Текст книги "Механик (СИ)"

Автор книги: Лера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

  – Ин?

  – М? – отозвалась я, смешливо щурясь на него.

  – Я мокрый, как мышь....

  – Ну, я тебя неспроста сюда привела, – невозмутимо ответила я и открыла воду. – Раздевайся и залезай, – велела я и вышла из ванны. – Я сейчас приду.

  Не могу сказать, что ванна идеально приспособлена для занятия сексом – скорее наоборот. Мы пришли к такому выводу, когда чуть не грохнулись в ванне. Удержались чудом – я чуть ли не зубами вцепилась в шкафчик, Серега держался за края.

  – Продолжение будет на суше, – категорично заявила я, расцепив зубы.

  – Согласен, – пропыхтел Сережа, помогая мне опуститься в воду. – Иначе – чревато. – Он потерся носом об мою шею, ладони удобно легли на грудь, как будто она только для этого и нужна, и я засомневалась, что у нас получится выполнить свое решение.

  – Девчонки уехали, – объявила я, чтобы отвлечься немного.

  – Надолго?

  – До сентября, – я изогнула шею, чтобы посмотреть на Сережу. Тот довольно щурился и водил губами по моему плечу. Я мстительно плеснула туда воды, и мне фыркнули прямо в ухо. – У меня в субботу последний экзамен, потом три недели практики, потом я тоже поеду домой. – Собственно, давно пора было об этом сказать.

  – На два месяца?! – ужаснулся Сережа. Я виновато вздохнула.

  – Сереж, я родителей два раза в год вижу – на зимних каникулах и на летних....

  – Да я понимаю, – растеряно ответил он. – Но у меня как-то из головы вылетело, что ты из другого города.... Ты автобусом ездишь?

  – Поездом, – я покачала головой и потянулась за полотенцем. – В автобусе укачивает, и вообще.... Ни покурить, ни в туалет выйти, ни ноги вытянуть....

  – Сколько ехать?

  – Поездом десять часов, автобусом – восемь, – машинально ответила я, прикидывая, как провернуть дело так, чтобы остаться тут на лишнюю неделю. Не больше, потому что я забыла, как мои племяшки выглядят!

  – Скайп-то хоть есть? – тоскливо спросил Сережа. Я закивала. – Слава богу, хоть так.... Все так не в масть, блин.... Отец уезжает первого июня, а Леську одну не оставишь же...

  – Ни в коем случае, – согласилась я. Курить у открытого окна после ванны было прохладно, поэтому я ежилась и прижималась к теплому Сережиному животу. – Придумаем что-нибудь, – попыталась я приободрить его.

  – Придумаем, – согласился он.

  – Я же тут еще!

  – Это плюс, – незнакомым, мурлыкающим голосом, согласился он и стал потихоньку разматывать на мне полотенце. Мозолистые ладони с напором погладили шею, плечи, руки, талию, бедра. Я готова была заурчать от удовольствия, лишь бы он продолжал. Он наступал, улыбаясь, я так же улыбаясь, отступала в комнату, к кровати. Кровать жалобно охнула под двойным весом, но не развалилась. Сережа оперся на локти надо мной, лишь обозначивая свой вес. Я облизнула пересохшие губы и сладко потянулась, обтираясь об него.

  – Торопиться же нам некуда? – уточнил он и потерся щекой об мой живот.

  – Некуда, – с предвкушением подтвердила я и закрыла глаза.

  ***

  До субботы мы почти не виделись – сессия моя отнимала до обидного много времени, но куда деваться! Зато в субботу мы, с чувством выполненного долга полночи шатались по ночному городу – пешком, принципиально. Посидели в каком-то баре – Сережка выпил пару кружек пива, я какой-то коктейль. Забрались на колесо обозрения – на смотровую площадку в центре конструкции. От высоты дух захватывало, но страха особого у меня не было, потому что Сережка все время крепко держал меня то за руку, то за талию, то еще за что-нибудь. Наверху оказалось ветрено, холодно и безумно красиво, хоть мы и не на самую верхотуру залезли, но все равно. Какое-то время мы рассматривали непривычной город. Обычно с чертова колеса смотришь днем, а ночью-то все по-другому, как-то... нереально, что ли. Как будто ты в другом городе, незнакомом. Насмотревшись на мигающие и переливающиеся улицы, с полчаса целовались – просто так, от того, что нам хорошо друг с другом, и не страшно нисколько, что все быстро кончится, и времени впереди – море. Не просто море – целая жизнь впереди, интересная, замечательная! От удовольствия я даже засмеялась. Сережка, тоже улыбаясь, спросил:

  – Ты чего?

