Текст книги "Сердце пирата (СИ)"

Автор книги: Лиэлли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Потому что ты меня трогаешь, – неожиданно честно ответил Волк, наконец-то едва слышно выдыхая и снова делая вдох.

– Тебе неприятно? – снова спросил юноша.

– Я опасаюсь, что продолжение не доставит нам обоим никакого удовольствия, – пожал плечами пират.

Юноша удивленно вскинулся, недоверчиво рассмеявшись.

– Ты, должно быть, шутишь, капитан, – произнес он, успокоившись. – Да был ли в твоей постели хоть раз хорошенький мальчик?

– Мне подойдет и не всякая женщина, – лаконично ответил Волк, снова передернув широкими плечами.

– Ты такой привередливый? – промурлыкал королевский фаворит, неторопливо оглаживая смуглую грудь ладонями, и, наклонив голову, прижался губами к неровной ее поверхности – там, где кожу уродовал шрам, оставленный, видимо, зазубренным лезвием.

– Нет, – помолчав немного, наконец ответил капитан и прикрыл глаза.

Подождав несколько минут, юноша понял, что продолжения не последует.

– Откуда этот шрам? – тихо спросил он, снова прикасаясь кончиками пальцев к изуродованной коже.

Шрам приходился как раз на то место, где должно было биться сердце, – рваный, безобразный, словно нанесенный чем-то острым и неровным. Дальше ниточка его сужалась, протягиваясь к ключицам и почти задевая их. На шее она была почти незаметна, но на подбородке снова возобновлялась и пересекала нижнюю губу, привлекая внимание. Он поймал себя на желании облизнуть эту ниточку на его губах, чтобы языком почувствовать неровную поверхность чуть обветренной плоти, что на вид казалась такой твердой и неприступной, но поцелуй, может быть, смягчит его рот?

И кто же его так? Наверняка после этого ранения капитан провалялся в постели не меньше месяца, странно, что он вообще остался жить. Юноша накрыл ладонью шрам, но не почувствовал биения сердца под смуглой кожей. Глухо. Лишь равномерно и почти незаметно вздымается и опускается мощная грудь, когда пират дышит.

Может, показалось? Но тут Волк снова перехватил его руку за запястье, отводя от своей груди.

– Я не помню, – коротко ответил он, и стало ясно, что распространяться на эту тему он тоже не будет.

Юноша и не настаивал. Подняв голову, молча прижался к чувственным, выразительным губам мужчины своими, нагло скользнув языком в его рот. В первое мгновение ему показалось, что Волк не ответит, но… лед тронулся. Он почувствовал сильные руки, обвившие его талию, и затем пират властно перехватил у него инициативу, вовлекая в жесткий и глубокий поцелуй, от которого мгновенно закружилась голова.

Уже не сдерживая себя боле, пленник жадно заскользил ладонями по восхитительному сильному телу Черного Волка. Мягко вклинившись меж его бедер и улегшись на него сверху, обвил руками шею мужчины. А поцелуй все продолжался и продолжался, вплоть до помутнения рассудка, пока жидкое пламя не загорелось в венах, учащая биение сердца. Выпростав рубашку из-за пояса кожаных штанов, он спустил ее с плеч Волка и скользнул ладонями по его груди и животу вниз, пока не добрался до завязок на поясе.

Когда капитан перехватил его руки чуть пониже локтей, как раз рядом с краем наложенных повязок, чтобы, видимо, не причинять боль лишний раз, это оказалось для него неожиданностью.

– Что такое? – хрипло пробормотал юноша.

– Я думаю, нам не стоит продолжать, – сдавленно пробормотал Волк.

Его дыхание было таким же сбивчивым и частым, что однозначно говорило о его возбужденном состоянии, тем сильнее вводя королевского любовника в тупик. К тому же он ощущал что-то невероятно твердое и весьма внушительное, что упиралось ему в живот.

– Почему?

Волк поколебался несколько мгновений, а потом, вздохнув, отстранил его от себя и сам принялся раздеваться.

