Текст книги "На руинах королевства Артэдайн (СИ)"
Автор книги: Лаурэя
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== Глава 1. Скитания на стылых берегах ==========
3004 год Третьей эпохи
Форохель
В центре полутёмной круглой комнаты с низким потолком и потемневшими балками слабо мерцал огонь очага и нещадно чадили несколько плошек с маслом, кое-как разгоняя тьму. Чёрные пятна крошечных ледяных окошек среди увешавших стены шкур слепо пялились на бушующий снаружи жилища ураган, уже третий день гуляющий над притихшим посёлком. Собравшиеся у огня люди ели, дремали, что-то мастерили, чинили одежды, негромко переговаривались и прислушивались к звукам снаружи, в надежде разобрать несмолкающий бубен шамана сквозь голос пурги. В этих ледяных землях каждый ребёнок с рождения знал – посёлку ничего не грозит до той поры, пока мудрый говорит с мёртвыми. Потому-то в такие дни, как сейчас, когда на землю грозила опуститься долгая ночь, а снежные духи выбирались из своих жилищ в горах, каждый лоссот желал помочь шаману – обогреть, накормить, принести свет… Лишь бы не смолкал его голос, выплетая древние заклятья, лишь бы отступила вечная зима, лишь бы умолкли и успокоились беспокойные духи, в ярости бросающиеся на стены домов и уводящие неосторожных охотников за собой в снега.
Тяжело повернулась в покрытых инеем петлях массивная обтянутая шкурами дверь жилища и пропустила вместе с дыханием зимы несколько фигур, укутанных в тёплые одежды и меха. Их появление вызвало сначала удивлённое молчание, а затем всплеск перешёптываний. Если самых отважных и удачливых охотников, сына старейшины Янвэ и его друга Матуле, знали все, то возвышающийся над ними воин без привычного копья – а без него не выходили за стены дома зимой даже дети – сразу же приковал к себе все взгляды. Широкоплечий и очень высокий, незнакомец пригнулся в проёме двери, входя, и остановился позади охотников, сверкая настороженным ярким взглядом из-под капюшона мехового плаща.
Взмахом руки заставляя замолчать возбуждённые голоса, от огня поднялся сидевший на небольшом возвышении человек и сделал несколько шагов к двери.
– Кого привели вы к нашему огню в такой час? – быстро и требовательно спросил он охотников, недоверчиво косясь на незнакомца.
– Отец, этот вана-ваки желает говорить с тобой. Он не открыл нам, зачем пришёл к воротам Норсу-хаута, но шаман твердит, что снежные духи не властны над ним и не они приняли такой вид, чтобы войти сюда, – произнёс молодой темноволосый мужчина, первым вошедший в дом. Он отступил в сторону, давая возможность старейшине поближе рассмотреть незнакомца.
Немного успокоенный словами Янвэ и молчанием неподвижно стоящего рядом с ним высокого чужака, старейшина приподнял повыше светильник, всматриваясь в укрытое тенью меховой опушки лицо. Гость небрежно махнул рукой, стряхивая с головы залепленный снегом капюшон плаща, и вежливо поклонился. Старейшина никогда не был трусом, но и доводам осторожности следовал всегда – стремительность движений чужака и висящий у его пояса клинок заставили отступить на шаг назад. Хоть и сказал мудрый шаман, что не воющий за оградой селения дух явился к хижине огня, но и обычным вана-ваки непрошеный гость не был.
– Что привело тебя к нашим домам, этэльявиерас? – спросил старейшина, тщательно скрывая замешательство и разглядывая спокойное лицо чужака с ярко-зелёными глазами, сияющими не хуже светильника.
– Мне нужна помощь… помощь лоссот. Я пришёл за тем, что когда-то обещал мне старейшина Ланси-ма.
Новая волна шёпота пролетела по комнате, а старейшина нахмурился. Некоторое время он молчал, размышляя и всё больше мрачнея, наконец выпрямился и гордо вскинул голову.
