Текст книги "Мой золотой голос (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава 6. Фанатская любовь?
В горле пересохло так, словно после недельного блуждания по пустыне. Мао нашел в холодильнике бутылку с водой и жадно выпил почти половину, с сожалением ощущая, как пропадает во рту горьковатый привкус кофе, напополам со слезами выпитого у Дайске. На душе скребли кошки, думать ни о чем не хотелось. Из еды почти ничего, на полках мышь удавилась, да впрочем, аппетита нет, так что забить на все и не морочить голову. Взгляд наткнулся на початую бутылку саке – откуда она? Мао не держал дома спиртного, у него редко бывало даже пиво. Наверно, Найто приволок, больше некому, и почал сам же. Впрочем, происхождение бутылки сейчас неважно, и саке пришлось как нельзя кстати, так что спасибо запасливому приятелю, ну что бы он без него делал?
Спиртное больно обожгло горло, пламенем прокатилось в желудок.
-Ох, полегчало… – удовлетворенно вздохнул парень, потирая ладонью живот. – А то такая тоска, что хоть из окна бросайся, – он устало повалился на футон, чуть поморщившись от саднящей боли в спине, бросил равнодушный взгляд на свою маленькую невзрачную квартирку…
Глядя на тесноту и непрезентабельную обстановку, никто не смог бы и подумать, что Хамао Кеске, хозяин этих более чем скромных «апартаментов», родился с серебряной ложкой во рту, и еще совсем недавно ширился в двухэтажном особняке, где одна ванная комната была в два раза больше всей его нынешней жилой площади. Его отец, очень популярный в Японии певец и сэйю, получал баснословные гонорары и купался в роскоши. Женился он довольно поздно, и как часто бывает у творческих людей, которым из-за плотного графика всегда не хватает времени на личную жизнь, как-то неожиданно для себя, и не слишком удачно, познакомившись с будущей женой на одной из актерских тусовок. Не успев как следует узнать барышню, в одно прекрасное утро он вдруг проснулся ее мужем, ну а дальше все как в банальной дораме, – брачный договор, скорая беременность, угроза скандала в случае развода... Звездная семья состоялась, являя для репортеров и общественности пример идеального супружеского счастья.
Отец в вечных разъездах, мать (актриса) тоже, и маленький Ке-чан – с рождения на руках горничных и нянек… Отец ласкал сына набегами, мать – никогда. Одаренный мальчик учился играть на скрипке, жил в престижных закрытых школах. Он вырос смешливым и довольно общительным, брал уроки актерского мастерства и очень любил играть в самодеятельных школьных спектаклях.
Беспечное счастливое детство оборвалось осенним дождливым днем, когда отец разбился в авиакатастрофе, на подлете к Бангкоку. Тело не нашли, даже фрагментов, устроив на родине символические похороны, с куском земли с места аварии… Овдовев, мать продолжала жить в роскоши; не умея экономить, влезла в долги и спустила состояние за год, а потом спуталась с одним из боссов преступного мира и разбила по пьяни его немыслимо дорогую машину. Тщетно прождав месяц и не получив ни иены в возмещение убытков, возмущенный мафиози послал братков во главе со старшим сыном выколачивать долг с бывшей любовницы. В самый разгар разборок из душа вышел ничего не подозревающий Кеске-кун, по давней привычке в одном полотенце, обернутом вокруг узких изящных бедер…
Мать продала 16летнего сына, не задумываясь, и даже не попросив у него прощения, и вскоре умотала за границу с новым любовником, а Мао лишился вдруг всего и сразу, в том числе и чувства собственного достоинства, сделавшись сексуальным рабом и собственностью ваки Дэвида, на пять бесконечных мучительных лет…
Тот вечер, когда Дэйв-сама в первый раз изнасиловал его, Мао не вспоминал никогда, похоронив этот кошмар на самом дне измотанной, исковерканной памяти. Он еле приполз тогда в свою квартирку и пролежал ничком целый день, глотая слезы и испытывая огромное желание умереть, а стыд, и страх перед будущим терзали его куда сильнее физической боли.
