Текст книги "Другое тридцать первое октября (СИ)"

Автор книги: Лансаротта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Та задрала нос и отрезала:

– Вас это не касается. Так что, Пет? Я за сына сражаюсь с этими чистокровными уродами, а ты… вы все… – Лили внезапно всхлипнула и принялась тереть глаза. – Вы совсем не хотите мне помочь! Вы только рады будете, если я никогда не увижу Гарри!

Очередной неприятный сюрприз. Петунья и забыла со временем, как легко Лили переключалась и вместо радости начинала плакать, если думала, что это ей выгоднее. В детстве такой способности сестры можно было только позавидовать: все взрослые, что родители, что учителя, неизменно поддавались на слезливые манипуляции, и Лили добивалась, чего хотела. Но глядя на неё, выросшую, однако не повзрослевшую, Петунья испытывала брезгливость и разочарование.

– Чтобы не потерять Гарри, нужно было думать головой, – наконец сказала она. – Никто не гнал тебя замуж сразу после школы. А если так хотелось под венец, могла бы и обезопасить себя, тот же брачный контракт составить, например.

Показательно плакавшая Лили сверкнула на неё глазами.

– Брачный контракт! Ты ничего не знаешь, что принято у волшебников, ты магла!

– Ошибаешься. Во-первых, я сквиб. Не скажу, что этим хочется гордиться, учитывая наше с тобой родство.

Сестрица смешно вытаращила глаза и рассмеялась. Ясно, решила, что Петунья, некогда имевшая глупость открыто позавидовать её магическому дару, просто лжёт.

– А во-вторых, мы всё знаем. Про твой скоропалительный брак, про то, какой женой и матерью ты была, как не давала проводить ритуалы над сыном, без которых он чуть не умер.

Полное презрения и недоверия лицо Лили бледнело с каждым новым словом, что она слышала, но в глазах, напротив, всё ярче разгорался гнев. Ни осознания, ни попытки задуматься, одна злость. Как же горько осознавать, что всё это от родного человека, которого Петунья знала с детства. Хотя… положа руку на сердце, родными для неё давно стали Дадли и Вернон, а ещё и Северус с Медеей. Избалованная и считавшая, что ей все обязаны, Лили никак не могла быть ровней им.

– И? Что сквиб, что магла, ты всё равно ниже плинтуса для волшебников.

– Полегче, красавица, – осадил её Вернон, – не то вылетишь отсюда быстрее, чем достанешь палочку из рукава. Слов не понимаешь, что ли? Мы всё знаем, всё. Как у тебя ребёнок чуть не умер, как ты на Поттеров в суд подала, хотя по совести это тебя засудить нужно. Чуть собственного сына не уморила!

– В каком мире ты живёшь, Лили? В сказке? Ты думала, мы примем твои слова на веру и безрассудно кинемся помогать? Не стыдно было обманывать? Ты ведь… ты ведь… – Петунье, несмотря на всю решимость, физически трудно было произнести это, – даже не раскаиваешься. И не за сына ты борешься, а я не знаю, за что!

– Я поняла! – практически завыла Лили, размазывая слёзы. – Поняла! Вы меня ненавидите! Потому что я ведьма, а вы нет! Ты всегда мне завидовала, Петунья, решила отыграться, да? По самому больному ударить? Сколько Поттеры вам заплатили?!

Чудом Петунье удалось остановить мужа. Вернон был страшен и одной пощёчиной бы не ограничился. Испугавшись чуть ли не до судорог, Петунья намертво вцепилась в его руку и вынудила остаться на софе.

– Я уйду! Сама уйду! – сестра вскочила на ноги. – Жди вызова в суд, Петунья, я тебе этого не забуду. И за Гарри не волнуйтесь, найдутся добрые люди мне помочь. Я вообще искала Снейпа, чтоб вы знали! Но не думала, что родная сестра меня продаст!

Ох, да, куда же без Северуса? Лили была отвратительна в своём мнении, что друзья детства, родственники и приятели обязаны беспрекословно ей помогать. Раз не вышло с сестрой, надо срочно обратиться к тому, кто когда-то был влюблён в её по уши. Неважно, что у этого человека давно уже своя жизнь, а добра от Лили он видел ещё меньше, чем Петунья. И как Лили не стыдно лицемерить? Она же сама проболталась, что Северус вступил в ряды того злого мага… как это… Пожирателем смерти. Говорить о нём не хотела особо – противно было, – а тут засобиралась к нему за помощью. Какое счастье, что Петунья ненароком подтолкнула Северуса к верному пути в жизни. Он мог бы стать очередной жертвой Лили.