– Уходи! – властно скомандовал он, всё больше убеждаясь в том, что впервые за много лет шаман ошибся. Значит все, кто собрались сегодня у огня, в опасности…
Рука старейшины потянулась к поясу с ножом – пусть и не одолеть явившегося духа без помощи заговорённого копья, что верно служило для таких же дел ещё прадеду и осталось на своём месте у огня, но отвлечь внимание от других ещё можно. Жизнь прожита не зря, Янвэ достоин… он лучший охотник и будет хорошим вождём…
– Убирайся отсюда, луми-хенген! Я никогда ничего не обещал вам! И не получишь ты никого из собравшихся в этих стенах! Уходи! – его голос взметнулся к куполу кровли вместе с языками огня, получившего новую порцию дров, а в руке блеснул нож. – Уходи! Прочь из этого дома!
Он одними губами зашептал защитные заклинания и попытался преодолеть внезапное оцепенение, не позволяющее взмахнуть рукой и нанести удар по незваному гостю. Чужак сверкнул глазами и улыбнулся – высокомерно и презрительно, словно имел полное право требовать чего-то в этом доме или же был уверен в том, что встретит более благосклонный приём.
– Иного ждал я от мудрого старейшины Ланси-ма, – процедил он сквозь зубы, и старейшина на мгновение ощутил укол совести, словно и впрямь был неправ в попытке защитить своих людей, выпроваживая явившегося вместе с бурей чужака. – И считал клятву луми-ваки нерушимой.
– Ты не ошибся… – раздался вдруг дребезжащий голос за спиной старейшины, и из полутьмы медленно вышел старик.
Жидкие пряди седых волос выбивались из-под сползшего на плечи капюшона тёплых одежд, расшитых теми же узорами, что и у старейшины, и у Янвэ. Ноги не слишком уверенно несли его сгорбленное тело, но руки, привыкшие долгие годы крепко сжимать древко копья, всё ещё уверенно управлялись с гладко отполированной клюкой. Приблизившись к месту вождей у очага, старик привычным движением подхватил тяжёлое заговорённое копьё и, не обращая внимания на испуганные перешёптывания лоссот, направился к входной двери.
При виде приближающегося старика вождь заметно обрадовался, сбросил оцепенение и потянулся к желанному оружию. Но старик плечом отодвинул вытянутую руку сородича и подал копьё незнакомцу.
– Ты не ошибся, друг, – повторил он громко и торжественно, как привык, как говорил перед народом долгие годы, пока были силы возглавлять совет старейшин Ланси-ма. – Наши клятвы нерушимы! Я знаю клятвы и слова моего отца! И готов исполнить всё, что было обещано тебе!
Он повернулся к старейшине и недовольно проворчал:
– Ты забыл, чему я учил тебя, Тельмэ? Забыл, что обещал, когда занял место своего отца? Или не желаешь помнить, чьи шкуры хранят тепло твоего дома и чьё копьё все эти годы сжимала твоя рука?! – С каждым словом голос старика креп, к последней сказанной фразе утратив обычную дрожь и слабость. Он даже почти распрямил спину, в росте и осанке мало уступая внуку и правнуку, а полыхнувший огнём взгляд вернул многих лоссот к давно минувшим временам, когда старик-вождь занимал место на возвышении у этого же огня.
– Я не… откуда мне знать… – забормотал в своё оправдание старейшина, но дед уже отвернулся от него, скользнув не менее сердитым взглядом и по Янвэ. Молодой охотник потупился и благоразумно промолчал, принимая упрёки старика.
Тот повернулся к народу:
– Этот этельявиерас – один из нас! Он луми-ваки, как могут подтвердить наши предки! И по обычаю должен занять место у нашего огня в час нужды и бедствия! Мой коти – твой коти. Возьми, оно хорошо послужило нам, – твёрдо выговорил старик гостю, настойчиво передавая копьё, что больше столетия хранило жителей этой земли, переходя от одного старейшины к другому в роду вождя. – Идём, расскажешь, что привело тебя сюда в такой час.
Гость снова усмехнулся – но уже удовлетворённо, без надменности и презрительного прищура ярких глаз – и отстранил от себя протянутое оружие.