========== Глава третья ==========

Юноша несколько секунд озадаченно смотрел на него, а потом с легкой улыбкой откинулся на подушки, откровенно наслаждаясь зрелищем разоблачающегося капитана.

Как он и думал, под одеждой Волк прятал сильное тренированное тело. Два с лишним метра чистой первозданной мощи, опаляющего жара и хищнической грации, что заметна в каждом движении этого мужчины. И куча шрамов – не таких страшных, правда, как тот, что на груди – лишь подчеркивали красоту этого тела, делая его еще более желанным. Каждый из них наверняка имел свою историю, каждый из них, конечно, мог стать фатальным когда-то. И тем желаннее становился Волк, чье тело в тусклом свете чадящей лампы казалось произведением искусства какого-нибудь безызвестного скульптора: казалось, каждая мышца была высечена из черного мрамора, и лишь когда мужчина двигался, становилось ясно, что он живой, а не совершенное изваяние.

Мускулы завораживающе двигались под смуглой, словно бы лоснящейся кожей, что на ощупь, как убедился юноша, была самым настоящим бархатом.

Сняв рубашку, Волк с педантичной аккуратностью сложил ее на перила кровати и взялся за завязки своих кожаных штанов. Его пальцы двигались слишком неторопливо, и мальчишка невольно затаил дыхание, когда дорожка темных волос на животе показалась из-под пояса. Намеренно или нет Волк оттягивал момент своего абсолютного разоблачения, но, по его мнению, он раздевался слишком медленно и как будто неохотно. Он потянул штаны вниз, обнажая тазовые косточки, на одной из которых тоже имелся довольно большой шрам, и снова замешкался. Может быть, пират просто стесняется своих шрамов?

Но вот он наконец, словно решившись, стянул штаны и ногой отодвинул их в сторону. Выпрямился, вперив в лежащего на кровати юношу тяжелый взгляд, и скрестил руки на груди, отчего-то принимая оборонительную закрытую позу.

Тот сел на край постели, во все глаза уставившись на открывшееся ему зрелище. Иначе и не скажешь – достоинство капитана было определенно… его достоинством. По крайней мере одним из них. Сомнительно, что даже в спокойном состоянии оно было бы меньше, но сейчас, когда пират явно был возбужден, – предстало во всей своей красе.

Невольно королевский фаворит даже засомневался, что сможет его в себя принять, хотя и у Его Величества орудие было далеко не маленьких размеров. И почти все его бывшие любовники за глаза хвалили короля за его поистине выдающиеся способности в постели.

Но нашелся, кажется, тот, кто может его переплюнуть.

Юноша ухмыльнулся, протягивая к мужчине руку и осторожно касаясь кончиками пальцев его правого бедра, испещренного ниточками шрамов. Какие-то были свежие, а какие-то старые.

– Да, теперь я понимаю… – выдохнул он, поднимаясь с кровати. – Но отчего же ты, капитан, при такой-то оснастке так напряжен?

Бровь Волка высоко взметнулась, уголка чувственных губ невольно коснулась пошлая ухмылка, что мгновенно изменила выражение его сурового, неулыбчивого лица, зажигая его каким-то внутренним светом, и даже сумела затронуть его глаза насыщенного цвета морской волны. Не залюбоваться таким Черным Волком было просто невозможно.

– Я ведь сказал, что не каждая женщина мне подойдет, не говоря уже о юношах, – пожал плечами он.

– Я постараюсь тебя принять, – усмехнулся в ответ мальчишка самоуверенно, и Волк поймал себя на том, что невольно восхищается им.

– Хорошо знаешь себе цену, да? – чуть хрипловато спросил он, внезапно обнимая его за талию и резко притягивая к себе, чтобы дать почувствовать, как распален.

Юноша лишь тихо выдохнул, на секунду напрягшись, но почти сразу же расслабившись в его объятиях, и прильнул теснее.

– Если бы я ее не знал, вряд ли бы сумел выжить при королевском дворе, – так же хрипло усмехнулся он, обнимая капитана за шею и запрокидывая голову для поцелуя.

