Текст книги "Предатель, который сыграл любовь (СИ)"

Автор книги: Лава Сан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 45

Сцену с Олегом благополучно отсняли, и Романов объявил обеденный перерыв. Большие раскладные столы выставили в ряд, накрыли одноразовыми скатертями, и группа выстроилась в очередь на раздачу.

Весь обед Матвей провел рядом с Викой, рассказывал байкерские байки. Девушка хохотала так, что однажды даже подавилась. Матвей осторожно похлопал ее по спине, чтобы ненароком не наставить синяков, а потом еще за водой сбегал.

Вика в очередной раз сравнила его с Курагиным и снова удивилась: как она могла любить нарциссического эгоистичного актера. С ним она не разу так не смеялась… Только и делала, что восхищенно заглядывала в глаза, ища одобрения. Как собака, которая готова боготворить своего хозяина, даже если он ее пинает по пять раз на день.

С Матвеем было легко. Вике нравилось слушать его голос, смотреть в глаза, которые периодически сужались в хитром прищуре, словно он задумывал какую-то шалость. Нравилось обнимать и крепко прижиматься к его спине, когда они неслись на мотоцикле по городу. Она часто вспоминала тот момент возле парка, когда он прижал ее своим телом к байку… Он же тогда вполне мог ее поцеловать, но не стал. Сейчас она уже хотела повторения той ситуации, только без ругани. Просто прижаться к крепкой груди, закрыть глаза и почувствовать его губы на своих…

***

После обеда группа начала делать перестановку к ближайшему магазину возле парка, где Соловьев спасет сумочку от грабителя. Сам Анатолий снова опаздывал.

Романов по этому поводу уже не психовал и не орал. Он просто ехидно улыбнулся, когда Татьяна доложила об очередном опоздании актера.

Группа догадывалась, что режиссеру удалось договориться с продюсерами о судьбе непунктуального и заносчивого актера, который всех достал. Люди понимали, что угроза уложить Соловьевского персонажа в кому претворяется в жизнь, и сценаристы начали переписывать текст. Значит, в ближайшие дни на студии разразится скандал.

Киношники кучковались возле каравана, и Матвей рассказывал:

– … А по сценарию пробка от шампанского вылетает и бьет актера прямо в лоб.

– Это же как надо прицелиться? – удивилась Вика. – Она и в глаз может прилететь.

– Все не так, – мотнул головой парень, – это только после монтажа кажется, что все так и произошло, а на деле там «магия кино» работает. Отдельным кадром снимают, как пробка вылетает из бутылки, то же самое на общем плане. А прилет пробки в лоб, это подснимают отдельной деталью. С бутылкой все нормально отсняли, три штуки на радость пьющим людям из группы вскрыли… А вот с актерским лбом возникла загвоздка.

– Он не хотел, чтобы в него пробка прилетала? – Вика не могла уловить суть проблемы.

– Все он хотел, – усмехнулся Матвей, – только кто же будет Заслуженному артисту России что-то в лицо бросать? Ассистентка по актерам отказалась, реквизиторы тоже заявили, что они по статусу не доросли. В итоге сам режиссер пробками кидался. С третьего дубля хороший прилет сняли.

– А артист не обиделся? – взволнованно поинтересовалась Вика.

Они, гримеры, каждый день с лицами актеров работают: трогают руками, наносят и стирают грим. Но кинуть что-то в звездный лоб, да еще и в Заслуженный. Она бы тоже не осмелилась.

– Не, он ржал, – ответил Матвей, – он вообще мировой мужик. Веселый.

– Сколько всего интересного на площадке происходит, – вздохнула Вика, – и все веселое.

– Я бы не сказала, – подала голос Ангелина, – много весьма страшных и печальных вещей происходит. У нас один раз актер повесился в кадре, еле откачали. В другой раз механика камеры выпавшая из окна стеклина чуть пополам не разрезала. А еще админ с площадки сильно обгорел, когда руководство проекта решило сэкономить на пиротехнике, а этот дурень сунулся самостоятельно в горящие бочки бензин банкой подливать, чтобы ярче горело. При этом его никто это делать не просил, сам проявил инициативу. Хотя гандоны с бензином заранее заготовили, чтобы с расстояния в бочки подкидывать. Там как раз исполнительный продюсер на площадку приехал, и админ решил выделиться, показать, какой он офигительно исполнительный – налил бенза в банку и побежал плескать. Сразу видно, физику в школе не учил.

