Текст книги "С судьбой не поспоришь (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
часть 6
– Ты никуда не сбежал, омежка? – хищно оглядывая меня, с насмешкой спросил Райнер.
– Только дураки бегут без подготовки, – в тон ему ответил я. – Дождусь безлунной ночи, совью жгут из простыней и спущусь вниз, чтобы провести разведку боем. Надеюсь, собак в парке не держите?
– А ты остроумный, люблю таких, – с довольной, как у сытого кота, рожей, промурлыкал альфа. -Ну, как тебе апартаменты?
– Тюрьма, она и в Янтарной комнате тюрьма, – философски заметил я. – А вообще я бы кое-что здесь переделал, особенно в ванной. Убавил сиреневые тона и усилил бежевые, было бы намного уютнее.
– Вот как? Смелое заявление. Еще никто из моих гостей не оспаривал новейшую концепцию современной отделки санузла лучшего дизайнера в этой стране. Откуда такие идеи у простого мальчишки?
– Я тоже дизайнер интерьеров, хотя и самый обычный, но я люблю (то есть любил)свою работу, и достиг в ней кое-каких успехов. У вас налицо типичная ошибка богатых людей, вы сделали упор на дорогих материалах в ущерб теплу и душевности обстановки.
– Так ты поэтому даже душ не принял, Корин? Тебя обстановка не устроила? Или настолько жаль лишаться запаха любимого супруга, что ты решил никогда не мыться?
– Нет, не поэтому, господин-хозяин, просто позаботился об экономии вашей воды. Вы ведь пообещали, что будете лично отмывать меня от драгоценных прикосновений любимого Энгеля, так вот я и подумал, что совсем ни к чему лишний раз купаться, если все равно вы придете и потащите меня перемываться...
– Достаточно, маленький нахал. Я уже наслушался твоего остроумия! – он не дал мне договорить, подскочил ближе и одним резким рывком содрал с меня тонкую рубашку. Пуговицы дождем посыпались на пол, но на этом он не остановился и разорвал предмет моего гардероба на две половинки. – Не смотри на меня так испуганно, все равно эта тряпка больше тебе не понадобится, здесь такое старье давно не в моде!
Скрутив бывшую рубашку в длинный жгут, он ловко стянул им мои запястья, стащил с меня всю остальную одежду и поволок в ванную.
– Сейчас мы проверим безумно дорогой интерьер этой комнаты и на тепло, и на душевность, – бормотал он, укладывая меня лицом вниз в огромную ванну и прикручивая связанные руки к водосточной трубе, – а заодно и смоем с тебя, навсегда и навечно, безобразный запашок моего братишки, который трахал тебя так долго, что ты превратился в его придаток, привыкнув твердить про свою якобы любовь к нему всякие глупости. Сейчас я научу тебя и теплу, и душевности, преподам отличный урок негодному мальчишке, который совершенно не умеет обращаться со своим господином и треплет языком все, что ему вздумается...
– Зачем вы привязали меня? Что вы собираетесь со мной делать?
– Сначала я вымою тебя, все места, где он испачкал. А связал затем, что мне не хочется тратить время и нервы на бессмысленную борьбу с твоим упрямством. Ты ведь упрямый, Кори, и не отдашься мне добровольно, верно? А я хочу сегодня же показать тебе, что отныне ты принадлежишь только мне, и я единственный альфа, который у тебя когда-нибудь будет.
Говоря это, он открыл воду, отрегулировал температуру и направил струю на мое голое тело. Я охнул, но не громко, поняв, что раздражать его не следует. Щедро плеснув мне на спину мыльного геля, он принялся растирать его по всей моей коже. Скользкие пальцы прошлись по позвоночнику и бедрам, спустились на ягодицы и проникли в анус. Как ни старался, я не смог сдержать стона, а он продолжал трогать меня там, проникая все глубже.
Боже, как же приятно! Я расплылся пылающей лавой, чувствуя, что уже возбужден до предела и на все согласен, но пальцы вышли из меня и поползли выше, пропустили через себя талию и лопатки, коснулись шеи и переместились вперед на ключицы. Ловко поддев коленом под ягодицы, он поставил меня на четвереньки, и его рукам стала доступна вся моя грудь и живот. Погладив ключицы, колдовские руки сместились ниже, захватив в сладкий плен вмиг потвердевшие соски. Черт, ну почему я так на него реагирую? Зажмурив глаза от стыда, я сжался, не желая видеть слишком очевидное свое возбуждение. О, этот его колдовской запах! Властные, но вместе с тем очень нежные прикосновения его рук... Ужасно, кошмарно, что происходит? Я хочу его и ничего не могу с собой сделать! Я слаб, я жалок, я ничтожен, я полное дерьмо, шваль и шлюха...