Который последовал незамедлительно – горячий, требовательный рот накрыл его губы, сминая их в жестком, почти свирепом натиске. Язык пирата властно скользнул в его рот, не дав ни секунды, чтобы собраться – просто откровенно завоевывая, уничтожая, сметая на своем пути, присваивая.

Черный Волк целовал так, словно не умел по-другому, словно не знал ласки и нежности, а мог только так – по-звериному жестоко, агрессивно, яростно, страстно. Бушевавший в его глазах морской шторм прорвался наружу, выплеснувшись в этом поцелуе, как будто до этого момента что-то мешало ему проявиться, заставляя капитана держать себя в узде. А сейчас сильные пальцы собственнически сжимали бедра юноши, срывая этими тисками тихий стон, который тут же был заглушен губами пирата. Наверняка на светлой коже останутся синяки от такой железной хватки.

Было страшно и одновременно волнительно ощущать на себе эту сдержанную мощь и властную сытую силу, словно он оказался в самом настоящем эпицентре морского урагана, который бушует вокруг, взвихривая гигантские волны, норовящие накрыть с головой. Но отчего-то не делают этого – ураган лишь кружится вокруг, ревет, бушует, угрожает, но все же не трогает. На краткий миг ощутить себя на гребне волны, приручить ее – оказалось слишком сладко, чтобы можно было отказаться от этого волнительного удовольствия в дальнейшем.

И юноша понял, что, кажется, пропал, когда получил наконец возможность глотнуть драгоценного воздуха и взглянуть в глаза капитана, в которых этот самый морской рокот, звучавший пока еще в отдалении, но уже нависший с хищной угрозой, мешался со странным недоверчивым выражением и какой-то глухой тоской, нотки которой можно было лишь угадать или, скорее, инстинктивно почуять.

Но юноша смог их разглядеть в грозном взгляде капитана и с трудом подавил смутное удивление. Прижался к сильному жилистому телу теснее и, ощущая мощный рельеф груди и живота, чувствуя жар, что исходил от смуглой кожи, затрепетал.

Когда пират рывком подхватил его на руки, опрокидывая на кровать, голова его закружилась. И он со всей ошеломляющей ясностью понял, что пути назад уже нет. И от этого понимания каждая клеточка его тела загоралась полыхающим огнем, что не ведал он даже в постели короля – своего первого и единственного любовника.

А когда это самое восхитительно горячее и сильное тело накрыло его сверху, придавливая к кровати и не давая даже шевельнуться, сладкий страх затуманил разум, заставляя трепетать пред морской мощью во плоти еще сильнее. Ощущая, как двигаются под гладкой загорелой кожей каменно-твердые мышцы, перекатываясь, словно волны, юноша задыхался от волнующего восторга, торопливо и жадно оглаживая сильные плечи, руки и широкую грудь капитана.

Но пирату, кажется, это не нравится. Потому что, не успев и опомниться, пиратский пленник в буквальном смысле оказывается плененным: Волк, нашарив на полу свои штаны, вытягивает из шлевок кожаный ремень и, лихо обмотав им руки мальчишки, привязывает их к перилам кровати.

Тот пару раз дергается, пытаясь высвободиться, теперь уже по-настоящему ощущая страх, но паника не успевает затуманить разум: слишком велико возбуждение.

Он чувствует грубые ласки капитана каждой клеточкой своего тела, его горячее дыхание и требовательные поцелуи-укусы на плечах, шее, груди и от этого лишь еще больше распаляется. Кажется, словно им овладевает самый настоящий зверь – ненасытный, жадный, свирепый, дикий, грубый и беспощадный.

И стонет, и мечется под ним, вскидывая бедра и умоляя взять, но Волк отчего-то медлит, сводя его с ума своими ласками. Мозолистые пальцы сминают нежную кожу почти больно, оставляя темные следы, которые к утру обязательно нальются синяками, а зверские укусы лишь обостряют ощущения.

И все равно он не хочет, чтобы это прекращалось, потому что его не покидает странное ощущение – есть возможность приручить морского зверя.

