Текст книги "Преданные огню записи (СИ)"

Автор книги: Летопись Арды

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

А потом всё изменилось. Одиночество стало ассоциироваться с тем, что хотелось бы забыть, но это, увы, невозможно.

Одиночество навеки отождествилось с желанием умереть, и ничто не способно более изменить положения вещей.

Тьма… и одиночество… и…

Уединение порой неизбежно, и каждый раз это новое испытание для силы воли.

Но, пока жив Моргот, буду жить и я. Клятва должна быть исполнена, что невозможно в Чертогах Намо.

Вала победить нельзя? Что ж, тогда и меня тоже!

Я буду жить, окружив себя теми, кому могу верить, в чьей доблести нет сомнений. Теми, кто умеет быть рядом, не задавая вопросов, но такое молчание тысячекратно дороже любых слов и действий.

========== Что бы вы сказали себе прошлому, если бы выдалась такая возможность? О чём предупредили бы? ==========

Долгое время казалось, что менять что-либо нет смысла, однако, отвоевав своё сокровище и осознав, что оно более не моё…

Но как же так? Сильмарили сделал отец, и после его смерти мы, сыновья, наследовали его творения! Кто решал, достойны мы их или нет? И какое отношение это имеет к праву передачи ценностей от отца к детям?

В тот момент всё встало на свои места: воюя против Моргота, мы терпели поражение за поражением, зато против «своих» войны шли удачно. Да, сокровище ускользало от нас, но моя армия побеждала. Я не задавался вопросом, почему так, искал причины в слабости войск врагов… Но дело было не в этом! Это был Знак от Творца!

Нужно было понять лишь то, что именно против «своих» следовало воевать изначально. Мы должны были бросить вызов не Морготу, а Манвэ. Осадить не Ангбанд, но Таникветиль! И требовать, чтобы Валар, наши благодетели, уничтожили зло в Арде, либо им придётся сражаться с нами, Детьми Эру, о которых Валар обещали заботиться.

Как жаль, что понимание пришло столь поздно.

========== Что заставило тебя броситься в огненную пропасть? Почему просто не выбросил камень? Клятва клятвой, но право на камни-то вы потеряли. ==========

За тех, кто не вернулся в Валинор, всё сказали другие.

Близкие, не решавшиеся открыто оплакивать погибших преступников, соглашались со словами верных Владыкам Арды, что их любимые мужья, отцы, братья и сыновья понесли справедливое наказание за свои злые деяния.

И никто не задал вслух вопрос: «Как сын может потерять право на наследие отца?»

Не было сказано ничего о совести, чести и долге, ведь всё хорошее не может иметь отношения к злу. Хорошее – лишь то, что благо для Валар и верных им, это путь к счастью и настоящему свету.

Нераскаявшиеся перед лицом Валар мертвы, и так лучше для всех, поскольку лишь покаяние напоказ Владыкам истинное, а Истина недоступна злу.

Разве есть в Валиноре место для зла?

========== Встретился ли ты с родными в Чертогах? Как это произошло? ==========

Факелы с тирионской площади теперь рассеялись по всем окрестностям, восторженные и гневные голоса звучали всюду, а мы, семеро сынов Феанаро Куруфинвэ, только что произнёсшие Клятву, ехали рядом и чувствовали себя ровней Валар.

– Моргот считает, что эльфы всё такие же беспомощные и доверчивые, как были у Куивиэнэн! – повторял я слова отца.

– Но теперь мы вооружены не только знаниями, но и сталью! – соглашался Морьо.

– Валар научили нас охоте, – хохотал Тьелко, – и теперь мы поохотимся на одного из Айнур!

– Мы теперь не просто Дети Эру, – вторили Амбаруссар, – мы способны жить без опеки владык.

– Мы не хотим жить с ТАКОЙ сомнительной опекой, – тихо произносил Курво, косясь на отца.

– И превратить себя в орков мы не позволим, – уже практически начал петь Кано. – А если придётся погибнуть, то мы встретимся в Чертогах, возьмёмся за руки и снова выйдем на бой! Я представляю, как мы ценой своих жизней уничтожили Моргота, отвоевали Сильмарили и вернули их отцу, а сами весело отпраздновали победу в гостях у Намо!

