Текст книги "Маки (СИ)"

Автор книги: Ланиус Андрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

   – Теперь понятно, какими путями у вас на заметке оказалась эта «сладкая парочка» – Дина, с ее репутацией не пойманной авантюристки, и Гена-Ключник – правая рука своей племянницы, профессиональный вор, хорошо известный полиции. Строя планы, «как убить двух зайцев одним выстрелом», вы решили натравить на них меня, а им подсунуть копию, якобы выкраденную ими же из вашей квартиры. Что и говорить, сценарий превосходный. Притом, что вы могли вносить в него коррективы, пользуясь тем, что я посвящал вас, как свою клиентку, в подробности моих поисков и догадок. И всё же вы не справились бы в одиночку. У вас была сообщница, верно? Это милая тетушка Елена Дмитриевна Яковлева. Именно она шандарахнула профессора, а затем меня электрошокером, так?

   – Вы правы, – кусая губы, ответила Виноградова. – Я не поспевала повсюду одна. Притом, что на каждом этапе надо было заботиться о собственном алиби. Поэтому я обратилась за помощью к тетке Алексея. Конечно, не открывая ей истинной сути дела. Я просто сказала, что Алексея арестовали потому, что против него интригуют завистники, нехорошие люди, на стороне которых тайно действует этот тихоня Усиков. Я, мол, знаю, как спасти Алексея, но для этого надо предпринять некоторые неординарные шаги. Тетушка сразу согласилась. Несмотря на свой вредный характер, она готова жизнь отдать за племянника, которого воспитывала с детства, и который ей так же дорог, как родной сын.

   – Полагаю, именно тетушка нашла «посыльного», который вручил Усикову тубус с копией?

   – Внук одной ее знакомой по клубу пенсионеров-активистов охотно согласился сыграть эту роль.

   – А где наша милая тетушка научилась так уверенно пользоваться электрошокером?

   – Дело в том, что еще лет десять назад на нее напали в подворотне какие-то отморозки. Тетушку спасло лишь внезапное появление патрульной машины. Насколько мне известно по рассказам мужа, уже на следующий день она приобрела электрошокер и записалась на какие-то курсы. С той поры она не выходит на улицу без этого оружия.

   – Одного не пойму, – сощурился Пережёгин. – Зачем вам вообще понадобилось это нападение? Ведь всё развивалось в точности по вашему сценарию. Явившись ночью в коммуналку, я «застукал» бы химика за работой, изъял бы у него полотно, а позднее нашел бы способ в явочном порядке либо анонимно передать его в полицию. Разве вы сами не этого добивались?

   – Я и сама поначалу считала, что всё идет, как по маслу, – вздохнула Виноградова. – Но уже после нашего с вами разговора, в ходе которого вы даже назвали точное время вашего ночного визита в коммуналку, меня снова начали одолевать страхи. Я впервые задумалась о том, а как же будут развиваться события после того, как копия «Банковского мостика» окажется в руках полиции. А что, если господа полицейские не удовлетворяться фактом находки «пустой» картины и начнут прослеживать всю цепочку предшествовавших событий? А вдруг у Дины и ее дядюшки Гены-Ключника имеется железное алиби на то время, когда они якобы «похищали» картину из нашей квартиры? Ведь нельзя исключить, что в таком случае под подозрением окажусь я сама. Нет, поняла я, «сдавать» копию еще рано. Прежде нужно ввести в спектакль еще один акт – с некой третьей силой. Интригу нужно закрутить так, чтобы возникала вероятность того, будто холст могли похитить какие-то другие люди, возможно, мафиози, а не Дина с ее «исправившемся» дядюшкой.

   – А как же нарисованные вами портреты-фотороботы?

   – На это я могла бы ответить, что целиком положилась на словесное описание, данное неведомыми мне бомжами. Я всего лишь отобразила на бумаге их фантазии, которые приняла за чистую монету.

   – Третья сила, говорите... – крякнул Пережёгин и внимательно посмотрел на собеседницу. – А ведь вы тоже провели ночь на ногах, сударыня. Готов держать пари, что бодрствовали в коммуналке, в комнате тетушки.

   – Не могла же я оставаться дома в такой ответственный момент, – ответила Виноградова. – Но вот хотите верьте, хотите нет, а только применения электрошокера в этой акции я не предусматривала. Мы с тетушкой договорились, что будем поочередно следить за коридором. В середине ночи, когда Усиков побежит по своим делам в туалет, Елена Дмитриевна быстренько проскользнет в его комнату, возьмет холст и вернется обратно. Вот и всё. Просто и изящно. Но в реальности всё пошло не так. Во-первых, я понятия не имела, что, отправляясь в «рейд», тетушка возьмет с собой электрошокер. Клянусь! Во-вторых, в комнате химика она пробыла так долго, что я себе уже места не находила. Наконец, она вернулась и рассказала о том, что произошло. Холст был закреплен на доске какими-то тугими зажимами, которые ей удавалось откручивать с трудом. Пока она возилась, за дверью послышались шаги Усикова. Она отступила в темный угол, а когда хозяин вошел, ткнула в него электрошокером. Убедившись, что Усиков дышит, усадила его на стул, прикрутила к нему руки-ноги соседа скотчем, скотчем же заклеила ему рот, а глаза завязала черным шарфом. Мы так вообще не договаривались, но, поймите, Елена Дмитриевна – дама инициативная, и она решила, что для имитации ограбления так будет вернее. Затем справилась с зажимами и свернула холст. Уже собиралась выходить из комнаты, но тут за дверью снова послышались шаги. Дальнейшее вам известно, – Виноградова наклонилась к нему через стол: – Петр Мефодьевич, умоляю! Не нужно наказывать Елену Дмитриевну. Она сделала это исключительно из любви к племяннику, твердо веря, что он стал жертвой интриг.

