355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лана Черная » Так не бывает (СИ) » Текст книги (страница 3)
Так не бывает (СИ)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 03:57

Текст книги "Так не бывает (СИ)"


Автор книги: Лана Черная



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Ирка сидела, сцепив на коленях руки, и смотрела в окно. Машинально Алекс повернул голову и тоже взглянул за окно.

Ничего интересного. Всё как всегда. Шоссе, машины…Машины, шоссе…

Снова посмотрел в зеркало заднего вида. Ирка даже не шелохнулась.

Что с ней? Неужели боится?!

Алекс перевёл взгляд на шоссе, мельком глянув на обручальное кольцо, и улыбнулся. Как всегда украдкой. Чтобы Ирка не заметила.

Он тяжело выдохнул. Как же ему хотелось остановить машину, вытащить из салона Ирку и поцеловать. По-настоящему. Долгим страстным поцелуем. Прямо посреди шоссе. А потом поскорее добраться до своей огромной квартиры и…

Алекс тряхнул головой. От внезапно ожившего воображения Туманова резко бросило в жар, заломило затылок, помутилось в глазах, в спине заболело, на лбу выступил пот. Он взъерошил волосы, смахнул со лба капли пота, ещё раз улыбнувшись обручальному кольцу. Сокрушено покачал головой, мысленно укоряя себя за неосмотрительность.

Кто же упускает из виду дорогу, когда на заднем сидении сидит беременная жена? Жена…

Алекс даже присвистнул от удовольствия, так ему нравилось!

Жена…

…Ирма смотрела в окно и ничего не видела.

Там снаружи, конечно, что-то есть.

Наверняка есть шоссе, кишащее автомобилями. Магазины, выстроенные вдоль шоссе в расчёте на проезжающих мимо или живущих по соседству. Жилые дома, задвинутые вглубь этими самыми магазинами и ресторанами.

Там за окном есть жизнь. Ирма знала это наверняка. Там есть жизнь: самая настоящая, бурлящая, кипящая. И Ирма не видела её.

Она сидела в теплом уютном салоне, где так приятно пахло кожей, кофе и корицей.

В салоне пахло дорогой машиной и Алёшей.

Это Ирма тоже знала наверняка. Она не понимала, откуда, но она всё это знала. Несмотря на то, что её собственная жизнь остановилась. В тот самый миг, когда она сказала «да». В тот самый момент, когда Алёша надел на её палец тоненькое обручальное кольцо, всё остановилось.

Замерло. Застыло.

И Ирма замерла и застыла.

Она сидела, крепко сцепив на коленях пальцы. Ногти впивались в ладони, а она не могла их разнять. Не могла, потому что боялась. Боялась увидеть то самое тоненькое колечко, теперь сияющее на её пальце. Боялась, если она взглянет, мир рухнет. Её мир, который она так долго создавала. Страшилась, что там дальше ничего нет. Впрочем, там дальше тоже есть чьи-то миры и чужие жизни. Но только всё это уже не её. Поэтому она и боялась. И ничего не могла с этим поделать.

И Алёша ей ничем не помогал.

Внезапно машина затормозила. Ирма не удержалась и ткнулась лицом в спинку водительского кресла. Охнула, зажав нос ладонями. Он пылал так, что казалось: вот-вот пойдёт кровь. Она хотела возмутиться, но встретилась с встревоженными глазами мужа.

– Родная, ты в порядке?

– Нет, – пробормотала Ирма, зажимая нос. Переживала, что пойдёт кровь, что в последнее время с ней случалось довольно часто. – Нос болит.

– Дай гляну, – велел он. Для этого Ирме пришлось передвинуться на среднее сидение. Алёша отнял её руки от лица, и сосредоточенно осмотрел его. – Ничего страшного, не волнуйся. Держи, – он протянул ей блестящую зажигалку. Ирма удивилась, потому что никогда не видела Алёшу курящим. – Приложи к переносице, чтобы не распух и кровь не пошла.

Ирма кивнула и только взяла зажигалку, как Алексей перегнулся через сидение и поцеловал её в самый кончик носа. Ирма и среагировать не успела – распахнулась дверца, и с рёвом машин в салон ворвался «трёхэтажный» мат, «изрыгаемый» прокуренным мужским голосом.