Сейчас при воспоминании об этом хочется расхохотаться в лицо себе прежнему, однако сказанные тогда слова до сих пор греют сердце, ведь тогда я искренне верил в лучшее. Мы все верили в лучшее.

И никто не хотел говорить и думать о том, что Чертоги – это вечная тьма, одиночество и тишина.

========== Попрощайтесь ==========

– Нет, мам, я не такой же, как отец! И, прошу, хотя бы сейчас не говори так, словно быть похожим на него – это нечто плохое. То, что я согласен с ним, не делает нас одинаковыми, но даже если бы делало… Ладно, мам, не надо. Я хочу вспоминать в разлуке твою улыбку, а не обиду. Давай обниму, и пойду. Мы вернёмся с победой, вот увидишь. Целыми и невредимыми. А Валинор станет безопасным. До встречи!

***

– Клянусь, отец. Клянусь!

***

– Интересно вы изменили решение, братья: сначала мой план всем казался глупым, но теперь вы единодушно согласны, что у меня всё получится. Нет, я не передумал и не усомнился, потому что дал Клятву, как и вы, кстати. Кано, остаёшься за главного. Если мы верно рассчитали, переговоры со мной станут для Моргота последним, что он сделает в жизни. А последним, что увидит, будет меч Феанаро Куруфинвэ, занесённый над его головой!

***

– Я пришлю гонца, Финьо, когда всё окончательно решится. Прошедший совет оправдал мои ожидания! Только представь, какую огромную армию удалось собрать! Моргот в этот раз не возьмёт нас числом. Орков, может, и будет больше, но куда этим трусливым необученным тварям до наших воинов! Жертвы на этот раз будут не напрасны, брат. Мы победим, и народ Эндорэ и всей Арды назовёт тебя величайшим из королей! До встречи на поле боя.

***

– Синдар нам не соперники, Тьелко. Они воевать не умеют, из города не будет выхода: мы сомкнём кольцо в лесной зоне. Курво, ты знаешь, что делать. Да, Морьо, придётся действовать по моему плану, я всё рассчитал! Повторим Клятву и разойдёмся на позиции. Вернём наше сокровище! Тэлери во второй раз встали у нас на пути и второй раз падут. Увидимся после победы, Феанариони!

***

– Снова в бой, снова против Тэлери. Похоже, я скоро буду ненавидеть их больше, чем орков! Амбаруссар, поклянитесь, что не станете действовать так же глупо, как погибшие в Дориате братья! Обещайте, что я увижу вас живыми.

***

– Жаль, ты не слышишь меня, тварь, потому что тебя уже отправили к собратьям, ты побеждён, искалечен, тебе не до чужого злорадства. Надеюсь, Валар не проявят к тебе жалости, но на самом деле мне уже плевать. Ты проиграл! Да! Проиграл! ПРОИГРАЛ! Как же долго я ждал этого! Как мечтал! Жаль, не моя рука сразила тебя, как жаль! Но это ничего. Главное, что ты познал поражение. Наслаждайся, ничтожество! Выпей до дна чашу своего бессилия и позора! Прочувствуй, как ты жалок и беспомощен теперь! И знай, слабак, я счастлив! Я счастлив. Счастлив!

***

– Вот и всё. Намариэ.

========== Можешь рассказать, как ты представлял себе переговоры с Морготом, когда на них шел? ==========

Что самое опасное в войне? Какая ошибка обходится воину и командиру дороже остальных?

Ответ кажется очевидным: излишняя самоуверенность. Вроде бы всё просто и понятно, однако даже полководец, за плечами которого десятки сражений, способен недооценить врага и проиграть, а мой опыт ведения войны ограничивался спонтанным кровопролитием в Альквалондэ, к которому никто не готовился, и десятью суточными циклами боя с орками, который начался слишком внезапно, чтобы кто-то успел разработать стратегию.

После того, как армия Моргота была разбита, Нолдор оказались в сложной непонятной ситуации: мы лишились командира и отца, пали многие наши друзья и родичи, а враг спрятался за неприступными стенами.

