Текст книги "Историческая психология: прошлое, настоящее, будущее"

Автор книги: Коллектив авторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Л. Н. Горюновой проводится психолого-историческая реконструкция личностно-деятельностных оснований славянской традиции с позиции цивилизационного подхода. Под традицией понимается «система практической деятельности, воспроизводимая и транслируемая из поколения в поколение». Рассматривается взаимосвязь образа действия, личности, традиции и цивилизации. Показаны различия в психологической структуре деятельности в восточном и западном типах цивилизации.

В статье И. Н. Дворниковой проанализированы особенности исследований ритуала в зарубежной и отечественной психологической науке. Автором ритуал представлен с позиции культурно-исторической теории как психологическое средство регуляции поведения людей в группе.

В рамках психоисторического исследования М. М. Дробышевой проводится сравнительный анализ творчества двух художников: Винсента Ван Гога и Давида Бурлюка. Показано, что уникальный художественный стиль и личность Ван Гога оказали влияние на развитие творчества Бурлюка и всего мирового художественного искусства. В статье Н. Ю. Стоюхиной представлена реконструкция социально-психологических особенностей советской эпохи через призму автобиографического романа писателя Н. Кочина, где историческое время представлено опосредованно через систему представлений и отношений автора. На важность подобных исследований указывали Б. Г. Ананьев. Б. М. Теплов, И. В. Страхов, Л. С. Выготский, В. А. Кольцова и др., так как художественная литература и в целом продукты художественного творчества выступают богатейшим источником знаний о психике человека (Кольцова, 2008).

В четвертом разделе сборника представлены кросскультурные исследования в русле исторической психологии. Они открываются анализом становления и развития культурно-исторической парадигмы в психологии в целом (И. А. Юров). В рамках изучения феномена толпы дан теоретический анализ особенностей его проявления в различные исторические периоды и в разных культурах (Л. Г. Почебут). Проведена психолого-историческая реконструкция революционной картины мира у различных культурных типов (Россия и Латинская Америка), представлен психолого-биографический анализ личности революционера (на примере Л. А. Тихомирова и Э. Че Гевары) (А. Г. Сулейманян). Предлагается новый взгляд на рост психометрического интеллекта в XX в.: анализируется динамика инновационной активности в контексте проблематики эффекта Флинна (А. А. Григорьев). Исследуется история денежного обращения с позиции появления новых форм денег как результата решения творческих задач (И. Р. Федоркова).

Пятый раздел открывается исследованием истории изучения проблем российского сознания в отечественной психологии конца XX – начала XXI в. (Г. В. Акопов, Л. С. Акопян). В ходе сравнительного анализа содержания конференций, посвященных данной проблематике и проводимых в г. Самара, авторы делают вывод о том, что именно они послужили отправной точкой введения понятия менталитет (ментальность) в научный дискурс и таким образом способствовали «комплексированию научных проблем сознания и ментальности» в психолого-исторических исследованиях. Эти конференции помогали развитию новых направлений в российской психологии – исторической психологии, менталистики и полименталистики, экономической психологии, – в свою очередь обогатив и содержание самой психологии сознания.

Далее в этом разделе представлены конкретные эмпирические исследования по проблемам исторического сознания, касающимся особенностей становления, сохранения и осмысления исторического опыта в индивидуальном и групповом сознании. Это психолингвистический анализ динамики языковых средств концептов «душа» и «дух» в русском индивидуальном и коллективном сознании в период 1800–2015 гг., проведенный на текстах, входящих в Национальный корпус русского языка (Л. В. Куликов); изучение представлений современных россиян о празднике, отраженных в их языковом сознании, и их сравнение с представлениями позднесоветского периода, выполненное с помощью метода сравнения ассоциативно-вербальных полей слова «праздник» (А. М. Борисова); это работа, посвященная анализу интереса современных интернет-пользователей к личности и деятельности Петра I и его реформам, демонстрирующая актуальность изучения сознания больших социальных групп на историческом материале с привлечением современных информационно-коммуникационных технологий (А. Л. Журавлев, Д. А. Китова); наконец, это поисковое исследование особенностей восприятия темпоральной стороны безопасности в русских народных пословицах и поговорках, проведенное с использованием метода многомерного шкалирования и экспертной оценки (Т. М. Краснянская, В. Г. Тылец). Подобные работы интересны, перспективны и набирают силу в социогуманитарных науках в настоящее время. Они подтверждают возможность соединения в психолого-исторических исследованиях идиографических и номотетических методов, что позволяет снять вопрос о достоверности полученных результатов в данной области знания.

