Текст книги ""Х-панацея" (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Да ты у нас заслуженный ковбой, Грей. У него так и встанет скоро, – радостно ржал доктор Грин. – Надо тебя всегда вызывать на дойку.

– С удовольствием, доктор, – отзывался я.

– Да уж, удовольствие видно, аж штаны разрывает, – шутил тот, и я ухмылялся ему в ответ.

Меня и правда стали звать на дойку не только в мою смену, чем я даже немного гордился.

А спустя пару недель у Энди был еще один пациент, и снова не в мою смену. И после этого Энди назначили двухдневный перерыв.

– Ублюдки неблагодарные, – ругался я, сидя в спортзале с санитаром Блэком. – Как они могут так поступать с тем, кто их лечит? Твари.

– Да, – рассеянно отзывался Блэк, разглядывая меня в зеркало.

Я тоже посмотрел туда и развернулся так, чтобы было видно, как работает бицепс. Санитары Блэк и Маджента были здоровенными амбалами (причем Блэк был белым явно ирландского происхождения, а Маджента – черным), как и положено санитарам в спецбольницах. Мне же, благодаря сухощавому телосложению, приходилось постоянно качаться, чтобы выглядеть внушительно.

– Как насчет дружеской взаимопомощи, Грей? – сказал вдруг Блэк, отвлекая меня от подсчета заходов. И многозначительно подвигал кулаком около своего паха.

– В пизду, Блэк, я и сам себе подрочить могу, – отозвался я, справившись с изумлением.

– И отсосать сам себе можешь? – ухмыльнулся Блэк.

Я опустил гантель и уставился на него. Сложно отказаться от минета.

– Ну отсоси, Блэк. Но на ответную любезность можешь не рассчитывать.

Я думал, что меня сразу пошлют, но он внезапно согласился.

Мы пошли в душевую и вдвоем заперлись в одной кабинке, не сводя друг с друга глаз. Блэк ухмыльнулся и погладил меня по животу и по заднице, а я дернул его за волосы, заставляя опуститься на колени.

– Соси давай.

Он умел сосать. Я глядел на него сверху вниз, плавясь от возбуждения и размышляя о том, что, может быть, тоже спячу через пару лет в Бункере и вот так же начну кидаться на каждый новый член. А к концу контракта буду сосать не хуже Блэка. Яйца свело от подступающего оргазма, и на мгновение я представил вместо бородатого Блэковского еблета нервное и тонкое лицо Энди. На мгновение, потому что сразу после этого кончил.

– Спасибо, – выдохнул я и погладил его по рыжим волосам, образ Энди медленно таял в моем воображении.

– Не за что, Грей.

– Мне на смену пора, – сказал я и попятился, сваливая из кабинки.

Блэк невыразительно смотрел мне вслед.

Энди я забрал после завтрака и отвел на прогулку. Тот медленно шел рядом со мной, лицо у него было застывшее.

– Рассказать тебе сказку, Энди? – спросил я.

Он закусил свой кулак, словно пытался сдержать рыдания.

– Лучше плачь, если хочется, не надо держать это в себе, – сказал я, не в силах отвести от него взгляда. – Или покричи.

И тогда он остановился и тоже посмотрел на меня, а потом заговорил:

– Я не могу, Грей. Если я начну, то буду кричать часами. Часами и сутками.

И я задохнулся, впервые за долгое время не найдя слов.

Если кто-то выглядит, как разумный, говорит, как разумный, то, наверное, он и есть разумный, не так ли? Энди вовсе не был безмозглым идиотиком, как я привык убеждать себя.

В тот момент я впервые захотел спасти Энди. Не сделать его жизнь здесь лучше, как я старался до этого, а спасти, освободить отсюда.

========== Часть вторая ==========

Наверняка существовало много способов покинуть Бункер, но я знал только один – через центральный вход. Несколько степеней защиты, вооруженная охрана и стальные двери, даже на танке не прорвешься. Но все равно перед сном я представлял, как мы с Энди сбегаем отсюда. И в первом же мотеле Энди выражает мне свою благодарность – тут я обычно прибегал к помощи Луизы и только потом засыпал.