Волк уже осыпает поцелуями-укусами его живот и внутреннюю сторону бедер, бесцеремонно и грубо раздвинув их в стороны, но все же – ни капли унижения, как в королевской постели, юноша не испытывает. Так странно – в объятиях Его Величества он ощущал себя марионеткой, искусно имитируя чувства и желание, а здесь же, в грубых объятиях жестокого пирата… свобода. Свобода и волнительный восторг…

Он выгибается, когда ощущает вторжение длинных сильных пальцев. Больно, но так ярко, так остро, так волнительно. Пытается расслабиться, закусывая нижнюю губу, охает, стоит пирату задеть самую чувствительную точку в его теле, и рвано выдыхает. Бедра сами собой входят в ритм, и он уже не просит, не стонет, а умоляет, извиваясь на простынях. А Волк все медлит и мучает его этой грубой, но такой чудесной пыткой, пока наконец его не накрывает волной ослепительного удовольствия, и все меркнет перед глазами.

Однако из блаженного забытья его вырывает болезненное вторжение чего-то гораздо большего и твердого, чем пальцы. Юноша охает, выгибается, инстинктивно пытаясь уйти от этого неприятного соприкосновения, бьется в своих путах, но властная рука придавливает к постели – на его живот ложится горячая ладонь Волка и давит, вынуждая расслабиться.

И затем губы накрывает жгучим, опаляющим поцелуем его жесткий, неуступчивый рот, вырывая очередной беспомощный стон.

И вряд ли уже когда-нибудь он забудет эту ночь, когда ощущение качки корабля сливается с мерными, ритмичными толчками его свирепого, ненасытного любовника, который каждым своим движением причиняет острую боль и вместе с тем… жаркое наслаждение. И с каждым таким глубоким и сильным толчком пирата он устремляется все выше, взлетая на крыльях долгожданной свободы.

Узник и птица в небе, каждая клеточка трепещет от восторга, пленительной сладости чужих объятий, властных и жарких поцелуев, грубых, пронзающих, кажется, все его существо толчков – и все взрывается в вихре морских брызг, а в ушах звенит ликующий рык любовника.

Никогда еще он не ощущал себя таким свободным и плененным одновременно…

========== Глава четвертая ==========

Солнечные лучи пробиваются сквозь неплотно зашторенные темные занавеси на единственном окне в каюте капитана и крадутся по его постели, согревая своим прикосновением стройную длинную ногу юноши, который лежит на животе, подмяв под себя одеяло.

Золотистый зайчик весело скачет по его спине и плечу и наконец целует в щеку, а потом светит прямо в крепко зажмуренные веки сквозь спутанные, взлохмаченные пряди цвета созревшего льна.

Сонно заворчав, юноша с трудом открывает глаза, закрываясь от надоедливых лучиков ладонью, и отворачивается.

Пробуждение не из самых приятных, учитывая, что при малейшем движении поясницу ломит так, что хочется скулить от боли. Кое-как, с трудом соскребшись с кровати, мальчишка, пошатываясь, добрался до небольшого зеркала в деревянной резной раме, что висело на шкафу.

– Ну и зверюга… – пробормотал он, оглядывая кучу красных и синих отметин, расцветших на белоснежной коже.

Плечи, шея, грудь, живот и даже руки… Волк везде оставил свои следы.

Кстати, где же сам капитан? В каюте его однозначно не наблюдалось.

Он огляделся, нашел свои штаны и, натянув их, помедлил, не решаясь выходить на палубу в таком виде – из зеркального отражения на него смотрел помятый, взъерошенный, в край затраханный мальчишка с припухшими после яростных поцелуев губами, сонными изумрудными глазами, в которых так и читалось сытое, удовлетворенное выражение, и синяками по всему телу. Открыв шкаф капитана, он нашел там одну чистую белую рубаху и накинул на себя. Оказалась на несколько размеров больше, но, по крайней мере, успешно скрыла все синяки и засосы.

Дверь была не заперта, и юноша смог спокойно выйти на палубу и оглядеться. На корабле кипела работа, пираты сновали туда-сюда, выполняя свои обязанности, а «Королева морей» величественно покачивалась на морских волнах. В черные паруса дул сильный морской ветер, хищная корма корабля, украшенная деревянным драконом, целеустремленно разрезала волны – судно было на полном ходу, кажется, они уже далеко отплыли от островов Дароса.

