Текст книги "No One Really Knows (СИ)"

Автор книги: Kri_On_Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Однако, договорить я не успеваю. Моя щека сразу же начинает гореть от столь смачной пощечины.

Теперь она просто собирается уйти. Открывает входную, но в этот же момент я догоняю её, закрываю дверь и прижимаю к стене.

– Думаешь твоя пощечина что-то решает?

– Отпусти меня, Пит. Недотрах свой лечи с какой-нибудь шалавой из переулка, а меня не трожь! Почему ты просто не можешь взять и выслушать меня? Без всех своих биологических потребностей?! Неужели ты настолько… – однако, теперь моя очередь обрывать посреди монолога.

Поймав момент, я целую её. Уже не так страстно, как пару мгновений назад на диване. Ответа не последовало. Игнорируешь, значит? Ну, хорошо. Видимо, даже этот невинный поцелуй не в силах в ней что-либо разбудить. Она вновь отстраняется и на этот раз уже окончательно уходит. Кажется, в слезах.

– Черт, – ругаюсь я, задирая голову в потолок. – Что же я натворил?

Я больше не пытался её удержать. Не собирался бежать вдогонку. Я просто-напросто не понимал. Почему весь этот цикл преследует меня? Когда я успел стать таким? В какой момент моя жизнь переломилась?

И самое главное… С каких пор меня вообще стало это волновать?

***

Не улетай ввысь.

Не убегай вдаль.

Хоть по ночам снись —

Нежной тоской жаль.

Ранит стрелой мрак.

Вырвет из рук крик.

Не уходи так,

Не исчезай вмиг.

Очевидно ведь, что она не возьмет трубку, но я продолжал настойчиво перезванивать. Безрезультатно.

Однако, чем больше времени я думал о вчерашнем, тем сильней осознавал всю свою глупость и эгоистичность. Раньше было: споил, трахнул и забыл. Но с Китнисс с самого гребанного клуба все иначе.

В зале не было людей, которых я мог знать.

Финник за полчаса до начала вечера написал, что в силу своего плохого самочувствия, прийти не сможет. Ну, ещё и потому, что ему вечером ещё предстоит отвезти Энни с сыном к тёще.

Где-то внутри я надеялся, что Китнисс придёт. Всей душой этого желал, потому что хотел извиниться. Но, к сожалению, у жизни на меня сегодня совершенно другие планы.

– Знаете, жизнь не очень справедливая штука. Все ведь о таком когда-либо задумывались, верно? – спрашиваю я, обращаясь к залу, после очередной песни. Многие положительно кивнули головой. – Часто ли вы говорите то, что исходит прямо от вашего сердца? Чувства – очень неоднозначная вещь. Порой, мы даже не понимаем, что именно испытываем. А замечали ли вы, что то, что мы говорим или делаем, это совсем не то, по сравнению с чувствами внутри нас? Иногда это убивает. Как, например, любовь. Большинство проблем происходит именно из-за неё. Но ведь в самом начале, для каждого из нас это было всего лишь слово из шести букв. И так было до тех пор, пока нас не заставили в неё поверить. Неужели получается, что чтобы испытать какое-то чувство нам надо в него поверить?

В заведении гробовая тишина. Но, вскоре она заменяется громкими аплодисментами. Я улыбаюсь, после чего благодарю всех посетителей заведения и прощаюсь с ними, уходя к администратору кофейни. Подписав конктракт, мне выдают график работы на ближайший месяц и аванс за сегодняшнее выступление.

Вновь стою в пробке. А знаете чему это способствует? Правильно, совесть начинает вправлять мне мозги, поэтому я сворачиваю и отдаляюсь от своего дома.

Приехав по месту назначения, я ещё долгое время не мог решиться на то, чтобы выйти из машины. С одной стороны мне казалось, что её сейчас не окажется дома, а с другой, она просто-непросто вновь ударит меня по лицу и выставит за дверь, даже не выслушав.

Мои предположения подтвердились. Дома действительно никого не было. Простояв на крыльце ещё добрых минут 20, я все же решаю ехать домой. Утра вечера мудренее.

И все же почему она меня так волнует? Почему я так себя грызу за вчерашнее? Неужели это и есть зачатки того чувства, которое все поголовно хотят испытать?