Ещё совсем недавно гора-дворец, служившая жилищем Вала, вызывала священный трепет, но теперь перед нами встала другая скала-твердыня с Айну внутри, которого нам предстояло уничтожить.

Всё происходящее казалось страшным сном, и когда Моргот предложил переговоры, я впервые увидел в глазах братьев то, о чём никогда не скажу вслух.

Увидел и оставил их в лагере, скрытом среди гор, что позже стали носить имя Пепельные: в память о величайшем из Нолдор.

Мы недооценили врага. Я недооценил. В тот момент было неважно, что именно собирался делать Моргот при встрече с нами, я хотел только одного: закончить ненавистную войну, а сделать это можно было лишь одним способом. Мне хотелось заставить врага страдать, однако с желанием отыграться боролся голос разума, утверждавший, что главное – скорее уничтожить зло, исполнить Клятву, отомстить за отца и деда.

А для этого достаточно оборвать всего одну жизнь.

========== С каким чувством ты шёл на первую битву после освобождения из плена? ==========

Когда дозорные на башнях затрубили атаку, когда я своими глазами увидел вражеские войска, мир рухнул в кровавую бездну, и осталось лишь одно желание.

Все принятые ранее решения перестали иметь хоть какой-то вес, пав перед натиском нахлынувшей жажды отомстить.

За себя.

Да, была Клятва преследовать похитителя Сильмарилей, было обещание отомстить за отца, было личное решение забыть вину всех, кого хотелось обвинить в моём пленении и последующем бездействии. Было многое.

И в одно мгновение не осталось ничего, кроме одного вопроса:

«Где вы?!»

Где среди напавших те, кто убивал моих верных?

Где те, кто сразил меня?

Где палачи и их пособники?

Где те, кого невозможно забыть?

Где?!

Хотелось броситься на врага и перебить всех в одиночку, ведь именно я имею право на мщение, как никто другой!

Слепая ярость заглушила голос разума и боли от новых ран, сделала неслышимыми крики своих и чужих.

Арда больше не существовала. Осталась только смерть на острие моего меча.

========== Чего ты боялся в детстве? ==========

Какое искушение ответить «ничего»! Поистине смешно!

Казалось бы, чего можно бояться под защитой Валар в светлом Амане, в прекраснейшем граде Тирионе, живя в самом красивом дворце, какой только можно вообразить? Чего может бояться ребёнок, у которого есть всё, о чём можно мечтать, и чего даже представить невозможно тому, кто не видел сияния Древ?

Увы, ответ «ничего» был бы ложью. Однако, не стоит думать, что я боялся отца или ошибок во время обучения. Я не страшился, что мама, родив очередного Феанариона, уснёт в лориэнском саду. Нет, я не боялся дев и нежных слов любви. Не страшно было даже брать в руки оружие.

Да, эмоции порой захлёстывали, волнение оглушало и ослепляло, только это не было страхом.

И лишь интуиция могла напугать по-настоящему. В редкие мгновения, когда будущее приоткрывало завесу тайны, становилось невыносимо страшно, что…

Ничего не останется. Ничего. Всё сгинет, исчезнет и забудется, и не сохранится никакого напоминания о том великом и прекрасном, что было сделано с таким трудом! Все жертвы напрасны, усилия тщетны.

Я был ребёнком и не до конца осознавал, что означают такие предчувствия.

Не мог осознать.

А теперь – не хочу.

========== Как ты пережил смерть отца? ==========

«Остановитесь!» – приказал отец, и для меня остановилось время.

В одно мгновение прошлое рухнуло в бездну, и умерла надежда на то, что великий Феанаро Куруфинвэ может преодолеть всё, что Эру вложил в него пламя, гораздо более жаркое, чем можно представить.

Я полагал, буду скорбеть, как и отец, когда Моргот убил Финвэ. Возможно, чувства были схожи, но выражались по-разному: когда отец увидел тело, то обезумел от горя, мы думали, он убьёт себя, испугались за него.

Со мной вышло иначе, и каждый из Феанорингов испугался за себя. Мы не знали, что делать, ведь, хоть орки и отступили, битву нельзя было считать победно завершённой, потери с нашей стороны были колоссальны, а Моргот по-прежнему сидел в своей твердыне с нашими сокровищами.

