Текст книги "Ксюха. Стратегия. Цикл Забытые Острова. Становление. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Ксюха Гном

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

День 28. Часть 4.

И я, внимательно её слушая, просто тихо шалею, рассматривая виды всех тех красот и богатств, что ей сюда скинули. И вот наконец добралась до снимков того замка – издалека, просто красивый, а вблизи он шикарный. Он шестиугольный, судя по снимку сделанному с высоты, в каждом углу стоит по своей башенке. Которые на половину своего диаметра выступают наружу, и высятся выше крепостной стены на пару-тройку метров. Сложен он не из кирпичей, а из диких природных камней разной формы, почти черного цвета. В передней стене – ворота, тоже темные, явно деревянные, но существенно светлее окружающих стен. Рядом возле них стоит Пашка, и видя разницу между его ростом и проёмом, а также самой стеной, начинаешь понимать его размеры. Ворота – метра в три с половиной-четыре высоты при ширине наверное в пять, деленные на две створки. Крепостная стена выше них минимум на два метра, если не больше. Над всем этим великолепием внутри двора высится центральная башня крепости, вроде она зовется донжоном, но точно этого я не помню.

– Вот такую шикарную красоту мы нашли. Внутрь парни при мне вошли только раз – сделать то красивое фото, но увы, не обследовали, время поджимало, нужно было отправляться в обратный путь.

– А Ярослав где? – только сейчас заметила, что команда и все пассажиры сам Меркурий уже покинули, а парня до сих пор нет.

– Он вам просил передать сообщение, – смущенно говорит девушка, и включает диктофон:

– Ксюшенька, заинька, прости меня, "засранца такого"! Но увидев эти красоты и широты, не смог их оставить без присмотра. Сегодня я тут побуду пока один, кстати – ялик с парусника я оставил у себя, попробую завтра с самого утра сходить к ближайшему мелкому архипелагу. Так что выдели туда запасной. А я может быть найду людей в помощь и самостоятельно, чем Черт не шутит, когда Бог спит. Связи со мной нет, ни какой – Вика сказала, что та малая рация, что стоит у них рабочей, на такое расстояние не добьет. А основная, большая – до сих пор в ремонте. Если сможешь – выдели мне 3-4 бойца, из них одного из старых, а остальных можно и новичков. Справлюсь и с ними. Киру обязательно скажи – что мне аж горит, но нужна радиосвязь, ведь с записками туда-сюда не набегаешься. И продукты – это обязательно. Вода тут есть, вкусная-вкусная, а на сегодня-завтра я себе забрал весь сухпай с посудой, что у Виктории в запасах был. Не ругай меня сильно, я хороший. Правда-правда!

Запись закончилась, а я все не могу отдать телефон хозяйке. И не пойму, почему так плохо стало видно? Ничего не соображу. А уже когда потекло по щекам, поняла – я плачу.

– Командир? Вы любите Ярика? Правда?

– Глупая ты Витка, ох и глууупаяяя!!! – чуть не разревелась в голос, но смогла себя перебороть, – я ведь переживаю за вас всех, тревожусь, нервничаю. А тут ты – сама вернулась, а его нет. Что можно подумать? Как ты считаешь? Ведь в голову лезет вначале только самое плохое, и только в самом конце – хорошее.

– Блин, извините, я даже и не подумала об этом.

– Понимаю. Он ведь тут со мной практически с самого начала, защищать полез на стволы, когда был самый первый налет на наш остров, собой жертвовал. А тыыы!!! Такое подумала. Он в тебя влюблен, просто по уши.

– Но он же моложе меня, тем более на так много...

– Блин, Вика – ты что, дура? Тут, в наших условиях, и привередничать перед любящим тебя мужчиной. Извини, но я этого не понимаю.

Вот так, довольно дружелюбно переругиваясь, мы слиняли с территории "порта", как вначале на нашу бухту сказала я, а потом за мной начали повторять это слово и все остальные. Порт, это наша основная ближняя у Дома лагуна, если кто не сообразил

– Вик, я просила тебя выполнить промеры лотом – нашу бухту, её входной канал до самого фарватера, ну и его, насколько сможешь. Сделала?

