошло два месяца.

***

Он жестко сказал миссис Хадсон, что слышать о Шерлоке не желает. Она ничего не ответила. И даже не заплакала, как видно, тоже посчитав предательством столь необъяснимый отъезд.

Но теперь они были вдвоем. Джон не понимал, как он мог так опрометчиво избегать её общества раньше.Вместе они проводили свои вечера, иногда ведя долгие беседы (миссис Хадсон рассказывала о себе, и Джон с изумлением осознавал, что почти ничего не знает о ней), иногда лениво перебрасываясь редкими фразами. Джон сидел в её кухне, или в её гостиной, и душа его только здесь хотя бы чуть-чуть оживала.

Всё остальное время он не чувствовал ничего, даже обиды. Не видел снов, не скучал, не вспоминал. Он словно вмерз в свое одиночество. Бейкер-стрит была тем маленьким островком, где хотя бы было тепло.

Шерлок.

Кто такой Шерлок?

Не знаю…

***

Майкрофт Холмс на Бейкер-стрит не появился ни разу, но каким-то образом Джон всегда ощущал его незримое присутствие, и, как бы он ни старался закрываться от очевидного, это было для него очень важно.

Тонкая нить так и не оборвалась.

Работа поглощала все его время. Эпидемия гриппа довольно тяжелой формы пришлась как нельзя кстати. Джон понимал, что не имеет на такие мысли морального права, но почувствовал немалое облегчение от возможности просто работать на износ и ни о чем не думать.

Но вскоре он сам заболел, и болел неожиданно долго, сразу же погрузившись в апатию.

Миссис Хадсон ухаживала за ним неустанно, не обременяя при этом своим постоянным присутствием, за что Джон был ей от души благодарен. Он много спал и почти ничего не ел.

Болезнь тяготила вынужденным бездельем, и, стоило разуму слегка затуманиться высокой температурой и ослабить контроль, нахлынули воспоминания. Они набросились на Джона, словно только и ждали, когда он окажется беззащитен. Но как бы ни рвали они его сердце, Джон вынужден был признаться себе, что воспоминания эти упоительны…

***

Часто звонили коллеги, и Джон с удивлением обнаружил, что не безразличен им, что он часть чего-то большого, где у него, оказывается, есть свое законное, прочное место.

Один раз наведалась Сара – принесла пакет фруктов и запах свежести, и неожиданно это доставило Джону удовольствие. Короткий роман был им давно забыт, но сейчас он смотрел на девушку и видел ту Сару, чей облик поначалу так его взволновал.

Они долго болтали, смеялись, и Джону было хорошо и легко.

Сара поцеловала его на прощание и посмотрела долгим взглядом.

– Выздоравливай, Джон. Я тебя жду.

И Джон услышал всё, что она хотела ему сказать.

Весь вечер он думал о ней, о её запахе и глазах, понимая, как безмерно устал от собственного одиночества. Захотелось простоты. Захотелось любви, живой и обыкновенной. И секса, которого у него не было уже так непростительно долго.

Ночью он проснулся от сотрясающего тело оргазма, и сразу же подумал о Шерлоке.

========== Часть 10 ==========

Сара стонала и всхлипывала, крепко обхватывая его ногами и впиваясь пальцами в плечи, но Джон ничего не чувствовал, кроме механического погружения в жаркую влагу. Ему нестерпимо хотелось кончить и прекратить, наконец, это изнуряющее совокупление, он безумно устал от собственных мощных толчков, его мышцы пылал, и ломило все тело, но оргазм не наступал.

Дыхание Сары стало прерывистым, и она, протяжно вскрикнув, плотно сжала мускулами его болезненно твердый член.

Джон двигался все быстрее, проникая жестко и глубоко, теряя контроль и невольно причиняя ей боль.

– Джон, я… больше не могу… – тихо выдохнула Сара, и он выскользнул из неё, дрожа от возбуждения.

– Прости.