– У Северуса тоже денег попросишь? – не удержалась она от ехидства. Слишком уж дорог за прошедшие годы стал Петунье этот вредный, но верный парень. – А отдавать планируешь? Или нет, он ведь тёмный маг! Поддерживал вашего главного злодея. Так его можно и бросить, получив своё, да? Только ты же кричала, что тёмная магия – зло, или ради денег и с врагами объединиться готова?

Судя по гримасе Лили, Петунья попала в самую точку. Глупо было бы не угадать. Своего приятеля Лили никогда по-настоящему не ценила.

– Тебя забыла спросить, дорогая сестрёнка.

Нахлынувшая усталость подмяла Петунью под себя. Она понимала, будет тяжело, но разговор по своей гадливости превзошёл самые худшие её опасения. Лили не слышала и не хотела слышать, не собиралась отступать от намеченного плана и постоянно изворачивалась, не замечая, что этим лишь унижала себя ещё больше.

– Снейп будет счастлив уже от того, что я его попрошу. – По-видимому, Лили очень этим гордилась. – Ему много и не надо. Он мне точно не откажет, как некоторые!

Вернон громогласно рассмеялся.

– Сев-то? Ещё как откажет. И жена его будет против. Погоди, Пети, не дёргай меня. Мы достаточно выслушали эту мадам, пора ей и нас послушать. А то уже оскорбления закончились, на Снейпа переметнулась.

– Очень смешно, – фыркнула та. – Жена? У Нюн… у Снейпа? Если вы хотели меня задеть, то не получилось. Снейп по мне с детства слюни пускал. Какая у него может быть жена?

Под её неприятное, недоверчивое хихиканье Вернон поднялся и подошёл к секретеру. Туда Петунья спрятала кое-какие свидетельства их знакомства с волшебным миром. Понятно, что супруг сейчас продемонстрирует Лили.

– Законная. По девичьей фамилии – ди Адамо, из рода тех отравителей, что Акву Тофану придумали. Этому, я надеюсь, в Хогвартсе учат? А то даже я, магл, наслышан о качестве волшебного образования.

Маска самоуверенности и превосходства на лице Лили дала трещину, стоило ей взять в руки фотографию, которую достал Вернон. Прежде этот снимок стоял на каминной полке, Петунья частенько поглядывала на него и вспоминала знойную Италию, приятных местных (и не скажешь ведь, что волшебники) и вообще то, как изменилась жизнь её семьи. А она изменила жизнь Северуса. Потому что вряд ли бы здесь, в Англии, он добился бы тех известности, статуса и состояния, что имел сейчас. Это понимали даже они, далёкие от магического мира Дурсли. Ну а Лили – она совершенно не пара Северусу. Петунья вновь сопоставила сестру с Медеей. Та, жгучая брюнетка со жгучим же итальянским нравом, не менее страстно любила Северуса и зелья. Вместе они представляли собой счастливый семейный и рабочий тандем. Лили проигрывала по всем пунктам. Похвастаться она могла разве что статусом первой любви, но Северус уже давно избавился от этой привязанности и своих иллюзий.

– Не может быть.

Лили выплюнула это с таким отвращением, что Петунья испугалась, не порвёт ли она фотографию.

– Да не может этого быть! Какая-то пигалица…

– От пигалицы слышу.

– Вернон!

– Что «Вернон», дорогая? Может, если бы миссис Поттер почаще в молодости ставили на место, она бы не выросла высокомерной засранкой. Нашей простецкой крови, а гонора – как у наследной принцессы!

– Что вы на кровь киваете? Да, я маглорождённая и горжусь этим!

– Дура ты! – припечатал Вернон и отобрал фото.

– Лили, мне это надоело, – Петунья набрала воздуха в грудь для последнего, решительного рывка. – После того, что мы узнали о твоих действиях, прости, Гарри будет лучше со своим отцом. А тебя и видеть не хочется после такого вранья!

Притихшая Лили распласталась в кресле, о чём-то напряжённо размышляя. Петунье хотелось бы думать, что сестрёнка наконец осознала своё положение и ошибки, однако предчувствие подсказывало иное. Лили не слушала, что ей говорили, а искала способ всё же добиться своего. Она как будто не понимала, что все или почти все волшебники объединились против неё с её противоестественными для магии идеями. Поттеры-то ещё проявят недюжинное милосердие, если просто засудят её в Визенгамоте. Куда проще и действеннее в назидание остальным будет проклясть Лили за тот вред, что она нанесла собственному сыну. И Петунья не смогла бы осудить Джеймса Поттера за это. Она сама бы уничтожила любого, кто покусится на Дадли.