Завершая обзор исследований, представленных в настоящем сборнике, можно констатировать, что историческая психология является активно функционирующей отраслью современной психологической науки. Перспективы ее дальнейшего развития видятся в углублении методологической рефлексии, в разработке методического инструментария и расширении междисциплинарных связей как внутри самой психологии, так и в рамках взаимодействия с другими социогуманитарными науками. Это позволит ей решать важнейшие задачи, стоящие перед современным обществом, и эффективнее реализовывать мировоззренческую, методологическую и прогностическую функции.

Литература

Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. СПб.: Питер, 2001.

Головей Л. А., Журавлев А. Л., Тарабрина Н. В. Б. Г. Ананьев и междисциплинарные исследования в психологии (к 100-летию со дня рождения) // Психологический журнал. 2017. Т. 38. № 5. С. 108–117.

Гуревич А. Я. Исторический синтез и школа «Анналов». М.: Индрик, 1993.

Дильтей В. Описательная психология. СПб.: Алетейя, 1996.

Журавлев А. Л., Ушаков Д. В., Юревич А. В. Менталитет, общество и психосоциальный человек (ответ участникам дискуссии) // Психологический журнал. 2017. Т. 38. № 1. С. 107–112.

Историогенез и современное состояние российского менталитета / Отв. ред. А. В. Кольцова, Е. В. Харитонова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2015.

Историогенез и современное состояние российского менталитета: Вып. 2 / Отв. ред. А. Л. Журавлев, А. В. Кольцова, Е. Н. Холондович. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2016.

Историческая психология: предмет, структура и методы: Учеб. пособ. / Под ред. А. А. Королёва. М.: Изд-во МосГУ, 2004.

История и психология / Под ред. Б. Ф. Поршнева, Л. И. Анцыферовой. М.: Наука, 1971.

Кольцова В. А. Историческая психология как комплексная отрасль знания: теоретико-эмпирический анализ // Психологический журнал. 2011. Т. 32. № 3. С. 85–95.

Кольцова В. А. История психологии: Проблемы методологии. М.: Издво «Институт психологии РАН», 2008.

Кольцова В. А., Журавлев А. Л. Сущностные характеристики и факторы формирования российского менталитета // Психологический журнал. 2017. Т. 38. № 3. С. 5–17.

Королёв А. А., Журавлев А. Л., Кольцова В. А. История и психология: неумолчный диалог: Учеб. пособ. / Под ред. А. А. Королёва. М.: Изд-во МосГУ, 2011.

Личность и бытие: субъектный подход: Материалы научной конференции / Отв. ред. А. Л. Журавлев, В. В. Знаков, З. И. Рябикина. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2008.

Методология комплексного человекознания и современная психология / Отв. ред. А. Л. Журавлев, В. А. Кольцова. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2008.

Сметанина О. М. Проблема психологии народов в творчестве Вильгельма Вундта: Дис. … канд. психол. наук. Нижний Новгород, 1999.

Субъектный подход в психологии / Под ред. А. Л. Журавлева, В. В. Знакова, З. И. Рябикиной, Е. А. Сергиенко. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2009.

Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991.

Шкуратов В. А. Историческая психология. М.: Смысл, 1997.