  Я, путаясь в словах и эмоциях пересказала ему свою мысль, и он тоже засмеялся, не надо мной, а просто.

  – Ты всегда думаешь неожиданные мысли, Ин. Как у тебя это получается?

  – Ну, почему неожиданные? – удивилась я. – Ты же тоже знаешь, что впереди целая жизнь, и нам всего-то по двадцать с небольшим! И, разумеется, наша жизнь будет интересной и веселой. Не обязательно, легкой, но интересной – это уж точно! Как иначе-то?!

  – Я тебя люблю. – Совершенно серьезно сказал Сережа. Я задохнулась на полуслове, а потом, слегка смущаясь, ответила:

  – Я тебя тоже люблю....

  – Я тебя люблю сильнее!

  – С чегой-то вдруг? – прищурилась я, воинственно подбоченившись. Сережка сгреб меня в охапку.

  – Потому что ты лучше, чем я!

  – Глупости какие! – возмутилась я, но долго возмущаться не получилось, потому что он меня снова поцеловал.

  – Пошли отсюда? Тебя трясет уже от холода, – Сережка слегка отстранился от меня, заглядывая в лицо. Я кивнула.

  – Ты же у меня сегодня? – уточнила я.

  – У тебя, – он начал спускаться первым. – И у меня в багажнике ведро шампанского и ящик черешни.

  – Черешни?! – взвизгнула я, чуть подпрыгнув.

  – Инга, не скачи, – слегка рассердился он. – Тут и так все на китайской сварке держится....

  – На какой сварке? – не поняла я, начиная спускаться следом.

  – На китайской. – Повторил он, страхуя меня. – Это когда все незакрепленные детали крепятся на проволоку!

  – Блеск, – оценила я. – Чтобы я еще раз сюда полезла!

  – Да нормально все, – подбодрил он.

  – Конечно! Напугал меня сначала, а теперь....

  – Не бойся, я с тобой, – пропыхтел он, снимая меня с последней ступеньки и целуя. – Пошли из парка, на проспекте теплее.

  – Пошли, пошли, – заторопилась я. – А как ты про черешню узнал?

  – Помнишь, ты мне фотки свои показывала?

  – Помню.

  – Там есть фотография, где ты ешь черешню. У тебя там такое лицо, как будто ты миллион выиграла, не меньше.

  – Я даже персики и арбузы люблю меньше, чем черешню,– призналась я, засовывая холодную руку Сережке в карман.

  – Придем и я тебя засуну в ванну, – пробормотал он, нащупывая мои ледяные пальцы.

  – С черешней? – уточнила я.

  – Ин, нормальные девушки грезят о ванне с шампанским!

  – Меня больше интересует ванна черешни!

  – Я тебе сверху накидаю!

  – А сам?

  – Что, сам?

  – Сам, будешь ее есть?

  – Если мне что-нибудь достанется, – засмеялся он. Я тащила его вперед с целеустремленностью танка.

  Дома не оказалось красивых стаканов. Они когда-то были, но то ли мы их перебили, то ли еще что случилось – не было. Я обшарила все шкафы и не нашла ни одного. Хмыкнула, взяла два граненых стакана. Сережка на кухне мыл черешню, сдержанно ругаясь.

  – Ты тока все не мой, – жалобно попросила я. – А то у меня чувства нормы нет, я все сожру!

  – Ладно, – он с облегчением убрал пакет в холодильник. Я шмыгала текущим носом и заглядывала в тарелку. – Так, пошли в ванну.

  Я юркнула в ванну и зашипела – вода показалась почти кипяточной.

  – А ты? – спросила я, потому что Сережа как-то не торопился.

  – И я. – Согласился он, стягивая футболку.

  – Мы постоянно с тобой торчим в ванне, – пожаловалась я. – Тебе это не кажется странным?

  – Мне это кажется приятным, – хмыкнул он, притягивая меня к себе. – Ты кто по гороскопу?

  – Овен я. А ты?

  – А я скорпион. У тебя когда день рождения?

  – Двадцать второго марта. А у тебя?

  – А у меня двадцать девятого октября, – засмеялся он.

  – А почему ты гороскоп вспомнил?

  – Ну, мало ли, водный знак....

  – Не водный, – помотала я головой. Сережка воевал с бутылкой шампанского. Вода плескалась и была приятно горячей, черешня глянцево блестела в свете, и жизнь была восхитительна. Чокнувшись стаканами, Сережка торжественно прокомментировал:

  – За щебенку от гранита науки!

  – За нее, – согласилась я и сунула в рот ягоду черешни. Раскусила, зажмурилась от удовольствия. Сережка пристально на меня смотрел, не донеся ягоду до рта.

  – Первый раз вижу, чтобы человек с таким удовольствием что-то ел, – улыбаясь, он покачал головой. Я пожала плечами:

  – В жизни не так уж много больших радостей. На то они и большие. Надо уметь радоваться маленьким вещам. Например, черешне. Или просто, вкусной еде. – От шампанского и горячей воды у меня приятно шумело в ушах и плыло перед глазами.

  А потом я начала засыпать – в прямом смысле этого слова. Смутно помню, что Сережка вытаскивал меня из воды, укутывал в полотенце, нес на кровать. Проснулась зато, ни свет ни заря – в семь утра. Я была бодра, свежа и весела до отвращения. Покурив и прикинув планы на завтрак, нырнула под одеяло к Сережке. Обняла со спины, куснула за основание шеи.

  – Мм? – отозвался он. – Ты чего, выспалась?

  – Угу.... – он перевернулся на спину, а я переползла на него, жадно втягивая запах теплого сонного тела. – И что ты делаешь?

  – Я собираюсь воспользоваться твоей беззащитностью! – Сделав большие глаза, сообщила я. Поерзала, и совершенно неожиданно нашла животом что-то твердое и горячее. – Ого!

  – Не настолько я беззащитен, как ты думаешь, – с легким самодовольством заметил Сережка и подмял меня под себя.

  Из кровати мы выбрались только через пару часов – меня неожиданно сморило, и почти час мы валялись в кровати.

  На завтрак у Сережки была яичница, а у меня... черешня! Потому что вчера я самым позорным образом уснула и вообще, толку от меня было мало.

  – Чего делать сегодня будем? – деловито спросила я. Сережка пожал плечами:

  – А что хочешь! Хочешь, сходим куда-нибудь, хочешь, дома поваляемся....

  – А ты чего хочешь? – коварно спросила я. Сережка пожал плечами еще раз. Я зарычала.

  – Не сердись. Просто у меня ленивое настроение, – он снял очки и начал протирать их подолом моей футболки. Я меланхолично взирала на это. Очкарики – одинаковые. У меня в семействе почти все в очках, и все протирают стеклышки моей футболкой!

  – Домой тебе не надо?

  – Ночевать надо, – вздохнул он. – Отец в понедельник ночью улетает. Кстати, сегодня вечером он нас ждет на ужин.

  – И ты молчал? – возмутилась я и тут же переполошилась. Сережиного папу я побаивалась.

  – Не хотел тебя нервировать раньше времени, – он пожал плечами. Я куснула его за плечо.

  – Тогда до вечера поваляемся дома, посмотрим какой-нибудь фильмец, потом погуляем и поедем к тебе. Идет?

  – Идет. – Он согласно кивнул и усадил меня к себе на колени.

  День промелькнул быстро и незаметно – когда мы спохватились, гулять уже было некогда, надо было собираться и ехать.

  Сан Саныч довольно кивнул и посмотрел на время:

  – Чувствуется твое благотворное влияние, – хмыкнул он. Я с легким недоумением посмотрела на Сережку, а Сан Саныч развил свою мысль, – Он же самая непунктуальная скотина, какую только можно себе представить! Говоришь в семь – значит, раньше девяти не жди! Он такой у нас!

  – Привет, Ин, – Леська вынырнула откуда-то из глубины квартиры и помахала мне рукой. Я тоже ей помахала, и мы пошли за стол. Атмосфера царила приятная и легкая. Обсуждали в основном, мою сессию и Сережкину защиту диплома. Я вздыхала, потому что слушала это по пятому кругу и знала историю наизусть. Но молчала. Я тоже пересказываю интересные мне события по сто раз и требую от окружающих реакции, как будто они слышат впервые!

  – Значит, ты через три недели уезжаешь. – Уточнил Сан Саныч. Я покивала. – А как же вы, голубки, видеться будете?

  – По Скайпу, – хором ответили мы.

  – Может, получится у меня пораньше приехать, – добавила я. – Но гарантий никаких.

