Текст книги "Когда тайное становится явным (СИ)"

Автор книги: Lady from Wonderland

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Джинни, не говори чепухи, – отмахнулась Грейнджер, поднимаясь с кресла. – Ничего они не сделали и не могли сделать.

– Тогда почему ты постоянно ходишь, как сомнамбула, а когда речь заходит о Фреде с Джорджем, ты убегаешь? – воскликнула Джинни, вскочив со своего кресла вслед за подругой.

Гермиона нервно окинула взглядом гостиную. К счастью, все были еще слишком заняты обсуждением новой продукции Уизли, чтобы обратить внимание на перепалку подруг.

– Не ори, пожалуйста, – пробормотала Гермиона, заправляя непослушные волосы за уши.

– О, я буду орать, если ты мне не расскажешь! – разгорячилась Джинни, не поддаваясь попыткам подруги заткнуть ей рот. – Я не знаю, что ты там напридумывала и затеяла. Не знаю, что происходит у тебя в голове. Но узнаю, клянусь! Я не хочу потерять подругу только потому, что она предпочитает залезть в свою раковину и пытаться справиться со всеми проблемами в одиночку. И если надо повторить тебе это миллион раз, чтобы ты наконец поняла, то я повторю, хоть даже задом наперед, если придется!

Гермиона замерла, выпучив глаза и открывая-закрывая рот, словно рыба, выброшенная из воды. Джинни, слегка нахмурившись, замолчала, списав реакцию подруги на то, что ей наконец-то удалось что-то до нее донести. Впрочем, вывод мисс Уизли был ошибочным, в чем она вскоре убедилась.

– Джинни, я обожаю тебя! – воскликнула девушка, повиснув на шее у подруги и горя желанием расцеловать в обе щеки, от чего, тем не менее, предпочла удержаться. – Задом наперед, конечно! Как же я раньше до этого не додумалась? Верно говорят: все гениальное просто.

Одним словом, свою миссию Джиневра Уизли благополучно провалила. Было видно, что у Гермионы от слов Джинни в голове что-то щелкнуло, но это что-то было абсолютно не тем, на что рассчитывала сама Уизли. И, конечно, девушка порадовалась за подругу, но она абсолютно не понимала, о чем та говорит.

Тем временем Гермиона благополучно закинула книгу в сумку, сумку – на плечо, а сама довольно широким для ее небольшого роста шагом двинулась к выходу. Джинни, вовремя сообразившая, что подруга вновь пытается сбежать, ловко схватила ту за руку.

– Джинни, пусти, – потребовала Гермиона, мыслями сидевшая уже перед Зеркалом.

– Гермиона, прошу, помни, что я всегда готова выслушать и помочь, – напоследок сообщила девушка, после чего отпустила подругу, сдавшись.

Мисс Грейнджер тут же выскочила из комнаты, но стоило проходу закрыться, отрезав девушку от шумной гриффиндорской гостиной, как та замерла на месте, будто в нее кто-то случайно попал заклятием Остолбеней.

Реальность впервые казалась такой… такой реальной. Джинни, милая Джинни. Неужели она, Гермиона, настолько увлеклась всем этим, всей этой ерундой с Зеркалом Еиналеж, что забыла про своих друзей?

Гермиона ощутила острый укол совести. Как она виновата перед ними! Перед Роном, Гарри, Джинни… Сейчас Гермиона как никогда осознала, насколько сильно они беспокоятся о ней и насколько она глупа, что упрямо игнорирует их и только и делает, что отмахивается. Как это бесчестно по отношению к ним! Она должна, просто обязана перед ними извиниться. Возможно, даже рассказать, объяснить ситуацию.

Впрочем, это не так важно, верно? Скоро, совсем скоро она со всем разберется, и тогда уж они все вместе посмеются над этим.

Гермиона уверенно пошагала по уже хорошо знакомой дороге. Мимо проходили студенты, даже не глядя на нее, что ей было только на руку. Девушка не хотела, чтобы ее потревожили.

