355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лами Кой » Сторге » Текст книги (страница 2)
Сторге
  • Текст добавлен: 4 февраля 2022, 17:01

Текст книги "Сторге"


Автор книги: Лами Кой



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Тася

Тася действительно не знала, чего она хотела: иногда она очень хотела пойти на работу и накопить денег на свой приют для животных, иногда – продолжить учиться, чтобы потом добиться чего-то более высокого (но чего?), что пока и делала, когда, окончив скромную школу для квадратных людей в своём маленьком городе, порой мечтала стать живописным убийцей и читала книги, чтобы отточить для этого свой ум, но одно и тоже быстро надоедало, бывало, причём часто, что Тася уходила мечтами в толпу поклонников или на тусовку в её честь, на которой даже девушки будут следовать хвостиком за ней, что будет статусом и признаком вожделения и общего одобрения – слава, но и не только такая она была желаемой для Таси. Что-то сделать важное для людей, то самое «а кто если не я это сделает?», которое повлечёт за собой именно исполнение самой важной мечты – все люди будут помнить её. В них останется тот след, в котором после смерти Тася будет жить вечно. Но сейчас она маленькая ленивая девочка, которая хочет всего и сразу и не знает с чего начать, как и положено, впрочем, молодому человеку, нереалистично оценивающему свои возможности и перспективы. Она надеется на то, что кто-то изменит её судьбу, что появится что-то такое, после чего у неё не будет сожалений, из-за которых она бы оставила свою маленькую семью, или школу, или город, ничто не заставит её идти по тому пути, который уготован для всех – только не она, у неё в жизни особенная цель.

Но, может, если так много разных ролей ей нравится, значит ли это, что Тасе стоит быть писателем, который будет писать обо всех этих историях? Или режиссёром? Режиссирование даже представить сложно, особенно в этой стране, а как же писательство? Нет, такая глупая и неначитанная девочка не может стать писателем, особенно в мире, где не терпят творцов и чудесных людей. Но кем же тогда? Любителем приключений? Говорят, что некоторые путешествуют для заработка… но как? Неужто они находят что-то такое ценное? А как они потом это продают? Это же не игра какая-нибудь… Таких много было раньше, ещё даже до рождения Таси, когда люди не верили сами себе и не умели думать так, чтобы получать желаемое, тогда люди служили больше действию и чистой науке. Сейчас мысли мешают передачам через радиоволны, да и после Конца Света человечество утратило множество ранее созданных технологий. Прогресс откатился, но зато третьим миром сейчас считают магов и колдунов, хотя, по мнению Таси, они единственные, на кого должна быть сейчас вся надежда, потому что своей магией они могут вернуть потерянные знания, воссоздать разрушившиеся конструкции, может, даже изменить климат, при котором сейчас становится всё жарче и жарче, при котором сгорают все надежды и одежды, обнажая важных сливочных девиц в ведьм, подобно крему Маргариты.

Вспоминая тему о книгах, должно быть сказано и то, что всё полезное осталось на страницах, пусть те и периодически сжигаются за ненадобностью, ведь люди стали избавляться от старого и необходимого, сложенного тысячелетиями и столетиями, опытами и знаниями, будто ланцетники, коим ненужной сталась хорда.

Брат Эредин

В Дыре.

– Если ты спрашиваешь о том, куда тебе лучше первым делом податься, чтобы начать странствовать, то скажу тебе, что главное не в Руины. Они называются так, а на самом деле жару тебе дадут. Они как бывшие расисты и радикальные феминистки, только хуже. Сама выбирай смысл, в каком хочешь это понять. Они не любят нас, они же воруют у нас энергию по трубам, хах, и пользуются магией наших чудных в «тайне», пока у нас их чморят.

– Но как? Почему тогда наши не задают им жару? Все знают, что одна страна ворует у другой, и все с этим мирятся? И одна другой подстилает страстную постельку?

