Текст книги "Флирт зверя (СИ)"

Автор книги: Лиэлли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Я веду Джина в свободный отсек, который будет его личным, где он будет чувствовать себя уверенно и станет полноценным хозяином. Так он быстрее освоится, ведь хищники не любят посягательств на свою территорию.

А в данный момент Джин определенно считает посягательством на свою собственность совершенно другие притязания, ибо для него намерения Мэтта так же ясны, как вода в его миске, что меня крайне удивляет. И он продолжает следить за мной ревнивым взглядом.

А я решаю подтвердить свои догадки, хотя почти на все сто процентов уверен в том, что прав, – я ведь довольно-таки неплохо разбираюсь в повадках животных и их поведении.

– Хм, Мэтт, а что может быть расценено как посягательство? – задумчиво спрашиваю, останавливаясь в просторном металлическом отсеке и кидая вопросительный взгляд на мужчину.

Злой тигр – это последнее, с чем мне хотелось бы иметь дело. Хотя, чувствуя, как к бедру опять прижимается горячее и мощное тело, я уже не так уверен, стоит ли мне так уж серьезно опасаться этого конкретного тигра, даже несмотря на то, что сейчас он явно раздражен. Это ясно видно по слишком уж резко дергающемуся из стороны в сторону полосатому хвосту.

Немного поразмыслив, я все же решаю рискнуть и медленно опускаю руку, осторожно дотрагиваясь до головы Джина, легко провожу кончиками пальцев по мягкой и шелковистой шерсти между пушистых ушей.

– Не злись. Сейчас я тебя покормлю, – шепчу тихо, не в силах сдержать улыбку.

Все-таки за ним так интересно наблюдать. И опять появляется ощущение, что перед тобой не обычный зверь, а по меньшей мере человек в звериной шкуре.

Снимаю со стола огромный поднос, на котором красуется гора отменных стейков, и ставлю его на пол перед тигром.

– Именно Золотко, раз уж он твой подопечный, терпеть не может, когда им манипулируют, как я уже сказал, – отвечает на мой вопрос Мэтт, прислонившись к стене плечом и скрестив руки на груди, и нехотя признается: – Он хоть и подчиняется дрессировщикам, но явно не от того, что у них есть хлыст. У него какие-то свои причины. Я с ним работаю уже три года, по правде говоря… он достаточно проблемный в другом плане. Дружелюбный, само собой, на дрессировщиков не кидается, но он сменил их уже пять.

Для наглядности Мэтт показывает мне свою ладонь, растопырив пальцы.

Джин, покружив вокруг подноса, смотрит на Мэтта, потом на меня, морщится, явно подумывая над тем, чтобы оттяпать надсмотрщику ползадницы, но все-таки принимается за свою трапезу с таким видом, словно он король. При этом заняв такую позицию, чтобы видеть нас обоих.

Когда Мэтт, по его мнению, подходит ко мне слишком близко, тигр ревниво щурится и глухо рычит. Но мужчина не обращает на это внимания, продолжая рассказывать:

– Золотко у нас капризный и своевольный. В нашем цирке остальные тигры едят в одном помещении, они давно уже у нас, смирные, а вот этот… он просто отказывается жрать в том же помещении, что и остальные, типа особый, – хмыкает дрессировщик. – Кстати, среди них есть еще самка, ее охаживают при каждом удобном случае, но Золотко и тут нос воротит.

– А говорили, что смирный и беспроблемный, – тихо вздыхаю, бормоча себе под нос и при этом наблюдая за насыщающимся хищником.

Мэтт смеется.

– Он у нас привередливый во вкусах. – Заправив за ухо прядь волос, мужчина косится на тигра, который уже почти закончил свою трапезу и теперь хищно облизывает морду. Небрежно отодвинув лапой поднос, он вальяжной походкой направляется ко мне, при этом как бы невзначай оттеснив в сторону Мэтта, что стоит слишком близко ко мне, и снова замирает, окидывая меня выжидающим взглядом.

Вот правильно мне казалось, что не все тут так просто и радужно, как говорят! В который раз убеждаюсь, что моя интуиция меня не подводит.