Мы все были в растерянности, тщательно скрывая радость, что удалось выжить. И рисковать более не было желания ни у кого. Кроме меня. Я уверился, что если судьба оставила мне жизнь, я должен… Занять место отца.

Теперь я думаю иначе. Минуло три сотни солнечных лет, и времени переосмыслить прожитое предоставилось в избытке. У меня не осталось сомнений в том, что лучше было погибнуть в Битве под Звёздами мне, а не отцу. Феанаро Куруфинвэ никогда не совершил бы тех глупостей, что сделал я, Первый Дом Нолдор не лишился бы статуса, не потерял бы величия и силы, а Феаноринги не оказались бы перед чудовищным выбором: спасать меня или спасаться самим. Первый Дом Нолдор был бы образцом героизма в умах и сердцах всего Средиземья.

Когда отец умер, мне было страшно и больно. А теперь стыдно. И пусть после смерти, в Чертогах Мандоса нам обещают мучения, я не верю, что они сравнимы с тем, что выпало здесь, под этим равнодушным небом.

========== Если бы всё было так, как ты хочешь, что было бы? ==========

– В Арде никогда бы не было Моргота! – ответил бы я любому, не развивая мысль, ведь такой ответ исчерпывающий, каждый желает этого и согласится со мной, не задумываясь.

Но сам я задумывался о большем, и никогда не сказал бы в разговоре об идеальном, неискажённом мире, что в нём именно я создал бы Сильмарили. Я, не отец.

В неискажённом мире я не был бы наивен и доверчив, поэтому никто не смог бы похитить только-моё-сокровище. Или… Возможно, я бы распорядился Сильмарилями иначе, сразу сделав их звёздами, носящими имена моих самых любимых эльфов.

Тогда величайшее творение народа Эльдар вызывало бы только восторг, восхищение и улыбки. Гуляя под озарённым дивным сиянием небом, эльфы открывали бы сердца для любви, играли с детьми, мечтали о счастливом будущем и создавали бы его, радуясь окружающей красоте и благодати.

Эльфы любили бы Сильмарили, и никто бы не проклинал величайшие творения, рождённые в руках одного из Старших Детей Эру.

========== Маэдрос, что заставляло тебя так яростно сражаться с врагом? Личная месть? Желание исполнить Клятву и вернуть сильмарилли? Избавить Арду от всеобщего Врага? ==========

Иногда проще не думать.

Есть цель, и к ней надо идти, что бы ни вставало на дороге. Кто бы ни вставал.

Нельзя пытаться анализировать, хочет ли убить тебя оказавшийся рядом орк, или его пригнали на поле боя насильно, и ему всё равно умирать, но лучше от руки эльфа в сражении, когда один-два удара милосердно обрывают жизнь, чем долго корчиться от боли в ангбандском подземелье.

Нельзя размышлять о том, кто и зачем присвоил сокровища отца. Это не личности. Они враги, которые должны быть уничтожены.

Проще не думать, когда необходимо действовать.

Если позволить себе начать размышлять, можно прийти к выводам, которые заставят дрогнуть руку, держащую меч или знамя, сорваться голос, отдающий приказы, стать нетвёрдым взгляд, смотрящий в сторону врага.

Что? Зачем? Почему?

Это неважно. Я должен. Мы должны. И мы это сделаем.

========== Как ты живёшь с одной рукой? ==========

Мы все что-то потеряли и продолжаем терять. Это война, которая касается каждого, и все знают, как её остановить, и кто должен для этого умереть.

В моём городе-крепости немало тех, кто согласился бы лишиться руки и заново учиться держать перо, принимать пищу, быть вынужденными полагаться на помощь близких в делах, которые раньше казались простыми…

Если бы близкие были живы.

Каждый, кто потерял нечто более ценное, чем всего лишь кисть, скажет, что лучше страдать самому, чем видеть боль любимых.

И я повторю снова: навык можно приобрести заново. Вернуть погибшего… Валар обещали, только никто в здравом уме им уже давно не верит.