***

Среди ночи вдруг раздался звонок в дверь. Наверное, вновь сосед пришёл выпрашивать бутылку. Собственно, поэтому я подниматься и не стал. Позвонит, подумает, что меня нет, и уйдет.

Однако, никто не собирался прекращать звонить. Лениво встав с постели, я натянул на себя треники и, благополучно ударившись мезинцем о ножку дивана, дошёл до двери. Половина третьего утра, какого черта?

– Какому придурку приспичило… Китнисс? – спрашиваю я, замечая, что на пороге квартиры стоял не бухой сосед, а заплаканная брюнетка.

========== Глава 5. Почему именно они, а не кто-то другой? ==========

Комментарий к Глава 5. Почему именно они, а не кто-то другой?

Ну что ж, вот вам некий презент к НГ, если здесь вообще кто-то остался.

• Сосо Павлиашвили – Помолимся за родителей

(cover Влади Блайберг и Торнике Квитатиани, Голос 5)

Приятного чтения,

Жду ваших отзывов:3

Ваша Kri_On_Fire❤️

С наступающим!)

– Мне нужно выпить, – заявляет она, прямиком направляясь к заветному бару с алкоголем.

Ладно, хорошо. Не сосед, а подруга. Да и подруга ли вообще? Еще вчера мы дули губки, говоря о том, какой Мелларк подлый извращенец.

– Женский алкоголизм не лечится, – говорю я, закрывая дверцу бара. – Тебе еще детей рожать.

«А тебе их клепать и что? Разве это хоть раз тебя останавливало?» – добавляет мой внутренний голос. Ах, да, похоже проснулась совесть.

– Мне нужно выпить, – отчеканивает она, прожигая меня глазами. – Давно щека не горела, или «дружок» от боли не страдал?

Я закатываю глаза, тяжело выдыхая, но все же достаю бутылку вина, которую она вчера принесла и забыла. Разлив по бокалам, отдаю один из них ей.

Беззащитная, заплаканная девушка, крутит в руке бокал, внимательно рассмотривая содержимое, прислоняет его к голове, недовольно сморщившись.

– Ты мне расскажешь, что случилось? – спрашиваю я, отпивая вина. Но Китнисс вместо ответа лишь вновь начинает всхлипывать. – Ну, эй, – протягиваю я, приобнимая её. – Кит, что с тобой?

Однако, она лишь утыкается мне в грудь, продолжая реветь. Я прижимаю её к себе, поглаживая по спине и волосам.

– Они разводятся, Пит, – произносит она, находясь на грани нервного срыва. – Черт подери, разводятся, понимаешь?! Да, не идеальная жизнь у нас, спорить не буду. Но почему именно мои родители, Пит, почему?

Вот, о чем она хотела поговорить. А я повел себя, как последний ублюдок.

– Прости меня, Китнисс. За то, что было пару дней назад. Я был нужен тебе, а вел себя, как бесчувственная тварь.

– Пит, вся проблема в том, что тогда, я приезжала не поэтому. В тот день все было просто замечательно. А как только я вернулась, картина повергла меня в шок.

Дальше она подробно рассказывает о том, как её родители, несмотря на детские сновидения и позднее время суток, очень сильно поругались. Я так окончательно и не понял сути, но, кажется, её отец изменил матери. Точнее, она его в этом подозревает.

Так прошло около часа. Она рассказывала мне о том, как раньше все было хорошо, а теперь вся жизнь пошла под откос.

– Понимаешь, мне даже не себя жалко, – вновь всхлипывая, говорит Китнисс, а я подаю ей очередную салфетку. – Я уже взрослая, проживу как-нибудь. А дети? Что с ними-то будет? Неужели мама сможет потянуть на себе 17-летнего подростка, уже мечтающего о машине и собственной квартире на восемнадцатилетие, тринадцатилетнюю девчушку с её частной школой и периодом первой любви? А как же маленький Сэм, для которого все только начинается?

Затем она вновь начинает плакать навзрыд. Китнисс, знала бы ты как мне жилось без отца с самого детства… Ведь тогда я оказался на месте твоего маленького, как ты выразилась, Сэма.

24 года назад

Ноябрь. Прекрасная смесь большого количества осадков, порывистого ветра и нескольких дней, когда над горизонтом все же господствует солнце.

И вот, если быть точной, то 24 ноября на свет появился прекрасный голубоглазый малыш. Маленький комочек радости, весом в 3,5 килограмма. В палате 511 это был единственный ребенок, который практически не плакал. Его мать порой даже удивлялась тому, насколько спокойным был её ребенок.

А ведь потом он всегда, на протяжении своих 24 лет, жаловался на жизнь меньше других, даже несмотря на то, что происходило. Каскад обстоятельств, которые изменяли его, ломали, заставляли задуматься над происходящим и лишь иногда поощряли. Как после всего этого не задаваться вопросом о том, за что же человеку так досталось?

Спустя неделю, как и всех матерей с новорожденными, Кэтрин Мелларк выписали из роддома. Она стояла одна на крыльце со спящим младенцом на руках. Её никто не встречал с цветами, восторженными криками и благодарностью. Ей было больно. Больно видеть, как встречают других девушек, как под окнами палаты пишут «спасибо, родная». А у неё всего этого нет. Просто потому, что человек, который должен был быть любящим мужем и отцом, не пришел. Не совру, сказав, что он и не собирался.

За две недели до родов, Кэтрин готовила ужин к возвращению горячо любимого мужа. Ждала час, два, три, а Джона все не было.

Все же к полуночи молодой человек вернулся. Чист, свеж, как никогда, серьезен.

– Я больше не люблю тебя, Кэтрин. Я ухожу, – заявил он, после чего начал собирать свои вещи. Краток и холоден. Он ни на миг не вздоргнул, не запнулся. Будто бы тысячу раз оттачивал эти два предложения перед зеркалом.

Как же реагировала Кэтрин, спросите вы? А как себя должна вести беременная девушка, которую бросили на произвол судьбы? Да еще и на последнем месяце беременности, когда схватки могут начаться в любой момент.

Она не плакала. Она рыдала, просила его остаться и все обсудить, пыталась заставить его одуматься. Однако, он лишь вырывал свои руки и продолжал собирать вещи первой необходимости.

При выходе Джона из квартиры, Кэтрин схватила вазу и бросила в его сторону. Но он успел увернуться, ваза звонко разбилась вдребезги от удара о подъездную стену. Точно также, как и сердце девушки от слов любимого человека.

Любил ли он Кэтрин? Разумеется, но что-то в нем заметно изменилось. Ту, которая была для него смыслом жизни и служила ему белыми правдами, заменил кто-то другой.

По пути в спальню Кэтрин разбила практически все фоторамки, на которых были запечатлены самые сокровенные для неё моменты. Она не верила, что это все происходило. Она просто-напросто не хотела принимать тот факт, что он ушел, оставив её одну.

– Мы выкрутимся, малыш. Я обещаю тебе, ты ни в чем не будешь нуждаться, – шептала она, тихо всхлипывая в подушку и обнимая свою кровинушку. – Я сделаю все, чтобы ты был счастлив.

Спустя 16 лет

Тем временем маленький Пит уже был на пути становления мужчины.

Мать, как и обещала: ребёнок ни в чем не нуждался. Хотя, нет. Было все-таки то, чего ему чертовски не хватало. Конечно же, отца.

Да и матери тоже. Кэтрин слишком переживала за благосостояние ребенка, поэтому бегала с одной работы на другую. Пит практически не видел её, разве что ранним утром или поздним вечером.

Тяжкая доля пала на его плечи еще с детства. Он единственный мужчина в семье. Теперь уже он хотел, чтобы и мать ни в чем не нуждалась.

Парень искал себе работу. Конечно же, все началось с обычных листовок, которые в скором времени заменили грузовики с какими-либо продуктами, вещами, а затем и мебелью. Последний вариант хоть и требовал большой физической нагрузки, но также был наиболее выгодным на тот момент.

Все подростки, как подростки: отмучались на уроках и ушли тусоваться у кого-нибудь в захламленной, пропахнувшей перегаром, однушке.

Мать первое время категорически отказывалась от его помощи. Но видя его упертость, все же уступила.

Спустя несколько месяцев положение семьи стало улучшаться. Да, конечно, они жили не богато и роскошно, но уже и не только для «свести концы с концами».

Хорошенько все обдумав, Кэтрин сменила фамилию на девичью сразу же после расторжения брака. Эта же фамилия досталась и сыну.

Наш папаша все же хотел увидеть сына. Однако, Пит того не особо желал. От части он ненавидел отца за то, что он ушел от матери, и за все шестнадцать лет сделал совершенно ничего для нормальной жизни покинутой им семьи.

Личная жизнь подростка занимала крайне интересное положение. Из-за столь приятной внешности и довольно-таки красивого тела Пит пользовался большим спросом у девушек. Вокруг него бегали много различных особ. Первое время он задумывался исключительно о работе и матери. Но, согласитесь, 16-летнему парню все равно была нужна личная жизнь.

Так, например, была одна замечательная девица. Возможно, именно она была его первой любовью. С виду милая, приличная девушка, а на деле «распакованная» авантюристка, не испытывавшая ничего по отношению к нашему герою.

Из-за нее ли начался этот цикл регулярной смены девушек, который продолжает и по сей день? Трудно сказать, но доля правды есть. Ведь именно девушка может изменить парня, который её безумно любит. Однако, бывает, что они становятся абсолютной противоположностью наших желаний.

– Пит, я бы хотела с тобой поговорить, – Кэтрин села рядом с ним, слегка поглаживая сына по плечу. – Как у тебя с девушками? Ну, как бы правильно выразиться, – она начала задумываться и смущаться.

– Все хорошо, мам. А почему ты спрашиваешь? – спросил он и улыбнулся, откладывая книгу.

– Ну, ещё на выходных я видела тебя с Делли, а сегодня с какой-то незнакомой блондинкой.

– Вот оно что, – ещё шире улыбнулся он, переведя взгляд на стену. – Именно это тебя насторожило?

– Сынок, ты же знаешь, что я всегда желала и буду желать тебе лучшего. Я беру во внимание твои мнения и решения. Просто, – запнулась она, пытаясь не заплакать. – Я не хочу, чтобы ты стал таким же, как и он.

– Ну, мам, – протянул он, ласково обняв её за плечи. – Ты ведь знаешь, что не стану. Я ни за что не брошу ту, которую буду любить, которая будет носить моего ребёнка. Я не буду таким, как он.

С одной стороны эти слова были для неё шипами, которые вновь причиняли ту боль, которую она испытала в тот вечер 16 лет назад. А с другой, она понимала, что Пит уже взрослый, он все понимает. Он слишком рано повзрослел, слишком рано стал самостоятельным. А всему виной уход отца, который побудил подростка вмиг облачиться в кормильца семьи.

Отец – слово, которое глухой болью отзывалось в его сердце. Он столько раз видел, как другие мужчины возятся со своими детьми. Как дурачатся, склоняясь над коляской, как катают на санках, как играют с сыновьями в футбол. Он улыбался, а внутри его съедала зависть. Мало того, что отец не позаботился о ребёнке до его рождения, так он и не удосужился появиться на пороге их квартиры за оставшиеся 16 лет.

Спустя ещё 5 лет

Над широким полем еще с раннего утра нависла грозная тёмная туча. С неба уже начинали падать капли дождя, постепенно перерастающие в нескончаемый ливень. Ветер лишь изредка задевал растущие в пустоши цветы и листья деревьев.

Многие родственники и друзья уже засели в маршрутки и автобусы, испугавшись дождя. Порой Пит прислушивался к тому, что говорят, слышал о том, что многие замёрзли и спешили разъехаться по домам. Но ему было абсолютно плевать. Сказав, что они могут ехать без него, он продолжал стоять над могилой.

В его голове все ещё не умолкал похоронный марш. Он был пуст. С её смертью он потерял все, что у него было. Она была его опорой, она была той женщиной, которую он так искренне любил. Сердце без остановки колотилось в груди, слезы так и наворачивались на глазах. Он смотрел прямо перед собой и не хотел осознавать то, что её больше нет.

Кэтрин Мелларк

14 июля 1970 – 4 августа 2012

Уже в который раз Пит читал одни и те же строчки. Упав на колени, он уткнулся лбом в землю.

– Нет, мамочка, нет, – шептал он, дав волю слезам. – Я не хочу в это верить, нет! Господи, за что, скажи! Почему именно она?! – уже кричал он в небеса, будто кто-то там его услышать мог.

Она была сильной, столько всего выдержала, сына воспитала сама. Она была душой компании, всегда находила с людьми общий язык. Она была любима. Любима тем, кто обязан ей многим. Обязан за все, что она для него сделала.

Пит продолжал тяжело вздыхать, пальцами сжимая мокрую землю. Ему казалось, что он вновь ощущал тепло её рук на своих плечах, как она ласково целует его в щеку, как в то время, когда он возвращался с работы.

– Прости меня, мамочка, прости. Я так виноват перед тобой. Я тебе обещаю, сделаю все, как ты хотела: сделаю ремонт на кухне, заменю обои в своей комнате, повешу большую люстру в гостиной. Да, ту самую, которую ты так хотела, – невольно улыбается он, вспоминая то, как маме застыла в магазине, смотря на люстру. – Прости, что ты так и не увидела своего внука или внучку, что я прошляпил ту, которая могла бы быть хорошей женой. Знаешь, сейчас я готов отдать все, только чтобы это оказалось сном, чтобы ты сейчас сидела и ела свой любимый десерт в кафе, а не лежала в этой чертовой холодной земле, – вновь его голос срывается, руки сжимаются в кулаки. – Мамочка, если ты слышишь меня… Я очень сильно тебя люблю. Спасибо за то, что подарила жизнь. Спасибо за все, что ты для меня сделала.

И, наверняка, он навсегда запомнил последние полтора года её. С виду все было просто замечательно, они продолжали жить тихой и спокойной жизнью. Пит не замечал никаких изменений в ней. Однако, потом он нашёл бумажку от врача Кэтрин. Хоть и корявым докторским почерком было написано на ней, но Пит смог запросто разобрать строчку: «Диагноз – бронхогенный рак II стадии». Она скрывала от него то, что больна.

Вскоре квартиру заполнили запахи самых различных лекарств. Первое время у Кэтрин наблюдались значительные улучшения, врачи прогнозировали скорое выздоровление. Однако, в последние полгода вирус стал побеждать, развитие раковых клеток возросло. Лекарства заменялись более сильными, а значит и дорогими, стали покупаться кислородные подушки. Опухоль внутри легкого увеличилась до 8 см и постепенно переходила на другое. Заболевание достигло III стадии.

Операция была назначена на 20 августа. Однако, так и не дождавшись этой даты, Кэтрин скончалась 4 августа вечером.

Он сидел напротив её фотографии. Улыбчивая, солнечная и такая родная. Мама – человек, которого он больше всего не хотел потерять.

Промокнув до ниточки, он продолжал сидеть на холодной земле и время от времени обращался к небесам и господу Богу.

Послышались тихие шаги в сторону идиллии матери и сына. Наступив в грязь, мужчина 40 лет выругался, говоря о цене туфель. Пит сразу же обернулся. Ему не нужно было догадываться, кем именно являлся он.

– Ну здравствуй, Кэтрин, – он подходит и целует фотографию, отчего Пита чуть не вывернуло. – Вижу красивый сын у нас с тобой получился. Я и не думал, что ты уже такой взрослый, – последнюю фразу он говорил уже обращаясь к Питу.

– Видимо для тебя двадцать один год пролетел быстро, – язвил Пит, не настроенный хоть как-то налаживать отношения с отцом. – Какого это, папочка? Какого уйти и ни разу, слышишь, ни разу не помочь и не поинтересоваться о жизни семьи? Знать, что где-то в маленькой двушке бывшая воспитывает твоего ребенка и у нее совершенно не хватает денег на то, чтобы нормально жить?!

– Не передергивай, Пит. Я действительно волновался за вас все это время, но у меня ведь тоже семья. Я не мог распологать такими суммами.

– А она могла? – спросил блондин, кивнув на могилку. – Разве она могла жить так?

На кладбище повисает молчание. Джон, убрав руки в карманы, опускает голову вниз. Пит иронично поднимает вверх брови и вновь отворачивается в сторону. Как бы то ни было, спустя столько лет Кэтрин может наблюдать за этой встречей. Пока была жива, она прекрасно понимала, что обида Пита на отца с каждым годом будет только расти.

– Дорогая Кэтрин, – начал Джон. – Я так хотел вновь тебя увидеть. Только вот не думал, что в такой обстановке, – интонацией выделил слово «такой».

– Если бы хотел, давно бы нашел адрес и приехал, – вмешался Пит, закурив сигарету.

– Прости за то, что оставил тебя одну без малейшего интереса к твоему будущему. Я не хотел, чтобы так получилось.

Пит лишь ухмылялся, делая одну затяжку за другой. Он воспринимал все это, как притворство. Разве любящий человек ушел бы, хлопнув дверью и ничего не сказав? Бросил бы своего ребенка? Изменял бы? Конечно же нет. По крайней мере так считал Пит.

– Не хочешь посидеть где-нибудь? Ну или можешь проявить хоть капельку отцовства и подбросить до дома? – спросил он, встав с земли и сбросив пепел с сигареты. Получив одобрение, Пит наигранно поклонился. – Души в тебе не чаю. Попрошу удалиться, я хочу поговорить с ней наедине.

Джон лишь ухмыльнулся, но все же ушел. Он не ожидал такого холода и безразличия от собственного сына. Хотя, на что он вообще надеялся? Что он спустя столько лет появится, а Пит прибежит к нему?

– Прости за сигареты, мам. Обещаю, больше в рот не возьму, – он вспомнил день, когда Кэтрин застукала его за этим делом. Ох, как он получил тогда. – Завтра я снова буду здесь. Люблю тебя, – договорил он и поцеловал фотографию.

Попрощавшись с мамой, Пит все же сел в одну машину с отцом. Полпути мужчины провели в молчании: тот, что старше, следил за дорогой, а младший лишь крутил зажигалку в руках.

Застряв в пробке в центре, Пит начал расспрашивать отца о работе, об интересах и постепенно вновь перешел на больную тему.

– Сколько у тебя детей? – спросил наш блондин, внимательно пронаблюдав за реакцией отца.

– Трое, – ответил он, сжимая руль.

– Четверо, – поправил Пит, выгибая бровь.

– Откуда ты знаешь, что моя супруга беременна? – удивился Джон, повернувшись лицом к сыну. Видимо, он так и не понял, что именно имел в виду Пит.

– Вообще-то я говорил о себе, – ответил младший, отрицательно покачивав головой и закусив край нижней губы. – Я ведь понимаю, что уже взрослый, и ты в праве считать, что отец мне уже не нужен. Правильно. Ты нужен был мне раньше, намного раньше, – договорил Пит, вновь добавляя каплю стеба. – Извини, что задержал. Я, пожалуй, пройдусь пешком.

– Пит, не будь ребенком, – выглянул он, пока сын не закрыл дверь. – Давай нормально поговорим. Я не хочу, чтобы отношения между нами были такими.

– С матерью моей ты тоже отношения другие хотел, раз к любовнице ушёл? Я уже давно не ребенок, пап, если ты не заметил. Раз она тебя не простила, думаешь, я смогу?

Хлопнув дверью и получив в ответ продолжительный гудок, Пит лишь самодовольно улыбнулся и продолжил двигаться в сторону дома.

В его голове уже не звучал похоронный марш. В ней звучал Её голос, больно отзываясь где-то внутри.

Зайдя домой, он сразу направился к бару. Достав бутылку виски, он долгое время крутил её в раздумьях. Желание забыться побеждало любые аргументы разума. С наполненным стаканом и бутылкой он направился в гостиную. Чувства вновь брали над ним верх. Скатившись по стене, он сделал глоток, позволяя спиртному обжечь горло.

– Прости, мам, – проговорил он, допив до талова и разбив стакан об стену. – Но ты ведь не оставила мне другого выбора.

Наше время

Помолимся за родителей,

За всех живых и небожителей…

И в час, когда станет холодать,

Их души свечами согрей…

Помолимся за родителей,

Ангелам нашим хранителям,

Помолимся, и когда-нибудь

Помолятся дети за нас.

Пит тихо напевает песню, перенося Китнисс на диван и укрывая лёгким пледом. Он вспоминает, как на старой квартире так всегда делала мама: придёт среди ночи, поцелует, поправит одеяло и вновь уходит к себе в комнату.

– Прости меня, – шепчет девушка, заставляя парня вернуться в реальность.

– За что? – спрашивает он, присаживаясь около дивана.

– Заявилась почти под утро со своими проблемами, – говорит она, слегка поглаживая моё плечо. – Почему ты просто не выставил меня, говоря о том, что слишком устал, что тебе это не интересно? Почему?

– Потому что тебе это нужно, Китнисс. Тебе нужно высказаться потому, что были задеты твои чувства. Но знаешь, ты хотя бы жила с отцом, а у меня даже этой возможности не было.

Его вновь накрывают воспоминания, внутри все сжимается. Будто он снова вернулся в 4 августа 2012. Когда он остался один и просто не знал, как дальше жить. Все свелось к алкоголю. И кто знает, что было бы с ним сейчас, если бы не вмешался Фин?

Знаете, никакие трудности с учебой в школе и невзаимная любовь не перекроют того, что приносят семейные проблемы. Любая, даже самая незначительная, ссора сказывается на ребёнке совсем не к лучшему.

А развод? Вот это самое паршивое, что нам может преподнести судьба. Мало того, что тебя серьезно заденет данное решение взрослых, так они ещё и будут ждать твоего мнения насчёт того, с кем бы ты больше хорошо жить.

Развод – депрессия в первую очередь для ребенка, если таковой, конечно, есть. Сколько бы лет тебе не было, ты все равно не по-детски расшатаешь себе психику.

Развод мало что решает. Думаете, все закончится? Конечно же нет. Из одной проблемы может выйти ещё одна, а то и две, а то и десять.

Все браки не идеальны. Да, люди могут не подходить друг другу, но нельзя решать это так, чтобы у ребёнка складывалось именно такое мнение о семейной жизни.

Нередко мы можем заметить кардинальные изменения в тех или иных людях. Когда-то весёлый и жизнерадостный подросток, резко замыкается в себе и долгое время просто-напросто не хочет контактировать с обществом. То, что происходит в семье, отпечатывается на внутреннем состоянии человека. Поступки родителей пророчат поведение их детей в будущем.

========== Глава 6. И правда, не могу. ==========

– Я успел? – спрашиваю я, буквально влетев в студию.

– Мелларк, где тебя черти вообще носят? – ругается мой диджей, надевая наушники. – Не были б мы знакомы со школы, давно бы перестал с тобой работать, – вы слышите здесь хоть долю правды? Я тоже нет. Подумаешь, опоздал на пару минут.

– Робс, ради Бога, не заводись, тебе ещё два часа мои ответы на вопросы выслушивать.

– Серьезно? – удивляется он. – Дэвид разрешил тебе вернуть эту рубрику?

– Будто его кто-то спрашивал, – улыбаюсь я, садясь в кресло и взяв листы с новостями, которые были обязательны к прочтению. – Нам надо повышать рейтинги. Для вечернего эфира аудитория слишком мала, – поясняю я. – Лучше уж дурачиться у микрофона и пытаться давать людям советы, чем нести никому непонятную бурду.

– Мелларк, он тебя убьет.

После этого Роберт включает заставку, а я делаю крайний глоток и поднимаю вверх кулак, согнув руку в локте. В ответ мой диджей делает то же самое. Данный жест означает что-то вроде «С Богом!» или «Хорошего эфира».

– Здравствуйте, дорогие слушатели нашей радиостанции! Сегодня у микрофона с вами снова я, Пит Мелларк. Спешу сообщить о том, что мы вернули нашу тематическую рубрику «#Ask99.5 FM». В ближайшие два часа, мы сможем поговорить на интересующие вас темы, и, конечно же, послушать прекрасную музыку, – после чего вновь играет заставка. – Напоминаю, что свои вопросы вы можете задавать либо на нашем сайте, либо просто позвонив к нам в студию по номеру 415-813.

Первый час тянется слишком долго, просто потому что людей было очень мало, а соответственно и вопросов. Как вы понимаете, адекватных вопросов было ещё меньше. Новости, которые должны были обязательно прозвучать, никого не интересовали.

– Как вы относитесь к серьёзным отношениям?

– Как мне кажется, серьёзными отношениями будут те, когда мужчина находит девушку, которая по истине его цепляет. И цепляет не на одну ночь, а до конца жизни. Она должна стать для него единственной, как смысл жизни.

– Звучит это все красиво. Но это ведь просто пустые слова. На деле все иначе.

– Это зависит от мужчины, дорогие девушки. Не всем от жизни нужны лишь только секс и деньги.

Роберт тихо посмеивается с ответов и вопросов, которые я не читал.

« – Как вы относитесь к сексу за деньги?»

« – А снимали ли вы шлюх?»

« – Реклама. Недорого.»

« – Зарабатывайте деньги на Вулкане.»

Ощущение, будто открыл комментарии в Instagram кого-то известного человека.

Под конец программы появилось ощущение, что наша рубрика за последний час превратилась в радио-Палату №6. Многие звонили и рассказывали истории из жизни. Большинство пытались не заржать в трубку, но были и те, от откровения которых нельзя было сдержать слез.

Роберту понравилась эта идея, поэтому на свой страх и риск мы пошли просить разрешения у Дэвида проводить данную тематику, вместо всей лапши, которую мы вешали слушателям добрые недели три.

Наш директор, услышав фразу: «Сегодня людей было больше, чем в прошлый раз», сказал, что мы можем устраивать все, что угодно, лишь бы у радиостанции не падали рейтинги.

Воодушевленный данным вечером, я отправляюсь домой, уже мечтая о том, как откупориваю Джека.

***

Плевать на ноты, тут главное правда,

Нет, я не пьяный, но это мой блюз.

Прошу, налей глоток сладкого яда,

Всего лишь каплю с твоих сладких губ.

Зайдя в лифт, я резко останавливаюсь, не успев и палец поставить на нужную кнопку, по просьбе девушки. Не трудно догадаться, кто мог появиться здесь, продолжительно протягивая мою фамилию.

Она просто сбежала на утро, даже не оставив записки. Трубку нас тоже брать не учили. А теперь, спустя три дня она вот так легко заявляется ко мне домой.

– А у меня родители помирились, – говорит она и облокачивается на стенку лифта, нажав на кнопку. – И можно же узнать за что я обречена на игнор? – интересуется она, задирая подбородок вверх и закусывая верхнюю губу.

– Я рад за тебя, – сухо отвечаю, равнодушно уставившись в телефон.

– Ну, хорошо, – отвечает она и, ухмыльнувшись, закатывает глаза.

Как же я рад, что живу не в фильме, и лифт не сломался прямо в тот момент, когда мы начали вздорить.

Вновь в лёгком платье, на каблуках и красной помадой на губах. Не скрою, она ей идёт.

Когда лифт, наконец, останавливается на этаже, я выхожу первым. Открыв дверь, демонстративно разворачиваюсь, опираюсь на косяк, и наблюдаю за её дальнейшими действиями. Китнисс лишь приподнимает одну бровь и, специально задев меня плечом, заходит в квартиру.

– Так и будешь молчать?

– Но ты ведь молчала эти три дня, – говорю я, присаживаясь на барный стул. – Ушла, ничего не сказав, трубку не брала, сообщения не читала. Захотела, чтобы я почувствовал себя использованной жилеткой для слез? Поздравляю, дорогая моя, у тебя прекрасно получилось, – совершенно спокойно продолжаю я, смотря ей в глаза.

– Мелларк, не веди себя, как баба, ради всего святого.

– Все сказала?

Это так весело – бесить людей. А ещё интереснее и смешнее наблюдать за их реакцией. И вообще истерика – когда ты делаешь это намеренно, зная, что будет после каждой твоей фразы.

– Господи, да почему я должна перед тобой отчитываться? – спрашивает она и бьет руками по столу.

– Да потому что я переживал за тебя, дура! – выкрикиваю я, встав со стула. – Ты заявилась ко мне в три часа утра в слезах, душу мне изливала, я пытался успокоить тебя, а ты просто взяла и уехала утром, ничего не сказав! Как я должен был себя после этого чувствовать? Хорошо, давай по-другому. Зачем ты приехала сейчас?