В паху разливался жар, сердце стучало неровно и глухо, частым пульсом отдаваясь в висках. Вытерпеть эту муку было невозможно, и, обхватив ладонью переполненный кровью член, он начал яростно мастурбировать, пытаясь помочь себе избавиться от мучительного напряжения и сгорая от стыда.

И когда наконец струя спермы вырвалась из его расширенной, воспаленной уретры, он едва удержался, чтобы не разразиться проклятиями.

***

– Джон, все в порядке. Мне было очень хорошо. Потрясающе, – уговаривала его Сара, но Джону не хотелось ни отвечать, ни даже думать. Он готов был немедленно одеться и уйти, но это было бы слишком жестоко.

Он тяготился Сарой, своим присутствием в чужом доме, своим наполненным непонятной горечью телом. Ему казалось, что он только что побывал в жесточайшей схватке, а не в объятиях милой женщины, которой, Джон это ясно видел, нравился очень сильно.

Она гладила его теплой ладошкой по лицу и шее, но её нежные прикосновения были почти неприятны и очень беспокоили Джона. Он перехватил её ладонь и прижал к губам, лишь бы прекратить эту вызывающую раздражение ласку.

– Останься сегодня у меня, – робко попросила девушка, и Джон содрогнулся от одной только мысли провести в её постели всю эту ночь.

Ему очень хотелось домой.

– Прости, я должен… Миссис Хадсон…

– Хорошо, Джон. Я не настаиваю. Делай, как знаешь.

И покорность эта раздражала не меньше.

Сейчас бы Шерлок!..

Господи, при чем здесь Шерлок?! Что происходит?!

Джон закрыл глаза и обреченно вздохнул.

Пора прекратить эти прятки с самим собою, малодушно делая вид, что ничего не происходит, что сердце не ноет от постоянной, глубоко запрятанной боли.

Он скучал по Шерлоку невыносимо. Сходил с ума от желания его увидеть, услышать голос, прикоснуться к нему.

Прикоснуться к живому Шерлоку.

«Черт бы тебя побрал, Шерлок, как же так можно?».

Прошло три месяца.

***

Больше Джон у Сары не был ни разу.

Они ходили в кино, гуляли в парке, сидели в кафе и неплохо проводили время вдвоем. Но Джон даже подумать не мог о том, чтобы ещё раз повторить тот кошмарный секс, от которого до сих пор его накрывало горячей волной стыда и отвращения к себе самому.

Сара не настаивала на близости, делая вид, что все хорошо, но Джон видел, как темнеют её глаза, как подрагивают губы в ожидании поцелуев.

Но Джон совсем её не хотел.

Он вообще ничего не хотел…

***

Дни бежали ровной чередой. Всё было понятно и просто. Они коротали с миссис Хадсон долгие вечера, смотрели телевизор, обсуждали сюжеты особенно понравившихся кинофильмов и передач. Миссис Хадсон научила Джона раскладывать большой пасьянс, и неожиданно для себя он этим увлекся.

Да, все было очень просто.

Вестей от Шерлока по-прежнему не было, и однажды Джон вдруг подумал, что никогда больше его не увидит. Эта мысль обожгла его так, что перехватило дыхание. Она была очевидна и очень проста, но именно своей очевидностью и простотой казалась поистине невозможной.

Но потом, когда прошло потрясение, Джон начал осознавать всю её реальность и неотвратимость. Шерлок уехал, чтобы никогда больше не вернуться.

«Да я уже и не жду».

А вот это было ложью.

Ждал.

Прошло четыре месяца.

========== Часть 11 ==========

Они сидели на скамейке уже достаточно долго.

Такого замечательного осеннего дня Джон не мог припомнить давно. Поздней осенью погода редко баловала подобным волшебством. Пожелтевшая листва и яркое солнце слились в искрящийся золотой поток, и в нем хотелось купаться и нежиться бесконечно.

Он прикрыл глаза и закинул за голову руки.

– Хорошо…

Сейчас ему действительно было хорошо – на удивление спокойно и тихо. Душа не рвалась, как испуганная птица, сердце было наполнено радостью и теплом.

