Текст книги "Сертификат (СИ)"
Автор книги: LadyFrost
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Сертификат
LadyFrost
Сертификат
Все ситуации и люди являются вымышленными,
любые совпадения с реальными событиями или людьми исключены.
Говорят, что некрасивых женщин не бывает. Бывает и сколько угодно! Я-то уж знаю. За годы работы стриптизёром и сотрудником службы эскорта я насмотрелся на разное. Были тут и холодные неприступные Снежные королевы (самые прилипчивые кстати), и шальные Императрицы, которые утром возвращались к своей низкопробной рутине, и любительницы экстрима, в чьих головках редко уживались несколько мыслей сразу, и папины дочки, пользовавшиеся деньгами отца или великодушного "папы" по своему усмотрению, и даже были "жертвы", которые приходили сюда за повышением самооценки и прочим психологическим шлаком.
Однако в тот вечер к нам в "Мечту" зашла она. Я бросил на неё оценивающий взгляд и прошёл дальше: столик был не мой. У барной стойки Лёшки не было, а ведь это он должен был предложить гостье принести напиток покрепче зелёного чая, который упорно цедила эта женщина, обхватив белую чашку обеими руками.
– Где Лёшка? – перекрикивая музыку спросил я у бармена.
– В уборных погляди. Наделает бед! – Макс перегнулся через барную стойку и прокричал мне на ухо.
Забавная приватность. Запах Макса мне всегда нравился. Макс раньше выступал тут, потом выучился на бармена и теперь очень редко угождает гостьям. Лишь в исключительных случаях.
– Позови Гену! – сам не знаю зачем я положил руку на плечо Максу, когда орал ему просьбу в его ухо. Но ещё больше я недоумевал, почему я вообще обратил на это внимание.
Ловко лавируя между жадными взглядами дам, готовых схватить меня за набедренную повязку, я решительно двинулся на поиски Лёшки: он и так регулярно получает нагоняи от начальства, так же регулярно плачется, как ему важна эта работа, а потом снова и снова отступает от правил.
Конечно, Лёшка пытался уединиться с гостьей в туалетной кабинке: тогда бы вознаграждение пошло исключительно ему, без существенного процента заведению.
Разгорячённая гостья – женщина за 55 из разряда хорошо подвыпивших шальных Императриц, явно не из большого города и не большого ума – была очень недовольна моим появлением, потом правда она понадеялась устроить действо "на троих", поэтому пришлось сдерживать её натиск до появления нашего охранника – Гены. Строго говоря, его настоящее имя было совсем не Гена, но эта кличка за его рост и добродушие так прижилась, что его реальное имя теперь вспоминали лишь в отделе кадров при заполнении официальных бумаг.
Гена очень деликатно обхватил руки пьяной женщины и вывел ту из уборной, оставив на какое-то время нас с Лёшкой наедине.
– Ты совсем спятил? – покачал я головой, глядя на то, как этот глупый юнец умывается холодной водой, брызгаясь во все стороны. – Тебе мало неприятностей?
Лёшка выпрямился и с улыбкой посмотрел на меня. Сомнений быть не могло: он принял наркотики.
– Да всё хорошо, братан! – Лёшка сжал кулак и вытянул его в мою сторону, чтобы я ударил своим кулаком по его костяшкам, подтверждая его оценку происходящего.
– Ты-дебил, – констатировал я. Появилась Маша – она помощница директора клуба, теперь у Лёшки точно неприятности.
– Марш за мной! – процедила она сквозь ровные белые зубы, обращаясь к Лёшке.
– Мария, а как же его столики? – запротестовал я. Не то, чтобы я пытался спасти Лёшку, мне не улыбалось брать на себя дополнительную нагрузку. – У меня и так на моих есть уже две перспективы.
"Перспективами" мы называем дам, которые готовы за дополнительную плату продолжить со мной общение. И у меня их обычно бывает не меньше двух.
Маша протиснулась мимо меня, ухватила Лёшку, который, уйдя в свой мир, стал танцевать перед зеркалом.
– Двойная оплата. Через полчаса тебя сменит Колька после своего выступления. – отрезала она и вывела Лёшку.
– Да хоть тройная, – грустно подумал я, однако делать было нечего. Всего полчаса, значит от меня не требуется ничего кроме обязанностей официанта.
Я тут же вспомнил про женщину с зелёным чаем.
Макс, увидев, что я беру заказы столиков Лёшки, конечно, всё понял и только цокнул языком.
Я разнёс заказы, извинился перед гостьями и, указав на сцену, пообещал им в качестве дальнейшего официанта "лучшего танцора клуба". Конечно, я преувеличивал. Дамы были в хорошем расположении духа, пытались уговорить меня остаться, однако я не первый день работаю и очень легко успокоил их пыл на мой счёт.
Пока я рекламировал любительнице зелёного чая напитки покрепче, я внимательно изучал её. Ей было лет 45, не больше. Тонкие русые волосы видимо принципиально не знали краски и не считали появляющиеся седые волоски чем-то зазорным. Маникюр – это практически первое, что мы отмечаем – был прозрачным, скромным. У неё были красивые пальцы. Одета она была в глухое бесформенное серое платье. Единственное, что привлекло моё внимание тогда, это сдержанный и лаконичный серебряный гарнитур из серёг и кулона, выполненный в интересной технике, что показывало на авторскую работу и хороший вкус как у мастера, так и у его обладательницы. Конечно, у неё был лишний вес. Не избыточный, не отталкивающий. Она сидела, чуть сгорбившись, явно испытывая неловкость, не смотрела по сторонам и на сцену. Лишь иногда вскидывала свои серые глаза вперёд, а потом снова опускала их. И в этом мимолётном взгляде не было ни заинтересованности, ни вожделения, ни задних мыслей.
Часто она посматривала на смартфон и, досадливо поджимая губы, клала его обратно на столик экраном вниз и погружалась в созерцание содержимого чашки. Губы у неё были пухлые, чувственные. Маленькая родинка над верхней губой справа кокетливо выглядывала из-под тонкого слоя тонального средства. Макияж у этой гостьи был очень лёгким.
Разговаривая со мной, она предпочитала не поднимать глаз, хоть и улыбалась моим шуткам.
– Вы пришли нас проверять? – я так не думал, но уж больно её поведение выделялось на общем фоне.
Впервые за весь наш так называемый разговор он подняла голову и удивлённо посмотрела прямо на меня. Глядя на неё снизу вверх, я уже видел, что у неё длинные ресницы, однако всю красоту её лица можно было увидеть и оценить только сейчас. Словно все кусочки мозаики встали на свои законные места, чтобы представить шедевр. Однако эта картина была скрыта под налётом и пылью: синие круги под глазами, какая-то усталость и обречённость на всём лице.
– Ага, ну точно "жертва", – наконец классифицировал её я.
– Нет, вовсе нет. Я... Я...
Тут губы её задрожали и в глазах встали слёзы. Я не могу допустить, чтобы гости стали свидетельницами истерики, поэтому осторожно и уверенно обнял её за плечи, поднял на ноги одной рукой, другой сгрёб её смартфон и сумочку и повёл наверх. Поймав взгляд Макса, я сделал ему знак рукой, и тот кивнул.
Женщина тихо подвывала, но не плакала. Я поспешно тащил её за собой, обняв за мягкие плечи, на второй этаж, где были устроены комнаты с шумоизоляцией для услады "перспектив". Я не нарушал правил, поступая так. И пусть только попробуют снять с меня деньги за этот жест доброй воли! Я же спасаю репутацию заведения! Вряд ли остальным гостьям пришёлся бы по душе плач навзрыд.
На мою удачу были свободные комнаты, я впихнул свою спутницу в ближайшую из них и запер за собой дверь, не снимая значка "свободно": мы же ненадолго, я только успокою её, и она поедет домой.
Я усадил гостью в кресло, налил стакан воды и протянул ей.
– Выпейте, это просто вода.
Она с благодарностью приняла стакан и, сделав несколько больших глотков, на удивление очень быстро взяла себя руки.
– Простите, простите меня. Просто... Всё сразу как-то навалилось.
Вне шума зала её голос было слышно лучше: он был приятным, грудным. Её робость немного отступила, и она смелее посмотрела мне в глаза, но тут же опустила их, покраснев.