========== Каково это было – следовать Клятве? Что это вообще из себя представляло? Что происходило, если вы пытались идти ей наперекор?Какая пытка Моргота была самой жестокой? ==========

Недооценивать врага крайне приятно до поры до времени. Можно успеть подумать о себе очень много лестного, а когда откроется истина, начать недоумевать – как же так получилось?

Это могло бы быть забавно, если бы не цена, которую пришлось платить за ошибки.

Открывшаяся правда – вот что самое страшное и мучительное. Боль, причиняемая инструментами палачей и оружием врагов, со временем проходит бесследно, а правда…

Правда остаётся навсегда.

Моргот открыл мне глаза на мир, показав Искажённую Арду такой, какая она есть на самом деле, и чего стоит.

Перед тем, как вывесить «трофей» на всеобщее обозрение, враг сказал, что я слишком наивен, думая о братьях и своих воинах, как о героях. Я не поверил. Только снова и снова, из последних сил смотря в безжизненные бездны глаз Айну, повторял слова Клятвы.

Шли годы. Бесконечно и мучительно. Арда менялась, поднялись на небосклон Итиль и Анар, началась новая Эпоха, а мне оставалось лишь бороться с болью, вися на скале над пустынной равниной, бывшим полем боя, и, твердя текст Клятвы, сражаться с собственной слабостью, заставляя себя бороться до конца и ни под какими пытками не просить пощады у врага! Я прогонял мысли о том, что ни один из тех, кого я пожалел и не взял с собой на те проклятые переговоры, ни один не попытался освободить меня! Этому не может быть оправданий!

Истина о «семье» осталась в душе незаживающей раной и после спасения.

Я часто слышал, как Клятву отца называли проклятием. Если бы эти глупцы только знали, что живы исключительно благодаря нескольким строкам текста, который напоминает мне, что враг для меня только Моргот, а не братья, соратники или мнимые друзья.

Повторяя Клятву, я шёл вперёд и впереди. Это был мой долг, ставший смыслом жизни. Как можно идти против него? Я дал слово, и для меня это значило, что его надо сдержать.

Это не пустой звук!

Это слово Нельяфинвэ Майтимо Руссандола, старшего сына Феанаро Куруфинвэ, главы Первого Дома Нолдор!

Конечно, поклясться может каждый, нарушить слово, как оказалось, тоже. Но, данная мной, Клятва была нерушимой, независимо от всё возрастающей цены.

========== Хей, не обижался на отца за то, что он пошел жечь корабли без тебя? ==========

В Средиземье мы с отцом и братьями плыли на разных кораблях, только близнецы, как всегда были неразлучны. Плыли во тьме, стараясь не терять друг друга из вида, но, разумеется, случалось разное.

Так как вопрос не о плаванье, не стану вдаваться в его детали, скажу лишь – было страшно. Часто накатывало отчаяние, казалось, мы не доплывём. Это потом я не раз в порыве думал, что лучше бы не доплыли, но во время пересечения моря мне очень не хотелось умирать. И было чувство ответственности. Кто, если не мы?

Валар могли говорить что угодно, и пусть даже нельзя победить Моргота, но его можно отвлечь на себя, чтобы он не совался больше в Аман, не убивал наших близких.

«Теперь, – думал я, – Моргот пройдет в Валинор только по нашим трупам, но это ему будет очень дорого стоить!»

Когда мы увидели землю, возникло противоречивое чувство: пьянила радость от понимания, что под ногами снова будет твердая земля, но теперь мы должны были вновь встретиться с отцом и братьями и посмотреть в глаза друг другу. Время шло, боль от смерти деда Финвэ притупилась, горячие головы остывали. Многие стали забывать, зачем бросили вызов устоявшемуся порядку.

Ценности стали подменяться, и я слышал не раз, что в Средиземье мы плывём ради камешков Феанаро. Одного такого умника я… Отпустил с миром…

Но я отвлёкся. Когда мы доплыли, я сразу понял, что отец теряет авторитет в глазах тех, кто пошёл за ним, и передо мной снова, в сто тысячный раз встал выбор: оставаться хорошим сыном или брать лидерство. У меня не было авторитета и заслуг, но зато на мне не было клейма «лучшего из нас», которое и подвело отца. Ему слишком многие и слишком сильно завидовали. Быть лучшим – увы, не дар, а проклятие. Настоящее, не пустые слова Намо Мандоса.