Сара нежно провела ладонью по его щеке и вдруг тесно прижалась, обдав его запахом роз и жаркого тела: – Я хочу тебя.

Джон резко выпрямился, и глаза его наполнились мукой.

«Не надо! Не надо! Не надо!»

– Сара…

– Нет, не говори ничего, – прошептала она с отчаянием и, обхватив ладонями его лицо, покрывая его торопливыми поцелуями, продолжала шептать горячо и страстно: – Я обезумела, Джон! Я одержима! Перестала спать, перестала жить… Я думаю только о тебе и вспоминаю, как мне было потрясающе хорошо, как ты проник в меня, заполнил собой… Я все время чувствую это! Чувствую тебя там, внутри… Твои движения, от которых я готова была умереть. И то, как потом ты…

Джон тихо застонал, понимая, что она имеет в виду.

– Нет, Джон, нет! Это не стыдно, это… завораживающе! Никогда ещё я не испытывала такой страсти к мужчине. Я постоянно возбуждена, переполнена… Прошу тебя, прошу…

Джона лихорадило от её бурного и откровенного признания. Он обнял её, и она затрепетала в его сильных руках.

Но Джон ничего не мог изменить – ему не хотелось неистово сжать её тело, чтобы почувствовать каждый его изгиб, не хотелось до головокружения вдыхать её запах, упиваясь им и впитывая в себя, чтобы потом вспоминать и сгорать от желания всё повторить. Он чувствовал только жалость и горечь.

И ещё он испытывал страх. Страх, что не выберется из этого никогда, что навсегда погрязнет в её желании, в её страсти.

Невыносимо хотелось бежать, спрятаться, все забыть.

Но Джон не убегал никогда. Никто и никогда не выстрелит ему в спину – только в грудь, только в сердце. Разве что, предательски, из-за угла…

Ему было жаль Сару и её ненужную ему красоту, её готовность отдать себя без остатка тому, кто совсем не нуждается в таком драгоценном подарке. Джон не любил её и даже не желал.

Но разбитый сам, он не имел права разбивать чью-то мечту, и потому обнимал Сару все крепче, нежно поглаживая её дрожащие плечи.

Губы его были холодны и безучастны.

В них не было стона, не было жажды.

– Джон… Ах, Джон… – Сара чувствовала вынужденность его объятий. Слёзы покатились по её щекам крупными каплями. – Ты кого-то… любишь?

И Джон сразу увидел выпирающие позвонки и до боли знакомый завиток на невозможно худой шее… И пораженно ответил:

– Кажется, да.

***

Он проводил Сару домой и поднялся к ней, понимая, что тонет.

Он даже не представлял, как сможет к ней прикоснуться.

Но делать ему ничего не пришлось – Сара сама раздела его с неузнаваемым, перекошенным от страсти лицом. Дрожала, стонала, покрывая жалящими поцелуями, терлась о его грудь отвердевшими сосками, а потом резко опрокинула на спину.

Она бесновалась на нем, словно обезумевшая наездница, заламывая руки, бешено двигая бедрами, и кричала от наслаждения.

И горько плакала потом, забившись в угол кровати, опустошенная и несчастная, ослабленная оргазмом и болью, нелюбимая самым желанным в мире мужчиной, который на этот раз так и не кончил…

– Не приходи больше, Джон. Не надо. Даже если я буду умолять тебя на коленях.

***

Джон вернулся домой больной и сразу же позвонил Майкрофту.

– Джон! Это вы! – Джон мог поклясться, что услышал в голосе Майкрофта дрожь и слезы. – Вы все-таки позвонили.

– Здравствуйте, Майкрофт.

– Как вы, Джон?

– Все… нормально. Скажете мне что-нибудь?

– Он звонит почти каждый день и спрашивает только о вас.

По позвоночнику Джона пронеслась огненная струя. Он это ясно почувствовал. Одно только слово он окунуло его в водоворот таких безумных эмоций, что Джон задохнулся, оглушенный бешеным стуком сердца.

