Текст книги "Парк доисторической эры"

Автор книги: kotskazochnik.ru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

* * *

На даче его уже ожидали Женя и Алексей. Они были довольны. Как и Артём они тоже спрятали бутафорные документы – Женя в камерах хранения железнодорожного вокзала, а Алексей в камерах хранения аэровокзала.

– Преследования за собой не заметили? – поинтересовался у них Артём.

Его друзья, скривив губы, пожал плечами.

– Да как тебе сказать… – начал Алексей.

– Нет, – твёрдо перебила его Женя.

– Конечно, нет, – согласился с ней Алексей. – Ведь умные преследователи меняют своих наблюдателей, чтобы не вызвать подозрений у того, за кем они наблюдают.

– Резонно. По-видимому, и я по этой причине не смог ничего обнаружить… Мне, как назло, все прохожие казались подозрительными, – горько усмехнулся Артём.

– Нам тоже, – поддержали его друзья.

Они дружно принялись за приготовление шашлыка и застолья. К приходу гост ей всё было в самом разгаре. До поры, до времени Артём решил пока никому не говорить о том, что ему ответили в полицейском участке, хотя каждый гость, войдя в калитку дачи, был озабочен первым вопросом, где его мама? Ему приходилось всем отвечать, что с минуты на минуту она приедет. Живительный весенний воздух леса, в котором находилась дача, дымок костра, шашлык и лёгкая атмосфера обстановки вносили разрядку в общее напряжение присутствующих, чувствовавших тёмную тайну, в которую их должна была погрузить хозяйка дачи, чьё ожидание затягивалось. Какого же было удивление гостей, когда Артём пригласил всех к столу, сказав, что они обойдутся и без его мамы. Подняв бокал вина, он обвёл всех пристальным взглядом и провозгласил:

– Вы помните, что, уходя с кладбища, сказала вам на прощание моя мама?

– Что они живы, – ответил за всех коренастый и крепкий сын доцента Пыреева, чей отец погиб в Сибири.

– Да, именно живы! – ещё выше поднял бокал Артём. – Но не всё так просто и однозначно…

– А нельзя ли без пафоса, а, Артём? – недовольно скривился сын Пыреева. – Ты же не для театрального самолюбования нас сюда пригласил… Давай попроще!

– Попроще? – сник Артём. – Да я, чёрт возьми, не знаю с чего начать… – залпом выпил он содержимое бокала.

Гости не сводили с него изумлённых глаз.

– Мою маму сегодня после кладбища арестовали! – выдохнул он, поставив бокал на стол. – Я хочу предупредить всех, что тот, кто боится за себя и за своих близких, должен покинуть наше место встречи. Для них, так сказать, разговор должен закончиться не начавшись…

Лёгкая атмосфера за столом превратилась в гнетущую. Гости замерли и оцепенели.

– Почему? – подала голос очаровательная дочь академика Рудного.

В её голубых глазах не было страха. Взглянув в них, Артём улыбнулся.

– За нами стали следить неизвестные люди. Они даже нашли человека очень похожего на моего отца и загримировали его так, что даже я не смог найти различий между ним и моим отцом…

– Но ведь Ксения Александровна сказала, что они живы, – возразила девушка. – Это её высказывание и привело нас сюда, чтобы узнать, почему она так сказала…

– Да, она так сказала, но её саму, сдаётся мне, похитили, – помрачнел Артём. – Час тому назад я заходил в полицейский участок узнать, как долго продержат там мою маму. Так вот там мне ответили, что они её не задерживали и её у них нет.

Сын Пыреева присвистнул.

– И ты говоришь об этом так спокойно! – изумился он.

– От того, что я буду говорить беспокойно, моя мама, к сожалению, не отыщется.

– Это само собой, но…

– На кладбище, где она, как вам известно, переоделась в противочумную униформу, ничем не отличающуюся от военной спецформы ОЗК, – перебил его Артём, – и воспользовавшись этим прикрытием, она приказала солдатам вскрыть цинковые саркофаги и открыть гробы… Так вот в гробах оказались какие-то человекообразные обезьяны неизвестного вида и пара обнажённых мужчин в татуировках.

В глазах гостей застыло недоумение. Они стали переглядываться между собой и кривить губы.