   – Не будем о тетушке. Я не злопамятен, пусть живет. Что же касается копии, то, полагаю, через несколько дней я должен был найти ее в одной из ячеек камеры хранения, после анонимного телефонного звонка, устроенного, опять же, через почтенную Елену Дмитриевну, так?

   – Согласитесь, это было бы логично, – кивнула Виноградова. – Исполнитель, якобы похитивший холст из комнаты Усикова, должен был принести его заказчику. Заказчик убедился бы, что перед ним не маскировка, скрывавшая «Маков», а рядовая поделка уличного художника. Но за этой поделкой почему-то гоняются сыщики. Лучше вернуть им эту дешевую живопись, пусть успокоятся. А как вернуть? Ну, да, через анонимный звонок тому человеку, которого исполнитель обездвижил в коммуналке. Исполнитель даже прихватил с собой его визитную карточку. "Пётр Мефодьевич Пережёгин, директор «Бюро находок». Вот ему и позвонить. И всё было бы тип-топ...

   – Логично и то, что рано поутру вы сбегали в камеру хранения и вложили похищенную Еленой Дмитриевной копию в ту же ячейку, где хранились драгоценные «Маки». Они и сейчас лежат там – оба холста. Ждут не дождутся, когда же их извлекут, наконец, на свет божий.

   – Так оно и есть, – кивнула Виноградова. – Одного только не пойму, как вы догадались? Что я сделала не так, где допустила ошибку?

   – Вы допустили две крупные ошибки, – ответил Пережёгин. – Во-первых, когда согласились с авантюрным планом Омельева, не поразмыслив серьезно о последствиях. Антикварная мафия не любит, когда в игры с ней вступают дилетанты. Узнай эта «третья сила», что «Маки» у вас, задуманный вами спектакль имел бы весьма плачевный финал. Считайте, что в этом отношении вам очень повезло. Вторая ваша ошибка: вы решили, что сумеете обкрутить вокруг пальца Пережёгина, «народного эксперта», который, мол, попросту дурит людям голову. Да, я доверчив, и обмануть меня нетрудно. Но только до определенных пределов. Рано или поздно я распознаю ложь, и тогда уже действую безжалостно. Я ведь говорил вам, что у меня особый нюх на вещи. Я чую их природу, ощущаю их индивидуальные особенности, нередко на расстоянии. Такой у меня дар. Я не могу его объяснить, но он живет во мне, став фундаментом моей профессии. Когда вы принесли мне раму с обрывками ниток от зацепившегося за крайний гвоздик полотна, я зафиксировал в своей памяти ауру этого материала, его тончайший, но особенный запах. То полотно, которое привез в Лахту Усиков, не имело ни этой ауры, ни этого запаха. Уже тогда я сделал вывод, что существуют два схожих «Банковских мостика», правда, еще не догадываясь, что оба изображения принадлежат кисти Омельева. Однако последующая череда событий привела меня к истине. Я понял, что вы не жертва, а игрок. Оставалось лишь найти ваш тайник. Перед моим внутренним взором почему-то предстал образ небезызвестного гражданина Корейко. А что, если и вы решили последовать его примеру, подумалось мне. У нас в Питере пять вокзалов. Что ж, значит, придется объехать все, сказал я себе. С какого же начать? Конечно, с Московского, притом, что я уже находился здесь. Мне нужно было всего лишь пройти по рядам ячеек, полностью сосредоточившись и призвав к действию мою внутреннюю экспертную лабораторию. И тут мне повезло. В первом же подземном зале я уловил слабые признаки запомнившейся ауры и особого запаха старого холста. Я зафиксировал номер ячейки и приблизил к ней обе свои ладони, что усиливало эффект восприятия. Но во встречном потоке излучения ощущалась какая-то примесь. И тогда я понял, что внутри ячейки, помимо закрашенных «Маков», лежит второй экземпляр «Банковского мостика». С этого момента инициатива полностью перешла на мою сторону. Мне оставалось лишь подняться наверх и пригласить вас, Ирина Сергеевна, на экстренную встречу. Благодарю, что вы пришли. Теперь мы сможем, наконец, завершить это дело. Правда, я не знаю шифра ячейки, но, надеюсь, вы мне его назовете. Поверьте, будет хуже, если ячейку откроет администрация по требованию полиции.