Его руки уже на животе, на бедрах, спускаются ниже и гладят, ласкают, снова и снова, мой твердый как железо, предательский член, легко переворачивает меня на спину, и моя поза бесстыдна и откровенна: руки над головой, я не могу и пальцем пошевелить в знак протеста, ноги раскинуты и возбуждение налицо! О, нет, я сейчас со стыда сгорю, что же он со мной вытворяет?
– Тебя так легко возбудить, маленький упрямец, – мыльные пальцы скользят легко, и так же легко я кончаю, стараясь не стонать, отвернув лицо в сторону, потому что и так слишком стыдно. Боже, несколько движений, всего минута, и я приплыл, как последняя сволочь, ну почему? Энгелю требовалось гораздо больше времени, чтобы добиться от меня похожего эффекта, и то я не испытывал никогда таких сильных эмоций. – Мне нравится, как ты реагируешь на меня. Может, мы действительно созданы друг для друга природой, как ты думаешь, Корин?
– Нет... Не может быть... – дух противоречия во мне еще не сломлен. – Ты заставил меня, лишил выбора. Это просто эрогенные зоны. Я не хочу тебя, не хочу, не хочу...
– А вот это мы сейчас и проверим, – с усмешкой говорит он. И с закрытыми глазами я слышу шелест снимаемой одежды, и через минуту меня накрывает с головой новая волна эротических испытаний. Где-то льется вода из крана, мыло еще не все смыто с моего тела, а я чувствую влажной кожей жар его обнаженной груди, поцелуи покрывают мою шею, подбираясь к губам, и я таю от наслаждения, снова послушно взлетая в заоблачную высь небывалых эмоций, отдавая в сладкий плен свой рот и отвечая с неожиданным для себя жаром...
– Вот видишь, ты снова поплыл, а говорил, что не хочешь меня, – ехидно усмехаясь в поцелуй, шепчет он, спускаясь ниже. – А сейчас тебя и вовсе взовьет в страстную истому, и ты снова возбудишься так сильно, как никогда с недоумком Энгелем, – язык скользит по тонкой коже вокруг напряженного соска, захватывает зубами чувствительную бусинку и, чуть покусывая, отдает ее в полную власть мягким губам. Контраст между легким укусом и нежным в засос поцелуем настолько приятен, что я уже почти кричу, не в силах контролировать собственный голос. Энги тоже ласкал меня тут, но никогда не доводил до такого невыносимого, почти болезненного экстаза. Будь у меня сейчас свободны руки, я точно впился бы ими в желанное тело этого демона, лаская и трогая, но осознание того, что я связан и не могу так сделать, добавляет странного извращенного наслаждения, такого сумасшедшего, что все тело ведет сладкой спазмой, скручивает в узел блаженства, от ключиц до щиколоток.
– Тебе приятно, Корин? Все еще будешь говорить, что не хочешь меня?
– Нет, не хочу, – выгибаясь дугой от сладкой муки, упрямо хриплю я. – Это неправильное желание, симптом насилия, и это не любовь, поэтому я не могу хотеть тебя...
– Глупый, зачем ты противишься? Просто признай, что нам хорошо вдвоем, и что мы созданы друг для друга. Сейчас я почти верю в это, глядя как ты стонешь и дрожишь, лежа подо мной. Ты милый и такой красивый, твое тело совершенно, ты чувствительный и страстный. Смотри на меня, не закрывай глаз, я покажу тебе, как надо заниматься сексом со своей парой, чтобы доставить нам обоим наивысшее наслаждение...
Ласковые ладони сместились на живот, выписали на нем нежные круги страсти, потом резко развели мои ноги, коснувшись внутренней стороны бедер, и я взвился от сжигающего в прах невыносимого блаженства. Он целовал и гладил, лизал и покусывал, заставляя меня кричать и плакать, в нетерпении желанного соединения. Я чувствовал его напряженный железный член, это ощущение добавляло в кровь адреналина и тело откровенно желало искусителя, плавясь в агонии эротического безумия.
– Ты и теперь не хочешь меня? – издевался демон. – Скажи, не хочешь?
– Хочу. Хочу! Ты же знаешь, изверг, что я хочу тебя!