Алёша подмигнул Ирме и выпрыгнул из машины, грубо ответив нарушителю порядка.

И в этот момент взгляд её наткнулся на обручальное кольцо. Тонкое, искусно отлитое из платины, кольцо благородно сияло на безымянном пальце. Оказалось вовсе не страшно. Даже наоборот. Приятно и необычно. Просто нужно привыкнуть. Свыкнуться с мыслью, что она теперь жена. Она теперь не одна. У неё теперь семья. Семья…Какое странное слово…

Ирма оторвала глаза от кольца и выглянула в лобовое стекло.

Алёша стоял на дороге напротив какого-то мужика. Они что-то выясняли. Машины объезжали их с двух сторон, а водители с любопытством поглядывали на место происшествия. Никто не останавливался, а если и притормаживал, Алёша не позволял вмешиваться. Он нервничал, ругался и жестикулировал проезжающим зевакам, чтобы не задерживались. О чём мужчины спорили, Ирма не слышала, но сообразила, что виновником аварии был «крутой» с настоящей бандитской рожей.

Тем временем ситуация на дороге зашла в тупик. «Крутой» «наезжал» на Алёшу, указывая на вдребезги разбитую заднюю фару, и Ирма даже решила выйти мужу на подмогу (толком и не зная, чем сможет помочь), но тут всё изменилось. Алёша будто что-то вспомнил. Он успокоился, улыбнулся и достал из кармана мобильник. «Крутой» помрачнел и побледнел, когда Алёша заговорил в трубку. Однако Алёшу это, похоже, развеселило. Хотя поначалу он жутко нервничал и постоянно оглядывался на машину, в салоне которой сидела Ирма. Может, разбил сильно?

Ирма видела, как «крутой» отвешивал Алёше поклоны едва ли не до земли и сыпал извинения. Ирма поняла это по виноватой физиономии «крутого» и самодовольному лицу мужа. И в считанные минуты «крутой» смылся с горизонта вместе со своим джипом.

Через минуту Алёша вернулся в машину. Он плюхнулся в водительское кресло, насмешливо наблюдая за отъезжающим джипом, и взглянул в зеркало заднего вида.

– Ты как? В порядке?

Ирма кивнула. Ей вдруг показалось, что она не может говорить. Алексей улыбнулся.

– Ириш, – Алексей по-прежнему смотрел на неё через зеркало. Ирма рассеянно подняла глаза. – Не нужно меня бояться.

Его проницательность напугала её.

– А с чего…как…почему ты решил, что я боюсь?

Он усмехнулся.

– Ты молчишь всю дорогу. Со мной не говоришь. Смотришь в окно отсутствующим взглядом. Заламываешь пальцы, и голос дрожит.

– Я… – Ирма запнулась.

Он прав. Она его боится. И что? Да, боится!

Алексей всё понял. Он повернулся, внимательный и сосредоточенный. Сейчас он говорил с Ирмой не как с женой. Жена…Батюшки, какое глупое слово!

Он говорил с Ирмой как с капризным пациентом, нуждающимся в твёрдых и длительных разъяснениях, яко дитя неразумное. И это было так…невыносимо. Особенно его взгляд.

– Ириш, меня не нужно бояться. Я тебя ни к чему не принуждал и не собираюсь. Если ты меня боишься, может, не стоит так старательно взбираться на Голгофу? Ты не жертва, а я не палач. Удерживать силой тебя не стану.

Он отвернулся, и Ирма вдруг поняла, что ему сложно говорить. Почему?

– Ты не в плену. Поэтому, если ты меня боишься, – указательным пальцем он почесал левую бровь, – мы можем всё переиграть.

– Ч-что…переиграть?!

– Всё. Развести нас могут так же быстро, как и расписали.

И он повернул ключ в зажигании. Мотор приятно заурчал.

– Нет-нет, – торопливо залепетала Ирма, вцепившись пальцами в сидение Алексея. – Я…я не хочу…не хочу переигрывать.

Для неё это значило сделать два шага назад, когда она уже решила твердо идти вперёд.