– Не в обычаях моего народа забирать то, что однажды было подарено и что должно хранить других. – Он бросил на старейшину быстрый взгляд и добавил: – Благодарю, что нашёл для меня место у своего огня, мудрый отец великих охотников, и что готов выслушать мои слова. Пусть будут духи благосклонны к тебе и твоему народу, пусть сети ваши полнятся рыбой, а удар каждого охотника верно разит цель.
Древние слова благословений, уверенно произнесённые необычным гостем, сняли печать недоверчивого молчания с сидящих у огня лоссот. Они негромко заговорили, с любопытством присматриваясь к незнакомцу, которому оказал высокие почести старый вождь. Старейшина взял у деда заговорённое копьё и повёл рукой к очагу, у которого разом освободилось несколько мест поблизости от возвышения старейшин для охотников, старого вождя и гостя.
И пока высокий темноволосый чужеземец невозмутимо шёл за хозяевами к огню в центре комнаты, в памяти жителей Ланси-ма всё точнее всплывали старые предания, передаваемые от отцов к детям уже больше столетия. То тут, то там в разных концах главной юрты заговаривали старики о том, что когда-то давно уже сидели у этого огня высокие ясноглазые гости со звонкими певучими голосами, которых не страшили ни разгулявшиеся за стенами поселения духи, ни морозы, ни ночная тьма. И всё больше взоров обращалось к возвышению старейшин, за которым на стене красовалась шкура огромного чудовища, до сей поры наводящая ужас на приезжих и разжигающая в сердцах молодых охотников нешуточный азарт…
*
Холодная беззвёздная ночь скреблась и выла за толщей каменных стен. Скребла ледяными осколками метели, выла голосом ветра, неспособного преодолеть наметённый у входа сугроб и заглянуть в пещеру, где за одним из поворотов извилистого узкого коридора теплился слабый огонёк костра. Сидящая у костра фигура, укутанная в тёплый меховой плащ, вскинула голову и прислушалась. Вряд ли можно было расслышать что-либо сквозь вой метели. Да и ни один зверь или человек не покинул бы в такую непогоду своего укрытия, норы или жилья. Но сидящая у огня фигура снова шевельнулась, повела плечом, сбрасывая плащ, и протянула руку к лежащему рядом оружию. Спустя мгновение у тёмного проёма входа стояла гибкая золотоволосая эллет, бесшумно выбравшаяся из груды меха и расстеленных одеял, а в её руках тускло поблёскивал лакированным деревом натянутый лук.
– Эль, не стреляй, это я, – раздался в коридоре мужской голос. И эллет расслабилась, опустила оружие, возвращаясь к огню.
В пещеру вошёл высокий эльда и скинул с головы капюшон. Отёр залепленное снегом лицо, отряхнул пряди тёмных волос, выбеленные метелью даже под густой меховой оторочкой тёплых одежд – ненадёжная преграда они для холодного дыхания северных земель.
Когда по открытым пустошам ледяного залива начинает плясать буран, спрятаться от его прикосновений можно лишь за стенами укрытий у горящего костра. И счастье, если хватит топлива, чтобы удерживать около себя ускользающее тепло. Жмущиеся к стенам и камням тела – не редкость в здешних пещерах. А сколько из них так и не дождались солнца, света и желанного тепла – о том не расскажут даже старейшины неприветливого народа, живущего на негостеприимных берегах. Но каждый охотник или рыболов лоссот, уходя из родного селения, обязательно берёт с собой заговорённый шаманами амулет – иначе так и не вернётся. Тоже сгинет бесследно среди множества снежных духов, воющих ночами в ледяных пещерах на краю мира, куда даже солнце не пытается казать глаз…
– Что они сказали в ответ? «Луми-ваки не знают тебя, этэльявиерас»? – усмехнулась эльфийка, прохаживаясь по пещере и наблюдая, как явившийся эльф отбирает и подкладывает в огонь топливо из сваленной у стены кучи обломков и сухого дерева, заметно уменьшившейся за последние два дня.
– Ошибаешься, мэль, – засмеялся эльда, откладывая оружие и протягивая руку над язычками вновь разгоревшегося костра. – Дед нынешнего старейшины вспомнил старые клятвы и признал меня. И сказал своему внуку, что для Ланси-ма я не вана-ваки, что лучшего охотника среди луми-ваки не найти, и что добытые мной шкуры и сейчас согревают стены его дома.
