Текст книги "Берег другой жизни"
Автор книги: Лин Хэндус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Разлив последнее вино по бокалам, официант спросил, не желаем ли мы чего-то еще. Ресторан уже опустел, моя спутница устала, в ее глазах застыла просьба об окончании вечера откровений. Я попросил счет.
Мы оделись и хотели выйти на улицу, чтобы подождать заказанное такси на крыльце ресторана, но начинающаяся метель загнала нас обратно в помещение. Я не мог сесть за руль после выпитого вина, н надеялся проводить до дома спутницу и остаться у нее на ночь. Такси подъехало через пять минут, но хорошо продуманный план почему-то провалился. Будто прочитав мои мысли, Анна, выйдя из машины около дома, стала быстро прощаться и вежливо извинилась, что в поздний час не может пригласить на чашку чая. Не успел я попросить о завтрашней встрече, как она пригласила меня к себе на обед.
Неожиданно, но очень приятно.
– С удовольствием принимаю предложение, спасибо! – последовал искренний ответ.
Конечно, я имел другие планы на сегодняшний вечер, но как хорошо воспитанный человек оставил их на следующий раз. Долгий опыт общения с женщинами показал, что не нужно торопить события – все сложится само собой, если проявить немного терпения. Терпения у меня всегда было достаточно.
Новая знакомая поблагодарила еще раз за чудесно проведенный вечер, доставивший ей много приятных минут, поцеловала в щеку и ушла, красиво переставляя стройные ноги в цокающих каблуками сапогах.
Немного вина на пустой желудок и внимательный взгляд незнакомого мужчины действуют вместе оглушающе. Мне принесли расчудесный салат с зажаренными кусочками индейки, но я неожиданно поняла, что есть не хочется.
«Есть все же нужно», – сказала я себе, ковыряясь в тарелке, но стараясь делать это более или менее элегантно (интересно было бы посмотреть на себя со стороны).
Молчать во время еды, делая вид, что занята только процессом поглощения пищи, как-то неприлично, но говорить только одной становилось не только неловко, но и навязчиво. Я попробовала перевести разговор со своей персоны на жизнь и интересы нового знакомого. К тому времени, как я осилила несколько кусочков нежного, вкусного мяса и отправила в рот пару листочков салата, спутник расправился с отбивной и был готов удовлетворить мое любопытство.
Слушая внимательно рассказ о тридцатилетних отношениях с теперь уже бывшей женой и тремя взрослыми детьми, я запивала волнующую историю небольшими глотками вина. Вскоре пришло удивление: как такое могло случиться в семье, где все дышало благополучием и довольством, где люди не ведают материальных затруднений? Как можно, живя только семьей и ее интересами, получить в ответ на самопожертвование удар ниже пояса, которого ничем не заслужил?
«Такие истории бывают только в кино, – подумалось мне. – Жизнь не может быть столь несправедливой, или я совсем ее не знаю и не понимаю».
Чем дальше продолжалось повествование Доминика, тем больше возникало вопросов. Их я не осмелилась задать. Кто может разобраться, что произошло на самом деле? При расставании каждый обвиняет другую сторону и неохотно берет на себя часть вины или отрицает ее совсем. Каждая из сторон имеет право на свою правду. Правда обманувшей жены, и правда обманутого мужа. Правда того, кто берет, и правда того, кто дает.
С другой стороны, нельзя рассматривать правду как шаблон для измерения градуса жизненного благополучия. Когда в семье нет любви, нужно хотя бы быть честным и, не раня другого, помнить, что есть такие понятия, как приличия, долг по отношению друг к другу, уважение, о которых забывают или никогда не слышали, что тоже встречается нередко. При расставании каждая из сторон теряет что-то важное, что сопровождало ее на протяжении совместно прожитых лет, и заслуживает сочувствия…
Доминик рассказывал свою историю, как заученный урок: без эмоций и перепада интонаций, на одной ноте. Непонятно, то ли он повторял ее столь часто, что не слышал себя, то ли боль по утерянной семье и чувство ненависти к бывшей жене с годами не утихли.