– Конечно! Руины победили когда-то в войне, получив поддержку от больших стран пустынь, теперь они всё себе позволяют. На Государстве Россов ещё долго будет позор той войны, хотя время сейчас мирное. Те, как говорят старики, убили в нас всё то светлое и чистое, что отличало нас и что у нас было. Да, убили изнутри даже, а не снаружи. Да и Руины сейчас поднялись, говорят: у них чудная в парламент попала как представитель Южных Руин. Но это, наверно, бред, нигде никогда людей с причудами не чествуют, даже у воров, а политики так вообще делают вид, что их нет. Ну, а ещё: кто будет жаловаться на то, что россы почти даром сами отдали своих чудесных?

– Они будто рабы… Как эльфы в сказках.

Тася задумчиво опустила голову, чтобы взгляд её друга, Эредина, не отвлекал её:

– Понятно…

На самом деле её друг имел магии немного, именно поэтому он радовал её вечно скучающее лицо своими естественными красными волосами, которые остальные люди получали только с помощью краски. Сама Тася постоянно заплетала свои недлинные жиденькие и рыжеющие на постоянном солнце волосики в косички или завивала, потому что хотела себе кучеряшки. Так они даже были немного похожи на брата с сестрой: высокий якобы крашеный парень и маленькая ржавая девочка, что ходит за ним попятам. Пожалуй, это и есть исключение во фразе «у неё не было друзей». Сама Тася считает, что им просто иногда приятно поговорить друг с другом о чём-то, о чём другие люди не любят даже упоминать. «Послушай, а «Эритася» звучит весьма эротично, не считаешь?» – сказала она однажды, и это как всегда почему-то для них было забавно, пусть и не несло никакого смысла.

Эредин был в семье не один, но и нельзя было сказать, что в этой семье он не одинок, и на всë были свои причины. Этот молодой человек был чуть старше Таси, высок, красноволос, по-своему загадочен и привлекателен, и казался он положителен во всëм: в готовке, в общении, в части об образовании, в доброте, щедрости и так далее. Однако и у этой медали есть обратная сторона: Эредин не любит, когда с ним кокетливо пытаются играть занятые девушки, хотя сам не прочь поухаживать за любой, которую сочтëт достойной и достаточно развязной в общении, чтобы не вынуждать себя ломать стену инакомыслия, крайней интровертности и чужой неуверенности в себе. Он бывает очень требователен к своему окружению и свои пороки, оставляющие острые углы в отношениях с другими людьми, оставляет скрытыми в тени, а дамам же приятно было видеть лишь тëмную сторону прилежного студентика и пай-мальчика.

Эредин также любил книги, много читал, что поддерживало его скромную силу в колдовских делах и большую – в делах реалистично-разумных. Он выглядел старше своих лет, но оттого не казался хуже, тело его было подтянутое, а от кожи исходило постоянно тепло, как от батареи.

Два золотых мальчика

Дыра. Еë Центр.

Существовало два золотых мальчика в сознаниях людей этого мира: Олег Селестии, со старым росским именем, о котором она всегда мечтала, который когда-то, между прочим, был её одноклассником, невыносимый, самовлюблённый, но чертовски умный и хитрый иногда человек, а второй – буквально мальчик, ему не больше двадцати, не двадцать, а всего 13 лет.

Маленький принц, кусочек которого желает буквально каждая женщина, даже не взирая на его возраст. Золотые пушистые волосы, сапфировые синие большие глаза и лицо, которое, как говорят, «слеплено ангелами». Детское тело спрятано под богатыми расшитыми серебром и золотом одеждами с синим бархатом, подчёркивающим цвет и блеск глаз, а на ножках его туфли на каблучке, что стоят дороже любых нарядов куртизанок при дворе Его величества. Только невеста его носит такие же. Мальчик и правда был желанен и хорош собой, ибо в тринадцать лет он мог выиграть в шахматы у всех своих тридцатилетних дядь, иногда обогнать в конной скачке своего личного тренера по верховой езде, являющегося одним из лучших в стране, сшить своей любимой идеальные рукавички или написать небольшую песню для игры на пианино. Но, по секрету, безусловно, известному всем, этот самый принц имел склонность к магии и любил читать, потому воображение его часто покидало пределы собственной головы, но читал не всё, а чаще перечитывал любимые книги, всякий раз находя в них для себя что-то новое и обязательно достаточно интересное и познавательное, чтобы стать пищей для размышления маленькой короны.