– Конечно. Только на листок сама не перенесла, нужно будет завтра Исмаэль сбегать в рубку и переписать, выведя данные на экран прибора.

– А на словах можешь? Или уже забыла, что там?

– И ничуть. Бухта – вся центральная часть раковины пятнадцать – восемнадцать метров, входной канал, до открытого моря плавно опускается до тридцати. А к фарватеру доходит до восьмидесяти, а тот сам, у острова имеет сто пятьдесят, и в самом конце нашего архипелага, у Франки уже почти двести пятьдесят глубины. В открытом море, на расстоянии в одну – две мили от островов практически постоянно идет триста. А зачем тебе?

– Да была дурная мысля – мысль затопить Голландца на фарватере, если там не глубже двадцати метров, а потом потихоньку его разгружать. Это такое «шикарное озарение» ещё вчера появилось, а как сегодня ознакомилась с полным списком на нем намародеренного, то и поняла – что пусть он идет себе дальше. Может ещё кто на сладенькое поведется, да в дерьмовеньком вываляется.

– Что? Вообще ничего полезного?

– Практически. Я вот тебе список дам, полюбопытствуй сама, – а пока та его читала, вышла в приемную, и попросила свою девочку собрать штаб.

– Ну и хрень немыслимая, – минут через пять ответила Вика на мой невысказанный вопрос, – и что они там полдня делали?

– Не знаю. Но сейчас они это и сами не поймут. Из явно полезного – те четыре мотоблока со всем обвесом в комплекте, генераторы, особенно две десятки и три восьми-киловаттных. Пятерки, все шесть, и четыре десятка киловаттников даже и не представляю, куда приткнуть. Разве что кому на обмен впарить, или дружеской группе, для более активного развития подогнать. В принципе, это и все.

– А компы? Ноуты с планшетами?

– Ты еще скажи – "оптоволокно для кабельного интернета и корабельные генераторы", что они пару штук сюда приперли. Если электроника, в принципе, на будущее может пригодиться – сделаем в Доме локальный интернет, к примеру. Ну вот нафиг нам нужны промышленные двадцати киловаттники? Ведь эти генераторы нас только с топливом, которого практически нет, просто по миру пустят. Это если смогут наши мастера сами двигателя запустить, в чем я очень сильно не уверена. А вот их душевые кабинки с джакузи, что привезли по два десятка, тут пока и даром никому не нужны. Одно только сперли полезное – почти два километра электрокабелей на судне сняли, вот это в хозяйстве точно пригодится. Да маленьких колоночек для системников, глянь, сколько ящиков их взяли?

Во! Сама вспомнила – их десять, и в каждом по сорок штук лежит, а я парней еще вчера напрягала, заставляя придумать как и из чего сделать а потом установить в каждой комнате точку для радиогазеты. Вот они туда и пойдут, с запасом припасли – лет на двадцать вперед. Или для будущего расширения Дома, но чтобы настолько – это они явно переборщили.

Тут мне рассказывали, плачась на груди – только я больше подозреваю, некоторым хотелось просто на сиськах полежать, что они в одном контейнере нашли хренову кучу шикарных унитазов. Написано – Италия, а сделано в Cina. Но вот именно их и не взяли, решили что нам не нужны, а для женщин могли с десяток и привезти, чтобы не на корточках нам свои дела делать. Потом были кроссовки, Puma, указан в сопроводиловке сорок третий размер. Класс – решил один, и надел, такой страждущий, а они оба на левую ногу, облом, учитывая что в контейнере их было сто тысяч.

– А они все их открыли?