– Ты решил пошутить или это серьёзно? – наконец, первым из гостей пришёл в себя сын Пыреева, не найдя ничего лучшего, чем задать такой вопрос.

– Ты что, Стас? – покрутил пальцем у виска Алексей.

– А ты, Станислав, решил, что мне в таком состоянии именно до шуток? – горько усмехнулся Артём.

– Да выглядит всё как-то… – не договорил и пожал плечами Пыреев Стас.

– Но ведь при захоронении нам никто из власть предержащих не позволил открыть цинковые саркофаги и посмотреть, что в них находится, когда их доставили с Урала! – подала голос Аня Рудная.

– Вот именно, – поддержал её Алексей.

– А вместо близких нам людей в гробы для веса положили непонятно кого… – закончила девушка.

– И я так думаю, – согласился с ней Артём. Он ещё раз окинул всех взглядом и сделал глубокий вдох. – Ну, что? Все остаётесь или как?… На днях мы, – он показал на себя, Женю и Алексея, – отправляемся в экспедицию на поиски пропавших близких нам людей… Как известно вам, у меня пропали в экспедиции отец и старший брат! У Алексея – отец. У каждого из вас тоже из экспедиций не вернулись либо отцы, либо матери, либо братья и сёстры. Я спрашиваю вас: вы с нами или нет? Нам нужны надёжные и уверенные в себе люди. Кто неуверен и боится, прошу сейчас же покинуть нас, а мы приступим к обсуждению наших дальнейших действий… Да, думаю, что у тех, кто нас сейчас покинет найдётся мужество никому ничего о нас не говорить.

– Найдётся, – не раздумывая, ответила супруга профессора Квашнина.

Нахмурив брови и потупив взгляд, она поставила на стол бокал с не пригубленным вином и поднялась, чтобы покинуть собравшихся.

– Вы, Вера Павловна, хоть бы глоток сделали за то, что они живы, – с болью в голосе сказал Артём.

Не меняя угрюмого выражения лица, Квашнина взяла бокал и выпила его до дна.

– За ваш успех я буду молить Бога! – поставила она бокал. – А сейчас извините, у меня трое детей и я не могу рисковать.

– Понимаю, – кивнул Артём. – Кто ещё? – заскользил он взглядом по присутствующим.

– Да, всё необходимо, как следует, обдумать, – поднялся муж доцента Кульбицкой.

– Да, разумеется, – без обиняков, согласился Артём.

Кульбицкий, как и Квашнина, выпил вино до дна и, пригладив усы, кивнул.

– На всякий случай удачи вам, сынки, но я пока не прощаюсь с вами окончательно. Посоветуюсь с дочерью, но, если не смогу принять участия в поисковой экспедиции вместе с вами, то на мою финансовую помощь вы можете рассчитывать стопроцентно.

– Спасибо.

– Я тоже не могу рисковать, – поднялся муж доктора наук Сотниковой. На мне осталось двое детей, и они без матери уже сироты. И не дай Бог, что случиться со мной…

– Вы правы.

– А с деньгами, как говориться, чем смогу – тем помогу… Может быть, вещами и продуктами.

– Благодарю.

Один за другим гости поднимались, выпивали до дна содержимое бокалов, обещали оказать поддержку и уходили. В конце концов, за столом остались только Артём, Женя, Алексей, Стас Пыреев и Аня Рудная.

– Не густо, – усмехнулся Артём, оценивая количество оставшихся.

– Они не верят, что их родственники остались живы, – сказала Аня Рудная. В её синих глазах горел искренний оптимизм.

– Я тоже, – глухо выдохнул Артём, опустив глаза.

У ребят лица вытянулись от удивления.

– Так, что же ты тогда так агитируешь?!. – выпалил Алексей.

– Я, насколько ты помнишь, агитировал ещё до того, как моя мама сказала, что они живы, – бесстрастно ответил Артём. – А сказала она так, потому что ей страшно за меня и за всех нас… – обвёл он рукой друзей. – Вот поэтому, я думаю, она и сказала на кладбище всем, что они живы…

– Чтобы хоть кто-то из них принял участие в нашей поисковой экспедиции? – догадалась Женя.