– Где он?

– Я не знаю… Поверьте мне, Джон.

– Я вам верю.

– Я пообещал ему, что не буду отслеживать его передвижения. Не понимаю, что с ним происходит… Безумие! Он на пределе Джон. Я не помню, чтобы Шерлок так страшно по кому-нибудь тосковал.

Джон без сил опустился на пол. Кровь молотила в висках, глаза наполнялись слезами.

«Мы оба сейчас заплачем…» – мелькнула отдаленная мысль.

– Почему он не возвращается?

– Что-то его удерживает на расстоянии от вас, а что… Ничего не понимаю, Джон. Я в отчаянии! Мы никогда не были особо близки, но всегда знали друг о друге главное. Сейчас я растерян. Он, по-моему, одержим какой-то дикой мистической идеей, и это каким-то образом связано с вами.

– Шерлок всегда был реалистом, – срывающимся голосом возразил Джон, – рассудочным и хладнокровным. Он далек от мистики…

Почему так страшно колотится сердце?!

– Джон, не забывайте, Шерлок шагнул в неизвестность. Этот прыжок…

– В неизвестность? Майкрофт, о чем вы? Не хотите же вы сказать, что все не было продумано вами до мелочей? Никогда не поверю.

– Пятьдесят на пятьдесят, Джон. У нас не было времени на детали. Он действительно мог разбиться и хорошо это знал…

Джону показалось, что он сейчас умрет, такая пронзила боль.

Спутанные волосы, полные страха глаза, тонкие рук…

Нет! Нет!

– Черт бы вас побрал, Майкрофт Холмс. Как вы могли это допустить? – холодно спросил он. И закричал, сжимая кулаки в бессильной ярости. – Как?!

– У него не было выбора, Джон. У нас его не было…

========== Часть 12 ==========

Джон прокручивал в памяти мучительно-бесконечный сюжет, и ему казалось, что этому не будет конца. Всё приобрело новые краски, новые детали, от которых хотелось кричать, хотелось спрятаться, чтобы они не терзали душу так беспощадно.

Он переживал всё заново: вид одинокой темной фигуры, такой знакомой и незнакомой одновременно, ветер, рвущий полы пальто, их последний с Шерлоком разговор и короткое: «Прощай…»

Получается, Шерлок и в самом деле прощался, получается, он и в самом деле не знал, чем все это может закончиться…

Джону было так больно, словно Шерлок прыгнул с крыши во второй раз. Он не понимал, почему все это время даже не пытался ему звонить. Он же видел, как изменился Шерлок, как он был растерян и сломлен, как рвался к нему, как хотел вернуться домой.

Это просто немыслимо! Глупо! Глупо! Глупо!

Обиделся?!

Господи!

Джон метался из угла в угол, закрывая ладонями уши, будто это могло помочь не слышать голос, стонущий в его голове…

Всё это долгое время, с той самой минуты, когда Шерлок разбился, он только и делал, что ждал… Хоронил и ждал, прощался с ним на его же могиле – и ждал!

Ждал, ждал, ждал!

Бессонными ночами стоя возле темного холодного окна, бредя по жизни в полном одиночестве, не имея планов даже на ближайший день и не желая их иметь, безо всякой надежды, вопреки разуму, на грани отчаяния – ждал.

А дождавшись, выпустил из рук. Ведь Шерлок был в его руках, рядом, близко. Растерянный, жалкий, родной.

Живой…

Глупо! Немыслимо!

***

– Майкрофт.

– Да, Джон?

– Скажите ему, что я жду. Прошу вас! Я очень жду его!

– Я скажу, Джон, скажу. Непременно.

***

Теперь они с миссис Хадсон говорили о Шерлоке постоянно. Только о нем и говорили. Как будто прорвало плотину вынужденного молчания, и поток слов, полных любви и надежды, не мог иссякнуть. Джон с нетерпением ждал вечера, чтобы в теплой, уютной кухне миссис Хадсон окунуться в этот поток. Это было теперь самым важным в его жизни, самым долгожданным событием дня.

