355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Коллектив авторов » Ксенофобия, радикализм и преступления на почве ненависти на пространстве ОБСЕ. 2018–2020 гг. » Текст книги (страница 2)
Ксенофобия, радикализм и преступления на почве ненависти на пространстве ОБСЕ. 2018–2020 гг.
  • Текст добавлен: 27 октября 2021, 21:01

Текст книги "Ксенофобия, радикализм и преступления на почве ненависти на пространстве ОБСЕ. 2018–2020 гг."


Автор книги: Коллектив авторов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

В 2018 году CARR опубликовал результаты исследования (доклад) Йенского института демократии и гражданского общества (IDZ) в сотрудничестве с лондонским Институтом стратегического диалога (ISD). Исследование называется «Любящие ненависть. Антимусульманский экстремизм, радикальный исламизм и спираль поляризации» («Loving Hate. Anti-Muslim Extremism, Radical Islamism and the Spiral of Polarization»), его авторами стали британский исследователь, ст. научный сотрудник CARR Майк Фиелиц совместно с немецкими исследователями Юлией Эбнер, Якобом Гуулем и Матиасом Квентом.[37]37
  Maik Fielitz, Julia Ebner, Jakob Guhl and Matthias Quent “Loving Hate. Anti-Muslim Extremism, Rad ical Islamism and the Spiral of Polarization”, Jena/London/Berlin 2018, online at: http://www.radical-rightanalysis.com/wp-content/uploads/2018/06/IDZ_Sonderheft_01_eng_Web.pdf.


[Закрыть]
В нём идёт речь о взаимозависимости антимусульманского и исламистского экстремизма и радикализма. На основе качественного и количественного анализа социальных сетей в период с 2013 по 2017 год было проанализировано более миллиона немецкоязычных антимусульманских и исламистских интернет-материалов. Результаты этого исследования вполне предсказуемы: «враждебность к мусульманам и исламистский фундаментализм тесно взаимосвязаны. Стратегии мобилизации и вербовки зеркально отражают друг друга, и есть также идеологические совпадения. Это становится особенно очевидным в их интернет-пропаганде в социальных сетях»[38]38
  Ibid.


[Закрыть]
.

Тема исламского экстремизма в Европе и в мире – это отдельный пласт в исследованиях. С момента превращения исламского экстремизма в значимый фактор угроз европейской и американской безопасности с 11 сентября 2001 года стали появляться серьёзные исследования исламизма и исламского терроризма. Прежде всего исследователей интересовало, что представляет собой модель религиозного исламского экстремизма, распространившегося по странам Запада. В 2005 г. в журнале «The Journal of Conflict Resolution» появилась статья под названием «Сравнительная оценка радикального исламского терроризма в Европе и Северной Америке: сравнительное исследование» («Mixed Logit Estimation of Radical Islamic Terrorism in Europe and North America: A Comparative Study»). Её авторы, Карлос Пестана Баррос и Изабель Проенса, попытались на основе анализа множества исламистских террористических атак в Европе, США и Канаде с сентября 1979 по декабрь 2002 г. выделить основные характеристики исламистского терроризма. Цель авторов состояла в том, чтобы на основании внешних признаков определить с высокой степенью вероятности, что нападение совершено исламистами. Авторы определили, что для модели исламистского терроризма характерны (в порядке убывания) «слепые» взрывы, ставящие целью поражение как можно большего количества абсолютно посторонних людей, чтобы запугать общество и руководство страны, показательные казни «неверных» и захват заложников[39]39
  Carlos Pestana Barros and Isabel Proença “Mixed Logit Estimation of Radical Islamic Terrorism in Eu rope and North America: A Comparative Study” // “The Journal of Conflict Resolution”, Vol. 49, No. 2, The Political Economy of Transnational Terrorism (Apr., 2005), p. 298–314.


[Закрыть]
.