Но человек живет везде и по-всякому, даже в аду, поэтому выжил и Мао. Окончил актерские курсы, нашел работу, и даже завел друзей, которым, впрочем, до конца не доверял и держал определенную дистанцию, избегая близких физических контактов. С девчонками тоже не сближался, опасаясь их неуемного любопытства, а вскоре совершенно точно осознал, что женский пол его совсем не привлекает. Ничуть не огорчившись своим открытием, он предположил, что длительный интим с Дэйвом превратил его в гея, но за три года сексуального рабства его внимания не привлек и ни один парень, и тогда Мао объявил себе, что он, скорее всего, импотент, начисто лишенный физического желания.
Про его «отношения» с Дэйвом знал только один человек – друг и коллега по театру Тайки Найто. Он относился к постыдной зависимости Мао спокойно и непредвзято, общаясь с ним как ни в чем не бывало, а в минуты, когда парень срывался в отчаяние, позволял «выплакаться себе в жилетку», успокаивая тем, что в жизни «всякое случается, и надо относиться к этому философски». Он же отмазывал пленника у руководства театра, выдумывая всякие небылицы о причинах его отсутствия, отпаивал пивом после очередной оргии, отвлекал от горестных мыслей и вытаскивал развлекаться в бары и ночные клубы, выбирая такие, где не дежурили блюстители нравственности, и где никто не допытывался у несовершеннолетних об их возрасте.
Именно Найто отправил его на прослушивание к Ватанабе Дайске, хотя Мао всячески сопротивлялся, и идти не хотел.
-Не съедят же тебя там! – напирал Найто. – Иди, дурак, хоть поглядишь вживую на кумира всея Японии, я слышал, что он лично сидит в жюри и выслушивает каждого стажера! Где ты еще увидишь эдакую супер звезду первой величины? На концерт «Лета Японии» нам никогда не попасть, цена на билет кусается, да и места будут наверняка где-нибудь в самом неудобном месте, откуда ни черта не видно, а тут – вот он, красавчик Дай-чан, прямо перед тобой, во всем блеске! Ну, что ты глазюками-то своими так хлопаешь? Думаешь, если я фан Дай-чана, так сразу же и гей, что ли? Да на него половина японских парней запала так, что еле дышит! Эх, сам бы пошел слушаться, да голос у меня посредственный, только для нашего театра и тянет! Иди, не сомневайся, а то силой потащу!
-Ладно, – сдался Мао, – мне и самому интересно поглядеть на живую легенду, о Ватанабе-сама столько пишут, да и по телику каждый день показывают. Он никогда не выберет меня в свою группу, так что потерь для моих нервов не предвидится!
Момент, когда Дайске прыгнул к нему на сцену, показался Мао нереально фантастическим. Супер звездный кумир, которого он видел только по телевизору – так рядом, что слышно его дыхание, а запах горьковатой туалетной воды ласкает обоняние нежным ласковым облаком. И голос, потрясающе красивый голос Ватанабе Дайске, от которого млеют тысячи фанов – только к нему, Хамао Кеске! Только ему он говорит, чтобы слушал и запоминал мелодию, только ему предлагает спеть дуэтом… с собой, признанным кумиром всей Азии!!!
И понеслось, полетело, вихрем закружило радостное сумасшествие творческих будней! Сказочное, нереальное сумасшествие! Занятия с известнейшим педагогом по вокалу, ежедневные пробные дуэты с Дайске в студии звукозаписи. ОН улыбался ему, говорил теплые слова, смотрел восхищенно и весело, шутил и смеялся, делал аранжировки песен под его диапазон голоса! Бывало, что Дай дружески хлопал его по плечу, трепал волосы или прикасался к щеке теплыми пальцами. Мао поначалу привычно пугался физических контактов, с большим трудом сдерживаясь, чтобы не отскочить в сторону на безопасное расстояние, но как-то незаметно страх прошел, сменившись незнакомым прежде приятным чувством волнения. Восхищенный, оглушенный невиданной удачей, парень забыл обо всем на свете, в том числе и о Дэйве, пока вчера тот не напомнил о себе, самым обыденным образом.