– А он живой, – с трепетом спросила Вика, ей стало жалко глупого администратора.

– Жив и здоров, – успокоила ее Ангелина, – пару недель в ожоговом полежал, потом еще красные пятна полгода держались. Сейчас как новенький выглядит.

– А два года назад, – заговорила Майя, – знакомая группа поехала новый объект осматривать: заброшенная промзона. Были локейшн, режиссер, второй режиссер – девчонка молодая, слегка за двадцать лет; оператор и художник-постановщик… Когда они поднимались по старой железной лестнице, приваренной к внешней стене, то под девчонкой ржавые ступени подломились и она упала. Говорили, высота примерно третьего этажа была. До приезда скорой не дожила.

– Я тоже про это слышал, – сказал Матвей, – потом много разговоров было про технику безопасности… Да только разговорами дело и кончилось. Так что, Вика, работа у нас не только веселая, но и опасная.

– А еще грязная, – добавила Ангелина и повернулась к начальнице, – помнишь, как в пятнадцатом году в октябре трое суток в болоте под дождем работали. Чуть не передохли там все, попростывали… А водители потом группу в автобус не хотели пускать, потому что мы все как черти были грязные.

– Помню, – кивнула Майя, – а как ты десять мешков цемента лопатой в кузове грузовика с водой мешала, потому что продюсеры на бетономешалке решили сэкономить… Тогда уже ноябрь наступил, и тоже дождь лил.

– Я ту смену никогда не забуду. После нее теперь любая задача простой кажется, – усмехнулась Ангелина и указала в конец каравана, – Соловьев приехал. Погнали работать.

Глава 46

Смена закончилась. Киношное добро упаковали и погрузили в машины. Те, кому не нужно было возвращаться на студию, доехали до ближайшего метро и поехали по домам, остальные «счастливчики» отправились до «Амедиа» разгружать караван.

Матвей предложил Вике покататься, а потом отвезти ее домой, но девушка отказалась, сославшись на усталость.

– Слишком рано сегодня встали, – сказала она, – я пораньше спать лягу.

Они с Ольгой поехали на метро, а дома Вику поджидали Мария Сергеевна и Тамара Игнатьевна.

Когда девушка зашла в квартиру, то обе пенсионерки подскочили к ней и начали вразнобой закидывать вопросами и одновременно утешать:

– Викуша, – говорила хозяйка, – мы только сегодня в интернете про этого Курагина посмотрели. Какой подлец! И как у него совести хватило: с этой шваброй путался, а сам к тебе клеился. Бабник.

– И хорошо, что эта выдра от другого оказалась беременная, – вторила ей Тамара Игнатьевна, – и ее мужик этому Владлену морду набил. А то, ведь еще и врал на всю страну: «Я невесте сюрприз готовил». Обманщик! Викочка, ты сильно страдаешь?

Пенсионерка участливо заглядывала девушке в глаза:

– Мы тебе вкусный тортик испекли. В печали сладенькое хорошо помогает.

Вика разулась, прошла на кухню и успокоила хлопотливых старушек:

– У меня все хорошо. Костя с Ольгой на выходном развеселили, и на работе друзья поддержали. Знаете, у меня словно розовые очки на глазах лопнули, стеклами вовнутрь. Я, как заново прозрела и по новой на Влада посмотрела. Я же как преданная собачонка на него смотрела. Даже предположить не могла, что он может обманывать и быть таким подлецом… А теперь мне легко. А еще за мной один парень с работы начал ухаживать. И, кажется, он хороший…

– Слава богу, – одновременно выдохнули пенсионерки и синхронно присели на табуретки.

– А чего? – недоуменно спросила Вика.

– А того, – погладила ее по плечу Мария Сергеевна, – ежели ты чего с горя с собой сотворить задумаешь! Или пустишься во все тяжкие. Ты же еще совсем молоденькая, жизни не видела. А я, вроде как, за тебя в ответе.

– Не волнуйтесь, все хорошо, – успокоила своих попечительниц Вика, – давайте лучше чай с вашим тортом попьем. А потом я спать пойду. Только Шурке угощение отдам.

– Какое? – хором поинтересовались старушки.

