Текст книги "У стены (ЛП)"

Автор книги: Laurielove

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Красивый хуй, хочу, хочу тебя внутри. Пожалуйста… пожалуйста, Сириус… трахни меня…

Его пальцы все еще были глубоко в ней, доводя её желание почти до наивысшей точки, но теперь наконец выскользнули. Она отбросила туфли, стащила джинсы и переступила через них. Блузка уже была сорвана, и грудь оголена. Время от времени он склонялся к ней и оттягивал губами сосок с такой силой, будто от этого зависела его жизнь, заставляя её вздыхать от боли, смешанной с удовольствием.

Сильные руки Сириуса подхватили её под попку, прижав спиной к стене, и закинули ноги девушки себе на талию, заставив скрестить их у него за спиной.

– Подними руки над головой, – прошипел он. – Тебе никто не нужен, кроме меня. А мне нужна только ты… ты на мне.

Она подняла руки, вытянув их вдоль стены над головой, закусив губу, безумно желая, чтобы он вошел в нее.

Внезапно снизу донесся приглушенный взрыв смеха, напоминая им, что их могли здесь застукать. Но они едва это осознавали.

– Давай, давай же. Мне плевать. Ну же, быстрее, – подстегивала его Гермиона.

Снова скривив губы в усмешке, он вошел в нее, глубоко, заполняя собой полностью. Оба тут же глухо застонали, наслаждаясь слиянием влажной, горячей – и твердой плоти.

Сириус приостановился, позволяя ей соскользнуть вниз, полностью впуская его член, и снова непроизвольно ухмыльнулся. Его глаза были затуманены удовольствием, но он не отводил от нее взгляд. Он был так глубоко, что было больно. Но ей это нравилось.

– Еще, – потребовала она.

Выскользнув, он немедленно толкнулся назад, еще жестче, заполняя собой, впечатывая её в стену. В этот раз она вскрикнула так громко, что он был вынужден закрыть ей рот ладонью, зажав её тело между собой и стеной, чтобы удержать. Глаза Гермионы светились наслаждением. Сириус начал двигаться быстрее, ни на секунду не замедляя жесткие толчки. Она кусала его руку, но он лишь крепче зажал ей рот.

– Блять! – прошипел он. – Охуенно, я знал, что ты будешь такой, знал, что твоя киска была словно сделана для меня. Хочу трахать тебя вечно, Миона, хочу трахать тебя вечно…

Её глаза закатились, и она отчаянно пыталась вдохнуть носом, так как рот ей перекрывала его рука. С каждый движением он задевал клитор, а с каждым толчком внутри нее – точку G. Она задрожала всем телом от горячей волны удовольствия, сжимаясь в предвкушении кульминации, сосредоточившись только на мужчине рядом и его члене внутри.

Он изучал её лицо, хмурясь, в то время как его бедра двигались как заведенные, продолжая жесткие толчки.

– Ты скоро кончишь. Кончишь для меня. Не так ли?

Она кивнула как смогла под его рукой. В тот же момент он внезапно убрал её, позволяя сделать долгий глубокий вдох. Когда воздух хлынул в легкие, её глаза расширились, а рот приоткрылся, чтобы закричать. Тут же Сириус толкнулся в нее по самые яйца, и она кончила, содрогаясь всем телом от наслаждения, зажатая между ним и стеной. В этот миг его рука вернулась, снова крепко зажав ей рот, запирая крики и словно закупоривая удовольствие внутри её тела без возможности вырваться.

Гермионе казалось, её тело взрывается, разлетаясь на куски. Каждая его клеточка была переполнена наслаждением, бурлящим внутри нее. Почувствовав спазмы её киски вокруг своего члена, Сириус ухмыльнулся с маниакальным триумфом, запрокинув голову, а затем излился в нее, сопровождая каждый толчок спермы хриплым рыком ей в шею.

Они не двигались, не зная, смогут ли пошевелиться. Она не была уверена, в состоянии ли еще двигаться её ноги. В любом случае, стоило ей шевельнуться, всё еще подергивающийся внутри член выскользнул бы из нее.