Мао был просто убит, и морально, и физически, когда на пороге его квартирки нарисовалась ненавистная физиономия Джонни. Заперев дверь, понуро пошел за ним, покорно и медленно, словно на эшафот. Какая-то машина поехала следом, бык оторвался от неожиданной слежки, а по прибытии в особняк, доложил боссу. Дэйв рассвирепел и изнасиловал Мао больно и довольно жестоко, как давно уже не делал, тем более, что сексуальный раб был как-то особенно подавлен и совсем не подыгрывал хозяину. Исхлестав плетью обнаженное нежное тело, он заставил свою жертву выпить какую-то вонючую жижу, после чего Мао почувствовал непонятное веселье, а потом отключился.
Почему Джонни выкинул его из машины где-то на улице, а не довез, как обычно, до дому, Мао не знал, но последствия оказались катастрофическими – Дайске узнал о его позоре, и это было самое плохое, что когда-либо случалось с Мао в жизни.
***
Сейчас, лежа на футоне в своей квартирке, он заново переосмыслил события вчерашнего вечера, и целая буря противоречивых чувств пронеслась в его измученном исстрадавшемся сердце. Горько усмехнувшись, Мао понял, каким был полным дураком, и насколько ослепили его неожиданно открывшиеся перед сказочные перспективы, что он совершенно забыл, кто он есть на самом деле, и на какую обречен жалкую и позорную жизнь. Хорошо, что Бог или Судьба (все равно, кто из них) вовремя вмешались и спустили глупого мальчишку Хамао Кеске с небес, где он бездумно порхал на розовых крылышках счастья, вниз на грешную землю, со всего размаху сунув рожей в собственное дерьмо, чтобы привести в чувство!
Страшно подумать, что случилось бы с Даем и всей группой, когда скандальная правда о Мао выплыла на свет, став достоянием общественности уже после выхода нового альбома и всех сопутствующим ему мероприятий фансервиса, как ужасно это повлияло бы на имидж и репутацию самого Ватанабе, и какие неприятные времена пришлось бы ему пережить!. А теперь… теперь Дайске-сан сможет принять меры безопасности и все устроить, так что ему, Мао, придется только потерпеть еще немного, правильно доиграть свою жалкую роль, и тихо уйти, стараясь хотя бы внешне сохранить «лицо», спрятав глубоко внутри себя боль и отчаяние – от невозможности вырваться из цепких лап Дэйва и стать независимым и успешным… от бессилия разорвать липкую паутину своей жизни…от боли скорой и бессрочной разлуки с Дай-чаном…
Под руку попался выкатившийся из пакета флакон с заживляющим лосьоном, и Мао вздрогнул, вспомнив события прошедшей ночи. Теперь он точно знал, что купание в теплой воде и ласковые прикосновения рук Дая, от которых сводило сердце, и сладко стонало все тело, ему не привиделись, и семпай действительно мыл его, гладил и трогал… везде… Так нежно, деликатно и бережно, как никто и никогда прежде, а потом вытирал его полотенцем, нес на руках и укладывал в постель, смазывал царапины, нежно врачуя не только тело, но и душу…
Почему он так делал? Зачем ухаживал за ним, лечил, предлагал помощь, просил поделиться нелегкой проблемой?