– Вот именно. Ведь она до сих пор считает нас… Меня, во всяком случае, малышом.

– Маленькая собачка всю жизнь щенок, – рассмеялся Стас Пыреев.

– Не возражаю, – поддержал его усмешкой Артём. – Зная, что я не отступлюсь, мама решила таким образом обезопасить нас тем, чтобы вместе с нами отправился хоть кто-то из так называемых взрослых…

– Хорошо же ты, однако, изучил мать, – раздался знакомый женский голос из глубины двора.

Артём вздрогнул и обернулся. На улице уже стемнело, и никто не заметил, как бесшумно открылась калитка и в неё вошла и спряталась за кустом сирени женщина.

– Мама! – замер Артём, а вместе с ним и его друзья.

На летней веранде появилась Ксения Александровна. Вид у неё был усталый и измученный, но на губах играла улыбка.

– Ты, сын, меня восхищаешь! – подошла она к нему и, пригнув за плечи, поцеловала в лоб. – Вижу, что ты не малыш и не маленький щенок! Тебе и впрямь можно довериться, как взрослому.

– А ты…

– Не спрашивай, где я была, потом как-нибудь расскажу.

– Но не в полиции?

– Нет, не в полиции… К тому же я дала расписку никому ничего не разглашать.

Сидевшие за столом ребята переглянулись, а Артем заботливо пододвинул матери стул и поставил перед ней чистую тарелку с ножом и вилкой.

– Проголодалась, наверное, – положил он ей на тарелку кусок румяного мяса и немного летнего салата.

– Я дома успела немного перехватить… Про Софью Игнатьевну забыл совсем?

Артём виновато улыбнулся.

– Нет, не забыл.

– Она меня прекрасным куриным бульоном попотчевала… А вообще ты молодец!

– А это ещё к чему?

– Ну, как же! Замок-то ведь у нас в квартире исправный. А твои подозрения оправдались…

– То есть?

– Софья Игнатьевна рассказала мне, что в наше отсутствие приходили двое: один из них представился работником домоуправления и сказал, что пришёл с проверкой тяги дымоходов; а второго она заприметила – он прятался на лестнице за шахтой лифта. Они ей сразу показались подозрительными, потому что, по-видимому, не ожидали увидеть перед собой Софью Игнатьевну. Позвонили для проверки в квартиру, а тут, вот те раз, пенсионерка какая-то открыла дверь… Ну они и ретировались под предлогом, что им нужно сходить за инструментом, – развела руками и улыбнулась Ксения Александровна. Отрезав кусочек мяса, она отправила его в рот. – Давайте выпьем за то, что и у тебя начинают работать подкожные сенсоры! – взялась она за бокал.

– Давайте, – застенчиво заулыбался Артём и налил ей вина.

Ребята дружно поддержали её предложение. Выпив, Ксения Александровна продолжила:

– Я сразу поняла, увидев у нас дома Софью Игнатьевну, что ты боишься за рукописи отца. Молодец! Находчиво поступил!

– А сейчас Софья Игнатьевна…

– Я её домой отправила, – опередила мама вопрос сына.

– Как?!

– Ну не могу же я держать пожилую женщину у нас дома так беспросветно долго, – просто ответила Ксения Александровна. – За рукописи отца не волнуйся…

– Как?! Ты их нашла?! – вытянулось лицо у Артёма.

– Всё-таки, сын, ты, по-видимому, ещё не совсем хорошо изучил мать, с укором посмотрела она на него. – Это я-то не найду?

– Ах, да! – шлёпнул себя по лбу Артём. – Твои подкожные…

– Вот именно! Именно они… Я проводила Софью Игнатьевну домой и отдала ей рукописи на хранение.

– А вот до такого решения моей находчивости не хватило.

– Не беда. Ясно одно: за рукописями твоего отца, ведётся охота, видимо, полагая, что в отличии от украденных оригиналов они не зашифрованы. И ты уберёг их от кражи.

– Вот интересно, а откуда им известно о том, что у отца были копии? – вопросительно посмотрел Артём на мать.