  – Думаете, протянете? – усомнился Сан Саныч. Я фыркнула и промолчала. Сережа перевел тяжелый взгляд на отца, и я в очередной раз поразилась – ощущение было такое, будто они так разговаривают, посредством мыслей. Может, так и есть? Леська тоже хмыкнула:

  – Ин, не обращай внимания, они так постоянно друг друга глазами сверлят, на своей волне. Могут почти не разговаривать, так друг друга понимают. – Ехидно заметила она. Мужики дружно уставились на нее. – А дудки! У меня ментальный блок!

  – Лесь, что за ерунда! – возмутился папа. – Какой еще блок?!

  – Бетонный, – хихикнула я. Леська тоже хихикнула, и мы весело переглянулись.

  – И откуда такой бред-то....

  – Это научная фантастика, – поправила я.

  – Я и говорю – бред! – подхватил папа. – Сказки, тока для взрослых! И зачем. Спрашивается, мозги замыливать?

  – Ну, не так уж и замыливает, – вступилась я за фантастику. Леся молчала – видимо, разговор такой возникал не впервые.

  – Еще как замыливает!

  – А вот и нет!

  – А вот и да!

  – Цыц всем! – прикрикнул Сережа. Мы замолчали, переглянулись и начали хихикать с Лесей по новой. Мужики снова сверлили друг друга взглядами.

  – Ну их, – Леся махнула рукой. Я подумала, и тоже махнула.

  ***

  То, что папа уехал, и все изменилось, я ощутила в полной мере, как только наступил вечер понедельника. Я вернулась с практики злая, потная и недовольная, в надежде, что сейчас доем черешню, а потом мы с Сережкой пойдем гулять, или еще чем-нибудь займемся. Занялись, как же. Гулять пошли с Лесей – ребенку одному дома скучно, а гулять так поздно Сережа не разрешил. Не могу сказать, что мы плохо погуляли, просто.... Как-то чего-то другого ожидала.

  Пришла домой, легла спать, и началось! У нас на редкость буйный барабашка, которому все нипочем – ни батюшка с кадилом, ни экстрасенсы с рамками и перьями на неожиданных местах. Ему просто фиолетово, что я три раза в год зову священника освятить квартиру. Когда дома кто-то один – начинается свистопляска. Днем я это дело заглушаю громкой музыкой, а ночью музыку громко не поставишь, разве что в наушниках. Но наушники, как назло, сломались, и я теперь сидела в углу кровати и мрачно смотрела на раскачивающуюся люстру. Раскачивалась она сама по себе. Через пару минут в аккомпанемент вступила музыкальная шкатулка, а спина моя покрылась испариной и мурашками. Сразу вспомнились все фильмы ужасов, где под такое вот мелодичное треньканье происходит все самое страшное, на что способен продюсер с обкурившимся режиссером. Проматерившись вслух, я прислушалась. Шкатулка заткнулась, люстра угомонилась, зато начала скрипеть дверца шкафа. Я выматерилась еще раз и решительно накрылась с головой одеялом. Вот буду спать, и все! На мне крестик, вокруг кровати я солью посыпала.... Блин, средневековье какое-то! Осталось осиновый кол выстругать и приладить его на арбалет, буду как Ван Хеллсинг! Пофыркав, я начала задремывать. Теперь начал звонить телефон, городской. Смерив его презрительным взглядом, я отвернулась на другой бок. Понадрывавшись еще немного, замолчал, зато ожил сотовый. Звонил Сережа.

  – Привет, – бодро сказала я.

  – Я тебя разбудил? – виноватый голос совсем рядом, я снова легла и накрылась одеялом, закрыла глаза.

  – Нет, я еще не спала.

  – А к домашнему что не подошла?

  – Он не работает, – соврала я. – Ты просто так звонишь?

  – Соскучился, – вздохнул он. – Больше Лесю с собой не возьмем!

  – Что-нибудь придумаем, – подбодрила я. – Чтобы и за Лесю не дергаться, и самим побыть рядом....

  Поболтав еще минут десять, мы попрощались. Трубку я положила рядом, и решительно закрыла глаза – спать.

  В результате – проспала, потому что еще полночи прислушивалась и вслушивалась. На практику не опоздала только чудом. Зато после практики меня ждал сюрприз – Сережка за мной приехал.

  – Я распихал все заказы, и до одиннадцати весь твой, – весело сказал Сережка, а я обрадовалась. – Куда поедем?

  – Ко мне, – улыбнулась я.

  Дома я чертыхнулась и попыталась отправить Сережку первого в душ. Не получилось, и круг соли вокруг кровати поверг его в настороженное недоумение. Пришлось объясняться.

  – Ты прикалываешься? – осторожно уточнил любимый. Я нахохлилась и ответила мрачным взглядом. – Ин? Ты серьезно?

  – Я серьезно, – сердито ответила я и пошла за веником. – Просто я сегодня проспала, и убрать не успела.

  – И прям такие спецэффекты крутые? – недоверчиво расспрашивал Сережка. Я вышла из себя.

  – Не хочешь – не верь.

  – Я верю тебе, просто представляю себе это все с трудом!

  – Не представляй, – предложила я. – Не надо.

  – Я ни разу здесь не слышал ничего такого....

  – Он активируется, только когда в квартире кто-то один, – неохотно ответила я. – Мы сексом будем сегодня заниматься, или нет?!

  – Будем. – Он тряхнул головой. – Но попозже.

  – Чего ждем? – настроение неуклонно портилось. – Что барабашка выйдет к тебе из-за шкафа и скажет: 'Трям, здравствуй'? Так он не выйдет, не жди!

  – Не сердись, – попросил он. – Но я материалист.

  – Переночуй тут один, материалист, – ехидно предложила я. – А я переночую с Лесей. И после этого ты оставишь нашего барабашку в покое, и вопрос мы этот поднимать не будем! Идет? – я уперла руки в бока и воинственно наступала. Сережка не отступал, зато очень ловко подхватил меня под бока и потряс в воздухе.

  – Когда ты сердишься, у тебя нос дрожит смешно, ты в курсе? – он улыбнулся и я потихоньку сползла по нему на пол.

  – Я в курсе. – Он посадил меня на подоконник и зарылся носом в вырез моей футболки, смешно чавкая. – Ты чего там делаешь?

  – Я тебя так люблю, что готовь сожрать, – страшно прочавкал он оттуда. Я задергалась от щекотки.

  – Дикарь и варвар.

  – Ага, Конан варвар, – хохотнул он, освобождая меня от футболки.

  – Сереж, прям здесь, что ли? – изумилась я, оглядываясь в окно.

  – Шестой этаж. Или тебе неудобно?

  – Мне удобно, – с удовольствием охнула я.

  – Ну и все....

  Зря я надеялась, что вопрос с нашим барабашкой остался без внимания. Сережка исполнился решимости переночевать в нашей квартире один. Поотговаривав его для приличия полчаса, я махнула рукой и поняла – если Сереже что-то взбрело в голову, вытесать оттуда это невозможно даже топором. Фыркая от негодования, я собрала пакет с вещами первой необходимости, и Сережка повез меня к себе. Леся удивилась, но обрадовалась новости, что ночевать мы с ней будем вдвоем. Проводив ее подозрительного братца, мы налопались чаю с мороженым, потом обсудили всех одноклассников Леси, потом пересмотрели все фотографии.... В общем, спать легли во втором часу ночи. Я вытянулась на Сережиной кровати, привыкая к незнакомому, но удобному матрацу, сладко зевнула и вырубилась. Проснулась оттого, что меня аккуратно целовали. Я неохотно разлепила глаз, обозрела улыбающегося Сережку и закрыла глаз – решила, что вижу сон. Когда меня аккуратно обняли и прижали к себе, я разлепила второй глаз и хриплым спросонья голосом задала очень умный вопрос:

  – Сереж, а ты чего тут делаешь?

  – Я тут живу, – фыркнул он. Я начала просыпаться.

  – А времени-то сколько?

  – Половина шестого. Ты спи.

  – Угу. – Я снова закрыла глаза и провалилась в сон, игнорируя провокационные поцелуи в шею. Горестный вздох увенчал неудавшуюся попытку не дать мне спать, и Сережка тоже затих.

  Второй раз я проснулась от истошного вопля будильника. На будильнике у меня стояла незабвенная песня Короля и Шута 'Ели мясо мужики'. Сережка тоже подскочил, ударился об меня подбородком. Я уже сидела на кровати, очумело тряся головой.

  – Господи, я уже решил, что у нас боевая тревога, – пробормотал Сережка, падая на подушку.

  – Тревога учебная, – я пошамкала ртом, как старая бабка и пошла в ванну. На выходе встретилась с Сережкой, а возле туалета – с Лесей.

  Собравшись на кухне, сели завтракать. Я пила вторую кружку чая и понемногу просыпалась.

  – Вы из-за меня встали ни свет, ни заря, – посетовала я. – Так бы еще спали.

  – Подумаешь, – зевнула Леся, – у меня каникулы, я могу спать хоть до двух потом.... – Ребенок снова зевнул. Потом она оживилась, и с интересом спросила Сережку:

  – А ты когда приехал?

  – В пять утра я приехал, – проворчал он. – Ин, как вы там живете, а? Это же натуральный фильм ужасов!

  – Так и живем, – я тоже зевнула, чуть челюсть себе не вывихнула.

  – Так нельзя. Давай к нам перебирайся, а? – предложил он. Я посмотрела на него, потом на Лесю. Перспектива, конечно, заманчивая, но....

  – Давай мы лучше мне хорошие наушники купим, и все? – предложила я альтернативу. Сережка насупился.

  – Ин, ну там даже мне страшно было, я всю ночь так и не спал. Как ты там одна будешь ночевать, я не представляю.

  – Нормально буду. Наушники воткну, музыку поставлю, и с включенным светом прекрасно буду ночевать, – лениво ответила я. – Практика проверенная, я же три года там как-то одна ночую? Например, на тех же выходных.

  – И почему ты мне раньше не говорила?

  – Почему, почему.... По кочану! Во-первых, ты бы загорелся проверить, изловить, изучить. Во-вторых, он далеко не каждый раз появляется, у него какая-то система есть, мне неизвестная. Я с соседями разговаривала, он и у них появляется временами.... Короче, не выдумывай.

  – Инга.

  – Сережа. – Я поставила кружку на стол и посмотрела на часы. – Мне пора уже.

  – Я тебя отвезу.

  – Ты сейчас ляжешь спать, потому что я не хочу, чтобы ты на обратном пути вписался в столб, заснув за рулем.

  – Я не хочу спать, я напился кофе, и вполне нормально свожу тебя, вернусь, а потом лягу, если захочу. И цыц мне тут.

  – Цыц, так цыц, – пробормотала я, собирая свой пакет. Попрощавшись с Лесей, мы вышли из дома и сели в машину.

  – Все равно, Ин, подумай, пожалуйста, – снова завел шарманку Сережа.

  – Сереж. Если мы с тобой надумаем жить вместе, то есть, отдельно от твоих – я согласна. Но ты меня извини, вести жить девушку в родительский дом – это как-то неприлично. Не подумай, что я набиваюсь на предложение руки и сердца, просто мне это кажется плохой идеей. – Выдала я свой основной повод.

  Сережка нахмурился и замолчал – видимо, представил реакцию папы. Папа-то мне врядли что-то скажет... но подумает! А зачем портить отношения. А то, что папа узнает – это и ежу понятно, соседей никто не отменял, да и скрыть следы месячного пребывания в квартире постороннего человека тоже не так-то просто, как ни крути. Особенно, если в доме болтливый подросток!

  Словом, нашла коса на камень – встретились два осла на горной дороге.

  ***

  Месяц пролетел незаметно. Сережка с Лесей провожали меня на вокзале. Леся чмокнула меня в щеку и деликатно ушла в машину, ждать Сережку. Мы до самого отправления стояли на перроне, обнявшись. Мне было грустно и не очень хотелось уезжать – скорее, хотелось забрать его с собой. Увы. Проводница, смотревшая на нас с легким сочувствием, негромко сказала:

  – Поезд отправляется через две минуты, провожающие, освободите вагоны.

  Я отлепилась от Сережи, ласково его поцеловала и смылась в свое купе. Вернее, ехала я плацкартом, попутчиков пока не было, и вообще, вагон был почти пустой. Основная масса пассажиров зайдет через три остановки, в городе. Я достала пакетик с сухариками, журнал с сканвордами и углубилась в него. С Сережей мы заранее договорились – как только я зайду в поезд, он развернется и уйдет в машину – никакой дурацкой беготни параллельным курсом с поездом, царапанья стекол и прочей ерунды. И так грустно.

  – Постельное будете брать? – дождавшись моего кивка, проводница механически проверила билет, документы и бухнула на полку рядом со мной постельное белье. Я поморщилась, но раскатала матрац, и простынь тоже постелила. Ехать всю ночь, возможно, что удастся поспать. Дома уже ждут, встречать будет зять со своим братом. Мама настрогала салатов, папа замариновал мясо – будут шашлыки, и вообще, все соберутся. Как шутит сестра – мой приезд отличный повод собраться всем вместе.

  Попутчики попались вполне приятные и ненавязчивые люди. Мы ограничились комментариями вроде 'Белье мокрое, как всегда', и 'Не знаете, туалет уже открыли?'. Обычное дело.

  Утром мы приехали. Я вытащила самую легкую сумку и выглянула в окно – перед вагоном уже вовсю толпились встречающие, и я стала вытягивать шею, выглядывая своих. Радостная улыбка сама заползла на лицо, когда я увидела зятя – невысокий, круглый, лысый, в очках, олицетворение порядочности и спокойствия. Насчет порядочности внешность не обманывала, а насчет спокойствия.... Машка называет своего мужа ласково: Кипиш, Ураган, Фукусима, и еще много как. Потому что Андрей постоянно в движении, одолеваемый великими идеями, планами, энтузиазмом, и прочей энергией. Я помахала им в окно, и Андрей с Вадимом начали пробираться в вагон – сумки у меня были неподъемными, хотя я всегда тащила с собой по минимуму.

  – Привет, студентка, – зять чмокнул меня в щеку. Вадим мне дружелюбно кивнул. – Опять надрывалась?

  – Не надрывалась, – кокетливо ответила я, хлопая ресницами. Парни переглянулись.

  – Опапулечки-па-па! Кавалер помог? – Андрей вытащил первый чемодан и крякнул.

  – Кавалер, – довольно подтвердила я.

  – Дела, – присвистнул Вадим. – Ты взрослая, что ли теперь?

  – Да бог с тобой, – фыркнула я. Мы, наконец-то, выбрались из душного вагона, и теперь рысили к парковке. Я крутила головой по сторонам, заново узнавая свой родной город, с удовольствием вдыхая свежий воздух.

  – Как сессия?

  – Как положено, – я лениво развалилась на заднем сидении. Потом уселась нормально, просунув голову между передними сиденьями, рассматривая дорогих родственничков. Родственники переглядывались со значением. – Поехали, что ли? – жалобно попросила я. – К маме хочу!

  – Едем, едем,– согласился Вадим, и машина тронулась с места.

  Доехав до дома, Вадим посигналил в клаксон, и ворота начали медленно расползаться в стороны.

  – О, папа автоматику доделал, – приятно поразилась я. Андрей хмыкнул.

  – Ага, доделал. Сначала сделал реакцию на клаксон, так у вас круглые сутки ворота нараспашку стояли. Мама увидела, дала разгон всем, теперь открываются с пульта, с любой точки.

  – В чем подвох?

  – Три раза пульт теряли, – заржал Вадим. Я тоже зафыркала на ходу, выбираясь из машины. – Да стой ты, Ин, мы еще не доехали.

  – Ногами дойду, – я захлопнула дверь и поскакала по двору. Парадная дверь открылась, на порог вышла мама, заспешила навстречу.

  – Ну наконец-то! – мама стиснула меня, как всегда, сильно, а я жадно вдыхала такой родной запах – духи, выпечка, дом, мама.... – Ты как доехала?

  – Хорошо, – я вытерла глаза и перехватила мамину руку. – Вы как тут?

  – Да как всегда, – мама махнула рукой, рассматривая мое лицо. – Похорошела и поправилась. – С удовольствием заключила она.

  – А папа где?

  – Тут где-то, – улыбнулась мама, махнув рукой. – Позови, вдруг услышит!

  – ПАПА! – заорала я во всю мощь. Вадим, тащивший мою сумку, шарахнулся в сторону, и тут же начал ругаться:

  – Ин, ну чего ты, как оглашенная-то?! Ногами до гаража дойти никак?

  – Не ори на моего ребенка, – весело вступила мама. Вадим скорчил смешную рожицу и прошел в дом.

  – Теть Марин, а жрать дают? – жалобно спросил он.

  – Дают, Вадик, через час, всем корм дают. И скотине, и людям, – голосом тети Сони с Привоза, ответила мама.

  – Доча приехала, – прогудел папа, выходя из сарая и вытирая на ходу руки. – Одна тут, где вторая? Андрюш, где твоя жена?

  – Моя жена ускакала делать себе прическу, – наябедничал тот, жуя пирожок. – Мам, пирожки – пальчики проглотишь!

  – Не надо глотать всякую дрянь, лучше возьми еще один, – невозмутимо ответила мама. Папа обнял меня и пошатал из стороны в сторону. От папы тоже пахло здорово – солидолом, сараем, бензином и утренним одеколоном.

  – Так, давайте все в дом, попьем чаю с пирожками, а потом уже мужики раскочегарят мангал. – Распорядилась мама.

  – А я вымоюсь по-людски, – помечтала я. – Андрюш, раз Машка в салоне, где дети?

  – С моими, – ответил он. – Родители тоже приедут, часа через два, они в Бегемот поехали.

  – Здорово, – порадовалась я, усаживаясь на свое любимое место – между холодильником и столом.

  – Доча, не мостись, стол будем выдвигать, – постановила мама. Я послушно стала отъезжать вместе с табуреткой. Папа покачал головой, и под мамино 'Инга, не рви линолеум', перенес меня вместе с табуреткой на центр кухни.

  – Ты один в один, как наша курица, – подколол Вадим. Я с готовностью изобразила курицу и помахала руками.

  – Так, давайте за стол, – скомандовала мама, быстро расставляя кружки. – Я думаю, когда все соберутся, имеет смысл достать самовар. Да, Вить?

  – Как хочешь, Мариш, – отец пожал плечами. – Но смысл есть. Тока самовар надо с чердака достать.

  – А кто его туда убрал?!

  – Ты в прошлом году, после Нового года, – напомнил папа. – Сядь, не мельтеши!

  Пирожки улетели за минуту, потом я убежала мыться, потом приехала Машка, со свежей прической, краской и маникюром, и мы с ней долго шушукались, делясь свежими новостями. Потом приехали родители Андрея и Вадима, привезли моих племянниц, потом пришли бабушки, дед, с опозданием приехала тетка.... Шум, гам, запах шашлыка, тепло разогретой земли, детские восторженные писки – соседская кошка родила котят, и много! Я уселась на ступеньку крыльца, счастливо рассматривая свою бестолковую, шумную, но любимую семью. В кармане завозился телефон, и я запоздало вспомнила, что время к обеду, а Сережке я так и не позвонила. Разумеется, звонил он. Я взяла трубку, и отходя в заросли малины, виновато зачастила:

  – Солнышко, прости, меня совсем замотали! Я совершенно безответственная коза!

  – А я уж думал – с глаз долой, из сердца вон, – засмеялся Сережка.

  – Вот неправда, – засердилась я. – Прости, а?

  – Да я не сержусь, я ж понимаю, – голос грустный-грустный. – Как ты доехала?

  – Хорошо, попутчики нормальные, все хорошо было....

  – Я тебя отвлекаю?

  – Нисколько, – заверила я. – Просто я еще какая-то заторможенная, и спать хочу, и обкормили меня тут и затормошили, поэтому я какая-то не такая.

  – Я соскучился, – сердито сказал Сережа.

  – А я тебя люблю, – выдала я. – И мне тебя не хватает. Жалко, что тебя рядом нет.

  – Мне тоже жалко, – еще более сердито ответил Сережа. – Я не думал, что это будет так отвратительно – когда тебя нет рядом и нельзя приехать и увидеть тебя!

  – Солнышко, – расстроено позвала я. – Ну что я поделаю!

  – Звони мне хоть, – безнадежно попросил он. Я заверила, что буду звонить, и мы кое-как, с третьей попытки попрощались.

  Я выбралась из кустов, и стала ковыряться в телефоне, устанавливая время напоминаний – потому что меня могут замотать так, что я и не вспомню ни про что. Обижать Сережку мне не хотелось.

  Получив очередную палку шашлыка, я поймала напряженный мамин взгляд, и весело ей улыбнулась. Бедная моя мама.... С моими закидонами ей всегда было нелегко. Сначала я собиралась замуж в 16 лет за совершенно неподходящего мне мрачного парня нерусской национальности. Через год передумала, и то, ненароком. Познакомилась с байкерами, и собралась с их предводителем на ежегодный пробег по стране. С предводителем, разумеется, у меня тоже была любовь. Потом меня настиг головокружительный роман с мужчиной, который был старше меня на 20 лет, страдала и мучалась, потому как я ему в качестве жены была нужна, как ослу пятая нога. Мама называла ситуацию так: 'Она любила его, а он любил Родину'. Собственно, мама ничего хорошего от меня не ждет, и ожидания ее обоснованы. Почувствовав острый приступ вины, я встряхнулась – в кои-то веки, маму порадую. Специально сделала несколько фотографий, где мы с Сережей, Лесей. Даже, кажется, где-то Сан Саныч мелькает....