Смысл тех двоих обычно в даровании мечтаний всем несмышлёным девицам, а никак не в управлении миром, городами или хотя бы самими собой.

Разговоры

– Вот меня недавно назвали старухой на лавочке, просто из-за «раньше было лучше». Но ведь и правда в чём-то так! Хотя я больше говорила о возрасте… Точно! О возрасте! Бабки на лавках обычно говорят о своём времени, а я говорила просто о детстве… хотя всё-таки я не одобряю, что сейчас детишки воруют, либо им покупают шар судьбы, и они целый день сам-на-сам с ним играются, да ещё агрессивные какие-то становятся и очень обособленные, одинокие: лет в мои десять меня во-от такой шкет обматерил, представляешь!? Мои ровесники даже в таком возрасте так не матерились, хотя и не были тоже паиньками…

И так Тася много болтала, пока, наконец, не пришла к тому, о чём хотела сказать изначально:

– В общем, пусть я и не знаю точно, но вроде как раньше мужчины были более настойчивы в плане ухаживаний. И, я считаю, это очень здорово, ведь сейчас у меня зачастую создаётся такое ощущение, будто мальчики, парни просто «пробуют» – получится ли. Они не любят девушек, а пытаются с ними повстречаться, а если бы любили, то им не важно было бы, скажет она «да» или «нет», им было бы важно, что они могут сделать, чтобы было «да». А на деле в наши дни получается, что ваша мужская симпатия или даже любовь ничего не стоят… Любая… Ну, почти любая девушка, конечно, хочет, чтобы за ней ухаживали, а в итоге это мы бегаем за вами. Мы-то и будет бегать, но всё равно как-то грустно… Я бы очень хотела, чтобы за мной поухаживали, а то на словах одно… а потом и след простыл…

– А если бы я за тобой ухаживал?..

Тася посмотрела на своего высокого собрата.

– Ты о чём? Мы же и так вместе ходим, – после этих слов она смутилась. Она поняла, к чему ведёт Эредин, но не могла ему на это ответить. Да, она плохо воспитанная в вопросе отношений между людьми, да, она любит играть с Эредином, приставать к нему, лезть под кофту, шутить ниже пояса… Но она никогда всерьёз не думала, что они всерьёз могли бы иметь какой-то роман, тем более, что, по секрету, она уже была влюблена в кое-кого. Хотя, возможно, она и ошиблась насчёт чувств Эредина, но братец оставался по-своему интересным.

Кампания Таси

С Селестией и Таей Тася познакомилась случайно и не напрямую. Вечно убитая своим настроением, Тася и её дружелюбное кислое лицо пришли в бар. «Скоро мне восемнадцать», – подумала она и решила, что её пустят, но Эредина она, по правде, ещё толком не знала, только была с ним знакома, и один раз он её уже провёл в эти прекрасные, чарующие врата в хмельный мир. Однако сейчас Эредина нигде видно не было, да и, в принципе, способная его отыскать девочка не стала этого делать, потому что, по-глупому, боялась ему навязаться. Такой высокий юноша с красивыми красными вечно отрастающими быстро волосами, пользующийся большой популярностью среди девушек вряд ли мог бы уделить ей время по своему собственному желанию. Так, по крайней мере, она думала. Безусловно, пользоваться полным вниманием популярного человека, в раз способного найти себе как друга, так и собеседника, значительно повышает мнение о себе самом и держит в хорошем настроении и уверенности всегда, однако даже попытка влиться в коллектив такого внутреннего мира кажется опасным и заведомо провальным. Придётся сильно побороться с душевными противоречиями, чтобы подружиться с таким деловым человеком-рестораном, подпускающим к себе заранее зарезервировавших столик.