Американский судебный психиатр Марк Сейджман, лично обследовавший арестованных исламистских экстремистов, попытался выстроить модель радикализации мусульманской молодёжи. Будучи государственным консультантом по борьбе с терроризмом, он написал монографию «Террористические сети джихада без лидера в XXI веке» («Leaderless Jihad Terror Networks in the Twenty-First Century»), увидевшую свет в 2008 году. В ней он развенчал бытовавший в то время в историографии миф о том, что джихад невозможен без лидера и без поддержки мусульманского сообщества. Он доказал, что исламистский террор возможен даже на индивидуальной основе при условии воздействия определённых внешних факторов и «групповой динамики». Например, травматические события, пережитые лично или о которых стало известно, могут вызвать внутренний протест у молодых людей. Они интерпретируют это возмущение через определённую идеологию, будучи мусульманами – через исламскую, более прочувствованную и понятую, чем какие-либо другие, основанные на чуждых доктринах. Обычно в чате или других форумах в Интернете приверженцы разделяют это моральное возмущение, которое перекликается с личным опытом других. Именно так происходит превращение обычных мусульман в исламистских радикалов, террористов-одиночек, «одиноких волков», и именно так часто происходит формирование мелких террористических групп, не связанных с каким-то общим центром принятия решений[40]40
  Marc Sageman “Leaderless Jihad Terror Networks in the Twenty-First Century”, University of Pennsylvania, 2008, online at: https://www.upenn.edu/pennpress/book/14390.html.


[Закрыть]
. Эту точку зрения разделяют и другие исследователи, например: Квентин Викторович[41]41
  Quintan Wiktorowicz “Radical Islam rising: Muslim extremism in the west”. Maryland: Rowman & Lit tlefield Publishers, Inc., 2005.


[Закрыть]
, Митчел Зильбер, Эрвин Барт[42]42
  Silber, M. D., and Bhatt, A. “Radicalization in the west: The homegrown threat”. New York City: NYPD Intelligence Division, 2007, online: https://seths.blog/wp-content/uploads/2007/09/NYPD_Report-Radicalization_in_the_West.pdf.


[Закрыть]
и пр.

Отдельная группа работ касается темы пропагандистских инструментов, с помощью которых такие ведущие террористические группировки, как «Аль-Каида» и «Исламское государство», осуществляют вербовку новых членов. Стоит отметить одну из последних и наиболее значимых работ – монографию польского исследователя, научного сотрудника Оксфордского университета Мирона Лакоми «Интернет-пропаганда «Исламского государства»: сравнительный анализ» («Islamic State’s Online Propaganda: A Comparative Analysis»), изданную в Лондоне в 2021 г. В ней на основе анализа целого ряда электронных изданий ISIS автор показывает, что эта организация делает ставку на продуманную и высокоэффективную пропаганду в Интернете, а не в печатных изданиях, распространяемых по старинке в мечетях.[43]43
  Miron Lakomy “Islamic State’s Online Propaganda: A Comparative Analysis”, London 2021, online at: https://www.routledge.com/Islamic-States-Online-Propaganda-A-Comparative-Analysis/Lakomy/p/ book/9780367699475.


[Закрыть]
Если же говорить о содержании и направлениях пропаганды, то большинство исследователей согласны с тем, что как пропагандистская машина «Исламского государства», так и пропаганда «Аль-Каиды» направлены на оправдание террора как единственного, с их точки зрения, метода насаждения «единственно правильной» версии ислама[44]44
  “Al-Qaeda’s propaganda decoded: A psycholinguistic system for detecting variations in terrorism ide ology” // “Terrorism and Political Violence”, May 2016, online at: https://www.researchgate.net/publication/302633089_Al-Qaeda's_propaganda_decoded_A_psycholinguistic_system_for_detecting_vari– ations_in_terrorism_ideology.


[Закрыть]
.