В Лосгаре я сразу начал готовить корабль, который стал моим, к отплытию. Тогда и случилось «безумие», о котором так любил твердить полудядя.

На самом же деле было не безумие, а вполне ожидаемая развязка. Отец подозревал: авторитет лидера уходит песком сквозь пальцы. А ещё я видел в его глазах… Наверное то же, что потом увидел Кано в моих, когда он заплакал, не в силах отвести взгляд, и только в ужасе прошептал «Майти, прошу, не надо!»

Я тогда не до конца понял, что произошло, но позже, увидев пылающие корабли, ничуть не удивился. Валар предрекли нам предательства, и в это слишком легко было поверить. Наверное, отец уже всё решил для себя, но не хотел оставить нас совсем без армии, полагая, что если некуда отступать, предательства не будет.

Помню, как испугался за него – подумал, отец сжёг и себя вместе с кораблями. Я побежал ближе к пламени, несмотря на нестерпимый жар и удушающий дым, кричал, звал… А потом увидел живого родича, покрытого копотью, с нашим знаменем в одной руке и пылающим факелом в другой, от которого запаляли стрелы, уничтожавшие флот.

Кстати, не верьте сказкам про пламя до небес. Оно не было таким высоким, как о том говорил полудядюшка Ноло.

========== Почему ты принял решение отдать корону нолдорана своему дяде? ==========

Полудяде.

Так ли важен венец на голове?

Дала ли Морготу корона с украденными сокровищами власть? Нет. Моргот обладал властью, потому что он один из Айнур, и мог вовсе не носить никакой короны.

Даст ли отнятый шантажом венец верховного нолдорана могущество и уважение?

Что станет с врагами короля, лишёнными статуса?

Эти вопросы терзали душу, которая только успела понадеяться на покой после спасения из плена.

Армия Нолофинвэ была больше, чем у Первого Дома, и передо мной встал тяжёлый выбор: биться, проливая кровь эльфов за корону отца и, вероятно, погибнуть от рук полуродни, выжив в плену Моргота, или уступить и сохранить остатки своего народа.

Где-то в глубине души желание отомстить собратьям толкало на тщеславный поступок, я даже придумал речь, которую скажу перед воинами, прежде, чем они снова станут братоубийцами, однако слова были произнесены совсем иные.

Нолофинвэ – Мудрый Финвэ, наречённый мной не последним из мудрецов, стал королём и оставил нас, род Феанаро, в покое. Возможно, он чувствовал себя отмщённым, а я представлял, как мой венец, сделанный из меди, на его челе отвратительно окисляется, уродуя прекрасные некогда черты. Полудядя угрожал мне сталью, а я мечтал, что однажды его остановит мой родовой металл.

Отдавая власть, я тешил себя тем, что поступаю лучше всех, кого знал. Моргот ради короны уничтожал мир, в котором жил, Ольвэ ради власти бросил свой народ на убой, Нолофинвэ, Финдарато и Артанис – потащили подданных в самоубийственный поход через льды, а теперь полудядя решил заставить своих воинов убивать нас.

Хочет носить венец верховного нолдорана? Пусть. Мечтает восседать на троне? Пожалуйста. Рассчитывает получить особый статус? Хорошо. Думает, сможет управлять Нолдор?

Ответ я, конечно, не озвучил, но «не последний из мудрецов» довольно быстро сам его узнал.

========== Как ты относишься к Тургону и его королевству? ==========

Турукано был из тех втородомовцев, кого считалось нормальным не замечать. Ничем не примечательный, кроме титула принца, Нолдо жил спокойно и мирно, и в основном не участвовал ни в конфликтах, ни в пышных гуляньях. Известия о нём долетали только в случае их крайней важности: Турукано родился, Турукано женился, Турукано родил дочку. Вот, собственно, и всё.