И вот как бы так мне сдружиться с этим своевольным и капризным котом?

Кидаю на тигра очередной взгляд, снова восхищаясь его мощью и грацией, а потом все же переключаю внимание на мужчину, который в этот момент как раз говорит про тренировки.

– Ну что, попробуешь почистить ему зубки, а уж потом сможешь опробовать на нем свою программу дрессировки? – предлагает Мэтт. – Он как раз учится прыгать через лазерные обручи, но что-то у нас застопорилось, и этот номер постоянно приходится откладывать. Уже все способы опробовали, но он ни в какую не желает прыгать через них. Наверное, привык к старым добрым огненным кольцам, а тут в моду вошли эти лазерные обручи, которые светятся в темноте…

– Не хочет прыгать? – недоуменно приподнимаю тонкую бровь, перебивая его.

Слегка ободренный прошлым успехом, ведь зверь никак не выказал своего неудовольствия по поводу того, что я рискнул его погладить, я снова кладу руку, на этот раз на холку Джина. Ведь тигр настолько большой, что его морда находится чуть ли не на уровне моего предплечья, даже когда он сидит.

Ну да, телосложением и ростом меня природа явно обделила. И даже несмотря на то, что я активно и с самого детства занимаюсь спортом, я так и остался тоненьким и хрупким на вид. Поэтому меня обычно принимают в лучшем случае за подростка, хотя мне уже почти двадцать пять. А длинные, пшеничного оттенка волосы, сейчас забранные в высокий хвост, миловидные черты лица и страсть к неординарной одежде только усугубляют впечатление.

Но с этим я давно уже смирился. Да и не это сейчас важно.

А то, что нежелание зверя прыгать выглядит как минимум странным. Ведь лазерные обручи безопаснее огня. Огонь жжет, а если тигр заденет лазер, то ему ничего не будет. Межгалактическая Ассоциация Защиты Животных ввела эти лазерные цветные обручи уже давно, посчитав их более гуманным способом дрессировки, нежели огненные кольца.

– Неужели боится? – недоуменно бормочу сам себе, кидая невольный взгляд на замершего подле меня зверя.

Но Мэтт слышит мой вопрос.

– Да нет, вряд ли… Он подходил к лазерному обручу, чтобы изучить, вроде не боится. Просто Джин у нас опять этим выделяется. Он соглашается выполнять номера только за определенную плату… – морщится мужчина. – Но мы уже чего только не делали: и клали на противоположную сторону обручей огромный поднос с горой стейков, и Далину на стульчик сажали, это самка, тигрица. Он ни в какую не ведется. Видимо, плата недостаточно хороша, чтобы его тигриное величество согласился прыгать через обручи. Да ладно, хоть бы через один прыгнул, так нет же… А через три и подавно не соглашается. Только зубоскалит и огрызается, если пытаешься его хлыстом подстегнуть. Один раз хлыст вообще выдернул.

– Вот значит как, – задумчиво тяну, пальцами свободной руки машинально проводя по губам и прикидывая что-то в уме. – А ты привереда, оказывается.

Тихо хмыкаю, обращаясь к тигру и кидая на него насмешливый взгляд.

Услышав слово «боится», Джин вскидывает голову, взглянув на Мэтта с оскорбленным выражением… гм… морды, фыркает, высоко задирает хвост, свивая его в вопросительный знак и слегка касаясь самым кончиком моего плеча. Обычно звери хвостом, за неимением способности разговаривать, выражают много своих чувств и мыслей, и в данном случае этот его жест можно расценить по-разному: либо Джин задет интонациями Мэтта, либо он… флиртует со мной.

Но я решаю временно отложить свои догадки на потом и направляюсь к металлическому шкафчику, в котором хранятся средства для ухода за полосатыми.

Джин щерится в насмешливом зубоскале, бросая на меня, как мне кажется, игривый взгляд, и плавно растекается по полу, где и сидит, приняв горизонтальное положение. И продолжает скалиться, по-видимому, ожидая, когда его великолепные зубки начнут начищать.