Спустя месяц моего пребывания в Бункере Энди стал все чаще и чаще снисходить до разговоров со мной. Я узнал, что он любит творожный мусс и помидоры и терпеть не может рыбу. И еще мы оба родились в один год, оба смотрели “Секретные материалы” (нам тогда было по тринадцать), а вот комиксы Энди не очень нравятся. Больше он пока ничего не рассказал.

На очередной вечерней прогулке по зимнему саду я спросил у Энди, сколько времени он находится здесь.

Энди задумчиво посмотрел на меня:

– Не знаю. Какой сейчас год?

– Две тысячи пятнадцатый.

– Тогда… – Энди судорожно выдохнул, отрывая лист от ближайшей орхидеи, – восемь лет.

Мне стало вдруг стыдно. За все сразу – за то, что я спокойно жрал пиццу, пока с Энди творили такое, за наше правительство и вообще за всю страну. Я постарался вспомнить, чем сам занимался восемь лет назад. Трахал очередных подружек и смотрел телевизионное шоу про инопланетян, его почему-то я хорошо запомнил.

– Меня держат здесь незаконно, Грей, – сказал Энди, продолжая обдирать орхидею.

Я изобразил усмешку:

– Тебе пора спать. Не говори ерунды, а то не получишь массаж головы.

Кругом были камеры. Я заприметил пару штук, но ведь наверняка есть еще и другие.

После вечернего душа Энди сразу залез в кровать, я укрыл его одеялом до подбородка, запуская руки в волосы. Я гладил его голову, скользя пальцами между совершенно седых прядей.

– Неужели за восемь лет ты ни разу не пытался сбежать, – тихо спросил я, наклонившись к самому его уху.

Энди вздрогнул:

– Невозможно, Грей.

– А ты бы хотел? – шепнул я.

Энди посмотрел на меня, и тогда я понял, что означает выражение “дыры вместо глаз”. У Энди на лице были две темные дыры.

– Что будет, если ты начнешь кончать под пациентом? Он станет абсолютно здоровым?

– Станет вечно молодым, наверное. Может быть, бессмертным. Если регулярно. Но я не могу, Грей.

– А придется, – я подобрался пальцами к его ушам. – Сенатор Торнтон вполне подойдет. Он непременно захочет захапать тебя себе. И сможет вытащить из бункера.

Еще я подумал, что этот гад хотя бы перестанет издеваться над Энди, если тот ему угодит. Но вслух этого, конечно же, не сказал.

Энди замолчал, он вообще мог зависать подолгу, уставившись в одну точку, а потом разродился целой речью:

– Раньше нас держали всех вместе. Надо было бежать тогда, но мы не верили, что все обернется… – он заморгал, – обернется вот так. Думали, нас скоро выпустят. Меня забрали от остальных ночью, перевели сюда.

Я не дышал, пока его слушал. Остальные! Были еще и другие, оказывается. Воображение мое разыгралось, как у скаута (в последнее время это случалось подозрительно часто). Если есть еще такие же “Энди” с целебной спермой, то, может быть, это новый шаг в эволюции человечества? А правительство от нас скрывает.

– А сколько вас было, Энди?

Опять молчание. Ну что же, он и так сегодня проявил чудеса общения – это был наш самый длинный разговор. Энди уснул, сжимая в кулаке мой большой палец, и мне пришлось до утра дремать с вытянутой рукой.

На следующий день я сам напросился подоить Энди.

Доктор Грин разрешил, радостно потирая руки:

– Досуха, санитар Грей, Америка нуждается в тебе.

– До последней капли, – я натянул перчатки и обратился к Энди: – Становись, как тебе удобно, и расслабься. Думай о чем-нибудь приятном

– Похоже, нас ждет задорное порно, – заржал Грин, выходя из помещения.

Он был прав. Я собирался поласкать Энди, чтобы у того встало. Это был первый шаг в исполнении моего безумного плана, а может, мне просто хотелось сделать Энди приятно.

Начал я с обычных поглаживаний. Обвел дырку скользким пальцем в перчатке, иногда нажимая в серединку, а потом опять принялся кружить вокруг.

– Щекотно, Грей, – вдруг сказал Энди, поджимая зад.

От его голоса у меня волосы на руках встали дыбом, и я притерся к кушетке, ловя свою дозу кайфа. Надо будет подкатить к Блэку насчет минета.

– Потерпи, скоро станет приятно, – я вставил сразу два пальца. Вот она, простатка, приготовилась и ждет меня. – Давай на спину, Энди. Мне будет удобней тебя массировать.