– Я Вас смущаю? – вежливо улыбнулся я. – Это легко исправить.
Я прошёл в ванну и снял с крючка чистый махровый халат, как можно плотнее укутался в него и туго затянул пояс.
– Так лучше?
– Да, спасибо, – она с благодарностью и облегчением улыбнулась мне.
– Давайте я вызову Вам такси? – предложил я.
– Нет, спасибо. – Внезапно ответила она.
Я опешил. Почему? Может это была просто игра, чтобы остаться со мной наедине? Может она из тех серых мышек – фанаток?
– Но Вам же явно тут некомфортно, – мягко настаивал я.
– Не могу, – снова очень твёрдо и с сожалением (!) ответила она. – Мне надо тут продержаться до 3 ночи.
Мало, что может удивить меня в этой жизни, а тут я даже подумал, что ослышался.
– До 3 ночи? Почему?
– Да потому что подруга моя взяла с меня обещание! Она просто дура! И я дура, что согласилась! – горячо воскликнула женщина и полезла в сумочку. – Это всё Ленка, понимаете? Она купила мне этот сертификат, – женщина протянула мне глянцевый конверт, – сказала, чтобы я раньше 3 ночи не возвращалась, иначе... В общем, я не могла отказать.
Я развернул наш сертификат и удивился второй раз: он включал в себя ПОЛНЫЙ комплекс услуг. Это значит, что я имею полное право заменить карточку на дверной ручке "свободен" на "занят" и засчитать себе в бонус.
Что я и сделал.
Секс явно не намечался, и я решил, что это великая удача: можно получить премию с минимальными физическими затратами.
– У вас очень хорошая подруга, – похвалил я, возвращая гостье сертификат. Та повертела его в руках и положила на стеклянный столик между нами. – А почему она подарила именно его?
Гостья тоже явно почувствовала себя спокойнее и откинулась на спинку кресла. Её лицо перестало быть таким напряжённым и стыдливым. Она осмелилась взглянуть на меня.
– Она хотела, чтобы я развеялась.
– Я так предвижу, что мы проведём с Вами тут какое-то время, ведь до 3 ночи ещё уйма времени. Предлагаю познакомиться. Меня зовут Саша. – Я протянул ей руку.
– Татьяна, – её руки были тёплыми, мягкими.
– Что ж, Татьяна, почему же Ваша подруга решила, что сертификат в ночной клуб для женщин будет для Вас отличным подарком? – не отступал я, решив, что через несколько минут надо заказать еду.
– Потому что... – замялась она. – Потому что она считает, будто я себя похоронила.
– А это так?
– Нет! – ответила она быстрее и громче, чем следовало бы ответить, будь это правда. – Просто так сложилась жизнь, никто не виноват, значит судьба такая.
– Татьяна, я ничего не понимаю, расскажите, пожалуйста! – деланно взмолился я, впрочем, если она и заметила фальш в моей игре, то предпочла не обращать на это внимание.
– Знаете, а наверно стоит рассказать. Вы – как тот попутчик в поезде, которому можно рассказать всё, ведь потом мы разойдёмся и всё сказанное останется где-то там, на просторах страны. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Я замужем. Вот уже 17 лет. У нас трое детей, младшая вот пошла в школу. Год назад у мужа случился инсульт, и он не смог выбраться из него. Говорят же, что женщины легче это переносят, чем мужчины, – печально заметила она, но тут же встрепенулась и продолжила свой сухой рассказ. – Муж сам не ходит, всё время лежит. Не говорит. Пальцы немного слушаются, иногда что-то пишет, если ручку в пальцы вставить. Я до этого не работала долго, так как детки были маленькие, то сад, то школа, болячки разные. Но тут пришлось нанять сиделку. Она хорошая, поэтому дорогая. Я вышла на работу. Я бухгалтер. Сложно вливаться во всё заново. Сложно. Ну вы понимаете.
Извиняющийся тон никак не шёл этой женщине.