– Смеешься? Максимум десяток, ну полтора. Нижний ряд не открывается вообще – его на палубе всегда вставляют в специальные гнезда, чтобы в шторм или качку не сдвинуло всю стопку. Карго-мастер же обычно ставит те, в которых можно поживиться экипажу, воротами внутрь, а заднюю, глухую стенку, можно только зубами грызть. Они не дураки мастера, совсем не дураки. Ведь за вскрытую дверь или недостачу в первую очередь его на кое-что одевают. А никому из них ориентацию менять не охота. Ладно, языки погладили, друг друга успокоили. Теперь вспоминай – что Ярик еще передавал? Может быть просьба у него была – а у тебя она мимо уха пролетела при расставании?

– Извини, Командир, виновата – он оружие просил. Ведь свои личные пистолеты при нем – а какой для меня был сегодня шок, когда я увидела, что он при себе постоянно таскает три ствола и боевые ножи. А уж когда заметила на груди перевязь с метательными, чуть не описалась.

– Вика, ты что? Не знала, что он боец из ЛНР и сюда попал с места стычки?

– Дааа!!!??? И откуда бы? От кого? Он сам-то вообще ничего такого о себе не рассказывал. Школа, техникум, служба, работа – потом дом и друзья. Вот и весь круг общения, по его личным словам.

– Да. Учеба, работа, "слушай-слушай". Он с апреля четырнадцатого в Славянске был, а с пятого августа и по лето восемнадцатого в Луганском оборонительном укрепрайоне. Но если меня сдашь – переведу на кухню. Поваром-кондитером, учится вначале будешь, а потом до пенсии грехи отрабатывать.

– Блин! Я лучше забуду, что ты сказала. Честно. Кухня, а тем более выпечка, это именно то, что я органически ненавижу.

– Ну ладно, заканчиваем трындеж. Какое оружие он просил?

– Винтовку и дробовик. Ну и патронов немного.

– Пока не вылетело из головы, что он планирует делать с Русью? Сам стать там Главой и оператором? И собирать вокруг себя надежных людей? Или что? Может быть решает её скинуть на мою шею? Так сразу говорю – этот вариант не выйдет. И потому, что я этого категорически не желаю, и таскать заказы от нас туда – тем более ежедневно, замаешься. Чесслово!

– Он сказал так – ты вчера на вечернем совещании высказала свое вещее предположение, о том что примерно в этом месте должен быть остров, условиями Эксперимента "Небесников" предназначенный несостоявшейся группе архипелага Центральный в качестве базового. И желала бы его видеть, как максимум, своей полноценной, но самодостаточной колонией, а, как минимум, просто дружественной и союзной. Но увидев, каков он, этот виртуально-настоящий остров, и сколько вокруг него разбросано, как он сам сказал, микро-архипелажков с вероятно– реальными базовыми и не только тройками, для роста уже его собственного населения, он сильно растерялся, и спрашивает твоего совета. Что же ему делать? Но оставлять его кому-то левому – он отказался наотрез.

– Да я и сама ни в жизнь его не оставила. Ни за что. Это же!!! Пипец полнейший, вот что это. Ну вот сейчас мои советники придут, пусть отрабатывают свои должности, и думают, что нам теперь делать. Ты оставь мне свой телефон, покажу им картинки, – а сама треплюсь и креплюсь. Говорить девчонке, что завтра возможна война, я не хочу. Пусть уйдет в рейс спокойной. И ей так будет легче, и мне.

– Да я вам на ноут уже все сбросила, проверьте. А рассказывать снова нужно?

– Да, уже есть снимки. Пришли. А я весь твой рассказ, вместе со своими соплями, как будто специально себе на диктофон записала. Так что спасибо, но отправляйся отдыхать, с утра тебе грузится, и назад, к Яру.

– Кстати о координатах – Русь стоит ровно на десяти градусах северной широты. А вот долготу без нулевого меридиана не определить.

– А если здорово не парится, и в качестве нулевого принять расположение нашей Независимости? То где тогда Русь?

– Хм! Вот Лизка как специально прикольнувшись, утром взяла за отметку горку Большую – вышло полтора градуса восточной долготы.

Интерлюдия.

Радости и беды.

Жизнь Светы Хереш... как она есть, вернее была.