-Голос. Все дело в моем голосе, – произнес вслух Мао. – Ему нужен мой голос, поэтому он и так терпелив и снисходителен со мной. Принять его помощь я не могу, нельзя допустить, чтобы Дайске-сан встречался с Дэйвом. Да в любом случае, это бесполезно, потому что урод никогда не отпустит меня, а Дайске может навредить. Нет, я лучше умру, чем позволю случиться такому… Но как мне вести себя теперь? Как смотреть в глаза Ватанабе-сану, да и всей группе тоже? Хотя он никому ничего не не скажет, а с собой и своими чувствами я справлюсь. Все же я актер, хоть и третьесортный…
На душе было так тоскливо, словно весь мир рухнул, и наступила глобальная мировая катастрофа. Да собственно, для Мао так все и было, и с завтрашнего дня ему предстояло горестное возвращение в привычную жизнь, без счастья и радости; в жизнь, где нет ни надежды, ни робкого ожидания праздника. В жизнь, где Дай-чан будет равнодушным, холодным, чужим человеком, доверие которого Мао безнадежно и непоправимо обманул…
***
-Ке-кун, ты дома? – хлопнула дверь, и самый близкий друг Тайки Найто нарисовался на пороге маленькой квартирки Мао. – Думал, ты не вернешься сегодня, чертов урод никогда не отпускает тебя так скоро. Ты что… выпил? Ты ж пьешь раз в год… Что, совсем хреново было? Затрахал тебя дьявол мафиозный?… ой, прости, с языка сорвалось… не подумал…
-За правду не извиняются, – горько усмехнулся Мао, – да черт с ним, с Дэйвом, не будем о нем. – Он залпом выпил еще бокал саке, рывком стянул с себя майку и бросился на футон. – Вот, держи флакон, смажь мне спину.
-Что сделать? – удивился Найто. – Смазать спину? И ты позволишь мне прикоснуться рукой к твоей голой коже? Эй, не пугай меня так с самого утра, Кеске-кун? Ты никогда ничем синяки не мазал, и так заживало… хм, а что эт-за бутылка такая? На вид недешевая, на полмесячную зарплату тянет. Где взял, неужели мерзляк твой на бальзам разорился? Давно пора, такое нежное тело, как твое, надо ласкать и холить. А может, он к тебе чувствами проникся?
-Не болтай ерунды, Най-чан, – чуть заплетающимся голосом пробормотал Мао. Новая порция спиртного ударила по мозгам, и он расслабился, улетев в приятную спасительную нирвану. Пальцы Найто сильно надавили на травмированную тонкую кожу, заставив застонать и вздрогнуть. Нет, это не чуткие руки Дая, умеющие трогать и гладить так нежно, мягко и возбуждающе… – Можешь понежнее граблями двигать?! Не кусок дерева перед тобой, а живое тело! Как там у меня сзади, сильно страшно выглядит?
-Нет, как обычно, ничего такого-эдакого, – ответил Найто. – Ты точно в порядке, Ке-кун? Вопросы странные задаешь. А что это за прикид на тебе? Дэйв чем-то обкурился, или добротой заболел, раз новые шмотки выдал? На вид дорогие, и пошив хороший… И волосы у тебя чужим шампунем воняют… Что-то не так с тобой, чувствую сердцем…Где ты был всю ночь? Неужели не у Дэйва?! Смотри, узнает, прибьет тебя! Может… Дай-чан тоже… запал на тебя? Приставал уже? Ты … ты у него ночь провел???
-Дурак. Он не такой, – нехотя ответил Мао. Почему-то он совсем не хотел обсуждать с другом Дайске. Он ни с кем бы не стал обсуждать его, потому что … Дайске был Дайске… и не думать о нем никак не получалось, – скажи Най-чан, ты когда-нибудь был влюблен? Как это бывает? Что чувствуешь, когда любишь?
-Ты влюбился, Ке-кун? – Найто был так ошарашен, что даже прекратил на миг медицинские процедуры? – В кого? В девчонку … или в парня?
-Ошибаешься, Най-чан, – Мао энергично помотал головой, – просто любопытно. Мне почти девятнадцать, а я до сих пор никого не любил. У меня никогда не было девчонки, а …секс с Дэйвом… любовью не назовешь, даже с натяжкой. И чего он ко мне прилип, не понимаю? Мог бы деньгами долг брать, хотя зачем ему, с его миллионами? Слушай, Най, может, ты чего скажешь? С точки зрения парня – во мне есть что-то притягательное для мужиков? Может, с телом у меня что не так, или веду себя развязно?