Он поистине ведет себя так, будто является владыкой всея мира. И, глядя на него, в это хочется поверить. В противном случае тигр наверняка откусит голову за неугодное обращение без должного уважения. Внимательный взгляд золотистых глаз предупреждает об этом, потому что даже Мэтт в его присутствии держится несколько настороженно, хоть и ведет себя довольно раскованно, но старается не делать резких движений, чтобы не нервировать хищника лишний раз.

Ишь ты, подумать только, ну словно король! Хотя, на самом деле так и есть.

Лично я всерьез считаю, да и всегда считал, что царь зверей – это не лев, а тигр. Потому что они намного красивее, это во-первых. А во-вторых, они всегда мне больше нравились. К тому же они более величественные и благородные, что ли. Не то что это патлатое, непонятное нечто, претендующее на звание царя. Да если их с Джином рядом поставить, то лев никакого сравнения не выдержит!

Тигры и так намного внушительнее, а этот конкретно взятый и подавно тянет даже не на царя, а на бога – самое меньшее.

– Вы позволите, Ваше Величество? – насмешливо спрашиваю у развалившегося на полу тигра, опускаясь рядом с ним на колени и показывая ему щетку и тюбик с зубной пастой.

Почему-то с каждой минутой, что я провожу возле этого странного, но поистине великолепного животного, я все меньше и меньше его боюсь.

Наверное, во всем виновата эта его манера вести себя и смотреть настолько по-человечески. Вот и сейчас, поймав откровенно смешливый взгляд золотистых глаз, я думаю, что можно немного обнаглеть. Ведь надо же как-то налаживать отношения с этой зверюгой.

И я очень надеюсь, что мне не откусят палец за мою попытку пошутить. Хотя, какие шутки-то? Вот посмотришь на этого полосатого – и так и хочется поверить, что он действительно мировой властелин!

В ответ Джин вытягивает шею и облизывает мои тонкие пальцы, что держат тюбик с зубной пастой и щеткой. Мэтт, наблюдая за действиями тигра, кажется, чувствует себя совершенно лишним, потому что Джину очень легко удается делать вид, словно никого здесь, кроме меня и его самого, нет. Настоящий самец, и даже человеческий мужчина вряд ли выдержал бы с ним конкуренцию.

И Золотко явно вознамерился доказать мне это, поскольку его взгляды, насмешливые оскалы и выразительные «ужимки» его полосатого хвоста – все вместе кажутся даже не намеком на флирт, а откровенным приглашением. Причем с самкой тигр бы вряд ли вел себя так, ибо для этого у животных имеется совершенно иной, предопределенный самой природой ритуал поведения, который невозможно нарушить.

Но, наверное, Джин провел среди людей слишком много времени, на его поведение влияло чересчур много факторов, и потому в этом тигре гораздо больше человеческого, чем даже в некоторых людях.

Судя по электронному досье, что вчера прислал мне Дюк – с его старыми выступлениями и записанными программами тренировок, характеристиками и вообще всем, всем, всем, Джин отлично знает, как заставить всех зрителей обратить на себя внимание во время выполнения номера, прекрасно умеет обращаться с дрессировщиками, которые считают, что это якобы они его дрессируют, и, если ему не нравится его опекун, он просто делает все, чтобы его убрали.

Он уже просек линии отношений между людьми, а потому так легко разгадывает желания и чувства самого Мэтта, который сейчас пребывает в некотором смущении, наблюдая за заигрываниями зверя, чувствующего себя более чем свободно.

Ведь тигру пощечину за домогательства не дашь. Руку откусит.

И попробуй отказать! Или сделать вид, что не понял, на что тебе тут так откровенно намекают. Ласки шершавого языка – чересчур интимны, взгляды, бросаемые на меня – слишком призывны. И эти взгляды, пожалуй, куда выразительнее, чем если бы какой-то парень решил подойти ко мне и пригласить на свидание или предложить секс на одну ночь.

Я тихо смеюсь, прекрасно замечая все знаки внимания, а в особенности взгляды, которыми одаривает меня этот полосатый «джентльмен». И опять все мое внимание сосредотачивается лишь на нем одном, а о существовании Мэтта я банально забываю спустя некоторое время.