Голова Сириуса лежала на шее девушки, а одна рука все еще поддерживала её под задницу. Вторая оторвалась наконец от её рта, и она смогла вдохнуть.

– Охуеть, – глухо проговорил он, задыхаясь.

– Я тоже так думаю, – выдохнула она. Снизу снова донеслись разговоры и смех. – Они будут думать, где мы.

– Пусть думают.

– Нам лучше спуститься к ним.

– Это значит, мне придется выйти из тебя?

Она кивнула, надув губки.

– Я уже снова хочу тебя, – простонал он.

– Я тоже.

Неохотно она опустила ноги на пол, и он вышел из нее.

– Я в ванную. Ты иди вниз первым. Нам лучше не возвращаться вместе.

– Они не тупые, Гермиона. Скоро они сложат два и два.

– Ну… пусть немного подумают. Так веселее.

– Иногда ты бываешь очень плохой девочкой.

– О да, – ухмыльнулась она. – Возможно, сегодня ночью я покажу тебе насколько.

– Это обещание?

– Определенно оно.

Он наклонился поцеловать её, но она выскользнула из его хватки и скрылась в ванной, закрыв за собой дверь.

Когда Гермиона спустилась вниз, Сириус сидел с остальными за кухонным столом, будто ничего не произошло. Он едва взглянул на нее, когда она вошла, вызвав у нее загадочную улыбку.

– Что-то ты долго, Миона. Где тебя носило? – спросил Рон обиженным голосом.

Гермиона сделала глоток вина, покосилась на Сириуса и усмехнулась:

– Было кое-что, что нужно было сделать уже давно.

========== Миссис Р. Уизли у стены с его братом ==========

Семейные сборища.

В этой семье это означает много, много народу. Раньше это внушало ужас. И до сих пор внушает, теперь уже совсем по другой причине. Но когда появляется он, чувство вины всегда исчезает, вытесненное непрекращающимся желанием, пылающей похотью, которая не утихнет, пока мы не насладимся друг другом.

Из-за времени и обстоятельств такие дни – это единственная наша возможность. Он работает за границей, а у меня есть свои обязанности хорошей жены и матери. Хорошей? Когда я изучающе смотрю на него через стол, и он поднимает на меня свои темные глаза, я внутренне усмехаюсь над двуличностью своей натуры. Они все считают меня хорошей. Разве они ошибаются? Я хороша в магии, я отлично умею слушать, я хорошо справляюсь с ролью матери, и ролью жены во всем, чего может только пожелать муж, по крайней мере, о чем он имеет представление.

Также у меня отлично получается заставлять его брата истекать смазкой через две минуты после прибытия в мой дом. Я мастерски могу сжимать его член внутри себя, так что он забывает обо всем. Я хорошо умею просить его засадить мне так жестко, чтобы рухнул барьер между наслаждением и болью.

Я не собиралась изменять. Тем более, с его братом. Немыслимо. Но когда это случилось, в этом было больше смысла, чем во всем, что я делала до того.

Он не похож на своих братьев, ни внешне, ни темпераментом. У него темные глаза и темно-рыжие волосы, почти каштановые, его кожа более гладкая, чем у моего мужа, несмотря на пересекающие её шрамы. Я обожаю его шрамы, часто вижу их во сне и знаю лучше, чем свое собственное тело. Я хочу снова ощутить их вкус – так как делаю обычно – целовать и вылизывать, чтобы запечатлеть в своей памяти до следующего раза.

Каждый раз я решаю, что это последний раз.

Каждый раз, когда он приходит, я снова хочу его.

Все болтают и смеются: семья, семья повсюду. Наш дом полон счастья. Мой муж в своей стихии, заправляет всем этим. Я же не могу смотреть ни на кого другого, кроме его брата, а он на меня.

Он встает, отставляя стул, и выскальзывает в сад. Я жду так долго, сколько позволяет мое тело.

Я встаю, целуя мужа в щеку поцелуем Иуды, и улыбаюсь, когда финал его шутки вызывает взрыв смеха. Он не замечает моего ухода.

Я выхожу в сад. Его не видно, но ощущается легкий запах сигаретного дыма, который как приманка для меня. Поворачиваю за угол и нахожу его.

– Думала, ты бросил, – я не возражаю, что он курит, но помню, как он говорил, что собирается бросать.

– Ну… да… – он смотрит на сигарету перед тем, как сделать последнюю глубокую затяжку, и бросает бычок на землю, втаптывая его в песок.

Я подавленно закрываю глаза, снова осознавая, что всё это – чудовищная ошибка. Рассеянно тру рукой уставшие глаза.

– Чарли… всё становится слишком сложно…

Он не отвечает. Я смотрю на него. Его лицо пассивно, ни спокойствия, ни отчаяния, и я не знаю, что сказать дальше.

Вздыхаю, находя в себе силы воспротивиться, и отворачиваюсь, чтобы уйти обратно в дом. Он ловит меня за руку, и пальцы впиваются так, что становится больно.

Я поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом. Его темные блестящие медные волосы нависают на глаза, на лице танцуют тени от света, падающего из окна.

Эта жесткая хватка пальцев на моей руке, этот пронизывающий взгляд темных глаз – я чувствую, что снова теряю голову. Резко придвигаюсь к нему, и он разворачивает меня к стене, прижимая к ней своим телом, его губы тут же находят мои, даря свою сладость, которую я так жаждала – мой наркотик.

Чарли страстно целует меня, его дыхание всё еще пахнет сигаретами с оттенком красного вина. Мои же стоны ему в рот имеют вкус удовлетворенной наконец жажды.

Я хочу дотронуться до его тела, его кожи, и начинаю быстро расстегивать ему одежду, подгоняемая вожделением. Обнажив грудь, опускаю голову и длинным движением лижу её, вспоминая его вкус. Он прижимает мою голову к себе, пока я целую и посасываю кожу, оттягиваю губами соски, поднимаясь к ключицам, пытаясь впитать эти ощущения.

Со стоном он отрывает меня от себя и прижимается губами к моей шее, всасывая кожу так сильно, что мне кажется, там останутся следы. Его руки уже у меня под платьем.

– Они все заняты?

Я киваю, и он тут же скользит вниз. Я подталкиваю его и раздвигаю ноги, опираясь о холодный кирпич дома. Он движется вдоль моего тела, и я знаю, куда он направляется: желание почувствовать вкус друг друга – это первое, что мы всегда стремимся удовлетворить. На мне сегодня нет белья, потому что я знала, что ему будет нужен быстрый доступ к телу. Он грубо задирает платье и приподнимает мою правую ногу, чтобы раскрыть меня.

Я смотрю вниз, безумно желая не только видеть, но и чувствовать. Вырываю платье из его хватки, чтобы дать рукам свободу. И немедленно оказываюсь вознаграждена. Эти сильные пальцы, на удивление ловкие и проворные, скользят по моему набухшему клитору, покрываясь соками, текущими из меня.

– Как мне не хватало тебя, этих ощущений, твоего вкуса… – с этими словами он вжимается в меня лицом и делает глубокий вдох, не в силах надышаться. Смешно трется носом о клитор, почти как собака, просящая внимания, но я упиваюсь этим и сама делаю движения навстречу, желая быть воздухом, которым он дышит.

– Твой вкус… – бормочет он. И это случается. Мои глаза расширяются, и я судорожно глотаю воздух, в предвкушении забыв как дышать. Его язык проходится по мне, заканчивая свой путь на клиторе.

Я вцепляюсь рукой в его волосы, притягивая ближе, полностью раздвинув ноги и практически усевшись на него. Всё благочестие растворяется в моей жажде его ласк. Я откидываю голову назад на стену, хватая воздух мелкими резкими глотками, пока он вылизывает меня так жадно и прекрасно, с каждым движением губ, языка и зубов доставляя мне невероятное удовольствие, как умеет только он.

В первый раз с ним я всегда быстро кончаю. По-другому просто невозможно. Его пальцы во мне, два в киске, один в заднице, двигаются, кружатся, ласкают, и эти губы доставляют удовольствие так знающе и умело, что я быстро достигаю пика, содрогаясь всем телом и глотая стоны в попытке сохранить тишину. Мой любовник понимает это только по тому, как спонтанно сжимаются мои бедра и потоку смазки, хлынувшей из киски.

Из дома доносится шум. В комнате через окно видны люди. Чарли встает и тащит меня за дом, где вдоль стены всё густо поросло травой.

– На колени, руки на стену.

Я делаю как сказано без промедления, повернув голову, чтобы посмотреть, как он снимает штаны. Его член всё такой же большой и великолепный, как я помню. Никогда не чувствую себя завершенной, пока он не во мне. Мир кажется пустым, а жизнь не такой как яркой, как должна быть, пока я не чувствую каждый дюйм его толстого члена, расширяющего меня.

– Ну же, быстрее…

Он тоже опускается на колени позади меня, хватает меня за талию и быстро и жестко входит. Моя киска растягивается, чтобы вместить его. Мои стоны полны восторга от ощущения завершенности.

Он медленно выходит почти полностью, чтобы дать мне почувствовать, как моя плоть неохотно выпускает его член, почти упиваясь тем, с каким отчаянием я это восприму, чтобы затем жестко ворваться обратно, заставив меня прогнуться в спине.

– Ближе к стене, – шипит он, – обопрись. Руки выше.

Я перемещаю руки по грубой кирпичной кладке и подползаю коленями ближе, оказываясь почти распластанной по стене. Но он все еще может трахать меня и так; он отлично знает, что лучше для нас обоих. Его член такой формы, что в этой позе он чудесно задевает точку G. Он знает это. Теперь его движения становятся размеренными, одна рука всё еще на моей талии, вторая обвилась вокруг моего бедра в поисках клитора.

– Слишком сложно, Гермиона? – горячо шепчет он мне на ушко, припоминая мои же слова, сказанные ранее. – Мне похуй, если надо будет взобраться на Эверест ради тебя – я, блять, это сделаю. Я найду тебя и выебу, где бы ты ни была и что бы ни делала. Ты моя, и ты это знаешь.

Его слова только приближают мой оргазм. Член внутри меня ощущается идеальнее, чем когда-либо. Я чувствую это; его присутствие внутри смешивает боль, которую он причиняет, и доставляемое им удовольствие в единое целое. Похоть. Вот что сейчас имеет значение. И мое желание кончить. Я хочу кончить с ним внутри меня так сильно, что болит душа.

Теперь он вбивается в меня, и член кажется еще больше, чем раньше, и его жесткость лишь толкает меня все ближе в сладкое забытье. Я близко, очень близко. До боли я впиваюсь руками в стену.

– Слишком поздно, Гермиона… я нашел тебя слишком, блять, поздно… Почему? Почему он? Это должен быть я… должен быть я… ты ведь знаешь, что ты моя… знаешь…

Это его литания. Каждый раз в наши встречи он заявляет о праве собственности на меня. Так было в первый раз, и в следующий, и каждый раз после. И каждый раз я верю, когда он внутри меня. А когда он выходит, я оплакиваю это и пытаюсь забыть, как и он. Я возвращаюсь к его брату, а он уезжает как можно дальше от меня.

Но всегда возвращается. А я всегда принимаю его назад.

Он кончает в меня, кончает так сильно, что мне не хватает воздуха. В этой позе я могу чувствовать, как головка набухает и выстреливает спермой снова и снова, и это сопровождается низким утробным рычанием, которое я ассоциирую с ним. И я могу лишь разделить с ним это отчаянное удовольствие. Оргазм накрывает меня, мои внутренние стеночки сжимаются, и это заставляет выплеснуться еще одну порцию спермы. Я стараюсь не издавать ни звука, но не могу сдержать тихий вой. Мое тело принадлежит ему, и удовольствие, которое он мне дарит, настолько яркое и совершенное, что заполняет собой дыру, проделанную в душе нашим предательством.

Он расслабляется, и всё заканчивается. С закрытыми глазами я фокусируюсь на дыхании.

Он выходит из меня почти возмущенно, чувство вины кричит ему, что он должен уйти, свалив всё на меня. Я позволяю ему это. Чувствую, как его член выдергивается из меня, и семя вытекает наружу, отчего мои бедра становятся еще более влажными на холодном воздухе.

Я отрываюсь от стены и встаю на дрожащих ногах. Только тогда я осознаю, что пальцы саднят от царапания о кирпич.

Он оглядывается, поправляя рубашку, и переводит взгляд на мои руки. С гримасой скорее раздражения, чем сочувствия, вызванного виной, он достает палочку и бормочет исцеляющее заклинание. Раны затягиваются, а кровь исчезает.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он задерживает меня в последний раз, поднося руку, которую только что исцелил, к губам, еще раз пробуя кожу на вкус.

Я ничего не могу сделать, кроме как стоять, позволяя ему это, пока время уходит. Только когда его язык начинает саднить, а губы распухать, он отпускает меня, и я медленно отстраняюсь. Поднимаю руку и провожу пальцем по его щеке, а затем возвращаюсь в дом к семье, к его брату.

========== Мисс Грейнджер у стены с профессором Снейпом ==========

Гермиона отлично знала короткий путь до класса прорицаний. Она шла по темному пустому коридору; над головой колыхалась паутина, а стены из грубого камня грозились сомкнуться над головой, но это не пугало. Она любила одиночество и знала, что здесь никого не будет. Это была зловещая и заброшенная часть замка, которую почти все избегали.

Все, кроме, очевидно, профессора Снейпа.

Заворачивая за угол, Гермиона, удивленно вскрикнула, столкнувшись с высокой темной фигурой зельевара, идущего навстречу.

– Простите, сэр.

– Мисс Грейнджер, куда это вы так несетесь?

– В класс прорицаний.

– Опаздываете?

– Не слишком.

Он стоял прямо на проходе, мешая ей пройти. Гермиона прочистила горло. В неподвижном застоявшемся воздухе коридора между ней и Снейпом быстро росло напряжение. В животе словно затянулся тугой узел, когда она встретилась глазами с глубоким черным взглядом профессора. Какое-то время оба молчали, просто глядя друг на друга, без враждебности, но с любопытством и слегка оценивающе. Её это не смущало, а даже наоборот, забавляло.

Его глаза скользнули на блузку под её ключицами.

– У вас расстегнута верхняя пуговица.

– Простите, сэр, – она потянулась было, чтобы застегнуться, отступив на шаг к холодной каменной стене.

– Я не говорил вам трогать её.

Снейп навис над ней. Её дыхание участилось, но она не отстранилась. Гермиона словно под гипнозом смотрела, как он медленно поднимает руку и кладет два пальца на открытую расстегнутой пуговицей плоть. Его пальцы были теплыми и уверенными. Ей страстно хотелось, чтобы они двинулись дальше.

И они двинулись.

Его рука легла ей на шею сзади, а большой палец тихонько поглаживал ямку над ключицами, так привлекшую его внимание вначале. Она подняла голову, чтобы дать ему лучший доступ, и её глаза тут же загорелись желанием. Его другая рука скользнула вниз, подняла юбку и легла на внутреннюю поверхность бедра девушки. Инстинктивно она тут же раздвинула ноги.

– Профессор, – простонала Гермиона, и в её голосе звучало сомнение вперемешку с приглашением, пока его рука устремилась туда, где между бедрами было горячо и влажно. Он погладил там, даже через одежду чувствуя, какая она жаркая и жаждущая.

– Я так и думал, – заявил он.

– Не останавливайтесь.

Его пальцы потянулись к поясу её колготок и скользнули внутрь к трусикам, коснувшись коротких волосков на лобке.

Она закусила губу, тяжело дыша, не в силах оторваться от его глаз.

Средний палец уверенно двинулся вниз и коснулся клитора. Она судорожно вздохнула и закрыла глаза. Но он не остановился, скользя вниз по натекшей из нее влаге, пока не нашел изнывающую от желания дырочку и не проник внутрь. Снейп позволил себе едва слышно выдохнуть.

– Тугая. Мокрая. Горячая. Такая податливая киска.

Она лишь кивнула, не в силах найти слов для ответа.

Теперь к среднему он добавил указательный палец, проникая внутрь на всю длину, толкаясь, словно пытаясь насадить её на себя, а затем слегка отстранился, чтобы потереть основанием ладони клитор. Её лицо исказила гримаса удовольствия.

– Я могу стоять тут вечно и трахать тебя пальцами, девочка. Эта сладкая горячая влажность… ты сейчас кончишь, не так ли?

Она застонала в подтверждение его слов.

Кончиками пальцев он начал поглаживать клитор, всё наращивая интенсивность прикосновений, время от времени скользя вниз, чтобы собрать смазку, заставляя набухшую плоть гореть и жаждать новых касаний.

– Ты когда-нибудь думала, что твой всеми ненавидимый и презираемый профессор сможет заставить тебя кончить так быстро? Думала?

Гермиона быстро замотала головой.

– Но ты представляла себе, не так ли? Сидя на занятиях, пытаясь привлечь мое внимание – ты думала об этом, не так ли?

Она кивнула, закусив губу, когда волна наслаждения обдала жаром всё её тело.

– Не надо больше фантазировать, мисс Грейнджер, – его пальцы ускорили движения на клиторе, утопая в её соках, сочащихся из жаждущей киски, – чувствуйте.

Внезапно Снейп обхватил другой рукой её подбородок, заставляя посмотреть на него. Гермиона кончила так сильно, что из приоткрытого рта вырвался отчаянный вскрик. Удовольствие пронзило её тело, и она насадилась на его пальцы, снова проникшие внутрь дрожащего тела.

Она схватилась за его плечи, чтобы не упасть, в то время как он сорвал с её бедер трусики, стащил туфли и потянул вниз юбку. Она дернула ногой в бесполезной попытке помочь. Жар её возбуждения ярко контрастировал с холодным воздухом коридора. Его руки взялись за штаны, и она опустила глаза, чтобы увидеть его член, такой большой и твердый, абсолютно готовый. Киска всё еще желала его, несмотря на полученный оргазм, и никогда еще она не ощущала такой жажды быть заполненной.

– Трахните меня. Пожалуйста, трахните меня своим членом, – всхлипнула она, впервые так прямо выражая свое отчаянное желание.

– Это именно то, что я собираюсь сделать, – казалось, даже его голос ласкал её кожу.

Большие ладони Снейпа ухватили её под ягодицы и, крепко вцепившись, приподняли, впечатывая её в стену, заставляя обхватить его ногами. И затем он ворвался в нее так жестко, что она вскрикнула, когда его член пригвоздил её к камням сзади, растягивая киску под свой размер. Он вошел одним толчком на всю длину, болезненно задев массивной головкой матку. Под собственным весом она насадилась на него еще глубже, но, когда первоначальная боль утихла, её охватило невероятное чувство завершенности. Его твердый член ощущался внутри так идеально, что невыносимо было представить, что он когда-то покинет её.

Но он покинул. Двигаясь поначалу медленно, Снейп приподнял её, чтобы выйти. Она застонала, чувствуя, как сжимаются стенки влагалища из-за пустоты внутри. Но это длилось недолго. С рычанием он снова вонзился в нее так жестко, что она ощутила, как её блузка рвется о неровности каменной стены.

– Вы делаете мне больно, – простонала она, но тон её голоса выдавал обратное.

Он проигнорировал, продолжая двигаться, со стоном проникая всё глубже.

– Тебе нравится, когда я делаю тебе больно, не так ли? Когда мой член так заполняет твою ненасытную маленькую киску, что боль превращается в удовольствие?

Теперь он двигался не останавливаясь, входя и выходя на всю длину. Она опустилась на него чуть ниже, чтобы в полной мере ощутить восхитительную заполненность.

– Да, да… сильнее, сильнее, еще…

Он подчинился, трахая девушку быстро и яростно, сжимая её задницу до синяков, вдавливая в жесткую каменную стену, так что её спина расцвела красными полосами от их страсти.

Он ослабил свою хватку и переместил одну руку на её подбородок, снова приподнимая его, чтобы их глаза встретились. Гермиону коснулась носком одной ноги пола, чтобы расслабить её, обвив вторую вокруг его бедра, до боли впившись каблуком в напряженное сухожилие его ноги. В ответ он царапнул её по бедру, оставляя свою метку. Она лишь самодовольно усмехнулась и сжалась на нем, заставляя со стоном наслаждения вогнать член еще глубже.

– Мерлин, у тебя идеальная киска, ведьма: то, как она обхватывает мой член, то, как твоя сладкая влажная плоть трахает меня. Хочу быть в тебе вечно, слышишь? Хочу ворваться, выплеснуться в тебя, заполнить тебя собой, – он коснулся большим пальцем её плотно сжатых губ и просунул его внутрь, минуя зубы, чтобы ощутить влажность её рта, также как его член ощущал влажность киски. Рука сжалась на челюсти девушки, а большой палец обвел по кругу её рот, позволив языку поймать себя. Она начала посасывать и втягивать его внутрь также жадно, как её киска сжималась вокруг его члена. Он продолжал двигаться, приближая их обоих к кульминации.

– Укуси… укуси меня, – прошипел он.

Встретившись с ним взглядом, она легонько сомкнула зубы на его большом пальце. Он даже не вздрогнул. Тогда острые края вонзились в него сильнее, еще сильнее. Он сверкнул глазами, но не отстранился, лишь ускорил движения внутри нее. Она укусила еще раз и почувствовала медный привкус крови на языке. Он удовлетворенно выдохнул, когда она слизала её с его пальца.

Ритм его движения стал беспорядочнее, он то растягивал ее, то оставлял чувство опустошения, когда выходил, прежде чем снова полностью заполнить до конца, до боли, смешанной с наслаждением.

Он снова вцепился в её бедра, потянув на себя ногу, чтобы изменить угол своих безумных толчков. И тогда она кончила. Ей пришлось выпустить его палец изо рта, чтобы сделать глубокий вдох, когда удовольствие захватило и сотрясло её. Оргазм прошел по телу яростной волной, концентрируясь вокруг его члена, который был так глубоко в ней, что казалось, они могут слиться воедино. Пульсация была такой сильной, что спазмы её киски вокруг его плоти вызвали еще одну волну экстаза, подарив ей самый долгий оргазм на её памяти.

После этого он больше не мог сдержаться. Он вошел в нее, зажав между собой и стеной, отчего воздух покинул её легкие, и его сперма выплеснулась глубоко внутрь. Его стоны сопровождали каждый толчок спермы, переполнившей её, так что та начала сочиться вокруг погруженного в киску члена.

Всё было кончено. Когда наконец их дыхание успокоилось, он вышел из нее также резко, как вначале вошел, и быстро поправил штаны. Гермиона съехала на пол с раздвинутыми ногами, её бедра блестели от сочащейся спермы.

– Отвратительное поведение, мисс Грейнджер, – пренебрежительно сказал Снейп, глядя на нее, – вы опоздали на занятие. Отработка. Сегодня. В моей комнате. Десять часов. Не опаздывать.

Он развернулся и пошел дальше по коридору.

Никогда еще время до десяти часов не тянулось для Гермионы так долго.

========== Мисс Грейнджер у стены с Римусом Люпином ==========

Это должно было случиться. Некоторые события неизбежны еще до того, как они происходят.

Так было с Римусом Люпином и Гермионой Грейнджер.

Семя их личной неизбежности было посеяно, когда ей было четырнадцать, а он был её учителем. Её чувства к нему были тогда всего лишь легкой, тщательно скрываемой влюбленностью, чем-то, в чем она признавалась только самой себе. А его внимание к ней ограничивалось восхищением её выдающимися талантами и зрелостью. Но уже тогда он отметил её потенциал и знал, что она станет красивой и обворожительной женщиной, самой блестящей ведьмой своего поколения.

Он знал, что, когда она полностью расцветет в свое совершеннолетие, ему будет трудно игнорировать её, но, пока не пришло время, он держал свои чувства в соответствующих её возрасту рамках. Он наблюдал за ней, отмечал её рост и прогресс, но, когда ей исполнилось восемнадцать, его чувства возросли и превратились в желание.

Тем не менее, их чувства были чем-то большим, чем простое вожделение. Они понимали друг друга. Она была первой, кто обратил на него внимание; она была первой, кто проявил толерантность, когда открылась правда о нем. Среди всеобщей болтовни они часто разделяли друг с другом моменты молчания или общие шутки, и их взаимное уважение превосходило животную страсть. Но, когда она легонько проводила по его руке, вопросительно касалась локтя или наклонялась над ним со своими непослушными волосами и соблазнительным ароматом, чтобы предложить чая, он знал, что зверь внутри него также сильно жаждал её, как его разум.

–ххоОохх-

Ежегодный бал в Хогвартсе был событием, собиравшим в замке нынешних и бывших студентов и преподавателей. За шесть лет, прошедших после окончания войны, у Гермионы ни разу не было времени посетить его, но в этом году всё было по-другому. За последние месяцы её расписание стало гораздо свободнее, и, когда она поняла, что сможет, наконец, позволить себе съездить в школу, то была очень возбуждена предстоящим событием. Она знала, что Гарри и Рон тоже приедут, но, просматривая список гостей, подтвердивших свое участие, она почувствовала, как замерло сердце при виде одного особенного имени, имени её любимого преподавателя защиты от темных искусств и самого уважаемого ею члена Ордена.

Она не видела его несколько месяцев, и обычно их визиты были короткими и поспешными, так что, казалось, прошла вечность с тех пор, как они полноценно общались. Давно прошли времена долгих неспешных бесед в полном составе за бокалом вина на площади Гриммо. Но она никогда не переставала думать о нем, и одна мысль о том, чтобы увидеть его снова в том месте, где он впервые оставил неизгладимый след в её душе, заставляла тело возбужденно подрагивать.

Для бала она купила новое платье, из темно-красного шелка, узкое, облегающее и подчеркивающее красоту её молодого тела. Она знала, что выглядит прекрасно, но также она знала, что есть лишь один человек, на которого ей хотелось произвести впечатление.

Гермиона заметила его сразу же, как вошла в Большой зал. Все взгляды тут же обратились на нее, включая его. Она ни о чем таком не думала, когда увидела, как он улыбнулся при виде нее. Вскоре он подошел, увлек её в тень, подальше от света и чужих глаз, и вместо приветствия оставил на щеке мягкий, но долгий поцелуй, уверенно обнимая девушку за талию. От него, как и прежде, одурманивающе пахло: все тот же аромат, который она помнила все эти годы – кедр, утренний туман и сандал. Когда он потерял жену на войне, она боялась за него, но Римус смог жить дальше, с головой погрузившись в работу, выплескивая горе и отчаяние во время своих ежемесячных трансформаций. И, когда он возвращался в свое человеческое обличье, казалось, что всё снова хорошо, и он снова становился тем прекрасным другом и обаятельным собеседником, каким был всегда.

Но сейчас при виде него Гермиона думала вовсе не о беседах с ним. Он был одет в костюм, как обычно, поношенный и висящий на нем. Его небрежность и растрепанность были частью его шарма и привлекательности.

Они держались вместе большую часть вечера, почти не разговаривая с остальными, снова наслаждаясь легкостью и непринужденностью общения друг с другом. К остальным их даже не тянуло. Когда он предложил ей небольшую экскурсию по замку, как в старые добрые времена, она ни секунды не раздумывала. Если кто-то и заметил, как они ускользнули, то ничего не сказал.

Спустя короткое время они оказались перед старым кабинетом защиты от темных искусств. Гермиона открыла его с помощью магии, и они проскользнули внутрь, заперев за собой дверь.

Римус вздохнул, остановившись посреди класса с руками в карманах, осматриваясь и вдыхая воздух, пропитанный воспоминаниями.

– Здорово вернуться? – мягко спросила Гермиона.

Он поморщился:

– Да. Да, наверное.

– Ты сделал много хорошего здесь – нам было весело.

– Весело… – усмехнулся он, покосившись на нее. – Это был странный год.

– Это был отличный год. Мой любимый.

– Это был год, когда я встретил тебя, – теперь он смотрел на нее не отрываясь.

Она улыбнулась и медленно пошла вдоль комнаты, вспоминая, касаясь различных предметов, просматривая заголовки книг на полках.