– Вот даже как… – протянула эллет.
– Да, дорогая, именно так. А когда закончится буран, сын старейшины – лучший охотник племени – сам проводит нас, – не скрывая удовлетворения закончил эльда и взял лежащий на одеяле плащ. – Не все эдайн способны забывать.
Он подошёл к спутнице и укутал мехом её плечи, затем притянул к себе и спрятал лицо у её шеи, чуть тронув холодными губами неприкрытую тёплыми дорожными одеждами гладкую кожу под ухом. Эллет вздохнула, обвила его шею руками, делясь своим теплом и всё ещё не веря до конца, что рискованная затея мужа удалась.
– И ещё… Буря уже заканчивается, – произнёс он, поднимая голову и самодовольно заглядывая ей в глаза. – Ветер слабеет, к ночи завтрашнего дня всё уляжется, и утром можно будет выступать.
– Это лучшая новость, которую ты принёс, хэрвэн нин*, – насмешливо бросила она.
– А новость о том, что через расщелину нас проведёт Янвэ, тебя не порадовала? – поинтересовался он.
– Мы и сами выбрались бы – не завтра, так через два-три дня. Ни к чему было тревожить покой этого племени. И ни к чему было так рисковать, отправляясь к ним сейчас, – немного тише добавила она, не скрывая недовольства. Но вместе с тем невольно выдавая и все мысли, что тревожили её в отсутствие мужа два долгих дня, когда он отправился к посёлку лоссот через разыгравшийся за приютившей их пещерой буран.
– Зато теперь нам не придётся бродить по лабиринту льда и скал, который тебе так не нравится, но в который ты сама нас завела, – поддел он и тут же быстро поцеловал жену, смеясь над вспыхнувшим возмущением в её глазах.
– Не было его там! – воскликнула она, высвобождаясь из его объятий. – Не было этого лабиринта в тех местах! Ты же сам сказал, что быстрее свернуть сразу к реке, чем выбираться на север к заливу через Ланси-ма!
Он снова засмеялся, наблюдая за забегавшей по пещере эллет, от резких движений которой по стенам заплясали тени взметнувшегося за спиной плаща.
– Мы давно не были в этих землях, Эль, – примирительно сказал он и присел у огня. – Здесь многое изменилось за эти годы.
– Да. Давно… – неожиданно согласилась она. – И мы от многого отвыкли. И хорошо, что успели хоть что-то до того, как… – она остановилась у заготовленной перед бурей кучей дров, – …как внезапно приключилась «зима».
– Совсем скоро Нарбелет, – он пожал плечами, словно не замечая намёков жены и её напоминаний о тех давних событиях, когда впервые они явились на покрытые вечными снегами берега.
Тогда тоже выли среди скал ледяные ветра, а неразговорчивые недоверчивые старейшины встреченных племён в один голос твердили о злодеяниях и милостях Короля-колдуна, страшась явившихся чужаков. Но сейчас другое время – нет более власти Ангмара над этими людьми. Да и не редкость здесь метели в то время, когда в Аннуминасе только-только осыпается золотая листва в синие воды Нэнуйал…
– И настоящая зима начнётся совсем скоро. Мы успели, – согласился он, поднимая на жену сверкнувший вызовом взгляд. – А что до риска, то… Мне не слишком хотелось бы закончить свои дни так, как Эарил…
– Хватит! – оборвала его жена, заставив хрустально звякнуть свисающие с потолка коридора сосульки. И после паузы добавила чуть тише: – Не нужно сейчас о нём…
Но слова уже были произнесены, невольно возвращая те времена, когда эллон и эллет впервые пришли на холодные берега залива Форохель. Пришли по следам так и не вернувшегося в Митлонд корабля – второго за совсем короткий срок, сгинувшего в долгой ночи севера и вечных льдах. И тогда до последнего оставалась надежда, что не все моряки погибли в холодных водах. И были долгие поиски среди старых туннелей наугрим, расщелин и скал… И холодное тело капитана Эарила, навечно оставшееся среди сверкающих льдом стен, так и не давших приюта немногим выжившим при крушении корабля…
Потом ещё не раз появлялась пара неразлучных эльдар среди льдов и снегов Форохеля. И даже недоверчивые лоссоты уже без враждебности относились к непохожим на других вана-ваки чужакам. А когда, чуть больше сотни лет назад, удалось избавить жителей крошечного поселения от ночного ужаса, – хищника, убившего за неделю пятерых охотников и не позволявшего даже приблизиться к заливу рыбакам, – старейшина перед всем племенем назвал пару эльдар «луми-ваки». И поклялся в дружбе, преподнеся тотемные талисманы. Один из них и сейчас висел на шее у эллет – изрезанный защитными рунами клык хищника, самолично оправленный ею в серебро. Знак, который она пообещала брать с собой к северным недружелюбным берегам. Который и взяла с собой в путешествие в этот раз.
В этот раз эльфы пришли к ледяным берегам по просьбе Арагорна, вождя дунэдайн. Уже давно пересекались их пути, и не впервые пользовался скиталец-следопыт дружбой и помощью эльдар. А сейчас кроме них вряд ли кто-либо мог бы помочь – дунэдайн требовались карты древних туннелей наугрим, проложенные в Синих горах. Сами гномы никогда не стали бы посвящать эдайн в подобные дела, но эти туннели неплохо знали двое эльдар, немало исходившие в своё время полузаброшенный подземный Форохель. Те карты, что остались после их походов, – и в поисках пропавшего после ангмарской войны корабля, и в попытках сохранить погибшее с последним королём севера наследие эльдар, и после, когда эллет пожелала исследовать холодные земли под переливчатым сиянием чёрных небес, – уже давно следовало исправить и обновить. Но северные люди – сумрачные и холодные, как и их земля, – упрямо не принимали чужаков-дунэдайн, безуспешно пытающихся уже не первый год найти путь к их сердцам. Луми-ваки не желали знать вана-ваки, и не всегда даже желали торговать. Один за другим возвращались ни с чем посланные на север следопыты, не решаясь без провожатых далеко забираться в суровые земли и вечные снега. Потому-то и встретил с радостью и благодарностью Арагорн помощь от супругов-эльдар, отправившихся в очередной путь из Митлонда за хребет Синих гор, едва отступила от побережья зима.
Короткое северное лето промелькнуло незаметно для эльфов в скитаниях, бесконечных воспоминаниях – то радостных, то грустных, – временами сменяясь тревогой за оставшихся далеко за горами дочерей. Но обе девы давно уже не были детьми и прекрасно справлялись с жизнью без постоянной опеки матери и отца. А первые же дни осени быстро перенаправили мысли супругов от тоски по детям к необходимости выживать. И они выживали – в ледяных метелях, среди завываний ветра и хищников, в подползающих туманах, которых боялись даже шаманы лоссот, и среди бесконечных заброшенных туннелей, проложенных неутомимым народом в щедрых недрах бесплодной земли.
Приближался срок, выбранный эльфами для встречи с дунэдайн. Супруги повернули к югу, собираясь поскорее выбраться к более тёплым местам. И тут-то на них и обрушились нескончаемые метели, заставившие искать укрытия в лабиринте ледяных расщелин, за последнее столетие сильно изменивших привычный и знакомый когда-то путь к обжитым землям эдайн…
Сделав еще несколько кругов по пещере под снисходительным взглядом примолкшего супруга, невозмутимо греющегося у разгоревшегося огня, эллет немного успокоилась и вернулась на своё место.
– Значит, завтра всё уляжется? – тихо переспросила она, не отводя глаз от весело скачущих трескучих язычков пламени.
– Послезавтра выберемся отсюда, Эль, – уверенно подтвердил муж.
Эллет немного помолчала, а затем извлекла откуда-то из вороха мехов и одеял потрёпанную дорожную сумку.
– Пока тебя не было, я немного прошлась по здешним туннелям, – с сомнением произнесла она, роясь в сумке. – Подожди возмущаться! Лучше взгляни…
Она протянула мужу какой-то свёрток и быстро развернула, не давая ничего сказать, – недовольство на его лице было красноречивее любых слов, а слышать отповеди она явно не желала.
– Это ведь она, не так ли? – переспросила Эль, едва скрывая ликование при виде выражения лица спутника.
– Думаю, что да… – медленно ответил эльда, беря в руки обтянутый старой потрескавшейся кожей фолиант и осторожно открывая едва держащуюся застёжку. Даже не глядя на пожелтевшие хрупкие страницы с полустёртыми бледными записями и рисунками, было понятно, что находка Эль очень необычна – не каждый фолиант в северных землях изготавливался с таким старанием, далеко не все были инкрустированы сапфирами. И уж точно немногие несли на себе герб королевского дома Арнора… – Наверняка, это она…
– Я нашла её в проходах к северо-западу отсюда, – упреждая вопросы, ответила эллет, безошибочно читая эмоции супруга. – Она лежала прямо в центре туннеля. Скорее всего, упала с верхнего яруса в пролом. Это ведь те самые туннели, что выводят к старым копям на границе Эрэд Луин, если не сбиться в поворотах и не путаться в ярусах… – Муж поднял на неё взгляд, полный и осуждения, и в то же время восторженного удивления. Эль не удержалась и засмеялась. – И я знаю, кто пожелает получить этот фолиант.
Супруг покачал головой:
– Думаю, библиотека Имладриса и без того переполнена редкостями.
– Считаешь, лучше сразу вернуть хозяину? – Эллет забрала у мужа книгу и бережно завернула в непромокаемую ткань. – Но ведь не станет же он таскать с собой это сокровище по глухим местам?
– Пусть он решает. К тому же первым мы встретим его, а не владыку Имладриса.
– Ты прав… Наследие северных королей должно принадлежать дунэдайн…
Эльда усмехнулся:
– Не переживай, Эль. Эстель наверняка передаст эту книгу в Имладрис. И ты порадуешь Саэльдира новым сокровищем.
– Мы могли бы для начала завернуть домой и порадовать ещё и Мэллерин, – лукаво прищурилась эллет. Но супруг лишь усмехнулся – он давно уже научился распознавать подначки жены и прекрасно знал, когда стоит волноваться по настоящему, а когда можно и промолчать.
Эльфийка снова засмеялась и спрятала в сумку фолиант – старшей дочери придётся подождать. Первым возьмёт в руки утерянное сокровище Артэдайна наследник Арведуи. Ему и решать… Но до этого ещё нужно дожить.
Прислушавшись к вою ветра, эллет придвинулась ближе к мужу, положила голову ему на плечо и устроилась поудобнее в объятиях.
– Расскажи мне поподробнее, что сказали старейшины и как встретили тебя там…
Он опустил лицо к её макушке, потёрся щекой о шёлк золотых волос, вскинул взгляд поверх её головы и повёл неторопливую речь, не отводя глаз от входа в пещеру.
Напрасно той ночью выли снежные духи на покрытых бесконечными снегами землях – не в их силах было достать двух странных живых, не страшащихся ни холода, ни одиночества, ни тьмы. В лабиринте холодных безжизненных скал потрескивал огонёк костра, и тёплые облачка двух дыханий, смешиваясь, улетали под покрытый серебром изморози свод пещеры.
Следующим днём безумный ледяной ветер обессилел и приутих. Вьюга улеглась – даже раньше, чем предрекал эльда. И к убежищу в скалах наведались молодые охотники лоссот во главе с сыном вождя – дело чести каждого хранить древние клятвы и заветы предков. Особенно, если однажды собираешься встать во главе народа, чтобы вести их к жизни на стылых берегах – неприветливых, суровых, безжалостных, но уже привычных и родных…
Поспешно собирая вещи и пытаясь завязать беседу с дичащимися юношами лоссот, Эль забросала угли снегом и ещё раз проверила лежащую в сумке находку. Фолиант был на месте, по-прежнему храня память о тех, кто ушёл безвозвратно в бесконечность и оставил по себе лишь имена.
«Нет, не только имена…» – поправила сама себя эллет, заворачивая свёрток с книгой ещё и в плащ.
