Текст книги "Все впереди. Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Лагиза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

15 – глава

Остаток дня прошел спокойно. Макс все время не выходил из своего кабинета или же пропадал на встречах.

Оставив все проблемы на второй план, я сосредоточилась на работе.

– Что? – спросила я, не выдержав пристального взгляда Евы, которая все время подозрительно бросала взгляды в мою сторону, мешая спокойно мне есть.

– Да так… ничего… – Ева смотрела и щурилась. Кто его знает – почему, но я тоже сощурилась в ответ и улыбнулась. И убрала улыбку, закатив глаза.

– Ты начинаешь меня раздражать.

– Ты беременна? – прямо в лоб спросила она. Я сперва замедлилась, и потом во все перестала жевать свой обед. Так и проглотила его целиком, с трудом не подавившись.

– С чего ты взяла? – медленно, не резко спросила я, вытирая губы салфеткой.

– Просто я думала, что ты беременна и она… – она вдруг останавливается на пол пути с открытым ртом и замолкает, предварительно закрыв рот.

– Ты думала, что я беременна и она, что?…

– Помнишь, как тебя стошнило в кафе?

– Ну да… меня стошнило потому что, я выпила просроченный йогурт. Так…к чему ты ведёшь?

– После этого ко мне… – не закончив предложение, ее перебивает звонок мобильника. Она достает телефон из сумки, несколько секунд замирает, смотря на экран телефона.

– Я сейчас, – показывая ладонь, она встаёт с места и идёт чуть дальше от нашего столика.

Вот же! Что она хотела сказать? Если она догадывается, то остальные наверно тоже…

Если все будут в курсе, слух о моей беременности рано или поздно это дойдет до Макса…

Я даже побаиваюсь от его реакции.

– Надеюсь, мои худшее мысли не забудутся, и Макс не отнимет тебя… – я нежно глажу свой живот, а другой рукой потягиваюсь к стакану воды, чтобы избавиться от икоты.

Краем глазом замечаю, что Ева приближается к столику, все время напряжённо улыбаясь.

– Так о чем ты говорила? – спросила я, как только она село на свое место, поправляя подол своего платье.

– Знаешь, забудь! Просто я опять снова сделала из мухи слона, – махая рукой, произнесла она.

– Но…

– Я уже и не помню, так что, и ты забудь.

– Ну как хочешь, – я пожала плечами, и взглянула на время.

– Поторопимся, если не хотим чтоб нас уволили!

Рабочий день закончился, я не спеша шествовала в больницу.

Я зашла в отделение, и тихонько подождала в коридоре врача, сев на металлические скамейки.

Глаза слипались, хотелось сладко протянутся и лечь спать прямо тут. Но вместо этого, я широко зевнула в ладонь и встала с места, решив походить туда – сюда, а то чувствовала что просто вырублюсь на месте.

– Простите что заставил вас долго ждать, – услышала извиняющий голос Захара Дмитриевича. Я поспешно обернулась к нему.

– Ничего страшного.

Мы зашли в его кабинет. Захар Дмитриевич, сел на свое кресло, указывая мне на кресло, чтоб я села на против его. Он со вздохом снимает очки и устало массирует между бровями.

– Я позвал вас чтоб обсудить план лечения вашей матери, – начинает он.

– Да… Если вы о оплате, то мне должны дать кредит. Назовите нужную сумму и я… – не дав закончить мне, он перебивает меня, посмотрев как на дурочку.

– Зачем вам брать кредит, если все уже оплачено?

Что? – Что? – от шока я даже отскакиваю с места. Но кто? Лариса? Да не – е… У нее самой кредит, о которой она всегда напоминает, когда речь идёт о деньгах.

– Я думал, что вы знаете… – чуть замедляясь произнес он, доставая какие – то бумажки. – Может кто – то перепутал имя и… – он начал активно шарится в ящиках и остановился, находя нужные документы.

– Вот, – он притягивает мне договор.

Прикусив нижнюю губу, я сосредоточенно читаю договор, который был заполнен… Максимом Васильевичем?

Что…? – Судя по выражению вашего лица, вы определенно знаете его, я даже сказал бы больше, – сделал вывод врач, загадочно улыбаясь, наблюдая за мной.

– Да знаю… Просто он об этом не говорил и вообще не поднимал эту тему… – растерянно произнесла я, не зная как отреагировать на это.

Ещё раз перечитываю строчку, где указано дата.23. 11. 20.Именно тот день, когда я увидела его с другой в постели…

Зачем он это сделал? Если он думает, что мы опять сойдёмся, то…Но ведь дата…Макс не знает, что я в знаю о его измене. Тогда, зачем он это сделал? Что им движет? Может он чувствует вину.

Отдаю обратно договор Захару Дмитриевичу.

– А можно ли как – то дёрнуть ему денег, а я потом…

– К сожалению, договор уже как вы видите, составлен, к тому же часть денег был уже внесён в качестве гарантии. Так что, нет.

– Ясно, – тускло ответила я, поджимая губы.

– А сейчас, если вы не против, приступим к плану.

– Тук – тук, – улыбаясь, постучала я в палату мамы. – Привет, прости что так поздно, – виновато произнесла я, сев на край кровати, после приветствии.

– И что сказал врач? – спросила мама, беря меня за руку. Ее руки были сухими и тёплыми, а в ее глазах был страх и паника.

– Что ты после операции будешь ещё плескать на моей свадьбе!

– Арин, ты же знаешь… – после не законченный фразой последовал кашель. Было больно наблюдать как ее участки коже посинели, она с трудом что – то делала, усилением одышки, как здоровая женщина потухает на глазах.

– Вот держи, – быстро налив стакан теплой воды, я протягиваю ей.

– Спасибо, – она берет стакан воды с моих рук, и делает несколько глотков, тяжело вздохнув. – А как насчёт денег? Где мы возьмём столько денег на оплату за лечение?

– Я подала заявку на оформление кредита и мне одобрили, – глядя на неё, я нагло врала. – Так что не о чем беспокоится.

– Звёздочка, ты же ничего не скрываешь от меня? – беря меня за руку, спросила она, как будто заглядывая прямо в душу.

– Разумеется, нет. – Я всего лишь беременна от бывшего, который изменял мне с другой. А ещё нет у меня никаких кредитов, это он все оплатил, – мысленно добавила я. Если не эти «маленькие и не значительные» секреты, то нет, можно считать что я не вру.

В дверь кто – то тихо постучал.

– Да? – крикнула я, приподнимаясь с постели и сев на удобнее.

В комнату зашла Алиса.

– Привет, – тихо сказала она, закрывая дверь за собой.

– Привет, Катя уже спит? – беру в руки подушку, которая лежала рядом, и обнимаю его, прижимая к себе.

– Да, только что уснула, – она села на краешек кровати, не переставая смотреть на меня щенячьем взглядом. – Может уже скажешь мне что случилось, а не переводить тему все время?

– О чем ты? – Алиса посмотрела на меня яростным взглядом.

– Арина… – ее голос прозвучал как предупреждение.

– Хорошо – хорошо, – сдалась я, отводя взгляд в сторону. – Просто…я не знаю с чего начать… В этот период моей жизни столько дерьма, что уже боюсь заглядывать вперёд…

– Откройся мне, – Алиса взяла мою руку и чуть сжала его, будто говоря «я рядом и всегда поддержу». – Скажи мне, что тебя тревожит?

Я перевожу взгляд на наши сплетённые руки, и молчу. Следом я подаюсь вперед, крепко обнимая ее за плечи, утыкаясь лицом в шею.

– Я боюсь… Нет, я в ужасе – когда задумываюсь о ближайшим будущее.

Она проводит рукой по моей спине, успокаивая.

– Что меня ждёт? Не знаю! Боже, как же ненавижу неопределенности! Когда не знаешь, чего ожидать от завтрашнего дня…

– Но разве это жизнь, если все знать наперёд?

– Нет…

– Нельзя знать все наперёд. Если случилось что – то плохое, значит этому суждено было совершится.

– Сотни мысли, заставляют меня боятся. – Страшно за маму, и за ребёнка. Смогу ли я дать ему то, что он заслуживает? Тебе ли не знать, как я хотела чтобы у моего ребенка – было полноценная, счастливая семья…Но…сейчас этим мечтам никогда не сбыться…

– Я думаю… Нет, я уверена, что ты будешь прекрасной мамой. Любящая, понимающая. Разве ребенку не главное – любовь и поддержка? Тем более с такой крёстной мамой как я… – смеясь проговорила она, смотря на меня, где отчётливо был виден оттенки грусти.

– А кто сказал, что будешь крёстной мамой для моего ребенка? – Эй! – возмутилась она. – С первых дней нашей дружбы, я решила, я буду крёстной для твоих детей. А тебя никто мнение не спрашивал, сиди тихо!

Я и не заметила, как от грустных мыслей, мы перешли на смех. Мы тихо хихикали, стараясь не разбудить Катю.

– Черт! Черт Черт! – кричала Алиса, бегая по дому туда – сюда.

– Ну Алиса… – не терпеливо вздыхала Катя, которая уже наверно вспотела в зимние куртке.

– Сейчас – сейчас! – Да где же этот чёртовы колготки?!

– А че ты заранее все не подготовила? – крикнула с кухни, доставая томат из холодильника.

– А да я все приготовила, но сейчас их нету на месте!

– Прям мистика какая – то… – тихо выговорила я, намазывая булочку томатом. – М-м-м…. Кто же знал что это – божественно!

– Вух, нашла! – по пути натягивая колготки, она зашла в кухню. – Что это ты ешь? – с порога спросила она, и сморщила свой носик.

– То что хочет он, – я указательном пальцем, мягко тыкнула живот, указывая на ребенка.

– Ясно…

– Алиса, я и так в школу опаздываю!

– Твою дивизию, сейчас! – она разворачивается, но тормозит на пол пути. – А чего ты не торопишься? Разве на работу не надо?

– Надо. Но решила не спешить на всякий случай, а то друг не уволят, – ответила я, и грязно выругалась, когда испачкала белый халат томатом.

Алиса бубнить под нос что – то непонятно и выходит из кухни, не забыв попрощаться.

– Где ты была? – нахмурившись спросила Ева, когда она заметила меня.

– Э-э…дома.

– Дома? Тебя Максим Васильевич искал! Он был очень зол, – с опаской предупредила она, когда я проходила мимо нее к своему рабочему месту.

– Жду в своем кабинете, – послышалась голос Макса из селектора. Вроде бы спокойно произнес, но я то знаю, что за этим скрывается страшный гнев.

Невольно моя кожа покрывается мурашками от его голоса. То ли от страха, или же…Стряхиваю голову, отгоняя ненужные мысли.

Достаю из сумки заявление, которую я предварительно подготовила. Набрав в лёгкие воздуха, я вошла в кабинет.

Макс не сразу поднимает голову на встречу. Несколько секунд его взгляд был сосредоточен на прекрасный вид из окна, который давал возможность панорамный окна. Впоследствии он тоже стряхивает голову, будто бы отгоняя ненужные мысли как и я, несколько секунд назад.

– Надеюсь, есть веская причина по которой вы опоздали, – отстраненно произносит он, сощурив небесные глаза.

– Нет.

– Что значит «нет»? – он переводит на меня увиденный взгляд.

– То и значит. Вот, – я делаю шаг вперёд, и кладу на его стол заявление об увольнение. – Подпишите, пожалуйста.

Макс подходит к своему рабочему столу и берет в руки бумагу.

– Можно ли узнать причину? – дочитав, он аккуратно кладет заявление на стол и садиться на свое кресло.

– Мне предложили другую работу, более выгодную для меня, – вру я.

– И чем же они хороши?

Там нет тебя.

– Зарплата более высокая. Я сейчас, мне каждая копейка важна.

Макс устало вздохнул. Он запускает руки в свои волосы и чуть тянет их, сжимая в кулак.

– Хватит врать, – тускло произносит он. – Просто признайся, что ты хочешь уволится чтоб меня не видеть.

– Я знаю, что ты оплатил лечение мамы, – начинаю я, переходя на «ты». – Я бесконечно благодарна за это, и я обещаю что я верну каждую копейку тебе.

– Кареглазка…

– Конечно, вернуть всю сумму сразу я не смогу, но если ты дашь мне время, я…

– Арина… – я и не заметила, как Макс плотно подошёл ко мне. Макс берет мою руку и сжимает его.

– Не надо ничего возвращать. Я сделал это – потому что ты мне дорога. К тому же она твоя мама.

Глаза снова предают меня. С глаз идут ручьи. Черт, в последние дни, я стала реветь из за каждой мелочи.

Нижняя губа чуть подрагивала. Макс охватывает мое лицо руками и стирает мои слезы, медленно переходя на губы. Он большим пальцем проводит по контуру губ, и чуть надавливает на него, заставляя его приоткрыться.

Макс наклоняет голову и целует меня. До мне доходит тогда, когда его язык проникает в рот. Его язык касается моего языка, щекочет нёбо и одновременно поглаживает губы.

Я несмело охватила его за шею. Макс тут же прижал меня к себе ещё ближе и увеличил напор. От его близости по моему телу не переставая бегали мурашки и кружилась голова.

Вниз животы заныло, грудь сдавила от тоски по его близости. Мне было его мало.

Не знаю откуда я взяла сил оттолкнуть его от себя, но я этого сделала.

– Арин…

Я оттолкнув его, сама сделала несколько шагов назад, тяжело дыша.

– Просто подпиши заявление и все. А если не подпишешь, я все равно не буду приходить на работу, и тебе придется меня самим уволить, за не соблюдении правил, – добавила я, перебив его. – А про деньги… Я все равно их верну, не переживай по этому вопросу, – произнесла я, и разворачиваюсь на каблуках чтобы быть подальше от него.

16 – глава

Проходили дни, приближая волнительный день все ближе и ближе.

– Не переживай ты так! Все пройдет хорошо, – уже с утра начала успокаивать меня Алиса.

– Ага…

– Врачи уверяет, что операция пройдет хорошо и у твоей мамы высокие шансы!

– Ага…

– Арина! – крикнула она, возвращая меня с небес.

– Что?

– Знаешь сколько беременных женщин отдали бы, чтобы не чувствовать токсикоз?

– Ну наверно большинство…

– Тебя тошнит раз в неделю – это ещё максимум, но у тебя вкусы очень спецэффектичный.

– Я здесь причем? Все претензии к нему, – я тихонько тыкнула живот указательном пальцем, и одновременно откусывала большой кусок мясного пирога. – М-м-м… – довольно протянула я, закатив глаза от удовольствия.

– Давайте сегодня мы будем кушать то, что и Арина, – предложила Катя, садясь рядом со мной.

– Не думаю что ты согласишься, когда узнаешь, что она хочет.

– А что ты хочешь? – спросила Катя, и они оба повернули головы в мою сторону.

– Ну – у… – я перевела взгляд на часы, которые висели над дверью и задумалась. По своей вечной привычке я провел языком по верхнему ряду зубов и заглянула на них.

– Я хочу рыбу… Запечённую, и с клубничным джемом, – рот сразу же наполнился слюной, стоило только представить.

– Э-э… – они оба затихли, смотря на меня как на идиотку.

– Если все беременные, кушают такую еду, то я не хочу быть беременной – когда выросту, – сморщив свое маленькое личико, произнесла Катя. Мы с Алисой усмехнулись от ее слов.

– Не все беременные такие, просто у некоторых… – Алиса глянула на меня. – Вкус спецэффектичный.

– Так мы будем рыбу с малиновым джемом? – спросила я.

– Да… – сколько же усилии приложила она, чтобы не сморщить лицо.

– Ты как? – спросила я, держа ее руки, которые похолодели от страха.

– Бывало и по лучше, – тускло произносит мама, переводя взгляд на цветы, наблюдая как лепестки тюльпан тянулись на солнце.

– Смотри внимательно. Тюльпаны – это единственные цветы, которые продолжают расти после того, как их срезали. Они тянутся к солнцу, ищут его, открываются ему навстречу. Будь как этот цветок, тянись к жизни, мам.

– Где ты вообще нашла тюльпаны зимой?

– Да наша соседка тетя Зина, занимается высадками домашних условиях.

Мама глянула на меня, а ее глаза были наполнились слезами.

– Эй, ты чего? – я тихонько, нежностью схватила ее за подбородок. – Если я скажу «не переживай», я знаю, что это никак не поможет тебе, и не успокоит. Просто знай, что мы рядом и все.

– Прости меня… – тихо прошептала мама. – Зато что не дала достаточно любви и ласки в детстве…

– Не смей говорит так как будто ты прощаешься! – не выдержав, я чуть повесила тон. Моя нижняя губа подрагивала от злости, от того что она уже теряла надежду, даже ничего не начав…

– Солнышко… – сколько же тепла было в этом слове.

Нас перебивает тихий стук дверь, и мы с мамой переворачиваем головы в сторону шума.

– Пора… – сообщила Лариса нам, затаив дыхание.

Пора…

Вот уже третий час, мы сидим в ожидании перед операционной.

– Вот, поешь, – Алиса протягивает мне еду.

– Я не хочу есть, – кажется, мой голос совсем затих, и был еле слышен.

– Ты ещё ничего не ела, – произносит Лариса, которая сидела рядом со мной. – Сидя здесь, голодая, ты ничем не поможешь ей. Поешь, – говорит она, не отводя взгляда от красной таблички, которая висела над операционной.

– Арина, – зовёт меня Алиса, когда я переворачиваюсь к ней, она глазами указывает на мой живот, говоря «подумай о ребенке»

Черт.

Когда волнительный день приближался, аппетит пропадал. И так уже продолжается несколько дней. А ребенок? Нельзя забывать о нем.

Согласно киваю ей, беря у нее бутерброды и откусываю кусочек. Не чувствуя вкуса, прожевав его, я глотаю и ту же секунду организм выталкивает его обратно.

Быстро встаю с места и рванула в уборную. Избавившись от остатков еды, я ополаскиваю рот холодной водой.

– Дерьмо… – комментирую я, глядя на себя.

Внутренние концы бровей приподняты и сведены к переносице, глаза слегка сужены, а уголки рта опущены. Кожа до ужаса бледная, черные круги под глаза, как у панды.

Умываюсь ледяной водой – лицо, не забыв и про шею. Пытаюсь, привести себя в порядок, но получается так себе.

– Тебя стошнило? – спросила Лариса, когда сажусь на свое место. Между Ларисой и Алисой.

– Да…

– Плохо…

– Ага…

Лариса не отводит свой напряжённый взгляд от операционной. Ее брови приподняты и слегка сведены к переносице, в результате чего горизонтальные морщины в центре лба становятся глубже, чем по краям. Глаза широко открыты, верхнее веко чуть слегка приподняты. Углы рта оттянуты вниз, губы были чуть приоткрыты. Ей было страшно, как и мне.

Через полчаса, которые прошли как в гробу, из операционной выходит медсестра. Мы все одновременно вскакиваем с места.

– Как она?

– Все в порядке?

– Почему так долго?

– Как ее состояние?

– Все прошло успешно?

Мы все втроём окружили ее, задавая вопроса, которые мучали нас все эти четыре часа.

– Извините, дамы, но я не могу ничего сказать, я должна идти, – эти словами она бегом направляется в другой корпус.

Я больше не выдерживаю сиденья на одном месте. Проходит пятнадцать минут, как я бродила туда – сюда, к нам возвращается медсестра, только не одна, а с подкреплением.

Через полчаса к нам выходит сам врач.

– Как она? – мы все одновременно спрашиваем его. Он вытирает свой потные бусинки на лбу одноразовыми салфетками. Захар Дмитриевич, был весь в напряжении.

– Сейчас я не могу ничего сказать, – он резко стягивает маску с лица и судорожно пытается что-то найти в карманах. Наконец, находит свой мобильник и набирает чей – то номер. Три… Четыре… Пять…

– Пришлите Герасимовича, живо! – и отключил мобильник.

Что происходит? У мамы осложнения?

– Что происходит? – за ничего не ответив нам, он обратно надевает маску и заходит в операционную.

– Я читала что операция пересадка сердце проходит примерно 3 – 10 часов. Что все зависит от осложнений, – тихо произнесла Лариса, кусая нижнюю губу.

– И что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Алиса за меня.

– Может у маму все плохо и она может…

– Не смей! – повышаю я голос.

– Мы сначала понимали что риск все равно есть!

– Не говори так… – с глаз скатывается слезинка. Мне хочется убежать или спрятаться. Не надо…Я и так потеряла любимых людей. Прошу, пусть у мамы все будет хорошо.

Вся эта напряжённая обстановка, давит на меня, душит.

Не сразу замечаю что творю. В помещении, кажется, закончился весь кислород. Мне было не в чем дышать. Судорожно пытаюсь вздохнуть, но никак не получается.

Принялась дышать, как было написано в книге для беременных. Это помогло только когда я покидаю операционный отдел.

Я потянулась к сумке, но вспомнила, что забыла его. Как же не во время! Неожиданно внутренности опалило нестерпимой болью. Между ног заструилась что – то теплое и липкое. Я со страхом провела рукой по брюкам, мои пальце окрасились кровью. В душе нарастало паника, мне хотелось крикнуть от страха. А боль не переставал настигать.

Я чувствовала, как мои ноги слабеют, как все вокруг плывет и уносит вдаль.

Перед тем, как совсем отключиться, я откуда – то издалека слышала чей – то голос, обрывки фраз.

Помню что он был полон страха, но темнота поглотила меня, прежде чем я поняла кто это…

17 – глава

Свет настойчиво пробирался, заставляя очнуться и открыт глаза.

Но я отчаянно сопротивлялась пробуждению, мне было страшно.

Темнота которая поглотила меня, принес облегчение рвущей все внутри боли.

Но яркий, почти огненный свет больно жёг глаза, заставив все таки распахнуть глаза.

Несколько раз моргнула, чтобы дать глазам привыкнуть к освещению.

Запах стерильности безошибочно вынесли свой приговор – это больница.

Я в больнице.

Пробуждение были удивительно приятны, и совсем нестрашны.

Не было боли, лишь удивительная легкость и невесомость.

Как я оказалась в больницу?

Что случилось?

Стоило чуть напрячься, как вся картина восстановилась.

Операция.

Боль.

Кровь и темнота…

– Ребенок! – я вскакиваю с места, судорожно пытаюсь понять – что с ребенком, проводя рукой по животу.

– Не переживай, с ребенком все хорошо.

Слышу мужской голос с боку. Я не сразу замечаю, что рядом со мной кто – то сидит.

Поворачиваю голову, чтобы заглянуть на собеседника.

– Макс? – что он тут делает?

– Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? – тревожно спрашивает он, заправлял прядь моих волос за ухо.

– Ты… Ты знаешь про ребенка?

– Ты потеряла сознание прямо передо мной, истекая кровью. Ты представляешь как я испугался за тебя?

– Ты…

– Добрый день, как самочувствие? – меня перебивает хорошенькая юная медсестра, зазывно улыбнулась Максу, и неохотно, явно притворно улыбается мне.

– Э-э, хорошо, – массируя затекшую шею, ответила я.

– Где врач? Уже можно её выписывать? – грубо требует Макс.

– Я здесь, – в палату входит молодой доктор.

– Доктор Майлс, – смущённо улыбается медсестра, отодвигаясь в сторону и затихла словно мышка в углу.

– Если бы вам не во время оказали медицинскую помощь, то вы вас бы ждали худшие новости, мисс, – осуждающе произносит доктор Майлс.

– Но сейчас ваше состояние нормализовалось, и прошу учтите, что вашем состояние стресс может привести к потери ребенка.

Сердце сжимается что из за своей глупости могла потерять свою малышку.

– Сейчас ему ничего же не грозит? – тихо спрашиваю я, сжимая простыню в кулак.

– К счастью, сейчас вам и вашему ребенку ничего не грозит, но… – он сделал тетральную паузу, что заставило меня затаить дыхание.

– Вот пожалуйста, не надо никаких тетральных пауз, но что?! – явно теряя терпение, холодно спросил Макс.

– Но… Если все продолжится в таком духе, вы в конце концов – потеряете ребенка.

– Сколько ещё я должна здесь находится, я должна…

Мама!

– Боже, мама! – крикнула я. Хотела встать с места, но Макс тихонько нажал на плечи, не позволяя встать с кушетки.

– Макс, мама! – отчаянно пыталась я ему все объяснить.

– С твоей мамой все хорошо.

Алиса сообщила мне об этом.

Операция прошла успешно, – отвечает он.

Положив руку на сердце, я с облегчением вздыхаю.

Все позади.

– Сейчас вам поставят капельницу и можете ехать с вашей… – доктор замялся, не зная как меня звать.

– Знакомая.

– Невеста, – одновременно произносим мы, на помощь к доктору. Макс переводит на меня свой злой взгляд на меня, сощурившись.

– Потом можете ехать с вашей знакомой – невестой.

Отдыхайте по больше и никаких стрессов! – строго произнёс доктор Майлс, выходя из палаты.

– Я сейчас, – этими словами, Макс вышел за палаты за доктором.

– Ложитесь по удобнее, – произнесла медсестра, выходя из угла, которая все это время тихо наблюдала за нами со стороны.

Крепко зажмурилась, когда игла проникала под кожи.

Господи, как я ненаживу эти уколы.

Хоть и не так уж сильно больно, но страх детства никуда не делся.

Как только все закончилось, и медсестра покинула палату, зашёл Макс с пакетом в руке.

– Вот, держи.

Макс протягивает мне пакет.

– Что это? – спрашиваю я, открывая пакет.

– Моя одежда?

– Да, Алиса передала через Егора. Твоя ведь испачкалась.

Перевожу взгляд на зеркало, который висел над раковиной.

Я была в больничном халате, который доходил до колен.

Снова глянула на Макса, приподнимая одну бровь.

– Что?

– Ты не мог выйти, чтобы я смогла переодеться, – почему – то засмущалась я, неловко отпуская глаза.

– Ах да, извини.

Извинившись, он торопливо вышел из палаты, оставляя меня одной.

Как можно быстрее надеваю то, что передала Алиса.

– Спасибо, – поблагодарила я Макса, выходя из палаты, и разворачиваюсь чтобы уйти.

– Эй, ты куда?

Он быстрыми шагами добрался ко мне, и тихонько схватил за локоть.

– К маме.

– Нет, подожди ты должна…

– Если ты о оплате всех процедур, которые провели, то у меня сейчас таких денег нет собой. Но я могу… – не могу даже представить на какую сумму все вышло, как никак это "Golden health", один из самых дорогих клиник в городе.

– Ты издеваешься надо мной? – он явно был зол.

Это было понятно по резким словам и по нахмуренныму взгляду.

Аккуратно вырываю руку из его лап и иду дальше к выходу.

– Ну уж нет!

Максим снова хватает меня за локоть, не больно, но так чтоб я не смогла вырваться.

И направляется к выходу.

– Куда это ты меня тащишь? – возмущаюсь я, пытаясь вырваться, но безрезультатно.

– Домой.

– Я не хочу домой! Мне надо к маме!

– Твоя мама только что пережила сложную операцию, ей как минимум сутки отходить от наркоза.

Так что ты поедешь домой, отдыхать, как сказал врач.

Он заталкивает меня в машину, и сев на свое место, тут же жмёт на газ.

Машина слушаясь своего хозяина, срывается с места.

– Я хочу домой, – упрямо говорю я, даже не повернув голову в его сторону.

– К себе! – добавляю я, решив все таки уточнить.

***

– А кому оставили детей? – спрашивает Макс, сидя у нас на кухне.

– Они у тёти Зины.

Зина – наша соседка, – объясняю я, делая жадные глотки воды.

– Арина, – уже успокоившись начинает он.

– Что? – я глянула на него.

– Почему ты не рассказала мне о нашем ребенке?

– И чтобы ты сделал, узнав о ребенке? – задала я встречный вопрос.

– Мы бы поженились и…

– Брак из за две полоски, круто! – прокомментировала я, закатив глаза.

– Нет! Это не было фальшивым браком. Все же было хорошо, я же люблю тебя… – его лицо искажается от боли.

Да он оказывается отлично актер!

Скот двуличный!

– Засунь себе в жопу эту – любовь.

– Да что с тобой не так? – у него вздулись жилы, желваки на острых скулах ходили ходуном.

Он терял терпение.

– Со мной?

– Да, черт тебя побери! Сперва исчезаешь когда вздумается, разрываешь наши отношений, но это ещё цветочки…

Ты хотела скрыть от меня моего же ребенка! -

кричит он.

– Ничего я не хотела скрывать! – я тоже перешла на крик.

– Я хотела рассказать тебе все правду, но поняла, что ты этого не достоин!

– То есть, ты решила за меня, готов ли стать отцом?

– Нет, ты все сам решил своими поступками! – мне хотелось ударить его.

Но сильное головное кружение останавливают меня.

Я чуть пошатнулась, хватаясь за голову.

– Черт, прости… – Макс сажает меня на диван в гостиной, и берет меня за руки.

– Ты как?

– Все прошло, – ответила я, массируя висок.

– Почему ты так решила? – тихо спрашивает он, хватая меня за затылок, дёргая на себя.

– Потому что я тебе не доверяю…

Я не хочу построить семью на лжи, и расти ребенка в иллюзии.

– Я же люблю тебя. И ты меня любишь. Любишь же?

– Люблю, – эти слова дают ему капельку надежду.

– Но любви недостаточно.

Пожалуйста, уходи Макс… – умоляю я, сквозь слезы.

Макс встаёт с колен.

По лицу было видно, что ему больно и он еле сдерживал себя.

Но плевать, он сам сделал свой выбор.