По крайней мере одна приятная новость с утра точно имелась: если они снялись с якоря и уплыли от архипелага, значит, продавать его на невольничьем рынке Волк точно уже не будет. Разве что он задумал для него участь похуже и везет куда-нибудь на край света.

Денек выдался ясный и погожий. Вовсю светило солнце, слепя своими лучами, свежий ветерок приятно ласкал волосы и лицо, изредка морские брызги долетали до него из-за бортов корабля. В первое мгновение юноша зажмурился от слепящего солнечного света, но, когда его глаза немного попривыкли, он заметил, что пираты смотрят на него с похабными ухмылками, скаля зубы так, что сомнений не оставалось: уж они-то знают, как их капитан пользовал его всю ночь напролет.

Злость поднялась в нем штормовой волной, и сузив свои по-кошачьи раскосые зеленые глаза, он решительно направился на верхнюю палубу, где за штурвалом стоял сам Волк, лениво опершись о рулевое колесо локтем и насвистывая какую-то мелодию легкомысленного содержания. В синих, как само море, глазах затаилось удовлетворенное выражение, но лицо было по-прежнему непроницаемо и сурово.

Мальчишка остановился прямо под ним, задрав голову, и хмуро окликнул его:

– Эй ты!

Вся команда капитана замерла, с интересом наблюдая за разворачивающейся на их глазах сценой.

Сытое выражение в глазах цвета маренго еще больше разозлило «пленника».

– Верни мне мои вещи! – яростно прошипел он. – Я не собираюсь ходить здесь голышом!

– Разве? – Волк оперся уже обоими локтями о штурвал и, наклонившись вперед, сцепил пальцы в замок, широко расставив ноги в высоких кожаных сапогах на ширину плеч. И окинул ироничным взглядом: – А вчера ты выражал прямо противоположное желание.

– Прекрати так улыбаться, – процедил юноша. – И верни мне мои вещи.

Раздался бурный взрыв хохота со стороны пиратов и оскорбительные выкрики. Кто-то даже удосужился дать капитану похабный дружеский совет, а парочка мужиков изъявила желание выкупить у Волка «эту куколку».

Юношу бросило в краску, и он гневно сжал кулаки. Он, со свойственным ему врожденным упрямством, еще больше сузил глаза и произнес раздраженно:

– Ах так…

– Ты хочешь мне что-то сказать? – любезно осведомился Волк, чем вызвал у него еще большее негодование.

То, что он сделал в следующее мгновение, явно не ожидали ни пираты, ни их капитан. Бывший королевский фаворит содрал с себя рубашку Волка, в которой вышел на палубу, и, швырнув ее себе под ноги, начал яростно топтать.

– Неблагодарная свинья! – прошипел он, разъяренно сверкая изумрудными глазами. – Больше и пальцем до меня не дотронешься! – И затем, резко повернувшись, скрылся в каюте капитана.

Пираты изумленно затихли, но потом раздался чей-то смешок, потом второй, и вот уже грянул очередной взрыв хохота.

– Ты смотри-ка, какой строптивый… Эй, капитан, дайте мне недельку, уж я-то его обуздаю! – выкрикнул кто-то.

– У капитана получится быстрее! – насмешливо ответил крикуну еще кто-то из пиратов.

– Возвращайтесь к своим делам, – сухо прервал Волк завязавшуюся было перепалку, которая наверняка бы вылилась в очередное бессмысленное пари.

Сытое выражение исчезло из его глаз. Теперь он задумчиво смотрел туда, где далекая линия горизонта разделяла небесную синь и морскую лазурь. Мальчишка действительно попался с норовом. Неужели он и в самом деле надеется проучить Черного Волка? Взять в оборот? Диктовать свои условия? Какая восхитительная самонадеянность. Посчитал, что раз сумел залезть к нему в постель этой ночью, то теперь может вертеть им как хочет? Либо он невероятно глуп, либо слишком много о себе мнит.