Наследник северной короны скоро получит то, что принадлежит его народу. И может быть, тогда чуть успокоятся беспощадные духи, несущие здешним людям холодные ветры и снега. И может быть, исчезнет та неспокойная тень древнего короля, что бродит по заснеженным берегам, – так в один голос уверяют шаманы лоссот уже более тысячи лет, рассказывая гостям о погибших во льдах эльфийских кораблях.
Не всем гостям. Лишь тем, кто имеет право сидеть среди родичей в их домах, кого привечают в главном доме у горящего огня, и кто носит на шее оправленный в серебро амулет с высеченными тайными знаками Ланси-ма…
Комментарий к Глава 1. Скитания на стылых берегах
Поскольку в работах Толкина нет никаких упоминаний о языке, быте, культуре и географии народов крайнего севера, кроме их самоназвания “лоссот”, я последовала по пути разработчиков компьютерной игры и использовала их концепцию жителей Форохеля. Которую, к слову, очень люблю и считаю весьма убедительной)
Отсюда и слова их языка, и фразы, знакомые тем, кто хоть раз забредал на покрытые снегами берега за Аннуминасом) Не стоит искать их объяснение в черновиках профессора – их там нет. Но кое-что попытаюсь прояснить я.
Итак:
Ланси-ма – “западная земля” – обширная территория на юго-западе Форохеля, между Синими горами и рекой Лун
Норсу-хаута – название одного из небольших поселений лоссот
луми-ваки – “народ снегов” – самоназвание народа Форохеля, лоссот
вана-ваки – “народ тропы” – пришедшие к лоссотам чужаки
коти – “дом”
этельявиерас – “гость с юга”
луми-хенген – “снежный дух”
Слова синдарина:
*хэрвэн нин – (синд.) мой супруг
эллон/эллет – (синд.) мужчина/женщина народа эльфов
Нарбелет – месяц октябрь
мэль – милая, дорогая
Предыстория.
В тексте упоминаются события середины 3 эпохи – падение Форноста в войне Артэдайна и Ангмара, возглавляемого королём-чародеем, хозяином одного из колец. Тогда король Арведуи бежал в земли Форохеля, унеся палантиры Аннуминаса и Амон Сул. Долгое время он успешно скрывался в пещерах и туннелях Синих гор и получил помощь от местных жителей. А затем попытался уплыть из залива на присланном эльфами корабле. Но погиб во льдах.
========== Глава 2. Приют покинутых земель ==========
месяц Нарбэлет, 3004 год т.э.
Предместье Бри
Мутная поверхность небольшого пруда, который жители пригорода звали просто Пристеночным, отражала тяжёлое серое небо, готовое разразиться очередным дождём. Холодный осенний ветер гнал по воде рябь, мусор и пожелтевшие листья, шуршал жухлой травой на пригорке.
Бесшумно и легко ступая, несмотря на объёмистый дорожный мешок на плече и угадывающееся под плащом оружие, к мосткам над прудом спустилась с холма путница – изящная, высокая и золотоволосая. Опустив к ногам ношу, она оглянулась через плечо, скользнув рассеянным взглядом по раскисшей от грязи дороге, огибающей пруд и скрывающейся за холмом. Прислушалась. Из-за холма доносился отдалённый шум города, укрывшегося за высокими стенами и неглубоким заболоченным рвом. Ров, вырытый в последние годы в дополнение к древним, ещё со времён королевства Арнор, стенам, дарил жителям Бри ощущение покоя, гордости и уверенности – в процветании, в безопасности, в будущем… Но откуда им знать, что кое-как подремонтированные стены и осыпающая канава, в которой весной размножаются лягушки и комары, а летом юрко снуют ящерицы, не остановят растущую на юге древнюю тень… Им спокойно. Они закрывают на ночь старые скрипучие ворота, зажигают у входов в дома светильники и обсуждают в тавернах и у домашних очагов новости очередного дня. Изредка отрываются от бесед и одобрительно поглядывают на проплывающие в тёмных окнах огни стражей, обходящих с факелами улицы в сопровождении высоких свирепых псов. Даже те, кто живёт не в самом городе, а снаружи его стен, спокойны и счастливы – давно уже тишина и мир царят в пригороде, и даже обычные разбойники стараются обходить стороной дороги, по которым прохаживаются городские патрули.