-Ну, я же не гей, – фыркнул Найто. Чуть отстранился, бросил на друга критический взгляд, – Хотя… если посмотреть, ну, как бы это выразиться? беспристрастно, и без скидок на пол…можно сказать, что ты красивый, Ке-кун. Высокий и стройный, а кожа мягкая, как у девчонки… отличная талия, узкие бедра…а уж лопатки, особенно когда ты вот так двигаешь плечами… – он вдруг судорожно сглотнул и задышал чаще, – возбуждает, и довольно сильно. Знаешь, если бы я западал на парней, наверняка бы втюрился в тебя и отлюбил по полной! Но вообще… в смысле любви… я вот тоже подумал. Странно, что у тебя нет девчонки, Дэйв ведь тебе вроде не запрещает, в смысле подружки? Они тебе не нравятся, или ты просто не старался кого-нибудь склеить? А может, за то время, что ты с этим гангстером, сам привык к гей-отношениям? Или… у тебя конкретно к Дэйву чувства имеются?
-Не мели ерунды, Найто. Какие у меня могут быть чувства к этому уроду? Ну, так что там с моим вопросом. Не уходи от темы.
-Ну, как бы это… – замялся Найто, – так сразу и не скажешь. Если влюблен, то поначалу… хочется видеть этого человека, разговаривать с ним, общаться… начинаешь скучать по нему, много думаешь о нем, а стоит встретиться – сердце стучит как ненормальное, и в голове полная каша. Ищешь причины остаться наедине, прикоснуться, обнять, а если почувствуешь, что это желание взаимно, становишься смелее, и тогда… слышь, Ке-кун, что за выражение у тебя на роже? Ты меня вообще слушаешь? Нет, ты точно влюблен, вон как глазюки сверкают! В кого, признавайся! Я же твой друг, неужели не поделишься?
-Отстань, Най, какая любовь? – лениво отмахнулся Мао. – Всю спину натер? тогда проваливай. У тебя что, дел нет, занятий каких-нибудь, репетиций? Мне поспать надо, а то завтра работы много.
«Я влюблен? Глупости, быть не может! – размышлял он, перебирая в памяти слова Найто. – Да, я скучаю по Дайске-сан, постоянно думаю о нем, хочу его видеть… И что с того? Просто он мне нравится, я уважаю его и восхищаюсь им, как певцом и композитором. Дурак Найто, наговорил ерунды, а я и повелся. Вот с прикосновениями серьезней…чертово купание в ванне совсем выбило меня из колеи… Хотя, я был почти без сознания, мало ли что могло примерещиться… Нет, нет, не думать об этом, ничего не выдумывать! Только идиоты могут влюбляться в суперзвезду, чокнутые фанаты… О, точно, как мне раньше в голову не пришло – я просто один из фанов Ватанабе-сана, и испытываю к нему обычную фанатскую любовь! Пройдет еще два месяца, мы запишем альбом, и все закончится. Я вернусь в свой театр, и вся дурь вылетит из моей головы. «Лето Японии», и ее лидер – популярная рок-группа, легенда с экрана, с которой у меня нет и не может быть ничего общего… просто пока надо потерпеть, ходить в студию и делать свою работу».
«А если бы он поцеловал меня? Я бы наверно, точно рехнулся?!»
Дурак, дурак, откуда такие мысли?…
Глава 7.Фотосессия.
Дай сидел в небольшом холле, в ожидании застрявшего в гримерке Мао.
«Что-то Юри-сан колдует над ним слишком долго, – нетерпеливо подумал он, и вдруг усмехнулся, представив, как выглядит сейчас со стороны. Чем не типичная сценка из романтической дорамы, когда взволнованный жених нервно листает журнал, ерзая в кресле, а из примерочной лебедем выплывает невеста, – с модной прической и макияжем, в роскошном свадебном платье? По законам жанра этому олуху полагается глупо таращить глаза на свою преображенную избранницу, беззвучно открывать и закрывать рот, замирать от восторга и начисто лишаться дара речи.
Мао вышел, и Дай реально почувствовал себя тем самым дорамным придурком, потому что ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы сохранить нормальный вид и внешнее спокойствие, когда его прямо-таки подмывало проделать все вышеупомянутые дорамные глупости, а сердце прыгало галопом, неровно и бешено толкая кровь в застывшее тело. Да уж… Богиня стилистики Юри-сан в который раз доказала свой высокий профессионализм, найдя те единственно верные способы, которые довели внешность Мао до совершенства. Она высоко зачесала его густые черные волосы, подобрала легкий оттенок макияжа, чуть подчеркнула карандашом большие выразительные глаза. В белом костюме, белой рубашке, украшенной сверкающей позолотой бабочкой, парень сиял ангельской чистотой и невинностью, и был так красив, что от него было невозможно отвести глаз.
Парня нарядили для фотосессии, задуманной Даем скорее как последнюю надежду, нежели для дела. Работа над альбомом подходила к финишу, а он так и не пришел ни к какому решению, хотя Като-сан уже нашел актера на роль «золотого голоса» и составил подробное расписание всех мероприятий фансервиса. Мысль, что Мао придется отпустить, что он уйдет и навсегда растворится в каменных джунглях большого Токио, была Даю совершенно невыносима. От детектива не поступило никаких обнадеживающих новостей, да и Мао пока никуда не пропадал и исправно ходил на работу, так что Дайске оставалось молча вариться в котле собственных сомнений, не зная, как лучше поступить, и на что решиться? Были минуты, когда бессильное отчаяние доводило его до крайности, и он готов был на любые безрассудства, типа увезти Мао из страны к чертовой матери, и таким образом выяснить, действительно ли он так уж позарез нужен своему гангстеру, который принуждал его к интиму довольно редко. Но это мелькало у него лишь в мыслях, внешне же отношения главных вокалистов были ровные, и остальная группа ничего не знала, кроме основного пункта, что по личным причинам Кеске вроде бы предпочитает остаться в тени. Это было странно, но никто не задавал лишних вопросов, привыкнув к лидерству Ватанабе, и к тому, что он никогда не принимал неправильных единоличных решений. Не хочет мальчишка славы и дальнейшей работы в группе, значит, причины действительно есть, и выяснять их, проявляя неуместное любопытство, никто не собирался.
И вот теперь – неожиданная для всех фотосессия, предусматривающая съемки как Ватанабе и Хамао вдвоем, так и всей группы в полном составе. Когда главные участники вышли в зал, – весь в черном Дайске и белоснежный Мао, – вся съемочная группа замерла и затаила дыхание, разговоры затухли на полуслове, и воцарилась абсолютная благоговейная тишина. Женщины тихо вздохнули и схватились за сердце, парни вытаращили ошеломленные глаза, и даже фотограф, переснявший за свою творческую карьеру немало знаменитостей, застыл как соляной столб, не сводя с прекрасной парочки очарованного взгляда.
-Встаньте ближе… обнимитесь за плечи… хорошо, теперь соприкоснитесь спинами… улыбнитесь, так, отлично… сядьте, склоните друг к другу головы… прекрасно… возьмитесь за руки… еще раз, с другой позиции, – негромко командовал фотограф, вьюном вертясь возле парней, – небольшой перерыв, поменяю пленку…
Фотосессия превратилась в красочное шоу, незабываемый спектакль, и зрители (осветители, стилисты и проч.) едва сдерживались, чтобы не сорваться в аплодисменты, начисто забывая о том, что они на работе.
Мао держался отлично, но Дай, находясь рядом, почти физически ощущал идущую от парня волну беспокойства. Узкая прохладная ладошка трепетно дрожала в его руке, дыхание волновалось. Что это? Реакция на первую в жизни профессиональную фотосъемку, или на его, Дая, близость и прикосновения? Как проверить, как убедиться? Хотелось бы думать последнее, но… Внимательно посмотрев на парня, он немного повернул его к себе, встретил смущенный неуверенный взгляд и улыбнулся ему, тепло и ободряюще. – Все хорошо, Мао, ты молодец, – тихо шепнул он, дружески касаясь пальцами гладкой щеки, – еще немного, и все закончится.
Встал позади Мао, привлек к себе гибкое тело и приобнял за плечи. Парень напрягся, и даже чуть выгнулся, а Дай, будучи выше ростом, прижался щекой к его виску, и вдруг тоже не на шутку разволновался, почувствовав теплую нежность кожи… – Так хорошо, сенсей? – скрывая замешательство, спросил у фотографа.
-Отличная позиция, Ватанабе-сан, – завопил тот, щелкая затвором, – сногсшибательная, потрясающая!!!
На виске Мао часто-часто билась жилка. Дай ощущал ее биение, но уже не знал, чье это сердце стучит с такой сумасшедшей скоростью, то ли Хамао-куна, то ли его собственное? А может они бьются в унисон, неразделимо и трепетно реагируя друг на друга и не желая расставаться? «Опасные эксперименты перед камерой, – отстраненно подумал он, – но почему мне не хочется, чтобы они прекращались?»
***
Кеске успел уже переодеться, когда Дай вошел в гримерку. Белый костюм аккуратно висел на плечиках, а сам Мао сидел на низеньком стульчике без спинки и стирал с лица макияж. Увидев Дая, он несмело улыбнулся и залился пунцовой краской смущения.
-Ватанабе-сан, зачем было меня снимать? – тихо спросил он, опуская голову. – ВЫ ведь говорили, что…
-Я еще ничего не решил, – подходя ближе, быстро ответил Дайске, – а кроме того, мне просто хотелось иметь у себя твои фотографии. Посмотри, разве мы плохо смотримся вместе?
-Да… отличные фото, – возвращая партнеру небольшой планшетник, прошептал Мао. У него вдруг пересохло в горле, и он потянулся вперед, за стоявшей в левом углу стола бутылке с водой. Гибкое тело выгнулось, футболка поехала вверх, обнажив узкую полоску кожи с началом впадинки между ягодицами, и тут Дай не выдержал и окончательно потерял над собой контроль. Упав на колени позади стула, на котором сидел Мао, он сжал ладонями его бедра, и коснулся соблазнительного милого местечка, сначала губами, потом языком… еще и еще, раз за разом, не отрываясь и не останавливаясь, поцеловал, раз, другой, третий… чувствуя, как растворяется в бешеной нежности и ни о чем не жалеет…
-Ватанабе-сан, что вы делаете? – беспомощно пропищал Мао. Он выгнулся еще больше, и застыл без движения в напряженной позе. – Разве один человек целует другого в такое… место? Разве вам…
-Прости, малыш, я напугал тебя, – с трудом переводя дыхание, прошептал Дай, – я просто не смог сдержаться… Тебе неприятно, да? Но неужели со мной так плохо?
-Нет, но… я не знаю… я никак не думал… что вы… – голос дрожал и срывался, и он замолчал, оставив отчаянные безнадежные попытки связно выразить переполнявшие его эмоции.
-Я знаю, мой милый… так внезапно, без разрешения… я идиот и полный придурок… не бойся, я не насильник, и не извращенец, – Дай сам не верил тому, что говорил. Им владело одно единственное желание – сжимать Мао в объятиях, ласкать и целовать белую кожу, долго и нежно, до бесконечности, до исступления, до потери сознания. «Надо остановиться, надо взять себя в руки. Я совсем свихнулся, это просто безумие …» – Я … я думаю… что люблю тебя! Знаю, что говорю так неожиданно, но это правда! Прошу, не отталкивай меня… Давай попробуем, мой маленький, просто позволь мне любить тебя! Поверь, я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно…
Мао не отвечал, но и не делал никаких попыток отстраниться, это выглядело как молчаливое согласие, и тогда Дай поднялся с колен и сел на стул верхом, позади парня, нежно притянул в себе гибкое тело, и медленно пополз ладонями вверх, одновременно поднимая футболку. Боже, какая кожа у него, какие милые косточки на пояснице… а талия, пальцами обхватить можно…
-Давай, снимем это… – прерывистым шепотом выдохнул Дай, и Мао послушно поднял вверх тонкие руки, помогая избавить его от одежды. – Вот так, хорошо… – он погладил его по спине, ласково провел ладонями по лопаткам, по плечам и шее, чувствуя, что адреналин зашкаливает, и он реально и окончательно задыхается от переполняющей его нежности и сумасшедшего желания. Прижался губами туда, где только что были руки, одновременно скользнул ладонями вперед, коснулся живота, потом груди, и вдруг ощутил под пальцами крошечные бутончики плоских сосков, ошеломленно замер и остановился, а Мао дернулся и заметно задышал сильнее.
«Что такое? На парней тоже действует прикосновение к этому месту? – сквозь шквал желаний пробилась к мозгу занятная мысль. – И почему меня самого это так заводит, куда сильнее, чем большие и мягкие женские груди?»
Как ребенок, нашедший вдруг новую интересную игрушку, он изучал ее, пощипывал и поглаживал, с замиранием сердца чувствуя, как твердеют и напрягаются под его пальцами маленькие теплые комочки. Мао дрожал и тихо постанывал, закрыв глаза и откинув голову на плечо Дая, не пытаясь ни отстраниться, ни прекратить сладкую пытку.
-Тебе хорошо, малыш? Скажи мне, я хочу услышать твой голос. Скажи, что тебе приятно, и что я могу продолжить… Скажи мне, мой хороший…
Мао молчал, но его реакция была красноречивее слов. Он пылал и плавился в нежных руках Дая, губы трепетно приоткрылись, словно безмолвно просили поцелуя, дыхание прерывалось, мешаясь со стонами и судорожными всхлипываниями.
-Бедный мой, ты такой чувствительный, а тебя никогда никто не ласкал, и не трогал, – осторожно поворачивая к себе послушное тело, пробормотал Дай, – ты жил, не зная, что заниматься любовью может быть приятным, а не мучительным, что в постели двое любовников доводят друг друга до сводящего с ума наслаждения, а не дерутся плетками. Я покажу тебе все грани чувственного удовольствия, я постараюсь как никогда, хотя в однополой любви я и сам девственник, так что считай это нашим общим первым разом.
Дотянувшись ртом до соска, он погладил его губами и языком, пососал и нежно покусал, слушая тихие стоны Мао, и радуясь им наивно и по-детски. Вдоволь натешившись этим волшебным местечком, он перебрался с поцелуями выше, на длинные ключицы и гибкую шею, не оставив там ни единого миллиметра без нежного внимания. За шеей настала очередь подбородка, щек и мягких полуоткрытых губ… сразу же стало ясно, что целоваться парень совсем не умеет, но его несмелые ответные движения заводили еще больше, отзываясь внизу живота ноющей приятной болью.
Дай довольно улыбнулся, почувствовав на своей талии робкие руки Мао, слегка дергающие вниз его черный пиджак.
-Ты первый раз обнял меня, милый, – пробормотал он, снова и снова целуя его теплые милые губы. – Что? Снять это? Ты прав, одежда ужасно мешает, а я так хочу ощутить тебя всем телом. – Он быстренько скинул с себя парадный пиджак и рубашку и оглянулся в поисках более удобного места. – Вон, там есть диванчик, как я забыл о нем? иди ко мне… я отнесу тебя… Давай, вот так, держись за шею…