Не имея в отношении второго сына второго сына Финвэ опровержения привычному факту, что дети Индис и их потомки – враги Первому Дому, я не думал о принце ни в каком ключе – не вредит явно, и хорошо.

Однако многое изменилось потом. Когда не последний из мудрецов вынудил Первый Дом признать его верховным нолдораном, разумеется, добровольно, потому что даже после Хэлкараксэ войско Нолофинвэ оказалось больше нашего, я был уверен, что все без исключения, даже те, кто когда-то были друзьями мне, рады новому владыке, счастливы отмщению за сожжённые корабли и потери во льдах, в которых, разумеется, не был виновен ни Нолофинвэ, ни Финдарато, а исключительно мой безумный отец и его безвольные сыновья, не имеющие собственного мнения.

И вдруг…

Турукано просто забрал сестру, свой народ и ушёл. Более не признавая над собой власть отца, он поселился в землях Кирдана, а после и вовсе исчез в никому не известном направлении. Конечно, его собственные Орлы приносили вести, связь тайного города с другими землями поддерживалась, однако путь к владыке Тургону хранился в секрете.

В целом, к тем, кто сбежал с передовой войны против Моргота, отношение оставалось… на словах спокойным. Об этих эльфах предпочитали не вспоминать лишний раз, ведь в общем деле проку от них нет, а судить кого-то, уподобляясь Валар, желания не возникало. Однако Турукано я был благодарен за невысказанную поддержку, за его тайную помощь и за оставшиеся вне летописей и песен великие дела.

Спасибо, Турьо.

========== Каким должен быть достойный правитель? ==========

Достойным.

Таким, чтобы его титул не превращался в имя нарицательное с негативным значением, чтобы корону не оценивали, как самый дешёвый товар, и чтобы летописцам не приходилось сочинять красивые глупые легенды, перевирая факты и пряча за пафосным слогом ложь ради возвышения павшего ниже некуда владыки хотя бы на словах. Зачем эти легенды? Я отвечу так: знающие правду посмеются, остальные – станут считать народ великим, раз им правил столь дивный государь. Как мы, эльфы, будем казаться авторитетами остальным расам, если наш король недостоин войти в историю по-хорошему?

Однако, осуждаешь – предлагай. И над этим я не раз задумывался, даже не желая размышлять на подобные темы.

Разочаровавшись в Валар, я понял одно: носящий корону – не значит лучший, и это осознание помогло мне принять именование «обездоленный», когда королём моего народа стал полудядя. Да, мне в лицо не говорили, что я был не прав, отдав власть, зная – обстоятельства оказались сильнее меня.

Почти не говорили.

А мне почти не хотелось взяться за оружие.

Однако, много слов было сказано, когда король предпринял попытку распространить ложь о мире среди Нолдор, собрав эльфов на Пир Объединения. Придя в гости к дяде с армией, но не устроив бойню, я многое для себя решил, в том числе сделал очень утешительный вывод: носит корону вовсе не достойнейший, а тот, кого не ценят без неё.

Жизнь в одночасье стала легче, потому что Моргот, вставивший Сильмарили в свой уродливый венец, оказался в одном ряду со всеми, кого я презирал: Манвэ, Тингол, Нолофиньо, Ольвэ. Каждый из них – владыка. И каждый – худший из своих подданных.

А у меня нет королевского венца, значит, я не такой, как они. Значит, лучше, потому что не проливаю кровь за власть.

Пожалуй, правитель и должен быть таким: не держаться за статус ценой жизни тех, кого обязан защищать. Это достойно. Но такой король быстро окажется сброшен с трона.

========== Почему постоянно говоришь “Айя Феанаро!”? ==========

Нет, не потому, что нет заслуг в настоящем и приходится вспоминать прошлое.

Нет, не потому, что нет лидеров, за которыми пойдут народы, и приходится обращаться к имени того, кому это удавалось.

Нет, дело не в том, что больше не осталось по-настоящему славных королей, чей венец не насмешка и не позорное клеймо.

И нет, я славлю отца не потому, что он мой родитель.

И даже не назло его завистникам.

Нет, нет и нет! Дело в ином.

