Текст книги "Не то, чем кажется (СИ)"
Автор книги: Кроу Рэйвенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
В кресле сидел человек – тощий молодой брюнет в смокинге, очень похожем на тот, что носил бармен, только куда более затасканный, рваный и пыльный. Лицо человека напоминало один большой распухший лиловый синяк с узкими прорезями глаз, сломанным носом, свежими шрамами, крупно дрожащими подбитыми губами и кровью. Бордовой засохшей кровью везде, где только можно. Человек пытался держать голову ровно, смотреть прямо и не стонать от боли. Получалось не так уж хорошо.
Аарк приблизился к нему. И прошёл мимо.
– Дориан. Это он не смог сохранить чёртову ключ-карту. Можешь не запоминать имя, Gwynbleidd. Этот человек – почти уже труп.
Эльф приоткрыл ширму. Пока ведьмак, сопровождаемый вооружённой толпой, подходил ближе, Гендрик схватился за край ширмы обеими руками и отодвинул её всю.
Серый, заляпанный грязью, пластик открыл Геральту обзор на ещё одного израненного человека – почти голого, обросшего спутавшимися волосами, которые полностью закрывали его лицо. Человек был весь обвязан цепями; особенно руки, а если точнее – кисти рук. Медальон на шее Геральта задрожал. Первый раз за всё время, проведённое в «Осколке льда».
– Чародей?
Геральт старался подавить волнение в голосе, но, похоже, не вышло, ибо Аарк широко улыбнулся и выплюнул:
– Ведьмак.
Пленник поднял голову, грязные пряди сползли с лица, жёлтые кошачьи глаза заблестели в почти абсолютной темноте. Геральту были знакомы и лицо, и глаза, и взгляд.
– Охотник на чудовищ, а? – продолжал эльф. – Уж не знаю, каких чудовищ он искал здесь, в ночном клубе, а после и на верхних этажах, зачем пытался пробраться в пентхаус – видно, это цель жизни всех существующих ведьмаков, – но ничего хорошего из этого не вышло. Стычка, правда, была, и твой собрат неплохо орудовал клинками, но он был один. К тому же, Гендрик вовремя подоспел.
Аарк повернулся к Геральту.
– Пойми, Gwynbleidd, я не могу рисковать, не могу позволить кому-либо даже близко приблизится к тому, чтобы нанести мне вред. У меня толпы врагов, и почти каждый из них имеет деньги на найм не только ведьмаков, но и половины этого проклятого города – для моего убийства. Я хочу жить, Геральт.
– Да, Аарк, я понимаю, – ведьмак давно опустошил потайные карманы, и керамические острия ножей приятно остужали кожу под тканью рукавов. – И раз ты только сейчас дал мне возможность говорить, то я тебя успокою: я пришёл сюда не за человеком, даже не за чудовищем, а за парой чернильно-чёрных глаз. Ими обладают допплеры – разумные существа, способные с поразительной точностью перевоплощаться в кого угодно, достаточно лишь зрительного контакта. Я подозревал тебя. Но твой трон украшен предотвращающим мимикрию допплеров серебром. Им прошит и твой костюм. Потому я ушёл бы при первой возможности, но ты, эльф, вздумал покрасоваться передо мной пленённым ведьмаком. И уйти просто так я уже не могу.
Аарк гортанно хохотнул, но в этом смешке послышалась нервозность.
– Ты безоружен, Gwynbleidd. Ты один. Ты… – эльф скривился, сверкнул глазами, резко сменившими цвет на красный, и повернулся к Гендрику. – Вы проверяли ведьмака на входе?
– Дверные датчики обнаружили только пистолеты в кобурах. Но ведь блокиратор оружия работает и…
В почти полной темноте было заметно, как Аарк побледнел.
– Cuach aep arse! Глупец! Это же ведьмак; скрытое холодное оружие – основа его выживания!
