Текст книги "Оковы самурая (СИ)"

Автор книги: Ктая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

      Толкнуться внутрь, застонать в оказавшееся под губами плечо, переживая вспышку наслаждения от того, какой он горяче-шелково-тугой, застыть на пару мгновений, давая привыкнуть. Выгнуться от вонзившихся в поясницу пяток, толкнуться еще глубже, хотя казалось – куда бы? Накрыть ладонью его возбужденную плоть, качнуться чуть назад – и снова внутрь, скользя рукой по его стволу, обводя пальцами головку и поглаживая основание члена. И вновь назад – и вперед, уже резче, заставляя теперь Сёрише запрокинуть голову, приоткрыть губы в невольном выдохе удовольствия.

      – Наконец-то... – шелестом разнёсся под потолком вздох ёкай. Не удивлюсь, если этот шёпот услышали и во дворце.

      Он оттолкнулся от стены, напрыгнул, наваливаясь всем весом, цепляясь руками за плечи, а щупальцами – за стены и потолок. Он уверенно двигался сам, извиваясь по-змеиному, сгибаясь и прогибаясь в пояснице. Он скользил мокрой от пота кожей, впивался пальцами в стальной рельеф мускулов. Сёриша запустил руку мне в волосы, натянул почти болезненно и замер в миллиметре от поцелуя, глядя мне в глаза. Не знаю, что он хотел там увидеть... Но, видимо увидел. Темп замедлился, ногти перестали впиваться мне под ребра, а поцелуй вышел неожиданно тягучим и неторопливым. Я целовал его в ответ, с нажимом гладил взмокшие лопатки и запускал руки в разметавшиеся волосы, когда он запрокидывал голову после особенно удачного толчка. И не мог насытится им – его вкусом, запахом, теплом тела и тугой гладкостью мышц, сжимающей мою возбужденную плоть.

      – Хочу... Тебя, полностью...

      Его голос охрип, изменился до неузнаваемости. Он изогнулся особо сильно, и из его горла начал вырываться низкий, прерывистый из-за наших движений рык. Я охнул: ёкай сжался почти до боли, до красных кругов перед глазами. Он изливался мне на живот, так и не прикоснувшись к себе, от одних только прикосновений к мокрой коже пресса.

      – Так... Бери... – выдохнул я ему на ухо, прежде чем тоже содрогнуться в спазмах удовольствия, таких сильных, что походили на судороги.

      Тентакли отцепились от потолка, позволяя Сёрише провиснуть на моих руках. Я коротко поцеловал его в висок и медленно сел на брошенные на пол кимоно. Ноги не держали совершенно, удивляюсь, как я с ним не упал. А щупальца обвились вокруг нас обоих, обнимая и создавая тем самым неожиданно уютный кокон.

      – Взял, – выдохнул он мне на ухо счастливо. – Заграбастал, захапал, пометил. Осталось только с юридическими тонкостями разобраться, но это будет даже весело.

      Ёкай захихикал, казалось бы, даже щупальцами.

      А мне даже не хотелось отвесить ему подзатыльник. Только сесть поудобнее, сидеть вот так, с ёкаем на коленках. Правда, остывший пот и подсыхающая сперма несколько смазывали картину.

      – Сёрише... А воду наколдовать ты можешь?

      Он залихватски щёлкнул пальцами, и на нас с потолка обрушился целый водопад. И даже с рыбой. Продлилось это всего секунду, но темницу заполнило водой по щиколотку.

      – И зачем я спросил...

      Ёкай слегка смутился, но так, напоказ. Я отпихнул ногой особо наглую рыбину, со вздохом поднял кимоно и повесил их на свои оковы, так и болтающиеся на стене – пускай хотя бы стекут. Лежавшая на полу солома всплыла и теперь норовила прилипнуть к телу, Сёрише явно не собирался разжимать руки и перебираться с жесткого, но теплого меня на мокрый и холодный пол.

      – Интересно, а если бы я хотел просто напиться?

      – Тогда я бы стащил воду из ручья. Но она холодная. Так что нам ещё повезло! – он улыбнулся проказливо. – Хочешь, высушу?

      Я немного поколебался. В темнице и так было холодно, а теперь еще и сырость... Но вдруг с сушкой Сёрише тоже перестарается?

      – Если только аккуратно.

      – С огнём я обращаюсь лучше, – пожал плечами он и развёл руки в стороны ладонями вверх. Вода начала медленно испаряться, превращаясь в пар. Вскоре он заполнил всю комнату, неспособный разом сбежать в маленькое окошко. Я мгновенно вспотел, взмок, начал задыхаться... И пар стал реже, а затем и вообще исчез. Осталась только удивительно чистая камера, солома и пара рыб.

      – Видишь, какой я хозяйственный? Сразу же ужин приготовил.

      – Я бы оставил одну чисто для того, чтобы увидеть лицо стражников, которые придут сюда утром, – нет, он определенно плохо на меня влияет.

      Кимоно тоже просохли, так что я оделся сам и набросил второе на плечи Сёриша. Особой нужды в этом не было – после упражнений ёкая в камере заметно потеплело, – но мне просто нравилось видеть его полуодетым.

      – Не, ну, в принципе, можно было бы оставить тут что-нибудь позаковыристее и поужаснее... Хотя нет. Варёная рыба – это загадочно. Варёная рыба – это вам не кровь, кишки или ужасные монстры. С ними всё понятно. Но вот варёная рыба, целая, в темнице... Это да, это мистика. Ты в оковы возвращаться собираешься, или хватит и того, что ты спокойно просидел ночь в темнице?..

      Я смерил взглядом расстояние от себя до цепей, качнул головой. Снова выбивать пальцы не хотелось, все же, это не самая приятная процедура, да и суставы можно разболтать.

      – Того, что я не сбежал, будет достаточно. Иди сюда? – я похлопал по соломе рядом с собой.

      Он перетёк мне под бок, обхватил руками и щупальцами и уложил голову на плечо.

      – Всё, так и останусь, – заявил ёкай. – И никто меня с места не сдвинет.

      Я обнял его в ответ, придвигая к себе еще ближе, прижался щекой к волосам. После всех сегодняшних встрясок клонило в сон, и даже запах вареной рыбы не будил аппетита. А Сёриша так уютно сопел под боком, что заснул я почти сразу. И проснулся уже утром от лязга замка.

      – Вставайте! – послышался грозный голос.

      У меня под боком что-то шевельнулось, показывая стражникам неприличный жест. Я порадовался, что мы ночью все же оделись – позволять кому-то увидеть своего ёкая обнаженным не хотелось. Я провел ладонью по темным волосам:

      – Вставай, Сёриша, ты же не собираешься идти со мной по улице в таком виде.

      Стражники, увидев, что я без оков, напряглись, покрепче перехватывая копья. Я не обратил на них внимания, пытаясь растолкать ёкая.

      – Обойдутся. Я никуда не пойду, я ещё не выспался. Не могу же я на собственную казнь опоздать. Хотя... Бывало дело, да...

      Он зевнул, показывая ровные человеческие зубы, и быстро запахнул кимоно. Конечно, в однослойной одежде ходить всё равно было неприлично, но, боюсь, его это мало волнует.

      – Ну? Что вылупились? – спросил Сёриша у стражи. – Тут ночью такой кавардак был, а вы даже не почесались. Тоже мне, великие воины!

      Один из солдат шагнул вперед, видимо, намереваясь кольнуть Сёриша копьем, чуть не наступил на так и лежащую на полу рыбину. Ошарашенно уставился на нее, потом на нас. Я кивнул, словно отвечая на не заданный вопрос:

      – Да, и рыба здесь тоже плавала.

      Стражники переглянулись, один выскочил наружу, два других остались караулить нас, наставив копья. Через несколько минут в дверь вошел сенсэй, ощупывая маленькое помещение цепким взглядом. На секунду задержал его на оковах, затем на моих свободных руках. Мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула гордость.

      – Так что, когда там суд и казнь? – ёкай уже нетерпеливо притопывал ногой. – Кстати, можно меня на костре сжечь? Мечта детства.

      – Повторяешься, – укорил я.

      – Это спросонья. Здравствуйте, важный старый умный мужик. Вы нас проводить хотите или просто зашли поболтать?..

      Я с каким-то тайным удовлетворением отметил, как чуть сильнее сжались губы сенсэя, и стала жестче складка в уголках рта. Все же, не только меня Сёрише может довести буквально парой фраз.

      – Побереги свое красноречие для дайме, лицедей, – холодно ответил мастер Хан. – Идемте.

      Он развернулся резким движением и вышел, ничуть не сомневаясь, что мы последуем за ним.

      – Но... Как же... – совсем молодой стражник, видимо, из новобранцев, растерянно застыл с веревкой в руках.

      – Кажется, мой ученик растерял еще не всю честь.

      – А если по правде, – Сёриша фамильярно приобнял новобранца за плечи. – То ничего он и не терял, а всё-всё поднял.

      И, пока стражник хлопал глазами, ёкай расхохотался и двинулся вперёд.

      – Слу-у-ушай, – слишком громким шёпотом обратился ко мне Сёриша. – А давай я вообще замолчу и докажу нашу правоту вообще без использования слов!

      – И как ты собираешься это сделать? – невольно заинтересовался я.

      – Ну... Интересно, я успею разрушить весь город, прежде чем они догадаются, что я ёкай?.. – он подвигал бровями.

      Спина мастера Хана чуть дрогнула. Я с подозрением уставился прямо в детско-невинные глаза Сёриша, радостно улыбавшемуся и только что не приплясывающего на месте... Нет, с него станется и правда разрушить до фундаментов. Нечаянно.

      – Тогда лучше не стоит.

      – А если нежно?..

      Я не очень представлял себе, как можно нежно разнести город. Впрочем, я раньше и не знал, как можно нежно укусить акульей пастью.

      – Лучше не надо, – твёрдо сказал я. – У нас есть монахи, вдруг тебе пальчик прищемят?..

      – Гы! – Сёриша аж подпрыгнул. – Давно мечтал подраться с боевыми монахами. А печати они на меня будут накладывать? А они будут иметь силу, если противник безграмотный?..

      Кажется, жест «рука-лицо» станет для меня любимым. Вот видят Ками, даже у сенсэя рука дернулась к лицу, только он сумел остановить ее на полудвижении.

      – Я потом тебе организую тренировочный бой с адептами Великого пути. И даже онмёдзи позову, если тебе так хочется проверить действие печатей. Но пожалей город, меня же его отстраивать обяжут.

      – А я и отстраивать люблю! Помогу чем смогу!

      Я вспомнил водопад в камере.

      – Лучше не надо!

      – Скучный ты, – надулся Сёриша. – Все веселье испортил.

      – Можешь немного порушить дворец, его все равно уже давно надо перестраивать.

      – Отлично! А пугать придворных можно? Ты же знаешь, как на меня влияют ваши каменные морды.

      Я закатил глаза.

      – Какие придворные, нас ведут на суд.

      – А как же поглумиться над предателем?

      Кажется, у сенсэя даже кимоно расправилось от возмущения.

      – Чужеземцы... – сквозь зубы процедил он.

      – Что, у вас такая полезная и поучительная практика не работает? Ну, что за люд! Один раз казнишь у всех на виду предателя, так все видевшие это тысячу раз задумаются, прежде чем предавать. Но да, у вас тут всё на чести, даже суд не нужен... Или нужен. О, кстати, об этом. Даэ, если бы ты был действительно виноват, позволил ли ты вести себя в суд, так бесчестить имя своего рода... Или устроил бы сеппуку на месте?

      – Второе, – ровно ответил я, обходя выбоину на мостовой. – Но считается, что у предателей нет чести, и рассчитывать на то, что они ради ее сохранения обратят клинок против себя, не стоит.

      – А-а-а... Прекрасно. Эх... Что-то я рано начал, – ёкай почесал в затылке. – Надо было на суде все эти неопровержимые доводы давать. А щаз забуду. Хотя, стоп, я же хотел пугать и рушить, а не в красноречии упражняться. Хотя, можно, в принципе. Вдруг я покорю главного дядьку и без особых спецэффектов? А, кстати, уточняю. Судить он будет?

      – Да, конечно... Верховный лорд – правитель и судья в одном лице. А у вас не так?

      – Ты у ёкай правителей вообще видел?..

      – Ходят слухи о неком драконе...

      – Тот просто самый большой и мудрый ёкай, которого все уважают. Но он не правитель и не судья.

      – А как же твои слова о короне? – я склонил голову чуть набок.

      – Ой, не вспоминай. Это совсем другая и очень грустная история. И в такой прекрасный солнечный день моей казни я хочу лишь веселиться!..

      – Лицедей, – буркнул учитель, но уже без того чувства и внутренней уверенности, как раньше.

      Да, Сёриша умеет рушить незыблемые, казалось бы, вещи.

      Нас вывели в большой, торжественно украшенный зал и выставили перед очи правителя. Прежде чем он или Сёриша успели сказать хотя бы слово, вперёд выступил сэнсей.

      – Прошу слова, Такивару-сама. Выяснились новые обстоятельства, вы должны о них знать.

      – Говори, – чуть кивнул мой сюзерен. Смотрел он мимо меня, будто меня уже не было.

      – Этот молодой человек утверждает, что он... Ёкай.

      – И что? Даже если это ёкай, это чужеземный ёкай, а значит, он должен быть убит.

      – Увы, ваша милость, – вперёд выступил Сёриша. – Или как вас тут кличут?.. Моя смерть не в вашей власти. Дела ёкай стоят неизменно выше всех мирских дел. И уж не вам устанавливать, можно ли иноземным ёкай топтать ваших самураев.

      Мне захотелось стукнуться лбом о ближайшую стену. Но отходить из центра зала было бы неуважением, поэтому я лишь звучно прихлопнул ладонь к лицу, стараясь выразить этим все чувства. Сёрише... Невыносим! Сенсэй остался внешне невозмутим, только часто-часто задергалось левое веко – такую реакцию я видел всего два раза за все годы обучения и последующей службы. А вот Такивару-сама такой выдержкой не отличался. Он буквально побагровел, вставая со своего места, положил руку на рукоять катаны:

      – Топтать... Моих... Самураев?..

      – Да, – невозмутимо сказал Сёриша. – А вас какое значение этого слова больше оскорбляет? Прямое или переносное? Или я тут залез на вашу территорию, которая не только земля?..

      Охранники побагровели, схватились за катаны, но не вытаскивали их из ножен без приказа.

      – Взять его! – рявкнул Такивару-сама.

      Самураи прыгнули вперёд, доставая мечи... Но тут же отлетели обратно, снесённые мощной волной воздуха с искрами.

      – Ваша милость, ну, что вы?.. – укоризненно произнес ёкай. – Вы же правитель, должны лицо уметь держать. Я же ещё ничего такого не сказал, чтоб та-а-ак на меня кидаться.

      Самураи быстро встали, но кинуться в драку не смогли: искры ослепили. Они встали ровно, опустив головы, признавая своё поражение.

      – Я всего лишь заметил тот ма-а-аленький факт, что вы не всесильны, и не вы решаете мою судьбу. Это вас так обидело?.. Или всё же что-то другое?

      – Ты – чужак, – рука Такивару-сама сжалась на рукояти клинка до побелевших костяшек. – Чужакам не место здесь!

      – Я – ёкай. И мне плевать на человеческие заморочки. Даже коты ходят, где им вздумается, а у них весьма отдаленное родство с нашим племенем... – Сёрише скрестил руки на груди, неприятно усмехаясь.

      Такивару-сама гневно раздувал ноздри. Он уже понял, что силой с ёкаем не совладать, но оставить безнаказанным такое оскорбление? Взгляд правителя переместился на провинившегося самурая.

      – Ёкай вне законов людей. Но над жизнью своего воина властен я!

      – И, разумеется, вы вправе казнить его... Стоп. А за что? За то, что принял в своём доме чужеземца?.. Так я ёкай, разрешения не спрашивал, пришёл и всё. Хрен выгонишь. Но он пытался, не поверите, целый месяц пытался. Или за то, что страстям поддался? Ну, вообще-то не ваше дело, что у нас там в спальне творится. Может, он с каменной физиономией объясняет на практике мне нормы субординации? Он, кстати, так и делает. Не, ну, вы конечно можете казнить его просто так... Тем самым потеряв свою честь. Да и даже если найдёте какой-то предлог, всё равно всем будет видно, что вы казнили своего самурая за счастье в личной жизни. А это власть не укрепляет, нет-нет-нет...

      Он сожалеюще покачал головой.

      – Правила приличия, – со столь нелюбимым Сёриша каменным лицом сказал я.

      – Прости, что? – ёкай отвлекся от Такивару-самы.

      – Я говорю, что пытаться вдолбить тебе нормы субординации все равно что учить «танцу пурпурной бабочки», не отработав сначала основные ката. Ты и нормы приличия соблюдаешь через раз... Несмотря на все мои усилия.

      – Ой, да не будь ты занудой, – отмахнулся Сёриша. – Все равно обо все ваши ритуалы ёкай ногу сломит...

      – И ты сможешь доказать, что являешься именно ёкаем? – Такивару-сама все же был политиком и поэтому быстро взял себя в руки. – Подобные трюки, – он махнул в сторону ослепленных самураев, – под силу любому талантливому онмёдзи.

      – О! Да это я запросто! – Сёриша подпрыгнул от восторга и хлопнул в ладоши. Приземляться он, кстати, не спешил.

      Все невольно напряглись, ожидая разрушительных последствий. Но ничего. Секунда. Две. В зал влетела бабочка. Размером с ладонь, с удивительно синими крыльями, она пролетела весь зал и присела на палец ёкай.

      – Бабочка. И что? – Такивару-сама не спешил ухмыляться.

      – Красивая, правда? Иди-ка, милая, покажись правителю, какая ты красивая и яркая, а то он тебя отсюда плохо видит.

      Такивара-сама стоически смотрел на маленькую бабочку. Глаз его дёрнулся. Но он не отступил, только сжался сильнее, стараясь даже не дышать.

      – Да, мне неприятны эти создания, – процедил он. – И что? Ты мог узнать это случайно.

      – И ничего, – мило улыбнулся Сёриша и снова хлопнул в ладоши.

      Вокруг послышались вскрики. У кого-то загорелось кимоно. Сразу у трёх горделивых самураев мечи превратились в ядовитых змей. Знатная дама совсем незнатно завизжала, почувствовав пауков в волосах. Кого-то подкинуло под потолок без какой-либо опоры. Мимо пробежала голая девушка. Кто-то уже взял вёдра с водой, чтоб потушить горящего самурая, но ничего не происходило. Воины хватались за оружие, но оно превращалось в разнообразных гадов.

      Все бегали, носились, кричали, позабыв о чести и достоинстве. Только Сёриша, я, сенсей и Такивару-сама молча наблюдали за этим безобразием.

      – Достаточно, – наконец сказал Такивару-сама. – Этого вполне довольно.

      Однако лицо его явно выражало мысль о том, что он просто хочет остановить издевательство над своими подданными.

      – Нет, ну, позвольте вас окончательно убедить... – Сёриша вновь свел ладони в резком хлопке, который неожиданно отозвался долгим вибрирующим звуком, словно от удара гонга.

      Все настороженно замерли, ожидая эффекта. Прошла минута, вторая. Отсчитались десять.

      – Ну, и что это за балаган? – новый голос, глубокий и раскатистый прозвучал откуда-то с потолка.

      Я запрокинул голову и тут же подавился воздухом. Между расписных деревянных панелей прихотливо раскинулись кольца дракона. Неужели тот самый?...

      – Привет, драко, – радостно помахал ему рукой Сёри. – А я тут доказываю, что ёкай, а не просто колдун приблудный.

      В первую секунду я не поверил своим глазам. Даже втихомолку сдвинул рукав и ущипнул себя. Но нет. Дракон действительно приложил лапу к морде в таком знакомом жесте...

      – Ви-и-иктор... Не мог бы ты сделать это как-нибудь более цивилизованно?

      – Они меня в темницу кинули!

      – О, тогда да, тогда понятно. Удивляюсь, что дворец ещё стоит. Ты что тут вообще забыл?..

      Сёриша с готовностью указал пальцем на меня.

      – Ну да, мог бы сам догадаться, – дракон снова изогнулся и приложил лапу ко лбу. На этот раз он головой ещё и покачал. – Столько веков, а всё на одну и ту же уловку ловишься.

      – Вот только давай не будем об этом!

      – Будем, – строго оборвал дракон. – Но в другой обстановке, с чашечкой вкусного чая. А вам, люди, говорю, что это самый настоящий ёкай. Дух раздора и разрушения. Испытывает некоторые трудности с изменением физической оболочки. Становится относительно безопасным, когда влюбляется. Но горе его возлюбленному.

      Я злобно глянул на дракона – почему-то это «горе его возлюбленному» зацепило сильнее, чем все насмешки самого Сёриша. Остальные покосились на меня с некоторой опаской. Теперь точно можно было не опасаться ни за себя, ни за Сёриша – никто не рискнет сердить ёкая, да еще и такого, который чай с драконом пьет. А уж коли я его ограничитель... Можно хоть голым на площади перед храмом танцевать.

      Я шагнул вперед, легонько коснулся плеча Сёриша:

      – Пойдем домой? Чайный домик у меня на дракона, конечно, не рассчитан, но...

      Такивару-сама медленно и торжественно кивнул, давая разрешение. Сенсэй смотрел сложноопределимым взглядом, в котором, однако, ясно читалось сочувствие. Я повел плечами, уже привычно стряхивая чужие взгляды.

      – Приятно было познакомиться с вами, дракон-сама.

      – Жаль мне тебя, парень, но помочь ничем не смогу. Сам мучайся со своим счастьем. А я пойду, пожалуй. Прощайте, смертные!

      – Не нужно мне помогать, – негромко ответил я.

      Дракон громыхнул голосом и в тот же момент исчез. Висевшие под потолком упали вниз, змеи превратились обратно в мечи, пауки, скорпионы и прочие гады исчезли, и даже негасимое пламя на кимоно потухло.

      – Ну, вот... – расстроился Сёриша. – Не мог не подгадить в последний момент?.. А ведь так красиво бегали, могли бы побегать ещё...

      Ёкай расстроенно огляделся, причем не попятился под его взглядом только сенсэй и Такивару-сама, показательно тяжело вздохнул, но повторно устраивать хаос не стал.

      – Пойдем домой, – повторил я, чуть касаясь его плеча.

      – Ну... Я ещё подумаю. Если хорошо вести себя будешь. А то нашёл, значит, моду, с правителями ссориться и на казни попадать. Я ж не смогу спасать тебя вечно.

      – Я не ссорился с Такивару-самой. Я вообще молчал, – фырканье сдержать не удалось. Продолжил я, понизив голос, так, чтобы слышал только Сёрише:

      – Пойдем, мы еще не выяснили, чем это таким я занимаюсь с тобой в спальне.

      – Вот это деловой разговор! – чуть подпрыгнул ёкай и сам потащил меня к выходу.

* * *

      – И что теперь? – негромко спросил я, глядя на сад поверх пиалы с чаем. – Станешь наведываться во дворец, чтобы подразнить придворных?

      – А нафиг они мне нужны, – он пожал плечами совершенно невозмутимо. – Я здесь только ради тебя.

      На скулах снова выступил румянец, сердце екнуло. Я очень медленно и аккуратно поставил пиалу на доски веранды, повернулся к Сёрише. Пальцы левой руки нащупали заранее срезанный цветок, аккуратно заправили хризантему в темные волосы.

      – Я буду достоин.

_________________________________

      *Сёриша – (яп. 勝利者) – Победитель. Даэ перекладывает имя на более привычный ему лад.

      **Тэссэн (яп. 鉄扇) – складной веер c внешними спицами из тяжелых пластин железа, выглядящий как обычный, неопасный веер, или железная дубинка в виде сложенного веера. Самураи могли использовать тэссэн там, куда нельзя было проносить мечи, а некоторые школы фехтования учат бою с использованием тэссэна. Такими веерами можно было отражать стрелы и дротики, метать веер во врага и пользоваться им как подручным средством при плавании.

      ***Гунсэн (яп. 軍扇) – складной веер, который мог использоваться и для обмахивания. Его внутренние спицы были сделаны из дерева, бронзы, латуни или из другого аналогичного материала, внешние спицы или покрытие – из тонкого железа или другого металла. Это делало его легким, но крепким. Как правило, воины носили гунсэн на поясе или на груди, хотя последний вариант препятствовал использованию меча или лука.

Бонус: Чаепитие с драконом

      Прошло уже больше месяца с тех пор, как Сёриша официально признали. Нельзя сказать, что это был самый счастливый месяц в моей жизни, но самый насыщенный событиями – точно. Сэнсей однажды даже пригрозил, что сам накостыляет беспокойному ёкаю, если тот продолжит мешать мне концентрироваться.

      Сёриша, оказалось, любит спать на потолке. Я тоже попробовал, но долго не выдержал – меня чуть не стошнило. А ещё он любит гулять со мной рядом и рассказывать о том, что думают и что скрывают мимопроходящие. Вокруг меня на улице всегда образуется мёртвая зона, хотя все хором утверждают, что это случайность. Но то, что Сёриша не спешит материализовывать все страхи окружающих – уже хорошо.

      Хотя, как он сам признался, он никогда не преступает невидимых границ. Одно дело напугать правителя бабочкой, к которым он испытывает иррациональное отвращение, другое – показать ему самый его сильный страх: увидеть его страну разрушенной, а армию – разбитой. Одно дело – сказать вслух, что уважаемой аристократке так неудобно, что аж в туалет хочется, другое – рассказать, что ребёнка она родила не от мужа.

      И в этом было какое-то странное благородство, которое вроде бы и благородством не назовёшь, но в то же время... Видимо, как у шиноби есть своеобразные понятия о чести, так и у духов разрушения они тоже присутствуют.

      В данный момент мы сидели в беседке, уютно молчали, пили чай и созерцали природу.

      – Что-то скучно, – заявил Сёриша.

      Я перевел взгляд с небольшого водопада, струями которого любовался уже несколько минут, вопросительно приподнял брови:

      – Надеюсь, ты не собираешься... Уходить?

      Теперь в изумлении выгнулись брови ёкая:

      – Уходить? Зачем?

      Я пожал плечами:

      – Чтобы разрушить что-нибудь. Устроить небольшую войну, извержение вулкана...

      Я говорил нарочито небрежным тоном, но Сёриша слишком хорошо изучил меня, чтобы купиться на это равнодушие.

      – Ну, что ты. Устраивать извержения вулканов я буду только в твою честь, а делать это в отсутствие того, кому оно посвящено – глупо, – он так улыбнулся, что у меня екнуло в груди.

      – Приглашаешь меня с собой? – я аккуратно отставил пиалу.

      – М-м-м... Нет. Кажется, ваша местная шишка серьезно на меня обиделся за бабочку, так не отпустит тебя со службы даже по моей просьбе. Вернее, особенно по моей, – ёкай перебрался на перила беседки, уселся, беспечно болтая ногами.

      – И что же ты предлагаешь?

      Сёри тут же изобразил целую пантомиму: Я? Предлагаю? Да что ты, я тут вообще ни о чем таком не думал!

      – Ты бы не стал заводить этот разговор, если бы не хотел чего-то добиться, – с улыбкой заметил я.

      Сёриша тут же сменил выражение лица на забавно-просительное:

      – Давай драко в гости позовем? А то если я проигнорирую его намек про чай, этот старый змей на меня обидится. А фантазия у него еще извращеннее моей.

      – Давай, – невозмутимо согласился я. – Тот бронзовый купол как раз подойдет ему вместо пиалы.

      Ёкай смерил купол оценивающим взглядом.

      – Воду можем взять из водопада, подогреть не проблема... А где мы возьмём столько чая?

      – Если ты знаешь, какой нужен сорт, можем немного опустошить чайные лавки. Заодно развлечешься домыслами, зачем нам столько чая.

      Сёриша задумался. Глубоко и показательно.

      – Так за него же платить надо будет! – наконец сделал он неожиданный вывод. – Нет уж, жирно будет гаду крылатому!.. Пусть принимает человеческий облик и пьёт как человек.

      – А он умеет? – заинтересовался я.

      Хотя то, что мысль о драконе за куполом чая останется невоплощенной, слегка огорчило. Это было бы... Интересное зрелище. Но не воду же туда наливать.

      – Умеет, конечно. Он же высший ёкай, ему всё положено уметь, – решительно сказал Сёриша. Затем очень внимательно посмотрел на меня: – Но если ты сам хочешь поразвлечься, то... Чай можно, к примеру, стащить!

      И, прежде чем я успел вставить хоть слово, ёкай исчез. Я вздохнул и поднял чашку к губам. Очень надеюсь, что его не узнают. Одно дело – шалости, но не хотелось бы быть замеченным в преступлении...

      Вернулся он минуты через три, волоча за собой большой холщовый мешок. Иероглифы на нём я не узнал.

      – Купцов ограбил? – уточнил я на всякий случай.

      – Ну, что ты, как можно?.. Их до меня ограбили. Я всего лишь стащил мешок, всё равно разбойники столько не выпьют.

      Я хмыкнул. Сомневаюсь, что разбойники вообще могли оценить, какое сокровище попало им в руки. Торговый знак был мне незнаком – возможно, потому, что я никогда не покупал чай в таких больших количествах, а лавки ставят уже свои метки, но вот этот сорт чая пробовать доводилось. Хорошая вещь, вполне достойная, чтобы угостить ей высокого гостя. Если, конечно, разбойники не ссыпали в один мешок несколько разных сортов листьев.

      Оставалось решить, где именно сможет устроиться дракон. И как это место облагородить.

      – А что ему, стул тащить, что ли?.. Пусть на траве сидит, чай, не неженка, – пробурчал Сёриша.

      – Ты злишься. На что?

      – Обо мне ты так не заботился, – надул губки ёкай, мгновенно оказываясь рядом. – Чем старая ящерица лучше меня?

      Я с улыбкой покачал головой, привлек к себе насупившегося ёкая. И пусть даже скорей всего он просто играет, чтобы получить толику внимания, так ли это важно? Пропустив сквозь пальцы шелковистую прядь, я все же ответил:

      – Ничем. Но сидеть на траве неуютно, а оставить гостя на голой земле, когда сами хозяева на циновках – невежливо. И потом, он все-таки дракон. Священное животное же, – последнюю фразу я добавил специально.

      – Да, скотина он ещё та-а-а... – многозначительно произнёс Сёриша, мгновенно подобрев. – Значит, надо гигантскую циновку. Такое стащить будет уже сложнее...

      И снова исчез.

      – Я вообще-то имел в виду сложить рядом несколько маленьких...

      Но разве этого неугомонного ёкая остановишь?

      Уж не знаю, где ему удалось унести такую огромную циновку, но на ней можно было разместить трех драконов, как минимум, и еще осталось бы немного места для хвоста четвертого. А сам Сёриша был за ней почти не виден, только пыхтел, словно еж, откуда-то из-под толстого рулона.

      – Фабричная, – гордо сказал Сёриша непонятное слово. – Ещё расфасовать не успели. Ну, за такой королевский приём старая ящерица мне ещё должна будет.

      Он пинком расстелил циновку по саду, безжалостно давя цветы. Впрочем, я вообще удивляюсь, как в саду ещё может что-то расти, учитывая любимые Сёришей пробежки – не разбирая дороги, но с гомерическим хохотом.

      – Ну, что, зовём? – бодро предложил он.

      Я кивнул, сосредоточенно расставляя небольшой чайный набор человеческих размеров, на всякий случай – с третьей чашкой. Рядом с небольшим столиком заняла место импровизированная пиала для дракона, чай в которой оставалось лишь залить горячей водой. Конечно, так не соблюсти всех тонкостей заваривания, да и чайной церемонии тоже... Но мое чувство прекрасного это как-нибудь переживет.

      Хотя сад камней в парке я все же устрою. Чисто из любопытства, споткнется ли Сёриша хоть об один.

      – Размечтался, – пробурчал ёкай и хлопнул в ладоши.

      Раздался уже знакомый долгий и низкий гул. Я невольно начал оглядываться, гадая, где же и как появится дракон. Нет, что где-то в небе, понятно, но...

      – Ну, и чего ты меня опять вызвал, – раздался недовольный рык с места, от которого я только что отвернулся. Неужели дракон... Стесняется?