Раздел 1. Методологические проблемы исторической психологии

Историческая психология в системе социогуманитарных наук

Е. В. Харитонова

doi: 10.38098/thry.2020.25.72.002

Интерес к исторической психологии в нашей стране имеет неравномерный характер: периоды подъема и увеличения публикаций чередуются с периодами заметного снижения числа работ в данной области. Эти колебания можно объяснять разными причинами. Например, некоторые полагают, что в такие исторические периоды, когда общество (народ, нация, государство) находится на подъеме, уверенно смотрит вперед, увлечено созиданием нового и не ориентируется на прошлые достижения («Мы наш, мы новый мир построим»), количество исследований в области исторической психологии заметно снижается. И наоборот: когда общество переживает непростые времена, кризис, периоды преобразований, оно начинает чаще вспоминать прошлое, в какой-то степени идеализировать его, использовать прошлые достижения и, если это возможно, возрождать его отдельные элементы. В таком случае, можно предположить, что историческая психология помогает обратиться к прошлому, его урокам и становится наиболее актуальной в непростые периоды жизни общества.

Полагаем, что без изучения и переосмысления прошлого, без анализа исторического опыта затрудняется понимание настоящего и особо сложным представляется прогнозирование будущего. «Исторические катастрофы и переломы, которые достигают особенной остроты в известные моменты всемирной истории, всегда располагали к размышлениям в области философии истории, к попыткам осмыслить исторический процесс, построить ту или иную философию истории»; «все указывает на то, что в человеческой истории есть периодическое возвращение тех же моментов, не в том смысле, чтобы они могли по существу повторяться, потому что ничто исторически индивидуальное не повторяется, но в том, что есть формальное сходство, которое помогает постигнуть эпоху, сопоставив ее с эпохой предшествующей» (Бердяев, 1969, с. 7, 215).

Историческая психология: источники становления и предшествующие влияния

Историческая психология – относительно новая область знания, оформившаяся в мировой науке в качестве самостоятельной дисциплины в 1940-е годы, на стыке психологии с широким кругом социогуманитарных наук – историей, социологией, культурологией и др. Впервые сам термин был предложен французским психологом И. Мейерсоном в 1948 г. Он упомянул такое словосочетание в своей книге, получившей название «Психологические функции и произведения», и предложил его для обозначения специальной научной дисциплины, направленной на изучение психики человека в конкретно-исторических условиях, на исследование изменений психического склада личности в процессе социального развития.

Однако исследования в области исторической психологии начались еще задолго до введения такого обозначения. Упомянем, например, работу В. Вундта «Психология народов. Исследование закона развития языка, мифов и обычаев», 10 томов которой, опубликованные в 1900–1920-х годах, справедливо относят к предметной области исторической психологии. В это же время в Германии М. Лацарус и Г. Штейнталь проводили свои исследования «духа народа», которые также могут быть отнесены к истокам исторической психологии. В 1859 г. они основали журнал «Психология народов и языкознание», в котором публиковались статьи, посвященные проблеме исторического влияния на формирование народной психологии посредством языка, религии, мифа, обычаев и т. п.

Еще одно направление, осуществившее синтез истории и психологии и лежавшее в основе исторической психологии, сложилось в европейской науке благодаря французским историкам школы «Анналов», представленной в 1929 г. Марком Блоком и Люсьеном Февром. М. Блок изучал ментальность людей прошлого и считал, что в конечном итоге определяющим фактором человеческих поступков в истории является психология. Эти идеи были продолжены в психолого-исторических исследованиях Ж. Вернана, М. Детьена, П. Франкастеля, Р. Мандру, Ж. Ле Гоффа, Ж. Дюби, которыми были осуществлены реконструкции мировоззрения, индивидуального и коллективного сознания людей различных эпох, выявлено своеобразие их личностей, чувств, ментальности.

Л. Февр призывал к интеграции усилий историков и психологов: «Не менее очевидно и то, что зарождение подлинной исторической психологии станет возможным благодаря заранее ясно оговоренному сотрудничеству историков и психологов. Психологов, направляемых историками. Историками, которые, будучи должниками психологов, должны взять на себя заботу об организации их труда. Совместного труда, яснее говоря – труда коллективного» (Февр, 1991, с. 107).

В США в предметном поле исторической психологии проводились исследования сразу по нескольким направлениям научного знания: социально-культурной антропологии, кросскультурной психологии и психоистории. С начала XX в. в Америке набирают популярность исследования, посвященные происхождению и функционированию человека в контексте культуры – в рамках социально-культурной антропологии. Основные идеи и логика данного направления созвучны работам Вундта, Лацаруса, Штейнталя: для того, чтобы познать психологические особенности человека из любого общества, необходимо изучать его культуру, а именно язык, традиции, обычаи. Так, Ф. Боас изучал культуру и языки индейцев, живущих в Северной Америке, Р. Бенедикт описала их представления о духах-оберегах. Широко известна и ее работа «Хризантема и меч», выполненная по заказу Службы военной информации США в 1944–1946 гг. и направленная на изучение японской культуры, особенностей японского национального характера в современном понимании. М. Мид описала особенности социализации детей и подростков на Самоа, и т. д. Общим для всех этих исследований стало выявление различных аспектов инкультурации, социализации личности в зависимости от культуры, национальных особенностей. Любые поступки и действия личности в данном контексте рассматривались как элементы культуры, усвоенной через определенные модели мышления и нормы; затем подобные проявления стали считать стандартизированным поведением в обществе.

Более поздние исследования в области кросскультурной психологии также опираются на «Психологию народов» В. Вундта и работы американского исследователя В. Риверса, который возглавил экспедицию психологов и антропологов, изучавших связь между культурой и основными психологическими процессами в Южно-Тихоокеанской зоне. Однако подлинный расцвет кросскультурной психологии начинается только в 1960-е годы. Основной темой становится изучение черт сходства и различия в мышлении и поведении людей разных культур и создание всеобъемлющей универсальной психологии (Г. Триандис, Д. У. Берри, У. Д. Лоннер, Д. Брунер, Г. Яхода, Г. Мюррей, Г. Виткин и др.).

Психоистория также относится к направлениям научного знания, которые проводят свои исследования в междисциплинарной сфере. Первая работа по психоистории вышла в 1958 г.: это труд Э. Г. Эриксона «Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование» (Эриксон, 1996). Используя психоанализ, автор делает попытку объяснить «тип душевной организации» и индивидуальные кризисы молодого монаха, которые протекают на фоне исторических кризисов, их взаимосвязь и взаимовлияние. Таким образом, методологической основой психоистории является психоаналитическая теория З. Фрейда и ее развитие в неофрейдизме. Она используется при анализе исторической личности, выявляя ведущие мотивы (как сознательные, так и бессознательные), которые определяют ее поведение и деятельность. Ведущий представитель данного направления Ллойд де Моз полагает, что психоистория является наукой о моделях исторической мотивации при использовании для этой цели психоаналитических методов. Однако, на наш взгляд, представители психоистории (Л. де Моз, Д. Крен, Д. Плэтт, Г. Лоутон и др.) не являются в полной мере историческими психологами, так как их подход к объяснению взаимосвязи психологии и истории ограничен одним методом и потому не позволяет выявлять весь спектр детерминации поведения, мышления, деятельности, состояний как отдельного человека, так и какой-либо социальной группы в тот или иной исторический период.

В этом смысле в отечественных исследованиях, которые являются источниками становления исторической психологии в России, рассматривался самый широкий диапазон влияний и на общество, и на человека. Например, большой вклад в развитие исторической психологии в России внесла деятельность Русского географического общества, основанного в 1845 г. Помимо изучения географии России, она была направлена на создание и реализацию обширной этнографической программы, опубликованной и разосланной по всей Российской Империи в 7000 экземплярах для сбора сведений о ее населении по шести разделам: описание внешней наружности, описание языка, о домашнем быте, об умственных и нравственных способностях, об образовании, о народных преданиях, традициях и памятниках. Анализ собранных материалов и их описание осуществили Н. И. Надеждин, В. И. Даль, К. Д. Кавелин, А. И. Пискарев, А. Д. Башмаков и Н. А. Мордвинов, далее был выпущен специальный сборник материалов. С опорой на полученные сведения были опубликованы следующие издания: «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева, «Пословицы русского народа» В. И. Даля, «Песни, собранные П. В. Киреевским», «Великорусские загадки» И. А. Худякова. Данные материалы, на наш взгляд, в недостаточной степени используются в психологии при описании русского и российского менталитета, хотя содержат в себе неисчерпаемый потенциал для психолого-исторической реконструкции психологических особенностей мышления, мотивации, поведения, ценностных ориентаций, системы отношений и других проявлений на уровне личности и группы.

Не в полной мере оценен вклад в развитие исторической психологии культурно-исторических исследований русского историка А. С. Лаппо-Данилевского. Особенно это касается его работ «История русской общественной мысли и культуры XVII–XVIII вв.», «История политических идей в России в XVIII в. в связи с общим ходом развития ее культуры и политики» (Лаппо-Данилевский, 1990, 2005). Основная идея, представленная в этих трудах, посвящена раскрытию предположения о том, что развитие общества первично по отношению к развитию государства. По мнению авторов, «просвещенное» государство должно способствовать формированию личности русского человека. Подобные идеи отражены и в работе М. О. Кояловича «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям», опубликованной в 1884 году (Коялович, 2011). Безусловно, что при изучении особенностей русского и российского менталитета (см., например: Историогенез…, 2016, 2019; Кольцова, Журавлев, 2017; и др.) обращение к исследованиям этих авторов является необходимым условием достоверности и содержательной наполненности выдвигаемых теоретических построений.

В русле отечественной науки значимость воздействия культуры на развитие личности в психологическом аспекте обосновал в своей культурно-исторической психологии Л. С. Выготский, эмпирическое подтверждение этих идей своего учителя продолжил А. Р. Лурия. В 1961 г. Б. Ф. Поршневым, выступившим с докладом «Состояние пограничных проблем биологических и общественно-исторических наук», был поставлен вопрос о междисциплинарных исследованиях в области социальной и исторической психологии (Поршнев, 1962). Он организовал семинар по исторической психологии при Институте всеобщей истории АН СССР, а в 1966 г. вышла его книга «Социальная психология и история» (Поршнев, 1966). В ней в наиболее полном виде была представлена разработанная Поршневым социально-психологическая концепция, в которой обосновывалась трактовка исторических событий и в целом исторического процесса как последовательной смены фаз «суггестия – контрсуггестия – контрконтрсуггестия».

Одним из крупных событий в становлении исторической психологии в отечественной науке стало издание книги «История и психология» под редакцией Б. Ф. Поршнева и Л. И. Анцыферовой в 1971 г. (История и психология, 1971). Именно в этой работе были поставлены важные вопросы о том, что изучает историческая психология: исторический аспект психологии или психологический аспект истории, и о том, как правильно назвать дисциплину: историческая психология или психологическая история. До сих пор исторические психологи находятся в поисках единого, удовлетворившего бы всех ответа на них, – возможно, потому, что историческая психология относится к области междисциплинарного взаимодействия (подробнее см.: Историческая психология…, 2004; Королёв, Журавлев, Кольцова, 2011; и др.). Ее междисциплинарные связи охватывают достаточно широкий круг наук: социологию, философию, культурологию, этнографию, антропологию и др. Вышеупомянутый сборник научных статей, несомненно, является примером подобных связей, так как в нем представлены статьи психологов, историков, социологов, философов. Обратимся к некоторым из них.

В статье А. Р. Лурии «Психология как историческая наука (к вопросу об исторической природе психологических процессов)» центральным стало высказывание о влиянии общественно-исторических изменений на основные законы сознания. Ученый привел результаты конкретных исследований и сделал вывод о том, что «высшие специфически человеческие формы психической деятельности, такие, как произвольное внимание, активная память, отвлеченное мышление, по своему происхождению должны пониматься как социальные процессы, формирующиеся в условиях общения ребенка со взрослыми, в условиях усвоения общечеловеческого опыта. Они являются общественно-историческими по своему происхождению, опосредованными по своему строению и сознательными, произвольно-управляемыми по способу своего функционирования» (Лурия, 1971, с. 60).

Исследованию социальных настроений как объектов исторической науки посвящена работа Б. Д. Парыгина. Автор делает в ней акцент на изучении живой истории, «которая должна отражать все проявления человеческой психики, эмоций и страстей, массовые настроения, порывы и увлечения» (Парыгин, 1971, с. 103).

В 1971 г. в отечественной науке довольно редко употреблялось понятие «менталитет», но вопрос общности национальной культуры и единого психического склада народа широко обсуждался. Статья социолога И. С. Кона «К проблеме национального характера», также размещенная в этом сборнике, посвящена исследованию национального характера. При этом автор указывает, что необходимость тесной связи истории и психологии нигде, вероятно, не проявляется так отчетливо, как в исследовании данной проблемы (Кон, 1971, с. 122).

Тому, как проявляется национальный характер в конкретный исторический период, посвящена статья историка Г. Л. Соболева «Источниковедение и социально-психологическое исследование эпохи Октября». «Чтобы понять, почему люди определенной исторической эпохи поступали так, а не иначе, еще недостаточно раскрыть экономические, политические и идеологические условия, в которых протекала их деятельность. Задача состоит в том, чтобы проследить, как эти факторы воздействуют на сознание людей в их повседневной жизни, как исторически развивается психология различных социальных групп, классов и общества в целом» (Соболев, 1971, с. 226).

Несмотря на богатство представленного в нем материала, данный сборник имел отсроченное влияние на становление исторической психологии. Следующая волна основных и значимых работ в этой области поднялась только во второй половине 1980-х годов и не спадала вплоть до конца 1990-х. Так, в 1987 г. А. Я. Гуревич возобновляет деятельность семинара по исторической психологии, организованного Б. Ф. Поршневым. Здесь встречаются историки, психологи, культурологи, философы и представители других наук, обсуждаются проблемы культурно-исторической детерминации психики, подробно изучается французский подход к изучению менталитета в рамках исторической психологии. Результаты семинаров публикуются в ежегоднике «Одиссей. Человек в истории», который начал выходить с 1989 г.

В 1990-е годы выходит целый ряд работ, в которых обосновываются методологические проблемы исторической психологии (Белявский, 1991; Шкуратов, 1994, 1997; и др.), опубликованы первые учебники (Боброва, 1997; Шкуратов, 1997). В эти же годы в Институте психологии РАН ведется разработка теоретико-методологических оснований исторической психологии В. А. Кольцовой (Кольцова, 2004а, 2008). Под ее руководством были выполнены конкретные исследования по исторической психологии (Барская, 1998; Спицина, 1994; Федоркова, 2000; Харитонова, 1999; и др.).

Следующим важным этапом становления исторической психологи в России, на наш взгляд, является публикация материалов «круглого стола», посвященного проблемам исторической психологии и состоявшегося 1 апреля 2003 г. в Московском гуманитарном университете. Междисциплинарность обсуждаемых проблем также подтверждается составом участников: среди них психологи А. Л. Журавлев и В. А. Кольцова, историки А. А. Королёв и М. М. Мухамеджанов, философы В. В. Журавлев и А. Э. Воскобойников, социолог В. А. Луков. В работах этих ученых также немалое место уделено попытке решения вопроса о предмете, структуре и методах исторической психологии (Историческая психология…, 2004).

Предмет исторической психологии и ее междисциплинарные связи

В существующих работах по исторической психологии ее предмет определяется автором, исходя из его собственных представлений и исследований в данной области. Приведем несколько определений: «Историческая психология – это научная дисциплина, целью которой является соизмерение истории человека и истории человечества. Историческая психология обнаруживает и изучает законы взаимоизменчивости общества и человека в ходе истории, выявляя зависимости между историческими и психологическими феноменами, описывает закономерности формирования личности как объекта и субъекта исторического процесса» (Боброва, 1997, с. 5).

«Историческую психологию можно определить как изучение психологического склада отдельных исторических эпох, а также изменений психики и личности человека в специальном культурном макровремени, именуемом историей. Историческое время есть связь между прошлым, настоящим и будущим человечества» (Шкуратов, 2015, с. 11).

«Объектом изучения исторической психологии является не просто человек, в котором сосредоточена вся сложность психических и психологических проявлений, но шире – человек истории, или человек культуры. Историческая психология по своему характеру и задачам является наукой о происхождении психических деятельностей в истории культуры» (Белявский, 2004, с. 6).

В. А. Кольцовой было предложено следующее определение: «Предметом изучения в исторической психологии выступает особый класс детерминант – исторические детерминанты развития психики субъекта (как индивидуального, так и коллективного). Человек или группа рассматриваются как носители исторических норм и ценностей. Историческая психология исследует высшие этажи психики – социально-историческое сознание как ту реальность, которая связывает человека с обществом, цивилизацией, историей в целом» (Кольцова, 2004а, с. 24).

Исходя из вышеизложенных определений, мы полагаем, что предмет исторической психологии многогранен. В поле ее исследований включены следующие проблемы: воздействие исторических процессов на психику людей, влияние значимых исторических событий на индивида или коллективного субъекта, изменения психики человека в разные временные отрезки в ее конкретных проявлениях (мышление, общение, ценностные ориентации, поведение и т. п.).

Вопрос о специфике методов в исторической психологии также был обозначен В. А. Кольцовой и обсуждался на заседании упомянутого выше «круглого стола». Отмечалось, что «невозможность реального взаимодействия с исследуемым объектом требует выбора и использования особых исследовательских техник» (Кольцова, 2004б, с. 28). Безусловно, такой техникой является метод психолого-исторической реконструкции, который предполагает воссоздание изучаемых явлений на основе анализа различных источников, содержащих в себе объективированное выражение человеческой психологической переменной в реальном историческом процессе. Именно метод психолого-исторической реконструкции был использован в конкретных проведенных исследованиях: «Историко-психологическая реконструкция становления норм и способов общения в советском обществе в послереволюционный период, 10–20-е годы XX столетия» Л. В. Спицыной, «Психолого-историческая реконструкция особенностей психики гомеровского человека» А. Д. Барской, «Социально-исторические детерминанты агрессивного поведения: психолого-историческая реконструкция на материалах 20-х и 90-х гг. XX века» Е. В. Харитоновой, «Психолого-историческая реконструкция Московского Купеческого Общества как субъекта предпринимательской активности» И. Р. Федорковой.

Основным и часто критикуемым недостатком метода психолого-исторической реконструкции является сложность самой работы с источниками, невозможность применения методов современной психологии и исследовательской работы непосредственно с испытуемыми, что вынуждает обращаться к иным источникам и получать информацию о психологическом содержании опосредованно. В таком случае, полагают критики, трудно избежать субъективности при интерпретации данных. Пока достоверность в исследованиях по исторической психологии достигается привлечением огромного массива источников, адекватностью построенной модели, основанной на современных психологических теориях, использованием по возможности методов математической статистики.

Так как историческую психологию отличает междисциплинарность, возможно, что и поиск адекватных методов исследования необходимо осуществлять в смежных науках и использовать их для повышения верификации полученных данных в исторической психологии. Междисциплинарность как явление современной научной мысли подразумевает тесную связь двух и более отраслей знаний, направленных на решение сложных, широкомасштабных проблем, где опыта и методологии только одной дисциплины бывает недостаточно и она нуждается в существенном дополнении. В таком случае междисциплинарность позволяет реализовывать масштабные комплексные исследования.

С целью выявления междисциплинарных связей в социогуманитарных науках была предпринята попытка рассмотреть наряду с исторической психологией такие научные дисциплины, как историческая социология, историческая культурология и историческая антропология. Попытаемся понять, как осуществляется связь истории с современной социологией, культурологией, антропологией, какие научные методы исследования применяются, что составляет проблемное поле этих наук и какие исследовательские задачи в них решаются.