– Иди ко мне, Кори... – я полностью отдался его рукам, позволив им бесстыдно раскинуть мои ноги, и принял его в себя, утонув в сокрушительном экстазе долгожданной близости. Он двигался во мне мощно и быстро, а я стонал и извивался всем телом, не замечая боли в связанных моей бывшей рубашкой тонких запястьях...
***
– Домоешься сам, – отвязывая меня от трубы, небрежно бросил Райнер, – а с меня на сегодня достаточно. Одежда в шкафу, правда не по размеру, но придется довольствоваться пока этим, я не рассчитывал на столь мелкое пополнение в своем окружении. Завтра менеджер привезет из города все необходимое.
Он оделся и равнодушно ушел, оставив меня в полубессознательном шоковом состоянии. Я молча сидел, опустошенный и жалкий, глядя остановившимся взглядом на закрывшуюся за ним дверь. Только что ласкал и целовал, а через минуту встал и просто ушел, не оставив мне ничего, кроме боли...
«А чего ты ожидал, глупый омега? Он получил от тебя то, что хотел, и больше ему ничего не надо. А ты полный дурак, если забыл, даже на минуту, о своем положении, о том, кто он и кто ты! Поддался наваждению, безумию гормонов, и вообразил себя единственным и любимым? Ты для него – лишь игрушка для сексуальных утех, ты зависим и уязвим, и что с тобой будет, когда ты надоешь ему, лучше сейчас не думать.»
Собравшись с силами, я не спеша вымыл голову и постоял под душем, после чего замотался в огромное махровое полотенце и повалился на кровать, стараясь не поддаваться панике и отчаянному страху перед неизвестным будущим...
часть 7
Райнер заявился ко мне поздним вечером, когда я почти спал, грубо содрал с меня легкое одеяло и сел рядом. Ни слова ни говоря, схватил за руки, стянул запястья чем-то вроде пестрого шарфика, и прикрепил узлом к спинке кровати.
– Опять? – недовольно прошипел я, испытывая боль в вывернутых плечах. – Ты садист? Тебе нравится связывать свою жертву?
– Нет, – спокойно ответил он, – просто мне так удобнее. Ответных ласк от тебя ждать пока не приходится, значит и руки тебе не нужны, а у меня слишком мало времени, чтобы тратить его на борьбу с ветряными мельницами. Так что лежи и получай удовольствие. – Он легко приподнял мои бедра и стащил трусы, единственный предмет одежды, в котором я спал. – А ты почти не одет, мой сладкий, – жарко шепнул он мне на ухо, и от звуков его голоса, от прикосновения рук меня опять повело грешным желанием, – надеялся, что приду к тебе? Ждал меня?
– Просто здесь жарко, – тщательно изображая равнодушие, лениво протянул я, не желая доставлять его тщеславному эго ни малейшего удовлетворения, – даже кондиционер не спасает. Может, он у тебя устаревшей модели и не справляется с заданием?
– Я велел установить двадцать два по Цельсию, учитывая что ты северянин. Давно бы сказал, что тебе не комфортно.
– Было бы кому, – поддел я. – За два дня, что сижу в твоей темнице, я не видел здесь никого, кроме немого горничного, приносившего мне еду. Он не только не ответил ни на один мой вопрос, но даже не поздоровался. Ты им что, языки вырываешь, садист-недоучка?
– Дерзкий мальчишка! А ты знаешь, что со мной никто никогда так не разговаривает! Если продолжишь в таком неподобающем духе, я тебе не только руки свяжу, но и в рот кляп засуну!
Я не собирался с ним ссориться, да и кляп мне как-то ни к чему. Вот я дурак, вечно с языком нарываюсь. Разозлится и бросит в какой-нибудь черный подвал на хлеб и воду или цепью к стене прикует. Я внутренне сжался, приготовившись к худшему.
– На, выпей, – на его ладони большая желтая таблетка, в другой руке – стакан с водой.
– Что это? Наркотик? – испуганно пискнул я, отворачивая от него лицо в безнадежной попытке избежать принудительного приема неизвестного препарата.
– Противозачаточное. Я не хочу, чтобы ты залетел, нам ни к чему ни младенцы, ни возня с абортом.
– А вчера? – задал я логичный вопрос. – Почему ты вчера не поил меня таблеткой?
– Вчера я не кончал в тебя, а сегодня буду. Пей, тебе же лучше, – я подчинился, а что оставалось, и он приступил к «делу»...