Многое определяло и рождение, но своё происхождение Тася не знала, что только усугубляло положение. Когда-то она просто нашлась Богиней, и та приняла её как свою родную дочку. Они и впрямь были похожи, особенно глазами, однако что Богиня могла знать точно, так это то, что Тасю кто-то сотворил намеренно и относительно недавно, оттого она и не помнит своего прошлого как другие дети.

Она усердно заботилась о девочке, пусть тогда Богиню и ждали только препятствия да страдания. Когда-то в Богов никто не верил, да и сейчас это те же люди, только сумевшие чудом дожить до сего момента ещё со Дня Конца Света или имеющие особенное колдовство. Мама Таси исцеляла от невзгод, создавала уют и приносила окружающим счастье, тогда как сама была лишена его. Многие пытались воспользоваться её счастьем, создавая лишь вид крайне нуждающегося, либо попытаться стать ей ровней. Но особенность Богов и Богинь в том, что простые люди только оскверняют их души своими пороками, спрятанными в сердце, если делят с ними одни чувства…

Время неслось, и всегда даже самая прекрасная женщина стала немощной, и пришло время юной и слабой духом преемницы. От уверенности в своём качестве обучения или наоборот, от отчаяния, девочка решилась отправиться в путешествие, и цель побудила в ней любым способом найти себе хотя бы одного компаньона.

Так Тася и нашла Эредина. На самом деле это было очередной случайностью. Балуясь любимым детьми шаром с предсказаниями, она услышала далёкий голос такого же неудачника и пригласила его погулять со своей скромной компанией, в которой девочка тогда находилась, а в итоге все оказались у него дома. Красноволосый высокий мальчик, что выглядел, в отличие от Таси, старше своих лет, восседал на мягких, вышитых красным подушках. «Друзья» расселись около него любопытными проказливыми гномиками в саду и жутко его достали. На самом деле после той встречи Тася и Эредин над всем этим долго смеялись… или Тася над Эредином. В любом случае, круг общения обоих с тех пор несколько поменялся.

– А знаешь… Я всегда мечтала о хрустальном шаре, – рассказывала как-то она ему. – Но не о таком, конечно, как у нас. Некоторые чудные, говорят, берут целые дома или уголок леса и помещают его в абсолютно пустой и чистый хрустальный шар, в котором потом пускают дождь, или метель, или просто блёстки…

Но всё же ещё интересно, что мы познакомились именно благодаря этой дурацкой штуке! Эх…

И через какое-то время Эредин подарил ей тот самый шар, какой она хотела, но в ответ она ничего не смогла ему дать кроме благодарности.

Пожалуй, самое приятное в зародившейся дружбе, особенно с противоположным полом, – это купание в чужой любви, в любви твоего собеседника. Пока ты даже не знаешь, что нравишься ему или ей, ты уже чувствуешь себя с человеком так свободно, так защищённо, будто, наверное, вы знакомы уже давно и действительно понимаете друг друга, словно на уровне химии и души. Вы связаны, вы точно знаете, что имеете общие цели, желания или и то, и другое, – на двоих, и это сближает вас, даёт точное сознание того, что этот человек хочет находиться рядом с тобой, потому что вам обоим просто приятно проводить друг с другом время. Однако проходят дни, и кто-то из вас изъявляет желание двигаться дальше. Но куда это дальше? К чему оно ведёт? Ведь всё и так было хорошо. К чему этот шепчущий горячий ветер перемен над ухом? И в этом вы начинаете расходиться, и никто из вас в итоге не получает желаемого, а ведь самым лучшим другом мог быть бы именно он, стоять у тебя в кухне без твоего спроса, танцевать задом и сжигать твои продукты в искренней попытке, наверное, сделать тебе завтрак, или наоборот. Вы вдвоём могли бы находить утешение друг в друге, однако, что с вами стало? Любовь? Любовь-разлучница? Не только ведь такой тип отношений возможен между мужчиной и женщиной!.. Так почему в итоге именно романтическая любовь побеждает дружескую и портит всё?