Вообще, рядом с этим котом я забываю буквально обо всем. Кроме него, разумеется. Потому что он весь такой холеный, сильный, красивый. И мне очень хочется запустить пальцы в его густую шерсть и прижаться как можно теснее к горячему боку. Я ведь с детства восхищаюсь тиграми, но никогда даже не подозревал, что кто-то из них сможет вызвать во мне такие чувства.

Это будто… будто я нахожусь сейчас рядом не со зверем, а с любовником по меньшей мере. Потому что его взгляды и прикосновения пушистого полосатого хвоста с этой точки зрения действительно выглядят, как самый настоящий даже не флирт, а откровенные заигрывания.

Но как я могу понравиться коту в этом плане? Я же не самка и тем более даже не женщина!

От последней мысли я даже невольно краснею, ненароком представив себе, что… Джин действительно принял меня за самку со всеми вытекающими последствиями…

Ой, нет! Лучше не думать об этом! Это же как-то странно и маловероятно, чтобы быть правдой. Может, мне просто показалось?

Тихо вздохнув, мотаю головой, чтобы избавиться от нелепых мыслей, но на практике это оказывается не так уж и просто, как представлялось. Потому что теперь мне действительно кажется, что Джин ведет себя странно и непонятно для типичного даже не тигра, а просто животного.

Хотя, мне, наверно, стоило уже понять, что этот полосатый далеко не самый обычный.

– Ну ладно, хватит дурачиться, – встряхнувшись, обращаюсь к этому наглому коту, который в данный момент пушистым хвостом мягко оглаживает мое бедро.

И его прикосновение я чувствую даже через кожаные штаны. И почему-то это заставляет меня вновь невольно покраснеть.

– Давай, тебе нужно почистить зубы, – делаю еще одну попытку договориться с тигром, только сейчас запоздало замечая, что мы в комнате остались одни.

А? Мэтт уже ушел?

Странно, я и не заметил…

========== Часть третья ==========

Я держу тебя клыками за загривок,

Вырываешься? Не стоит. Я сильнее.

Порычи. Но не сердито, а игриво,

Поиграй, а я откликнусь, я сумею.

Этот запах так пленителен и сладок,

Эта огненность расцветки манит взоры…

Мы сольёмся в полутьме ночного сада

В бело-рыже-полосатые узоры.

Жаркой яростью глаза горят, как угли.

Да уймись, я не проситель, а Владыка.

Скоро вздрогнут растревоженные джунгли

От победно-торжествующего рыка…

Джин дает мне почистить ему зубы, при этом измазав всю мою руку зубной пастой. Теперь из его пасти пахнет не сырым мясом, а мятой и почему-то вишней.

Пока я чищу ему зубы, коварный тигра не перестает тереться об меня хвостом и плечом, незаметно вдруг улегшись чуть ли не в клубок вокруг меня – так, чтобы касаться жарким телом моего бедра. Он не сводит взгляда с моих рук и терпеливо скалится на протяжении всей процедуры, по окончании которой бросает на меня уже откровенно похотливый взгляд, от которого по всему моему телу невольно пробегает мелкая дрожь.

Я и боюсь, и возбуждаюсь одновременно, мысленно уговаривая себя, что ничего Джин мне не сделает, он же животное, а не человек, и все эти его заигрывания не более чем обычный флирт зверя: такое часто случается между дрессировщиком и его питомцами.

Но для тигра, кажется, не остается незамеченной моя реакция на его прикосновения и ухаживания. И когда я поднимаюсь, чтобы убрать тазик с водой обратно на стол, Джин просто подходит сзади, сунув любопытный, чуть влажный нос под мою рубашку и жилетку, мазнув по пояснице горячим шершавым языком.

Честно?

В первые мгновения я откровенно оторопел, когда вдруг ощутил прикосновение влажного и шершавого языка к коже, от которого по телу растекается волна теплой дрожи, что мягко и щекотно, совсем как лижущий меня теплый язык, стекает вдоль по позвоночнику и почему-то распространяется ниже, в пах, где неожиданно сладко и томительно тянет.