Волк был склонен ко второму варианту – потому что, как показало общение со строптивым пленником, тот был весьма высокого мнения о себе. Оставалось лишь гадать, вызвано ли такое самолюбование тем, что он гордился своим положением королевского фаворита, или же чем-то еще. Волк был бы очень разочарован, если бы его неожиданный любовник считал огромным достижением свой статус шлюхи Его Величества. Слишком много гонору у этого мальчишки, обидно было бы узнать, что у него нет ни капли мозгов, а за красивой мордашкой скрывается лишь павлинья самовлюбленность.

Волк решил заглянуть в свою каюту ближе к вечеру, а до этого времени приказал своему первому помощнику приглядывать за пленником. Все равно ему некуда сбежать с корабля – вокруг до самого горизонта простирается бескрайнее море.

После выходки последнего Суолк подошел к капитану, подобрав с пола его испачканную, затоптанную рубашку, и тихо поинтересовался:

– Он настолько хорош в постели, капитан, что вы оставите такое его поведение безнаказанным?

Волк небрежно пожал плечами и неохотно оторвал взгляд от алой полосы горизонта, полыхавшей далеким заревом приближающегося вечера.

– Кто сказал, что я оставлю порчу моего имущества безнаказанным? – поинтересовался он ничего не выражающим голосом.

Однако Суолк, хорошо знавший своего капитана, все же сумел различить добродушные нотки в бархатном тембре его речевых модуляций, от которых по коже мурашки шли. Кажется, капитан пребывал в неплохом расположении духа благодаря хорошо проведенной предыдущей ночи. Значит, можно задать еще один вопрос.

– Вы собираетесь вернуть его Леонидиону?

– Сомневаюсь, – отрезал Черный Волк.

Когда солнце начало клониться к горизонту, он передал штурвал Суолку и направился к своей каюте. То, что ожидало его там, одновременно и позабавило, и неприятно удивило Волка.

В каюте царил полный погром. Все карты валялись на полу, вещи из сундуков, что стояли у стены, были разбросаны по всей комнате. Хорошо еще, что некоторые сундуки были заперты, а ключ от них Волк прятал в другом месте. Содержимое шкафа, в котором хранилось спиртное и другие приятные сердцу мелочи, тоже было раскидано по полу и даже кровати.

Сам же мальчишка сидел на столе, скрестив ноги, и с упоением полосовал на ленточки найденными в одной из шкатулок ножницами очередную рубашку капитана. Рядом лежали катушки с нитками и набор иголок; несколько штанов, что валялись тут же, тоже, видимо, пострадали от его «рукоделия». Он сшил штанины так, что теперь в них нельзя было просунуть ноги.

– Мало того, что ты невероятно глуп, так у тебя еще и с психикой не все в порядке, – констатировал Волк, остановившись в дверях.

– Я хочу мою одежду! – упрямо повторил пленник.

– С такой формулировкой своих потребностей максимум, чего ты от меня добьешься – несколько плетей, – ровно ответил Волк, с недобрым прищуром наблюдая за тем, как тот режет на лоскуты его рубашку. Любимую рубашку. Черную. Из ияшхиримского шелка…

– О, так ты еще и любишь садизм? – усмехнулся мальчишка и резво соскочил со стола, но тут же, морщась от боли, отшвырнул ножницы на пол и приблизился к нему. Уперев руки в бока, он задрал голову и теперь гневно смотрел в синие глаза пирата. – Так, и где моя одежда?

– Тут нет ничего твоего, – холодно отрезал Волк. – Все, что находится в пределах этого корабля – мое. И ты тоже.

– Не надо играть со мной в свои игры после того, как ты показал мне свое истинное лицо прошлой ночью! – рявкнул пленник и зловеще добавил: – Я слышал, что Черный Волк никогда не остается в постели со своими любовниками. А ты так миленько засопел под утро на соседней подушке…

– Это была моя постель, – парировал Волк. – И даже если я тебя трахнул, это еще не значит, что я стану потакать твоим прихотям.

– Да я первый, кто за последние бог знает сколько лет не шарахнулся от тебя в постели! – тыкнув его в грудь указательным пальцем, взвился юноша. – Хоть малейшую благодарность прояви!