Куруфинвэ был эльфом, который, родившись в Валиноре в самое спокойное и счастливое время Эпохи Древ, стал символом борьбы со всем тем, чего не должно быть в мире. Он выступил против того, что отрицали Валар, уверяя наивных аманэльдар, будто в их земле нет ничего плохого. Владыки настолько усердно пытались убедить всех нас, будто мы абсолютно счастливы, что слепая вера речам Айнур сделала гордые народы рабами, игрушками без воли и своего мнения.

Куруфинвэ сорвал с нас оковы и вернул способность видеть правду. Понравилась ли нам открывшаяся картина?

Не могу сказать за всех. Но от себя повторю главное:

Айя Феанаро!

========== Были ли те, кто приходили в Химринг добровольно? ==========

Это были орки.

Наверное, не слишком смешная шутка, особенно если учитывать, что в жизни рабов Моргота вряд ли хоть что-то бывает добровольным. Никто точно не знает, что именно гонит искажённых тварей в бой. Собственная кровожадная природа? Страх наказания? Подавляющая собственную воля хозяина?

Или всё вместе?

На самом деле, к войску Химринга всегда присоединялись и присоединяются исключительно добровольно. Мой город снискал великую славу в Дагор Аглареб, мы дали отпор врагу и защитили Белерианд от разорения, поэтому многих храбрых достойных мужей воодушевила возможность совершать подвиги под моими знамёнами, и даже совсем юные бойцы стали приходить в крепость, чтобы присоединиться к славной армии.

Мы все знаем, что осада не будет длиться вечно, однажды снова грянет битва, и мои воины, которые не являются рабами, в отличие от орков Моргота, станут героями, а не живым месивом, брошенным на убой ради прихоти.

В чём же разница между нами, осознанно идущими на поле сражения воинами Предела Маэдроса, и кровожадными искажёнными формами жизни, назвать которых разумными не поворачивается язык?

Разница в том, что мы, убивая врагов, защищаем тех, кто сам не может взяться за оружие. Не мы напали первыми, не мы навязали кровопролитие.

Разница в том, что когда война закончится, мы будем свободны, сложим оружие и станем заниматься мирными ремёслами.

Рабы Моргота на это не способны.

========== Научите кого-нибудь юного быть воином. Напишите ответ от второго лица ==========

Ты смотришь в глаза, ещё не видевшие войны и где-то в душе понимаешь – в том, что новые и новые поколения вынуждены видеть кровь и смерть на поле боя, есть и твоя вина.

Ты смотришь не в одну пару глаз, а в сотни и тысячи пар и в большинстве видишь готовность пойти до конца, но не можешь не понимать – легко не бояться того, о чём не знаешь. Но сам-то ты помнишь, как часто отступают перед натиском врага даже казавшиеся бесстрашными.

Ты стоишь перед своим будущим войском и видишь юнцов, которым ещё предстоит стать воинами, а пока это просто мальчишки: чьи-то сыновья, братья, внуки, племянники. Не мужья и не отцы или деды. И сделать из них бойцов выпало тебе.

Однако ты не учитель, не мастер меча, поэтому не тебе показывать приёмы и заставлять выполнять изнуряющие упражнения раз за разом. Ты не король, что может явить прекрасного и светлого себя войску и напомнить, чья жизнь здесь важна, а чья – ни капли.

Ты – полководец. Тот, за кем следуют на смерть, на убийство, крича о подвигах.

Ты – тот, кто знает, что не каждый, держащий меч, – воин, не каждый, совершивший кровопролитие, – герой. Ты – тот, кто должен дать это понимание новому поколению идущих на смерть. И именно тебе, а не кому-то другому вести за собой тысячи жизней, чтобы пожертвовать большинством или всеми.

Ты должен объяснить воинам, почему они должны гибнуть. Это твоя обязанность как полководца.

И вот, стоя перед смотрящими на тебя юными, не знавшими войны глазами, ты говоришь о добре и зле, на словах вспоминаешь славное героическое прошлое народа, к которому эти дети совершенно не имеют отношения, с твоих губ слетают проклятия в адрес врага, которого молодые бойцы никогда не встречали, ты и сам хочешь верить, что скоро тьма будет повержена, и каждая жертва окажется вознаграждена.