Джин же сопит, тихонько отфыркиваясь, и отстраняется, решив попробовать спереди. Он зря времени не теряет, и его ухаживания плавно перетекают в стадию «тащим пассивчика в постельку».

И мое мнение на этот счет, похоже, совершенно не учитывается. Влажный язык прикасается к моему плоскому животу, проводя полосу вверх до самой груди – и рубаха натягивается, ведь жилетка расстегнута. При этом Джин издает тихое, ласковое урчание, но я просто уверен, что если попытаюсь хоть раз взбрыкнуть, тогда он точно зарычит. Пока же я не предпринимаю попыток к сопротивлению, он продолжает быть ласковым и учтивым, пытаясь устранить преграду в виде одежды.

Впрочем, все происходящее оказывается настолько неожиданным для меня, что мне и в голову не приходит как-то сопротивляться или реагировать на наглые действия кота, который явно вознамерился меня… э… раздеть?

– Эм… Эй… Джин, ты… подожди минутку…

Я вдруг прихожу в себя, осознавая, что происходит, в каком именно положении я нахожусь, и пытаюсь как-то урезонить разошедшегося тигра, невольно отступая назад.

Что с моей стороны оказывается явной ошибкой.

Потому что я наступаю на тюбик с пастой, который я забыл убрать, моя нога предсказуемо скользит по полу и подворачивается. И я, не удержав равновесия и тихо охнув, плюхаюсь прямо на попу.

И оказываюсь лицом к, так сказать, лицу с тигром, ошалело хлопая ресницами.

Это вот сейчас… мне же не показалось?

Да нет, судя по заметному стеснению в штанах и все еще бегущим по коже мурашкам, мне не показалось.

Только вот… почему я так реагирую на… тигра? Нет, конечно, эти хищники всегда возбуждали меня. Но… такого у меня еще точно не было.

А золотистые глаза тигра меж тем сощуриваются. Джин не теряет времени и тут же пользуется этой минутной поблажкой, мгновенно оказавшись на мне и повалив на пол так, что теперь я лежу меж четырьмя его расставленными лапами, а кончик полосатого хвоста игриво скользит от моей лодыжки до самого бедра, точнее, до внутренней его стороны, и это жаркое, хоть и легкое прикосновение отчетливо ощущается даже через кожаные штаны.

Я же как-то пропускаю этот важный момент, когда еще мог хоть что-то сделать, чтобы защитить свою тушку от посягательств наглого хищника, и вот уже оказываюсь профессионально разложенным на полу. И кем?

Тигром!

Который явно знает в этом толк, потому что даже если и попытаться, то вырваться не получится. Зверь определенно сильнее. Тем более по сравнению со мной. Невовремя приходит недавняя мысль, что Джин при желании вполне сможет зашибить меня одной лапой, даже не особо при этом напрягаясь.

И пока я лежу под зверем, пытаясь отдышаться и осознать, что же происходит и что мне делать, кот времени даром явно не теряет.

Потому что слышится треск ткани, и моя рубашка со стоном расходится под острыми когтями, расползаясь на куски. Облизнув морду и выдохнув на меня вишневой мятой, Джин наклоняет голову и медленно проводит языком вдоль моей шеи. Его правая передняя лапа приподнимается, легонько скребя по рубашке. Ему стоит лишь легонько потянуть ее, зацепив когтями, чтобы хрупкая ткань затрещала. И на ней вмиг остаются три борозды, и при этом тигр умудряется не задеть моей кожи! А горячий шершавый язык уже ведет влажную, волнующую линию мимо ключиц и дальше, к обнажившимся соскам. Тигр явно знает толк в человеческих извращениях.

А потом…

А потом я откровенно задыхаюсь, разом ощутив прикосновения и хвоста к бедру, и горячего шершавого языка к шее, которая у меня всегда была самым чувствительным местом. С губ срывается невольный приглушенный стон, за ним почти сразу же следует еще один.