   – Боже, я погибла, – прошептала она. – Меня посадят, а там, в тюрьме, меня, конечно же, найдет и убьет мафия.

   – Погодите стенать... – похлопал по столу ладонью Пережёгин.

   Глава 26. ПОСЛЕДНИЕ НАСТАВЛЕНИЯ

   «Народный эксперт» достал из своей сумки ручку, взял из стаканчика салфетку и передал их собеседнице:

   – Напишите код ячейки.

   Виноградова вздохнула:

   – Ну, чего уж теперь...

   Летящим, округлым почерком она записала несколько цифр.

   – Это и есть ключ к пещере сокровищ, – усмехнулся Пережёгин, взглянув на код, после чего спрятал салфетку в карман.

   – Что касается вашего мужа, то, полагаю, он не задержан, а играет роль наживки, добровольно согласившись помогать полиции, когда его ввели в курс дела. Сам-то он, конечно, не догадывается, что похитителем «Банковского мостика» – «Маков» оказалась его собственная супруга. Другое дело, полиция, которая всегда рассматривает все версии. Я не удивился бы, узнав, что ваши телефоны прослушиваются, и что кольцо вокруг вас сжимается. Быть может, на свободе вы гуляете последние часы. Поэтому ситуацию надо разруливать немедленно. Времени на раздумья у нас нет.

   – Но как же ее разрулить?! Что мне делать?! Подскажите! Я не хочу в тюрьму.

   – Да и мне не хотелось бы, чтобы мои клиенты, пусть даже пытавшиеся обмануть меня, попадали бы за решетку, – проговорил Пережёгин. – Притом, что никто не пострадал, пропажа найдена, а похититель получил наглядный урок, который, полагаю, глубоко им усвоен. Таким образом, можно констатировать, что высшая справедливость восторжествовала.

   – Прощай, мечта, – взор Виноградовой затуманился.

   – Может, мечта была призрачной? – сощурился Пережёгин. – Однако же, довольно лирики, перейдем к делу. Свои вложения в ячейку вы производили в перчатках?

   – Нет, а зачем?

   – А затем, милая дама, что полиция не просто унесет с собой найденное сокровище, но еще внимательнейшим образом исследует внутреннюю сторону дверцы ячейки. Полицейские эксперты без труда обнаружат ваши «пальчики» не только на обоих холстах, но и на колесике набора кода. И тогда следователю останется всего лишь сложить два и два, и перед ним откроется полная картина похищения. Наличие ваших «пальчиков» на внутренней стороне дверцы – это такая улика, которая перевесит на суде все доводы защиты.

   – На суде? – побледнела она. – Значит, будет суд?

   – Спокойно. Я же обещал вам, что всё закончится мирно. Сейчас я спущусь в камеру хранения и переложу закрашенные «Маки» в другую ячейку. Наберу тот же код. Резиновые перчатки у меня с собой. Но вот какая закавыка... Копия в этой истории совершенно лишняя. Ее нужно изъять. Однако приносить ее домой вам, конечно, нельзя.

   – Петр Мефодьевич, а вы заберите ее себе. Тем более что рама тоже у вас.

   – А что? – не стал отнекиваться «народный эксперт». – Чего добру пропадать? Честно говоря, мне уже надоело пялить глаза на голые стены моего бюро. Почему бы не украсить их симпатичным питерским пейзажем? Заодно будет о чем вспомнить.

   – Вы сами позвоните в полицию?

   – Это был бы неверный шаг. Он может выдать нас обоих с головой. Нет, я позвоню одному отставному «генералу» и попрошу, чтобы он сам передал ребятам из «антикварного» отдела информацию, поступившую якобы из анонимного источника.

   – А что делать мне?

   Пережёгин задумался ненадолго, затем задал неожиданный вопрос:

   – Какое любимое блюдо у вашего мужа?

   – Голубцы, – удивленно ответила она. – Голубцы и фаршированные помидоры с болгарским перцем.

   – Ну, вот и займитесь кухней. Порадуйте мужа его любимым блюдом. Голодом его, конечно, не морили, но и деликатесами не баловали. Думаю, к обеду он обязательно окажется дома. Вот что еще. В ближайшие дни вас могут вызвать к следователю. Твердо стойте на том, что полотно, известное вам как «Банковский мостик», похитили какие-то неизвестные, и не вздумайте переводить стрелку на Дину с ее компанией. Помните, что о фотороботах вашего изготовления никто, кроме меня, не знает. Ну, и еще одного человека, но он никому не скажет.

   – Я ваша должница.

   – Не переживайте, мои расценки вас не разорят. Всё, идите с богом.

   – До свидания, Петр Мефодьевич!

   – Всего хорошего!

   Некоторое время он смотрел ей вслед, затем поднялся и быстрым шагом направился к залу автоматической камеры хранения.