Геральт дёрнулся. Керамические кинжалы скользнули по запястьям, задержавшись шершавыми рукоятками на ладонях. Ведьмак сжал кинжалы пальцами и мгновенно, не целясь, выбросил. Короткие вскрики ещё не успели прозвучать, а по фарфорово-белым, покрытым толстыми венами, запястьям уже скользили новые лезвия.
Аарк закричал до хрипоты. Гендрик низко зарычал, словно зверь, и бросился к ведьмаку тяжёлой поступью, на ходу выхватывая дубинки. Пленник звенел цепями, содрогаясь в беззвучном приступе хохота.
Геральт оставил в ладонях последние два кинжала; услышав топот сапог позади, он пируэтом обернулся и, рванув вперёд, достал двух ближних бандитов резким выпадом. Затем оставил кинжалы в телах и перенял полуторный меч из ослабевших рук оседающего на землю эльфа. Это был клинок шестигранного сечения с почти параллельными кромками и резким переходом в остриё, длинным эфесом и чётко выраженной незаточенной пятой. А самое главное – хромированным, режущим почти любой материал, лезвием.
Ведьмак потерял мобильность, овладев новым оружием, но значительно прибавил в смертоносности, а потому встретил Гендрика лоб в лоб. Тот напрыгнул на Геральта, атакуя сразу обеими дубинками; ведьмак пригнулся и отскочил, прикрывшись плоской стороной лезвия. Хром прошёлся по хрому, отдавшись тупой болью в ладонях и скрежетом, резанувшим по ушам. Закончив движение, ведьмак не стал терять время и с силой размахнулся, опуская остриё на спину Гендрика, но повыше, ближе к основанию шеи, где под кожей обычно находилось устройство – искусственный нервный узел, помогающий координации движения имплантированных рук. Один-единственный точечный удар, если знаешь, куда бить, обезвреживает всю механику верхней половины тела. И Геральт намеревался провернуть этот трюк, но Гендрик успел сориентироваться: выпустил дубинку и, обернувшись, попытался схватить лезвие пальцами.
Место удара вспыхнуло искрами, отведённое в сторону остриё царапнуло пол рядом с местом, куда секундой позднее упал ровно срезанный кусок ладони. Блестящие хромированные пальцы ещё шевелились, когда ведьмак размахивался для добивающего удара, когда бледный Аарк срывался с места, крича едва разборчивое:
– Все – в главный зал! Отключайте блокиратор! Активируйте турели!
Геральт рубанул ещё раз. И попал. Лезвие вошло без скрежета, не смогло пронизать насквозь, застряло. Ведьмак дёрнул рукоятку, услышал сдавленный стон и отстранился.
Гендрик медленно опускался на колени, удерживая в груди полуторный меч, располосовавший его надвое через основание шеи, прорезавший кеврал вместе с плащом. Гендрик сжимал челюсти, судорожно мотая плечами и торсом, пока хватало сил, – руками он уже не владел. Через несколько тихих, отдающих ударами в висках, минут он осознал тщетность попыток, ослабел и уже едва сдерживал боль. По серебристому клинку заструилась кровь, и человек в красной бандане, валясь на бок, успел через силу выплюнуть:
– … будь ты проклят…
Он упал. В глубине комнаты, за ширмой вновь забренчали цепи.
Геральт опустился на колено, расшнуровывая сапог и доставая из потайного отделения крохотный флакончик из тёмного стекла – свой последний козырь. Он откупорил крышку и влил в себя его содержимое. И сел. На пол.
Ведьмак сидел неподвижно, прикрыв глаза. Дыхание, поначалу ровное, вдруг ускорилось, стало хриплым, беспокойным. А потом полностью остановилось. Эликсир «Пурга», с помощью которого Геральт подчинил себе все органы тела, в основном состоял из грибов-шибальцев, крушины, ласточкиной травы, белого мирта и ребиса. Остальные компоненты не имели названий ни на одном человеческом языке. Не будь Геральт приучен к таким смесям с детства, это был бы смертельный яд.
