Текст книги "Его сладкое проклятие"
Автор книги: Кристина Лин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 3
«Наши отношения должны были случиться.
Это то, что написано звёздами в нашей судьбе».
Петр.
Не успеваю допить утренний кофе, как в кабинет без стука вваливается Вертинский.
– Ты не оборзел, Дима? – спрашиваю вместо приветствия, на что получаю его вопросительный взгляд. Он не извиняется, а между тем, мало кто позволяет себе вот так вламываться в мой кабинет. Но многолетняя дружба и куча реализованных проектов за спиной дают ему право не церемониться. – Доброе утро. Присаживайся, – пытаюсь восстановить естественный ход событий.
– Какое уж там доброе? – нудит Вертинский с самого утра. – Ты уже видел рейтинги?
Ах, ну да, рейтинги. Мои амбиции не дают мне угомониться, вот и решил пойти в политику. А для политика самое главное – что? Забота о населении? Нет, конечно! Главное – это рейтинг.
– И что там с рейтингами? – спрашиваю, отпивая последний глоток кофе.
– Падение на три пункта. – Он говорит это так, словно произошла авария на орбитальной станции, не меньше. И выражение его лица становится мученически-страдательным. Со стороны выглядит забавно, но я точно знаю, что Вертинскому не до шуток сейчас.
– Дерьмово, – я отставляю от себя уже пустую чашку. И уголки губ чуть заметно ползут вверх.
– Не смешно, Петя. – Начинает свою партию Дима. – Ты хотел в политику, я подсуетился. Пора тебе тоже что-то сделать.
– И что же я должен сделать?
– Жениться тебе надо. – Ни один мускул не дрогнул на моем лице, хоть в груди кольнуло от того, что тема эта была с некоторых пор болезненной и запретной. Я уставился на Вертинского, молча слушая и стараясь не выдать свои эмоции. Постоянная привычка контролировать свои чувства не давала осечек, и в этот раз, как и в любой другой, маска невозмутимости на лице закрыла истинные мысли от окружающих, как щитом.
– Зачем? – только и спросил своего помощника.
– Затем, что ненадежный ты. – Пояснил Дима, а я усмехнулся. – Семейные выглядят более стабильными, им доверяют больше. А нам нужно, чтобы тебе верили и доверяли.
Я задумался. С одной стороны, связывать себя узами брака желания не было, с другой – Вертинский фигню не посоветует, он много раз выручал меня, и сомневаться в правильности придуманных им ходов у меня повода не было. Устало выдохнул воздух из легких, опустил глаза, разглядывая свои пальцы и раздумывая над предложением.
– Ну, хорошо. – Сказал, выдыхая. – Выбери мне кого-нибудь, обсудим.
– В этом-то и проблема, – загундосил Дима. – Нужна такая, чтоб вызывала восторг и доверие. Красивая и умная, а еще, она должна быть сговорчивой, делать то, что ей скажут и не задавать вопросов.
М-да, вопрос непростой. Но есть у меня такая на примете. Досье на Елену Молотову уже лежало в папке на столе. Дама в золотом с того приема, как раз годится для роли жены будущего мэра.
– Я займусь этим вопросом, – сказал Вертинскому. – Когда нужно сыграть свадьбу?
– До нового года. – Ошарашил Вертинский, но на моем лице не дрогнул ни один мускул. – Времени совсем мало, как понимаешь.
Да, времени совсем мало. Но мне приходилось решать задачи намного сложнее, и в более сжатые сроки.
– А что там с коттеджным поселком? – перевожу тему на текущий проект. Идея постройки коттеджного поселка пришла в голову, когда мне неожиданно удачно удалось заполучить в собственность большой участок земли. Когда-то давно я сам занимался строительством, теперь знаю, что проще и быстрее найти подрядчика, а самому сосредоточиться на рекламе и продажах.
Вертинский быстро меняет тему на более насущную, хотя, после того, как мы направили ресурсы на раскачку моего имиджа, стало понятно, что нет ничего более насущного для политика, чем репутация. Еще около часа мы обсуждаем проект, а потом Вертинский уходит, предусмотрительно прикрыв за собою двери.
Я достаю папку с биографией девушки в золотом платье. Молотова Елена Алексеевна. Читаю – ничего особенного, самая обычная история заурядного гражданина, не заморавшего себя перед законом и общественностью. Владеет строительной компанией совместно с Павлом Димитровым. Я помню его, пару раз пересекались на разных приемах, тот еще пижон. Бизнес – это хорошо, умная, значит, женщина, глупая в строительстве бы долго не протянула. Да и сфера деятельности полезная, наше сотрудничество может оказаться очень плодотворным.
Долго не раздумываю, и так понятно, что на роль жены она вполне сгодится. Говорю секретарю заказать роскошный букет и сделать доставку по ее домашнему адресу. Если нужно обзавестись женой до нового года, то времени затягивать решение этого вопроса нет.
Вечером я еду к дому девушки. Она плавно выходит из подъезда, а я наблюдаю за ней, подмечая каждую деталь, каждый жест и взгляд. Да, она будет отлично выглядеть под объективом телекамер. И, конечно, всем должна понравиться. А значит, с рейтингами все будет так, как надо. Открываю заднюю дверь, когда она подходит к машине и пытается заглянуть сквозь тонированные стекла.
– Прошу, – приглашаю ее в салон. Она робко садится рядом со мной. Мне нравится ее нерешительность, в ней нет такой модной сейчас среди женщин раскованности, граничащей с развязностью.
– В черном вы не менее прекрасны, чем в золотом, – говорю тихо, разглядывая ее облик с головы до ног. Она невероятно красива, настолько, что кажется какой-то кукольной и немного нереальной.
– Благодарю, – отвечает, скромно опустив взгляд. Скромность – это хорошо. Если будет послушной, будет жить в шоколаде.
Эта девушка оправдала мои надежды. Она не упрямилась, не играла в самостоятельность. Словно пластилин в моих руках, она позволяла кормить себя из ложечки, когда мы сидели в ресторане. А значит, она легко справиться с теми обязанностями, которые ей предстоят. Жизнь политика проходит на виду, и эта картинка должна быть красивой. А Лена на роль антуража в картинке благополучной семьи подходила, как никто другой.
Я успел обдумать и взвесить решение сделать ее своей женой. И эта идея нравилась мне все больше. Знаю, что счастливой семейной жизни у нас не выйдет, но помочь друг другу мы можем. Она тоже в накладе не останется, я никогда не обижаю тех, кто помог мне когда-то. Если бы к нашему союзу еще прибавить чувства, то это была бы просто идеальная семья.
Когда мы в машине, возвращаемся к ее дому, она скромно отворачивается, выбираясь из салона. Понятно, что на первом свидании она не станет прыгать на шею. Но и времени на все условности у меня нет. Поэтому схватил ее за локоть и рванул на себя, впиваясь в губы. Ничего не шевельнулось в душе и в штанах во время этого поцелуя. Механический акт, в котором вроде бы все сделано правильно, да только как-то пусто.
– До встречи, – выдохнул ей в губы разочарованно, прервав поцелуй.
Она вышла из машины и пошла в сторону дома. А я смотрел ей вслед, недоумевая от того, как это возможно, чтобы настолько красивая женщина не цепляла ничего в душе. С тоской вспомнил совсем другие поцелуи, которые рвали душу на части когда-то давно. И эти воспоминания больно кольнули в груди, отзываясь разочарованием.
Пятнадцать лет назад.
Лера подалась вперед, упираясь грудью в его грудную клетку, а потом обвила руками шею. Она счастливо улыбалась, заглядывая Пете в глаза, а он не мог налюбоваться ею. Казалось, что время замерло, на Земле остались только двое, и сейчас их сердца гулко стучали в унисон, отбивая свой сумасшедший танец. Так любить можно только в юности, когда голова еще не забита предрассудками, проблемами и такими понятиями, как долг, быт и перспективы.
С каждым днем Петя влюблялся все сильнее. Он не просто любил, он боготворил эту девушку, которая своей улыбкой затмевала все остальные впечатления дня. Если бы это было возможно, он бы ни на миг не разлучался с ней. Но дома его ждала строгая бабушка, которая давно подметила, что с внуком что-то происходит, и поэтому ревностно следила за тем, чтобы он каждый день ночевал дома.
– Я люблю тебя, – сказала Лера тихо, выдыхая это признание ему в губы, а он не смог ничего ответить, оглушенный ее словами.
Они стояли, обнявшись, в той самой квартире, где Лера снимала комнату и где два месяца назад она обрабатывала его рану на боку. Это была скромная хрущевка со старой мебелью и скрипучим диваном. Но им было все равно, потому что они были друг у друга.
Провел рукой по спине, поглаживая и запуская табун мурашек на ее коже. Петя снова поцеловал ее, но уже более настойчиво, отчего Лера всхлипнула, невнятно простонав ему в губы. Пульс зашкаливал, а дыхание сбивалось, когда он расстегнул ее блузу и провел рукой по упругому полушарию груди. Лера шумно выдохнула, а потом посмотрела на него затуманенным взглядом, таким, от которого мозг отключился, и он стал гладить все настойчивее, чуть сжимая пальцами упругий сосок, и слушая ее стоны, которые становились все громче.
Оторвался от груди медленно снял с нее блузу, любуясь молочной кожей и красивыми изгибами стройного тела. Она не сопротивлялась, только потянулась к его рубашке и стала расстегивать пуговицы чуть трясущимися пальцами. А потом стянула с него рубашку и провела ноготками по груди, опускаясь к животу, ощущая, как электризуется кожа и атмосфера вокруг.
Он снова нашел губами ее губы, и снова жадно поцеловал, а она вплела пальцы в его черные волосы, чуть сжимая и поглаживая кожу головы. Петя потянулся рукой к замку на ее джинсах, быстро расстегнул и стащил с нее мешающую сейчас одежду. Провел рукой по бедру и ягодицам, задержался пальцами на талии, немного сжимая нежную кожу, потому что уже знал, что ей это нравится. Оторвался от ее губ и и наклонился к груди, обхватывая губами сосок, чуть посасывая, когда она громко вскрикнула, отвечая на его ласку. Подхватил ее под ягодицы, укладывая спиной на диван. Навалился сверху, упираясь руками по бокам от нее, провел губами дорожку поцелуев от шеи к низу живота, подхватил пальцем край хлопковых трусиков и аккуратно стащил белье.
Пьянея от страсти и чувств, которые переполняли сердце, он смотрел на хрупкую девушку, которая лежала, стеснительно прикрыв руками грудь. Она смотрела помутневшим взглядом, от которого закипала кровь у него в жилах, сердце больно било в грудную перегородку, заглушая своими ударами все вокруг. Ему казалось, что все, что было до этого момента, не имеет значения, потому, что все что ему нужно и все, что для него важно, сейчас здесь, в этой комнате.
Потянулся к ширинке на брюках, расстегнул и стянул брюки вместе с бельем. Девушка смотрела на его неторопливые движения, потом опустила взгляд и задержала внимание на его члене. Провела языком по пересохшим губам. А когда он снова наклонился к ней, приоткрыла рот, позволяя ему целовать себя так, как ему нравится. Он раздвинул ее ноги и устроился между ними, упираясь головкой члена в ее складочки. Лера распахнула глаза, вздрогнув от непривычных ощущений, которые страшили и манили одновременно. Она не знала, что делать и как правильно, ей просто хотелось быть еще ближе к нему. Он аккуратно толкнулся вперед, погружаясь в нее и упираясь в перегородку. Она выгнулась навстречу и что-то невнятно простонала. А потом он толкнулся снова, на этот раз сильнее и глубже, и Лера закричала от боли, прострелившей тело, и от непривычно-болезненного ощущения проникновения туда, где раньше никого не было. Слезы брызнули из глаз, и она тихонько заплакала.
Петя замер, испугавшись ее реакции, почти физически ощущая ее боль. Сознание быстро вернулось, а чувство вины больно кольнуло в груди. Он не знал, что делать, не понимал, как успокоить девушку, которую безумно любил. Когда он отстранился и вышел из нее, она открыла заплаканные глаза, посмотрела на его член, который сейчас был испачкан кровью, а потом закрыла лицо руками, стараясь заглушить рыдания.
– Уходи, – сказала она сквозь слезы. И это ударило больнее хлыста. Уйти и оставить ее в таком состоянии? Нет, он не сможет.
– Я не уйду, – сказал тихо, отрывая ее руки от лица.
– Тебе должно быть противно, – хныкала Лера.
Что? Вот глупая. Разве такое возможно?
– Я люблю тебя, – сказал тихо, поцеловал ее пальцы, а потом наклонился к губам, опаляя дыханием. – И я никуда от тебя не уйду.
Глава 4
«Настоящая любовь никогда не проходит гладко».
Уильям Шекспир
Лера.
Не сумев найти инвестора, пришлось идти к тому, кто точно даст деньги. И я решила обратиться за помощью к Максиму Князеву. Известный криминальный авторитет пугал расхожими слухами о его многочисленный подвигах, от которых кровь в жилах стынет, но я уверена, что все смогу отдать, даже с такими грабительскими процентами. Я все рассчитала, а мои подсчеты никогда не дают сбоя.
В назначенное время я прихожу в его офис. Возле огромной дубовой двери сидят охранники, огромного вида парни с грудой мышц на плечах. Я называю им свою фамилию.
– Князь, к тебе Валерия Лукьянова, – говорит один из громил в трубку мобильного. И, видимо, получив положительный ответ, делает приглашающий знак в сторону двери.
Робко стучусь в двери и захожу в, огромного размера, кабинет, где за массивным дубовым столом в самом дальнем углу сидит криминальный авторитет, известный по кличке Князь. Иду в сторону стола, туфли утопают в ворсе ковра, заглушая цокот каблуков. Каждый шаг отдается дрожью в коленях. В горле застрял ком, а сердце нервно стучит в груди.
Князь сидит и молча, не отводя взгляд, наблюдает за каждым моим шагом. Так хищник выслеживает добычу, и я чувствую себя точно также, как жертва на прицеле у самого опасного тирана. Кажется, что каждое движение приближает меня к неминуемой гибели, и мне стоит невероятных усилий подойти к его столу и не упасть по дороге в обморок от страха. Атмосфера силы и властности окружает этого мужчину, он подавляет уже только своим присутствием, своей энергетикой, которая до жути пугает меня.
Подхожу совсем близко, остановившись напротив его стола, я уже могу хорошо рассмотреть этого человека. Темные волосы и правильные черты лица, его можно было бы назвать красивым, если бы не этот взгляд. Тяжелый взгляд серых глаз смотрит в самую душу, подчиняя, подавляя, отчего мои ноги подгибаются в коленях, я почти падаю на стул, который стоит рядом. Мне хочется бежать в ужасе от этого человека, который пугает и притягивает одновременно, но я помню о причине своего визита, я не могу уйти ни с чем.
Мужчина продолжает сканировать меня взглядом, а я не знаю, могу ли я начать разговор, или тут так не принято. Сейчас, весь в черном, он похож на дьявола, и мне кажется, что одно мое неверное движение или слово, и он утащит меня в преисподнюю.
– Вот, подпиши, – говорит он мне, протягивая бумаги.
Дрожащей рукой беру у него из рук бумаги, вчитываюсь в текст, но строки немного плывут от страха. Мне хочется поскорее решить свою проблему и уйти отсюда, настолько он подавляет меня. Я быстро ставлю свою подпись и отдаю ему один бланк, оставляя себе второй. Он молчит, и я встаю, поворачиваюсь к двери.
Обратный путь кажется еще длиннее, ведь уровень адреналина в крови уже выше критической отметки, и все, о чем я сейчас способна думать, это как добраться до двери, не споткнувшись.
– У тебя год, – услышала за спиной леденящий душу голос, вздрогнула, повернулась и кивнула.
А потом на трясущихся ногах быстрее из кабинета, где за дверью меня оглядели с головы до ног все те же охранники. Но, странное дело, в компании пяти огромного вида охранников мне было не настолько страшно, как рядом с одним Князем. Эти громилы теперь казались мне безобидными котятами. Они молча выдали мне нужную сумму, отсчитав и сложив их аккуратными пачками, замотали в бумагу и положили в пакет. Даже подумалось, что как батон какой-то заворачивают. А потом один из них кивком головы указал на двери за моей спиной, мол «уматывай отсюда по добру, по здорову». Уговаривать меня не пришлось, забрала пакет и бегом оттуда. И только уже на улице смогла облегченно выдохнуть.
Пятнадцать лет назад.
Лера была влюблена и счастлива. Каждый день они с Петей виделись, стараясь проводить вместе каждую минуту. И ей казалось, что это навсегда, ведь по-другому и быть не может. Она не замечала ничего вокруг, окрыленная беспечностью первого сильного чувства. Не замечала перемен своего настроения, которое сменялось от ликования до истерики в считанные секунды, не замечала сонливости, не замечала отсутствия критических дней, хотя раньше всегда внимательно следила за циклом. И только, когда ее стошнило во время завтрака, выворачивая наизнанку над унитазом, Света, которая снимала соседнюю комнату в той же квартире, спросила:
– Вы ведь предохраняетесь?
– Что? – Лера замерла, осознав свою глупость и беспечность. Нет, они не предохранялись, они просто об этом забыли, потому что были слишком сильно увлечены друг другом.
Она купила в аптеке тест, который, конечно, был положительным, показывая четкие две полоски, которые разделили ее жизнь на до и после. Долго сидела, закрывшись в ванной, тупо глядя в одну точку. Мысли вихрем кружились в голове, и она не представляла, что делать дальше. Беременность меняла все, ломала все планы и ставила крест на дальнейшем будущем. Кроме того, она вдруг осознала, что при всем желании ни она, ни Петя, не смогут справиться с ребенком. Они не готовы к такой ответственности, просто потому, что сами еще дети.
Рассказала Пете, и увидела, как побелело его лицо. Наверняка, в его голове промелькнули те же мысли, которые мучили ее с того момента, как она узнала о ребенке. Он был не готов, это было понятно по испугу в глазах. Он молчал. Поэтому Лера решила за них двоих:
– Нужно делать аборт.
Петя вздрогнул, хотел обнять ее, но она впервые отстранилась. Это было больно и обидно. А еще ему стало страшно от того, что теперь он может потерять ее. И он готов был согласиться с любым ее решением, лишь бы только сохранить то хорошее, что у них было.
Света помогла найти врача, а Петя сумел найти деньги. Лера даже не спросила, чего ему это стоило, потому что не задумывалась, что ему тоже сейчас непросто. Ей казалось, что весь груз проблемы свалился на нее, а в его жизни ничего особо не изменилось. И она даже не представляла себе, как сильно была не права. Юношеский максимализм любую проблему сводит к трагедии, и сейчас Лере казалось, что вся ее жизнь – одно сплошное фиаско.
Операция прошла успешно, осложнений не было. Кроме душевных терзаний, Леру ничего не беспокоило. Но у нее в душе поселилось стойкое чувство совершенной ошибки, такой, которую нельзя никак исправить. Она не жалела о своем решении, но интуиция вопила, что она была неправа.
Петя не отходил от нее ни на шаг, стараясь все время быть рядом. Вот только Лера все чаще закрывалась в квартире, выставив его прочь. И он часами сидел под дверью, подпирая ее спиной и ожидая, что она все-таки выйдет к нему. Постепенно их отношения вернулись к тому, с чего начинались. Она жила своей жизнью, а он ходил за ней, как привязанный, боясь подойти ближе и наблюдая за ней издалека.
Лере хотелось все забыть, но тоска не давала дышать свободно. Она постоянно ощущала на себе его взгляд, видела его глаза, стоило ей обернуться. А они горели все тем же огнем, как и всегда, когда он смотрел на нее. Только вот она этого больше не хотела, боялась обжечься, не давала себе вспомнить то светлое, что их связывало. И теперь самым правильным казалось сбежать, туда, где он не найдет, туда, где спокойно и ничто не напоминает о затаенной душевной боли, отправленной в дальний уголок души, в самую глубину сознания.
Наступила весна, а потом и лето. Она вернулась домой, в свой город, не оставив адреса и строго наказав подругам не сдавать ее. А в сентябре она больше не приехала. Потому что нашла другой ВУЗ, и, поплакавшись родителям о том, как ей непросто с ними расставаться и далеко уезжать, нашла в них союзников, а они помогли перевестись в другой институт, теперь уже поближе к отчему дому.
Глава 5
«Если вы любите кого-то, отпустите его.
Если он вернется, он всегда был ваш,
а если нет – то никогда и не был».
Халиль Джебран
Петр.
Гаражный кооператив «Гидросфера» я когда-то давно выиграл в карты. Одному из бывших государственных чиновников достались эти гаражи в нагрузку к находящемуся рядом с ними жилому комплексу. Долгое время эти помещения не использовались, но я сразу понял, как можно выгодно монетизировать их удобное расположение. Так уж вышло, что эти, заброшенные тогда, помещения находились рядом с местом пересечения трех федеральных трасс, и не использовать эту их особенность было верхом глупости. Небольших финансовых вложений было достаточно для того, чтобы навести там порядок и поставить круглосуточную охрану. И уже через полгода эти вложения окупились втройне, когда я посчитал сколько экономлю теперь на логистике.
С тех пор прошел год, и о том, что у «Гидросферы» неприлично выгодное расположение, стало известно не только мне. Кто только не предлагал мне баснословные суммы за эти гаражи. Но я уже знаю, что продавать курицу, которая несет золотые яйца, глупо. Конечно, продажи не будет.
Но в последнее время моя служба безопасности стала докладывать о небывалой ранее активности вокруг этих складов. За помещениями велась круглосуточная слежка. И мои безопасники выяснили на кого работали эти люди. Часть из следивших отчитывалась Архипу Белозёрскому, досье на которого лежало у меня на столе. Рядом лежало досье на Максима Князева, потому что его люди тоже следили за кооперативом и за всем, что там происходит.
Я смотрел на две папки с биографиями самых опасных криминальных авторитетов города, и понимал, что двойной атаки моя служба безопасности не выдержит. Нужно как-то решить проблему, у которой казалось, нет решения. А отдавать такой лакомый кусок я не намерен. Две папки с одинаково красивыми биографиями, оба чисты перед законом, но по уши замараны перед Богом и людьми. Две могучие силы, готовые в любой миг наброситься на меня, чтобы разорвать на части. И рано или поздно кто-то из них нападет. А избежать этого можно только, если занять их чем-то другим, чем-то более важным, например, друг другом. Пусть сражаются друг против друга, пусть даже поубивают, но меня они оставят в покое.
Устало выдохнул, отрываясь от изучения прекрасно состряпанных биографий.
Еще одна проблема оставалась нерешенной. Рейтинг снова упал на один пункт, и мне нужна была жена. Помня о предстоящем вечером свидании, я поехал домой, чтобы принять душ и переодеться. И в назначенное время ждал на заднем сидении своего мерседеса возле ее дома.
Лена выпорхнула из подъезда, и я открыл перед ней двери автомобиля. Она забралась в салон, и атмосфера внутри машины наполнилась ароматом ее цветочных духов. Легкое платье голубого цвета красиво подчеркивало соблазнительные изгибы и оттеняло цвет глаз. Она была до неприличия красива, вызывала желание разглядывать ее, наслаждаясь эстетической красотой.
– Ты красива, – говорю, положив руку ей на бедро. Веду выше, задирая ткань, пальцы касаются обнаженного бедра, ее кожа гладкая и приятная на ощупь. Но ожидаемого трепета в душе я не чувствую. Она накрывает мою руку своей, чуть сжимает, не давая мне продолжить. А я, разозлившись на то, что мое тело не реагирует так, как надо, на такую красоту, наклоняюсь к ней и шиплю в ухо:
– Никогда не смей отказывать мне.
Она вздрагивает испугано, отпускает мою руку, но у меня нет желания продолжать, и я одергиваю ладонь, отвернувшись к окну. Безумная ярость от собственной слабости окутала меня, а понимания, почему она не будит во мне никаких эмоций, при ее нереально красивой внешности, найти не получалось. Почему так? Ведь этот союз был бы выгоден нам обоим. Почему я не хочу ее?
Машина плавно катится по асфальту в сторону ресторана, который закрыли для нашего свидания на этот вечер. Я даже не смотрю на девушку, уже даже не надеюсь, что мое отношение к ней измениться. А значит, будет просто сделка, уверен, что мы договоримся, но вот счастливой семьи из нас не выйдет.
Есть только одна женщина, которая мне нужна. Всегда была нужна, ничто этого не изменит. Но она не придет ко мне, не будет моей. И неважно, насколько щедрым и выгодным будет мое предложение. Она не уступит. А мне не хочется покупать ее. Хочу, чтобы как раньше, чтобы в омут с головой и без условностей, когда она была моей. Я все испортил. Сам все, с*ука, разрушил.
Машина внезапно останавливается, взвизгнув шинами, и я, резко качнувшись вперед, успеваю выставить руку, чтобы не стукнуться лбом о спинку переднего сидения.
– Что за…? – говорю скорее по инерции, а потом мой взгляд падает на дуло автомата за стеклом со стороны водителя. Поворачиваю голову, и вижу точно такой же автомат со своей стороны.
Лена потирает рукой лоб, потому что не успела среагировать и во время резкой остановки ударилась о переднее сидение головой. Дверца машины открывается, и крепкие мужские руки хватают ее, быстро выдергивая из салона. А я натыкаюсь на стальной взгляд Максима Князева, который громче всяких слов говорит, что одно мое движение – и я покойник.
Князев захлопывает двери автомобиля, тащит за собой девушку, схватив ее за локоть. В заднее окно автомобиля я вижу, как он быстро и ловко усаживает ее в черный внедорожник, а потом так же быстро забирается в автомобиль на переднее сидение. Машина тут же трогается, взвизгнув шинами. И уже через минуту нет ни девушки, ни Князя, ни дула автомата у нас за стеклом.
Все это было сделано настолько быстро и ловко, что еще пару минут у меня уходит на осознание произошедшего. Князь приходил за девушкой, не за мной. А иначе, я был бы уже мертв. Но почему? Зачем она ему?
Кто она для него?!?
Осознание подобно яркой вспышке в голове. Выходит, и у Князя есть слабые места. От этой догадки я разве что только руки не потираю. Максим забрал у меня девушку, но, сам того не понимая, подкинул такой козырь, который с лихвой компенсирует мне потерю потенциальной жены.
– Домой, – командую водителю, у которого все еще трясутся руки после пережитого. Он шумно выдыхает, медленно заводит мотор и плавно трогается с места, выбирая направление в сторону особняка.
По дороге я снова и снова вспоминаю этот вечер и поведение Князева, его жесты, взгляд. Мне хорошо знаком этот взгляд. Так смотрит мужчина, который не готов делиться своей собственностью. И я с язвительной усмешкой на губах вспоминаю, как он просканировал меня глазами, чтобы убедиться, что ничем непристойным мы не занимались до того, как он забрал ее у меня из-под носа. Это была ревность. Необузданная, собственническая, дикая. Такая, которая лишает здравого смысла, скручивая внутренности тугим узлом. И мне эта его слабость теперь очень поможет.
Найти офис Белозёрского не составило труда, и уже утром я стою у массивной двери в его кабинет. Секретарь что-то лепечет о том, что он без записи не принимает, но я точно знаю, что меня он примет.
– Скажите, что пришел Петр Торонин, – говорю ей спокойно. Она снимает трубку и, дождавшись ответа с той стороны провода, сообщает о моем визите. А потом говорит, что я могу войти.
– Петр Аркадьевич, – говорит с приторно-сладкой улыбкой Белозёрский, вставая из-за стола, как только я вошел. – Какими судьбами?
Я смотрю на этого человека, и, хоть он выглядит холеным в дорогом деловом костюме, я знаю, что его руки по локоть в крови, к горлу тут же подступает тошнота. От его близкого присутствия во рту горечь, хочется уйти подальше, избавить себя от его общества. А еще лучше, помыться, смыть то неприятно-липкое ощущение отвращения, которое вызывает во мне этот человек. Надо же, это и есть тот самый Архип? Тот, которого все так боятся?
– Я могу помочь вам решить вашу проблему. – Говорю, подмечая, как во взгляде собеседника промелькнуло удивление. Но он старается не подавать виду, на лице его остается услужливо-довольная маска.
– Я весь во внимании, – говорит все так же приторно-ласково. От этого тона хочется схватить его за грудки и встряхнуть головой о стену. Но умом я понимаю, что это всего лишь игра, нацеленная на то, чтобы вывести собеседника из равновесия, раскачать нервы и спровоцировать на эмоции, а значит, на ошибку.
– Вы устраните Князева, – его глаза сверкнули всего на миг, – и оставите в покое «Гидросферу».
– А разве я трогал ваши гаражи? – с ехидной улыбочкой и хищным взглядом. Сейчас он похож на аллигатора, готового заглотить добычу. Но у меня нет страха перед ним, потому что в рукаве есть туз, который поможет ему выиграть его битву, которая, я уверен в этом, для него намного важнее каких-то там гаражей.
– Не будем бросаться обвинениями, – говорю спокойно, не реагируя на провокацию в его голосе. – Мы договорились? – я протягиваю ему руку, он на нее смотрит не меньше минуты, потом тянет свою лапищу и пожимает мою ладонь.
После чего я рассказываю ему о слабом месте в броне Князя и о том, как он может использовать девушку в их с Князем битве. Он слушает внимательно, и теперь выражение его лица ничем не напоминает то приторно-сладкое еще пару минут назад. Он смотрит жестко, расчетливо и хладнокровно. Его ноздри уже почуяли кровь самого сильного из его соперников. И я, подмечая его реакцию на мой рассказ, понимаю, что шестеренки в его голове уже закрутились в сторону, противоположную от моего гаражного кооператива.
После разговора выхожу из его кабинета и, даже не взглянув в сторону секретаря, убираюсь прочь из этого офиса. Уже в машине расслабленно выдыхаю.
Вот так, Максим. Шах и мат.
Пятнадцать лет назад.
Петя понял, что они совершили ошибку, избавившись от ребенка, как только увидел взгляд Леры после операции. Его охватило ощущение собственной беспомощности и никчемности, вот только поделать уже было ничего нельзя. Ему хотелось утешить девушку, сказать, что все еще будет хорошо, что он никуда ее не отпустит, потому что не представляет без нее своей жизни, но Лере, казалось, это все было уже не нужно.
Еще неделю она просидела, закрывшись на замок в своей квартире. Мучительная неделя, когда Петя подпирал спиной двери, охраняя вход. Потом она стала выходить, посещала лекции в университете, вот только к нему она больше не подходила. И все, что ему оставалось, это караулить ее, наблюдая со стороны. Так, как он хорошо умел. Так, как делал это когда-то, когда она еще не любила его.
Лера не хотела его больше, казалось, она о нем забыла. Она не обращала на него внимания, или делала вид, что не замечает. А он сходил с ума в одиночестве, постоянно ругая себя за свою слабость, за то, что испугался взять на себя ответственность и уберечь ее от ошибки. Не смог уберечь их обоих, потому что испугался. И теперь он проклинал себя за это, наблюдая, как Лера игнорирует его уже не первый месяц.