– Не знаю, что вы себе напридумывали, – наконец заговорила та, – но теперь понятно, почему вы против меня. Что, Пет, думаешь, подружилась со Снейпом и открыла дорогу в магический мир? Как бы не так! Ты как ничего не понимала в колдовстве, так и не понимаешь. Не твоё дело, что я с сыном делала, он мой сын! Я смотрю в будущее, я знаю, как должно быть правильно, а не ты! Ладно, хочешь – якшайся со Снейпом и дальше, но когда он твоего сыночка для тёмного ритуала выпотрошит, не говори, что я не предупреждала!

– Какая же ты дрянь, Лили. Родители были бы в ужасе. – Кажется, у Петуньи подскочило давление, потому что в висках застучал, дробно и болезненно, пульс. Она желала бы выразиться покрепче, но не собиралась унижаться до уровня сестры.

Лили и в самом деле была… ненормальной. Какая мать пожертвует своим ребёнком ради непонятного и непредсказуемого будущего?

Равнодушно пожав плечами, Лили закинула ногу на ногу.

– Но родителей нет, так что не тебе меня судить. И возвращаясь к делу: пока я не получу причитающиеся мне деньги, я из вашего дома и шагу не сделаю. Посмотрите, какие добрые в волшебном мире аристократы, когда они у вас на пороге окажутся!

Всё, это последняя капля. Петунья не успела подать знак мужу, а он уже направился в прихожую, где стоял телефон. Было немного странно осознавать, что ещё час, может, полтора – и Лили больше тут не будет, но никаких сомнений, стыда или ужаса Петунья не испытывала. Всё отболело этой ночью, в эти дни и много лет назад. Она не от сестры защищала свой дом и семью, а от чужого, гнилого человека.

Лили сидела совершенно расслабленно, но нет-нет, а прислушивалась к разговору Вернона. Петунья преувеличенно заинтересованно рассматривала книжный шкаф. Даже касаться взглядом сестры было противно.

– Мистер Розье скоро будет, – сообщил Вернон, вернувшись.

– Ещё один Пожиратель! Да вы не мелочитесь, я смотрю.

– Прекращай эти глупые обвинения, Лили. Мистер Розье – всего лишь адвокат, наш адвокат. Он засвидетельствует передачу тебе денег, а потом, – Петунья придала голосу твёрдость, – ты уйдёшь, как только что пообещала. Хотелось бы сказать, что мне жаль, но мне не жаль.

В ответ та усмехнулась, словно не поверила. Хотя Петунье было всё равно, что думала сестра. В доме ожидался гость, и его нужно встретить должным образом.

Мистер Розье, как приличный волшебник, аппарировал на крыльцо и зашёл в прихожую, постучав и тщательно вытерев обувь. Северус как-то упоминал, что тот был чистокровным магом из родовитой семьи, но принадлежал к побочной, менее богатой линии, вот и трудился юристом на оба мира. Вроде бы аристократ из тех, кого так яро презирала Лили, а не скажешь: вёл себя достойно, рот не кривил, общения со сквибами и маглами совсем не гнушался. Не предупреди их Северус, что он волшебник, ни Петунья, ни Вернон и не заподозрили бы.

– Вот, мистер Розье, всё, как мы с вами договаривались. Нужно оформить передачу ключа от банковской ячейки этой леди.

Войдя в гостиную, тот поприветствовал Петунью учтивым поклоном и недобро взглянул на замершую в кресле Лили.

– Ах, этой леди. Разумеется. Не переживайте, мистер Дурсль, миссис Дурсль, сделаю.

Всю относительно недолгую процедуру Вернон не спускал с Петуньи глаз, наверное, опасался, что она не справится с чувствами и передумает. Напрасно. Петунья ощущала себя как никогда спокойно и уверенно, она знала, что поступала правильно. Мистер Розье выудил из портфеля заранее заготовленные бумаги, принял у Петуньи ключ от ячейки, в которую она давно ещё отложила часть наследства Лили, и засвидетельствовал магией, что всё без обмана, и денег там ровно столько, сколько положено. Сестрица поначалу следила за его действиями с насмешливым недоверием, но оторопела, как кролик перед сворой гончих собак, едва тот произнёс стандартную магическую клятву.

– Ваша клятва, миссис Поттер, – жёстко произнёс адвокат, когда Лили протянула руку за ключом. – Уж простите, но с вашей репутацией сначала она.

В заполошном взгляде Лили мелькнули растерянность и даже паника. Сестра силилась просчитать ситуацию, которая – внезапно для неё – приобрела крайне неприятный оборот, но не находила выхода. Петунья отвернулась.

– Не пытайся меня разжалобить, Лили. Ты делала всё, чтобы с тобой не захотели общаться. Приноси клятву, иначе не будет денег.

Помолчав ещё немного и злобно посопев, та всё же сдалась и зачитала текст с листа пергамента. В этот момент Петунья напряглась: с раздосадованной неудачами Лили сталось бы вспомнить, что она колдунья, и отомстить, но мистер Розье, слава Богу, предусмотрел и это. Клятва обязывала Лили, взяв деньги, не только отказаться от других финансовых претензий к Дурслям, но и не причинять им вреда – как напрямую, так и косвенно, – и даже не искать больше встречи.

– … кроме случая жизни или смерти, – с каменным лицом проскрежетала сестра последние слова.

Магия клятвы вспыхнула над ней мерцающими искрами; не успели они осесть, как Лили схватила ключ и ринулась вон из комнаты, наверх. Дверь гостевой спальни за ней грохнула на весь дом.

– Простите за это, – Петунья вымученно улыбнулась.

– Не беспокойтесь, – мистер Розье склонил голову. – Тут нет вашей вины. Я не был лично знаком с миссис Поттер до этого дня, но слышал достаточно. Вам повезло, вы избавились от неё практически безболезненно.

Он замолчал, посмотрев в сторону лестницы. По ней, нарочно топоча громче некуда, спустилась Лили. Чемодан волочился за ней по ступенькам, бухая и норовя врезать Лили по пяткам. Гордо вздёрнув нос, она прошла мимо стоявшего в дверях Вернона в прихожую и, не издав ни слова, аппарировала.

Неприлично было так явно демонстрировать своё облегчение, но Петунья вздохнула почти счастливо.

– Поттерам повезло меньше?

– Да, мистер Дурсль. Извините за прямоту, но миссис Поттер – дурная, склочная и недалёкая женщина. Я не поддерживаю тех, кто априори считает всех маглорождённых грязнокровками, но она именно из таких. Впрочем, чего ожидать от особы, которая общается с Предателями крови?

Что означало второе ругательство, Петунья не знала, но смысл у слов был ужаснейший. Предатели своего рода, семьи… Да, Лили только такого титула и заслуживала.

Её вдруг передёрнуло. За долгожданной, но такой непривычной тишиной без Лили пришло понимание, что они в этой жизни, скорее всего, больше не увидятся. Клятва не имела обратного хода, даже если сестра одумается и встанет на путь исправления.

– Моей сестре есть хоть куда пойти? Я слышала, Дамблдор отказался помочь ей, а всех приятелей распугала эта некрасивая история.

– Возможно, к тем же Уизли, но тут дело в другом. История не некрасивая, миссис Дурсль, она жуткая. Я понимаю, вы весьма поверхностно разбираетесь в правилах магического мира, но ваша сестра не просто хотела воспитывать Наследника рода как безымянного магла. Мальчик мог умереть, а Магия не прощает равнодушия к детям. Мне странно, что Джеймс Поттер столько терпел жуткие идеи своей супруги, но он всё-таки одумался. Значит, не совсем безнадёжен.

– В наличие мозгов у этого оленя слабо верится, – вполголоса выдал Вернон любимое утверждение Северуса.

– А с Дамблдором тоже непросто. – Мистер Розье помрачнел. – Ещё несколько лет назад у нас всё шло к гражданской войне. Дамблдор был одним из тех, кто мог легко её прекратить, однако вместо этого подливал масло в огонь.

– Война между аристократами и маглорождёнными?

– Грубо, но в целом – да. Многие тогда покинули страну, как мистер Снейп, господа Малфои или мои родственники, но прилично волшебников оставалось. Для любого политика – а мистер Дамблдор в первую очередь именно политик, – это был великолепный шанс продвинуть свои идеи. Если бы лорд Волдеморт не погиб, Мерлин знает, чем бы всё окончилось. В случае победы Дамблдора мы вполне могли получить общество, где законы Магии были объявлены бы сказками, а юные волшебники умели максимум заставить танцевать ананас. И речи бы не шло о сложных ритуалах и артефактах, общении с другими мирами или о перемещении во времени. Все стали бы одинаковой посредственностью. А так – противник исчез, и наш мир продолжил жить без особых потрясений. Не оказалось причины или возможности что-либо серьёзно изменить. Господин Дамблдор пытается иногда протащить очередной бестолковый закон в пользу маглорождённых, но слава Мерлину, ни одну его инициативу ещё не приняли, настолько они сумасбродные.