– И мне это кажется странным, – непосредственно спокойно вздохнула Ксения Александровна. – Я торопилась сюда, чтобы кое-что обсудить… Но вижу, что моя спешка была излишней… Что? Никто не приехал или ты не дозвонился до других? – упал её взгляд на Стаса Пыреева и Аню Рудную.

– И дозвонился, и приехали… – взял Артём бутылку вина и стал разливать вино по бокалам. – Только вот разъехались быстро.

– Почему?

– Узнали, что ты арестована.

– М – м…

– Правда, они обещали помочь и финансово, и материально, – заторопился Артём успокоить мать.

– И ещё добавлю, Ксения Александровна, – подал голос Алексей, – что у них, у всех, имеются объективные причины так поступить.

Взгляд Ксении Александровны смягчился и метнулся к Стасу Пырееву и Ане Рудной.

– А, что ж у вас, детки, не нашлось, что ли, объективных причин уйти?

Аня пожала плечами и по-детски просто ответила.

– Не нашлось.

– Вы, Ксения Александровна, хорошо знаете, что у Ани мама погибла, когда ей было всего шесть лет, а отец не вернулся из экспедиции три года назад, – заговорил Стас Пыреев. – У меня аналогичная ситуация: рос без матери. И отец так же, как и у Ани, не вернулся из экспедиции… Мы не женаты и не замужем, у нас нет детей и, кроме, как своим бабушкам и дедушкам, мы никому не обязаны. И к тому же наше дело разыскать отцов – праведное!

– Вот именно, праведное! – с облегчением вздохнула Ксения Александровна. – И именно это я и хотела услышать от вас…

– А раз так, – перехватил сын у неё инициативу, – и ты удовлетворилась в нашей надёжности, то, может быть, всё-таки скажешь нам, куда тебя увозили и кто брал с тебя расписку?

Ксения Александровна с укором посмотрела на сына.

– Не скажу… Ради вас же и вашей безопасности не скажу! – она сделала глоток вина, чтобы смочить внезапно пересохшее горло, и обмякла. – Сынок… Детки вы мои, – с материнской теплотой посмотрела она на ребят, – у вас слишком мало жизненного опыта и поэтому вам многое в жизни прощается. Полученное вами высшее образование является ничем иным, как оснащением технической стороны вашего мозга для того, чтобы вы, опираясь на эти знания, могли заработать себе на кусок хлеба. Но высшее образование не является умом в полном смысле этого слова. Так что, не смотря на вашу надёжность, – а она сродни преданности очень маленьких детей своим родителям, – вы заблуждаетесь, что вы умны. Ум даёт божественный институт простоты, наблюдательности и чуткости – институт, в который невероятно трудно попасть, – сделала она паузу, чтобы перевести дыхание. Сделав ещё глоток вина, она продолжила. – Я скажу вам лишь только то, что, если на кладбище я сказала, что «они живы» с целью, чтобы к вашей троице присоединился кто-нибудь из взрослых, то сейчас, побывав там, где с меня взяли расписку, чтобы я молчала, я с уверенностью могу сказать: они живы!

У ребят лица окаменели.

– А что за причина побудила сделать такой вывод? – спросил сын, тоже отхлебнув из бокала, чтобы подавить волнение.

– В двух словах об этом не скажешь, сынок, – задумалась Ксения Александровна. – В истории нашей Великой Родины были такие тяжёлые времена, когда создавалась система лагерей, названная Архипелагом Главного Управления Лагерей «Архипелаг Гулаг», где в так называемых «шарашках»… Засекреченных «шарашках» работали засекреченные учёные, создавая ядерный шит нашей Родины. Они изобретали космические ракеты, на которых мы первые полетели в космос… В общем, всё это оправданно, если учитывать сколь часто подвергается наша страна нападениям и гонениям. Не зря же ещё издавна сказано нашими древними мудрецами– богословами, что, если хочешь рассмешить Бога, то расскажи миру о своих секретах и планах. Я полагаю, что если твоему отцу и его коллегам было предписано спецслужбами выработать в людях и растениях иммунитет к радиации перед угрозой ядерного нападения, то, скорее всего, они живы и находятся где-нибудь в засекреченных лабораториях или что-то вроде этого…

– Что не делает ни их, ни нашу участь более лёгкой, – заметила Аня Рудная.

– Совершенно верно. И именно поэтому я дала расписку не разглашать, где я была, но я не давала расписки не заниматься поисками истины, что случилось с нашими близкими, – подвела итог своим размышления Ксения Александровна.

– И от нас не дождутся, чтобы мы не занимались поисками! – ударил по столу кулаком Стас Пыреев.

– А о том, что ты, мам, видела во вскрытых саркофагах, ты тоже дала расписку не разглашать?..

– А ты уже об этом рассказал?

Артём сконфузился и виновато кивнул.

– Ну и чёрт с этим! – отмахнулась Ксения Александровна. – Давайте лучше поговорим, в какое время вы отправитесь в экспедицию и что возьмёте с собой… М – м! – закатила она глаза, отправив в рот очередной кусочек шашлыка. – Как изумительно приготовлено! Кто кочегарил у мангала?

Ребята дружно показали на Артёма.

– Ну, что ж… Надеюсь, он не оставит вас голодными, всегда будете сыты и довольны!

– Поживём, увидим, – опять сконфузился Артём.

– Конечно-конечно… – согласилась мать. – Итак, детвора, а теперь приступаем к самому серьёзному: подготовке и безопасности.

Ребята замерли с непрожеванной пищей.

– Нет, вы продолжайте, – усмехнулась Ксения Александровна, – но попутно с едой давайте обсуждать насущные вопросы, связанные с вашей экспедицией.

– А что насчёт финансовой и материальной поддержки тех, кто отказался принимать участие в экспедиции? – спросил Артём.

– Нет, ждать мы ничего не будем! – отрезала Ксения Александровна. – У меня есть немного сбережений и я думаю, что их будет вполне достаточно.

– Хм… Раньше ты не была такой…

– Раньше меня не вызывали кое-куда и не брали расписок! – ещё раз отрезала мать. – Ну-у… Каковы роли? Кто на что способен и кто и что будет брать с собой? – обвела она всех взглядом.

– Тогда, пожалуй, начнём с меня, – не раздумывая, высказался Артём. – С меня как твоего сына и основного куратора экспедиции.

– Начинай, – кратко напутствовала мама.

– Я беру с собой мотодельтаплан, чтобы, по-возможности, обезопасить наше исследование местности пропавших экспедиций…

– Ориентируйся на показатели счётчика Гейгера, – опять не удержалась от очередного напутствия Ксения Александровна. – Там, где радиация выше, там и следует вести поиск…

– Само собой. Так же обязуюсь подготовить продовольствие…

– Ну, этим, наверное, мы все займёмся, – перебил Артёма Стас Пыреев. – Я, кстати, охотник и у меня есть три охотничьих ружья, тёплые спальники и две палатки.

– Замечательно! – одобрила Ксения Александровна. – По ружью на каждого мужчину – это замечательно!

– А у меня есть стрелковый спортивный лук, – вставила реплику Аня Рудная. – Я мастер спорта по стрельбе из лука.

– Превосходно!

– Я подготовлю "кошки",– изобразил жестом кошачью лапу Алексей.

– Что? – не поняла Ксения Александровна.

– Кошки, – повторил Алексей. – Это такое приспособление, которое обувается на ноги, чтобы лазить по столбам и стволам деревьев…

– А-а, поняла!

– Ведь не исключено, что там будут медведи и другие хищные животные, от которых нам придётся прятать продукты, чтобы не привлечь их к себе запахом…

– Очень точное замечание, – кивнул Стас. – Да как бы нам самим не пришлось прятаться от них на деревьях.

– Что ж, – согласилась с ним Ксения Александровна, – вполне возможно.

– Ну, а я буду вашим доктором, – улыбнулась Женя. – Стрелять из ружья и лука я не умею, но как биолог сделать кровопускание, я полагаю, у меня получиться!

Все дружно рассмеялись.

– Ну, а я всех вас повезу! – подвёл итог Алексей, раззадоренный тёплой дружеской обстановкой. – У меня есть небольшой "Мерседес" – минивен, кстати, полноприводной…

– И, кстати, прицеп, на котором ты повезёшь мой мотоплан, – подмигнул ему Артём.

– С удовольствием!

– В таком случае, ребята, в путь и Бог вам в дорогу! – с воодушевлением пожелала Ксения Александровна.

Ещё обсудив кое-какие детали предстоящего путешествия, друзья разошлись по домам лишь за полночь, условившись отправиться на поиски пропавших экспедиций сразу, как только всё будет готово…

Глава 5.

На подготовку ушла неделя. Те, кто отказался принять участие в розыске своих пропавших родственников, сдержали свои обещания и помогли не только финансово, но и материально. Самым ценным от них таким подарком для ребят оказался огромный прицеп для перевозки катеров, на который уместился и мотодельтаплан Артёма, и три двухсот литровых бочки горючего: две с бензином для мотодельтаплана и одна, запасная, с дизельным топливом для минивена. Также на прицепе уместились палатки, тёплые вещи и продукты. Охотничьи ружья и лёгкую одежду ребята упаковали в "Мерседес". Старенький минивен был предназначен для таких путешествий: имел полный привод на все четыре колеса, как у внедорожника, и подъёмную крышу со спальными местами на втором ярусе. Так что пятеро друзей до прибытия на Северный Урал могли не беспокоиться в дороге за отсутствие гостиниц. Минивен свободно умещал всех пятерых и места оставалось ещё на одного человека. Его ребята использовали для непредвиденной поклажи, коей оказался сухпаёк в дорогу, медикаменты, счётчики Гейгера-Мюллера, датчики радиометров; пьезодатчики и калометрические датчики, и приборы Доплера для измерения ультра и инфразвука. Оставлять их в прицепе даже под надёжным полиэтиленовым покрытием они не решились, опасаясь, что из-за дождя в дороге они отсыреют и будут плохо работать. Отправиться в дальний путь ребята решили ночью, чтобы не привлекать к себе внимание соседей и просто окружающих зевак. Провожать их пришли почти все родственники учёных пропавших в экспедициях. На прощанье Ксения Александровна вынесла из дома уже знакомый ребятам пакет и со словами напутствия тихо шепнула Артёму на ухо:

– Это рукописи твоего отца. К ним я приложила образец расшифровки его тайной стенографии, может, это поможет вам на месте разобраться что к чему… – и перекрестив сына, она трижды его поцеловала.

В три часа ночи минивен тронулся с места и под крестное знамение провожающих скрылся в ночи…

* * *

Весенняя майская ночь не подвела. Рассыпавшись звёздами и озаряя небо и землю яркой луной, она манила путешественников своей тёмной завесой тайн. Настроение у ребят было приподнятое. Азарта добавляло им ощущение неизвестности и опасности. Артём, Женя и Алексей рассказали Стасу и Ане, что они подверглись слежке неизвестных лиц, которые, по-видимому, арестовывали Ксению Александровну и о которых она, ссылаясь на подписку, ничего не рассказала им, видимо, полагая, что так будет лучше для их собственной безопасности. Эти неизвестные по предположению ребят и были теми охотниками за рукописями исследовательских работ отца Артёма, которые мама отдала ему в последний момент прощания.

Алексей, как хозяин минивена и его основной водитель, выезжая из города, постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за ними нет преследования. Он специально не прибавлял скорость и сбавлял её, когда сзади появлялся какой-нибудь автомобиль, предполагая, что это и есть их преследователи. Однако, выехав из города, он убедился, что никакой слежки за его "Мерседесом" не ведётся. Объявив об этом ребятам, – у них отлегло от сердца, – он настроил минивен на крейсерскую скорость в восемьдесят километров и повёл его к Полярной звезде. Ночь приветствовала их теплотой и безветрием. Стёкла были приоткрыты, и салон машины наполнялся свежим ночным воздухом. Мерный рокот дизельного двигателя успокаивал и убаюкивал обитателей минивена. Перед рассветом заснули Стас, Аня и Женя. Не спал, будучи за рулём Алексей, а также Артём, одержимый расшифровкой рукописей отца, не желая откладывать это дело на потом, что называется по-факту, как того рекомендовала ему мама.

– Ну, что там? – услышав очередной выпад досадного возгласа, покосился Алексей на Артёма, который сидел на пассажирском кресле справа от него.

– Да ни черта здесь ничего не поймёшь! – с досадой потряс Артём образцом стенографической расшифровки. – Думаю, что мама знала лишь только то, во что её посвящал отец при жизни, а сама она не была в состоянии что-либо прочитать и понять без него, не смотря на то, что времени и возможности у неё было предостаточно.

– С чего ты сделал такой вывод?

– У папы при жизни была привычка говорить притчами и метафорами, примешивая к ним фразеологические обороты по-латыни, по-немецки, по-французски, по-итальянски, по-китайски и на прочих языках…

– Он знал так много языков? – удивился Алексей, с недоверием посмотрев на Артёма.

– Конечно! Но он не только знал языки, он жадно интересовался культурами народов уверенный в том, что с астрономической точки зрения они едины… Вот и здесь у него в исследованиях имеются метафоры и высказывания на разных языках мира, причём с переставленными словами – так называемой инверсией. И поэтому не поймёшь то ли это фразеологическая инверсия, то ли в действительности он наблюдал в платообразных долинах между горными кряжами Пай-Хоя и Пай-Эра инверсию температуры, почему-то добавляя к этому по-латыни "fert animus"…

– Что это?

Артём пожал плечами.

– Если дословно перевести с латинского на русский, то звучит как зов или влечение души, причём он добавляет так же на пяти языках: манси, удмуртском, ненецком, хунотском и корякском " потрясение курумов" – это подвижная земля или подвижные камни, – пояснил Артём. – А вот очередная нелепость, – ударил он по рукописи, успев прочитать про себя ещё несколько слов, пока разговаривал с Алексеем.

– Какая?

– Движение курумов вызвано кембрийским взрывом!

– Чем-чем?

– Ты не ослышался: кембрийским взрывом.

– Но он произошёл, насколько я помню, приблизительно пятьсот сорок миллионов лет назад в начале Палеозойской эры после криогеннийского оледенения земли, когда вся земля была сплошь покрыта льдами…

– Да, такой метаморфозой "Кембрийский взрыв" был назван резкий эволюционный процесс многоклеточных организмов, а уж никоим образом ни движение курумов, появившихся в результате дробления гор во время последнего Ледникового периода, – совсем понуро вздохнул Артём и, захлопнув рукопись отца, безнадёжно махнул рукой и положил её в вещевой ящик. – Теперь я понимаю тех, кто охотился за ней, ведь в оригинале рукописи такая же галиматья, которую непомерно охота расшифровать.

– Однако твой отец был далеко не глупцом, чтобы в своих исследованиях заниматься галиматьёй, – возразил Алексей.

– Зато у него гениальная способность учёные исследования гримировать так, что невольно можно подумать, что писал их футуристический пациент дома душевно больных, – грустно усмехнулся Артём. – За эти рукописи вообще можно не беспокоиться… Их я-то не в состоянии расшифровать, не то что… Вот смотри!.. – опять полез он в вещевой ящик и, достав рукопись, ткнул пальцем в открытую страницу. – Он под заголовком «Биология физиологии среды» пишет по-латыни sonitus favere voci,paries gemitas – flamma focus…

– Фокус? – повторил Алексей последнее слово.

– Да, но не перебивай. В сумме написанного получается вот, что: звук издаёт звук, раздаётся стенание стены и всё это, я так понимаю, огненный фокус.

–Да – а… – покачал головой Алексей.

– Я и так, и так пробовал переставить слова, отыскать в ниже написанном хоть какое-то этому объяснение, но всё безрезультатно… – пожал плечами Артём. Немного помолчав, он вздохнул. – Меня вот, что больше всего настораживает…

– Что?

– Что в этих рукописях отец почти не использует другие языки, а только латынь.

– Что ж тут удивительного? – скривил губы Алексей. – Он биолог, да и вся медицина пишется на латыни.

– Так-то оно так. Но при жизни он говорил, что латынь это мёртвый язык, уже никому из народов не принадлежащий… На нём можно говорить только о мёртвых либо о воскресших из мёртвых!

– Странный вывод, – согласился Алексей.

– Если учесть, что под всем своим исследованием, написанном вперемешку с латынью, он в конце как бы иронично с насмешкой резюмирую: эволюция! И тут же опять это слово он пишет по латыни…

– И что из этого?

Артём дёрнул плечами.

– Получается эволюция мёртвых, – неуверенно ответил он.

– М-м, да-а … – задумчиво протянул Алексей. – Слушай, что-то меня вдруг осенило: а вот то, что твой отец пишет на пяти языках северных народностей – это не является какой-нибудь ссылкой или намёком на народные придания, эпосы и легенды имеющих между собой какую-то связь? Ведь чукчей и коряков на Северном Урале нет, а о хантах и коми, живущих там, он даже не упоминает.

– Я об этом что-то не подумал.

– Закрывай рукопись и убирай её, приедем на место и там разберёмся… Посмотри на карту: какой самый ближний населённый пункт к хребтам Пай-Хой и Пай-Эр?

Артём убрал рукопись и достал дорожную карту. Немного ее изучив, он ответил.

– Посёлок Кучгар.

– Вот там и начнём свои расспросы…

* * *

Дорога складывалась удачно. Поесть приходилось иногда как придётся, начиная с простых перекусов бутербродами в дороге – благо Женя и Аня делали их превосходно с томатом и тонкими ломтиками перцового сыра – и заканчивая в придорожных забегаловках, которых, надо сказать, по мере приближения к полосе Северного Полярного Урала, становилось на дороге всё меньше и меньше. Вечером готовили ужин на воздухе. Спали все впятером в минивене, что делало взаимоотношение ребят близкими и уютными. Травили байки, анекдоты, вспоминали интересные случаи из жизни и смеялись с беспечной беззаботностью, которой так щедро одарена молодость. В общем, время в дороге до конечного пункта Кучгар пролетело задорно и незаметно. Миновав шестьдесят четвёртый градус северной широты, друзья резко попали из цветущей весны обратно в зиму. Алексею пришлось задраить в минивене все стёкла и включить печку. Повсюду в предгорьях лежал снег, серебрясь на солнце. Таёжный лес на склонах гор тоже был укутан шубами снега, сверкающего на солнце жемчугом и манящим к себе своей первозданной дремучестью. Горы упирались в облака и терялись в небе. Дорога начала петлять серпантином меж скалистых кряжей и ребята не отрывали внимания от этого чарующего пейзажа. Алексей посмотрел на навигатор и констатировал:

– Осталось самую малость… Если наш спутниковый путеводитель нас не обманывает, то на месте мы будем уже к вечеру.

– Отлично! – с оптимизмом резюмировал Артём.

– Может быть, удастся напросится на постой и сходить в баню, – с надеждой в голосе вздохнула Аня.

– Попробуем уладить щедрой ценой эту сторону вопроса, – ободрил её Стас, которому за время дорожного путешествия всё труднее и труднее становилось скрывать свои симпатии к ней.

Аня это чувствовала. Ей тоже нравилась атлетичность и мужественность Стаса, и она скромно отвечала ему взаимным вниманием.

К вечеру горные кряжи стали массивнее. Дорога как вид и само понятие исчезла совсем, её нельзя было назвать даже просёлочной. Кое-где виднелась колея, продавленная на каменных подвижных курумах вездеходами, да и то местами она была заметена снегом так, что Алексею приходилось вести минивен, что называется по наитию. От тряски, серпантинных поворотов, спусков и подъёмов ребят выворачивало наружу как при морской болезни, и иногда приходилось останавливаться, что бы перевести дух и справиться с подступившей тошнотой. Вдобавок к этой невзгоде прибавилась снежная пороша, залепившая стёкла и фары минивена. Ребята отчаялись. От снежных облаков, затянувших небо, темень сгущалась быстрее, чем обычно. В бачке омывателя стёкол быстро закончилась омывающая жидкость и приходилось часто останавливаться, чтобы выйти из минивена и очистить фары и дворники лобового стекла от налипшего снега. Наконец, совсем пришлось остановиться из-за наступившей темноты и невозможности сквозь снежную пелену разглядеть едва видимую, мало заметную дорогу. Громады гор обступали путешественников чёрными исполинами со всех сторон, пугая их своей замкнутостью, как западнёй. У ребят оптимизма сразу поубавилось. Выйдя из минивена, они испуганно озирались по сторонам. Откуда-то издалека до их слуха донёсся протяжный басовитый вой.