– Кажется, это была твоя инициатива, а не моя, – равнодушно пожал плечами пират. – Ты слишком много на себя берешь.

Он небрежно прислонился плечом к дверному косяку и сложил руки на могучей груди, глядя на мальчишку сверху вниз.

– Отдай мне сундук с моими вещами! – упрямо потребовал тот.

Волк едва не возвел глаза к потолку. Опять двадцать пять… Ну что за упрямец! Неужели понимает лишь грубую силу? Он вспомнил, как этой ночью стройное тело цвета алебастра извивалось под ним в порывах страсти, но тут же отогнал от себя эти мысли, решительно тряхнув головой.

– Мне угодно, чтобы ты ходил так, – отрезал он ледяным тоном.

Несколько секунд юноша смотрел в его глаза, злобно сверкая своими собственными, а затем процедил:

– Ну ты, изверг, дай мне тогда хотя бы мазь из моего сундука с одеждой! Ты оставил на мне кучу синяков! – Сжав кулаки, он гневно стиснул зубы так, что желваки заходили, и добавил язвительно: – Или опять в виски искупаешь?

– Я дам тебе одежду только тогда, когда начну доверять, а до тех пор ты будешь либо ходить в чем придется, либо безвылазно сидеть в моей каюте, – повторил Волк холодно.

Юноша недоверчиво уставился на него, а потом бессильно топнул ногой, больно ушибив при этом пятку. Подумать только – заставить его выбирать между тем, чтобы носить то, что прикажет он сам, либо ходить голым и торчать безвылазно в его логове… Каков психологический прием! Не дать той одежды, что ему привычна и удобна, чтобы окончательно унизить и показать его место!

– Ты не из тех, кто доверяет, – обвинительно бросил он в непроницаемое лицо Волка, снова ощутимо ткнув его пальцем в грудь.

Пират терпеливо вздохнул и, небрежно отведя его руку от себя, пожал плечами безразлично.

– Пока ты не приберешься здесь и не приведешь мою одежду в порядок, не получишь еды. И не выйдешь отсюда, – жестко припечатал он. – Я все сказал.

Затем Волк вышел из каюты, подозрительно тихо закрыв за собой дверь. В замочной скважине заскрипел ключ.

– Гад! – яростно выкрикнул ему вслед мальчишка, содрав со стола чернильницу, только чудом не пострадавшую при разгроме, что он тут учинил, и от души швырнул ее в толстую дубовую дверь.

*

Волк так и не вернулся в каюту, когда наступила ночь. Юноша ожидал, что капитан придет в свою постель. Ну не будет же он в самом деле ночевать на палубе? Но нет, не пришел. Похоже, всерьез вознамерился заморить его голодом, превратив свою каюту в тюрьму.

И выбора не осталось. Тяжело вздохнув, юноша принялся устранять последствия погрома, который сам же и учинил.

Уборка заняла почти два часа, и под конец он так утомился, что, завалившись на добротную кровать капитана, почти сразу же и провалился в глубокий сон.

Волк же устроился на палубе, подвесив свой гамак между мачтой и канатом. Положил на него плащ и с удобством устроился, задремав на несколько часов.

Разбудил его бешеный стук в дверь его каюты. Складывалось такое впечатление, словно с той стороны ее хотели вынести. А раздававшиеся по ту сторону крики и гневные вопли едва не перебудили всю команду. Эх, а ведь ночь так хорошо начиналась… Бархатное небесное полотно, усыпанное сияющими алмазами звезд, мерно покачивалось перед глазами, ласковый ночной бриз убаюкивал и освежал, а мерный плеск волн о борта корабля успокаивал и настраивал на мирный лад.

И всю эту так обожаемую капитаном идиллию опять нарушил неугомонный пленник.

Волк открыл глаза, мысленно сосчитал до десяти и, более или менее восстановив душевное равновесие, неторопливо поднялся с гамака. Направляясь к своей каюте, он обещал сам себе, что не станет отдирать спесивого мальчишку так, что тот ходить не сможет.

Открыв дверь ключом и рывком дернув на себя, Волк тут же получил ощутимый удар маленьким кулачком по груди. Пленник так истово ломился в дверь, что даже капитан не удержал равновесия, когда маленький ураган набросился на него, явно не ожидая, что дверь все-таки откроется, и потому вместе с мальчишкой опрокинулся на пол. Ну конечно, если удары последнего были рассчитаны на толстую дубовую дверь, то вполне могли свалить с ног и такого мужчину, как капитан.

– Какого черта ты орешь? – мрачно поинтересовался Волк, машинально обвивая руками талию юноши.

– Меняем курс! – завопил ему в лицо тот, кое-как выбравшись из его объятий, и, спотыкаясь, кинулся к верхней палубе, где находился штурвал.

Но пират, молниеносно перевернувшись на живот, успел схватить его за ногу, и тот грохнулся на пол, едва не расквасив себе нос.

Когда сильное тело придавило его к доскам палубы, юноша едва не задохнулся и попытался извернуться так, чтобы оказаться лицом к лицу с мужчиной, но у него ничего не вышло – Волк больно скрутил ему руки за спиной и, оседлав бедра, прочно зафиксировал их своими коленями.

– Что ты задумал, маленький поганец? – процедил пират сквозь зубы, наклонившись к его уху так, что юноша ощутил его горячее дыхание на чувствительной коже, и та мгновенно покрылась волнующими мурашками.

– Сирены! – выдохнул он едва слышно. – Мы идем к скалам! Меняй же курс, капитан, иначе мы все погибнем!

========== Глава пятая ==========

Мальчишка продолжал отчаянно извиваться в попытке выбраться из-под тяжелого тела капитана, что придавило его к жестким доскам палубы. Но все было тщетно. Волк неожиданно перевернул его на спину и буквально распял на жестком настиле палубы, легко удерживая руки за запястья, сведенными над его головой. Несколько секунд вглядывался в его глаза внимательным, испытывающим взглядом, определяя, лжет он или нет.

Сам Черный Волк врать не умел. Ни при каких обстоятельствах. Просто… когда-то его лишили возможности говорить ложь.

Никогда не говори мне неправду, Даррен.

Но зато Волк отлично умел определять, когда врут ему.

И знал, что мальчишка сейчас был предельно искренен – зеленые глаза просто кричали о тревоге.

Выпрямившись, он посмотрел вперед, продолжая удерживать пленника, в надежде разглядеть в ночном мраке, едва-едва разбавленном лунным светом, что находится впереди. И действительно, слова мальчишки были подтверждены внезапно сгустившимся вокруг корабля туманом, которого еще несколько минут назад не было совсем – ночь казалась ясной и уютной.

– Вернись в каюту! – Оглушительно рявкнув на ухо юноше, Волк вскочил на ноги и позвал своего помощника.

Заспанный Суолк появился сейчас же, и вскоре палуба наполнилась сонными, ничего не понимающими пиратами.

Внезапно сгустилась такая удушливая влага, что дышать стало совсем тяжело, а туман уплотнился еще больше. Воздух вдруг тонко завибрировал и зазвенел, а уже через пять минут начал наполняться пока еще отдаленным высоким сопрано девичьего пения. Этот чудесный звук с каждой секундой все нарастал, поднимаясь выше и выше, набирая силу, мощь и власть, завладевая сознанием людей, которые, побросав все свои дела, бестолково замерли на палубе кто где.

Стройный высокий хор постепенно размножился, рассыпаясь на десятки звонких женских голосов, каждый из которых завораживал и пленял, словно морской закат.

Мужчины разбрелись по палубе, потянулись к бортам корабля на эти голоса. Удивительно быстро чары морских ведьм покорили пиратов. Сиренам понадобилось всего несколько минут, чтобы завладеть их сердцами и душами. Их чудесные, необыкновенно чарующие голоса манили и нежно звали, прекрасные лица мелькали в поднявшихся волнах, звонкий плеск воды раздавался отовсюду, а в него вплетался мелодичный смех дочерей моря, которые протягивали к пиратам тонкие бледные руки и печально смотрели в глаза, обещая исполнение всех желаний.

Назад к карточке книги "Сердце пирата (СИ)"