Алёша пожал плечами. Машина под возмущения обгоняющих его других водителей покатилась по серому шоссе. Ирма откинулась на спинку сиденья и взглянула в окно. Там, за пределами уютного салона, кипела жизнь. Мир не стоял на месте, и Ирма его видела. Теперь видела.

Алексей крутанул руль, минуя очередной – и последний перед домом – перекрёсток. За окном появился уже знакомый район. А Алёша тихо насвистывал мелодию детской песенки.

– Ты чего?! – удивилась Ирма.

– Я сегодня женился на удивительной женщине…

…Тьма сгущалась над городом. Тяжёлым бархатом цеплялась за пожухлые от знойного солнца ветви. Окутывала молчаливые пятиэтажки особым ночным безмолвием. Амина сидела на узком подоконнике, устремив взгляд в беззвёздное ночное небо, и курила. Её знобило. Дрожь не унял ни обжигающий кофе, ни выпитая бутылка коньяка. Озноб был внутри неё, её частью, отголосками прошлого. От него невозможно было избавиться. Ничто не могло согреть от одиночества, давно ставшего её единственным спутником. Из открытой форточки тёплый ветерок тормошил её короткие чёрные волосы, мурашками пробегал по телу. В голове тяжело отдавались звуки гитары и барабана, рвущиеся из чьей-то стереосистемы. И сердце разбивалось на осколки в такт очередному барабанному соло, возвращая Амину в далёкое прошлое, ни на минуту не отпускающее из своих гнусных лап.

Она выдыхает клубок дыма, прикрывает глаза и вновь оказывается на старой, на ладан дышащей койке приюта…

…Ей тринадцать. Растрёпанные волосы слиплись от грязи и крови. Распухшее лицо украшают сломанный нос, разбитая губа и рассечённая бровь. Живот жжёт нестерпимой болью. Дергает и рвёт на части между ногами. Руки трясутся, и хочется плакать, но слёз нет.

Пару часов назад её привезли из больницы, где ей удалось немного поспать после осмотра гинеколога, и заперли в «комнате совести». Так воспитатели детского дома называли тёмную комнату два на два, куда отправляли провинившихся воспитанников подумать над своим поведением. Амина была частой гостьей карцера и подозревала, что некогда здесь был чулан. Ни окна, ни свободного пространства, только полуразвалившаяся, сильно скрипучая кровать, на которой можно было лишь сидеть или лежать, свернувшись в три погибели.

Но в ту ночь её заперли там несправедливо. Изнасилованную, изувеченную, два года прожившую в аду подопытным кроликом, едва не ставшую расходным материалом.

Спасибо молодому доктору, который вместо того, чтобы пустить её «в расход» отпустил и даже денег дал, чтобы она смогла добраться домой. Только не знал её спаситель, что нет у неё дома. Один приют, куда не хотелось возвращаться. Несколько дней она скиталась по улицам чужого города, ночевала в подворотнях без медицинской помощи, пока не нарвалась на милицейский патруль. В отделении её накормили и даже врачу показали (он один и помог ей хоть немного уменьшить разрывающую на части физическую боль), а потом отправили обратно в детдом, где бросили в тёмный чулан. Зачем? Чтобы вернуть назад в ад?

Тогда, сидя в карцере и дрожа от холода, боли и страха, Амина ненавидела весь окружающий мир и лихорадочно искала путь для побега. Он нашёлся случайно. Из заточения её выпустила повариха приюта тётя Рая, всегда подкармливающая вечно голодную Амину чем-то вкусненьким. Единственная, кто стала Амине почти матерью. Единственная, кто искренне любила и хотела удочерить Амину. Не дали. Возникли проблемы с документами. Да и одинокой женщине практически нереально усыновить ребёнка, разве что за большие деньги. Но таких у обожаемой тёти Раи не водилось. Откуда? У простой-то поварихи. Прознав о случившемся с ней, тётя Рая выкрала ключи от карцера и освободила девочку. Она принесла Амине сменную одежду, немного еды и денег. Амина помнила, как тётя Рая не сдерживала слёз, убиваясь, что не может приютить сиротинушку. Как просила прощения. И как уговаривала её бежать. Куда угодно, только подальше от этих извергов. Они ведь не для помощи возили Амину в больницу. Оказывается, она была беременна, и ей сделали аборт, пока девочка якобы спала. Заметали следы, чтобы никто не узнал о тёмных делах приюта, продающего детей и подростков для опытов. И она сбежала, снова оказавшись на улице. Холодной зимой без крыши над головой в абсолютном неведении, что делать дальше. Вновь совершенно одна. Израненная маленькая девочка с искалеченной душой.