Вика вытащила из сумочки пакетик с зеленью и пояснила:

– Я в парке ему листьев одуванчика и подорожник нарвала. Там почти настоящий лес был… Только их помыть надо.

***

Следующее утро на студии началось с ожидаемого скандала.

Соловьев в кабинете продюсера сотрясал воздух:

– Да вы тут охренели все?! Я – звезда! Без меня ваш никчемный сериальчик вообще смотреть никто не будет. Люди идут на меня, на мое имя! У меня еще полных двадцать смен с полной оплатой, а вы все в два дня переписали, и то я в коме лежу?! У вас совсем мозгов нет?! У вас рейтинг ниже плинтуса упадет, зритель отвалится, как только я из кадра исчезну!

Продюсер спокойно смотрел на беснующегося актера и курил. Когда ему надоело слушать вопли, полные завышенного самомнения, он негромко заговорил:

– Анатолий, вас сколько раз предупреждали, что нехорошо срывать съемки? Правильно – трижды. Мы переработки половине группы из-за вас оплачиваем, а еще стоимость половины смены другим актерам, кто задерживается по вашей вине. Сколько раз вы опоздали на работу от начала съемочного процесса?

Он вопросительно уставился на актера, а тот презрительно скривил губы и сказал, словно выплюнул:

– Да всего раза два или три.

Продюсер пододвинул к себе листок с записями и ткнул в него пальцем:

– Вы опоздали на двенадцать смен из четырнадцати! Какие, блядь, у тебя еще вопросы? Звезда, ты сраная! Обосрался со всех сторон, а теперь приперся права качать…

Группа в коридоре молча подслушивала и злорадствовала. Сколько раз они позже положенного разъезжались по домам, когда Соловьев приезжал с большими опозданиями. А из кабинета раздавалось:

– Да я тогда вообще из проекта уйду!

– Тогда будешь платить неустойку. А вместо тебя в кому статиста положим с забинтованным лицом, – отвечал продюсер.

– Это вы мне неустойку по полной заплатите, – кричал Соловьев, – у меня по контракту нельзя количество часов сокращать. А вы меня отовсюду убрали.

– Надо внимательно документы читать, – усмехнулся продюсер, – у тебя нельзя не часы сокращать, а количество сцен. В новом сценарии их осталось столько же, сколько и в старом – двадцать восемь. Просто мы отснимем их за два дня. Больничную палату для тебя уже строят. И вообще, радуйся – тебе даже слова больше учить не придется.

Соловьев примолк, понимая, что контракт он читал невнимательно. Каждая смена оплачивалась отдельно: двадцать смен по пятнадцать тысяч – это триста тысяч рублей, а две – всего тридцать. В деньгах он жестко теряет.

– Я вас по всему интернету протащу, – прошипел Соловьев и выскочил за дверь.

Группа, стоящая в коридоре, смущенно замерла. Было понятно, что они подслушивали – не могут два десятка человек случайно собраться в одном узком коридоре у продюсерской двери. Актер злобно посмотрел на киношников и произнес:

– Уроды.

Потом резко развернулся и направился к выходу. Никто не знал, выйдет ли он на две свои смены, но все понимали – в случае неявки придется платить серьезную неустойку.

Негромко переговариваясь, группа расходилась по своим кабинетам.

Вике предстояла серьезная работа – она впервые будет делать трупный грим. Сегодня как раз снимали сцену знакомства патологоанатома с девушкой, сестрой погибшего, романтическое продолжение которой снимали вчера. Ольга поручила сестре сделать рану на разбитый висок мертвеца.

Еще до начала скандала в кабинете, Вика под присмотром сестры сделала заготовку из жидкого латекса, теперь осталось ее разукрасить запекшийся кровью и прилепить на актера-эпизодника, который будет всю сцену тихонечко лежать в игровом морге.

Артист-труп пришел на грим без опоздания и представился:

– Вова.

Пока Вика наносила на его кожу бледно-голубоватый тон, парень веселился и балагурил. Когда прилепили к голове фальшивую рану – сделал несколько селфи… Но когда его привели в морг, то весельчак оробел.

Он забрался на кафельный стол и улегся на тоненький матрасик, который заботливо подстелили реквизиторы, чтобы актер спину не застудил.

Вова был раздет по пояс, а на ногах не было носков, поскольку режиссер хотел видеть в кадре бледные ступни.