Снова оглянувшись на дорогу, путница накинула на голову капюшон плаща и вытянула перед собой руку, ловя тяжёлые редкие капли дождя, сорвавшиеся наконец с разбухшего неба. Шум со стороны города усилился – разрозненные нестройные звуки музыки сменились скрипом повозок, топотом множества ног и возбуждёнными голосами. Громкоголосая ярмарка на рыночной площади Бри завозилась ещё сильнее, натягивая полосатые полотнища палаток, прикрывая навесами телеги и не собираясь отступать перед начинающимся дождём. Взвизгнула и зашлась звонким лаем собака в ответ на лошадиное ржание, запричитала торговка, перекрывая криками даже удары кузнечного молота, и завязывающая свара потонула в обычным гомоне и шуме толпы, собравшейся на крупнейшую осеннюю ярмарку в окрестных землях.
Путница досадливо поморщилась, отвернулась к спокойной глади серого пруда и извлекла из кармана корку хлеба. Задумчиво кроша в тонких пальцах сухарь, она принялась бросать кусочки подплывшим к самым мосткам уткам, словно не замечая ни холодного дыхания ветра, ни начинающегося дождя, ни вздымаемых птицами брызг, пока за её спиной не раздался с дороги низкий мужской голос:
– Ей, красавица! Ярмарка в разгаре, а ты скучаешь под стеной. Подвезти?
– Благодарю, любезный, мне это не надо, – спокойно отозвалась она, и шаги на дороге смолкли. Слезший с телеги человек в ярко-жёлтой рубахе и тёплой добротной куртке неуверенно потоптался на полпути до пруда, вглядываясь в стоящую у воды женскую фигурку, затем запустил пятерню в волосы, сдвигая на затылок шапку, и открыл было рот, собираясь что-то сказать. – Мне не нужно в город, – упреждая слова незваного гостя, она повернулась к нему и окатила жгучим взглядом ярко-зелёных глаз, – я всего лишь жду друзей.
– П…прости… простите, госпожа, – запинаясь, пробормотал мужчина и во все глаза уставился на красивое, с поразительно правильными чертами, лицо путницы, сияющие под капюшоном золотые волосы, украшенную вышивкой одежду и мелькнувшее в складках плаща оружие. – Я думал… только помочь… подвезти.
– Благодарю, в этом нет нужды, – повторила она и чуть улыбнулась, вежливо склонив голову. – Счастливой дороги и удачной торговли тебе, любезный.
– И тебе… госпожа, – спохватившись, мужчина поклонился и поспешил к оставленной на дороге телеге, провожаемый проницательным и холодным взглядом ярких глаз.
Забравшись в повозку и щёлкнув вожжами, он поспешил дальше за холм, разбрызгивая из-под колёс грязь. «Ну, надо же… Эльфы… Хорошо, хоть не наболтал лишнего ей… Вот позор был бы, явись в тот момент её друзья. Но вроде бы обошлось», – лихорадочно думал он, со смущением вспоминая свои мысли при виде одинокой стройной фигурки над водой, когда прикидывал, как половчее развлечь задумчивую красавицу и, уж наверняка, получить на подъезде к ярмарке поцелуй. Почесав ещё раз затылок и тряхнув головой, он усмехнулся – удивительное дело, эльфы! Нет, они иногда бродили по каким-то своим делам через земли людей и частенько появлялись на Восточной дороге. Но вот ему ещё никогда не выпадало подобных встреч, хоть и ездил он в город два-три раза в месяц, закупая товары для ферм – своей и брата – и продавая на рынке кожи, яйца, сыр, солонину, масло. А вот прадед когда-то рассказывал о нежданных встречах на тракте… Теперь и ему будет что рассказать.
Предвкушая разговоры и горящие интересом лица домашних по возвращении с ярмарки, он въехал в ворота Бри. «А всё же хорошо, что не ляпнул чего непотребного, дед бы не одобрил…» – мелькнула напоследок мысль и быстро испарилась, вытесненная близящимся шумом ярмарки, когда копыта пегой лошадки бодро зацокали по мостовой в направлении рыночной площади…