Ведь Джин явно не намерен останавливаться на достигнутом, он спускается ниже – на грудь, горячим языком задевая бусинки напрягшихся сосков. От этого меня буквально током прошивает, а по телу пробегает еще одна волна крупной дрожи, заставляя невольно выгнуться, подставляясь под странную ласку, а в паху потяжелеть еще больше и чуть ли не мучительно заныть.

Джин не торопится, спокойно проводя горячим языком от сосков вдоль живота до самого пупка, где и ныряет в маленькую ямку, прошивая распростертое под ним хрупкое тело еще одним разрядом тока.

Одежда его раздражает, и он недовольно рычит, яростно прядая ушами. Уже подняв лапу, чтобы разорвать ее в клочья, он сдерживается, вместо этого снова возвращаясь к белоснежной шее, чей изгиб так и манит провести по нему языком, оставляя свою метку. Но Джин, к счастью, видимо, осознает, что я человек и слишком хрупок для него. По-видимому, он принимает меня за самочку. Я вдруг вспоминаю отрывки из записей, что просматривал сегодня днем в досье Джина.

И начинаю понимать, что происходит и как думает этот непонятный зверь.

Видимо, его привлекают люди именно своей стройностью и хрупкостью, что позволяет ему ощутить себя гораздо сильнее, хотя он и так не слаб.

Ведь так бывает, что между дрессировщиком и его зверем возникает особая связь, и тогда зверь начинает воспринимать его уже не как человеческое существо, а скорее, как кого-то под стать ему.

Впрочем, это вовсе не означает, что Джин разделяет самок на женщин и мужчин, если брать людей. Он воспринимает все это совершенно иначе.

Вот заходит в его вольер юноша, гибкий, стройный, изящный. Самец. Ну, физически. Но откровенный призыв в каждом движении, грация походки, восхищенные взгляды, легкий трепет, учащенное сердцебиение, юркий язычок, что неосознанно скользит по пухлым губам, тихие, едва заметные вздохи…

Говорят сами за себя. Звери читают не по словам, а по жестам. Хочешь меня, восхищаешься, пусть и неосознанно. Значит, будешь моим.

Так думает Джин, и я, кажется, начинаю понимать, что спровоцировало такое его поведение. Мое неприкрытое восхищение им, благоговейный трепет и восторг в глазах.

Он кладет тяжелую когтистую лапу с мягкими бархатными подушечками на мою грудь, несильно вдавливает когти в кожу, скользит лапой вниз с удивительно деликатной чуткостью, тонко улавливая грань между болью и лаской и прекрасно контролируя свою недюжинную силу.

Ведь знает – надавить чуточку сильнее, и можно вспороть кожу. Лапа замирает возле пояса кожаных штанов, и здесь он вопросительно смотрит на меня, предлагая раздеться самому, или же он просто порвет одежду – и я понимаю, что у меня нет выбора. Он снова наклоняет голову, не особенно ожидая моего ответа, словно дает мне время на размышление, а пока решает заняться такой соблазнительной хрупкой шейкой, которую ему ничего не стоит перегрызть одним лишь сжатием мощных челюстей. Шершавый язык скользит за ушком, ниже, вдоль ключиц, по скуле, и вот касается губ, вновь обдавая горячим дыханием мятной вишни, а после снова вниз, уже к соскам.

А я задыхаюсь. Просто задыхаюсь.

Неосознанно и невольно выгибаясь под большим котом, что оказался нежнее и ласковее всякого человеческого любовника.

Потому что мое тело буквально горит. Плавится от неторопливых, будто вдумчивых движений и прикосновений горячего языка, больших, оказавшихся такими мягкими лап.

Словно тигр заранее знает, какое именно прикосновение и к какому месту заведет меня еще больше и заставит стонать в голос, уже не сдерживаясь, и забыть о том, что меня могут услышать.

Но это… так сладко.

И хочется ощутить еще больше, еще ярче.

Тигр такой… такой невероятный…

Забывшись, я выгибаюсь еще сильней, уже ничего не стесняясь и подставляясь под горячий язык. Пальцами зарываюсь в густую шерсть, глажу мощную шею, лобастую голову. И просто млею от ощущения этого текучего шелка под руками.