Вероятно, то же должно было случиться и с Эритасей, и самой девушке, по правде, хотелось понравиться ему, Эредину, но, может, как и любому парню, но это желание не было вызвано любовью или чем-то схожим; Тася любила внимание, в тайне хотела попробовать много чего, в том числе и испытать своего друга, который бахвалился своей устойчивостью ко всему и хладомыслием. Её бы обидело, если бы Эредин нашёл себе девушку, от которой не потерял бы голову: по её мнению, любые подобные отношения должны иметь в себе сильные и искренние чувства с эмоциями, способные даже победить здравомыслие, чего никогда вроде как не делал Эредин. Этот парень должен почувствовать это! К тому же, страсть всегда заканчивается, другое дело сторге. Если Эредин почувствует страсть с другой, это может также и разделить его с Тасей, поскольку он отдастся той любви полностью.

На самом деле её терзали сомнения. Если друг Таси и испытает, наконец, это, то всё равно с другой женщиной, с настоящей любовью, а не с ней самой, однако увидеть это лично, первой, ощутить на себе изменившийся взгляд девушка хотела бы, но дождаться этого она так и не могла, даже несмотря на то, что Тася всегда была рядом. Она не знала, нравилась ли ему, как плохо с ним поступала, когда в ней просыпались вот такие детские и плохо обдуманные желания.

Но всему должен был прийти конец. Тася угомонилась, когда они оба отправились в это путешествие в немыслимом поиске вряд ли существующих денег. Она назвала это «Кампанией Таси против сухопутных ведьм», и смысл этого странствия заключался в том, чтобы отправиться как можно дальше от родного моря, как можно ближе к столице и найти как можно больше ведьм…

– …и провести расследование, – закончила она.

Конечно, человек-идея не может собрать всё и всех воедино в цельном и готовом паззле, вспышка и взрыв сами по себе не создают планеты и жизнь на них, но без этого бы не происходило всё дальнейшее, это как импульсы, проходящие через дуги и синапсы, отдавая приказ действовать. То есть Тася ничего не подготовила для своего скорого путешествия, однако всё ещё была уверенна в его необходимости и необходимости срочности такого события. Однако у неё был хороший друг, руки которого были сильны в этом деле, и они сковали непоколебимую решимость, разбивающую недостатки и нехватку информации и ресурсов. Эредин уже имел при себе деньги, а его подруга имела характер, не имеющий потребности в регулярных пинках для Эредина, чтобы он не бросал начатое. Осталось только составить какой-никакой маршрут и подумать над разрешениями и документами…

Любая таможня интересуется твоим рождением, не взялся ли ты из неоткуда, например, как Тася.

– Ну же! Включи своё женское обаяние!

– Но у меня его нету-у! – проскулила Тася, прячась от злого таможника за рукавом Эредина.

– Ещё как есть. Ладно, он пока занят другими, я тоже отойду, мне надо кое-что взять.

– Не-ет, подожди! Не оставляй меня здесь! Как это «кое-что взять»? Что ты хочешь купить?

– А вот это секрет-секрет, мда-а, – проговорил он, сделав голос тоньше и покачав немного бёдрами.

На самом деле, безусловно, в нём не было ничего женского: сильные сухие руки, длинные ноги, рыжевато-медная щетина и форма мускулатуры, – всё это, в принципе, давало ему разрешение иногда похлопать своими рыжими ресницами. Но вот он ушёл, повернувшись своей широкой спиной и всё же оставив Тасю одну.

«Питер Пен. Сомнение – потеря крыльев», —

прочитала Тася на корешке книжки со сказками.

– Это мне когда-то дал моему брату мой отец.

– Брату?.. Я думала, ты единственный ребёнок в семье.