То ли он был не в духе, то ли чем озадачен, но сегодня ласки его были скупы, а поцелуи поспешны, словно он не желал уделять этой стадии интима лишнего внимания, желая скорее перейти к соитию. Райнер вертел и крутил меня, как куру гриль, не заботясь о том, что я чувствую. Отключив гнев и досаду, я закрыл глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и с удивлением понял, что несмотря на кажущуюся грубость любовника его близость и властные жесткие прикосновения мне нравятся. Это привело меня в полное недоумение, и я подумал, что это странно. Энгель никогда не обращался со мной столь бесцеремонно, не считая брачной ночи и того вечера, когда он застал нас вдвоем на кухне, и оба раза обида и боль затопляли меня так сильно, что мне не хотелось даже смотреть на него. Но почему сейчас я не испытываю такого же негативного чувства к Райнеру? Почему меня не обижает его почти неприкрытое насилие, вызывая в теле тянущее вязкое чувство извращенного эротического наслаждения?
– Хочу, чтобы ты пососал мне, – безапелляционно заявил он, нависая надо мной эдаким голым великаном. Одной рукой придерживая меня за голову, другой он направил в мой рот свой член, раздвинув им плотно сомкнутые губы, – и не вздумай укусить, мелкий вздорный омежка...
Я и не думал, просто не знал, выдержу ли неприятное испытание без последствий? Энги только раз пробовал со мной такое, и тогда я не смог, залился слезами, подавился и долго не мог откашляться, он даже испугался, просил прощения, и больше мы никогда не пытались повторить этот способ интимных ласк. Сейчас я напрягся и приготовился терпеть до последнего, тем более, что был несвободен и не мог ни помочь себе в нужный момент, ни вмешаться...
Открыв рот, я принял внутрь его член, замерев от страха в ожидании неизбежной рвотной спазмы, вызванной неприятием инородного объекта, и вдруг задохнулся от неожиданно приятного чувства, какого не испытывал еще никогда в жизни... Он двигался во мне медленно и осторожно, и мне захотелось потрогать его языком, полизать и погладить. Собственные неумелые ласки взорвали меня безумным каскадом экстаза, отозвавшись внизу в чреслах отчетливым стыдным возбуждением, и я потянулся за ним, этим так понравившимся мне новым эротическим открытием, лаская и посасывая интимную плоть своего насильника, не замечая, что из глаз давно уже бегут сладкие слезы сумасшедшего наслаждения.
– Ты молодец, даже не ожидал, – мучительно простонал он, нехотя вынимая из меня свой напряженный орган, – а теперь раздвинь пошире ножки, малыш, я на пределе, но не хочу слишком уж шокировать тебя в первый раз и кончать в твой ротик, так что мы сделаем это привычным способом.
Я слишком уж поспешно послушался, бесстыдно и откровенно предлагая себя в качестве секс-тренажера, но мне уже было все равно. Я хотел его и не мог противиться этому, хотел, чтобы он заполнил меня изнутри и двигался там, остро и ошеломляюще, хотел чувствовать его глубоко в себе, извиваться под ним и стонать от страстного предвкушения скорого взрыва неземного блаженства.
Он помог мне принять нужную позу, руки развели мои колени, и я захлебнулся от острого удовольствия, когда он резко, почти сразу и на всю длину, вошел в меня. Господи, ну почему? Почему он единственный, кто действует на меня с такой невыносимой силой, и почему Энгель никогда... Нет, я не хотел сейчас думать о далеком супруге, не хотел сравнивать свои ощущения, не хотел вспоминать, как занимался любовью с младшим братом, когда сейчас, сию минуту, старший дарил мне такое сумасшедшее, беспредельное наслаждение?
«Райнер, Райнер, – мысленно стонал я, не решаясь произнести вслух его имя, – мне так хорошо с тобой, Райнер...»
Мы заляпали и меня, и простынь брызгами спермы, этим явным свидетельством сексуального беспредела, и он тут же, недолго думая, вытащил из-под нас эту тряпку, не забыв обтерев мягкой тканью мой живот и бедра, и вышвырнул ее куда-то на пол.
– Утром я улетаю, на пару дней, – откинувшись на спину, совершенно спокойно сказал он. – Ты будешь скучать по мне, малыш Кори?
– Куда вы едете, господин Райнер?
– В Гонконг, по срочному и весьма неприятному делу. Я должен встретиться с одним жутким китайским красавчиком и поставить, наконец, решительную точку в нашей многолетней вражде и вечном противостоянии.
– Зачем вы занимаетесь незаконным бизнесом, господин Райнер? Разве вам мало доходов от казино и жемчужного промысла?
– Незаконный бизнес? – с иронией хмыкнул он. – Кто наболтал тебе этой ерунды, малыш? Не иначе, как братец Энги, больше некому. В любом случае, тебя это не касается, так что не лезь не в свое дело. Не скучай без меня, ладно? Я разрешу тебе гулять по поместью, можешь осмотреть дом и окрестности, поплавать в бассейне.
– А в море? Могу я поплавать в Андаманском море? Всегда мечтал об этом, мы даже планировали с Энгелем поехать в Таиланд на медовый месяц, но дела не позволили ему уехать из дома так надолго... – я прикусил язык, сообразив, что опять ляпнул лишнего, упомянув при Райнере о ненавистном брате, но было уже поздно. Он отвесил мне основательную оплеуху и встал с постели.
– Еще раз услышу от тебя имя Энгеля, отрежу язык, – беззлобно пообещал он уже от двери. – И вообще, откуда ты знаешь, где мы находимся, несносный омега?
– Я изучал географию, – потерянно пробормотал я, но не был уверен, что он услышал.
***
Через три дня Райнер вернулся домой из Гонконга. Вернее, его привез Лаен, он же втащил босса на руках в его спальню. Следом вошли врач, медбрат и сиделка-бета. Я наблюдал за этим с тихим ужасом, стоя в углу главной гостиной на первом этаже огромного дома.
– Что с господином? – осмелился задать вопрос страшному человеку, когда он вышел обратно, и горничный принес ему апельсиновый сок. – Кто его ранил?
– Тебе не обязательно это знать, омега, – грубо ответил он, утоляя мучившую его жажду.
– Скажите хотя бы, тяжелые ли у него раны? – не отставал я.
– Переживаешь за него или за свою участь? – гадко ухмыльнулся он, сверля меня ненавидящим взором. – Не бойся, жить будет. Жизненно важные органы не задеты, но он потерял много крови. Это все, что тебе разрешается знать. Иди в свою комнату, и не высовывайся.
Остаток дня я просидел, как на иголках, проклиная свою слабую омежью натуру. Стоило похитителю занемочь, и мне уже жаль его. А может, прав Лаен, и меня больше заботит своя собственная судьба, которая станет совсем непредсказуемой и зыбкой, если с Райнером что-то случится?
Меня позвали к хозяину вечером, и я побежал к нему, к самому важному на земле человеку, охваченный тревожным паническим чувством, что ему стало хуже. Он лежал бледный и измученный, но спокойный. Сиделка у окна читал книгу и едва обратил на меня внимание.
– Господин, здесь Корин, – шепотом позвал я, привлекая его внимание. – Вы звали меня?
– Я хочу, чтобы ты спал здесь, – откидывая здоровой рукой одеяло, сказал он. Правая половина его груди и плечо были перевязаны, и вид бинтов заставил меня болезненно сжаться. – Ложись со мной, Корин...
– Но вы ранены, вам нужен покой, – испуганно запротестовал я. – Я могу уснуть и побеспокоить вас! Вам лучше сейчас спать одному...
– Я лучше знаю, что мне сейчас лучше! – «Смешная фраза», – мелькнуло в голове, когда я послушно ложился на его здоровую руку. Он притянул меня к себе и я ткнулся ему в плечо, замерев от щемящего чувства нежности, смешанного с волнением и жалостью. – Глупый, ты нужен мне, неужели ты этого не понимаешь? Обними меня, не бойся, у меня болит только плечо и верхняя часть груди. Вот так, хорошо. Очень тепло и приятно, малыш, ты славный и такой нежный...
Его запах, знакомый и такой желанный, а еще запах бинтов и крови... Я не мог отвернуть головы, чувствуя, как на его голое плечо капают из моих глаз теплые соленые капли.
Капли душевной муки и отчаянного за него беспокойства. Капли безнадежной и глупой, неожиданной моей любви... ЛЮБВИ? Я идиот, какой любви??? А как же Энгель? Возникло где-то в глубине недоумение. Я искренне считал, что был влюблен в него. Нет, я совсем дурак, я заплутался в собственных эмоциях. Как можно полюбить того, кто силой утащил в тьму-таракань и обращается со мной, как с пленником? Как можно плакать о таком? Нет никакой любви, мне просто страшно за себя!
– Кори, ты плачешь? – коснувшись моего лица, удивленно прошептал Райнер. – Наклонись ко мне, поближе, – его губы мягко коснулись моих глаз, стирая с них соленую влагу, и я всхлипнул, по-детски глупо и беспомощно, в первый раз нежно и бережно прикасаясь ладонью к его телу...