Вообще, сравнительному анализу различных исламистских экстремистских групп посвящены исследования целого ряда авторов. Так, в 2016 году в Вашингтонском университете была защищена и затем опубликована диссертация Ибрагима Гемея «“Аль-Каида” и “Исламское государство”: сравнительное исследование нарративов джихадистов» («Al-Qaeda and the Islamic State: A comparative study of the jihadi narratives»). В ней автор исследовал основные отличия между «Аль-Каидой» и «Исламским государством» как движением против государства. Представляя первое как революционное движение, а второе как организацию государственного строительства, он утверждает, что, несмотря на свою джихадистскую природу, обе группы придерживаются разных нарративов и стратегий. При этом автор показывает, что ISIS создавалось как мегагосударство (халифат), которое рассматривало как минимум весь мусульманский мир как свою будущую территорию. Следовательно, эта организация де-факто направляет свою деятельность на разрушение всех других государств, рассматривая даже исламские страны как предателей ислама[45]45
  Gemeah, Ibrahim “Al-Qaeda and the Islamic State: A comparative study of the jihadi narratives”, University of Washington, 2016, online at: https://digital.lib.washington.edu/researchworks/bitstream/ handle/1773/36787/Gemeah_washington_0250O_15799.pdf?sequence=1&isAllowed=y.


[Закрыть]
.

Исследование сходства и различий между двумя крупнейшими исламистскими группировками было продолжено и другими авторами. Например, в 2020 году в иранском академическом журнале «Fundamental and applied Studies of the Islamic World» была опубликована статья трёх исследователей – Эхтияра Резы, Алавиана Мортезы и Вали Алемеха: «Сравнительное исследование групп “Аль-Каиды” и ИГИЛ» («Comparative Study of Al-Qaeda and ISIS Groups»). В ней авторы изложили основное сходство и основные отличия этих двух террористических групп. В качестве сходных черт они определили происхождение их идеологии, апокалиптическое мировоззрение, прагматизм, антизападное видение, вера в иерархическую структуру в их системе, воинственность, антишиитский подход, универсальность и применение киберпространства. Что же касается отличий, то авторы сделали акцент на разных подходах к идее установления исламского халифата, к психологической и медийной тактике, военной стратегии, на разницу во взглядах на исламскую идентичность и, наконец, на то, как «Аль-Каида» и ISIS смотрят на женщин и меньшинства. Исследование пришло к выводу, что, несмотря на некоторые идентичные свойства, эти организации обладают очевидными различиями во многих аспектах, особенно в структуре, целях, функциональных возможностях, методах действий или операций, качестве лидеров и средств. Несмотря на это, их основные цели практически одинаковы: насилие над невинными людьми и их уничтожение, поскольку идеология обеих групп исходит из того, что «остальные», те, кто не разделяет их взглядов на ислам, их целей и задач, «заслуживают того, чтобы их убили»[46]46
  EKHTIARI AMIRI REZA, ALAVIAN MORTEZA, Vali Nataj Alemeh “Comparative Study of Al-Qaeda and ISIS Groups” // “Fundamental and applied Studies of the Islamic World”, Spring 2020, vol. 2, #, p. 24–57, online at: https://www.sid.ir/en/Journal/ViewPaper.aspx?ID=740610.


[Закрыть]
.

Существует и ряд других исследований, где делается аналитическое сравнение «Аль-Каиды» с другими радикальными организациями, например: с «Хизбаллой», ХАМАС и «Палестинским исламским джихадом»[47]47
  Shaul Mishal, Maoz Rosenthal “Al Qaeda as a Dune Organization: Toward a Typology of Islamic Terrorist Organizations”, Tel-Aviv University, 2005, online at: https://www.files.ethz.ch/isn/46602/mc20.pdf.


[Закрыть]
или с группой исламского джихада в Египте[48]48
  Mohamed Elaraishy “THE INTELLECTUAL REVIEWS OF FUNDAMENTALIST ISLAMIC GROUPS’ LEADERS AND THEIR IMPACT ON THE JIHADI ACTION, THE MUSLIM WORLD, AND THE WEST”, Kansas, 2010.


[Закрыть]
. Все они сходились в том, что «Аль-Каида» либо выступала в качестве зонтичной организации, либо оказывала прямое или косвенное содействие региональным исламистским структурам по всему миру. Существуют также обзоры деятельности отдельных фундаменталистских организаций по всему миру, в т. ч. «Аль-Мухаджирун», объявленной в целом ряде стран террористической организацией за вербовку боевиков для участия в вооружённых конфликтах и террористических атаках[49]49
  Quintan Wiktorowicz “Joining the Cause: Al-Muhajiroun and Radical Islam”, Department of International Studies, Rhodes College, online at: https://securitypolicylaw.syr.edu/wp-content/uploads/2013/03/Wiktorowicz.Joining-the-Cause.pdf.