– И такой человек руководит школой? – фыркнул Вернон. – Влияет на умы будущего поколения волшебников?

Мистер Розье улыбнулся:

– Это его последний год, в том числе, благодаря миссис Поттер. Я обдумал ещё раз все факты и пришёл к выводу, что он либо надоумил вашу сестру так обращаться с сыном, миссис Дурсль, либо постфактум захотел на её примере продемонстрировать правильность своих идей. А не получилось. В любом случае сама госпожа Министр засомневалась в компетентности Дамблдора, раз он советует пренебрегать заветами самой Магии. Ничего удивительного, что он пошёл на попятный и перестал помогать миссис Поттер, когда всё стало слишком серьёзно.

Отказавшись от чая, мистер Розье откланялся. Провожать его вышел Вернон: им нужно было ещё что-то обсудить, – а Петунья, так и сидевшая всё это время с идеально ровной спиной, обмякла на софе. Посмотрев на часы, она обомлела. Прошло полтора часа! Это считая неторопливую беседу с мистером Розье. Полтора часа, а Петунья вымоталась сильнее, чем после шестнадцатичасовых родов. Сколько сил, физических и душевных, оттягивала на себя сестра!

Приглушённые разговоры в прихожей закончились негромким, деликатным хлопком. Тишину, которая наступила после этого звука, можно было потрогать, Петунья боялась потревожить её словом или действием. Не верилось, что безумию последних дней настал конец, скорее представлялось, что Лили вот-вот вернётся из очередной вылазки в магический мир и начнёт плакать.

– Мне сходить за Дадли? – понизив голос, осторожно поинтересовался муж.

– Обожди, Вернон. Посиди со мной, пожалуйста, я так устала.

Вернон послушно сел рядом, и Петунья, оперевшись на его плечо, закрыла глаза, отдаваясь усталости. Как же сложно защищать свою семью от того, кто мог, не взирая на родство, легко тебя проклясть! Не то чтобы Лили была на это способна, но… кто же теперь поручится за неё? Петунья подумала, что, пожалуй, вообще не знала сестру.

– Господи, я не верю, что всё закончилось.

Её супруг виновато кашлянул.

– Розье говорит, что ещё не всё. Надо бы подстраховаться, чтобы Поттеры про нас чего не подумали. Мы же Лили приютили и денег ей дали.

– Разумно. На мистера Розье можно положиться. Если он так говорит, значит, надо.

– Это верно.

Они замолчали. Петунья прокручивала в голове события последних дней и особенно сегодняшнего. После того, что рассказал их адвокат, сочувствия к Лили не прибавилось ни на унцию, ни на драхм. Сама она додумалась или смотрела в рот Дамблдору и делала, как он велел, неважно. Голова на плечах в любом случае должна иметься. Может, мистер Розье и прав, и Лили стала для своего любимого учителя пешкой в его неудавшейся комбинации. Может, она и вправду настолько глупа, что действовала по собственной воле. Господи, какое счастье, что всё сложилось так, как сложилось! Наверное, освободившись от давления Лили, вернулся её дар предвидения, потому что Петунье отчётливо представилось, как могло бы быть по-другому. Случилась бы война. Её взбалмошная сестрица отправилась на передовую в первых рядах, её муж и приятели – тоже. С их горячностью и недальновидностью все они вряд ли прожили бы долго, а маленький Гарри… Куда бы он попал? К бабушке с дедушкой? К ней?

– Знаешь, всё-таки магия – она для волшебников, – глубокомысленно произнёс Вернон. – Я имею в виду, для тех, кто родился у колдунов и с детства жил среди колдунов. С нашими мозгами её принять невозможно. А то получаются вот такие Лили.

Петунья ответила ему тяжёлым вздохом. Уже не выяснить, выросла ли сестра такой, потому что имела магический дар, или виновато нечто другое. Родители, Петунья, Дамблдор. Заманчиво свалить вину на то же колдовство, а себя считать слабым, не сумевшим противостоять соблазну или тьме. Неважно, с волшебной палочкой ты или нет, в первую очередь нужно оставаться человеком, как оставались Петунья, как Вернон, Северус, Медея, мистер Розье!..

Но не Лили.

Ну и Бог ей судья.