Тот неловко развернулся на кушетке и лег, раздвигая ноги и подхватывая себя под колени.

Я капнул лубрикант ему на член и принялся медленно сжимать пальцами головку. Во время дойки член у Энди всегда чуть увеличивался в размерах, но никогда не вставал. Но я все равно продолжал его ласкать, наблюдая за движениями своих пальцев в заднице – чуть внутрь и наружу, и так бесконечное число раз, как будто мы с Энди представляли собой вечный двигатель. Член Энди налился, но еще был мягковат, и я решил, что на сегодня хватит.

– Ложись на бок.

– Ты забыл сказать “детка”, – выдохнул Энди, поворачиваясь. До меня не сразу дошло, что он так шутит. Точно, сенатор Торнтон со своими детками и попочками, Энди, наверное, помнил каждого своего пациента.

Я потянулся за мензуркой:

– Сможешь подержать вот так, чтобы не пролилось.

Сухие и горячие пальцы Энди послушно обхватили ее, а я продолжал ласкать его сзади и спереди. Член у него так и не встал полностью, когда я ощутил слабую пульсацию вокруг своих пальцев. Дырка Энди сжималась и разжималась вокруг них, а сам Энди зажмурил глаза и тяжело дышал. На его скулах проступил яркий румянец.

– Еще немного, – сказал я и с силой надавил на простату, вырывая из Энди стон и наконец-то драгоценную сперму. В пробирку брызнуло несколько раз, а остальное я аккуратно сдоил при помощи рук.

Можно сказать, у нас получилось.

– Эту запись следует включить в нашу коллекцию порно, – сказал доктор Ред.

– К тебе выстроится очередь, Грей, – поддакнул доктор Грин, и они оба начали хлопать в ладоши.

Санитар Маджента, вошедший следом, белозубо скалился и тоже аплодировал мне.

Я чувствовал себя пилотом, посадившим горящий самолет.

Хорошо, что это была не моя смена, я оставил Энди на попечение Мадженты, а сам выскочил из лаборатории и помчался в сторону туалетов, на ходу сдергивая перчатки. В штанах у меня было подозрительно влажно, как будто я обкончался и не заметил. Лишь закрывшись в кабинке и расстегнув ширинку, я успокоился – это был просто пот и вытекшая из члена смазка. Я уперся лбом в перегородку, тяжело дыша и дергая свой член. Энди. Теперь я просто обязан его трахнуть.

После этого мы с Энди тренировались, как только выпадала возможность. Несколько раз я добился у него полноценного стояка, но кончить Энди тогда не смог, пришлось выдаивать.

Доктор Грин поспорил с доктором Редом, что я не выдержу и трахну Энди – об этом мне рассказал Блэк после очередного отсоса.

– Ревнуешь? – я отпустил его волосы, споласкивая руку под струей воды.

– Предупреждаю, чтобы ты не вляпался с коровкой, – Блэк поднялся с колен и вышел из душевой кабинки.

Почему-то я не хотел звать его к себе в комнату и сам не ходил к нему. Для отсоса нам вполне хватало душа в спортзале. Я уже даже привык к Блэку, хоть и представлял всегда Энди вместо него – как тот становится на колени и ласкает меня губами и языком. Только мне казалось, что Энди действовал бы нежнее, он вообще любил нежности.

Сенатор Торнтон посетил нашу скромную обитель конечно же не в мою смену. Я бросился в зимний сад, именно там сейчас должны находиться Энди и Блэк. И нашел их в дальнем уголке, Энди прятался в зарослях, а Блэк затейливо крыл его матом.

– Блэк, – я подошел к нему, оглядываясь, как будто нас могли подслушать. Могли, конечно, по камерам. – На пять слов.

– Минет только вечером, Грей.

– Я не за этим. Послушай, давай я буду сегодня с Энди, когда придет пациент. Энди со мной спокойнее себя ведет, ну, пациенты ведь из тех людей, которым должно нравиться у нас в Бункере… – я нервничал и поэтому нес херню.

– Хочешь себе все самое сладкое, – Блэк прищурился, глядя на меня. – Я согласен, Грей, в обмен на ответную любезность. Пососешь мне вечерком?

