Текст книги "Ты моя! (СИ)"

Автор книги: Легъяра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Ты Моя!
Легъяра

1

Крейг шел через парк, устроеный между двумя длинными домами. Ранний зимний сумрак не спеша покрывал снег серой пеленой. В феврале наконец-то наступила настоящая русская зима и мороз щипал щеки, нос и подбородок, глаза слезились от ветра. На улице было пусто. Несмотря на любовь русских к зиме, никто не хотел превратиться в ледяного снеговика. Вот еще сто метров и он дома, в теплой уютной квартире, чай и..

Что-то не так… Проходя мимо заснеженных лавочек, Крейг заметил что-то по его мнению «лишнее», не вписывающееся в обычную вечернюю картину «дороги домой». Он уже почти прошел мимо, краем глаза уловив нечто темное на лавочке. Крейг повернул голову, пытаясь вглядеться в полумрак. Метрах в пяти от него на лавочке кто-то сидел и как он мог определить по позе сидящего человека, спал. Спать на улице в такой мороз верная смерть! Он подошел поближе и увидел девушку, серая куртка, шапка, длинные светлые волосы и даже лицо ее были припорошены снегом. Она полулежала, облокотившись на спинку скамейки, и как ему тогда показалось не дышала. Крейг наклонился, чтобы разглядеть ее лицо, потряс за плечо:

– Девушка, девушка, с Вами все в порядке? – глухие слова разрезали тишину парка утопая в мягком снегу, и показались какими-то неестественными.

Она не открыла глаза и не пошевелилась, тогда Крейг взял ее за плечи и потряс сильнее. Капюшон свалился с головы девушки, свет фонарей выхватил ее лицо и Крейга как молнией поразило, это была она!

***

В конце августа Крейг ехал в своей бэхе на важные переговоры. Брат улетел в командировку в Канаду и там заболел, проводить переговоры Крейгу пришлось самому. Все шло отлично, несмотря на то, что всеми делами фирмы обычно занимался брат. Крейг хорошо подготовился к переговорам, и в приподнятом настроении под любимый «отрывный» «безбашенный» джаз ехал на встречу с будущими партнерами. Он въехал на улицу, ведущую в центр города. Встреча должна была состояться в одном из самых дорогих ресторанов Москвы, брат никогда не скупился на все, что касалось встреч с будущими партнерами, успешные переговоры – прибыльный бизнес. Столик был им забронирован заранее, времени достаточно, а значит, волноваться Крейгу было не о чем. Осталось каких-то два – три километра и он на месте. Поток машин двигался все медленнее и, наконец, остановился на светофоре. Загорелся зеленый, но машины не двинулись с места, три минуты, пять, пятнадцать… Было без десяти двенадцать, люди спешили по своим делам, солнце ласково, но уже по осеннему грело землю. Чувствовалось почти полуденное томленье. Голуби лениво обхаживали лавочки, выпрашивая крошки у милой старушки, шуршащей пакетами. Облака безмятежно плыли по голубому, на редкость прозрачному для города небу. Хотелось выйти из машины, сесть за столик в уличном кафе и наблюдать за красотой уходящего, не слишком теплого лета. Автомобильный сигнал вырвал его из медленных мыслей, водители уже сильно нервничали и начали глушить друг друга громкими гудками. Время стало приближаться к назначенному часу. Единственным выходом из ситуации было съехать во двор, запарковать машину и идти пешком, быстрым шагом он вполне успеет вовремя.

Крейг взял документы и быстро зашагал витиеватыми двориками в направлении ресторана.

«Почти дошел, времени мало, но успеваю.» – подумал парень. Он обогнул длинный дом с арками, через одну из которых планировал пройти, но она, как назло, была закрыта решеткой, пришлось обходить. Крейг перешел дорогу и оказался на Чистопрудном бульваре с его многочисленными лавочками, шумными и пестрыми компаниями молодых людей. Крейг не смотрел на людей вокруг, стараясь не сталкиваться с праздно шатающимися неформалами всех мастей. Вдруг на него наскочил один из тех странных парней с «тоннелями» в ушах и разноцветными татуировками на руках и ногах. Парня чуть не сбил велосипедист, непонятно откуда взявшийся, и тот, отпрыгнув в сторону, сильно толкнул Крейга, зацепился за его ногу и, рискуя протаранить лицом газонное ограждение, полетел на землю. Крейг поймал его за воротник жилетки, который оказался на удивление крепким, и легко поставил на ноги, все равно что расшалившегося ребенка. Ежедневные тренировки иногда спасали и не такие ситуации, неформал был довольно увесистым. Тот ошалело вытаращил глаза и сказал, протягивая руку Крейгу: – «Спасибо, брат. Чуть не напоролся.» – Крейг пожал ему руку и проследив за глазами оторопелого парня, увидел, что из сломанной оградки торчали острые штыри. Парень явно рисковал воткнуться в них и остаться там до приезда в лучшем случае скорой, а то и труповозки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Создавшаяся суматоха привлекла внимание окружающих. Крейг повернулся и собрался уходить, но услышав удивленные и восхищенные возгласы, посмотрел на девчонок, которые с интересом наблюдали за происшествием. Прямо на него, улыбаясь, смотрела девушка – теплый обволакивающий взгляд, потрясающей глубины, проникающий в самое сердце, цвет ее глаз невозможно описать, серый зеленый, бирюзовый… длинные светлые волосы ложились светящимися волнами на плечи, стройная фигурка, облаченная в светло-песочного цвета платье чуть выше колен, туфли на невысоком каблуке в тон платью, весь образ ее, как светящаяся солнцем фигурка парящей феи. Он будто поймал ее свет и никак не хотел отпускать. Тепло от этого света разливалось в груди, Крейг не мог оторвать глаз от нее. Телефонный звонок разрушил феерию чувств, напомнив про переговоры, пришлось ответить:

– Крейг, ты уже на месте, я надеюсь? – беспокоился брат. Все замелькало перед глазами, Крейг вспомнил, что времени почти не осталось.

– Почти. – ответил он, еще раз посмотрел на девушку, разрываясь между переговорами и желанием во что бы то ни стало познакомиться с ней, заспешил в сторону ресторана. Крейг слышал, как за его спиной защебетали девчонки: «Какой красавчик… мм…», «Хей подруга, по-моему он на тебя глаз положил. Жаль, что спешит!» Девчонки засмеялись, но как ему показалось, ее голоса он не слышал.

Крейг даже пробежался, чтобы успеть вовремя. Партнеры по бизнесу уже ждали его и ему пришлось извиниться за задержку.

После успешно заключенного контракта и приятного обеда, Крейг попрощался с партнерами, вышел из ресторана и заторопился обратно дворами искать свою машину: «Надеюсь ее не эвакуировали злобные парковщики.» Он шел так же через бульвар, который стал еще более шумным и пестрым. Под вечер там обычно собиралось много компаний, но и сейчас было достаточно людно. Крейг дошел до того места, где он спас неформала от неминуемого столкновения с острыми железными штырями забора и где он встретил ее…

Переговоры как назло очень сильно затянулись, будущие партнеры хотели знать все о проекте, до мельчайших подробностей. Пышная зелень деревьев давала тень, тепло все еще разливалось в его сердце и, хотя прошло уже много времени, Крейгу почему-то казалось, что девушка должна быть еще где-то здесь, рядом.

Но ее нигде не было, не было и тех девчонок – хохотушек, которые стояли с ней. Крейг огляделся, прошелся по бульвару в одну сторону, потом в другую, вглядываясь в лица людей, в надежде встретить ее или хотя бы тех, кто с ней был, неформала с «тоннелями» в ушах тоже было не видно. Крейг разочарованный поплелся к своей машине, перед глазами все еще было ее светлое лицо и сияющие волосы.

Вечером и на следующий день он долго думал о ней, вспоминал ее глаза, которые будто грели его душу. Наваждение какое-то! Крейг чувствовал, как его тянет к ней через расстояние и неизвестность.

Он часто проходил по Чистопрудному бульвару, но ни разу больше не встретил ее. Прошло несколько месяцев, когда ему показалось, что он видит ее вдали, она шла впереди и вот-вот исчезнет за поворотом, Крейг догнал ее, сердце бешено колотилось, окликнул ее:

– Девушка, постойте! – она повернулась, и нет… не она. Тоже длинные волосы, стройная фигурка, милое личико, но ничто в ней не вызывало и сотой доли тех чувств, которые он испытал, встретив Её. – Простите. – сказал Крейг и пошел прочь.

«Бред какой-то, бред!» – ругал себя Крейг – «Все, хватит!»

Он решил забыть ее и события того дня. Но мысли о ней никак не хотели оставлять его, то ему казалось, что он видит ее на улице, то закрывая глаза и проваливаясь в сон ему виделось ее лицо и казалось даже, что он чувствует то тепло, которое почувствовал в первый день их встречи.

Прошло уже полгода, а Крейг все не мог забыть эту девушку. В ту ночь он проснулся в холодном поту, из-за страха потерять ее, она приснилась ему, вся белая и не было в ней ни капли тепла и солнечного света: «Помоги мне» – тихо сказала она замерзшими губами и исчезла.

2

Когда Крейг узнал ее, страх сковал его тело, неужели опоздал… Он поднес руку к ее шее, чтобы нащупать пульс, в такой мороз на руке это вряд ли удастся, как вдруг услышал слабый стон, потом она глухо закашлялась.

– Жива! – сказал Крейг, с такой радостью и теплотой в голосе, будто она была ему родная. Ждать на морозе скорую он не хотел. Будить девушку было бесполезно, по-видимому она слишком долго пробыла на улице в такой холод, время таяло, и он решил отнести ее домой, в тепло, а потом решить, что делать дальше. Он мигом подхватил ее на руки и как мог быстрее понес домой. «Только бы Марго сегодня не пришла! Вряд ли она поймет… Хотя нет, я думаю, она все поймет правильно… даже не представляю, какой скандал она мне закатит. Впрочем сейчас важно другое.»

Крейг подошел к подъезду, и держа девушку одной рукой, открыл дверь. Поднялся на лифте на седьмой этаж, еле открыл дверь: «И зачем утром закрыл на два замка?!» Марка не было дома, уехал в очередную командировку.

Он посадил девушку на сиденье в коридоре, быстро скинул ботинки, куртку и шапку, и стал потихоньку раздевать заледеневшую девчонку.

***

Я закашлялась, открыла глаза и увидела парня, наклонившегося надо мной, на вид лет двадцать пять, спортивное телосложение, сильные руки, русые волосы, глаза… светло-карие с зелеными крапинками. Он встревоженно смотрел на меня, что-то говорил, а я не слышала, будто в тумане, мысли наконец зашевелились сонными мухами в голове. Где я, кто он такой, и как отсюда выбраться. Смотрит на меня, беспокоится, не похоже, что из банды Валерьича. Холодно, даже рук и ног не чувствую, ладно, отогреюсь и сбегу, а пока подумаю, куда.

***

Воспитатель рассказывала, что меня отобрали у цыганки, ходила со мной попрошайничала. Когда их многочисленное семейство привели в милицию, один из блюстителей правопорядка заметил, что слишком беленькая девочка у смуглой цыганки, меня забрали и оформили в детский дом. Там я и выросла. В этом отвратительном месте мне посчастливилось повстречать Макса, бывшего воспитанника детского дома, который временно работал в нем же. Мне было двенадцать, Макс защищал меня от мальчишек, которые поначалу часто пытались ко мне приставать, и от некоторых сотрудников детского дома, желающих попробовать малолетку. Максу пришлось сказать всем, что я его «девочка», иначе меня не оставили бы в покое, а его не «приняли» бы в этот гнилой коллектив. А так, он вроде такой, как они, просто защищает «свое». Он часто говорил: «Жаль, что я не могу тебя забрать, некуда, и не отдадут… По правилам удочерения я должен быть богат, женат, с квартирой, где есть комната для тебя и еще много других дурацких условий.» Макс жил в общежитии, работал в детдоме и до выполнения всех этих условий ему было очень далеко. Он относился ко мне как к младшей сестре, защищал, заботился, и не давал ступить на «кривую дорожку». Никогда даже не намекал на «благодарность», и видно было, что у него и в мыслях такого не было. Помню, как первый раз увидела его, высокий темноволосый парень с добрыми голубыми глазами. Кто-то скажет, что внешность обманчива, но это не тот случай. Вначале я конечно влюбилась в него, а когда он еще стал меня защищать, то вообще потеряла голову. Он тогда заметил мой интерес, и очень серьезно мне сказал: «Ты мне как сестра, понимаешь? И я прошу тебя относиться ко мне, как к брату.» Максу как и мне нужен был родной человек, хоть кто-то, и он видел во мне младшую сестренку. Время шло, его опека надо мной и правда была похожа на заботу родного человека и постепенно я тоже стала относиться к нему, как к родному брату.

Все было хорошо, размеренная однообразная жизнь, строились планы на будущее, мечты о самостоятельной жизни подгоняли время. Когда мне исполнилось пятнадцать, Макс подарил мне новый мобильный со словами: «Будь всегда на связи». Я была счастлива, мобильный – объект мечтаний каждого в детдоме, ведь новые хорошие вещи нам очень редко достаются, а что-то из техники вообще предел мечтаний. Только старшие могли себе такое позволить, своровать, или некоторые даже заработать. Я старалась не показывать никому мобильник, только своим лучшим подругам, которым доверяю. Так будет меньше злости и зависти, а весной на это совсем не хотелось отвлекаться. Скоро станет совсем тепло, зелень, цветы, солнышко, а сейчас на улице мороз. Несмотря на календарную весну, март не особо отличался в этом году, как всегда, лед, ветер и холод.

В конце февраля следующего года Максу пришлось уехать. Его мама заболела и он поехал ей помогать.

– Будь всегда на связи. – повторил он свою любимую фразу. – Я скоро вернусь. Проведаю маму и вернусь. А ты постарайся не попадаться Валерьичу на глаза.

– У тебя есть мама? Ты никогда не говорил о ней. – удивленно спросила я.

– Да. Она оставила меня, когда мне было пять. – Он сказал «оставила», не бросила, а оставила, не желая вспоминать ту обиду и злость на нее, с которой он жил все это время, когда мамы не было рядом. Неделю назад позвонил ее троюродный брат и сказал, «Света заболела и ухаживать за ней некому». Макс взял отпуск, как только смог, и решил поехать к ней.

– Но зачем ты к ней едешь? Она сама выбрала жизнь без тебя! – мне не хотелось его отпускать, а еще было страшно оставаться здесь без него. Мне оставалось два с лишним года до выпуска и я надеялась, что Макс не оставит меня до этого момента, а теперь уезжает и не известно, на сколько.

– Людям свойственно ошибаться, Дженни. А сейчас она больна и беспомощна. Я должен поехать к ней, родственники обещали поухаживать за ней всего неделю, пока я не приеду, а потом все, они уедут и ее даже покормить будет некому. – Макс вспомнил тот день, когда в квартиру вломилась милиция и люди из органов соцзащиты.

К тому времени он не ел два дня. Для пятилетнего ребенка было совсем не понятно, куда делась мама, почему она ушла, чувство голода застилало глаза, он плакал и кричал. Соседи устали слушать вопли и вызвали милицию. Так Максим оказался в детдоме, мама не забрала сына, а он ждал, ждал ее каждый день. Как потом выяснилось, она ушла в «загул» и забыла, что у нее есть пятилетний сын.

Когда Максу позвонили ее родственники, парень был зол на нее, но все равно любил. Он понимал, почему она не забрала его, какую жизнь она могла ему дать? Она пила, забывала про него, в доме постоянно шатались чужие люди и неизвестно чем бы это все для него закончилось. Единственный вопрос мучал парня, почему она не навещала его ни разу, хотя мальчик и видел иногда, как какая-то женщина смотрит на него через забор, пока он был на прогулке. Он догадывался, что это мама. Лица ее Максим не помнил, стресс вычеркнул из памяти многое из такой небольшой жизни, проведенной в родном доме. И Максу захотелось пообщаться с ней, пока еще есть возможность.

– Ничего не бойся, Дженни, я сделаю им «внушение» и они тебя не тронут. Я вернусь, слышишь? – он легонько тряхнул меня за плечи, потом обнял, по-родительски чмокнул в щечку и попрощался.

Неделю меня никто не трогал. Но через неделю Макс не вернулся, я знаю, не потому, что не захотел, потому, что не смог оставить беспомощного человека, свою маму, каждый сделал бы также на его месте.

Сначала злопыхатели стали подшучивать, и издевательски намекать, что «придется поменять папочку». Но Александр Валерьевич, штатный врач, прикрикнул на них:

– Заткнитесь! – парни замолчали и отвратительно посмеиваясь ушли, не желая «мешать».

Александра Валерьевича боялись все, была причина. Он мог, например, подсыпать какую-нибудь дрянь в еду непослушному, неугодному ему человеку, или вколоть транквилизатор сопротивляющейся его приставаниям девчонке. Надо сказать, что ему не часто кто-то сопротивлялся, ввиду его весьма привлекательной внешности: атлетичная фигура, темные, чуть волнами волосы, красивые карие глаза, томный завораживающий голос, но, в то же время, веяло от него какой-то опасностью, коварством, к тому же из-за дурной славы не многие решались на «отношения» с ним.

– Ну что, не вернулся твой Макс? – пауза – И не вернется. У него теперь другая жизнь. – Александр говорил спокойно, вкрадчиво, растягивая слова. – Но ничего, теперь я о тебе позабочусь. – он подошел ближе, оглядел каждый сантиметр моего тела и уже протянул руку, но тут в зал вошли два воспитателя, обсуждая насущные проблемы.

– Зайдешь ко мне в десять, – сказал он громко, и тише добавил: – сегодня, – и опять громче: – у тебя две прививки не сделаны, опять проболела!

Со стороны казалось, что врач просто сказал воспитаннице детдома зайти с утра сделать недостающие по графику прививки, слово «сегодня» никто не слышал. Я поняла, что нормально жить он мне не даст, и уже сегодня ему не терпелось начать.

До десяти оставалось шесть часов, а до отбоя пять. Я пошла к одной из подруг и попросила у нее спортивную сумку, Настю иногда забирала к себе тетя, так что сумка ей была нужна, Настя сразу отдала сумку, грустно глядя на меня:

– Я тебя больше не увижу, да? – тихо сказала она, так, чтоб никто не слышал.

– Почему, Настена? Да я просто на время беру, отпросилась в бассейн, Макс дал немного денег, хочу поплавать, расслабиться. – я попыталась соврать, но получилось как-то неискренне, сумку я конечно собиралась вернуть, как только нашла бы Макса.

– Брось, весь детдом шушукается, что Валерьич на тебя глаз положил. Да и Макса нет, тебя без него никто не отпустит. Ты не думай, я никому не скажу. На вот, возьми, тебе сейчас нужнее. – она протянула руку, и в зажатом кулаке я увидела деньги.

– Настён, извини, спасибо, не надо – она вложила мне деньги в руку – не надо говорю, тебе же тетя дала. – пробормотала я сбивчиво.

– Джейн, бери и не думай даже! И сумку сложи и убери в пакет, чтоб никто не видел, а то Валерьич все сделает, чтоб тебя не выпустили сегодня. Старшие рассказывали он такое с девчонками делает, тебе лучше не знать. Так что беги, если есть куда.

– Спасибо Настена. – она все-таки всучила мне деньги. – Я обязательно найду тебя, и все верну.

Мы попрощались, и я пошла собирать вещи. В нашей комнате никого не было, стояла непривычно солнечная, чуть морозная погода, и все ушли гулять, так как сейчас было два часа свободного времени. Я быстро покидала в сумку теплые вещи, немного еды, которую удалось взять в столовке, фонарик, не знаю, зачем, и складной ножик. Надо было взять документы, но они хранились в сейфе у директора и не под каким предлогом воспитанникам не выдавались. Заложники, подумалось мне. Деньги я положила во внутренний карман куртки. Оставался вопрос, как незаметно выйти из здания, а потом пройти мимо охраны за ворота, да еще с набитой спортивной сумкой, тут явно одним бассейном не отделаешься, Макса нет и покинуть интернат разрешения никто не даст. Сбежать надо до ужина, и быстро, чтоб догнать не успели, на ужине сразу будет заметно, что меня нет. Вдруг я вспомнила, что в пять по пятницам приезжает машина забрать белье в прачечную, она подъезжает к черному входу, загружают белье всего минуты три. Надо успеть как-то отвлечь грузчика, чтоб он меня не заметил… Настена! Я быстро шла к Насте, стараясь не бежать.

– Настя помоги мне, пожалуйста! – сказала я, надеясь, что подруга не откажет.

Я рассказала ей план, Настя смотрела на меня с опаской, если кто-нибудь увидит, как она отвлекает грузчика, а потом обнаружится, что я исчезла, все поймут, что мы заодно, и Настю накажут..

– Хорошо. – ответила Настя, мы еще раз проговорили план, и я пошла одеваться.

Мы вышли немного раньше, так как в пять все должны были вернуться с прогулки и нужно было пересечь коридор до их появления. Мы шли по коридору, медленно передвигаясь, Настя шла впереди и смотрела, чтобы никого не было на пути, а я семенила за ней, уже одетая в зимнюю куртку, шапку и сапоги, с сумкой через плечо. Так мы добрались до черного входа и спрятались в подсобном помещении за выступом. Услышав, как подъехала машина, увидели Дмитрия. Наш разнорабочий одел куртку, сапоги и вышел на улицу.

Водитель спрыгнул из кабины грузовика, открыл двери фургона, и бросил Дмитрию: – ты грузись пока, а я пойду отлить. – водитель вошел в здание, и топая чтобы стряхнуть снег, пошел в сторону туалета. Настена выскочила из подсобки, открыла дверь и закричала, но не очень громко:

– Дядя Дим, слава Богу, ну хоть Вы здесь, скорей, пойдем! Там мальчик повесился, и никого нет! Я всех уже обежала, делись куда-то! Пойдем, пойдем! – возбужденно затараторила Настя.

Дядя Дима оторопело смотрел на нее не двигаясь с места.

– Скорее, скорее, дядя Дим, может еще снять успеем! – крикнула подруга, таща грузчика за руку в направлении двери.

Грузчик спохватился и побежал за ней. Повезло, что ребята еще не вернулись с прогулки, а воспитатели остались их «загонять». Я услышала, как хлопнула дверь подсобки, никого, вышла на улицу, двери грузовика были открыты. Я закинула сумку в фургон, с разбегу запрыгнула в грузовик, упав на живот. Да, уроки физкультуры с «железным» человеком (так мы называли физрука) не прошли зря! Я поднялась, взяла сумку и спряталась за мешками с бельем, хорошо, что наш детдом не первый в списке водителя. И через мгновенье услышала голос недовольного Дмитрия и виновато причитающей Настены.

Настена надрывалась:

– Да я Вам клянусь, Витька был там, и веревка на шее! И табуретка рядом валялась! – кричала она, нервно поглядывая на грузовик. – Пошутили, наверное. – тише добавила она – Простите, дядя Дим.

– Ладно. – ответил немолодой уже грузчик. – Я уж чуть не наложил… Думал щас снимать придется. – немного подумав, добавил: – Ну хорошо, что все живы, здоровы. Иди, Настен, а то простудишься.

Настена, кутаясь в толстую шерстяную кофту и дрожа всем телом, скорее от нервного напряжения, чем от холода, последний раз кинула взгляд на грузовик и пошла к себе. Точно достанется, подумала она. Ведь никаких мальчишек и веревок не было, и доказать она ничего не сможет.

Дмитрий погрузил мешки, закрыл дверцы фургона, сплюнул в снег и крикнул водителю, который к тому времени уже вернулся, чтоб ехал.