Такой мягкий, горячий. Шелковистый.

Сквозь затянувшую сознание дымку вожделения ловлю требовательный взгляд золотистых глаз и скорее догадываюсь, чем понимаю, чего от меня хочет тигр. Только я явно не в состоянии сейчас раздеться самостоятельно, как бы мне этого ни хотелось.

Потому что пальцы дрожат и откровенно не слушаются и вряд ли справятся с тугой молнией штанов, которые, кстати, начинают уже сильно раздражать. Потому что причиняют ощутимую боль. Весь низ живота налился горячей тяжестью и активно требует такого вожделенного сейчас мною внимания тигра, заставляя чуть ли не тихо поскуливать от нетерпения и ставшего вдруг невыносимо острым желания.

Джин приподнимается на лапах, смотрит сверху вниз, наблюдая за моими жалкими попытками освободиться от штанов. Спокойная, сытая уверенность хищника во взгляде не оставляет сомнений в том, что тигр даже не сомневался в положительном исходе дела. Вдруг я понимаю, что это действительно самец, который явно знает себе цену, в отличие от всяких мямлей, что по недоразумению зовутся мужчинами.

Знает, что может соблазнить.

И не только самок своего вида, которые этого неправильного тигра совсем не привлекают. Ему нравится доминировать, пожалуй, даже больше, чем положено нравиться всякому хищнику. И вместе с тем он может ответить такой лаской, от которой волнующая дрожь пробирает до самого паха, посылая мурашки по всему телу, зажигая кровь в жилах ярким пламенем вожделения и исторгая из моей груди пока еще тихие стоны.

«Хочешь меня, и даже не отрицай», – выражение золотых глаз с пульсирующими узкими зрачками говорит само за себя. Несколько насмешливый, его взгляд все же терпелив, потому что Джин дает мне ровно минуту на то, чтобы справиться с одеждой, после чего когти его лап с почти слышимым щелчком высовываются.

Один короткий взмах – и кожаные штаны на моих бедрах расходятся по швам с одной стороны. Я даже испугаться не успеваю, что он меня поранит. А затем и с другой. И сразу становится легче.

Из груди вырывается облегченный вздох, что больше походит на протяжный стон, когда так мучившие меня штаны наконец-то исчезают.

Джин ловко соскальзывает вниз, зубами срывая мешающую ткань окончательно.

Он все-таки царапает меня, но не смертельно, и даже кровь не пошла, хотя три красные полосы на коже остаются. Удивительно, как он сумел просчитать количество миллиметров между моей кожей и тканью штанов. Но не успеваю я перевести дыхание, как опять задыхаюсь, захлебываясь невольным громким стоном и широко распахивая глаза.

Ведь я чувствую.

Несколько секунд зверь просто рассматривает полуобнаженного меня под собой, а потом со свойственной ему бесцеремонностью и жестокой властностью сует свою клыкастую морду между моих ног, безошибочно находя вход в тело, на которое он имел наглость посягнуть.

И здесь проходится шершавый, горячий и такой дерзкий язык, оставляя обжигающий след, настойчиво надавливая, бесцеремонно и нагло, без всяких пауз с таким напором пытаясь проникнуть внутрь, что вскоре действительно проскальзывает в меня. Но почти сразу же покидает мое тело, вызывая невольный недовольный вздох.

Джин на некоторое время застывает, задумчиво облизывая морду и словно смакуя вкус человеческого тела. Видимо, решив, что ему нравится аромат и привкус моего возбуждения, он проводит языком вдоль моего члена от головки до самых яичек, но слишком много внимания этому не уделяет – ведь его больше интересует отверстие, что находится ниже. Собственный член тигра уже давно показался из мехового мешочка, в котором прятался – большой, налитой, покрытый венами и смазкой, красный.