Реквизиторы заботливо укрыли артиста белой простыней, оставив снаружи синюшные плечи и руки, а на большой палец левой ноги Ангелина навесила бирку с номером. Когда она начала раскладывать медицинские инструменты на металлическом столике возле «трупа», Вова неожиданно запаниковал:

– А это зачем?

– У вас материал для исследования из-под ногтей Олег будет брать, до входа в кадр сестры, – пояснила Ангелина и продолжила выкладывать в ряд хирургические пилы, зажимы, трех-и четырехзубые крючки-расширители, зеркала для брюшной стенки, несколько скальпелей…

Инструменты издавали тихий звон, стукаясь друг о друга, и вызывали неприятные ощущения… Словно ты попал в пыточную, и идут приготовления для начала экзекуции.

Реквизиторы не в первый раз видели такую реакцию на свои приготовления. В конце концов, пришлось дать Вове скальпель, которым у него будут ковыряться под ногтями, чтобы парень убедился, что инструмент туп, как сибирский валенок и не причинит ему вреда.

Глава 47

Смена шла своим чередом. Одна сцена сменяла другую, группа работала слаженно и даже убежала вперед графика. После заветной фразы: «Всем спасибо, смена окончена», и аплодисментов, киношники засобирались домой. Укладывали рабочие инструменты по местам, сворачивали провода, ставили аккумуляторы от камер и рации на зарядки.

Вика заранее предупредила Ольгу, что сегодня уедет с Матвеем на пикник, но пообещала, что будет не допоздна. Они всего пару часов посидят в их парке на Речном вокзале, а потом Матвей отвезет ее домой.

Когда выехали со студии на большую дорогу, Вика крепко прижалась к надежной спине парня, хотя он ехал совсем не быстро. Было время вечернего час-пика и дороги стояли в пробках. Матвей осторожно лавировал между автомобилями, выруливая к очередному светофору, а Вика вспоминала, что когда Владлен попадал в пробку, то начинал жутко злиться и ругался. Она затихала на соседнем сиденье, чтобы не попасть под горячую руку…

Матвей на ходу рассказывал, благо медленное движение позволяло еще и поговорить, в отличие от езды на скорости:

– Плед у меня в кофре есть, я из дома прихватил, а продуктов и всяких вкуснях в магазине купим, или на фудкорте. У вас там сразу три торговых центра у метро. Так что и время хорошо проведем и поужинаем. Идет?

– Идет! – ответила довольная Вика.

Эти новые отношения развивались совсем не так, как было с Курагиным. Тут ей было легко. Матвей не обращался с ней, как с девочкой-провинциалочкой, которую можно удивлять букетами дорогих цветов и элитными ресторанами с меню, полными непонятных названий. Рядом с этим осветителем Вика не чувствовала себя наивной дурочкой, он не называл ее «моя глупышка», не говорил: «Тебе и не надо этого понимать. Женский мозг на это неспособен». Когда Вике что-то было непонятно в его рассказах, он спокойно объяснял и приводил яркие примеры. Он ни разу не посмотрел на нее, как на идиотку. Рядом с Матвеем было хорошо и надежно.

***

Они сидели на пледе под раскидистой ивой и ели куриные крылышки в хрустящей панировке. Вика рассуждала:

– Я раньше фастфуд почти не ела. У нас в городе всего одна точка в центре, да и мама всегда говорит, что от такой еды язва будет и сосуды холестерином зарастут.

– Все правильно твоя мама говорит, – кивнул Матвей и потянулся к ведру за новым крылышком, – если этим питаться каждый день, то организм быстро превратится в развалину. А если это есть один-два раза в месяц, то все будет нормально. Тем более что мы с тобой помимо крыльев и картошки фри еще и салатов набрали, и фруктов. И сок с минералкой… После этого ужина язвы нам с тобой не грозят.

Пластиковые контейнеры с зеленым салатом, а особенно с резаными фруктами притягивали взгляд девушки. Дома они всегда покупали целые яблоки, апельсины, бананы… А тут, уже очищенные и порезанные на удобные для еды кусочки ананаса и манго, а еще набор ягод: клубника, малина и голубика. Выглядело все это очень аппетитно.