– Да, – сказал я, собираясь его кинуть. Тоже мне, нашел соску.

Блэк расплылся в улыбке и неожиданно притянул меня к себе, ухватив руками за задницу:

– Может, что посерьезнее сообразим, а?

– Я не из этих, ты же знаешь.

– Ладно, – он отпустил меня. – Визит назначен на пять вечера, не опоздай.

Было три часа дня.

Я забрал Энди с прогулки и увел в душ. Того слегка потряхивало под струями воды, пока я намывал его везде и всюду. Даже клизму вкатил на всякий случай, сегодня ведь его еще не промывали. Энди сразу метнулся на унитаз. Я терпеливо ждал, пока он опорожнится, но он замер там и затих.

– Болит что-нибудь? – заботливо спросил я, оборачиваясь с наконечником от клизмы в руках.

– Грей, – Энди не смотрел на меня. – Выйди, пожалуйста, Грей.

– Не положено. Если я не буду следовать инструкциям, меня отстранят, – на самом деле я мог оставить его на пару минут, ничего бы не случилось. Такие мелкие нарушения совершались на каждом шагу, на них смотрели сквозь пальцы. Я помахал наконечником и бросил его в утилизатор в углу: – Неужели ты еще чего-то стесняешься? Представь, что я твоя мамочка, – меня понесло, – а скоро мы вместе увидим папочку.

– Ты просто ужасен, – грустно сказал Энди и наконец-то выпустил газы, а следом воду из задницы.

В комнате для приема пациентов я не стал приковывать Энди к кровати.

На столике обнаружился канделябр со свечами, в дополнение к сигарам.

– Я боюсь, – тихо сказал Энди.

Я запихал канделябр и сигары под столик и кивнул на кровать:

– Давай, развались там в какой-нибудь позе.

– Грей, не уходи. У меня же не получится с ним, а с тобой получалось.

В принципе, в словах Энди было некое разумное зерно. От моих рук у него вполне могло встать, даже под сенатором. Я судорожно соображал, что бы такое придумать, чтобы сенатор позволил мне остаться в комнате.

Пиздец, весь план изначально – пиздец, вот что крутилось у меня в голове, но, как и тысячу раз до этого, тупиковая ситуация разрешилась сама собой.

Дверь распахнулась, впуская сенатора. Я бросился на четвереньки, прячась за кроватью, но он успел заметить меня:

– Куколка завела себе собачку?

Похоже, сенатор Торнтон выпил за обедом лишнего.

– Гав, – сказал я, делая вид, что мне не впервой изображать собаку.

– Место, Джерри Ли, – сенатор погрозил мне пальцем.

Я отполз в угол, давясь нервным смехом и убеждая себя, что все под контролем.

Вернее, все было под контролем, пока Энди не открыл рот:

– Папочка…

От неожиданности я ткнулся лбом в плюшевую шкуру.

Сенатор замер со спущенными штанами.

– Твоя девочка хочет поиграть с собачкой.

– Поиграем, вот папочка снимет штаники, и сразу будем играть.

Я не мог заставить себя смотреть на это.

Сенатор валял Энди по кровати, периодически выдавая перлы про папочку и его мокрую девочку. Очень грязную и развратную девочку, которая любит собачек.

– Да, это моя любимая собачка, – а это уже голос Энди. – Ко мне, Джерри Ли.

Я поднял голову, не в силах стереть с лица кривую ухмылку.

Сенатор сидел на краю кровати, а у него на коленях, прижимаясь к нему спиной, восседал Энди с членом в заднице.

Я подполз к ним на четвереньках, с удовольствием отмечая, что у Энди висит. Сенатор только что не хрюкал от счастья.

Черт, когда-то я лизал девчонке, которую трахал мой старший брат, и потом он шантажировал меня этим три года. Просто грозился рассказать родителям, и я дрожал от страха и отдавал ему все карманные деньги. Теперь мне предстоит сделать нечто подобное, только с двумя мужиками. Это все ради Энди, подумал я и лизнул его в мягкий кончик члена.

Это оказалось совсем несложно – сосать член, я чуть сжимал губы и водил ими туда и обратно. А когда всасывал, Энди смешно хныкал и расставлял ноги. Может, хотел, чтобы я пососал ему и яйца?