Но Джин не спешит, отличаясь терпением, какому позавидовали бы и некоторые скорострелы. Изредка он издает тихое рычание, но по большей части мурлыкает, словно успокаивая меня. Его лапа лежит на моем правом бедре. Потому что Джину нравится ощущать сладостную дрожь «самочки» под ним, и он старается сделать так, чтобы она была еще сильнее, ориентируясь на выражение и частоту моих стонов, и поэтому, благодаря своему звериному чутью, безошибочно находя на моем теле такие чувствительные точки, о которых даже я сам вряд ли мог подозревать.

А дальше…

Дальше все для меня сливается в безумную мешанину ощущений, настолько острых и невероятных, что я даже не замечаю, как теряюсь в них.

Единственное, что мне остается – это уже громко стонать, не сдерживаясь, да бормотать что-то невнятное и просящее, при этом невольно пытаясь развести бедра еще шире, податься навстречу тигру и прижаться как можно ближе.

Потому что горячий язык, что с завидным упорством проникает все дальше в возбужденную дырочку, смазывая и растягивая ее нежные стеночки, просто сводит с ума в прямом смысле этого слова.

Кажется, я даже забываю, как меня зовут. Остается только дикое, сводящее с ума желание, которое, кажется, вот-вот разорвет меня на части, если наглый кот продолжит в том же духе.

Ведь это невозможно. Просто невыносимо.

Кажется, что уже некуда, но хочется еще и еще.

Еще больше, ярче, сильнее.

Ощутить всем телом прикосновение шелковистой шерсти. Ощутить тяжесть и мускулистость сильного тела. Ощутить большой, горячий и в данный момент почему-то невероятно желанный член тигра внутри себя. Чтобы он заполнил меня, натянув до упора. И я забываю самое себя, забываю, что я человек. Забываю… что так нельзя.

– Пожалуйста…

С искусанных губ срывается почти вой, когда уже больше нет сил терпеть. Еще шире развожу бедра, ногами обхватывая бока тигра и содрогаясь от предвкушения.

Но Джин тут же угрожающе рыкает, скорее предупреждая, чтобы я не своевольничал, чем действительно пытаясь напугать, и ловко выпутывается из объятий длинных ног.

Ему такая поза, разумеется, не нравится, он же не человек. Поэтому тигр требовательно дергает на себя мою рубашку, срывая ее с плеч вместе с жилеткой, но не может снять до конца, и его это бесит так, что он злобно рычит.

Легко переворачивает меня на живот, вынуждая встать на четвереньки, и тут же удовлетворенно мурлычет. Влажный нос протискивается под тканью рубашки и жилетки, язык ведет чувственную линию вдоль выгибающейся спины вниз к ягодицам, снова ныряет в уже мокрую дырочку.

Слюна тигра стекает между ягодицами, по яичкам и вдоль возбужденного члена, мешаясь с моей собственной смазкой. Шершавый горячий язык вновь проникает внутрь меня, на этот раз еще глубже, яростнее, буквально штурмуя и напористо протискиваясь почти на всю длину – а язык у тигров оооочень длинный.

Джин складывает его в трубочку, умудряясь при этом тарахтеть, издавая низкие грудные бархатные нотки. Так усердно вылизывает меня там, проникая в раздразненное отверстие еще глубже и дальше – так, что достает до простаты, заставляет буквально выть от неудовлетворенного желания и бессильно скрести пальцами по полу. Он давит на это чувствительное местечко совершенно неосознанно, слышит мой глухой полувсхлип-полустон и инстинктивно повторяет ласкающие движения своего языка, чтобы слышать эти тихие всхлипывания снова и снова.

Мучает так достаточно долго, пока у меня не начинают дрожать ноги, и это видно по бедрам, по которым, мешаясь, течет тигриная слюна и смазка, вязко капая на пол.

Я даже не заметил, когда и как он успел меня перевернуть на живот и заставить принять коленно-локтевую. Ведь все, о чем я могу думать сейчас – это горячий язык, что откровенно трахает меня, доводя почти до исступления, но не позволяя кончить. Потому что для этого нужно нечто большее, чем язык, пусть даже и такой, как у этого кота.

Мне уже все равно, кто я, где я и что я. Единственное, что я хочу…

Нет, страстно желаю – это большой и горячий член в себе.