Когда с основной едой было покончено, и пара перешла к десерту, Вика попросила:

– Расскажи немного о себе, про свою семью. А то я уже все, что можно, рассказала, а о тебе ничего не знаю. Только то, что ты байкер-осветитель и у тебя есть друг Федя.

Матвей засмеялся и начал повесть о своей биографии:

– Родился я ровно в двухтысячном. В Сергиевом Посаде, это северо-восточное Подмосковье. Там большой храмовый комплекс – Троице-Сергиева лавра…

– Я про такое слышала, – перебила его Вика.

– Я тебя туда свожу на экскурсию, – сказал Матвей и продолжил, – там окончил девять классов, в основном на тройки и четверки, выучился в каблухе на электрика, а потом перебрались с приятелем в Москву. Мотоциклы мне всегда нравились, первый мопед еще в тринадцать лет мне родители подарили. Старенький, местами побитый – но мой! Я тогда такой счастливый был. Потом с пацанами в гаражах сами гайки крутили, технику из лома собирали. Как-то скорешились с московскими байкерами… Среди ребят много тех, кто в осветителях работают, пристроили на один проект по дружбе. Вот уже пять лет на площадке работаю. Женат не был, детей нет. Вот и вся биография.

– Но какие-то отношения все же были? – заинтересованно спросила Вика.

Этот вопрос ее очень волновал. Обжегшись с кобелем Курагиным, она боялась снова нарваться на изменщика. Матвей хитро глянул на девушку и прошептал:

– Да, я в шкафу гарем наложниц прячу!

– Да ну тебя, – Вика со смехом кинула в парня мятой оберткой от шоколадки, – я же тебя серьезно спрашиваю.

– Ну, если серьезно, то были. С одной девушкой даже два года вместе прожили, но потом к ней на крутой тачке подкатил один мажорик, и она укатила вдаль.

– Бедненький, – Вика участливо погладила парня по руке, – ты сильно страдал?

– Сначала да, но больше злился. Я так понял, ей со мной было удобно жить. Квартиру-то я на свои деньги снимал, и жили мы на мою зарплату. А свои деньги она тратила только на себя. Но для меня это норма, я считаю, что мужчина должен обеспечивать семью. А оказалось, что она ждала кого-то побогаче. Вот и все.

– А ты ее потом видел?

– Через полгода мажорик ее бросил – надоела она ему. Так еще и на наркоту подсадил. А тут она притопала и говорит: «Прости меня, я своего счастья не видела. Ты у меня единственный. Дай немного денег, мне на дозу надо…»

– И что ты сделал?

– Послал ее, и дверь захлопнул.

– Но, если она действительно нуждалась в помощи? – Вика не знала, как расценивать такой поступок Матвея: то ли гордость и чувство собственного достоинства, то ли жестокость и равнодушие.

Парень спокойно проговорил:

– За помощью пусть к своим барыгам топает… Если бы она была моей женщиной, и с ней случилась беда: паралич, ноги переломала или еще что страшное. То лично бы заботился – памперсы менял, мыл и с ложечки кормил. И сиделку бы нанял, пока я на работе. А эта свой выбор сама сделала, она нашу любовь предала.

– И Курагин меня предал, – вздохнула Вика, глядя на уток, ныряющих в пруд возле самого берега.

Птицы вертикально втыкались головами в воду и на поверхности смешно торчали их хвостики и розовые, и черные лапки.

– Курагин вообще – тот еще персонаж, – отмахнулся Матвей, – такого к приличным девушкам вообще подпускать нельзя. Они для него всего лишь добыча…

Солнце клонилось к закату, людей в парке становилось все меньше и меньше, аллеи пустели. Вика и Матвей пересаживались все ближе друг к другу. Последние полчаса пикника они просто целовались, скрытые ветвями раскидистой ивы.

Глава 48

Съемочные дни шли один за другим. Павильонные съемки периодически разбавлялись натурными сменами, а пару раз работали и по ночам, когда дело по сюжету происходило на темных улицах.

Ночи летом совсем короткие, и за несколько часов нужно успеть многое отснять. Вике киношная жизнь нравилась. Свои отношения с Матвеем они не скрывали. Прилюдно, конечно, не целовались, соблюдая приличия, но вся группа уже знала, что Вика – девушка Матвея.