– Вот Лена и подарила мне сертификат. Он месяц у меня лежал. И тут она заявилась, устроила скандал, мол, она деньги большие потратила, а срок действия сертификата истекает. Мы почти поссорились. Но я не в том возрасте, чтобы терять хороших подруг. Поэтому мы с ней договорились, что я пробуду тут до 3 ночи и она отстанет от меня.
Когда она закончила свой рассказ, её взгляд потеплел, искренняя улыбка была очень душевной.
Я слушал её действительно внимательно. Она не жаловалась. Я встречал женщин, которые любят жаловаться и создавать вокруг себя ауру несчастья и горя. Им хочется, чтобы их пожалели, чтобы насытили их жажду внимания и любви жалостью. Такие не умеют любить. Они только берут. Им нужна моя жалость.
Но Татьяна рассказывала об этом просто, не ожидая от меня одобрения или наоборот порицания. Ей просто нужно было, чтобы её выслушали.
Я предложил заказать еды, указав, что зелёным чаем сыт не будешь. Она с лёгким смешком согласилась. Мы выбрали блюда из меню – пришлось раскрыть ей секрет, что вкусно, а чего стоит избегать, я поднял трубку и заказал.
Татьяна встала с кресла и неуверенно прошлась по комнате, подошла к плотным шторам, которые выглядели как оконные, но на самом деле создавали иллюзию наличия такого.
Она распахнула шторы и увидела обман.
– Да ладно? – рассмеялась она, с укоризной глядя на меня.
– Приватность прежде всего! – откликнулся я. В дверь постучали, я принял наш заказ. – Садитесь, пожалуйста! – позвал я её.
Она быстро сдвинула пульт от телевизора, меню, салфетки и свой сертификат в сторону, освободив место для еды.
Я предложил сесть прямо на пол, она с сомнением поглядела на него, видимо, ожидая увидеть подозрительные пятна, но потом согласилась: ещё бы, в нас строго следят за такими вещами.
– А правда вкусно! – вежливо заметила она.
– Не домашняя, конечно, – зачем-то сказал я.
– А вы сами откуда? – спросила она, убирая локон за ухо рукой, которой держала вилку. Заметив мой взгляд на это, она смутилась и извинилась. – Я забылась, простите.
Пришлось заверить, что всё в порядке.
– Из-под Екатеринбурга. Приехал покорять столицу в театральный, но не сложилось.
– И вам нравится ваша работа?
– А вам ваша? – я не хотел быть грубым, но надо было построить границу.
– Не очень, – она деликатно сгладила углы. – Но зато деньги есть.
Я поднял брови вверх, как бы говоря: раз всё понимаете, зачем спрашиваете?
Дальше я старался просто её слушать, как это умеют делать сотрудники эскорт службы. Она рассказывала о детях, муже, потом словно спохватившись, перескакивала на фильмы и книги, чтобы и я мог поддержать разговор. С ней было приятно и легко общаться. Я понял, что подруга была права и эта женщина действительно похоронила себя, распяла во имя других. Татьяна видела, что на работе нравится мужчине, но как она может поощрять такое поведение при живом-то муже?! Да, муж почти овощ, но он живой, он человек, и ему будет больно от измены. Мужа Татьяна любила, хоть всё тяжелее было его воспринимать как личность, как человека.
Глядя на эту милую хорошую женщину, слушая её приятный голос, который имел особенность взлетать вверх, когда она волновалась, я решил, что сам хочу подарить ей немного рая, немного того самого счастья, которое она себе запретила.
Я немного подвинулся ей. Она испуганно взглянула на меня, однако её расширившиеся зрачки не врали. Я знал, что я привлекателен, это моя работа. И я знал, что желания и возможности, а в данном случае запреты могут вступить в конфликт. Жаль, что она отказывается от алкоголя, с ним бы пошло легче.
Я сделал ход конём и сказал, что может быть заказать десерт? С зелёным чаем? Она совсем как девчонка хихикнула, согласилась, и, не задумываясь, перекинула волосы слева направо. Шея её обнажилась.
Когда принесли заказ, то она, явно чувствуя неловкость, двинулась взять его сама. Я последовал за ней. В полумраке узкого коридора она развернулась и наткнулась на меня. Я взял из её рук поднос и поставил прямо на пол. Она сглотнула и сделала шаг назад, упёрлась в дверь. Дальше бежать было некуда.
Я положил руки ей на плечи, затем медленно стал спускаться вниз по рукам, приобнял её, наклонился. Я всегда следовал одному своему правилу: женщина сама должна была начать, это значило, что я не принуждаю её. Мне было это важно.
Татьяна подалась ко мне, её губы разомкнулись, она робко положила руки мне на плечи, затем спустилась на грудь и осторожно развернула халат. Вскинула на меня глаза: "Можно?". Я ободряюще улыбнулся и прижал её к себе. Кончики её пальцев дотронулись до моей кожи словно это было что-то очень хрупкое. Её пальцы похолодели, от этого у меня пробежали мурашки. С моих губ невольно сорвался вздох.
Не уверен, но кажется именно это её окончательно сломило. Моё лицо по-прежнему нависало над ней, локоны моих волос касались её лба. Я выжидал.
И тут Татьяна подняла голову и деликатно прикоснулась своими губами к моим. Я взял её правую руку и закинул себе на шею, отвечая на робкий поцелуй.
Я думал, что она накинется на меня и будет абсолютно безудержной в своём порыве, однако и тут я просчитался. Да, она стала смелее, и целовалась она отлично! И всё же всё могло остаться именно так, на этом уровне. Я легонько потянул её в комнату, она затушевалась, и, чтобы дать ей возможность передумать, я уткнулся ей в шею. Почувствовав, что она стаскивает с моих плеч халат, я не без облегчения поднял голову и поцеловал её, обняв руками лицо.
– Ты точно этого хочешь? – услышал я её шёпот.
Никто никогда на этой работе не задавал этот вопрос. Я взял её правую руку и прижал к своим губам, а левую положил на повязку.
– Чувствуешь? – спросил я её, глядя прямо в распахнутые глаза.
На её щеках вспыхнул румянец, и я невольно улыбнулся. Вообще-то улыбка могла испортить этот момент, однако судя по всему она получилась такой, какая не отпугнула её и не сбавила напряжения между нами.
Её правая рука сбросила мои пальцы и скользнула под повязку.
Конечно, мне было приятно, я закинул голову и застонал в блаженстве. И всё же инициативу терять не стоило. Я помнил, зачем мне это нужно. Я хочу возродить её. Я обнял её, расстегнул молнию на спине платья и увлёк Татьяну на кровать.
Есть много невербальных знаков того, что женщина не готовилась к сексу. И все они были у Татьяны. Нижнее бельё было не новым, хлопчатобумажные бежевые трусики и гладкий белый бюстгальтер было не то, к чему я привык. Педикюр отсутствовал. Ноги были выбриты, но очень небрежно, явно неохотно и только потому, что она надела платье. Конечно, я люблю ухоженных женщин, с ними очень легко и приятно. Я даже знаю, почему. Они тогда становятся обезличенными, словно манекенами, без своего запаха и особенностей. С ними очень легко, так как не надо волноваться задеть ту или иную жировую складку. С эстетической точки зрения тоже всё было отлично.
Татьяна же была иной. И мне следовало считаться с этим. Она пахла фруктами, хлебом и землей, это был именно её запах, а не парфюм. Её тело не скрывало трёх беременностей, мягкие складочки на животе и боках было не замаскировать, она вся была нежной, и очень податливой. Она очень чутко реагировала на мои прикосновения, и её искренняя реакция заводила меня. Мне хотелось подарить этой женщине счастье. Пусть ненадолго.
С ней было просто, она деликатно направляла меня, и это здорово помогало. Однако когда я хотел спуститься вниз, она крепко удержала меня. Для неё это было слишком личным, я это принял.
Сложно сказать, кто больше получил удовольствия, так как незаметно для себя я растворился в ней.
Нам однозначно обоим было хорошо.
И всё же потом, когда она лежала у меня на плече, приводя дыхание в порядок, она расплакалась. Я не останавливал её, только прижимал к себе и осторожно гладил по голове и спине. Кто я такой, чтобы останавливать её в этом? Она держалась год, чтобы выплакаться вволю. Год. А может дольше?
– Мне надо умыться, – услышал я через какое-то время. Не согласиться было трудно: тушь почти вся размазалась.
Нетвёрдой походкой она прошла в ванную, сначала заперлась, но потом, поняв нелепость такого поступка, открыла замок.
В душе она была долго, и я только гадал, как хорошо, наверно, быть в ванной столько, сколько тебе хочется, а не сколько надо, когда тебя никто не окликает и не просит освободить помещение.
И всё же я вошёл к ней. Она стояла под струями горячей воды в душевой кабине и чуть не засыпала.
Она не стала останавливать меня, когда я открыл дверцу.
Я вошёл и обнял её, поцеловал в круглое плечо. Я знаю, что со стороны это наверно выглядело дёшево и театрально, но это было так, как я того хотел.
Секс в душе явно был ей в новинку, поэтому я был максимально деликатен.
– Мне пора. – Сказала она, уткнувшись мне в грудь после того, как пришла в себя.
– Хорошо, – кивнул я, убирая волосы с её плеч.
Она высушила волосы феном, я помог ей одеться и вызвал такси. На прощание она обняла меня и сказала: "Спасибо! Огромное тебе спасибо!".
Я не стал провожать её, это было запрещено правилами, поэтому наше прощание прошло у лестницы вниз. Громкая музыка и визги женщин вернули её в реальность, но она теперь не боялась этого. Она была спокойна, немного смущена. На часах было 3.36, когда мы вышли из номера.
Я был уверен, что больше не увижу её.
Иногда я думал о ней, вспоминая среди вереницы дней и людей, её искренний румянец и красивую улыбку.
Каково же было моё изумление, когда через три недели я увидел её снова. За тем же столиком. И снова с чашкой чая, зажатой обеими руками.
– Привет! – сказал я. – Ещё сертификат?
Она покраснела.
– Привет! Нет. Я просто пришла.
– Ты ведь знаешь, что это не мой столик? – она недоумённо посмотрела на меня. – Я не обслуживаю эти столики – я махнул рукой, очерчивая границу своего влияния. Тогда был форс-мажор.
– Понятно, – улыбнулась она. – Но я пришла к тебе. Я... Я записалась.
Этого от неё я не ожидал. Я видел свою "разнарядку", но и подумать не мог, что Татьяна, забронировавшая время с 12 до 3 ночи – это та самая Татьяна.
Я был разочарован. Мне почему-то было важно думать, что я уже совершил чудо, что эта женщина не такая как остальные. Я был уверен, что ничем не выдал своих мыслей, однако Татьяна очень внимательно и серьёзно посмотрела на меня и сказала.
– Я до последнего думала, что не приду.
До 12 часов оставалось ещё полчаса, поэтому я не мог задерживаться у чужого столика. Лёшку, разумеется, уволили, хотя из-за того, как он умудрился "договориться " с Машей, он проработал ещё полторы недели, но потом окончательно всё испортил, принеся героин в заведение. Я не ханжа. Очень трудно быть в хорошем настроении и тонусе, когда того требуют обстоятельства, но это наша работа. Не лучше, и не хуже других. Конечно, моральная часть не может не вызвать сомнений, и всё же это профессия. И я отношусь к ней серьёзно. Я пока не знаю, кем бы хотел стать. Вот Макс другое дело. Он не только искусный бармен, но и отличный фотограф. И его мечта – стать фотокорреспондентом National Geographic. И он делает всё, чтобы стать лучше. Я его уважаю за это.
На работе нам не запрещено разговаривать, но так как обычно народу много, то это не приветствуется: гостьи не должны отвлекаться. И всё же Макс спросил, подавая мне коктейли на поднос.
– Она уже была, да?
Память у него была натренирована.
– Да.
– К тебе? – громче, чем нужно прокричал Макс.
Я кивнул.
В 12 часов, дождавшись напоминания от хозяйки зала, я поднялся наверх. Комната была та же. Я не знал, чего ждать, пошёл в душ.
Когда я вышел, облачённый в тот же бардовый махровый халат, Татьяна уже сидела на диване, как в прошлый раз. На столике стоял чай и десерт.
Она приветливо и смущённо улыбнулась.
Я двинулся было к ней на диван, но в последний момент, видя, как дёрнулись её желваки, сел в кресло рядом.
Я не мог не отметить, что она готовилась к нашей встрече. Волосы были хоть и не покрашены, но уложены, закрытое платье нежно-голубого цвета было чуть ниже колен, серебряные украшения были другими, тоже необычными. На щеках чётче выделялись скулы – она явно стала следить за питанием. Мне были лестны такие перемены.
Под моим откровенным изучающим взглядом на её щеках вспыхнул румянец.
Она убрала локон за ухо и попросила:
– Прости, ты можешь меня выслушать?
– До 3 ночи я весь твой, – мягко улыбнулся я. – Но не поверю, что у тебя некому поплакаться.
Я специально пожурил её. Я не мог никак понять, зачем она пришла? Первое, что пришло на ум – мысль об её испорченности, уже не подтвердилась. Второе пока было в силе: неужели она решила меня спасти и наставить так сказать на путь истинный?
Невольно я скрестил руки на груди. Она бросила быстрый взгляд в ответ на это движение, и мне пришлось исправить ошибку: я взял в руки чашку.
Татьяна снова поблагодарила за ту ночь, рассказывала про детей, споры с матерью и свекровью, коллег, удручающее состояние мужа-овоща.
– Ты знаешь, – судя по тому, как она задержала дыхание это было самым важным во всей какофонии новостей, – я... я так устала. Устала от него, понимаешь? Я люблю его, но теперь это не он. Есть возможность на месяц отвезти его в госпиталь, на реабилитацию, но что они смогут? Это просто передышка для меня. Но я... Я скажу это. Только тебе. Я очень устала. Я хочу, чтобы он ушёл. Понимаешь? Мне всё время кажется, что мой муж умер тогда, год назад, а его место занял живой труп, к которому я уже просто не могу относиться иначе как... как... как к ненужному подарку, который совесть мучает выбросить.
Она запнулась, очевидно, ожидая от меня "удара плетью" и осуждения.
– Я ужасна, да? – наконец напрямую спросила она, не выдержав моей нарочно взятой паузы. – Я буду гореть в аду за это?..опять это странное чувство овладело мной. Без всяких стимуляторов, которые есть в каждом нашем номере, без порочных мыслей, без усилий, я ощутил желание. Со мной такое было впервые. Я сел на пол у её колен, взял из её рук чашку и поставил на столик. Она вспыхнула, её глаза с волнением смотрели на меня. Чашка была её последним рубежом. Вторая моя догадка о причине, побудившей её прийти сюда снова, заплатить за время со мной, потерпела поражение.
На третьем месте довольно унизительно маячила мысль о том, что мне в прошлый раз не удалось дать ей тот рай, о котором она грезила. Каждая женщина грезит о чём-то подобном. А может она просто банально хочет физической разрядки? В отношения с тем же коллегой на работе – о да, я помню, что она рассказывала – она не может вступить по этическим причинам, ведь это будет официальная измена. А я... А что я? Я – оплаченная игрушка, за измену я не сойду. Это показалось мне настолько логичным, простым и изящным, что я даже с облегчением вздохнул.
– Ты вольна чувствовать, что угодно. – сказал я, надеясь, что это не прозвучит очень уж банально. – Я не имею права осуждать тебя. А Ты осуждаешь меня?
Я всё ещё сидел у её ног и не прикасался. Я знал, зачем держу такую паузу. Догадалась и она. Её дыхание участилось, её сердце явно начинало бешено биться.
– Не понимаю, – поправила она. – Я скорее не понимаю тебя. В прошлый раз я думала, что профессия как твоя – это очень постыдно. Однако... Ты тогда заставил меня почувствовать себя живой. И это оказалось очень страшно. Как-то после душа я стояла у зеркала и вдруг провела пальцами по своим плечам. Я никогда раньше так не делала. До тебя. Мне стало стыдно. Я оказалась не готова к тому вихрю эмоций и своих личных желаний, которые пробудились во мне после той ночи. Нет, я не говорю о... – она очень мило запнулась. – о сексе. Нет, ты не подумай, он был чудесен! Просто... Я не была готова к такому. К тому, что я думаю о себе. О том, чего бы мне хотелось. И я не знаю, что мне с этим теперь делать.
– И ты пришла с этим ко мне? Мне кажется, что тут нужен психолог.
– Да, ты прав. – она прижала пальцы к пухлым губам. – И я понимаю, как это выглядит со стороны! Я... ведь купила это время с тобой. Ужасно так звучит, никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Мне очень стыдно за это. Прости меня, пожалуйста! Мне всё время кажется, что это должно быть унизительно для тебя. Не подумай, пожалуйста, что я вижу в тебе вещь! Нет! И ты прав. Надо заплатить психологу, но я пока не готова. Ведь к нему надо будет ходить регулярно, значит, заняться своими тараканами вплотную, а мне... Мне жаль времени на себя, понимаешь? Столько дел, столько людей, которые рассчитывают на меня, ждут от меня, помощи, поддержки, любви, одобрения. И я боюсь их подвести. Не знаю, насколько хватит моих сил, но разве я могу их подвести?
Я не был уверен, нужен ли ей мой ответ. Я сам запутался, растерялся.
Я протянул руку к её лицу и провёл пальцами по щеке. Она вздрогнула. Её зрачки... Они завораживали меня.
Я встал и взял её руку в свою, повёл к кровати. Она закусила губу, повиновалась.
– Я... Я пришла не...
– Шшшшш, – прошептал я. – Я слушал тебя очень внимательно. Теперь – твоя очередь.
Я, как и в прошлый раз, наклонился к ней, ожидая первого шага.
В этот раз она медлила, сжимая мои руки в своих.
– Ответь мне на один вопрос, – насмешливо попросил я. Она испуганно подняла на меня глаза. – Как такое может быть: у тебя трое детей, а ты так смущаешься, когда речь заходит о процессе, который к ним привёл. Ты так играешь со мной?
– Но это же очень личное. Разве нет? Кроме мужа у меня никого никогда не было. До тебя. И я ни с кем никогда такие вопросы не обсуждала. Поэтому...
– Что ты хочешь сейчас? – спросил я.
– Не знаю, – беспомощно улыбнулась она. – У меня в голове столько всего, что я ничего не понимаю.
– Тогда я буду сегодня решать за тебя. – предупредил я. – Раздевайся!
Я приказал ей это тихо и очень твёрдо. Она облизнула губы и повиновалась. Комплект нижнего белья был явно новым, белым, кружевным. Она была в чулках. Татьяна неловко прикрыла руками живот и отвела взгляд.
Я взял её руку, потянул за собой, откинул одеяло на кровати и мягко подтолкнул её. Она легла. Я очень медленно снял с неё чулки, отметив появившийся педикюр, накрыл одеялом и лёг рядом.
Она закрыла лицо руками и, усмехнувшись, покачала головой.
Я подпёр голову рукой и, лёжа на боку, выжидал.
Татьяна отняла руки от лица и расслабленно откинулась на подушку.
– Как же хорошо. Как тихо.
– Ты можешь поспать. Я разбужу тебя.
Она развернулась ко мне и замерла.
– Очень жаль, – вдруг невпопад сказала она, – что тут нет окна. Я люблю большие окна, через которые льётся утренний свет. Он напоминает о том, что в этой жизни хорошее обязательно возьмёт верх.
Когда она говорила об этом, её лицо словно озарилось теми самыми солнечными мягкими лучами, которых она так ждала.
Тут она повернулась всем телом ко мне и, положив голову на согнутый локоть, стала смотреть на меня.
– Ты правда разбудишь меня? – спросила она, видимо, чувствуя, как веки начинают тяжелеть.
Я посмотрел на часы на прикроватной тумбочке.
– Тебе осталось всего полчаса. Нет смысла.
– Вот так всегда, – вздохнула она. И я увидел, как она в одно мгновение пережила весь следующий день, неделю, месяц: заботы, дела, проблемы, вопросы. Между бровями появилась складка, которая невероятно испортила её милое лицо. Эта метаморфоза была неожиданной и резкой. Я погладил ей лоб, чтобы убрать эту складку. Татьяна, поднялась на локте и уткнулась в мою ладонь. Поцеловала её.