Слова Джинни, превратившие Гермиону из сомнамбулы в крайне оживленную личность, имели неожиданный эффект. Мисс Грейнджер, ухватившись за последнюю фразу, поняла наконец, как ей расшифровать надпись на Зеркале. Чудо, как она раньше до этого не додумалась? Впрочем, она была слишком увлечена тем, что видела в Зеркале, чтобы думать о том, что было на его раме.

Добравшись до нужного кабинета, девушка плотно затворила дверь, бросила сумку на пол и привычным движением сдернула ткань.

– А вот и ты, – пробормотала она с легкой улыбкой, глядя на одного из близнецов Уизли, широко ухмыляющегося, как и всегда. Пока что он лишь приветливо подмигивал, не творя с образом Гермионы никаких непристойностей, чему та была крайне рада. Впрочем, она осознавала, что скоро изображение на зеркальной поверхности изменится, к чему она оказалась вполне готовой морально.

– Ты, конечно, можешь творить все, что тебе вздумается, – обратилась она к юноше, привычно безмолвному, – но очень прошу тебя не отвлекать меня. Я сюда пришла по делу. И меня нисколечко не интересует вся эта… все это… весь этот разврат!

Выпалив последние слова, Гермиона, не глядя на парня, плюхнулась на пол, будучи уверенной, что тот все так же широко ухмыляется, нисколечко не веря в ее слова. Она и сама верила в них с трудом. Если бы ее не интересовало увиденное, разве возвращалась бы она сюда раз за разом? Разве думала бы об этом каждую минуту своего бодрствования?

Склонившись к надписи, девушка, предварительно достав из сумки пергамент с пером, принялась переписывать слова согласно идее Джинни – задом наперед. Конечно, Гермиона могла бы сделать это и в гостиной, но пару дней назад она в сердцах подпалила несчастную бумажку, на которую переписала заветную надпись.

«Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание».

Буквы складывались в слова, а те в свою очередь образовали целое предложение. Это был приговор.

Сжимая бумажку в руках, Гермиона, будучи не в силах выговорить и слова, подняла взгляд на зеркальную поверхность.

Вся ее жизнь рушилась, сгорала и развевалась прахом по ветру.

Близнец нежно коснулся пальцем до ее полу-открытых губ. Она тяжело дышала; ее грудь высоко вздымалась, затем опускаясь. Медленно, будто растягивая мучительное удовольствие, он пуговица за пуговицей расстегнул ее блузку. Кружевное нижнее белье казалось особенно белоснежным на фоне ее разгоряченного тела.

Гермиона, сжав ладони в кулачках, сама не замечала, как по ее лицу текут обжигающие соленые слезы. Слезы обиды, стыда, разочарования, потрясения и чего-то еще. Смирения?

Она осторожно провела руками по торсу парня. Медленно, чувственно, будто впитывая в себя каждый сантиметр его тела. Его кожа пылала под ее пальцами.

Кровь, казалось, покинула Гермиону вовсе, настолько она была бледной. Она почти не дышала, прокусывая щеку чуть ли не насквозь, и все так же затуманенным взором смотрела на Зеркало.

Она, не задумываясь, провела языком по своим иссохшим губам. Парень жадно ловил каждое ее движение взглядом. Казалось, он едва сдерживал себя.

И вот опять эта хитрая ухмылка. Впрочем, сейчас в ней читалось что-то еще. Что-то потаенное, очаровывающее, опасное и такое манящее. Нежно и легко он стянул с нее блузку, а затем, едва касаясь, будто боясь причинить боль, провел руками по ее спине, начав с выпирающей косточки позвоночника, после – плавно очертя лопатки, и наконец остановившись на талии. После этого он требовательно притянул ее к себе. Она, чьи ладони до сих пор упирались ему в широкую грудь, плавно провела пальчиками вверх и наконец обвила руки вокруг его шеи.

Расстояния между ними почти не было, а жар, исходивший от тел, усиливался до бесконечности. Он склонился к ней, она привстала на носочках. Мгновение, и они слились в поцелуе, жадном и страстном, словно никак не могли напиться друг другом. Его язык смело коснулся ее губ, проникая внутрь. Она ему отвечала, едва ли успевая дышать. Слегка прикусила его губу, раззадоривая и без того опьяневшего от страсти парня.

Она слегка отстранилась, вглядываясь в него из-под полу-опущенных ресниц. Потянулась к его виску, нежно прикоснулась губами к пульсирующей жилке, спустилась до уха. Ее горячее дыхание жгло ему шею. Она что-то тихо прошептала. Было видно только движение ее губ, поалевших и припухших, и мурашки, побежавшие по его коже.

Он слегка откинул голову назад, выдохнув, пока она усыпала дорожку на его коже от мочки уха до ключиц поцелуями. Постепенно она снова добралась до его губ.

Он подпер ее к стене, заводя ее руки наверх и прижимая своими. Эта страсть сводила его с ума. Она сводила его с ума.

***

Отпустив взбудораженную какой-то мыслью Гермиону, Джинни вернулась в свое кресло. Она села полу-лежа, так же, как и пять минут назад, положив ноги на подлокотник. Только сейчас эта поза уже не казалась такой удобной. В конце концов Джинни притянула острые коленки к груди, обхватив ноги руками, будто ограничив свой комфортный, уютный маленький мирок от вмешательства посторонних людей и мыслей. Она закрыла глаза и, кажется, просидела так целую вечность, не делая ни движения.

Гермиона убежала. Она вновь предпочла встретиться со своими мыслями один на один, все больше замыкаясь в себе. Джинни была невольным свидетелем этого. Она видела, что что-то происходит с Гермионой. Видела, как подруга самовольно зарывает себя в свой собственный капкан. Видела и чувствовала, но ничего не могла поделать. Гермиона решила, что сама со всем справится и что ей не нужна помощь. Решила давно, твердо, самостоятельно и за всех, как и всегда. Но разве не для того нужны друзья, чтобы облегчить тяжкую ношу?

Джинни твердо решила дождаться Гермиону. Конечно, быть уверенной в себе – это здорово. Решать все проблемы в одиночку – прекрасно. Игнорировать весь окружающий мир – просто замечательно. Однако Джинни не была готова оставить все так, как есть. Уж лучше она пожертвует сном, чем потеряет подругу. Пусть мисс Я-все-сделаю-сама считает, что так лучше, что она действительно разберется со всем сама. Пусть думает так, а Джинни будет делать то, что надо. Она дождется подругу, выяснит все, что мучает ту, и приложит все свои усилия, чтобы помочь, хочет того Гермиона или нет.

Она весь вечер вела внутренний диалог на тему поведения подруги и ее большого секрета. Предположения, самые разнообразные и иной раз граничащие с безумием, буквально истерзали ее любопытство, как свора голодных собак, а понимание того, что в этом как-то замешаны близнецы, отнюдь не проясняло ситуацию. Обидели ли они Гермиону? Глупо пошутили над ней? Или бедняжка староста мучается идеями расправы с горе-предпринимателями и осуществлением этих идей? Или, о Мерлин, она?.. Ну нет, это слишком сумасшедшая мысль даже для нее, Джинни.

Сама того не заметив, девушка стала клевать носом, а вскоре и вовсе задремала, устало привалившись к спинке кресла. Мимо нее проходили ее однокурсники, друзья, другие гриффиндорцы, братья, но никто из них не пожелал разбудить ее и отправить в спальную комнату. Конечно, близнецы подумывали как следует тряхнуть любимую сестренку и хорошенько отчитать за столь неудачный выбор места для сна. Но спящая Джинни была такой миленькой, что и у Фреда, и у Джорджа неожиданно проснулась совесть, существование которой большую часть их сознательной жизни находилось под большущим вопросом. Впрочем, им несказанно повезло, что они передумали будить сестренку. Увидев, кто перед ней, Джинни накинулась бы на братьев с кулаками и вопросами о Гермионе. Младшая Уизли в принципе была девчонкой боевой, а в гневе до того сильно походила на мать, что даже бесстрашные близнецы струхнули бы.

Постепенно гостиная пустела. Гриффиндорцы один за одним расходились по своим спальням, чтобы наконец предаться сладостному и беззаботному сну. Стрелки часов медленно, но верно перевалили за полночь. Гермиона все не объявлялась.

В какой-то момент дверной проем с тихим, едва ли заметным скрипом отворился, впуская внутрь кого-то. Этот кто-то, судя по всему, был так обрадован попаданием в безопасное место, что напрочь забыл об осторожности: не заметив весьма внушительную стопку книг, так услужливо оставленных кем-то из гриффиндорцев, сбил ее. Книги с глухим, но довольно слышимым стуком повалились на пол. Возможно, именно благодаря этому шуму Джинни удалось не упустить Гермиону.

Разлепив заспанные глаза, девушка смогла наблюдать перед собой довольно живописную картину: Гермиона среди кучи рассыпавшихся по полу книг, замершая на месте и мысленно проклинающая себя за неосмотрительность. Джинни приподнялась и, потирая сонные глаза, произнесла:

– Гермиона? Почему ты так поздно вернулась?

Грейнджер явно еще не успела заметить подругу, а потому, заслышав ее голос, испуганно вздрогнула от неожиданности, едва ли не подскочив на месте до самого потолка. Затем она с завидной быстротой сумела успокоиться и взять себя в руки. Решив оставить книги так, как есть, Гермиона медленно подошла к Джинни, стараясь не задеть еще что-нибудь, и необычайно ласковым голосом поинтересовалась:

– Джин, милая, ты почему еще не спишь?

Младшая Уизли пусть и представляла в данный момент из себя самое заспанное существо на свете, но внимательность и чутье не подвели ее и на сей раз. От ее бдительного взора не укрылось, что за напускной нежностью Гермионы скрывается что-то еще. Глаза опухли, нос покраснел, губы изрядно искусаны чуть ли не до крови, а руки нещадно дрожат, с головой выдавая всегда сдержанную на эмоции мисс Грейнджер.

Встав перед Гермионой во весь свой рост, Джинни взяла руки той в свои, как бы показывая, что она не одна, а взглядом вперилась в глаза подруги, пытаясь разглядеть в них ответы на все-все свои вопросы.

– Гермиона, прошу, расскажи мне, что случилось? – наконец попросила Уизли, стараясь быть как можно мягче и не давить на подругу.

В установившийся между ними зрительный контакт Гермиона всеми своими силами старалась ничем не выдать своего далеко не позитивного настроя. Голубые глаза подруги будто проникали в душу и заставляли все внутренние переживания всплыть на поверхность. По лицу девушки будто бы прошла дрожь, когда она замотала головой и дрожащим голосом стала повторять свою сокровенную фразу:

– Ничего не случилось, все хорошо, просто замечательно!

Но было уже поздно. Непрошенные слезы градом брызнули из глаз. Бросив бесполезные попытки делать счастливый вид и сохранять спокойствие, Гермиона бросилась на диван и спрятала зареванное лицо в ладонях.

Джинни тихо вздохнула. И вот опять ей не удалось вызвать Гермиону на разговор, но уже по причине переизбытка эмоций, нежели упорного молчания. Девушка аккуратно присела рядом с подругой, легонько приобняв ее рукой. Добиться что-либо из сотрясающейся от рыданий Гермионы сейчас не представлялось возможным, а потому Джинни решила дать подруге хорошенько выплакаться, пережить первые особо яркие эмоции и побеседовать уже на свежую голову.

– Ох, Джинни, – тихо всхлипнула Гермиона, почувствовав руку подруги на своей спине. Ощутив растекающуюся внутри благодарность, девушка бросилась на плечо Джинни. Та лишь крепко обняла ее, легонько похлопывая по спине, выказывая тем самым огромную эмоциональную поддержку, так необходимую Гермионе в данный момент.

Они еще долго просидели на диване в обнимку. Гермиона все продолжала тихо всхлипывать, пока совсем не уснула на коленях у Джинни, не желавшей ее тревожить. Вскоре вслед за подругой и сама Уизли провалилась в сон.

Джинни проснулась первой. Ее правую ногу нещадно кололо от тяжелой ноши, а шею катастрофически свело. Но пошевелиться было довольно рискованно: Гермиона все еще мирно спала у нее на коленках. А, впрочем, что мешает ее разбудить?

Джинни, решив, что Гермиона вполне себе выспалась, благородно спихнула ее с себя, а сама встала и принялась ходить из стороны в сторону, разминая конечности. Гермиона, лишившись удобной подушки в лице подруги, свернулась калачиком на полностью свободном диване, как будто ее и вовсе не отрывали ото сна. Вполне вероятно, что она бы так проспала еще не один час, если бы не Джинни, недовольно нависшая над ней.

– Просыпайся, соня, – потребовала Уизли, потряхивая девушку за плечо. – Сначала гуляешь по полночи, а потом не можешь проснуться. Будет тебе уроком на будущее.

– Ты говоришь прямо как я, – хриплым голосом пробормотала Гермиона.

По настоянию удивительно бодрой для столь раннего утра подруги, мисс Грейнджер все же пришлось открыть глаза и забыть про сон до самого вечера. Лицо было будто припухлым после долгих рыданий, что по ощущениям было даже противнее, чем недосып. Похлопывая себя прохладными ладошками по щекам, как будто после этого ощущение припухлости могло спасть, Гермиона приняла сидячее положение и вопросительно уставилась на подругу.

– Ну, Гермиона, рассказывай, – заявила Джинни, усаживаясь рядом с подругой с видом психолога-знатока.

– А нечего тут рассказывать, – попыталась было вновь отмахнуться от объяснений Гермиона, но решительный настрой Джинни предельно ясно говорил, что на сей раз подобные махинации не пройдут. – Ничего не случилось, – поспешно добавила она, словно утопающий, хватающийся за соломинку.

–Ну да, – вскинув правую бровь, поддакнула Уизли, внешним видом выражая, напротив, абсолютное неверие. – И поэтому ты взахлеб ревела на моем плече часа три. Просто так, да?

Эта битва уже давно была проиграна, и Гермиона это прекрасно понимала, как понимала и Джинни свою своеобразную победу. Скрестив руки на груди, Грейнджер решила отрицания сменить на защиту:

– А если я не хочу об этом говорить?

– Милая моя, – вздохнула Джинни, с сочувствием глядя на подругу. – Ты уже домолчалась до слезной истерики. Гермиона, послушай. Я твоя подруга, и ты должна довериться мне. Ты не можешь всегда быть одна, всегда все делать сама, нет. Даже самые сильные могут сломаться. А я не хочу, чтобы ты сломалась, – она тепло улыбнулась, положив ладони на колени подруге.

Уже третий раз за последние десять часов (идем на рекорды) Гермиона почувствовала, как ее затопляют благодарность и сожаление. И одна, и другая эмоции были направлены в адрес Джинни.

– Ох, Джин, я так виновата. Мне очень-очень жаль.

На мгновение Гермиона крепко зажмурилась. Ей пришлось набрать в легкие побольше воздуха, чтобы снова не разреветься. Впрочем, она была еще слишком сонная для подобных проявлений чувств своей тонкой натуры. Благо, было раннее утро.

Мысленно подготовившись к долгому и тяжелому рассказу со всеми его грязными подробностями, Гермиона наконец открыла глаза и подняла взгляд на подругу. На лице Джинни сияла подбадривающая улыбка.

– Это долгая история, – предупредила Гермиона и, обняв подушку, которую предварительно вытащила из-за спины, начала свой рассказ.

До завтрака было примерно часа два, так что гриффиндорцы еще мирно посапывали в своих кроватях, не мешая разговору по душам, происходящему в гостиной. За стенами замка давно наступил рассвет, и медленно поднималось солнце, то и дело норовя заглянуть в окно. Но для Гермионы и Джинни время потеряло всякий счет. Одна с увлечением рассказывала, размахивая руками и то и дело краснея, а другая предельно внимательно слушала и не перебивала.

Разговор был действительно длинным. Гермиона рассказала все так, как было на самом деле, не упустив из внимания даже недавнюю полуночную встречу с Фредом посреди коридоров (Джинни в этот момент повествования старательно прятала самодовольную ухмылку, окончательно уверившись в том, что с выбором подарка на день рождения любимой подруге она не ошиблась). Эпизоды с зеркалом, само собой, были самыми тяжелыми для Гермионы. Она была до того смущена, повествуя о том, как один из близнецов целовал ее или избавлял от одежды, что, красная как рак, она отчаянно избегала взгляда подруги, искренне боясь увидеть в нем осуждение.

Закончив свою историю, Гермиона шумно выдохнула, как будто наконец расправилась с какой-то тяжкой и невероятно нудной работой, висевшей камнем на ее шее довольно долгое время. Откровенно говоря, ей действительно полегчало. Она слишком долго держала все в себе, что банальный разговор о своей беде подействовал, как самое волшебное лекарство на свете.

– То есть вся твоя проблема заключается в том, что ты хочешь моего брата? – скептически выгнув брови, переспросила Джинни.

– Ну, в Зеркале никогда не доходило до этого дела… – пробормотала Гермиона, потупившись. – И нет, конечно же, я не хочу твоего брата! Как ты вообще можешь такое предположить?

Гермиона несильно пихнула Джинни локтем, на что та лишь возмущенно ахнула. Впрочем, от ее внимания не укрылось, что мисс Грейнджер медленно, но верно возвращалась в свое привычное состояние, включающее в себя бодрость, жажду знаний и вечно боевой настрой.

– Просто меня очень пугает, что именно это показывает Зеркало, понимаешь? В смысле, это же не может быть правдой, верно? Чтобы я целовалась с одним из близнецов… – девушка скорчила рожицу. – Дело в том, понимаешь, это зеркало Еиналеж, то есть зеркало, которое показывает твои самые сокровенные желания. И оно не может работать неправильно. Это же древний артефакт!

– Ты хочешь моего брата, – повторила Джинни, как мантру.

– Да не хочу я твоего брата! – вспылила Гермиона, бросив в подругу подушку.

– Во-первых, в этом нет ничего незаконного, – сообщила Джинни, за что получила еще один испепеляющий взгляд. – А во-вторых, если тебя это действительно так беспокоит, то просто возьми и обсуди это с Фредом и Джорджем. Я бы это давно уже сделала, будь я на твоем месте. Они, конечно, временами бывают полнейшими идиотами, но, думаю, к этому они отнесутся вполне серьезно.

– Близнецы и серьезно? Ты уверена? – поинтересовалась Гермиона с неприкрытыми нотками скептицизма в голосе. – И как ты себе это представляешь? «Приветик, Фредди, Джорджи, я тут в волшебном зеркальце видела, как целуюсь с одним из вас. Не хотите это обсудить?»

– Если ты их действительно так будешь звать, то это будет бесценно, – хохотнула Джинни, отмахиваясь от очередной подушки, полетевшей в ее сторону. – Не понимаю, честно говоря, отчего ты так из-за этого переживаешь. Как будто бы это волшебное зеркало обязывает тебя тут же запрыгнуть на одного из близнецов и…

– Просто это же бред чистой воды! – воскликнула Гермиона, не испытывая особого желания выслушивать, что же следует за «запрыгнуть». – Не знаю, меня это пугает. Послушай, я не могу это объяснить. Я просто знаю: то, что показывает Зеркало, неправильно, и я должна как-то с этим разобраться.

– Хорошо, просто пообещай сегодня же поговорить об этом с близнецами.

– Сегодня? Но…

– Гермиона!

– Ох, ладно. Сегодня так сегодня, – согласилась Гермиона, в ужасе предвкушая, насколько же долгим будет день.

Победоносно хлопнув в ладони, Джинни крепко обняла подругу, после чего умчалась в свою спальню, намереваясь привести себя в порядок перед очередным учебным днем. Гермиона, оставшись наедине с самой собой, шумно выдохнула, немного съезжая с дивана и оказываясь в полу-сидячем положении. Ей не было тошно, как это часто бывало в последнее время. Наоборот, она чувствовала удивительное умиротворение. Нет, конечно, она правильно сделала, что все рассказала Джинни, безусловно. И, само собой, та дала очень дельный совет. Вот только хватит у Гермионы храбрости, чтобы последовать ему? «Да уж, с парнями разборки устраивать – это вам не с Василиском общаться. От Василиска хотя бы знаешь, чего ожидать», – подумала Гермиона с мучительным выражением на лице.

Решив последовать примеру подруги, Гермиона пошагала в свою спальню. Нужно хотя бы иметь приличный вид, когда добровольно позоришься.

Закончив все умывально-одевально-причесывательные процедуры, Гермиона спустилась вниз, где ее ждала Джинни, нетерпеливо семеня из стороны в сторону. Большинство гриффиндорцев уже давно отправились на завтрак, за исключением, пожалуй, некоторых девочек, которые до сих пор наводили марафет. Только завидев подругу, Джинни ловко схватила ту за руку и потащила в Большой зал, ненароком сообщив, что близнецы уже давно проснулись.

Оказавшись в Большом зале, девушки уселись на скамью напротив Гарри и Рона, приветственно им улыбающихся. Мальчики уже доедали, но решили немного задержаться, чтобы вместе с Гермионой отправиться на Травологию. По правде сказать, и Гарри, и Рон заметили некоторые изменения в поведении Гермионы: та активно поддерживала беседу, искренне улыбалась и даже смеялась. Само собой, такие изменения не могли не радовать: нормальная Гермиона возвращается к ним.

Когда мисс Грейнджер отправляла в рот последний кусочек сосиски, Джинни настойчиво пихнула ее в бок. А затем, когда Гермиона возмущенно уставилась на нее, взглядом указала на тот край стола, который находился ближе к выходу.

– Фред и Джордж пришли, – шепотом сообщила она. К счастью, Гарри и Рон были слишком увлечены обсуждением какой-то модели метлы, что не вдавались в подробности девчоночьей болтовни.

– А почему они пришли на завтрак так поздно, если, как ты сказала, уже давно встали? – поинтересовалась Гермиона.

– О, ну разве это так важно? Откуда я знаю, что они делают по утрам. Мои братья, знаешь ли, предпочитают не отчитываться перед младшей сестрой. Да и какое тебе дело до этого? Просто пока они тут, ты вполне можешь их перехватить.

Гермиона с сомнением уставилась на близнецов, усевшихся по обе стороны от сонно ковыряющего овсянку Ли. Ей действительно не было никакого дела до того, что они делали все утро, но вот идти к ним и рассказывать о своей проблеме сейчас она еще не была готова.

– Да я не успею. Скоро уроки начнутся, – беззаботно сообщила Гермиона, как будто бы речь шла о походе в библиотеку. Мысленно же она благодарила вселенную за столь простое и очевидное оправдание.

– Но вечером – обязательно.

– Конечно, – с вялой улыбкой ответила Гермиона.

К удивлению, сдвоенная Травология пролетела невероятно быстро, как и последующие Зельеварение, и Руны. Вот бы всегда так. Сейчас же Гермиона была только за долгие и нудные уроки обеими руками, потому что близость вечера ее пугала. Она слишком много думала, разыгрывала в своей фантазии сцены предстоящего разговора и подбирала слова, что даже любимые Руны не могли ее заинтересовать в должной мере.

Наступило время ужина. Казалось бы, только она покинула Большой зал с обеда, как уже надо идти обратно. Впрочем, недовольное урчание голодного желудка подсказало ей, что прошло довольно много времени с последней трапезы.

За столом ее уже ждала Джинни. Было заметно еще издалека, как ей не терпелось рассказать какую-то умопомрачительную новость. Она буквально изъерзалась на своем месте, неспособная наколоть огурец на вилку от возбуждения. Когда Гермиона уселась рядом, бросив сумку на пол, Джинни, возымев наконец возможность высказаться, отложила вилку и увлеченно затараторила:

– Ты представляешь? Иду я, значит, по коридору. И тут на меня налетает Майкл Корнер. Помнишь его? Мы с ним на балу в прошлом году познакомились. И с тех пор неплохо общаемся, гуляем временами. Как друзья, само собой. Но сейчас – представляешь! – он позвал меня на свидание. Наше первое официальное свидание! – Джинни выглядела очень довольной, когда чуть не сбила стакан с тыквенным соком, эмоционально размахивая руками. – В воскресенье в кафе Мадам Паддифут.

– О, я очень рада за тебя, – кивнула Гермиона. – А твои братья знают?

– Да какое им дело до того, с кем я встречаюсь? Главное, что я уже решила, что надену: светло-голубую блузку (ты же помнишь ее?) и юбку, которую я планировала одолжить у тебя.

– Из моего – как ты там говорила? – старушоночьего гардероба? – вопросительно выгнув брови, заметила Гермиона.

– Единственная пристойная вещь, если носить ее в соответствующем комплекте, – отмахнулась Джинни. – А, кстати, о моих братьях. Ты же помнишь, что тебе надо поговорить с Фредом и Джорджем, верно?

Откровенно говоря, Гермиона уж было понадеялась, что Джинни, столь увлеченная своей личной жизнью и мыслями о предстоящем свидании, забудет об обещании Гермионы, и неприятный разговор можно будет отложить на неопределенное время. Но не тут-то было.

– Да, – неохотно протянула девушка, заправляя непослушные волосы за уши. – Помню.

– Вот и отлично. В таком случае, смотри, они сидят вон там и прямо-таки ждут тебя, – с усмешкой заявила младшая Уизли, кивнув в сторону братьев.

– Я еще не поела, – возразила Гермиона и принялась демонстративно накладывать себе салат.

– Тебе все равно не избежать этого разговора, – заметила Джинни и продолжила свою маленькую войну с огурцом, не желающим попадать ей на вилку.

Гермиона, казалось, еще никогда не ела так медленно. Даже Лаванда с Парвати, которые вечно обсуждали какие-то сплетни за едой, давно поели. Гермиона, краем глаза посматривая в сторону близнецов, с облегчением осознала, что те уходят. Судя по всему, мысли Джинни совпали с ее, вот только той они не очень-то понравились. Махнув рукой, младшая Уизли закричала, казалось, на весь зал, подзывая братьев к себе. Мгновение, и близнецы весело уселись напротив сестры.

– Да, Джинни, в чем дело? – деловито спросил один из них.

– Мальчики, вы сейчас сильно заняты?

– Ну, у нас, конечно, есть дела, но для любимой сестренки…

– Ничего не жалко, я знаю, – нетерпеливо перебила Джинни. – Просто Гермиона хочет вам кое-что сказать.

Заинтересованные взгляды всех троих обратились к Гермионе, которая в это время всеми своими силами пыталась стать как можно более незаметной.

– Не сказать, конечно, а рассказать, – медленно пробормотала девушка. – И это не так быстро, как вы думаете, так что если вы заняты, то я не буду вас задерживать.

– О, ну ради интересной истории мы можем отложить свои дела на потом, верно, Джордж? – выдал Фред, широко ухмыляясь.

– Тогда пойдемте.

С тихим вздохом Гермиона поднялась со скамьи и, подхватив сумку, направилась к выходу. Ее финт с «если вы заняты» не прошел, к величайшему сожалению, да и близнецы оказались слишком заинтригованы, чтобы просто-напросто уйти. Вот и наступил тот роковой момент, который она всеми своими силами оттягивала до последнего.

Дорога до того самого кабинета казалась дорогой в ад. Конечно, она не была выложена горящими кирпичами и со всех сторон на нее не бросались жуткие трехголовые собаки, но ощущения были схожими. Да еще и близнецы осыпали ее вопросами, на что она лишь просила их немного подождать.

Вот уже и показалась до боли знакомая дверь, которую ну очень не хотелось открывать. Казалось, что стоит ей войти туда, как все ее страхи обрушатся на нее всесносящей волной.

Отворив дверь, Гермиона зашла внутрь, слыша позади себя глухие шаги близнецов. Привычным движением руки она сдернула ткань с Зеркала и повернулась лицом к братьям, нетерпеливо переглядывающихся друг с другом.

– Зеркало? – удивленно выдал Джордж.

– И это все, что ты хотела нам показать? – вскинув правую бровь, поинтересовался Фред. – Честно говоря, я думал, это будет что-то поинтереснее.

– А ты посмотри в него, – недовольно бросила Гермиона, неуверенность которой в один момент сменилась на жгучее раздражение.