После двухнедельного перерыва на площадку вернулся Владлен Курагин. Холеный, ухоженный и без намека на пережитые побои. Ребята из съемочной группы его приветствовали, сочувственно жали руку, говоря, что видели, как его отметелил тот мужик… И выражали радость, что подлюгу Ингу удалось вывести на чистую воду до свадьбы, а не после похода в ЗАГС. А то растил бы Владлен бастарда какого-то вахтовика.

Курагин благодарил за моральную поддержку и участие. Многие за эти две недели писали ему в личку и желали скорейшего выздоровления… Кроме гримеров, Марины и Матвея.

Вика ожидала возвращения актера с некоторым трепетом. Не любовным и романтическим, а скорее наоборот. Она переживала, что он начнет вновь к ней лезть, кричать… И она снова будет в страхе замирать, послушно кивая головой.

Когда Курагин вошел в гримерку Ольги с Никой не было, они работали в павильоне, а Вика наводила порядок на столах. Они только закончили делать грим сразу пятерым актерам и весь рабочий инвентарь: кисти, спонжи, палетки и карандаши с расческами, были разбросаны.

Владлен увидел Вику и довольно улыбнулся:

– Привет, Викуля-красотуля, – игриво произнес он, – подаришь мне встречный поцелуй. Я, между прочим, соскучился.

Актер сделал пару шагов вперед, а девушка попятилась назад и уперлась спиной в подоконник. Дальше отступать было некуда, а Курагин вновь заговорил:

– Ну, не дуйся, киса. Ты же все сама в сети видела. Эта шкура меня обманула, использовала. Теперь я свободен и полностью твой. Давай продолжим с того, где остановились. Я все это время только о тебе думал…

– Тебе больше не нужно о ней думать, – раздался суровый голос за спиной Курагина, – а приблизишься к Вике ближе, чем на метр, я тебе обе руки и правую ногу сломаю. В трех местах.

Актер обернулся и недоуменно вытаращился на Матвея, который уже зашел в гримерку и прикрыл за собой дверь. Он еще в коридоре увидел, что Курагин заходи к в гримуборную, и поспешил следом. Парень знал о переживаниях Вики по поводу возвращения Владлена… Теперь он шел прямо на актера.

Курагин упер руки в бока и заносчиво произнес:

– Что, Викуленька, променяла меня на этого патлатого? С ним трахаться будешь? Да уж, в моих глазах ты упала ниже днища городской канавы…

Договорить он не успел. Матвей сделал короткий замах, и ударил крепким кулаком Курагина в солнечное сплетение. Актер выпучил глаза, пытаясь сделать вдох, потом согнулся пополам, прижимая руки к груди, и завалился набок. Потом он задергал ногами и засипел:

– Убийца, убийца… Что ты со мной сделал?

Матвей скептически приподнял бровь и посмотрел на перепуганную Вику, которая уже было готова броситься на помощь умирающему…

– Да притворяется он, – хмыкнул осветитель, – я его не сильно ударил. Врет он все – поганый актеришка.

При этих словах Курагин перестал дергаться в конвульсиях и посмотрел на девушку:

– Вот видишь, на кого ты меня променяла? Жестокий садист. Сейчас он меня ударил, а потом и тебя лупить будет, вот увидишь.

– По себе ровняешь? – усмехнулся Матвей.

Он схватил Курагина за шкирку, как нагадившего кота, поставил рывком на ноги и назидательно произнес:

– А теперь, урод, запоминай. Гримировать тебя будет только Ника, к Вике вообще не приближайся, а с Ольгой общайся вежливо. А то я тебя так отделаю, что тебе только пластические хирурги помогут. И то не факт. Усек?

– Да пошли вы, – фыркнул Курагин.

Он сбросил руку осветителя со своего ворота и пошел на выход. Уже в дверях он обернулся, показал ненавистной паре средний палец и заявил:

– Я звезда, а вы так – говно на палочке.

Дверь закрылась, а Вика неожиданно расхохоталась:

– Вот же детский сад. У нас так в начальной школе обзывались.

Неожиданно ей стало легко. Увидев валяющегося на полу Курагина, который так старательно притворялся умирающим, она поняла, что страх перед ним ее отпустил. Он не просто обычный человек и подлец, а еще хуже – ничтожная заносчивая притворюшка, что может обижать только слабых.