“Я не педик, поэтому никаких яиц. Это не считается”, – подумал я. А стоит у меня потому, что у меня всегда стоит на Энди, вот так. На Энди у всех стоит.

Сенатор, конечно же, несколько портил всю картину своими “постарайся для моей девочки, Джерри Ли”, “полижи хорошенько”, “хороший песик”. На меня это действовало как лед, приложенный к заднице.

А вот Энди, похоже, было насрать на сенатора. Он ритмично толкался мне в рот крепко торчащим и, кстати сказать, немаленьким членом:

– Грей… ох, Грей, ты охуенный…

Я старался изо всех сил. Сколько я уже сосу – целую вечность? Еще немного и челюсть отвалится.

Энди вдруг тонко заскулил, запрокинув голову сенатору на плечо, и я едва успел отстраниться. Глотать у него я не собирался, будь его сперма хоть трижды целебной.

Сенатор только и успел выдать свое коронное “сделай папочке приятно”, как Энди обкончался, забрызгав шкуру рядом с кроватью и немножко меня.

Пока сенатор дотрахивал Энди, я ждал у выхода, мало ли, что еще взбредет этому извращенцу в голову. Но тот просто кончил, вытащил из Энди член, обтерся простыней и быстро оделся. А перед тем, как выйти из комнаты, внезапно задержался рядом со мной:

– Купи себе косточку и красивый поводок, – и сунул мне в карман халата двести баксов.

***

Когда вечером я укладывал Энди спать, он сжал мою руку, по-прежнему избегая смотреть в глаза, и скривил губы. По-видимому, это должно было обозначать улыбку.

– Все хорошо получилось, да, Грей? Даже с прибылью. Вот были бы мы на свободе, могли бы хорошие деньги заколачивать на пару.

– Торгуя твоей задницей, шутник? – заржал я. – Хотя я впервые получил деньги за секс, занятный опыт.

– И что? – Энди явственно сделал над собой усилие и остановил взгляд где-то над моей переносицей. – Тебе понравилось? Больше, чем с Блэком? Молочко ты пить не стал… сколько добра зря пропало.

– Они соскребли, – хмыкнул я, роясь на полочке с журналами и дисками, которые я понатащил сюда. – А Блэку я пока не сосал, так что сравнивать не с чем. Как ты относишься к Южному Парку? Посмотрим перед сном?

Энди прикрыл глаза, откидываясь на постели:

– А сериалов для взрослых ты мне принципиально не показываешь, Грей?

Я пожал плечами. Когда я принес ему диск с первым сезоном “Друзей”, Энди расплакался. Просто смотрел на ничем не примечательную сцену, а из глаз у него текли слезы. Наверное, что-то там напомнило о его потерянной жизни.

– Можно еще про людей Х новый фильм, – сказал я, решив, что фантастика не должна его сильно расстроить.

Энди кивнул, и я поставил диск в проигрыватель.

– Как бы я хотел уметь гнуть взглядом металл, – мечтательно сказал я после просмотра.

– Да? И что бы ты сделал? – спросил Энди, кусая губы.

Я наклонился к его уху и прошептал:

– Скрутил бы этот бункер в рулетку и освободил тебя.

Брови Энди страдальчески вздрогнули, но он промолчал, сделав вид, что заснул.

Я все убрал, настроил ночник на минимальное освещение и принялся устраиваться на короткой кушетке в углу палаты. Интересно, Блэк придет прямо сюда за минетом или подождет до завтра? Как бы его половчее кинуть.

– Грей, – позвал Энди, и я встал, душераздирающе зевая.

– Чего тебе? Срать приспичило?

– Нет, – он потянул меня за рукав, заставляя наклониться. – Среди наших были… разные. Пирокинетик был.

– Вот как, – прошептал я в ответ. – Жаль, что теперь его нет рядом.

– Ты думаешь, бункер для меня одного выстроен?

Я неопределенно хмыкнул. Мой магнитный ключ позволял нажимать в лифте только на две кнопки из десяти, и до этого момента я предполагал, что на остальных восьми этажах располагаются секретные лаборатории, где из Эндиной спермы клепают вакцины. Невероятно тупое предположение, если немного подумать…

Ночью мне снился Блэк в образе пирокинетика. Он гонялся за мной и швырял файерболы за то, что я отказался ему сосать. Я просыпался, смотрел на свернувшегося калачиком Энди и снова засыпал. Блэк из сна превращался в сенатора Торнтона и говорил: “Ну, теперь-то ты отсосешь папочке, детка?” В результате всей этой хуйни я не выспался и на следующее утро встал совершенно разбитым и злым.