Девушка, на которую мне указала Виктория, на первый взгляд совершенно ничего из себя не представляла. Как и на второй. Да и на третий, более внимательный – тоже. Разве что только одно – слегка увеличенный животик показывал состояние её организма. Ну и ещё то, что несмотря на внешнее, очень грязное, точнее – страшно грязное и оборванное состояние, было заметно, что она практически моя ровесница, и родом из хорошей семьи. Манеру поведения, привитую годами воспитания, так просто не потерять во время разных, столь кратких как один месяц лишений и передряг. И такое о ней впечатление у меня сохранялось до тех пор, пока мы не начали знакомиться.

– Я – Глава этого сообщества, Ксюша. Или если говорить строго и официально – то Оксана Ивановна Гном. Теперь будьте добры сами представьтесь, – приветствовала я её, как только обе уселись у меня в кабинете.

– Здравствуйте, – с небольшим, точнее очень слабым и неразличимым акцентом ответила та, – я Света, точнее Светлана Гельмутовна Хереш.

– Хм! И откуда это ты взялась такая хорошая – с чисто русским именем, немецкими отчеством и фамилией и не очень чистым говором?

– А я и есть русская, только вот мой родной папа был чистокровным поволжским немцем, и в начале девяностых, точнее в самом конце девяносто третьего, вместе с моей мамой, уже беременной мною, и всей остальной своей родней выехал в Германию. Вначале, по рассказам родителей, они только собирались помочь обустроится родным и двоюродным дедушкам и бабушкам на вновь обретенной родине. Heimat, как они ещё тогда говорили о стране, их принявшей. Или очень часто называя её Vaterland, Neue Vaterland, Новая Родина. Но потом пируэты жизни крутанулись так, что они решили остаться с ними. И, несмотря на то, что вся родня была из немцев, я, когда пришло время это делать, взяла себе национальность русской, поняв за долгие годы воспитания grosmuter, где мои корни.

– То есть – ты сама, не смотря на то, что считаешь себя русской и, при том, ещё и хорошо говоришь на этом языке, но родом из Германии? Правильно я поняла твои слова?

– Да. Я – русская, но только место моего рождения было там у них, у этих немцев.

– А что это ты с так четко заметной ненавистью говоришь о людях, среди которых выросла и прожила всю жизнь сама?

– Если мне будет позволено рассказать о своей судьбе более подробно, то вы, Глава, поймете, почему я так к ним отношусь.

– Ну некоторое свободное время у меня есть. Так что внимательно тебя слушаю.

– С каких времен начинать? С самого детства? Когда ещё был жив папочка, и я была его любимой доченькой – meine tochter? Или с того периода, как он уже погиб, и мать вышла вторично замуж за немецкого еврея в -надцатом поколении Jonasa Meier, то есть Йонаса Майер, если говорить на русском?

– А если с детства – это очень долго?

– Нет. Что вы. Не более трех-пяти минут.

– Тогда начинай с самых истоков своих бед.

– Ну так слушайте. Как впоследствии я узнала, да я и знала всех своих старших родственников с самого раннего детства – всего выехало семь семей близких родных дедушки. Его старшие и младшие братья, две сестры, что тоже были замужем за советскими немцами, только казахстанскими и дальневосточными. И две пары двоюродных братьев с женами, что все доживали свой век в уже России одиночками.

– А почему это так?

– Сыновья всех родственников, кроме моего отца – что в детстве очень неудачно травмировал ногу, и она срослась короче чем положено, служили в армии, и прошли, что самое плохое, все войны, что достались поколению конца шестидесятых, начала семидесятых годов. Некоторые, те что были постарше – или сразу погибли в Афгане, или вернулись в настолько тяжелом состоянии после ранений, что умерли ещё до развала Союза. А те, кто помоложе – пропали в стычках с местными в бывших республиках, объявивших себя в девяносто первом самостоятельными и независимыми. Как и моя бывшая родина Украина.

– А откуда родом твои родители?

– Ну не только они, но и все наши родственники, эмигрировавшие тогда, в уже очень далеком девяносто четвертом – были из Одессы.

– Ух ты! Почти землячка!

– А вы сами откуда?

– Я – Николаевская.

– Да. Вы полностью правы – практически земляки.

– Ну ты не отвлекайся – продолжай дальше. Ко мне вот-вот придут на совещание.

– Так может завтра?

– Э, не! Начала – давай заканчивай. Ведь любопытство уже разбудила. А что? У всей родни было только по одному ребенку? И все?

– Ну конечно же нет. У них всех, так распорядилась судьба, мальчики были старшими, а девочки младшими. И вот тетки мои все выросли не совсем благополучными и порядочными.

– Что так? Неужели на панель пошли?

– Лучше бы – как говорил ещё мой живой отец. Они все – как только стало разрешено, сбежав из страны, повыходили замуж за всяких иностранцев, начиная от Швеции и Норвегии, продолжив частью Европой, а закончили Штатами, Южной Америкой и одна даже – Австралией. При этом полностью забыв об родителях, и том – что те стареют.

– Нда? "Повезло" родным с ними.

День 28. Часть 5.

– Именно так! Вот и поселились все родственники тесной и дружной компанией в одном из благополучных и добропорядочных пригородов Гамбурга. Как мне рассказывали о становлении клана уже в начале две тысячи десятых, когда из их всех в живых осталось всего трое, это вместе с моими родными grosvater und grosmutter, то есть дедушкой и бабушкой, начало было очень перспективным. Ведь меньшая часть старших родственников, а точнее всего двое, работала ещё там, дома, на судоремонтной верфи города. Вот и тут они, только разместившись и обустроившись с удобствами, создали совместную компанию по строительству яхт и круизных морских и речных теплоходов.

– Так на все это нужна просто уйма денег.

– А вот бОльшая часть родни мужского пола в Одессе была или ювелирами или стоматологами-протезистами – то есть с драгоценными металлами имели дело все. Ну они и вложили в общее дело свои накопления.

– И что было дальше?

– А дальше началась трагедия. С две тысячи восьмого по две тысячи одиннадцатый годы по разным причинам умерло три четверти совладельцев. Честно скажу – все это, в основном, мои личные догадки, домыслы, и только частично реальные факты. Все это, ранее разрозненное и разбросанное по разным документам, я стала собирать только тогда, когда окончила учебу, и мне тогда исполнилось уже двадцать один год. А начались эти неприятности у нас с того, что очень неожиданно погиб мой vati, папочка, в четвертом году, и muter, мамА, через год вышла замуж вторично. За этого Йонаса Майера, что был намного моложе неё – на целых двенадцать лет. Ведь мои родители были с одного года – девятьсот семидесятого, только отец с februar, февраля, а мама с november, ноября, то есть им обоим на момент смерти papa уже было по тридцать четыре. А Йонасу на момент женитьбы исполнилось только двадцать два.

– Ну не настолько и большая разница.

– Вы правы. Если бы они любили друг друга и заботились о стариках и мне. А со стороны отчима этого не было никогда. И вот, уже через три года ещё вполне способные жить и приносить пользу люди, родственники и компаньоны моих родных постепенно стали умирать. Но все полицейские расследования ни к чему не привели – их смерти были признаны вполне естественными. И только чуть больше года назад, очень случайно подслушав телефонный разговор Майера с неизвестным абонентом, мне многое стало понятно. Его специально подвели к убитой горем после смерти отца muter, чтобы постепенно отобрать бизнес у нашей семьи.

– Неужели он настолько прибылен и ценен, чтобы так с этим заморачиваться?

– Насколько я запомнила слова давнего-давнего рассказа grosvater, все родственники вложили в тот бизнес ещё в самом начале несколько десятков миллионов долларов. Основав и оборудовав не только современную верфь, на которой одновременно могло строится три или даже четыре яхты. Но и собрав на своей бывшей родине и в России выброшенных за борт остановившейся промышленностью этих стран высококлассных специалистов-конструкторов и производственников, организовали лично свой проектный институт. А спустя десять лет непрерывной работы примерная его стоимость приближалась к ста миллионам. Вот все это в один не прекрасный для всех нас момент решили отобрать завистливые немецкие евреи, что были в некоторой мере в курсе дел нашего удачливого концерна.

– Круто! Твой рассказ принимается почти как современный детектив.

– Вот именно. И если бы не была основной в нем героиней, с огромным удовольствием сама его посмотрела на экране. А так – увы! Для меня – это была трагедия с гибелью всех родных и полным рабством для меня самой.

– А что же мать за тебя не вступилась?

– Она уже через полгода после второго брака родила Йонасу сына – и на долгих более чем десяток лет практически забыла обо мне. Как я потом узнала – молодой муж вскорости после родов подсадил её на какие-то "интересные" наркотики, и она всю свою новую жизнь видела только в нем и их сыне. А меня все эти годы воспитывали и опекали дедушка и бабушка. Их не стало в течении недели после очередного дня рождения брата – когда в соответствии с завещанием моего отца и остальных его компаньонов-совладельцев можно было вступить в право владения фирмой.

Но во время этого процесса юристом, ведущим его, было озвучено их категорическое требование – наследником всего мог быть только кровный родственник papA. То есть его сын или дочь, или же внук или внучка. А так как в архиве уже лежал мой отказ от наследования и управления фирмой, заверенный в Берлинском, головном офисе этой юридической компании – то единственными прямыми наследниками всего того капитала могли быть только мои дети, а не сын main muter и Мейера. И вот тут и начались мои самые страшные кошмары.

– Что же может быть страшнее смерти единственно дорогих и родных тебе людей?

– Своя свобода и даже сама жизнь.

– Не поняла?

– Майер, как только мы вернулись из юридической конторы, закрыл меня в доме, при этом отобрав и мой личный телефон, и все средства связи и у обслуживающего персонала и охранников. Одновременно с этим изъяв все ноутбуки и планшеты, лишил меня даже малейшей возможности дать о себе знать немногим верным друзьям. И даже охране отдал строжайший приказ ограничить все мои контакты с посторонними людьми, то есть фактически заключил меня под стражу.

– И зачем он это сделал? Чего он добивался?

– Три месяца, три verdammt, чертовых месяца он меня чуть ли не целыми сутками уговаривал и уламывал миллионами способов, чтобы я аннулировала свой отказ принимать наследство. Вот в самом начале этого кошмара и умерли в течении недели друг за другом мои grosvater и grosmuter, и когда я наконец это узнала, то ясно поняла, что живой мне оттуда не выбраться.

– Настолько жирный кусок – это твое наследство, что оно стоило таких трудов и жертв?

– Ну я сама ничего конкретного о планах как самого Йонаса так и его хозяев так и не узнала, но судя по всему случившемуся со всеми нами – прибыль стоила этих затрат.

– И что же он стал делать с тобой? Все капал на нервы? Или ещё что придумал?

– Как только истекли те три месяца словесной пытки, и за это время так и не добившись ничего, он просто-напросто меня изнасиловал.

– Как так? Вот взял и трахнул? А твоя мать? Или охранники со служанками? Неужели все они ничем тебя так и не защитили?

– Обслуживающий персонал, как в принципе и okhranniki, вообще в богатых домах считаются бессловесным приложением к выполняемым ими функциям. А после того, как почти всю власть у постоянно находящейся под hoch, кайфом muter забрал себе Jonas, на них вообще не обращали внимания. Видя в них только живое приложение к staubsauger – пылесосу, или самостоятельно передвигающиеся kontrollpunkte – контрольные точки охраны. И все.

А что и как он сделал со мной? И почему muter не помогла защититься? Все произошло до банальности глупо и просто. Так как mamA все последние годы прожила под hoch, то не только не ограждала меня от vergewaltiger, насильника – , своего мужа, а помогала тому, удерживая меня за руки. Чтобы сильно не дергалась – я предполагаю, что она истово считала, что делает добро. А перед всем этим диким беспределом Meier видно для простоты своего дела добавил в пищу или питье лично для меня легкое снотворное. И приведя сонную в спальню, заставил при себе раздеться наголо, а потом уложив на кровать и привязав за руки и ноги к ножкам, дождался, пока я очнусь – и взял силой.

– А ты что? Все ещё была девственницей?

– Я что? Дура полная? Нет конечно – с тем препятствием к получению удовольствия я рассталась ещё на свое шестнадцатилетие. Но тогда, да и все время потому, это происходило по взаимному согласию и только ради обоюдного удовольствия. А тут же Jonas четко высчитал мои циклы, и сделал свое дело в то время, что я с гарантией забеременела с того самого первого раза. Но он ещё целую неделю проделывал то же самое – скорее всего и для полной уверенности в сделанном, ну и ради удовольствия. Как я во время процесса заметила – он совсем был не прочь заниматься seksom в стиле bdsm, то есть садо-мазо.

– И долго это все с тобой продолжалось?

– К счастью – всего только ту первую, ставшей и последней неделю того кошмара. На второй месяц, как и на третий – у меня была задержка, и все полностью оставили несчастную Светочку в покое. После трех месяцев отчим stiefvater – вызвал сильно подозрительного врача с аппаратом УЗИ к нам домой, и убедился в том, что я точно залетела. И к тому же узнал, что у меня там сразу тройня. А уже на четвертый отвез в клинику, но не нашу, а в другом городе – где полностью подтвердили первый диагноз.

– А что же ты в этой клинике не подняла шум об изнасиловании?

– Хм! Мне, уже когда подъезжали к тому городку, новые охранники зажав между собой на заднем сидении тонированного наемного авто сделали несколько уколов под язык. Как я уже потом сама догадалась – это было средство для анестезии при работе во рту stomatologa, и там все так занемело, что и слова не могла сказать. Но уже на пятом месяце мы были на приеме в нашей клинике – и я смогла передать знакомой медсестрой записку своему единственному другу. Он в течении месяца, до следующего осмотра, сделал наверное с целую сотню неудавшихся попыток пробраться ко мне дома. Побег был назначен после второго, очередного посещения врача, и он оказался удачным с первого раза. Но только я очутилась не с Otto в его машине – а на большой голой скале среди океана.

– Ну хоть в этом тебе повезло.

– Вот именно. И, что самое хорошее – я тут очутилась последней, третьей. И сразу в окружении двоих хороших, добрых и участливых людей – русской молодой женщины Иры и среднего роста худощавого мужчины с узкими чуть раскосыми глазами по имени Степан. Они сразу начали успокаивать – но на меня вид безбрежного mere-моря подействовал так успокаивающе, тем более после того, как осознала что больше никогда в жизни не увижу ненавистного лица Meiera, что даже этот месяц лишений и частого голода перенесла прекрасно. Зато чуть похудела, и при своем не малом сроке беременности нормально надеваю старую одежду.

– Ну а зачем этот твой Майер закрутил дело с твоей беременностью? Что он от твоих детей хотел получить?

– До их двенадцатилетия фирмой будут управлять исполнительные директора – и сменить их или уволить не сможет никто, кроме владельца. А воспитав малышей так, как им нужно – они без хлопот и забот получили бы себе все.

– Ну теперь не о чем не беспокойся – тут, у нас на Независимости, да и любом другом острове с преобладающе русским населением боятся и беспокоится не о чем. Вы все, нынешние и будущие мамочки, под защитой и охраной и с полным обеспечением – как вещевым, так и продуктовым и медицинским. Кстати! Забыла спросить. А ты кто по специальности?

– Я окончила Гамбургский hochschule-колледж и получила хорошую, полюбившуюся мне специальность технолога изделий легкой промышленности. А потом выучилась на платных и дорогих курсах на мастера-модельера – была такая мечта, полностью поддерживаемая grosmuter открыть свое модельное агентство. Ну а теперь чем буду заниматься – это уже вы мне сами скажите.

– Вот этим же и будешь – людей у нас много, даже очень. И вещей, подходящих каждому по размеру, фасону, и главное – желанию, маловато. Так что чуть придешь в себя, осмотришься и познакомишься с коллективом – и принимай нашу скромную швейную мастерскую под себя. Согласна?

– Ja, naturlich, Ой! Да, конечно. Это была моя самая большая traum...

– Вот вам – смотрите свежий мультик, – как только все мои замы собрались в кабинете, я вначале, развернув экран ноута к ним, включила одновременно и авто-просмотр фотографий, и комментарии Виктории. Пусть мои советчики вначале узнают последние новости местного мира, как говорится – из первых рук да первых уст. А уже когда с нетерпением дождалась окончания просмотра с прослушкой, поняла, что теперь мне хочется узнать их мнение не когда-то, а именно сейчас, в сей момент, – нужно решить, что со всем этим делать. Или вам нужно время для размышлений? Только учтите – к утру мне нужно обдуманное и единогласное мнение. А тот, кто будет против, получит по своей наглой и вредной морде хорошей трепки.

– Ну а чего это сразу я виноватый? – вскинулся Сергей, а остальные от смеха просто сползли со своих стульев на пол.

– Подколола? Ну ладно, я тебе еще это припомню, – на автомате огрызнувшись, он снова задумался.

Смотрю на них всех, замерших в муках стратегических раздумий, и неожиданно осознаю, что с этой постоянной гонкой: люди-острова-открытия-новые территории-стычки-маленькие и большие войны, я стала терять нити взаимопонимания с остальными людьми. Простыми людьми нашего анклава. В чем это выражается?

Вот сегодня, когда утром мне представляли новеньких с Центрального, ну какого хрена так резко реагировать на тихо высказанное шкафо-подобным молодым мужичком своему соседу непонимание:

– Почему это – Глава именно ОНА?

И, блин, услышала ведь! Хотя, его тихо для всех остальных было оказывается, просто по громкости, обычной повседневной речью. Вот наши, в отличии от них, все в миг замолкли. Все, как один. Даже щенки Загадки, которые вот только что пищали под ступенями, вдруг резко затихли.

– А что, вам молодой человек, во мне не нравится?

– Да, как девушка, – немного помолчал тот со своим ответом, рассматривая меня, а потом продолжил, – как девушка – полностью всё нравится. Глядя на эту мелкую красотку, глаза раскрываются от удовольствия её лицезреть. А вот как своего старшего начальника, командира, Главу – я просто не воспринимаю. Что такая пигалица может мне скомандовать? У неё же силы – только комарика прихлопнуть. А я, – согнув руку, показывает бицепс, – мужик.

– Ну, и??? А вот если эта пигалица данному, так сказать, мужику настучит по фейсу, и привселюдно несколько раз приложит его же спиною об землю? Что тогда будет?

– Что будет, что будет? Приложи вначале, а потом уже условия ставь, – с видимым раздражением ответил тот.

Я только сделала первый шаг вниз по ступеням, как его окружение, будто по мановению волшебной палочки, расступилось в стороны метров по пять-восемь. А силач начал закатывать рукава:

– Ну иди-иди, "злючка", я сейчас тебя проучу по одному месту.

Что потом было, я узнала из видео, что снимала ошалевшая Яна – она-то предполагала иметь на память общее представление новичков своему Главе. А получила шокирующие кадры банального мордобоя. Как говорят – "чем больше шкаф, тем громче он падает"? Вот и Наум, молодой кузнец из Сибири, наглядно своим личным примером тогда это доказал. Бить его по лицу просто не решилась – ведь помимо всех ката моего любимого киокушинкай, меня наш моторист, дальневосточный кореец Ки Чжоу учил все шесть лет и кое-чему другому. Но, зная прекрасно, что это самое другое выползает из меня в те моменты, когда тушке угрожает нешуточная опасность, или я банально дохожу до бешенства, вот и стараюсь себя не доводить до такого состояния. Ведь не рассчитав удар, просто-напросто его убью, а оно надо?