– Да, но раньше у меня всё-таки были братья и сестра… Но мы почти не общались и вообще жили отдельно. Я был самым любимым сыном и поэтому меня отдали на воспитание моей бабушке…

– Что, прям так? А почему? Как они могли? А остальных детей они оставили? Почему именно с тобой они…

– Да я вообще-то не жалуюсь, – перебил её Эредин. – Я зато один вырос нормальным. На самом деле у нас были, как я понимал, проблемы с деньгами, мы даже не могли платить по счетам, а для бабушки я и правда был самым любимым внуком, потому что я один ей помогал, и она забрала меня. Родители даже хотели и остальных на бабушку повесить, угрожали ей судом, но она сказала, что она им ничего не обязана, что детей они для себя рожали и меня она единственного готова взять. Она потом оборвала с отцом всякие связи, и больше я ни с кем из них не общался. …Но, насколько знаю, никто из них сейчас не остался в живых. Я имею в виду, из братьев и сестёр – насчёт родителей не знаю.

Тася после кратко парализующей паузы, будто отведя самой себе время на понимание, спросила:

– Как так? Почему? Неужто все?

– Неужто все что?

– Погибли…

– Да, но, как я уже сказал, я ни с кем из них не общался, да и все они меня по-своему недолюбливали, – понятно по каким причинам, – так что я по ним не горюю. Да и с ними не случилось ничего сверхъестественного: старший брат стал наркоманом, у него, по-моему, заражение крови вышло, двое младших братьев-близнецов сами ввязались с кем-то куда-то в какое-то преступное дело, а затем они же и преследовали эту жизнь, даже после того, как встали на учёт за хулиганство и мелкое воровство, и за это их кто-то из своих кикнул, самая маленькая сестра умерла от болезни. Всё. Что? Не-ет, никто их не заставлял. Нет, я… Я знаю, что говорить так нехорошо, но я это и не говорю всем подряд, а с братьями и сёстрами я даже вместе не рос. Я даже ни на кого из них не был похож, только на маму, поэтому, всё, что я помню об отце, это что он тряпка, которая нарожала детей, ничего им не дала, ничему не научила, зато избивала мою мать. Я считаю, что настоящий мужчина должен уметь держать, если уж не всё, то хотя бы себя в руках. А бить беспомощную женщину, какой бы она ни была – низший поступок.

– Поня-ятно, – почти пробубнила Тася, словно погружаясь в свои мысли. Мягкие подушечки её пальцев прошелестели страничками книги, пока заторможенный взгляд следил за ними и убегающими за закрывающиеся врата к ним словам, и закрыли её.

«Питер Пен. Сомнение – потеря крыльев» было написано на шероховатой монотонной соломенной обложке. Звучит не очень весело для маленьких детей, пусть внутри и говорится о беззаботном мальчике, летающем с птицами, дружащем с хитрыми маленькими феями и создающем свою команду из беспризорных, как и он, маленьких пиратов. «Наверное, это своего рода иностранная притча», – промелькнула малозначимая мысль в голове девушки. Тася отложила книгу и стала задумчиво смотреть в окошко поезда со смешивающейся в ребристые пятна высокой травой и старыми мелькающими столбами с оборванными проводами на фоне скучного дневного голубого неба, воздуха которого она не чувствовала. Она считала всю историю Эредина безумно интересной: никогда что-то такое опасное даже не показывалось близко на глаза ей, а для кого-то это была жизнь, причём несчастливая. Она бы посчитала, что сама бы вела себя в подобной ситуации по-другому, или хотя бы написала бы из этого рассказ, что на самом деле было бы, наверно, глупо. Но сейчас на Тасю словно вновь нашло какое-то настроение, как это часто бывало: вот только что она боялась таможника, вот она же с ним разговорилась и подружилась, вот они весело, почти прокравшись, как синоби, сели на поезд в скрытое купе, вот они достали немного еды, блокнот Таси, книжку Эредина, и теперь девушка не хочет ни разговаривать, ни рисовать, ни читать книжку… а просто смотреть в окно…

Эредин что-то рисовал в её блокноте, даже пару дней спустя, изнурённая Тася уже муторно описывала еле переплетающимся языком муху, что, по её мнению, слишком нагло ползала по их столу, и затем только подняла глаза на своего друга.

– Ты что, рисуешь?

– Ага.

– А что ты рисуешь?

– А вот это секрет.

– Почему? – спросила девушка и выкатила губу, явно не готовая на самом деле допрашивать парня дальше.