А спустя несколько недель ночёвок в бомжатниках и питания на помойках, она найдёт в одежде измятую визитку с надписью на обратной стороне: «Скажешь, от Алекса. Тебе помогут», – и позвонит по указанному номеру. И ответившая девушка окажется следователем прокуратуры. Она поможет ей вернуть нормальное лицо, залечить раны, наказать виновных в муках Амины и найдёт хорошую приёмную семью…

…Внезапно затихшая музыка разорвала нить воспоминаний. Амина выбросила истлевшую до фильтра сигарету и прижалась лбом к холодному стеклу. С того жуткого времени прошло десять лет. За это время Амина узнала, что то были за опыты, ведь сама стала «продуктом» тех экспериментов. Выяснила она и какие влиятельные люди стояли за всеми теми кошмарами. И даже то, что та милая девушка-следователь обманула её. Власти так и не наказали всех виновных, которые по сей день продолжали свою мерзкую и губительную деятельность. Но сегодня она запустила собственный карающий механизм, который уже не остановить.

Глава 5. Муж и жена?

Июнь, 2008 год.

Марина Нежина стояла у окна и лихорадочно набирала один и тот же номер. В трубке противный механический голос повторял, что вызываемый абонент недоступен. Не дослушав очередное сообщение, Марина швырнула телефон на стол.

– Глупая девчонка!

Она села в кресло и покосилась на кипу бумаг, просмотреть которые надо было ещё утром. Марина поморщилась, отодвинув покосившуюся стопку. Она нервничала и не могла работать, хотя дел накопилось невпроворот. Закурила.

В дверь осторожно поскреблись, и на пороге появилась прелестная в своей юности секретарь Лиза. Удивительно работоспособная и исполнительная девушка. Для своих без малого двадцати двух лет-то! Ей бы такую дочь, а не чертовку, позволяющую рушить её планы. Марина Лизу очень любила и всегда поощряла, когда представлялась такая возможность.

– Марина Викторовна?

– Да, Лиза, я слушаю.

– Звонили от Туманова, – затороторила Лиза, готовая было уже вернуться на своё рабочее место. – Алексей Евгеньевич отменил вашу встречу.

– То есть как – отменил? Почему?

– Каролина Арсеньевна, личный помощник Туманова, – зачем-то уточнила Лиза, как будто Марина не знала, кто такая эта Каролина Арсеньевна, – сказала, что у Алексея Евгеньевича личные обстоятельства.

– Какие ещё к дьяволу обстоятельства?! – неожиданно взорвалась Марина. – Они там, что совсем совесть потеряли?! Нет, это невозможно! Он явно надо мной издевается… Лиза!

Секретарь тут же подтянулась, как по команде «смирно!», и приготовилась записывать указания начальницы.

– Немедленно найди мне Туманова!

– Но где?..

– Где хочешь там и ищи! Хоть из-под земли достань! Иначе уволю к чёртовой матери! Бог знает что!

Естественно Лиза не нашла Туманова, даже при всём своём таланте поиска нужных людей, и через полтора часа Марина беседовала по телефону с его личным помощником. Каролина Арсеньевна вежливо объяснила Марине, что Алексей Евгеньевич ещё две недели назад отменил все встречи и мероприятия на текущий месяц. Марина удивилась. Что же такого должно было случиться, чтобы Алекс Туманов внезапно устроил себе отпуск? Целый месяц! Слишком много для Туманова. Спрашивать у Каролины Арсеньевны о причинах внепланового отпуска её шефа не имело смысла. Ничего она не скажет, даже если знает. А она знает. Каролина из тех людей, которые всегда всё знают. Идеальный секретарь. Идеальный, естественно, для Туманова. Марина поблагодарила её, как можно вежливее и незаинтересованней, и положила трубку.