Ведьмак поднялся на ноги и резко сорвался с места. Слух его, обострившийся без всякой меры, выцепил из всё ещё заполняющей пространство древней музыки треск заряжаемых обойм, щелчки взводимых курков, стрекот движущихся турельных стволов и тихие взволнованные переговоры.
Перекатом выбравшись из тёмной комнаты в главный зал с троном, резными вратами и множеством сокровищ прошлого, тлеющих в серебряном свете потолочных ламп, ведьмак почувствовал толчки разрывающих ковролин позади него попаданий, ощутил запах дыма и пороха. В спину дыхнуло жаром. Ни секунды не медля, Геральт продолжил рывки, пока не оказался за мраморной статуей. Там он перевёл дух, закрываясь руками от летящих осколков, вслушиваясь в грохот выстрелов и раскручивающиеся многоствольные орудия. Поняв, что выглянуть не удастся, ведьмак решил положиться на одни ощущения – он выждал момент ослабления обстрела, вызванный первыми перезарядками, достал из набедренных чехлов две беретты, покинул укрытие и отдал разум во власть инстинктов.
Несущиеся навстречу куски сверкающей пламенем смерти замедлились настолько, что Геральт мог отслеживать их глазами и спокойно маневрировать, не боясь получить ранение. Он этим и пользовался, медленно продвигаясь к ещё одной стоящей неподалёку мраморной статуе. Ведьмак на ходу вскинул руки, легко прижал пальцами спусковые крючки. И понял, что целиться ему не нужно: кожа уже чувствует эфемерные прикосновения стальных болтов, свинцовых пуль, стрелки видны, как на ладони, и не двигаются с места, потому руки сами наводят беретты на цель. Ведьмак это понял и плавно согнул указательные пальцы.
Беретты застрекотали. Геральт напряг кисти, стремясь удержать оружие под контролем. Горячий, уже обжигающий, воздух обдавал его раз за разом – со всех сторон. Вспышки выстрелов слепили уже привыкшие к слабому свету глаза. Грохот забивал уши. Люди и эльфы у противоположной стены поочерёдно валились на землю, хватаясь за простреленные конечности, плечи, животы; некоторые, упав, вовсе не двигались. Коренастый гном, обладатель двуручной секиры, теперь сжимающий многозарядный дробовик, отлетел и опрокинул винтажное чернильно-чёрное кресло, получив пулю точно посередине лба. Ведьмак ускорился, увидев, что огненный шквал потерял плотность, но следить за ним стало невозможно; и когда магазины беретт опустели, Геральт уже прижимался спиной к холодному камню навсегда застывшего в мраморе косматого льва.
Отплевавшись свинцом, оружие бандитов замолчало тоже. Воцарилась тишина, в которой ведьмак чётко различал стоны раненых, прерывистое дыхание Аарка и шум крутящихся орудий, замерших на месте, а потому, разумеется, направленных в сторону укрытия Геральта.
Ведьмак спрятал беретты, хоть держал на поясе ещё несколько обойм к ним, и вытащил из кобуры на задней пряжке огромный шестизарядный кольт. Ориентируясь на угасающие из-за ослабления действия эликсира звуки Геральт высунулся, взвёл курок, словил характерный блеск стали в мушке прицела и нажал на спусковой крючок. Дуло кольта будто взорвалось – тот изверг белое пламя, перенесшее взрыв в угол главного зала, под самый потолок. Скрежетнув, закреплённая там турель вздрогнула и, упав, разлетелась по полу, устланному тлеющим ковролином.
– Проклятье, Геральт! N’aen aespar a me! – скрипучий и неприятный голос волной разнёсся по залу, как только грохот стих. – Спрячь свою чёртову ракетницу, выходи и давай поговорим! Блокиратор снова включён – тебя никто не тронет, да и некому уже!
Ведьмак спустил курок и засунул кольт в чехол.
Аарк стоял рядом с опрокинутым креслом, несколькими телами и медленно растекающейся лужей бурой вязкой крови. Несколько человек стояли на коленях, пара эльфов умудрилась подняться на ноги, но все, кто лежал на земле, уже не двигались и не дышали.
– Ты отпустишь всех пленников, эльф, – проговорил Геральт, подходя ближе и проверяя беретты на боеспособность – те и правда не могли сделать ни единого выстрела, – и ответишь на каждый поставленный мной вопрос.
– Что угодно, чёрт бы тебя побрал.
– Сначала пленники. Вперёд.
Они вновь отправились в тёмную комнату, обходя трупы, осколки мрамора и металла. Никто не осмелился их преследовать.
Аарк шёл нетвёрдой шатающейся походкой. Перешагивая почти разрубленного надвое Гендрика он нервно хохотнул и, не оборачиваясь, бросил:
– Как же, Gwynbleidd? Как ты смог его убить? Гендрик был лучшим.
– Ты раскормил своих бандитов, эльф. Они неосмотрительны, неумелы, ничего не боятся – они давно не встречали достойного противника. Как и ты сам. Знаешь, Аарк, я и правда шёл сюда с намерением тебя убить, думая, что ты чудовище; но поняв, что это не так, желание не пропало. Но не хотелось проливать напрасную кровь, не хотелось рисковать и тратить патроны. Потому я ждал толчка. И ты предоставил мне его.
Эльф молчал. Они подходили к креслу Дориана.
– Девушка с чипджеком в туалете. Мёртвый парень в кабинке с килограммами фисштеха в карманах. Избитый полумёртвый официант. Ведьмак, закованный в цепи. Ещё десятки жизней до меня и возможные сотни – после. И каждая – потенциальный гвоздь в твою крышку гроба. Будь я наёмником, я бы взял заказ на твою голову за бесценок.
– Это бизнес, Gwynbleidd, – произнёс Аарк, освобождая Дориана, – так делаются дела, так мы выживаем и приобретаем хоть какой-то вес в этом прогнившем обществе. Ты пришёл в трущобы, полные дерьма и отбросов, заглянул в клуб, скрывающий за красивой оболочкой шлюх, убийц и наркоманов. Чего ты, мать твою, ожидал? Я вырос в этом, я карабкался наверх и делал всё, что было в моих силах, ведь для таких, как я, таких, как мои люди, даже таких, как Дориан, иной судьбы нет. Нас не забыли лишь потому, что ублюдкам из мегаполисов – офисному планктону, их жёнам и их детям – не хватает острых ощущений, потому что однотипные проносящиеся дни и рутина высосали из них чувства, уничтожили то, что делало их людьми. Они – материал для моей маленькой империи, которая рано или поздно заявит о себе. Ты видел главный зал, Gwynbleidd? До бойни. Это совсем не та грязь, что заполнила до краёв всё вокруг. Это нечто новое, – Аарк отошёл от кресла, Дориан с трудом поднялся. – За это я и борюсь, это ставлю превыше всего. Потому ни официант, ни обдолбанные подростки в туалете, ни ведьмаки по сравнению с этой целью, не стоят ничего.
– Я бы поспорил.
Геральт оттолкнул Дориана, схватил эльфа за полы пиджака, заставил того сесть в недавно освободившееся кресло и закрепил ремнями.
– Что ты удумал, bloede vatt’ghern?
– Хочу, чтобы ты посидел здесь и ощутил, как ничтожна твоя империя перед одним-единственным ведьмаком, просто оказавшимся не в то время, не в том месте.
Аарк помрачнел и не произнёс ни слова. Лишь алые радужки его глаз мерцали в темноте.
– Дориан, где блокиратор оружия? – спросил Геральт, обернувшись.
Парень сначала колебался, размышлял, держась за перебитый нос, косился на Аарка, но всё-таки выдавил из себя:
– У босс… У эльфа. Должен быть во внутреннем кармане. Я видел.
– Спасибо.
Ведьмак, не церемонясь, разорвал покрытую слоем серебра молнию чёрного пинжака и, недолго порывшись, вытащил из карманов квадратную карту – ключ от лифта – и КПК со странным небольшим устройством, подключённым к одному из разъёмов.
– И эта коробочка отключает оружие во всём здании? Занятно.
Ведьмак прошёлся кончиками пальцев по сенсорной панели КПК; устройство щёлкнуло, заискрилось и, вывалившись из разъёма, упало на пол. Геральт физически почувствовал, как наполнилось жизнью его оружие, как задрожал воздух у кожаных кобур. Аарк дёрнулся и зашипел, как змея:
– Ты портишь всё, к чему прикасаешься, Gwynbleidd. Ты опасен. Тебя нужно держать на цепи.
– Неужели? – Геральт достал беретту из чехла, подошёл к пленённому ведьмаку и прижал ствол к переплетению стальных звеньев. – А, может, моё призвание – освобождать?
Геральт надавил на спусковой крючок. Прогремел выстрел, ударив по глазам и ушам, раздробив цепь, сковывающую ведьмаку руку. Та ожила, извернулась, освобождаясь из оставшихся цепей, метнулась к другой руке – пальцы сложились в знак и вспыхнули злым красным огнём. Оковы, расплавившись, спали. Ведьмак убрал волосы со лба, вынул изо рта кляп и широко улыбнулся.
– Не знал, что буду рад тебя видеть, Белый волк. Но так и есть. Ты меня спас, хоть и не намереваясь этого делать изначально, и, да, я тебе должен. Ты явно этого не забудешь.
– Не забуду, Беренгар.
Ведьмаки пожали друг другу руки.
– За кем ты охотился?
Берегар потянулся, хрустя суставами. В его кошачьих глазах промелькнула хитрость, злость и гнев. Совсем на мгновение.
– Я приходил за эльфом. И срок моего контракта ещё не истёк.
Геральт не ответил. Он внимательно разглядывал Беренгара и не мог найти его медальон – серебряного ощетиневшегося волка.
– Ищешь его? Зря. Я лишился медальона давным давно. Да и он мне, впрочем, не нужен: чудовища уже в прошлом, на чародеек и прочую колдующую дрянь я заказ не возьму, Мест Силы в тёмных улочках и вонючих подворотнях нет. Отныне подонки вроде этого эльфа – моя цель, а они магией, как правило, не обладают и монстрами в привычном нам понимании, ты уже успел убедиться, не являются. У меня теперь совершенно новая охота.
– Значит, ты уже не ведьмак.
– Пусть. Но я человек, обладающий способностями ведьмаков, вниманием ведьмаков, чутьём и умом. Давай так, Геральт, я должен тебе жизнь, но то, что я тебе сейчас скажу, – слишком мелко для её оплаты. Потому я отдам тебе кое-какую информацию взамен на привязанного к стулу, обездвиженного и беспомощного эльфа. Как тебе такой бартер?
Геральт взглянул на Аарка. Тот был ещё бледнее, чем когда-либо ранее. Радужки его глаз почти обесцветились и горели теперь в темноте блеклым металлическим светом.
– Что за информация?
– О мимике. Точнее его каморке – крохотной комнатке за кладкой одной из стен. Когда я обнаружил, она была пуста. Под кого тварь мимикрирует, не знаю. Возможно, под кого-то из персонала: охранника, официанта, может, бармена.
– Я согласен, Беренгар, бери своего эльфа. Подходи к выходу, как закончишь. Только не медли.
– Это было просто, Белый волк. Итак, запоминай: закрытый шкаф с выпивкой – такой, где обычно хранят бешено дорогие вина, – грамотная подделка. Откроешь – там полки, но вот когда откроешь уже их – увидишь голую стену. И небольшой лаз. Всё там. Если его не будет, ты знаешь, как меня найти. Ну, пошевеливайся. А у меня тут возникли дела.
Беренгар хрустнул пальцами и стал обводить глазами мёртвые тела в поисках подходящего холодного оружия, одежды и любых вещей, необходимых долгое время пленённому и обессиленному ведьмаку. Или какому-то его подобию. Взгляд Беренгара остановился на проткнутом полуторным мечом Гендрике. Улыбка снова растянула его разбитые потрескавшиеся губы.
Геральт отправился к выходу из комнаты.
– Пойдём, Дориан. У меня есть к тебе пара вопросов.
Провинившийся перед Аарком бармен поплёлся за Геральтом. Эльф молчал. Ведьмак не обратил внимания, но был точно уверен, что тот потерял сознание ещё в середине их с Беренгаром разговора. Уж такого он был мнения об императоре из трущоб – эльфе, возомнившем о себе дьявол знает что. Крайне мала вероятность, что ведьмак был не прав.
– Va fail, Aen Seidhe, – проронил он, разблокировав огромные резные ворота через КПК.
Кабина лифта дрожала, пока находилась в движении, стальные тросы шумели где-то за стенками, наматываясь на старые скрипящие шкифы.
– А тебе ведь повезло, Дориан, – обратился Геральт к парню, который стоял, вжавшись в угол кабины. – Я и правда хотел уйти, когда понял, что эльф не чудовище и разговор с ним – пустая трата времени. Он сам себя подвёл к гибели. И к твоему спасению.
– Я благодарен. Правда. Даже не знаю, чем могу отплатить.
– Ответь на один-единственный вопрос. Второй бармен, кто он?
Парень непонимающе нахмурился.
– Второй бармен?
– Да. Парень. Худой, высокий. Каштановые волосы по плечи. Голубые глаза с узкими зрачками. Носит смокинг и матовые чёрные очки. Представился как Юлиан Альфред Панкрац виконт де Леттенхоф. И как Лютик.
Дориан долго думал, изредка косясь на ведьмака. А когда ход лифта стал затихать и снаружи послышалась приглушённая музыка, произнёс:
– Мне знакомо и имя, и описание внешности. Но у нас нет такого человека. И не было. Я даже больше скажу, «Осколок льда» – ночной клуб, и босс… то есть, Аарк никогда не нанимал больше одного бармена. Кроме меня, никто не занимает эту должность. Конечно, при необходимости человек либо эльф может приобрести нужный смокинг, встать за барную стойку, когда я буду отсутствовать, как сейчас, но зачем ему это делать?
– Зараза…
Лифт, охнув, остановился. Створки медленно разошлись. Играла негромкая музыка. Танцпол был почти пуст – большинство расположилось на стульях и небольших диванчиках. Некоторые спали. Ночь подходила к концу.
– Спасибо, Дориан. Можешь идти.
Парень кивнул и быстро покинул лифт. Геральт вытащил беретту из кобуры и вышел следом.
Взгляд ведьмака скользил по залу клуба раз за разом в поисках винного шкафа – одной из тех старомодных вещей, что так привлекали Аарка. Интерьер «Осколка льда» был забит подобными предметами, потому конкретно этот не бросался в глаза. Или, возможно, просто был чем-нибудь загорожен.
Геральт подошёл к барной стойке, за которой уже никто не стоял. И о разговоре с таинственным Лютиком напоминал только круглый ожог, оставленный затушенной о стойку сигаретой. Прямо за ней вдоль стены выстроилось несколько шкафов, пара стеллажей и множество коротких полочек, умещавших в себе и на себе алкогольные напитки разной степени крепкости и дороговизны. Шкафы отличались тем, что имели стеклянные дверцы, и лишь к одному из них – центральному – были приделаны обычные, скрывающие содержимое. Геральт поспешил подойти к нему и открыть. Расположенные внутри, сцепленные вместе полки ведьмак с трудом выдвинул к себе, стараясь неосторожным движением не сбросить бутылки на пол; и когда полки оказались дальше, чем дверцы шкафа, то упёрлись намертво и образовали проём. Геральт прошёл в него, оказавшись у стены. Внизу, у самого пола ведьмак сразу заметил нору – выбитую в кладке дыру высотой чуть больше метра и шириной, вполне умещавшей взрослого, но худого, мужчину. Такого, каким был Геральт. Этим он и воспользовался.
Нора вела в небольшую, лишённую окон комнатку. Пока глаза привыкали, ведьмак успел разглядеть кучу лохмотьев, сложенных в углу, несколько барных стульев, переносной холодильник, десятки пустых бутылок из-под дорогих вин, грязные тарелки и куски обёрточной бумаги, в которую обычно заворачивают уличную еду. И среди этой бумаги что-то блестело, едва приметно бликовало в хрусталиках ведьмачьих зрачков – единственная привлекающая взгляд вещь в одиноком жилище бездомного старого чудовища.
Геральт подошёл ближе и взял вещь в руки. Ею оказалась листовка – уменьшенная копия одной из афиш, коими изобиловали стены домов в любой части города и интерьеры любых заведений. Конкретно эта, датированная позапрошлым месяцем, зазывала людей на концерт некого популярного в узких кругах нео-лютниста и возродителя жанра классической баллады Юлиана Альфреда Панкраца виконта де Леттенхофа, более известного под псевдонимом Лютик, в Центральной филармонии. Ведьмак не следил за миром искусства, не обращал внимания на листовки, кроме рекламирующих магические и оружейные магазины либо описывающих новый заказ, обещая круглую сумму на счёт, а потому ни имя, ни внешность человека, образ которого принял допплер, были ему не знакомы.
Полностью привыкшие ко мраку глаза различили в изображённом на листовке всё те же длинные ухоженные волосы, тот же взгляд и то же выражение лица, увиденные Геральтом у бармена в начале этой долгой ночи; лишь одежда была другой, но сменить её допплеру, как оказалось, не составляет проблем.
Пока ведьмак разглядывал листовку, у входа в каморку послышались тихие крадущиеся шаги. Ведьмак мгновенно обернулся и выставил руку, державшую беретту, в сторону лаза. Там стоял высокий, худощавый, неестественно бледный мужчина с полностью седыми, как молоко, волосами, лицом, исполосованным шрамами и жёлтыми кошачьими глазами. Мужчина стоял, криво ухмыляясь и целясь в ведьмака из беретты, зажатой в вытянутой руке.
– До чего же мерзкая рожа, – проговорил, скривившись, Геральт. – Я и правда так выгляжу?
– Лишь когда вздумаешь улыбнуться.
Допплер одновременно с ведьмаком перезарядил пистолет.
– Я не хочу тебя убивать, но у меня заказ и очень нужны деньги. Я преклоняюсь пред твоей хитростью: ты водил за нос меня и целую банду, смог растормошить чувства, без труда отправил меня на смерть. Если тебе интересно, сегодня и правда много кто погиб, но многих я сумел спасти – благодаря тебе. Я преклоняюсь, даже хочу сказать спасибо за то, что ты сделал, стремясь спасти свою жизнь. И всё же тебе не удастся.
– Я понимаю, ведьмак. Но и ты пойми: сейчас речь идёт не о том, смогу ли я выжить, а о том, сможешь ли выжить ты. Независимо от исхода. Паскудно будет прострелить голову самому себе, правда?
– Я справлюсь.
Геральт и допплер одновремено нажали на спусковые крючки. Раздались два выстрела.
Один из ведьмаков захрипел, выронил пистолет и схватился двумя руками за брызжущее кровью горло. Опускаясь на колени, он уменьшался, терял форму и таял, будто восковая свеча. В конце концов, от ведьмака остался только уродливый толстый карлик с маленькими заострёнными ушами, крючковатым носом и парой чернильно-чёрных глаз. Он лежал на грязном полу, уже даже не пытаясь остановить бьющие из раны бордовые струи. Он не хрипел и не шевелился.
– Не обманул. Паскудно, – проговорил Геральт, распрямляя пальцы, сложенные в Квен – знак, за одно мгновение окруживший ведьмака незримым барьером, отклонившим пулю.
Геральт опустился на колено и достал из сапога последний оставшийся керамический нож.
– Время поработать руками, – одними губами произнёс ведьмак, приближаясь к бездыханному телу допплера.
В уборной всё так же шумел кондиционер, а мягкий фиолетовый свет потолочных ламп, казалось, ласкал глаза. Особенно после мерцания кислотного неона и вспышек оружейных выстрелов. Воняло хлоркой и ягодным освежителем воздуха. Капли с чёткой периодичностью падали в до сих пор заполненную шприцами раковину.
Геральт прошёл вдоль кабинок, стараясь не смотреть на ту, дверца которой была приоткрыта. Он перешагнул валяющийся на земле огнетушитель и вышел к дальней стене.
Алина лежала на плитке, завернувшись в ведьмачью кожаную куртку. Её глаза были закрыты, пепельные волосы рассыпались по лицу. Геральт не слышал её дыхания.
– Дело окончено. Я пришёл за своей курткой.
– Геральт?..
Алина вздрогнула и, открыв глаза, поднялась на руках. Она дышала, действительно дышала. Но так слабо, что этого нельзя было бы различить даже приложив щеку к губам.
– Хорошо, что ты вернулся, Геральт. Я подумала над твоими словами. Я и вправду хочу хотя бы попробовать пожить в этом мире. Я брошу детей, покончу с чипами… уже покончила, – Алина швырнула на землю два небольших кусочка пластика, когда-то являвшихся одним целым. – Я буду держаться столько, сколько смогу, дольше, чем смогу, дольше, чем вообще может держаться наркоман. Только ты… только… пожалуйста…
– Я буду с тобой.
Геральт обхватил Алину руками и поднял.
– Спасибо, – проговорила она едва слышно, пока ведьмак шёл к выходу.
Клуб был пуст. Лишь Беренгар в новой одежде и красной бандане на голове ждал их у открытых дверей.
– Алина? – неожиданно спросил Геральт.
– Да?
– Ты начинаешь новую жизнь, так?
– Так.
– Значит, и имя должно быть новым. У тебя есть что-нибудь на примете? Я не очень хорошо умею подбирать их. Честно сказать, совершенно не умею.
– Ласточка, – ответила Алина, не раздумывая. – Адам называл меня Ласточкой.
– Это на Старшей речи, кажется… Zireael. Цирилла. Или просто Цири.
– Мне нравится, Геральт. Нравится.
Шаги эхом отскакивали от стен, растворяясь в темноте потухших прожекторов и не взошедшего ещё солнца. Распахнутые двери впускали прохладный уличный воздух, пропитавшийся дымом заводов, газом выхлопных труб и снегом далёких северных земель.
Раздался недовольный голос:
– Это ещё что, Белый волк? Бросай девку, и уходим скорее.
– Тебя я тоже мог бросить, Беренгар. И не отдавать эльфа тоже мог.
Он закатил глаза.
– Да делай что хочешь. Тебе интересно, кстати, что с эльфом стало?
– Не очень.
– Конечно, не очень, – Беренгар, широко улыбаясь, вытащил из кармана пару чернильно-чёрных глазных имплантов. – Я сам этого не захотел бы повторять. Надеюсь, музыка была достаточно громкой, чтобы заглушить визг этого жирного борова.
– Да, к счастью. Куда ты теперь?
Беренгар спрятал глаз. И замолк на полминуты, раздумывая.
– Боров распродал всё моё добро на чёрном рынке. Но записи сохранил. С именами, и либо адресами, либо наводками на них. Вот по ним я и собираюсь пройтись.
– А медальон?
– А он… Я лишился его так давно, что искать попросту бесполезно. Возможно, конечно, он попадётся когда-нибудь на моём пути. Но я в это не верю.
– Мы может сделать тебе новый.
Ведьмаки вышли, захлопнув дверь. На горизонте теплился рассвет. От ночи не осталось и следа.