Они делились воспоминаниями, и Джон поражался, как много он не видел и не замечал из того, что видела и замечала эта мудрая женщина. Их с Шерлоком жизнь была у неё как на ладони, и Джон с удивлением узнавал очень много не только о ней, но и о себе самом.

Ему нравилось видеть себя таким, каким его видела миссис Хадсон: верным и надежным, преданным и любящим.

– Любящим?

– Конечно, Джон. Какой бы смысл вы ни вкладывали в это слово. Вы так сильно его любили!

***

Джон носил в себе это открытие бережно и осторожно.

Как оказалось, любить Шерлока было привычно. Любовь была настолько велика, настолько всецело его заполняла, что он её даже не замечал, как не замечают воздух и свет.

Они просто есть. Обычное дело.

Обычное…

Любовь жила в нем всё это время, а он жил в ней.

Потрясающая простота.

***

Теперь Джон ждал, сгорая от нетерпения. Ему все время хотелось куда-то бежать, волнение сушило рот, сердце сжималось от предчувствия то ли радости, то ли потери, Джон так и не мог разобраться. В той лихорадке, которою он был постоянно охвачен, в чем-либо разобраться было почти невозможно.

Бежать, бежать, бежать – это стало привычным его состоянием. Душа рвалась в неизвестность, рвалась упрямо и неустанно.

Он много гулял, передвигаясь по улицам торопливым шагом. Постоянное движение было необходимо, словно остановившись, он прервет некий жизненно-важный процесс, и всё обязательно рухнет.

***

– Здравствуйте, Джон. Он звонил.

Сердце заколотилось в горле, не давая сказать даже слово.

– Джон?.. Я ему все сказал.

***

На следующий день он признался Саре, что любит Шерлока. И будет любить всю жизнь.

Он не понимал, зачем это сделал, но трусливо исчезнуть из её жизни он не считал возможным. Он не просил прощения, не каялся, не стыдился откровенности своего признания и её явного потрясения.

Джон знал, что причиняет Саре сильную боль, но посмотреть ей в глаза и поставить точку было необходимо.

========== Часть 13 ==========

Весь день Джон ужасно нервничал. Его колотила мелкая дрожь, сердце падало и замирало, а он не видел ни одной причины для такого необъяснимого волнения.

Сара?

Да, она всё это время была рядом, будто сама жизнь решила проверить кого-то из них на прочность. Скорее всего, их обоих. Но оба выдержали это испытание с честью: Сара была улыбчива и мила, Джон вежливо невозмутим.

Лишь на пару минут они остались вдвоем, и Сара обняла его крепко, прижалась с дрожащим вздохом.

– Джон, ты уверен?

– Да. Я люблю его. И жду.

– Как жаль…

Её волосы струились по спине золотистым шелком, вновь источая аромат мускусных роз, но пальцы Джона не жаждали в них погрузиться. Так, как в те, спутанные, всклокоченные кудри, от одного воспоминания о которых у Джона дрожали колени, и жалость захлестывала и душила. Обнять, прижать к себе, гладить худую спину, провести нежно ладонью по выпирающему позвоночнику… С ума можно сойти от жалости и любви!

***

Всё валилось из рук, путались термины и названия, забывались имена – кошмарный день, длинный, словно тысячелетие.

Как же хочется поскорее вернуться домой! Постоять под горячими струями, докрасна растереть полотенцем усталое тело, не спеша поужинать, поглядывая в сумеречное окно.

И думать, думать, вспоминать…

По дороге домой Джон заскочил в магазин, купил кое-что перекусить, купил хорошего вина – хотелось расслабиться, отпустить нервозность и беспокойство.

Он отдышался только у дверей их квартиры. Дома…

Заплаканные и испуганные глаза миссис Хадсон его оглушили и ослепили. На мгновенье он почувствовал себя абсолютно пустым.

– Джон…

– Где он?