А еще поняла, что Матвей – ее рыцарь в блестящих доспехах. Точнее, в кожаной байкерской куртке-косухе. Она обняла парня и нежно поцеловала:

– Какой же ты у меня замечательный…

***

В очередной выходной Вика позвонила Матвею, чтобы предложить съездить в примечательное место «Киногород Пилигрим Порто», декорации средневекового города с большим деревянным кораблем на поляне, которые построили более десяти лет назад для одного сериала.

Достопримечательность находилась в Подмосковье, рядом с поселком Фирсановка, и Вика очень хотела там побывать и пофотографироваться. Тем более, Марина с Федей тоже туда собирались. Вот костюмер и предложила поехать вчетвером.

Вика с утра набрала номер Матвея, и после нескольких гудков услышала любимый голос:

– Доброе утро, солнышко. Ты чего с утра пораньше?

– Привет, – девушка улыбнулась, с недавних пор парень стал все чаще называть солнышком, и ей это нравилось, совсем не то, что «Викуля-красотуля». Она начала рассказывать: – Марина с Федей в киношный город в Фирсановке поедут, может, мы с ними?

– М-м-м, так… – замялся Матвей, – я с утра занят по семейным обстоятельствам. Давай после обеда?

– По каким обстоятельствам? – не поняла девушка.

Она помнила, что живет он сейчас один, семья в Сергиевом Посаде… Какие семейные обстоятельства? Неожиданно на заднем фоне раздался детский голос:

– Мама, я хочу с папой ехать.

– Завтра поедешь, – зазвучал женский голос, – папа сейчас занят. Матвей, поторопись.

– Уже иду, – ответил в сторону осветитель и проговорил уже в трубку, обращаясь к Вике, – солнышко, я тебе после обеда наберу и решим с поездкой. Целую.

Матвей отключился, а Вика стояла, потрясенно глядя на экран телефона. «Папа?» Матвей – папа. А та женщина в его квартире – жена? Вика села на кровать и заревела в голос. Он всхлипывала, плечи вздрагивали в такт рыданиям, слезы стекали по щекам и капали вниз.

Прибежавшая Мария Сергеевна переполошилась:

– Викуша, милая, что случилось? – пенсионерка хлопотала вокруг квартирантки, но не могла добиться ответа.

Девушка рыдала, судорожно набирая в легкие воздух, и начинала реветь по новой. Только иногда тыкала пальцем в телефон.

Хозяйка решила, что в семье случилось страшное горе, и Вике о нем только что сообщили. Она выскочила из квартиры и припустила по лестнице вниз за Ольгой…

Когда сестра пришла, Вика еще ревела и не могла говорить. Ольга взяла телефон и посмотрела журнал вызовов. Последний созвон был с Матвеем. Она нажала на зеленую трубку, но услышала только длинные гудки… Неужели парень разбился на мотоцикле, и Вике об этом сообщили?

Ольга кинулась обнимать и утешать сестру:

– Что тебе сказали? Он живой? – допытывалась она.

– Он женат! – наконец выдавила из себя Вика. – И ребенок есть.

Ольга резко отстранилась от сестры и удивленно спросила:

– Чего?!

Вика еще немного повсхлипывала, отдышалась и сказала:

– Я сама слышала. Ребенок сказал, что хочет кататься с папой, а женщина попросила Матвея поторопиться. Он такой же козел, как Курагин!

– Ничего не понимаю, – Ольга нахмурила лоб, а потом стукнула кулаком по столику, – давай-ка кое-кого допросим, прежде чем делать окончательные выводы. Не похож Матвей на двоеженца. Звони Маринке.

– Зачем? – не поняла Вика.

– Затем! Пусть едет сюда со своим Федей, мы ему тут свою допросную с пыточной устроим, пока он все про Матвея не расскажет.

– Правильно, – поддержала ее Мария Сергеевна, – а я Томочку позову. У нее есть машинка для обрезки сигар – будем этому Федьке пальцы помаленьку отрезать…

– Ну вы совсем уже! – опешила Вика, глядя на свою хозяйку.

Девушка в красках представила себе картину, где две бабульки маленькой гильотиной отрезают двухметровому великану-байкеру пальцы и даже забыла, что нужно еще немного пореветь для приличия. Она нашла номер Марины в телефоне, нажала вызов и поднесла мобильник к уху.

– Привет. Ты можешь вместе с Федей ко мне приехать как можно скорее… Это очень важно…