Что-то непонятное происходило с Алексеем Евгеньевичем. Еще никогда не случалось, чтобы он вдруг отменял все свои дела на целый месяц. Он никогда ничего не отменял даже на сутки. А тут!.. Что с ним?

Впрочем, мало ли какие у него могут быть обстоятельства! Может, укатил на какие-нибудь острова с очередной пассией. Он зрелый самодостаточный мужик. Завидный холостяк. Один из самых…Хотя, пожалуй, самый-самый.

Марине не может быть никакого дела до его личной жизни.

Не может. Не должно.

Они расстались давно и бесповоротно. Тогда почему это её так волнует? Вот аж руки похолодели. Почему? Марина не могла ответить.

Она встала из-за стола и сразу же бухнулась обратно в кресло. На столе залился Шопеном её мобильный телефон. Марина взглянула в окошко телефона. Определившийся номер её немного успокоил.

Звонила дочь…

…Звонить или не звонить?

Ирма сидела в кухне и не сводила глаз со своего телефона. Слайдер одиноко лежал на круглом столе и пугал молчанием. Ирма отключила его ещё две недели назад. Из страха, что мать может её найти и помешать. А ей так хотелось обрести долгожданную свободу, вырваться из плена прошлого.

Ирма не жила у матери с февраля месяца. Сначала она пропадала у Павла, они даже строили планы на будущее, готовились к свадьбе, пока Ирма не подслушала его разговор с матерью. Оказалось, он всё это время притворялся её лучшим другом, а на самом деле шпионил за ней. Докладывал о каждом её шаге матери. Наверное, и интимными подробностями делился. Советовался, что лучше подарить. И все его чудные отгадывания Ирминых вкусов и желаний были фикцией, а не близостью душ, как наивно полагала Ирма. Тогда было больно, а когда Павел не стал ничего отрицать – стало совсем гадко.

Подруга Олеся, о которой Ирмина мать ничего не знала, без лишних вопросов приютила в своей съёмной квартире институтскую подругу. Об их дружбе вообще никто не знал. Леся легко ответила согласием на странную просьбу Ирмы делать безразличный вид «на людях»; теперь они были однокурсницами для всех, и лучшими подругами – вне стен университета. Приходилось скрывать из-за матери Ирмы, которая непременно устроила бы Лесе ревизию по всем фронтам. И Ирма не сомневалась, что Олеся не прошла бы проверку. Тогда девушки вряд ли бы сумели сохранить дружбу, остаться близкими друг другу людьми. Олеся была единственной настоящей подругой Ирмы. Поэтому когда у неё возникла острая необходимость сбежать от всех и вся, она обратилась именно к Леське. Больше не к кому. Олеся одна была в курсе всех Ирминых дел. Знала о друге детства, в какой-то момент ставшего возлюбленным. И о его предательстве, хоть и не о том, что случилось на самом деле. О беременности Олеся узнала первая и единственная, кто вообще об этом знал. До появления Алёши.

И Олесю не пришлось от него скрывать. Подруга с удовольствием согласилась быть свидетельницей на свадьбе брата. Вместе с профессором Корзиным. Сергей Васильевич оказался своим «в доску», очень подвижным, несмотря на его грузную комплекцию, весёлым и добродушным. И порой казалось, что он не старше самой Ирмы. Впрочем, оно и неудивительно, ведь он лучший друг её мужа. А у Алёши нюх на людей, иначе он бы не стал тем, кем стал. Ирма на себе убедилась, что он видел людей насквозь. Читал их как книги: быстро, легко, но без интереса. Словно заранее знал, чем закончится очередная история.

И Ирма пока не знала, что заставило его разувериться в людях. Ей казалось, что он не доверял даже самому себе. А ещё ей не давало покоя, зачем он женился на ней? Доводы Алёши казались ей сомнительными, как и идея Леси в целом.

Ирма помнила, как не знала, что делать дальше. Возвращаться домой не имело смысла. Мать ничего не поняла бы и стало только хуже – жизнь пошла бы под откос. Соглашаться тоже было страшно. Как, если она совершенно не знала Алекса? Нет, он, конечно, поступал благородно. И с женой друга, и с ней. Элегантно и ненавязчиво. И Леська тогда ещё обиделась – не разговаривала с Ирмой неделю, хотя потом оправдывалась сложным процессом. Поведение подруги Ирма не понимала. Она что ожидала, что Ирма станет плясать от радости? Она не стала, потому что боялась. И матери, и рожать, и этой глупой идеи.

А что если мать осуществит свои угрозы? Тогда Ирма подставит всех: и Леську, и Алексея. Тогда она лежала на больничной койке гинекологического отделения и понимала, как всё глупо. Вся её жизнь такая нелепая и неправильная. Какое решение она ни примет, будет неправильно. Сделать аборт и больше не иметь детей было страшно до жути. Рассказать матери и стать «счастливой» супругой Павла – унизительно. Согласиться с Леськиной идеей? Окончить институт, родить, найти хорошую работу и развестись со словами благодарности? Неправильно как-то…

Тогда она перебрала массу вариантов развития событий и по всему выходило, что Леськина идея – наилучший, хоть и рискованный. А с помощью подруги обезопасила себя брачным контрактом. И самое странное, что Алекс не стал возражать против её условий.

Леськины аргументы сыграли на положительное решение. Алёша действительно мог дать Ирме ту независимость, о которой она так долго мечтала. Леське Ирма верила – та беспокоится за подругу. А Алёше – нет. Да, он уже однажды поступил благородно, женившись на вдове погибшего друга. Да, он помог ей отвоевать сына и встать на ноги, а уж потом отпустил в свободное плавание. Но с Ирмой всё было иначе.

Алёша одаривал её знаками внимания каждый день. Весёлые ромашки в вазе на окне, любимый жасминовый чай и блинчики на завтрак. Прогулки по городу: они ходили в кино, на каток, в дельфинарий и Алёша даже учил Ирму плавать, – и разговоры ни о чём до самого рассвета. От серьёзных тем всегда увиливал, переводил в шутку. А об отце Ирмы толком не рассказывал, хотя она не раз пыталась расспросить его. Говорил, что мало с ним общался. А на утро вновь принимался каким-то немыслимым образом угадывать её желания. Ирму это настораживало.

Всё это так не походило на банальное благородство, которым он оправдывал себя, поддерживая Леськину идею. Ну не так ведут себя благодетели, пусть даже те, что отдавали дань памяти о старом друге. Что-то таилось за этими ухаживаниями. Но что? В чём тогда истинные намерения Алёши?

Расчёт? Глупо. Ирма не богатая наследница, скорее наоборот. Вряд ли ей хоть что-то достанется из семейного имущества, если Ирма ещё переживёт этот день и останется на свободе. Ведь совершенно неизвестно, как мать отреагирует на то, что дочурка пошла против её воли. Может, наконец, исполнит все свои угрозы и упечёт Ирму за решётку на всю оставшуюся жизнь. У убийства как известно нет срока давности. И что тогда?

Ирма тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли и сосредоточилась на намерениях мужа. Расчёт она отмела сразу. Алёша не нуждался в финансах – его машина и квартира в элитном доме стоили немало. И Ирма знала наверняка, что приобрёл их её муж за свои кровные. Жалость тоже отпадала. Алёша хирург, а хирурги безжалостны. Это профессиональное. Нужно быть решительным и равнодушным, чтобы спасти жизнь пациенту и не подставить свою. По-другому никак.

Алёша был отличным хирургом и педагогом. К нему на лекции старались попасть все. Учиться у самого Туманова – блестящая возможность себя показать. Вдруг заприметит да и возьмёт к себе на практику. А если очень повезёт, так ещё и работать в свою команду пригласит. А что может быть лучше для успешной карьеры? Ирма восторг однокурсников не разделяла. Считала его преувеличенным, раздутым на пустом месте. На лекции Туманова ходила без особого желания. Обычные лекции, ничего выдающегося. Ирме больше нравились лекции Сергея Васильевича. И на практике ей посчастливилось ему ассистировать. Вот уж действительно виртуоз.

– Нашли тоже с кем сравнивать. Туманов – пафосный идиот, который в аудитории и двух слов связать не может. А вот Корзин – гениальный врач! – выдала она однажды сокурсникам. А в ответ получила тычок в бок (до сих пор не помнила от кого) и гневную тираду от Лиды Тюриной.

Маленькая, щупленькая, с хвостом на макушке и в несуразных роговых очках, она была без памяти влюблена в Туманова. Не пропускала ни одной его лекции, хотя в институте тот появлялся нечасто. Всегда усаживалась у него перед носом и каждый раз оказывалась в добровольцах, если таковые Алексею Евгеньевичу требовались. И в каждом разговоре так истово защищала Туманова, не нуждающегося в её заступничестве, что невольно раззадоривала любителей насмешек над её чувствами. Хотя изначально её считали «заучкой», мечтающей выпендриться перед сокурсниками и выслужиться перед преподавателем. Всё изменилось, когда в руки к их старосте попал дневник Лиды (каким образом – непонятно), исписанный стихами и откровенными фантазиями о Туманове. Тогда-то и началась травля девчонки с жестокими шутками и розыгрышами, вроде свиданий с псевдо Тумановым, в результате которых в сети появились откровенные фото Лиды. Однако после последнего шутники неожиданно поутихли: парочку отчислили, а старосту загрызла собственная собака. Следствие списало случившееся на несчастный случай, хотя Ирма почему-то сомневалась в этом. Слишком быстро всё случилось: одно за одним. Впрочем, к концу третьего курса многие забыли о той истории, продолжали учиться и наслаждаться жизнью. Лида стала более замкнутой, а в середине четвертого курса неожиданно взяла академический отпуск, но так в институте и не восстановилась.

Правда Ирма однажды встретила её в каком-то кафе. Ирма была потрясена неожиданными переменами бывшей сокурсницы. Та Лида: на шпильках, с броским макияжем, потягивающая коктейли и откровенно флиртующая с парнями, – кардинально отличалась от институтской «заучки» в допотопных одеяниях. Впрочем, Ирма всегда чувствовала, что Лида не такая простая и наивная дура, образ которой так старательно навязывала окружающим. Её всегда что-то настораживало в Лиде, а после той мутной истории она и вовсе сторонилась её. И ребятам советовала не цеплять её.

Как в том споре, что приключился года три назад. Ирма быстро осадила ребят, заприметивших Туманова, смотрящего в их сторону. Перевела разговор на новые методы лечения болезни Альцгеймера, якобы разрабатываемые Тумановым. Слово за слово и разгорелся целый спор. Оживлённый, накалённый! Кто-то ляпнул, что Туманов отбирает студентов на практику в свою клинику. Ещё кто-то увидел Туманова и Корзина, уезжающих вместе.

– Говорят, что Сергей Васильевич сам учился у Туманова, – осторожно заметил Паша Соколов, до этого не влезавший в спор разгорячённых медиков.

Паша…

Ирма вновь взглянула на безмолвную трубку. Думать о Павле она решительно не хотела. И не стала. Переключила свои мысли на институт. Вновь на Алёшу. Сделать это было совершенно нетрудно. Последнее время она только и делала, что размышляла о муже. Само собой получалось. О ком ещё думать, как не о мужчине, которого она едва знала и за которого всего пару недель назад вышла замуж?

Впрочем, об Алексее Туманове Ирма всё-таки кое-что знала. Мать рассказывала. Когда-то они работали вместе. С её слов выходило, что Туманов не так хорош, как может показаться. У него невыносимый характер. К работе относится с неистовой любовью. В его команде работают исключительно профессионалы. Асы! Лучшие из лучших! Других он не терпит. Студентов воспринимает скептически. В операционную допускает лишь избранных. Он невероятно богат, что никак не вяжется с его профессией. Откуда у него это богатство, никто не знает. У студентов взяток не брал, но каким он был врачом – не знал никто, как и тонкостей его бизнеса. Впрочем, о самом бизнесе тоже мало кому известно. Ирма узнала от Леськи, да и то просто сам факт наличия такового. По крайней мере новость о том, что «Магия» её матери когда-то принадлежала Алёше, стала для Ирмы неожиданностью, хотя таинственности не уменьшило. Ведь совершенно неведомо, чем он занимался вне пределов больницы, где трудился хирургом-травматологом. Но придраться к нему нереально и за руку его никто не ловил.

О Туманове вообще мало что известно. Особенно о его прошлом. Мать говорила, что у неё порой возникало ощущение, будто он взялся ниоткуда.

Ещё мать утверждала, что у Алексея Туманова нет друзей. В этом и загвоздка, ведь Ирма знакома как минимум с одним. И она не сомневалась – Сергей Корзин был настоящим другом Алёши.

Мать вспоминала время, когда работала вместе с Алёшей. Говорила, что каждый без исключения, кто работает с ним или на него, преданны ему как собаки. Его конкуренты давно в этом убедились. Туманов щедр и профессионален, поэтому работать с ним одно удовольствие. Да и руководитель он превосходный. Всё всегда держит под контролем. Даже личную жизнь.

Последняя тема развития так и не получила. Ирмина мать лишь сказала, что личная жизнь Туманова покрыта туманом. И что он никогда не смешивал личное с бизнесом.

– Значит, мой муж никогда не поделится со мной своими проблемами, – вновь взгляд на безмолвную трубку, – даже если я смогу поддержать или чем-то помочь, – задумчиво заключила она. – Ну и дурак!

Ирма усмехнулась. Она уже обижается на него. К чему бы это? Неужели влюбилась? Да нет, нет никаких чувств, только обида. Или это и есть любовь, точнее – её начало? Иначе зачем обижаться на малознакомого человека? Только этого не хватало! Она и без того совершенно запуталась в происходящем. Почему всё-таки Алёша женился на ней? Зачем? Должна же быть причина? Должно быть разумное объяснение его ненормальному поведению? Должно. Но где оно – это объяснение? Ирма его не находила.

Она глубоко вдохнула и быстро выдохнула.

Звонить или не звонить?..

…– Нужно позвонить, – сказал кто-то издалека, как показалось Ирме.

Она подняла голову. На пороге кухни стоял Алексей и задумчиво на неё смотрел.

– Привет, – Ирма улыбнулась. – Давно стоишь? – немного неуверенно поинтересовалась она. Всё никак не могла привыкнуть называть его на «ты».

– Не-а, – Алексей машинально взглянул на пустое запястье. – Спросить хотел, ты часы мои не видела? – и показал Ирме пустое запястье. – Третью неделю не могу их найти.

– Твои часы лежат в спальне на прикроватной тумбочке.

Вопрос в глазах Алёши. Ирма хихикнула.

– Я нашла их под кроватью, когда вчера убиралась в спальне. Обронил, наверное.

Алекс пожал плечами. Всё может быть, хотя прежде браслет никогда не расстёгивался. Правда, в последние месяцы он вообще сам не свой от неожиданно свалившегося на него счастья в виде Ирки. Но за часами не ушёл. Остался стоять.

Ирма снова посмотрела на телефон.

– Никак не могу решиться матери позвонить. Боюсь…Она, наверное, в бешенстве.

– Она твоя мать. Она всё поймёт. Звони. Не буду мешать.

И ушёл.

– Алёша! – окликнула его Ирка, когда он уже добрался до ванной.

Он быстро вернулся и вновь остановился на пороге. Как будто никуда и не уходил.

– Не уходи… – её голос дрогнул. – Мне спокойнее, когда ты рядом…

Алекс сел напротив.

Её просьба ошарашила его. За тридцать девять лет у Алекса было немало женщин, но ни одна не просила поддержать во время телефонной беседы. Обычно они уходили в другую комнату или запирались в ванной и редко отвечали на звонки в общественных местах. Даже Марина. А тут! Просьба Ирки оказалась неожиданностью, но невероятно приятной. А её слова вызывали бурный восторг.

Это значило лишь одно. Он ей нужен. Это хорошо. Несмотря на то, что в её глазах он простой недоверчивый дурак.

Конечно, он слышал её умозаключение. И больше всего ему нравилось, как она его назвала. «Мой муж», – именно это его так радовало.

Он сидел напротив и наблюдал. Вот Ирка включила мобильник. Набрала номер. И теперь взволнованно ждёт, когда оператор соединит её с вызываемым абонентом.

Алекс знал, кому она звонит. Он даже представил себе реакцию успешной бизнес-леди, когда её единственная дочь сообщит сногсшибательную новость. Он бы немало отдал, чтобы только увидеть её лицо в этот момент.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю