Текст книги "«Werewolf» (СИ)"

«…Мы ждем вас и молим…»

Лошади дружно заржали, и в лицо ударил отголосок свежего лесного воздуха. За стеной был уже совершенно другой мир.

«Придите, Дети Огня и Луны!»

– Пропуск, – прохрипел стражник у прохода через Стену.

Нацу широко улыбнулся, достав из кармана потертых шаровар аккуратно сложенный лист пергамента с государственной печатью, гербом королевства и отпечатком лапы Альфы оборотней. Стражник приблизил к листу стеклянный подсвечник и осмотрел его придирчивым взглядом. Наконец, не найдя ничего подозрительного, он поставил на листе размашистую подпись и, отдав честь, открыл проход.

Охотник усмехнулся, давая знак лошади идти вперед, в расстилающуюся впереди пугающей гладью темноту.

***

Земля оборотней встретила торговцев огромными многовековыми деревьями, чья крона в обхват могла достигать до нескольких десятков метров. Воздух здесь разительно отличался от привычного путникам, поражая своей чистотой и свежестью. До ушей тут же донеслись звуки лесной жизни: журчание славившихся на весь мир своей чистотой ручьев, уханье сов и успокаивающий шелест листвы.

Стражники по эту сторону стены стояли недвижными статуями по бокам от прохода и даже не тронулись с места, когда на тропу выехала первая повозка.

Нацу скинул с головы соломенную шляпу, двинувшись по удивительно ровной лесной тропе. Колеса повозки чуть поскрипывали, торговцы перешли на шепот, а лошади заинтересованно подняли морды, учуяв запах воды.

Казалось, что они попали в сказку. Лес пленял своей магией, и каждый, кто двигался по этой тропе, ощущал ее в полной своей силе. Юные торговцы заворожено смотрели на растущие по бокам тропы, похожие на медузы, цветы, светящиеся глубоким бирюзовым светом, вокруг которых порхали мотыльки. Изредка над головами путников пролетали сказочной расцветки бабочки, которые стряхивали со своих крыльев серебряную пыльцу. В кронах деревьев можно было увидеть чьи-то светящиеся глаза, и Нацу мог поклясться, что видел где-то вдали белоснежные крылья Пегаса.

Спустя полчаса дороги торговцы подъехали к развилке, на который им предстояло разделиться. Посреди стояли деревянные указатели, на которых изящным почерком были написаны направления: черные чернила – аниото, коричневые – тануки, оранжевые – кицунэ, красные – ликантропы. Нацу, не задумываясь, свернул на тропу, ведшую в поселения оборотней-волков, и насколько он мог судить по стуку копыт, за ним последовали еще три повозки.

Дорога предстояла неблизкая. Между поселениями оборотней могли простираться несколько десятков тысяч миль, ведь для полу-людей полу-зверей эти расстояния были смехотворны. Однако для людей, которые не обладали выносливостью и скоростью животных, дорога могла затянуться и на несколько суток, а то и недель, и месяцев. И в сравнении с расстоянием до пристанища аниото (одиннадцать дней на повозке), какие-то двадцать часов до ликантропов были незначительны, а в окружении хорошей компании так и практически незаметны.

От торговцев можно было услышать десятки захватывающих историй о странах, простирающихся за пределами Фиора. Об островах, на которых женщины носили лишь набедренные повязки, но изготавливали самые изысканные платья для королевского двора; об юных мужах, живущих в мире и согласии с драконами; о королевствах, в которых у людей были другие мифы о Стене, в одном из которых их языческий бог («кажется, Флуторис или Млуторис. Черт сломит их язык!») разгневался на людей и решил превратить каждого второго ребенка в монстра, которые и стали оборотнями. По преданию, его молодая жена Гвинея была настолько опечалена судьбой человечества, что попросила у мужа всего одно желание. И возжелала она стену, да такую высокую, что ее не перепрыгнуть, и такую широкую, что ее не разрушить. Не мог противиться бог мольбам своей жены и создал стену из длинной, длиной с весь земной шар, косы Гвинеи.

– С тех пор стена охраняет покой людей, – закончил бывалый торговец глубоким тягучим голосом. Юный Ромео, который в первый раз отправился на сторону оборотней, слушал мужчину, раскрыв рот. Нацу только посмеялся. Этих преданий было десятки во всем мире, и каждое из них матери рассказывали своим детям на ночь.

С наступлением полудня, когда солнце засветило ярко и лес перестал казаться наполненным мистической опасностью, торговцы увидели просвет между деревьями, и до носа долетел аппетитный аромат каких-то яств да громкий детский смех. Нацу тут же выпрямился и достал из нагрудного кармана маленький стеклянный пузырек с ярко-красной жидкостью. Оборотни обладали не только силой и проворством, скоростью и силой духа, но и также невероятным нюхом. И умение чуять ложь и злой умысел лежало у них в природе, а маскирующее зелье могло прекрасно скрыть ауру огненного мага, который собирался украсть из стаи Волчицу с клеймом Полной Луны.

Поселение оборотней было большим, со множеством маленьких домиков и пестрящей отовсюду зеленью. Маленькие дети, быстро-быстро перебирая босыми ножками, бегали по сочно-зеленой траве, играя в шарады. Женщины, облаченные в легкие льняные платья с длинным шлейфом, переговаривались друг с другом, смотрели за детьми и делали домашнюю работу. Их длинные волосы были распущены, а из украшений были только опоясывающие лоб ленты с вплетенными драгоценными камнями (опалами и изумрудами) и вколотые в волосы цветы. Мужчины были большими, внушающими страх и с прослеживающимся чем-то волчьим в лицах.

Оборотни жили в мире и гармонии с природой. Они не вырубали леса и, словно в благодарность за это, природа создала такое место, где деревья росли на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы между ними можно было построить дом. Сюда почти не проникал солнечный свет, и при наблюдении за этими людьми в темных одеяниях, проворно передвигающихся между деревьями и цветами, невольно появлялись ассоциации с лесными эльфами. Оборотней так обычно и называли. Дети леса. И они полностью оправдывали это прозвище.

– Торговцы! Торговцы приехали! – раздался тонкий голосок маленькой девочки, которая быстро побежала вглубь поселения, выкрикивая весть о прибытии путников.

Оборотни тут же оживились, направившись навстречу гостям. Ромео, похоже, наслышанный о «свирепых и страшных» чудовищах, не мог отвести ошарашенного взгляда от этих людей, которые своим искренним смехом и льющимся через край дружелюбием никак не походили на ужасных волков с картинок детских сказок. Нацу усмехнулся от вида такого удивленного мальчугана, и, наконец, слез с повозки. Затекшие мышцы неприятно заныли, и, потянувшись, он не заметил, как к нему подбежал рыжеволосый мальчишка, который, обнажив свои только-только намечавшиеся клыки (неполная трансформация), потянул Нацу за штанину.

– Я чую мясо, – промямлил мальчонка, посмотрев на парня огромными карими глазами. Нацу по-доброму улыбнулся, натянул на руки перчатки из красной драконьей чешуи, выудил из повозки пару копченных отбивных и протянул их мальчишке, потрепав рыжие вихры.

– Держи, малец!

Маленький оборотень широко улыбнулся, еще сильнее обнажив белоснежные клыки, и тут же ринулся в сторону любопытно глазеющих в их сторону ребятишек. Добыча всегда делилась между стаей. Даже пока такой маленькой и до конца не сформировавшейся.

– Я думал оборотни… другие, – пробормотал Ромео, подойдя к Нацу, пока тот распрягал лошадь.

– Какие другие? Кровожадные, поедающие сырое мясо молоденьких оленят и запивающие все это чарками крови?

Ромео пожал плечами, неопределенно махнув рукой.

– Ну, не так... Не знаю, я думал, что они угрюмые, нелюдимые. Грубые, может быть? – парнишка обвел глазами поселение. Как раз в этот момент молодая волчица, до этого перебиравшая изящными пальцами тонкие струны арфы, подняла голову. На ее губах заиграла улыбка, и она медленно провела рукой по длинной косе цвета ночного небосвода. Ромео замер, удивленно выдохнув. – Но не такие.

Нацу проследил за взглядом Комбольта, про себя только усмехнувшись. Пусть парнишка даже не думает об этом. Оборотни чтили чистоту крови, и не позволяли заключать браки даже с оборотнями другого вида. Да, и жить в браке, вечно нося броню из драконьей чешуи, которая была единственной защитой от приносящих адские муки прикосновений оборотней и людей, было не лучшей перспективой.

Не успел он закончить свою мысль, как вдали замелькали красные плащи советников. Двое мужчин с доброй улыбкой подошли к повозкам и склонились в поклоне.

– Желаю вам здравия, торговцы с чужих земель, – проговорил низкорослый мужчина с пухлыми румяными щеками. – Надеюсь, путь ваш был освещен светом богини Мены, и никакие беды не настигли вас на пути к нашему поселению.

Самый старший из торговцев склонился в ответном поклоне.

– И вам желаем здравия, Седьмой Советник Альфы Боб Добросердечный. Наш путь был неблизким, но прошел без происшествий.

Второй Советник заглянул за спину торговцу.

– Я вижу четыре повозки. Должно было приехать пять. Что-то случилось?

– Да, Макаров еще не приплыл с Северных островов. Приносим свои извинения. Он прибудет со дня на день и тут же отправит опалы как раз к наступлению Полнолуния.

Советник согласно кивнул, начав говорить о скором прибытии Альфы, который должен был лично удостовериться в целостности и качестве товара. Нацу внимательно смотрел на мужчину. Хотя он мало был знаком с ликантропами, о составе Советников Альфы слагали легенды даже на людских землях. А о таком свирепом Оборотне, как Джудо Хартфилий, Главном Советнике Альфы знала каждая дворовая собака. За восемнадцать лет службы в Стае он поднялся с самого нижнего, двенадцатого Советника до правой руки вожака стаи. Во многом благодаря своему ораторскому таланту и мудрым советам, к которым молодой Альфа внимательно прислушивался.

Но сильнее всего, сильнее короля Фиора и первого советника, в мире страшились и одновременно благоговели перед Альфой всех оборотней.

Нацу склонился в поклоне под напором невероятной Силы, которую источал мужчина, мягко ступающий по траве босыми ногами. Черная, точно вуаль накидка окутывала его темным туманом, любовно касаясь тела вожака; серебряная цепь с лунным камнем билась о его торс, и острые стальные когти заставили что-то тягучее поселиться в животе. Кажется, это называлось страхом. Сжав кулаки, пытаясь взять под контроль вдруг предавшее его тело, Нацу чуть приподнял голову. Альфа был бледен с черными, словно смоль волосами и темными, пронизывающими насквозь глазами. Альфа ступал бесшумно, и казалось, что он и не касался земли. Перед Альфой склонились все, но он только мягко улыбнулся, призвав рукой всех встать.

Нацу выпрямился, гордо подняв голову. Он не любил быть слабым. Пусть даже перед ним стоял молодой Альфа оборотней Зереф Дрейс, чье имя вызывало трепетный ужас в любом уголке земного шара.

Зереф поприветствовал торговцев своим медленным, тягучим голосом, и у Нацу появилось чувство, будто он на королевском приеме. Но строящие позади Альфы рожицы ребятишки не давали этому чувству развиться. Рыжеволосый волчонок, встретившись взглядом с Нацу, показал язык. Нацу фыркнул, показав язык в ответ. Волчата согнулись в приступе смеха.

За всеми этими дурачествами, он не заметил, как настала его очередь показывать Альфе товар, и только вновь накрывший с приближением вожака страх возвестил о внимании к его персоне.

– Здравствуйте, глубокоуважаемый Альфа, – поприветствовал Нацу. Зереф смотрел на него внимательно, чуть сощурив глаза, и Драгнил не мог понять, чем вызвано такое пристальное внимание. – Я привез из Магнолии…

– От тебя воняет, – вдруг оборвал его речь Альфа.

Нацу замолк на полуслове, непонимающе посмотрев мужчину. От былого великодушия на лице Альфы не осталось ни следа. Руки были сжаты в кулаки, и несколько капель крови упало на зеленую траву от того, как сильно он впивался когтями в ладони; ноздри широко раздувались, и весь вид Волка говорил о напряжении.

– Простите? – посмотрев в темные глаза Альфы, ровно проговорил Нацу, пытаясь сохранять маску спокойствия до самого конца.

Советники позади Альфы непонимающе переглянулись между собой, и, казалось, поселение обратилось в слух. Охотник чувствовал на себя взгляды всех, кто находился сейчас здесь.

Зереф зарычал, вдохнув полной грудью, и в следующий миг Нацу почувствовал, как воздух уходит из его легких. Альфа припечатал его к повозке, сжав руками воротник рубахи, и страх вновь вступил в свои владения. Напротив него невероятно близко сияли два огромных алых глаза с пересекающим все глазное яблоко вертикальным зрачком. Нацу сглотнул.

– От тебя воняет охотником, – прошипел Альфа, крепче сжав грудки парня, и одним движением перекинул его через себя, бросив на землю. Все тут же расступились, создавая «арену». Нацу приподнялся на локтях, встретившись взглядом с приближающимся Зерефом. Волосы Альфы выросли на глазах и встали дыбом, будто у готового ринуться в бой волка, и черная, точно уголь, шерсть покрыла его тело. Зереф вновь зарычал, и ровный ряд острых, как бритва, зубов отразил солнце. – Как посмел ты, охотник, ворваться в мои владения и надеяться уйти живым? Как посмел ты осквернить мою землю своим жалким запахом и надеяться, что какое-то зелье скроет твой запах от меня?! От АЛЬФЫ!

Охотник фыркнул, поднявшись. Против Альфы оборотней у него не было и шанса, но и умирать без боя он не собирался. Нацу окинул взглядом засмотревшихся на них зевак. Оборотни смотрели с неприкрытой неприязнью, а торговцы – со страхом.

– Я бы больше забеспокоился о том, что у твоих шавок не настолько хороший нюх, – вернув взгляд на ощетинившегося Альфу, нахально проговорил Нацу. – Если бы мое зелье было чуть получше, ты бы ничего не почуял, темный волчара, а я уже с наступлением сумерек забрал бы одну из твоих сучек.

Яростный рык разнесся по всему лесу, и в следующий миг на Нацу набросился огромный черный волк. Охотник отскочил в сторону. Стальные зубы пронеслись в каких-то жалких сантиметрах от его шеи. Он тут же, не медля, призвал магию огня, и алые языки пламени покрыли его кулаки. Альфа рыкнул, вновь ринувшись в нападение. Он черной молнией двигался вокруг охотника, сливаясь в одно сплошное черное пятно, и в какой-то момент Нацу почувствовал своим шестым чувством, что нужно нападать. В это же время Альфа прекратил свой бег, накинувшись на него. Пламенный кулак встретился со стальными когтями, и Нацу почувствовал, как драконьи чешуйки сломались под натиском волчьих когтей, и они впились ему в кожу, раздирая руку до мяса. Одна из костей жалобно хрустнула. Альфа отпрыгнул в сторону. На его лапах были видны волдыри от ожогов, но они тут же затянулись. Нацу не обладал силой регенерации, поэтому ему пришлось отступить чуть назад. Правая рука уже не была пригодна для битвы.