Но он сделал ещё пару небрежных штрихов, бросил карандаш и, тяжело поставив локти на стол и вздохнув, повернул интересующий девушку лист с грубым наброском к ней: «Вот».

– О-о-о! А что это?..

– Это…

– А! Я поняла! Это-о… инопланетянин? Ящеролюд? Сфинкс? Нет, это что-то между пресмыкающимся и человеком: это человек-дракон?

– Нет-нет – это просто человек в костюме. Это всего лишь костюм. Вот здесь отходит подол плаща.

– А-а-а! Интересно. Всё, я поняла. Это называется ретро-стиль, да? А это рюшечки такие? Или как это называется?..

Тем временем колёса прошумели громче, чем обычно, и весь вагон вздрогнул, будто на мгновение даже накренившись и снова встав на место.

– Что это? – в поезде встала тишина, как и серая картинка за окном. Они были посреди моста через реку.

Тася испуганно следила за лицом Эредина, чувствуя около него защиту. Тот напряжённо приподнялся с сидения и застыл, глядя на дверь и прислушиваясь ко всему, что творится за ней, но всё было тихо. Девушка заметила, что в этот момент венка на его виске под огненно-красными волосами вздулась, руки тоже напряглись и затвердели. Затем поезд тронулся и постучал колёсами по мосту, как ни в чём и не бывало. «Что это? Что это?» – допытывала Эредина Тася. Над её веками хмуро сжался лоб между сведёнными вопрошающими бровями. «Всё нормально», – ответил он ей, хотя и не был до конца в этом уверен.

Они доехали до ближайшего города, и команда машинистов и проводников объявила здесь «привал». Друзья собрали сумки, сдали постельное бельё и, еле передвигая почти неразгибающимися ногами, спустились на перрон. «Ух! Кажется, что мы так долго ехали!» – провозгласила Тася, радуясь свежему воздуху, и тутже потянула Эредина в город, распахивающий над ними объятья цветных и в то же время прозрачных, незримых крыльев красок пейзажа, словно защищающими то ли этот город, то ли мир от этого города.

Огромное, густоватое, словно в сахаре, небо несло по себе исключительно белых птиц и изливалось пурпурным, персиковым, янтарным и голубым там, где его не пресекали верхушки бирюзовых и зелёных елей.

«Приятный тут запах хвои», – говорила Тася, глядя себе под ноги на проминающийся под ней слой сухих неубранных иголок, и Эредин следил за её маленькими ногами в неухоженных синих старых ботиночках, хотя на самом деле его завлекали не эти стопы, стоящие на несущей приятный холодок земле, не эти живописные холмы – а те холмики, что должны прятаться у местных “деревенских” девчушек под раздуваемыми летним ветром блузками.

«П-п-пуустите меня-я!» – пришлось кричать Тасе, когда некая стража у входа в город не захотела пускать маленькую двадцатилетнюю невинную девочку. «Спокойно, она со мной, не нужно так хватать», – отвечал людям явно понравившийся им с первого взгляда Эредин.

Они вошли в заражённый город. «Необычный и прекрасный», – как думала о нём младшая сестра, и необычие Милоградова состояло в сочетании милых его пастельных и семейных улочек с неоновыми вывесками мегаполисов чудных из третьего мира, а также количество нищих и больных на полах этого чужого большого дома.

«Самое что некстати было то, что она влюбилась именно в эту поездку и именно в этом городе, – позже писал он в дневнике, будто не его скрытой целью были подобного рода похождения, – Какой-то парень, альбинос из нашего города (интересно, что он здесь вообще забыл?) – и она в один миг от него в восторге и таянии. Это место не вызвало у меня доверия с самого того начала, как я успел увидеть местных зевак и подозрительных караульных у выхода с платформы, а тут ещё такие неуместно быстрые чувства забивают голову Таси.

…А эта станция полностью перекосила мою уверенность в нашей безопасности. Таисия ходила как блаженная, любуясь городом и стенами его домов, “цвета тирамису, лимонных пирогов и клубничных йогуртов”, как она говорила, но меня не особо волновали цвета тех зданий, пусть там и правда было красиво, пускай и слишком просто (даже по сравнению с нашей Дырой). Меня больше волновало то, что остальные, кто ехал с нами в одном поезде, резко куда-то делись, а местные жители, похоже, были не очень-то рады нас видеть, будто на наших одеждах красовалась вечно светящаяся надпись “туристы”. Впрочем, возможно, они винили нас или таких как мы в том, что с ними тогда происходило, хотя это и настигло горожан ещё за несколько месяцев до нашего приезда.

Я не мог наслаждаться привычными прогулками с Тасей, поскольку она всё время говорила о Роббе, белобрысом мальчике, или убегала, даже не замечая иногда, слушаю я или вовсе от неё отстал, и я разглядывал от досады людей, пусть мне и нравилась она такой живой. Уже к концу третьего дня нашего пребывания в Милоградове я заметил и заключил, что все здесь чем-то больны, но я ещё не понимал, почему тогда нас пустили и оставили в этом населённом чумой пункте.

«Я должна делать что-то полезное!» – заявила мне в один момент Тася и объяснила мне, что существует некий комикс про девочку-школьницу с васильковыми глазами, которая одновременно просто безответно любит своего одноклассника, великолепного блондина, и является супер-героиней, чьё истинное имя никому неизвестно, и в этом обличии она нравится всё тому же блондину-красавцу-однокласснику. Ах, да, и эта супер-героиня успешна во всём, много умеет и очень добра, как я понял (спортсменка-активистка-комсомолка…)… И теперь Тася хочет быть как она. Впрочем, именно благодаря таким неожиданным её порывам мы и нашли госпиталь, в котором лежали все приезжие (что было, как мне тогда казалось, почти невозможно, потому что никто из горожан не изъявлял большого желания вступать с нами хоть в какой-либо контакт). Тогда я предположил впервые, что могу распространять свою магию на других, что было почти невероятно. Несмотря на все меры предосторожности, люди всё равно заражались, к тому же, ещё эта интуиция и сверхвезение, что помогли нам вообще найти тяжело больных… Тася при этом ни разу даже и не чихнула, хотя, бывало, что закашливалась, но потом я понял, что это больше самовнушение, под которым она ждёт, что заболеет, пока пытается помочь докторам своим волонтёрством, но на деле она не заболела.. Нам повезло и с тем, что врачи вообще были не против подпустить нас к пациентам в палаты (вероятно, они рассчитывали, что мы пойдём «на убой» к самой заразе и на этом всё). Я знал, что я не заболею, с самого начала, ведь я, да, не волшебник там какой-то, но в какой-то мере защищён своей кровью, но вот своего единственного такого друга как этот неуправляемый ребёнок изначально я не хотел подпускать так близко к опасности, но похоже, что Тасю бывает не переубедить. Она слишком упряма, пока горит чем-то и пока болтает.

Что бросилось мне в глаза, эти люди очень часто молятся, хотя, по идее, мы даже не отъехали далеко от дома и ничего не должно было измениться в этих краях. А ночью в искусственном ярком свете чего-либо сильно пахло сладкими ананасами… Пожалуй, это для меня было самым странным кроме того, что альбинос быстро пропал из виду, когда мы занялись делом; Таисия отвлеклась, но потом быстро вернулась к разговорам об остро очерченным мужском подбородке Робба и его матери. Честно говоря, меня даже это перестало волновать тогда, я не то чтобы был в ужасе, но в Милоградове мы проторчали долго, будто даже кто-то намеренно нас заточил там. Нас не хотели выпускать за его пределы, скорее пытались привлечь нас как нулевых пациентов за распространение болезни, что абсолютно не поддавалось логике и здравому смыслу, но всё обошлось, однако Тася осталась расстроенная и ещё осуждённая за то, что так глупо старалась помочь тому городу и его абсолютно неблагодарным и корыстным жителям. В принципе, здесь я на самом деле только убедился в том, что далеко от родного уголка мы не отъехали, а скорее остались всё там же.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю