Текст книги "Другое тридцать первое октября (СИ)"

Автор книги: Лансаротта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== – 1 – ==========

Мистер и миссис Дурсль считали себя нормальными людьми во многих отношениях. Хотя любой сосед по Тисовой улице отозвался бы об этом почтенном семействе исключительно в превосходной степени: самые уважаемые, спокойные, порядочные и дружелюбные, – Дурсли всё же хранили небольшой секрет.

Услышав характерный скрип из кухни, Петунья подхватила сына и поспешила туда.

– Не надейся, Вернон Дурсль! Печенье в этом доме ты не найдёшь!

Её муж с очень виноватым видом выглянул из недр кухонного шкафа и забубнил:

– Неужели ничего не осталось? Пети, ты ведь не раздала детям совсем всё? Их пришло, конечно, больше, чем в прошлый раз, но так и ты подготовилась.

Петунья выразительно посмотрела на супруга, который переминался с ноги на ногу, как застигнутый во время шалости школьник. Разумеется, после вчерашнего Хэллоуина у неё осталось прилично печенья. В том году вышло крайне некрасиво: распробовав выпечку миссис Дурсль, к их дому стеклась детвора со всех окрестных улиц, и угощения не хватило. Поэтому в нынешнем октябре Петунья подошла к делу ответственнее и заручилась помощью двух племянниц миссис Брук из Дубового проезда, чтобы сделать побольше запасов. Из вечера в вечер в течение нескольких дней Вернон стойко наблюдал за священнодействием на кухне и посмеивался, что их домашней едой можно накормить всю Королевскую гвардию и ещё останется. Но утащить хотя бы штучку и не пытался: проинструктированные Петуньей девицы бдили, гордые оказанным им доверием и возможностью прикоснуться к тайне рецепта. Передавать в чужие руки фамильное знание было не жалко. Конечно, хотелось бы оставить пухлую книгу с записями и собственный опыт в семье, но пока Дадли вырастет, пока женится, да неизвестно, какая девушка ему попадётся. Вопрос о втором ребёнке, разумеется, девочке, периодически всплывал с тех пор, как Дадли исполнился год, однако Медея предполагала (и Северус поддерживал её), что с наследственностью Петуньи малыш мог родиться и волшебником. К этому нужно было подготовиться.

– Пети, милая! От пары штук ничего не будет, а подсластить рабочий день хочется!

– Ты возьмёшь сначала две штуки, потом три, а потом и сам не заметишь, как снова перестанешь себя ограничивать.

– Дя! – радостно выкрикнул Дадли у неё на руках и захихикал.

– Мне не жаль печенья, Вернон, но ты же столько усилий приложил, чтобы похудеть. И всё впустую?

Насупившийся супруг засопел точь-в-точь как его сын с той лишь разницей, что полуторагодовалому Дадли это было простительно, а вот взрослому, степенному и уважаемому бизнесмену обида совсем не шла.

– Ну, можно же выпить одно из тех чудодейственных снадобий от Северуса на крайний случай.

– А кто говорил, что приведёт себя в порядок без чужой помощи?

Петунья поддразнивала его, наверное, исключительно из чувства противоречия. Ничего страшного от небольшой порции печенья и в самом деле не случится, как и от приёма зелья. Северус готовил средства настолько качественные, что ими можно было угостить и Королеву, а уж здоровье своей семьи Петунья давно доверяла ему без опаски. Она и сама пила зелья, особенно рекомендованные Медеей – уж доктор-то в любом случае доктор, неважно, обычный или волшебный.

Это и была та тайна, что делала семью Дурслей чуточку ненормальной – знакомство, нет, дружба с настоящими волшебниками. Слава Богу, приличными, в отличие от сестрицы Лили и её муженька.

– Хорошо, дорогой, – ещё раз посмотрев на его умоляющее лицо, Петунья подумала, что грех лишать мужа этой радости, и сдалась, – можешь взять в шкафу в жестяной банке, которая в шотландскую клеточку. Но только две штуки, не больше!

Повеселев, Вернон крепко расцеловал её в обе щеки и, пощекотав рассмеявшегося Дадли, двинулся к выходу. Как же мало нужно мужчине для счастья. Вернон ежедневно очень напряжённо трудился, обеспечивая семью и выплачивая кредит за дом, так неужели не заслужил побаловать себя? Это же выпечка, а не алкоголь, упаси Господи. Начнёт опять набирать вес, тогда и выпьет зелье. Магия в умелых руках и при умелой голове действительно облегчала жизнь. Взять хотя бы многочисленные колдовские штучки для детей – Петунья на них молиться готова.

– Что-то не так, милый?

Уже подойдя к машине на подъездной дорожке Вернон почему-то остановился.

– Не знаю, – задумчиво проговорил он, перебирая ключи в руке. – Странное ощущение. Как будто что-то должно произойти, а не происходит.

Встревоженная его словами Петунья на всякий случай огляделась. Вроде ничего подозрительного или опасного.

– Вообще-то интуиция – это моя привилегия в нашей семье. Не отнимай мой хлеб, Вернон.

Не очень удачная шутка не помогла: супруг молчал и пристально разглядывал участок напротив. Жившие там Уилкинсы недавно уехали в командировку. Кто-то забрался в дом в их отсутствие? Уже всерьёз забеспокоившись, Петунья только хотела сказать, чтобы Вернон не геройствовал, когда он вздохнул и с усилием отвёл взгляд.

– Не бери в голову, Пет. Сегодня сложный день для фирмы, и я всеми силами пытаюсь оттянуть его начало. – Вернон слабо улыбнулся. – Да, интуиция всё-таки по твоей части. Что-нибудь скажешь?

Она прислушалась к ощущениям. Если дорогому супругу проще считать это интуицией, то пожалуйста, хотя сама Петунья уже практически признала у себя слабенький дар магического видения, как его научно именовали Снейпы. Какая разница, как называть; главное, что необычное умение приносило пользу семье.

– Думаю, ничего плохого сегодня не случится. По крайней мере, на работе. Езжай спокойно, всё будет хорошо. А мы с Дадли будем ждать тебя к ужину, да, сладкий?

Дадли, которого Петунья поцеловала в щёчку, смущённо захихикал, но помахал папе на прощание. Когда Вернон уехал, она ещё какое-то время постояла на крыльце, рассматривая улицу и соседний дом. Как выразился однажды чёртов Поттер, Вернон был стопроцентным маглом и по определению никакими предчувствиями страдать не мог, но… Прогнав неприятные, непонятные мысли, Петунья вернулась в дом. Глупости всё это. Вернон беспокоился из-за работы, его нужно поддерживать и не дёргать сомнительными умозаключениями. Тем более, что беспокоили Петунью не видения, а огромный список дел на сегодня. Кроме занятий с Дадли, требовалась полная влажная уборка (которую пришлось отложить с прошлой недели), для супруга надо бы приготовить что-нибудь из его любимых блюд, да и с Марной нужно наконец встретиться! Та вчера заговорщицким тоном поведала по телефону, что миссис Хьюз узнала от своей подруги (а та от двоюродной тётки владелицы овощной лавки) кое-что о миссис Майерс, жене викария. Миссис Майерс Петунья недолюбливала: их семья переселилась на Тисовую улицу чуть больше месяца назад, но Изабелла Майерс уже активно старалась подмять под себя местное сообщество. При этом, как соглашались уважаемые дамы, не обладала ни выдающимися знаниями, ни умениями, только хотела быть главной. Выскочка! А ещё жена викария! Где её добропорядочность, где скромность? Ужасно, в самом деле. Но чаепитие с Марной могло и подождать до вечера. Вот на обед что выбрать?

Её день, ничем не отличавшийся от предыдущих дней этих полутора лет, закрутился со скоростью стрекочущей швейной машинки. Петунья и не думала жаловаться; напротив, она давно уже нашла в рутине свою особую прелесть. Это вечно активная Лили не терпела однообразия и быстро утрачивала интерес к монотонным, ежедневным занятиям. Чёткое планирование же и накопленный опыт позволяли едва ли не каждое дело заканчивать чуточку быстрее, чем в прошлый раз, а высвободившееся время Петунья всецело посвящала сыну. Её кровиночка рос так быстро!

Ещё девочкой Петунья не верила маме, слыша от неё что-то подобное. Как мама могла говорить это всерьёз, если они с Лили взрослели ужасно медленно? Тогда казалось, они очень нескоро смогут красиво одеваться, подкрашиваться, привлекать внимание мальчиков – однако Петунья уже давно замужем, Дадли целых семнадцать месяцев, а вроде она ещё вчера впервые взяла на руки его маленькое тёплое тельце, дрожа от умиления и страха. Разве какое-нибудь другое дело сравнится с возможностью быть рядом со своим малышом, играть с ним и учить чему-то новому? Вернон, как настоящий мужчина, не показывал этого, но он очень жалел, что из-за работы не мог больше времени уделять сыну. Интересно, а как поступила бы Лили на её месте? Изменила бы своим привычкам ради ребёнка или вела бы себя по-прежнему?

Замешивавшая тесто для пирога Петунья остановилась. Который раз за сегодня ей вспомнилась Лили. От сестры не было ничего слышно больше двух лет. После того, что её приятели устроили на их с Верноном свадьбе, оставалось только радоваться, что эти волшебники исчезли из её жизни. Почему же Лили стала приходить на ум?

– Ма! Ма, ма!

Оставив тесто, она поспешила на зов сына. Достала Дадли укатившуюся за дверь ванной машинку и вернула его на кухню, в манежик, чтобы оставался на глазах. Настроение испортилось моментально, как только и умела Лили. Нельзя так говорить о родной сестре, но порой казалось, что как раз та Петунью за родственницу и не считала. В детстве были мелкие шалости, но чем старше становились девочки Эванс, тем омерзительнее поступала Лили. А уж едва не испорченную свадьбу Петунья ей никогда не простит, неважно, что колдуны, помахав своими волшебными палочками, что-то сделали с воспоминаниями, и гости всё забыли. Петунья-то помнила. Как помнила и то, что младшая сестра не пришла проститься с погибшими родителями. А вот Северус примчался аж из самой Италии, получив потом от мастера серьёзную взбучку. Кто бы мог подумать, что вечно полуголодный бедняк, сын пьяницы и забитой домохозяйки, окажется куда более приличным, адекватным и совестливым человеком, чем выросшая в любви и достатке Лили.

В обед, который в «Дженнингс» наступал в час дня, традиционно позвонил Вернон. Голос у него звучал гораздо веселее и бодрее, чем утром; супруг явно уже и думать забыл о незначительном происшествии перед отъездом. Невольно Петунья успокоилась и сама. Непонятно же, с чего завелась. Никаких дурных предчувствий она не испытывала, а то, что вспомнилась Лили, – простое совпадение. Северус как-то упоминал, что даже волшебники с даром предвидения далеко не всегда выдают точные предсказания, а Петунья от себя, обычной сквибки, чего-то сверхъестественного хотела.

Надо уже избавляться от вредной привычки поминать сестрицу в минуты душевного беспокойства.

Воспрянув духом, Петунья пообещала мужу на вечер кое-что особенное и вдохновлённо сотворила мясо с подливой, потушила овощи и испекла не только пирог для посиделок с Марной, но и два противня сконов. Когда дома есть полная аптечка высококачественных зелий, стыдно ею не пользоваться. Управившись в рекордный срок со всеми делами, Петунья пообедала вместе с сыном, и они отправились в парк. На местный пруд, оказывается, перебралась пара уток, и Дадли так живо заинтересовался, что его с трудом удалось уговорить пойти дальше, к Полкиссам. Помогло только обещание взять на следующую прогулку хлеб для птичек.

У Марны они задержались на добрых полтора часа. Полкиссы были ужасно рады гостям. Маленький Пирс, в отличие от Дадли, рос болезненным мальчиком, и Марна вынужденно большую часть времени проводила дома. Пирсу достаточно было лёгкого дуновения ветерка, чтобы подхватить простуду, поэтому подруги, имевшие детей, к Марне приходили с опаской. Слава Богу, та всё понимала и никогда не обижалась, что приятельницы в первую очередь интересовались здоровьем отпрыска, а уж потом переступали порог. Сегодня Пирс чувствовал себя прекрасно и при виде Дадли вывалил перед ним на ковёр кучу игрушечных машинок, которые оба мальчишки тут же принялись водить, жужжа на разные голоса. Марна, соскучившаяся по общению, спешно разливала чай к сливовому пирогу, который принесла Петунья, и трещала не меньше сына. Сплетен у неё накопился целый ворох и не только про жену викария. Жадно слушавшая Петунья ахала и качала головой, особенно, когда речь зашла об Уилкинсах. Они, оказывается, уехали в командировку на год, а коттедж решили сдать молодой паре, которая – тсс! – даже в законном браке не состояла. Ну и ну! На их порядочной улице – и такие жильцы! Будут ходить в одну церковь с Дадли и Верноном, сталкиваться в магазинах и на подъездной дорожке, наверняка попытаются подружиться… кошмар!

– Нужно что-то делать! – с горящими глазами подытожила свой рассказ Марна.

Само собой, этим особам не место на Тисовой. Пусть перебираются в Лондон, там вроде на окраинах как раз процветают свободные нравы. Подумать только, жить с мужчиной во грехе, без брака. Пусть на дворе и восьмидесятые, но совесть и чувство приличия у людей должны быть!

– Думаю, мы посвятим миссис Майерс в проблему. Как супруга служителя церкви, она просто обязана вмешаться.

И, разумеется, продемонстрировать лидерские качества, в наличии которых она пыталась убедить местных жительниц. Справится Изабелла – что же, возможно, её стоит принять в свой круг, а если нет – займёт соответствующее место в низу здешней иерархии. Петунья улыбнулась столь изящному решению. Несмотря на всё своё нежелание иметь в соседях неженатую пару, ещё меньше она хотела лично проводить душеспасительные беседы. Откуда-то в ней жила твёрдая уверенность, что эффект будет как от нравоучений для Лили, то есть, никакой.

Марна от её предложения простодушно пришла в полный восторг.

К возвращению Вернона Петунья успела искупать Дадли и заранее покормить. Настроение было преотличное, и дорогой супруг выглядел спокойным и даже довольным, что Петунья редко за ним подмечала в последнее время: у «Дженнингс» постоянно возникали проблемы то с поставщиками, то с сотрудниками.

– Не так уж ужасно всё и прошло, – делился он, с аппетитом поглощая ужин. Сидевший рядом в высоком стульчике Дадли тянул из кружки-непроливайки вечернее молоко и с любопытством наблюдал за жестикулировавшим в порыве чувств отцом. – Если и дальше не оплошаем, Пети, получим выгодный заказ. Очень выгодный! Погасим часть кредита за дом.

Петунья счастливо вздохнула. Раз дорогой сказал, можно не сомневаться – обещание он выполнит. Как истинный англичанин, Вернон Дурсль был человеком слова. В отличие от некоторых.

– А у тебя тут как, Пети? Всё нормально?

– А… – она вдруг запнулась. Спокойствие и расслабленность вечера испарились после такого вопроса, и ядовитой змеёй подняла голову тревога. – Что должно было быть ненормальным?

– Не знаю. Я себя пару раз ловил на мысли, как будто что-то не то происходит. Я не про утро, нет, Пети. На обеде, после того, как мы с тобой поговорили, встретился мне один чудик в разноцветном балахоне. Вроде из тех, кого Северус величал местными волшебниками. Я, понимаешь, на него как дурак пялился минут пять, чего-то ждал. Да и радио… глупо, конечно, но каждый выпуск новостей прослушал сегодня, а что диктор ни скажет – не то! Вот я и подумал тебя спросить. Вдруг у меня тоже какое волшебное предчувствие?

Под конец Вернон вроде свёл всё к шутке, но Петунья уловила в его голосе нотки беспокойства и совсем запереживала. Полный неожиданных новостей разговор с Марной затмил и случившееся утром, и воспоминания о Лили, однако теперь отмахнуться уже нельзя было. Вернона преследовали какие-то недобрые предчувствия, а её интуиция молчала. Как так?

– Я не припомню ничего из ряда вон сегодня. Я ведь сразу скажу, у меня от тебя секретов нет. Может, просто нервы шалят?

Другой версии у Вернона, видимо, не было, потому что он, поразмыслив, кивнул и вновь принялся за еду. Его волнение Петунья понимала. За два года, прошедшие с открытия её дара, Дурсли научились относиться к нему с должным вниманием. Пришлось научиться. Интуиция предупреждала о многом, начиная от проблем со здоровьем и заканчивая неприятностями для фирмы Вернона. Случались и радостные события, но, положа руку на сердце, их было куда меньше, поэтому-то Петунья реагировала на малейшие сомнения. Почему сегодня она ничего не чувствовала? Вернон, поблагодарив за ужин, перебрался в гостиную вместе с Дадли, а Петунья, моя посуду, всё пыталась разобраться. Ощущения Вернона точно относились к категории ненормального, у Петуньи из подозрительного была только неожиданно вспомнившаяся Лили. И что-то супруг упоминал, что видел сегодня одного из волшебников. Хотя Петунья с высоты своего опыта не считала здешних магов никем иным, кроме как клоунами. Ох, как бы не предстояла в ближайшие дни встреча с колдунами!

Едва она закончила с мытьём, как из прихожей послышался звонок.

– Пети, я сам открою!

Остановить Вернона Петунья не успела. Предчувствие – то самое, что предательски молчало весь день, – сжало её горло, лишив голоса. Отсчитывая секунды по стукам своего сердца, Петунья с болезненной жадностью вслушивалась в шаги мужа и молилась, чтобы догадка, пришедшая на ум в последний момент, не оказалась верной. Только бы не волшебники! Только бы не Лили!

Щёлкнула, открываясь, входная дверь, и Петунья услышала до боли знакомый голос.

– Вы, наверное, Валентин?

– Вернон. Вернон Дурсль. А вы…

Ноги сами понесли Петунью в прихожую. На полном автомате она подняла Дадли и прижала к груди – сынок придавал сил и мужества, – и, подойдя к Вернону, инстинктивно придвинулась ближе.

– Лили. Что ты здесь делаешь?

========== – 2 – ==========

Лили переступила на месте. Выглядела она странно, даже жалко: потемневшие от дождя волосы облепили её лицо, глаза нездорово блестели, взгляд панически перескакивал с Петуньи на её мужа и обратно. Бледные, ненакрашенные губы подрагивали. Умей Лили чувствовать себя неуверенно, наверное, примерно так бы и выглядела, только неуверенность и Лили плохо сочетались между собой. У ног сестрички стоял большой чемодан, и, заметив его, Петунья едва не покачнулась.

– Я… мне не к кому больше обратиться, – не своим голосом пролепетала та, громко шмыгнув носом. – Пет, ты ведь впустишь меня? Мне нужна помощь!

Вцепившись в локоть мужа, Петунья устояла на ногах. Сохранить самообладание оказалось сложнее, однако она справилась и не позволила сорваться с языка ядовитым словам. Видит Бог, Петунья не была готова ко встрече с Лили. Не после того, как сестра игнорировала существование их семьи столько времени. Не после того, как презрительно, подражая Поттеру и Блэку, обзывала её и Вернона маглами. Что же Лили прибежала к маглам, когда припекло? Вот о чём хотелось спросить, но Петунья знала, что от неё ждали другого ответа.

– Раз нужна помощь… заходи.

Лили проскользнула в дом бесшумно и незаметно, как мышка. Её чемодан занёс Вернон, он же закрыл дверь. В электрическом освещении прихожей Петунья смогла ещё лучше разглядеть нежданную гостью. Под мокрым пальто, которое забрал Вернон, обнаружилось скромное домашнее платье приглушённого голубого цвета. Его длинная, до середины голени, юбка прилепилась к ногам Лили, а кружево на рукавах должно было смотреться, наверное, кокетливо, но тоже напиталось влагой и походило на грязные салфетки. И что совсем странно для любившей выглядеть эффектно сестрицы – никаких украшений.

С её сапожек натекла приличная лужа, и Лили, выудив будто из воздуха волшебную палочку, скороговоркой пробубнила какое-то заклинание. Вода исчезла, а Петунью ощутимо затрясло. Словно не было лет, поведённых порознь, словно они – не взрослые замужние женщины, а вновь беспомощная магла и её младшая сестра с волшебным даром и далеко не волшебными пакостями. Дружба с Северусом приучила Петунью к совсем другому отношению. Ни он, ни его супруга или приятели – никто не смел колдовать в доме Дурслей без разрешения! Но когда Лили было дело до желаний простой маглы?

– Лили, я думаю, вам стоит привести себя в порядок. Ванная комната в конце коридора. Мы пока разогреем ужин и потом поговорим, да, Пети?

Она промолчала. Господи, какой Вернон молодец, что взял всё в свои руки. У Петуньи не оказалось сил заговорить с Лили.

– Это мой племянник?

Дёрнувшись, Петунья крепче прижала к себе сына, притихшего при виде незнакомой женщины. А Лили смотрела на Дадли с ревнивой жадностью и одновременно тоской матери, насильно разлучённой с ребёнком. Совладать с этими ощущениями Петунья не смогла. Только каркнула:

– Да, приведи себя в порядок, Лили, – и трусливо сбежала на кухню.

Посадив Дадли в его стульчик, Петунья включила холодную воду и прижала мокрые ладони к горящим щекам. Господи, какой кошмар! Лили тут, непонятно, что с ней произошло, а Петунья вместо того, чтобы разобраться, как ребёнок, лопалась от злости и обиды.

– Пети? – Петунья с облегчением повернулась к мужу. – Пойдем. Я заварил чай, а тебе стоит выпить вот это.

В её ладонь лёг фиал, зелье внутри которого мерцало серебристой дымкой. Что-то успокоительное. Петунья вообще хорошо помнила наставления Северуса по аптечке, но сейчас соображала очень туго. Напиток она проглотила залпом, не успев почувствовать вкус, но поняла, что последние минуты, оказывается, вся дрожала. Молчавший до сих пор Вернон сжал её в объятиях и успокаивающе зашептал:

– Что же ты, родная моя? Ну что? Не надо так нервничать, Пети. Пойдём, поговорим с твоей сестрой. Всё образуется, я уверен.

Лили появилась в гостиной спустя десять минут, умытая, причёсанная и в высушенной явно магическим способом одежде. Но зелье действовало, и к этому применению колдовства Петунья отнеслась совершенно равнодушно. Она по-прежнему обнимала Дадли, только без прежнего зверского отчаяния, да и Лили, видимо, что-то поняла и больше не демонстрировала так ярко свой интерес. Непривычно тихая и скромная, тень себя прежней, она почти ничего не ела и односложно отвечала Вернону, который пытался завязать разговор. А затем и вовсе отставила тарелку, закрыла лицо руками и заплакала.

История, которую поведала Лили сквозь рыдания, Петунью не шокировала. Нечто подобное, как-то разоткровенничавшись о своей бывшей возлюбленной, предположил Северус, и Дурсли, поразмыслив, с сожалением согласились. В самом деле, слишком подозрительно, что богатая, старинная и чистокровная семья без возражений позволила единственному сыну жениться на нищей маглорождённой. Подходящим объяснением могли стать выдающиеся магические способности Лили, но звёзд с неба в этом плане она не хватала, хотя и считала иначе, будучи любимицей многих преподавателей Хогвартса.

– Мы поженились с Джимом. Я думала, всё было здорово, – бормотала та, размазывая по лицу непрекращающиеся слёзы. Такая жалкая сейчас, Лили ничем не напоминала ту гордую девицу, которая на свадьбе Петуньи заявила, что уж она-то выйдет замуж за обеспеченного человека и никогда не будет нуждаться. – Родился Гарри, и я… я не хотела, чтобы над ним проводили ритуалы. Кровная магия… она запрещена у нас, но Джим твердил, что родители знают лучше. Я пыталась отказаться, пыталась защитить Гарри! А вчера они с ним что-то делали, какой-то обряд. Меня заперли в спальне! И… и Джейми сказал, что я им никто! Будто наш брак был фикцией, только чтобы я родила его семье сильного волшебника! И что никто не отдаст мне Гарри! Они выкинули меня из дома! – вскрикнула Лили, зарыдав ещё громче. – А я же жена его… и мама Гарри.

Испуганно замерший Дадли тоже ударился в рёв, и Петунья, извинившись, заторопилась с ним в спальню. Разнервничавшийся сынок никак не желал укладываться спать, плакал и тянул к маме ручки, не помогал и висевший над кроваткой волшебный мобиль с лёгкими сонными чарами. Успокаивая Дадли, Петунья всё возвращалась мыслями к сестре; даже тут, на верхнем этаже, чудился её плач. Вот Лили и получила. Хотела обхитрить всех, думала, что заполучила в женихи богатого волшебника, а в итоге оказалась без мужа, сына и дома. Её использовали и выкинули вон. Неужели сестричка верила, что Поттер влюблён в неё без памяти? Петунья хорошо помнила спесивого и заносчивого парня. Даже не будь его жестокой выходки во время свадебной церемонии и рассказов Северуса о проделках очкастого хулигана в школе, Поттер не понравился бы ей. Слишком уж он был показной, слишком бессердечный и эгоистичный.

Наконец Дадли, совсем устав, беспокойно заснул, и Петунья ещё несколько минут постояла возле кроватки. Как же не хотелось возвращаться! Но нужно спасать Вернона, а то она бросила его наедине с малознакомой плачущей женщиной. Только как быть с Лили? Отправить её обратно к обожаемым волшебникам? А вдруг Лили изменилась? Материнство очень серьёзно влияет на женщин, у многих, говорят, мозги на место встают. С другой стороны, Лили всегда считала волшебную себя и своих не менее волшебных приятелей важнее, сильнее и правильней, поливала обычную Петунью и родителей презрением. Так пусть сама свои проблемы разгребает, королева-ведьма!

Услышав её шаги, Лили вскинулась и, затравленно глядя, выпалила:

– Ты ведь мне поможешь? Поможешь, Пет? Мы же сёстры! Я… я пойду к Дамблдору, пойду в Министерство! Я буду бороться за своего сына! Но я не могу одна!

Просьба не была неожиданной, но всё-таки застала Петунью врасплох. У них не так много свободных денег, чтобы прокормить ещё одного едока, и времени у Петуньи тоже нет, всё забирали Дадли и домашние хлопоты. Пустить к себе сестру, которой требовалась поддержка и которая прежде воротила нос… Что же, теперь Лили в полной мере почувствовала беспомощность и бесправность перед теми, кто сильнее. Ей полезно спуститься с неба на землю, а то сестрёнка, видимо, думала, что волшебный мир – это детская сказка, и она там главная принцесса. Но всё-таки она родня и попала в беду. В детстве Петунья всегда кидалась на выручку и даже помыслить не могла, что однажды откажет Лили в помощи.

– Пет, пожалуйста! – едва не опрокинув стул, та вскочила и повисла у Петуньи на шее. – Сестрёнка, родная моя! Только ты у меня осталась! Если бы родители…

Петунья прикрыла глаза. В её душе разливалась саднящая тоска, позабытая и оттого ещё более болезненная. Правда, что сказали бы родители? Разве они так воспитывали дочерей, чтобы одна выставила за порог другую?

– Хорошо, Лили, хорошо. Думаю, ты можешь остаться на пару дней. Мы потеснимся немного и…

– Спасибо! Спасибо, спасибо! Родная! Я знала, ты меня не оставишь! Я ненадолго, обещаю. Найду только управу на этих Поттеров!

Лили всё плакала и бормотала слова благодарности, Петунья за целую жизнь не слышала столько. Открыв глаза, она поймала взгляд мужа. Вернон смотрел не сердито – скептически. Почему вдруг? Окажись он на её месте, что, прогнал бы Мардж? Это же смешно!

После принятого решения Петунье всё равно было неспокойно. Она очень надеялась, что брак и материнство заставили сестру повзрослеть. Что будет в противном случае… пока не хотелось думать.

Сон в эту ночь пришёл в их дом поздно. Беззаботней всех посапывал Дадли. Вернон завалился спать, опрокинув в себя полфлакона Умиротворяющего бальзама и заранее заготовив на утро Бодрящее зелье. Перенервничал он тоже изрядно, даже отложил разговор на следующий день. Петунья догадывалась, что супругу пришлось совсем не по душе то, что она всё решила самостоятельно, не посоветовавшись.

Лили уложили в гостевой комнате, которую обычно занимала Мардж, приезжая в гости. Петунья бы и сестре выпоила немного успокоительного зелья, но Вернон упёрся и сказал, что если и давать той какие-то лекарства, то исключительно обычные, немагические.

– Ты же раньше сама говорила: не надо Лили знать, что мы общаемся с нормальными волшебниками, – бурчал он Петунье. – Это чертовски правильное мнение, Пети! Не вздумай его менять. В тебе сейчас говорят эмоции, а тут нужен холодный расчёт.

Спорить Петунья не стала – не хотела лишний раз волновать супруга. Медея со своими коллегами-колдомедиками вылечила его больное сердце, но советовала поберечься, чтобы не спровоцировать рецидив. Вот и пришлось согласиться с Верноном. А Лили от таблеток отказалась, сказав, что не хочет магловское.

Спала ли она? Возможно. Слёзы и истерика, которые Лили пережила вечером, отобрали у неё очень много сил. Заметно уставшая сестра стала путаться в словах и вместо того, чтобы рассказать что-то стоящее, только и повторяла, что пойдёт в Министерство и что Поттеры за всё ответят, так как она – законная супруга Джеймса. Да, наверное, Лили заснула сразу, как только легла. Петунья же не могла сомкнуть глаз. Действие зелья закончилось, и в её голове было столько предположений, противоречивых догадок и сомнений, что казалось, эта самая голова вот-вот распухнет и лопнет. Правильно ли Петунья поступила? Не пожалеет ли потом? Вдруг был какой-то другой выход, который она, поддавшись родственным чувствам, не увидела?

Лили… она всегда получала всё, что хотела, почти всё. Родители поддерживали её начинания и часто повторяли, что обязательно будут помогать, неважно, какого рода помощь потребуется. Петунья пыталась объяснить, что это как минимум глупо: а если заигравшаяся в волшебницу Лили попросит умолчать о преступлении? – но её не поняли. Решили, что завидует и наговаривает на сестрёнку. Теперь Лили прищемило хвост, она прибежала домой, но родители умерли, и впрягаться, помогать придётся именно ей, Петунье. За что? Почему Петунья должна ущемлять себя и своих близких, чтобы сестра смогла жить так, как хотела? Лили взрослая женщина, жена и мать. Она сама должна думать, как сохранить семью, как заботиться о муже и сыне, общаться со свёкрами. Если Лили пыталась вести себя как обычно, неудивительно, что ей указали на дверь. Даже Петунья, сквибка, чуждая миру магии, давно уяснила, что местные волшебники ужасные консерваторы и пуритане. Чопорные, зажатые и крайне нетерпимые ко всем инакомыслящим. В школе яркая Лили привлекала внимание внешностью, манерой поведения и независимым характером, и среди подростков это было приемлемо, но взрослая жизнь совсем другая! Надо быть умнее, хитрее, а сестра привыкла к статусу королевы и не заметила, как оказалась для якобы близких людей племенной кобылой. Петунья не удержалась от злорадного смешка. Великая любовь, да, Лили? Поттер луну с неба достанет, родителей-ретроградов приструнит, дорожку лепестками роз выстелет! Вернон и Северус луну не доставали, оборотней на прогулку не выводили и не заваливали горами подарков, но каждый из них был готов умереть за свою семью. Они заботились, любили и точно не выкинули бы жену, только получив ребёнка! Обычно сдержанный Вернон трясся над Петуньей и сдувал с неё пылинки, пока она носила Дадли под сердцем, и сейчас оберегал по максимуму. Медея Снейп находилась только на третьем месяце беременности, а Северус уже превратился в сумасшедшего, гиперзаботливого отца и мужа, и не скажешь, что он же наводил ужас на студентов (и не только) Римской академии магии одним своим именем.