Наверное, это и послужило причиной случившегося.

Я кормил почему-то капризничающего Энди с ложечки, и моя смена подходила к концу, когда в палату пришли доктор Грин и доктор Ред.

– И не забудьте про утренний минет, Грей, – заржал доктор Грин, и в то утро его шутка показалась мне особенно дебильной.

По правде говоря, я просто взбесился и, резко выпрямившись, заехал ему локтем в челюсть.

Доктор Грин отлетел к стене, а доктор Ред вытаращился на меня, открыв рот.

– Да ты охуел, Грей, – сказал доктор Грин, мотая головой и щупая себя за лицо.

– Простите, – сказал я и вдруг испугался. Ведь меня могли попереть из бункера, и Энди останется тут совсем один. – Простите, доктор Грин, это была… рефлекторная реакция. Больше не повторится.

– Ты у меня сейчас не только с работы вылетишь, но и пару месяцев в тюрьме за членовредительство проведешь, Грей! – ожил вдруг доктор Ред.

– Оставьте, коллега, я не буду подавать заявление, – хмыкнул доктор Грин. – Не стоит эскалировать обычные разборки между двумя мужчинами, не так ли, Грей?

– Да, спасибо, доктор, – пробормотал я, криво усмехнувшись.

Доктор Грин был худым сутуловатым мозгляком, к тому же слегка хромым, и мне никогда бы не пришло в голову устраивать с ним “разборки между мужчинами”. Но раз ему нравилось представлять себя круто подравшимся мужиком – мне же лучше.

Меня все же отстранили от работы на неделю, причем доктор Ред запретил даже “приближаться к объекту, если не хочешь вылететь отсюда, Грей”. В результате я целыми днями торчал в спортзале, а Блэк с Маджентой зашивались, дежуря через каждые восемь часов, и смотрели на меня, как на врага Америки. И наверняка срывались на Энди… Один плюс был от всего этого – Блэк, кажется, забыл про должок.

А уже к концу моего отстранения произошло знаменательное событие – я нашел камеру.

В тот день я мрачно тащился по коридору, размышляя о сенаторе Торнтоне, который, сука такая, не только не спешил забирать Энди к себе, но даже и не появлялся у нас в Бункере. И наткнулся на бригаду электриков, ковыряющихся в комнате для приема пациентов.

– Что, ребята, проводка сгорела? – я прислонился к косяку двери, меланхолично подкидывая в руке пачку жвачки. Распаковать или не распаковать? Вот в чем вопрос.

– Да блядь, – отозвался один из электриков, – опять волна с нижних этажей пошла.

– Доэкспериментируются, экспериментаторы ебаные, – жизнерадостно заржал другой электрик.

– А что за эксперименты? – с интересом спросил я и закинул в рот жвачку. Вдруг они говорят об экспериментах над неизвестными товарищами Энди?

– Да хуй знает, – ответили мне.

Мы еще потрепались, поржав слегка над яйцеголовыми и местным борделем, а потом я увидел, как один из электриков вытащил начинку из скрытой камеры и небрежно отложил ее в кучу электронного мусора рядом со мной. Маленький записывающий модуль, наверняка со встроенной памятью на несколько часов, завлекательно поблескивая, лежал у моих ног.

Я достал пейджер (мобильных нам не полагалось, только пейджеры и рации), потыкал в него, заставив издать писк и, пробормотав “вот блядь, думал, опять вызывают”, уронил его. А поднял уже вместе с камерой, и, рассказав еще пару анекдотов, собрался валить.

– Бля, мы сколько камер снимали? – к куче подошел один из электриков и принялся ее перебирать.

– Вроде семь, как по схеме… или шесть, – второй электрик глубокомысленно уставился в схему.

– А, ну порядок тогда, здесь шесть, – сказал первый электрик и пожаловался мне: – Вечно эти козлы парят с отчетностью по камерам. А кому они нужны, перегорают нахуй после этих их вспышек.

– Бюрократы ебаные, – посочувствовал я ему и свалил.

Сердце мое бешено стучало, а ладони взмокли, я чувствовал себя героем шпионского романа. Бондом, мать его, Джеймсом Бондом. В бункере недаром были запрещены мобильные, лаптопы и прочая техника. Здесь нельзя было снимать, и обладание камерой было настоящим преступлением. Или хотя бы модулем памяти от нее.

В голове моей зрела очередная безумная идея.

Если на чипе сохранилось последнее заснятое в комнате действо, то ведь наверняка это будет самое отвратительное из происходящего здесь – прием пациентов. Если удастся бежать, а потом восстановить видео и засунуть на ютуб, сопроводив леденящими кровь комментариями, то наверняка разгневанная общественность всколыхнется, и всех… ну ладно, хотя бы нескольких негодяев, издевавшихся над Энди, засадят в тюрьму. Уж политическая карьера сенатора Торнтона будет точно разрушена. Да что там ютуб, ведь пару лет назад я кувыркался с горячей девчонкой, репортером “Нью-Йорк таймс”. Уж она-то не упустит шанс раскрутить эту историю. Такая громкая слава будет лучшей защитой для Энди.

Слишком много кажущихся невозможными “если” было в моем плане, но я продолжал надеяться на удачу, столь редко подводившую меня в жизни.

У себя в комнате я завалился на кровать с журналом и, прикрывшись одеялом, принялся разглядывать свое сокровище. Куда бы его спрятать? Подумав, я достал из кармана спертые из доильни розовые анальные шарики с вибратором. Сам не знаю, для чего я их стянул пару дней назад, наверное, от скуки по Энди. Тогда я сделал из них брелок для магнитного ключа, а теперь расковырял и вставил в один из них мою сломанную камеру.

Полностью удовлетворенный своими достижениями, я отправился в спортзал. Теперь оставалось только терпеливо ждать, когда судьба даст нам с Энди шанс.

И этой же ночью она решила меня подбодрить, явив некий загадочный знак: около двух часов по всему этажу взвыли сирены, а замки на дверях автоматически заблокировались. Я решил, что знак явно добрый, ведь на следующий день доктор Ред вызвал меня к себе и раздраженно велел приступать к своим обязанностям, несмотря на то, что срок отстранения еще не вышел.

Подумать только, я, оказывается, здорово соскучился по Энди за эти четыре дня.

– Cменишь сейчас санитара Блэка и заодно доставишь объект на осмотр, – сказал доктор Ред. – Да шевели ногами.

– С удовольствием, – ответил я.

Смену пришлось принимать прямо в коридоре – Энди как-то сумел выскочить туда, вырвавшись от Блэка.

Он с горестным воплем сбил меня с ног, а сверху на нас навалился шумно дышащий Блэк.

– Грей, – Энди вцепился в меня и запричитал: – Грей, ты не уехал.

Вдвоем с Блэком они так прижали меня к полу, что я едва мог вдохнуть.

– Милая сцена. – Я видел туфли доктора Реда совсем рядом. – Хотя обычно наш санитар Грей ведет себя гораздо активнее.

Блэк наконец-то слез с меня и потянул вверх Энди:

– Сейчас получишь, коровушка. Предупреждали же тебя, а? – меня он принципиально не замечал.

– Оставь его, Блэк, – я встал, поправляя халат, – иди, отдохни, я вновь допущен к работе.

– Да, наш ковбой снова в строю, – хмыкнул доктор Ред, и Блэк как-то быстро свалил. Наверное, пошел отсыпаться, вид у него был усталый.

Доктор Ред разрешил не привязывать Энди к каталке. Тот сразу вцепился в мою руку и не выпускал ее до самой смотровой. Два пальца у него на руке были забинтованы, и я заподозрил неладное:

– Что с рукой?

– Пальцы целы, – шепотом ответил Энди и скривил губы, изображая улыбку. Я отвык от его подвижного лица, и мне все время казалось, что он вот-вот заплачет. – А ногти быстро вырастут.

– Кто? – я замедлил шаг.

– Черноволосый. Он редко приходит.

Я не помнил такого пациента, но заочно захотел его убить. Вышибить ему мозги бейсбольной битой.

– Разговорчики, – доктор Ред обернулся. – Разговоры с объектом запрещены.

– Разве? – я чувствовал, что опять нарываюсь, но ничего не мог поделать. Злость рвалась из меня, как мыльная вода из неисправной стиральной машины. – Не помню такого в инструкциях.

Доктор Ред молча развернулся, направляясь в сторону смотровой. Я повел Энди следом, на ходу пересказывая последнюю серию Симпсонов.

Кроме отсутствующих ногтей на двух пальцах Энди мог похвастаться небольшими гематомами по всему телу и двумя глубокими порезами на спине. Я бессильно сжимал кулаки, пока ему обрабатывали порезы и пальцы. Сколько времени понадобилось этому психу, чтоб сотворить такое? Ведь если бы сразу подняли тревогу, Энди отделался бы парой синяков или только ногтями.

После перевязки я повел Энди на прогулку.

– Кто дежурил, когда это случилось? – я был почти уверен, что это Блэк.

– Ниггер, – шепнул Энди.

– Маджента?

– Да. Пациент дал ему деньги, как тебе.

От неуместного сравнения я заржал, а Энди обиделся и не разговаривал со мной до вечера.

За ужином пришлось постараться.

– Эту ложку за массаж головы, – уговаривал я, и Энди открывал рот. – Теперь за мытье мягкой мочалкой… за чтение журнала… за поцелуй на ночь…

Я скормил ему все до последней крошки. Потом отвел в палату, переодел в пижаму и уложил в постель. Я все время раздумывал, пока читал Энди на ночь, рассказать ли ему про камеру, или не надо. Как он отнесется к тому, что его история станет достоянием гласности. Иногда жертвы насилия хотят сохранить в тайне все, что с ними произошло.

– Спокойной ночи, – я закрыл комиксы, намереваясь отправиться на свою кушетку.

– Грей, – Энди схватил меня за руку. – Ты ничего не забыл? Ты говорил за ужином…

Я звонко чмокнул его в лоб:

– Спи.

И в тот момент лампа в ночнике несколько раз мигнула и погасла совсем. Послышался щелчок разблокируемой двери, взвыли сирены, а Энди вдруг сел на кровати и прижался своим ртом к моему. Губы у него были горячие и очень нежные, я приоткрыл рот, впуская его язык, и притиснул Энди к себе. Вместо воя сирен я слышал стук его сердца. Чувствовал под пальцами твердость его тела – ребра, торчащие позвонки, небольшой упругий зад, казалось, я трогаю его сразу везде. Столько раз я видел его обнаженным, мыл, вставлял пальцы в задницу, но ничто так не возбуждало, как этот поцелуй в темноте. Будь у нас больше времени, Энди отдался бы мне, я чувствовал, что он готов это сделать.

Мы повалились на кровать, я сверху, конечно же, между его раздвинутых ног. И, черт возьми, у Энди крепко стояло уже через минуту, он терся об меня и постанывал. А когда я наконец-то выпустил его губы, сказал:

– Мне говорили, что ты навсегда уехал, Грей.

Я очень надеялся, что камеры вырубило вместе со светом. Вокруг было подозрительно тихо.

Тут до меня дошло: тишина, сирены молчат! Я заставил себя резко оторваться от Энди, подскакивая и поправляя халат. Очень вовремя, потому что тут же включился верхний свет, и в палату ворвались двое охранников.

– Все в порядке. Я был с объектом все это время, – нервно сказал я, держа руки в карманах, чтобы стояк не так бросался в глаза. И облизал губы – те просто горели после поцелуя с Энди.

– Хорошо. В случае повторного отключения сразу же свяжитесь по рации с нами, – один из охранников кивнул, и они вышли.

– Кто тебе говорил про меня? – я сел рядом с Энди. – Ну, что я уехал.

– Блэк и Маджента.

– Выродки. Разве я мог тебя тут бросить. Знаешь, у меня есть кое-какая идея, как облегчить твое состояние.

На самом деле я боялся, что не выдержу и полезу к Энди ночью. Или Энди опять полезет ко мне, и я положу на инструкции и вставлю ему. Боже, его растянутая задница – это все, в чем я нуждался сейчас. Я как будто вернулся в переходный возраст, только теперь меня интересовала одна конкретная дырка вместо абстрактных сисек и вагин.

Я отвел его в доильню прямо в пижаме. Энди послушно пошел за мной, даже не спрашивая, куда мы идем. Только когда пришли, завертел головой, оглядываясь.