– Необязательно подробно рассказывать, если тебе неприятно или больно, – я сопереживала рассказчику. – Все и так понятно. Действительно неблагодарно и жестоко так поступать, никто не заслуживает подобного отношения к себе.
– Сейчас у меня все в порядке, – сказал Доминик преувеличенно бодрым голосом. – События забываются, я принял правильное решение, другого быть не могло.
Судя по его виду, сказанное не очень соответствовало истине, но в голову пришли другие мысли. Когда я слышу рассказ о чьей-то судьбе, вызывающий сочувствие, мне хочется помочь – нормальное человеческое чувство. Не все люди до конца откровенны – некоторые ищут сопереживания, хотят жалости, сочувствия и подтверждения своей правоты. Зная все это, почему же я переживаю за других людей больше, чем за себя? И почему другие не переживают за меня, когда мне плохо?
Принадлежит ли Доминик к категории людей, ищущих, прежде всего сочувствия, или у него другие цели, мне неизвестные? Чего он ожидает от нашего союза, от меня конкретно? Были у него женщины до меня и почему отношения не сложились?
От этих извечных почему немного веет детством. Только ребенок, сгибаясь под тяжестью вопросов, идет к взрослым, потому что не имеет собственного опыта и надеется удовлетворить любопытство с их помощью. Взрослый же человек на свои почему или интуитивно знает ответ, или догадывается, но не хочет его слышать. Приятнее и безопаснее получить готовое решение, чтобы потом переложить ответственность за него, если оно окажется неправильным, на кого-то, а не нести ее самому.
Принять решение трудно.
Но, пожалуй, еще труднее признаться себе, что сделал неверный шаг, от которого в первую очередь пострадал сам. Не каждый настолько силен, чтобы признать свою неправоту. Отсюда и вечные почему, ответ на которые лежит на поверхности, откуда его нужно достать, набравшись смелости. Признайся себе единственный раз, что совершил ошибку, и тогда, с высоты собственной мудрости, сможешь защитить себя от повторения необдуманного шага. Но для этого нужно найти время поразмышлять, как мы понесем наказание, не уделяя себе внимания или не умея слушать себя.
Мысли приходили и уходили, поторапливая время. После активно начавшегося вечера – с массой новой информации, вкусной едой и хорошим вином – по прошествии времени наступила вполне понятная минорная пауза. Тарелки опустели, вино выпито, камин затух, людей в ресторане почти не осталось. Я неожиданно сознала, что ужин продолжался пять часов, но пролетели они, как несколько минут – быстро и незаметно. Кажется, мы оба устали от долгого сидения и интенсивного общения. После услышанного, съеденного и особенно выпитого мне хотелось только одного – остаться наедине, немного подумать о событиях прошедшего дня, уютно вытянувшись в постели.
– Пойдем? – спросила я неуверенно своего визави.
Имя его я успела опять забыть, но хорошо, что записала в блокноте – дома выучу.
Мой кавалер встрепенулся, будто ждал вопроса, подозвал официанта, оплатил счет, мы встали из-за стола. Одевшись сам и подав мне пальто, он открыл дверь в начавшуюся метель.
– Извини, не могу тебя отвезти: не совсем трезв, да и город мне не знаком, – сказал знакомый незнакомец.
Открыв заднюю дверь подъехавшего такси, он помог мне сесть и захлопнул дверцу. «Вот так джентльмен, – молнией пронеслось в голове, – даже не попрощался! Мог бы хоть до свидания сказать!» – Я почувствовала себя обиженной в лучших чувствах. Такси не трогалось, я сидела и молчала, ожидая дальнейшего развития событий. Неожиданно открылась дверь с другой стороны, и мы оказались с моим спутником на заднем сиденье, близко друг от друга.
– Я провожу тебя до дома хоть таким образом, – раздался все больше начинающий нравиться голос.
Мне было приятно его тепло, исходящее от близкого соседства, но не более. Я пребывала, честно сказать, не совсем в трезвом состоянии. По дороге мы не обменялись ни словом. Он держал мою руку в своей ладони, не отпуская, а я не отнимала ее, не придавая большого значения, впав в усталое сомнамбулическое состояние. Мы быстро преодолели недолгий путь до дома. Почувствовав недосказанность, я поспешила поблагодарить провожатого за чудесный вечер и попрощаться.
– К сожалению, не могу пригласить на чашку чая, потому что поздно и я засыпаю на ходу. Но в благодарность за сегодняшний вечер приглашаю тебя завтра на обед, если у тебя, нет других планов.
Даже в темноте было видно, как обрадовано сверкнули глаза кавалера. Чтобы закончить на сегодня затянувшееся, на мой взгляд, рандеву, я чмокнула его в щеку и ушла, не оглядываясь.
Открыв на следующее утро глаза, я вспомнила, что нужно поторопиться и многое успеть сделать, раз уж пригласила в гости вчерашнего знакомого. Быстро выпив чашку чая и критически оглядевшись вокруг, я наметила план работы. Требовалось придать жилью соответствующий вид; найти чистую скатерть; привести в порядок себя; найти подходящую к событию одежду; где-то купить хорошую рыбу и вспомнить, что к этой рыбе подают, чтобы гость оценил мои кулинарные способности.
Сегодня я могу себе позволить есть рыбу!
С таким игривым настроем все удалось само собой: подходящая к случаю одежда нашлась сразу; волосы легли так, как надо, без капризов; уборка закончилась, не успев начаться. Удача на этом не иссякла, и кулинарные проблемы решились тоже на удивление быстро. Сегодня большой базарный день. В рыбной части рынка я не только купила свежайшую рыбу, но получила бесплатный рецепт приготовления. Теперь осталось собрать вместе знания и умения и приготовить не просто что-то съедобное, а желательно вкусное. Вскоре работа на кухне закипела.
Мой новый знакомый оказался пунктуальным: ровно в двенадцать раздался звонок в дверь. Доминик вошел с огромным букетом роз. «Мужчина, кажется, знает, как понравиться женщине», – подумала я, искренне поблагодарив за цветы. Я очень люблю розы – любого цвета и размера, с запахом и без него, – и если бы могла, всегда имела их в своем доме, независимо от времени года.
Гость поприветствовал меня, поцеловав в обе щеки, слегка и ненавязчиво притянув за плечи, я ответила ему тем же.
Первый визит незнакомого мужчины в мою новую квартиру. Она совсем небольшая, но мне, как гостеприимной хозяйке, пришлось познакомить гостя с расположением комнат и удобств, что заняло немного времени. Доминик демонстрировал вежливость и опять наговорил кучу приятных комплиментов. Закончился показ квартиры на кухне, и приглашением знакомого к столу.
Рыба получилась на удивление вкусной, с хрустящей корочкой, которая прежде мне не удавалась, а белое сухое вино, выбранное по собственному разумению и вкусу, оказалось вполне приятным, чему я несказанно обрадовалась. Доминику рыба тоже понравилась, о чем он не преминул сказать. Услышав похвалу кулинарным способностям и благодарность за приглашение еще и еще, мимоходом подумалось: «Неужели он всегда повторяет благодарности по десять раз? Как-то не вяжется с его великосветскими манерами». Впрочем, может быть, это выдумки. Гораздо важнее, с ним приятно разговаривать – он неплохой собеседник, умеет слушать. А я люблю поговорить, и мне часто недостает умения выслушать другую сторону, чему было бы неплохо при случае подучиться. Не всегда, правда, получается – чаще всего вспоминается об этом поздно.
Уметь слушать можно по-разному: соглашаться с собеседником во всем, вступать в полемику, делать вид, что слушаешь, или молча внимать. Доминик из последнего разряда слушателей и внимал моему красноречию, изредка кивая головой. Впрочем, иногда я замечала, что его мысли не здесь, а далеко отсюда, но, не успев подумать, ловила вновь внимательный взгляд.
При дневном свете все видится несколько иначе, чем вечером, и я начала более пристально разглядывать гостя. У него оказались красивые темно-синие, почти фиалкового цвета, глаза, которые вчера из-за сильного прищура я не разглядела. За ночь волос на голове, к сожалению, не прибавилось, зато отчетливо стали видны седые виски. Прямой, с элегантной горбинкой нос был, пожалуй, самым большим украшением лица и отвечал моим представлениям об идеальной форме.
– Можно тоже сказать комплимент, хотя я не люблю делать их мужчинам? – после долгих колебаний получила я согласие и выдохнула: – У тебя красивая, элегантная форма носа, ее увидешь не часто.
Гордая открытой правдой, я ожидала положительной реакции на комплимент.
– Спасибо, – услышала я впервые его открытый, громкий и искренний смех, чему удивилась. – Меня никто никогда не сравнивал с лошадью, даже не знаю, как отнестись к такому сравнению!
– С какой лошадью? Я и не думала сравнивать тебя ни с какой лошадью! – немного оторопев от какого-то, сию минуту произошедшего недопонимания, но не уловив его смысла, смутилась я. – Я хотела только сказать, что в природе такие формы появляются не сами собой, а в результате селекции. То есть, нет, у определенной национальности, или нет… – все больше запутываясь, промямлила я, краснея от неловкости момента и так и не закончив начатую фразу.
– Моим носом я обязан деду, у него был похожий, это семейная селекция – воспроизведение у мужской ветви семьи одинаковой части тела, – закончил Доминик, все еще улыбаясь и показывая, что не обижен на не слишком удачное сравнение.
Его прямой и тяжелый, не вяжущийся с улыбкой на губах взгляд смутил меня, но я все же спросила, не обиделся ли он.
– Все в порядке, – услышала я, похоже, не отражающий правды ответ. – У меня нерешенные проблемы в фирме, они не дают полностью расслабиться. Извини, если это очевидно, постараюсь исправиться и больше не огорчать тебя.
Ответ прозвучал не очень убедительно, но я не стала упорствовать в выяснении истины. Если человек посчитал нужным так ответить – значит, есть причины, о которых он не скажет, да и настаивать не в моих правилах.
– Хочешь составить мне компанию в небольшом путешествии? Здесь по соседству, в ста километрах, есть интересный в историческом плане городок Мюнстер, – сказал он несколько витиевато и добавил: – Если, конечно, ты свободна.
– Город знаю только по названию, поэтому с удовольствием составлю тебе компанию, – в тон Доминику ответила я, сглаживая мгновенным согласием предыдущую неловкость.
Быстро собрав грязную посуду со стола и составив в мойку, я прошла в комнату. Одевшись теплее, я готова продолжить наше знакомство.
Доминик оказался хорошим водителем, и до Мюнстера мы доехали довольно быстро. Город был чудно красив: мощенные брусчаткой улицы; старинный, редкой красоты собор; действующий мужской монастырь; прежде не виданные мною, стилизованные под старину вывески сегодняшних ремесленников; неповторимые, самых различных форм, цветов и размеров фасады и лепнина домов; улицы без автомобилей, свободные только для пешеходов и велосипедистов – все это создавало впечатление короткого путешествия в прошлое. Проходя по улицам и любуясь великолепием старинного города, я взяла для удобства спутника под руку и заметила, что ему это приятно. День выдался холодным, но, к счастью, не было ни дождя, ни снега. Прогулка длилась долго, и мы, продрогнув на февральском ветру, решили согреться, выпить чего-нибудь горячего.
Зайдя в кафе и удачно заняв последний – как будто ожидающий только нас – свободный столик недалеко от окна, мы заказали две чашки горячего шоколада и два куска лимонного пирога. Мне было легко общаться со спутником, и он мне нравился все больше. Ненавязчивый, корректный, какой-то домашний – таким я хотела его видеть, таким и видела.
«Он же тебя откровенно соблазняет, прикидывается воспитанным джентльменом с трагической историей, а ты не хочешь видеть. Боже мой, когда ты научишься разбираться в мужчинах? – прозвучал, наконец, уснувший под аккомпанемент комплиментов Доминика голос разума. – Тебе давно не двадцать и даже не тридцать, а ты до сих пор веришь во все, что говорят мужчины. Верить или не верить, а тем более доверять можно, когда знаешь человека дольше, чем один день».
«Мне трудно себя переделать, – включилась я в диалог с собой. – Я верю в то, что хороших, добрых и честных людей на земле больше, чем плохих, злых и лживых. Но если к каждому подходить с подобной меркой – сначала узнай, потом поверь, а лучше не надо верить совсем, – то, в конце концов, потеряю веру в себя. Мне уютно с этим человеком, я хочу узнать его поближе, а тебе, брюзга, желаю спокойной ночи».
Осторожно, но твердо закрыв дверь перед носом обеспокоенного сознания, я переключилась на любителя лимонного пирога. Наша беседа текла непринужденно и, похоже, обоим нравилась открытостью. Темы для разговора находились разные: о студенческих годах, о родителях, о прочитанных книгах, об увиденных городах… Мне было так хорошо и легко в обществе немолодого мужчины! Так я себя, кажется, никогда не чувствовала.
Во время разговора я вспомнила нелепый случай, произошедший со мной в Париже. Не зная французского, кроме слов здравствуйте и спасибо, я прилежно пыталась объяснить хозяину маленького винного погребка, который, кроме французского, никакого языка не понимал, что хочу к вину то же самое, что лежит на тарелке у сидевшей за соседним столиком дамы. Уже после моей второй попытки он, в ужасе замахав руками, начал лепетать: «Non, Madame, non», – пытаясь закрыть своим телом объект моего вожделения. Видимо, он решил, что я хочу эту еду забрать себе. Сейчас, сидя в теплом кафе, потягивая какао, разговаривая на понятном языке и прекрасно понимая друг друга, мы веселились над этой историей. А тогда, в Париже, мне пришлось уйти из чудного погребка голодной, с бокалом белого вина, одиноко плескавшимся в пустом желудке.
Мой неожиданный и занятный знакомый, в свою очередь, рассказал случай, произошедший с его приятелем из Италии, который побывал у него в гостях. Паоло, не зная немецкого языка, решил прокатиться по городу на спортивной машине. Проехав по улице с недозволенной скоростью, он был остановлен полицейскими, требующими предъявить права.
– Я их съел, – сказал разговорчивый итальянец, абсолютно не смутившись и весело поглядывая из открытой машины.
– Что, простите, вы сделали с правами? – переспросили, недоуменно переглянувшись, полицейские.
– Я их съел дома, – снова сказал Паоло, растянув рот в улыбке и не совсем понимая, почему такая простая причина не берется в расчет и ему не верят.
– И как, было вкусно? – задали провокационный вопрос стражи порядка, уже поняв, что случилось.
Дело в том, что в немецком языке слова съесть и забыть для неопытного уха звучат примерно одинаково. И вместо того чтобы сказать, что он права дома забыл, Паоло твердил полицейским, что он их съел. К счастью, люди оказались сметливыми и, посмеявшись над незадачливым иностранцем, отпустили его, пожелав напоследок приятного аппетита.
Время в тепле бежало, не останавливаясь, будто его кто-то подгонял. Вновь опустели чашки напитков, заказанных повторно, а мы все смеялись над курьезными происшествиями, которые приходили на ум, пока с сожалением не поняли, что пора возвращаться.
Я человек пунктуальный и, как было договорено с новой знакомой, ровно в двенадцать звонил в дверь, за которой, хотелось надеяться, меня ждали. Редко какая женщина равнодушна к цветам. Я купил шикарные розы – мои любимые цветы.
Оказалось, выбор сделан правильно: Анна искренне обрадовалась розам и приняла с благодарностью. Поприветствовав новую приятельницу, как это принято среди хороших знакомых, прикоснувшись губами к щеке, я чуть было не заключил ее в объятия. К счастью, вовремя сумел удержаться – время для объятий не пришло. Радушная хозяйка предложила осмотреть жилище, что я сделал с интересом, после чего пригласила к столу.
Находясь впервые в незнакомой обстановке, стараешься все воспринимать как можно положительнее, сопоставляя невольно тебе предложенное со своим жизненным уровнем. В данном случае нельзя даже сравнивать мой дом и ее квартиру! Ах, совсем забыл: ведь дом у меня – был, а квартира у нее – есть. Впрочем, это только дело времени – обзавестись жильем, о каком мечтаешь. То, что я в гостях в этой маленькой квартирке, можно принять за исключение, а не за правило. Мне нужно жить дальше, и, несмотря непохожесть, почему бы не с этой женщиной?
Что касается еды, то я бы не рискнул вслух сказать, что действительно думаю, но рыба оказалась пережаренной, к ней было бы неплохо добавить для аромата сливочного масла. Впрочем, не стоит судить строго: хозяйка старалась, да и вино подобрала, как говорится, в цвет. Если бы я пригласил женщину к обеду, то выбрал бы другую рыбу, по сезону. Но – нельзя смотреть так критически, ведь я готовлю намного лучше, почти как профессионал. Меня учила бабушка, которая была отменной кулинаркой, а так как готовить мне всегда нравилось, то в этом занятии я сильно преуспел.
Несмотря на внутреннюю критику по отношению к квартире Анны, с благодарностями за приглашение к обеду я, кажется, переусердствовал, и хозяйка это заметила. Что поделать, жуткая тоска по домашнему уюту, будоражащие запахи кухни, неспешные разговоры за столом – этих составляющих нормальной жизни так недостает! Эту потерю не может понять тот, кто не испытал чувства утраты семьи. Тяжело не показать другим своих переживаний, оставляя все в себе.
«Спасибо, что ты такая тактичная!» – мысленно поблагодарил я Анну. Мне действительно было приятно оказаться в доме, где готовились к моему приходу заранее, где садятся обедать за стол, накрытый нарядной скатертью, где за тобой ухаживает не официант, а милая женщина, которая тебя хорошо понимает.
Видимо, взыграли чувства.
Когда работаешь по четырнадцать часов в день – не потому, что нравится, а чтобы обеспечить финансовое благополучие выросшим детям, которых любишь до безумия, – отказывая себе даже в удовольствии завести постоянную подругу, и когда попадаешь в подобную ситуацию, то чувствуешь себя, как космонавт: становится трудно дышать, ноги наливаются тяжестью. Хочется тоже быть причастным к семейному очагу, хочется тепла, ласки, уютного дома, журчания женского голоса – всего того, что называется жизнью, что я ценил и продолжаю ценить.
Хозяйка дома – интересная собеседница. Она говорит больше, чем слушает, и этим импонирует. У нее обширные знания мировой и особенно европейской культуры, живой ум, мне интересны как ее истории, так и она сама. Многие вещи, о которых Анна вскользь упоминает, мне не известны. Странно, но это не обижает, а каким-то образом льстит и чрезвычайно возбуждает. Интересно, что она будет рассказывать, когда попадет в мои объятия? В жизни темпераментные, такие женщины и в любви горячи, хотя, как и везде, бывают исключения. Как она ведет себя в постели: кричит, стонет, молчит? У меня была как-то любовница, с которой я после первой встречи расстался – она так кусалась, что я чудом успел спасти ухо, а то выглядел бы сейчас, как тот одноухий импрессионист. Нет, такой славы мне не надо.
– Тебе неинтересно, что я рассказываю? – сквозь приятные мечтания вдруг прорвался голос хозяйки.
Да, с женщинами нельзя расслабляться: Анна заметила, что я не совсем внимательно слушаю.
– Интересно, но у меня пара нерешенных проблем в фирме, и они не дают полностью расслабиться. Не обращай, внимания, со мной такое бывает, – пришлось солгать, глядя ей прямо в глаза.
Не могу же я сознаться, что после чудесно проведенного вчерашнего вечера и сегодняшнего обеда она разбудила мой сексуальный аппетит. Что-то есть в сидящей со мной женщине, что волнует и, как магнитом, притягивает к ней. Это не то чувство, когда хочешь женского тела и тепла после долгого воздержания, а что-то другое. Я никогда не был сентиментальным с посторонними или незнакомыми мне людьми, а здесь вдруг захотелось сделать что-нибудь приятное. Нескольких часов, проведенных с новой знакомой, хватило, чтобы понять: она не из тех женщин, что прыгают к мужчинам в постель, не ожидая приглашения. Мой вчерашний намек она, похоже, не поняла или не захотела понять. Что ж, не плохо, но сейчас нам нужно как-то провести время, потому что на вечер у меня заготовлен особенный сюрприз.
Я пригласил Анну осмотреть Мюнстер – небольшой старинный город, где я пару раз уже бывал. Он мне не только не надоел, но каждый раз все больше нравился. Она с удовольствием приняла приглашение, и, тепло одевшись, мы отправились в субботнее путешествие. По дороге мы болтали, шутили и веселились, особенно преуспела в этом моя спутница, потому что я по жизни не весельчак. Время от времени я касался ее руки и сжимал легонько пальцы. Каждый раз при прикосновении она замолкала, освобождала руку, и затем продолжала как ни в чем не бывало прерванный разговор. Эта женщина интересовала меня все больше.
«Она совсем не похожа на тех, с которыми я встречался. Она не завлекает, не играет со мной, не очаровывает, не соблазняет. Похоже, она такая на самом деле: естественная, открытая, чуть наивная, любознательная и очень сексуальная. Понимает ли она, какая сексуальная?» – подумал я и, с удовольствием посмотрев на улыбающееся лицо спутницы, начал искать, куда поставить машину. Мы приехали.
Взглянув на часы, я отметил, что дорога заняла около часа. Найдя свободное место и оставив там машину, мы отправились с Анной осматривать город. Я вновь и вновь открывал его для себя. Глядя на высоченные башни и купола церквей, на разноцветные фасады и старинные фонарные столбы, не перестаю удивляться: сотни лет назад люди строили прекрасные, полные фантазий и скрытого смысла здания. В чем секрет? Где же сегодня те здания, которые переживут нас и оставят о нас добрую память? Бетонные коробки больших городов или уродливые металлические скульптуры современных мастеров? Стоп, тут я не совсем объективен. У каждого времени есть что-то свое, особенное, что обязательно оставляет след. Неважно, что мне одно или другое не нравится, зато нравится другим. Каждый судит исходя из своих вкусов, потребностей и возможностей. Кто имеет возможность – выбирает, что хочет, кто не имеет – берет, что есть. Так было, есть и будет, не в наших силах это изменить.
Мы погуляли по городу, оценили по достоинству неповторимое очарование архитектуры. Продрогнув на февральском ветру, я предложил милой спутнице где-нибудь согреться. Мы вернулись к двухэтажному кафе, на которое обратили внимание, когда проходили мимо и видели через стеклянные окна витрины красивые сладкие вкусности, притягивающие взгляд. Зайдя внутрь и поднявшись на второй этаж, мы удачно заняли свободный столик между окном, из которого открывался чудесный вид на весело расцвеченный фасад соседнего дома, и большой пальмой, частично отгораживающей нас от посетителей кафе, и создавая интимную обстановку. Устроившись удобнее, мы стали согреваться.
С моей спутницей легко общаться: она быстро подхватывала любую тему и развивала ее, так что мне не особенно приходилось напрягаться. Я из тех людей, которые охотнее внимают, чем сами откровенничают. Анна же, наоборот, слушает недолго, предпочитает выплеснуть массу информации и впечатлений, которые, видимо, ей долгое время не с кем было разделить. Чувствовалось, что в моем лице она нашла благодарного слушателя.
Должен признаться, что эта женщина за время нашего короткого, но интенсивного знакомства ни разу не сделала неверного шага, который подчас может испортить или вовсе прервать чувствительные в начале отношения. Неожиданно поймал себя на мысли, что она интересна не только как женщина, которую я непременно хочу соблазнить, но и как неординарный человек. «Женщина – она ведь тоже человек», – усмехнулся я известной мужской банальности и тут же забыл о ней.
Погода стояла зябкая и пасмурная, но, к счастью, без дождя и снега. Темнота стремительно накрывала город, стали ярче видны веселые украшения витрин, зажглись уличные фонари. Просидев довольно долго в кафе и поблуждав немного по городу, мы решили возвращаться.
Обратная дорога показалась намного короче. Подъезжая к той части города, где жила Анна, я не захотел расставаться и, согласно заранее составленному плану, пригласил ее на ужин в ресторан отеля, где остановился. Немного поколебавшись, она согласилась. Удача продолжала мне улыбаться.
Глава 2 День рождения, или Начало
Мы подъехали к месту, от которого начали путешествие в Мюнстер, когда на улицах зажглись фонари. Окна домов излучали уютное домашнее тепло, и расставаться не хотелось. Доминик спросил, как я посмотрю на его приглашение в ресторан отеля на ужин. Свободное время в выходные, как, впрочем, и в другие дни, у меня не ограничено, дел особых не намечалось, и я, поколебавшись, согласилась, не особенно задумываясь, прилично ли это. Мне было хорошо от активного мужского внимания, ни о чем другом думать не хотелось.
Я собралась зайти домой переодеться, но Доминик отговорил, сказав, что ужин не торжественный, да и времени переодевание займет не менее часа. Его аргументы победили, хотя я, честно говоря, сопротивляться не собиралась. После не очень обильного обеда, съеденного, кажется, вечность назад, и долгой прогулки на свежем воздухе голодны были оба. Зайдя в полупустой зал ресторана, мы без колебаний выбрали столик у окна. Попросив разрешения самому заказать ужин, Доминик сделал это с ловкостью фокусника. Появилось шампанское и разные деликатесы, которые мы, недолго думая, начали уничтожать. Расправившись с приготовленными в прованском масле улитками и почувствовав приятное тепло в желудке, я захотела подшутить над пригласившим на ужин мужчиной.
– Послушай, я плохо расслышала твою фамилию, она случайно не Ротшильд? – услышал доедающий коктейль из креветок Доминик. – У тебя, наверное, нежный желудок, если ты так шикарно ужинаешь.
– Два раза нет, – сказал он без тени улыбки, промокнув губы салфеткой и устремив по обыкновению тяжелый взгляд на меня. – Фамилия у меня другая и ужинаю я так не всегда, а в день рождения.
– Только не говори, пожалуйста, что у тебя сегодня день рождения и ты празднуешь его с незнакомой женщиной, – ответила я, прячась за игриво сказанную фразу, потому что растерялась и не знала, как реагировать. – В такое трудно поверить, придется меня убедить.
– У меня сегодня действительно день рождения, и я праздную не с незнакомой, а с понравившейся мне женщиной. Я знаю тебя более суток и, надеюсь, ты не имеешь ничего против.
Говоря это, он достал из бумажника и протянул удостоверение, которое показало, что сказанное – абсолютная правда и у него сегодня не просто день рождения, а юбилей. Улыбнувшись замешательству, Доминик продолжил объяснения:
– Дети приготовили мне сюрприз: они собрались отметить юбилей и ждали меня в другом ресторане. Но я позвонил и сказал, что не приеду. Они, конечно, обиделись, но это не испортит мне вечер с тобой.