– Спит… Уже очень давно.

Джон рванулся наверх, и ему казалось, что ноги его с каждой секундой всё глубже врастали в пол – так невыносимо тяжело давался каждый сделанный шаг. Бесконечное количество ступеней! Гостиная так далеко, что дойти до неё нет никакой возможности! И время растянуто бесконечно – он поднимается по лестнице уже целую жизнь.

Комната освещена очень слабо – лишь отблеском угольков в камине и неярким кругом настольной лампой под коричневым абажуром, но лежащий на диване Шерлок вырисовывался так отчетливо и так ярко, словно обладал собственным внутренним светом.

Он спал очень крепко. Лицо расслаблено и безмятежно. И так потрясающе молодо! Непривычный загар был заметен даже в полумраке гостиной.

Он лежал на спине, сложив на груди руки так, будто прикрывал ими сердце, прятал его, а может быть, защищал, и сердце это безумно хотелось поцеловать.

Джон будет помнить этот момент всю свою жизнь. Всю, наполненную любовью и страстью Шерлока жизнь… Полумрак, идущее от камина тепло, неслышное дыхание, спокойное лицо – всё это навсегда останется в его памяти.

А сейчас он смотрел на Шерлока и впервые чувствовал себя по-настоящему живым.

Позади раздались негромкие шаги, и Джон, обернувшись, по-детски прижал палец к губам, боясь, что вошедшая миссис Хадсон разбудит Шерлока. Этот непосредственный, давно уже позабытый жест вдруг принёс его душе такое сильное облегчение, что Джон удивленно подумал, как мог он носить в себе эту неимоверную тяжесть всё это бесконечно долгое время.

Он тихо отошел от дивана и, обняв миссис Хадсон за плечи, снова увлек её вниз, где в темной прихожей одиноко стоял на полу брошенный им пакет с дорогим вином…

*

– Он открыл дверь своим ключом, Джон, – тихо рассказывала миссис Хадсон, вытирая платком вновь набежавшие слёзы. – Я едва не умерла, увидев его, но он сразу же меня обнял… Джон, я до сих пор не могу поверить.

– Почему вы не позвонили мне?

– Он сказал, что очень устал, что засыпает на ходу, и что ни к чему срывать вас с работы.

– Безумец!

– Джон, я счастлива. Больше не отпускайте его никуда.

– Не отпущу…

Они шептались как два заговорщика в кухне у миссис Хадсон, пили чай и чутко прислушивались к каждому звуку в квартире.

– Я пойду. Посижу рядом с ним…

Шерлок спал, всё так же прикрывая свое беспокойное сердце руками, а Джон долго смотрел на него и не мог насмотреться.

«Ни о чем его не спрошу, – думал он. – Захочет, расскажет сам, а не захочет… Это совершенно не важно. Главное – он вернулся».

Он не заметил, как задремал. Усталость и потрясение не прошли для него даром – силы его покинули. Он не знал, как долго продлился сон, но очнулся так резко, словно содрогнулась Земля, словно тысячи голосов обрушились на него оглушительным воплем.

Распахнув глаза, он встретился взглядом с глазами смотрящего на него Шерлока.

– Привет, Джон. Напоишь меня чаем?..

*

Джон не мог поверить своим глазам – освещенные ярким светом кухонной лампы, волосы Шерлока серебрились тонкими нитями седины.

– Шерлок…

Шерлок перехватил его взгляд и слегка улыбнулся.

– Ерунда.

Они не обнялись, они слились телами – тесно и жадно…

«Мы обжимаемся, – мелькнула неуместная, совершенно дурацкая мысль, но так и продолжала опьянять Джона своей очевидностью. – Мы обжимаемся… Обжимаемся… Обжимаемся…»

Невозможно было оторваться друг от друга даже на миг.

Джону невыносимо хотелось положить Шерлока на пол, лечь на него сверху, вдавиться в него, влиться, врасти, раздвинуть ему ноги, почувствовать его дрожь, его запах и вкус, услышать грохот его уже неприкрытого ладонями сердца, сжимать его, впиваться в него, любить его…

Желание это было так естественно, что Джон не считал его ни странным, ни тем более греховным. Он уже готов был сделать этот безрассудный шаг навстречу, но Шерлок поцеловал его сам…

***

Джон никак не мог остановиться – его тело изнывало от желания. Желание это так долго жило в нем – тайное, глубоко запрятанное и непонятое. Теперь оно разом разметало все границы, вырвалось и стало свободным, отчаянным и лишенным каких-либо ограничений. Он как будто лишился разума – делал с Шерлоком такие немыслимые, такие непристойные вещи, о которых всего лишь день назад не осмелился бы даже подумать.

Шерлок лежал на кровати, вздрагивая и тяжело дыша, утомленный ласками, блестящий от пота, а Джон по-прежнему изнемогал от страстного желания обладать им снова и снова.

Никого ещё Джон так не целовал.

Он с неумолкаемыми стонами терзал губы Шерлока и не мог насытиться ими, и возбуждение горело в паху так болезненно сильно, что Джона скручивал страх – не выдержу, не выдержу этого! Не смогу!

Непривычно загорелое лицо Шерлока создавало резкий контраст с остальным, не тронутым загаром, телом, и Джона не покидала навязчивая иллюзия маски.

Маски страсти.

Шерлок был охвачен страстью. Он сам был этой страстью, он её излучал, и Джон не понимал, как он всё ещё жив, как он всё ещё дышит и даже целует эти сладкие, эти родные губы…

Шерлок был потрясающим любовником. Первым любовником Джона. И Джон был первым его любовником. Они были неправдоподобно близки и ничего не стыдились – голые, ненасытные, сумасшедшие.

========== Часть 14 ==========

Шерлок снова спал. Он заснул так неожиданно, что Джон не сразу это заметил. Только что он обильно изливался Джону в ладонь, приподнимая тонкое тело, выдыхая воздух хрипло и шумно, только что целовал ему шею, вызывая мощное сотрясение прикосновениями языка и губ, опаляя кожу пряным, отдающим недавно проглоченной спермой дыханием, обнимал, шептал, стонал… И вдруг затих, и только по ослабевшему захвату рук Джон догадался, что Шерлок спит.

«Он вообще за эти четыре месяца хоть немного поспал?»

Джон осторожно высвободился из объятий и поднял сброшенное на пол одеяло. Хотелось укутать, спрятать Шерлока от всего мира, беречь его и охранять. Нежность наполняла глаза слезами, и Джон не стыдился этих слёз. Они стекали по его щекам тоненькими дорожками и скапливались снова и снова, очищая сердце, растворяя горечь, от которой он так безмерно устал.

«Никуда завтра не пойду. Не отпущу его от себя ни на шаг. Пусть все катится к чёрту! Теперь он мой…»

Он аккуратно приподнял голову Шерлока и положил на своё плечо. Волна слегка отросших шелковистых волос мягко рассыпалась по его груди, и Джон сразу же вспомнил серебристые пряди… Сердце тоскливо сжалось – через что ему довелось пройти?

«Так люблю его… Так люблю! Как мог я не знать этого раньше?»

И тут же прервал самого себя.

Знал. Всегда знал. Поэтому и прикипел так сильно, поэтому и не было без него никакой жизни. Поэтому и ждал. Даже мертвого…

Близость обнаженного Шерлока, которого вчера ещё не было… Да что там говорить, сегодня ещё не было… Эта близость нисколько не удивляла, так естественно вписалась она в жизнь Джона. Сразу же. Каждый изгиб его прильнувшего, расслабленного сном тела был Джону до боли близок. Мягкий, влажный от спермы член едва ощутимо касался бедра, но даже это невинное прикосновение наполняло истомой низ живота. Джон всё еще хотел его так сильно, как будто не было этих долгих часов головокружительного, бесстыдного секса. Запахи, звуки, выделения – все откровенно, все напоказ, всё сводило с ума.