[Закрыть]
, «Братья-мусульмане», которую большинство исследователей считают ответственной за содействие любым формам деятельности по распространению идей всемирного халифата[50]50
  Leslei Lebl “The EU, the Muslim Brotherhood and the Organization of Islamic Cooperation”, December 2013, online at: https://www.researchgate.net/publication/256821635_The_EU_the_Muslim_Brotherhood_and_the_Organization_of_Islamic_Cooperation.


[Закрыть]
[51]51
  Edwin Bakker, Roel Meijer “The Muslim Brotherhood in Europe”, December 2012, online at: https://www.hurstpublishers.com/book/the-muslim-brotherhood-in-europe/.


[Закрыть]
,а также «Хизб ут-Тахрир» и «Таблиги Джамаат».

По двум последним организациям существует довольно много литературы вследствие различных оценок их деятельности – от умеренных исламистов, чья деятельность разрешена и даже приветствуется, до террористов и экстремистов, с которыми необходимо бороться всеми доступными методами. Например, Томас Гуглер, сотрудник университета им. Гёте во Франкфурте-на-Майне, характеризует «Таблиги Джамаат» как «мирную миссионерскую организацию». В своей статье «Новая религия “Таблиги Джамаат” и Дават-и-Ислами и трансформация ислама в Европе» («The New Religiosity of Tablighi Jamáat and Dáwat-e Islami and the Transformation of Islam in Europe») он сравнивает её идеологию и деятельность с миссионерскими суфийскими движениями Дават-и-Ислами и Сунни Дават-и-Ислами и приходит к выводу, что, хотя их мирный характер не подлежит сомнению, «реконструкция повседневной жизни и индивидуальных маркеров идентичности, основанная на примерах Пророка и салафов (благочестивых предков), как они изображались в литературе по хадисам», содействует радикализации мусульман[52]52
  Thomas K. Gugler “The New Religiosity of Tablighi Jamáat and Dáwat-e Islami and the Transforma tion of Islam in Europe” // “Anthropos: International Review of Anthropology and Linguistics”, January 2010, #105(1), p. 121–136.


[Закрыть]
. С другой стороны, такие исследователи, как Марк Габориа из Франции, Алекс Алексиев из США и многие другие, дают этому движению оценку как враждебному демократическим ценностям, цель которого состоит в «покорении мира в духе джихада»[53]53
  Gaborieau M. Transnational Islamic Movements: Tablighi Jamaat in Politics. ISIM Newsletter (Interna tional Institute for the Study of Islam in the Modern World). July 1999. P. 21; Alexiev A. Tablighi Jamaat: Jihad's Stealthy Legions // Middle East Quartely. Winter 2005. P. 3–11.


[Закрыть]
.

Примерно такие же характеристики даются и панисламистской партии «Хизб ут-Тахрир» (ХТ). Несмотря на то, что она действует свободно во всех странах Европы, кроме Германии и России, партия характеризуется большинством исследователей как экстремистская или радикальная. Причём практически все авторы солидарны в том, что ХТ является более эффективной в странах Запада, чем на Востоке, где она во многих странах запрещена или действует под жёстким контролем. Так, Мадлен Груэн, старший аналитик НЕФА (NEFA – Nine Eleven Finding Answers Foundation), отмечает на примере деятельности партии в США: «Компонент стратегии “Хизб ут-Тахрир” состоит в том, чтобы внушить американским мусульманам чувство отчуждённости, чтобы они отвернулись от своей страны и вместо этого идентифицировали себя как членов уммы». Это, как считает автор, «стратегия изоляции американских мусульман от остального общества»[54]54
  Gruen M. “Hizb ut-Tahrir America Uses Social Media to Promote its «Emerging World Order» Conference”. The Hufifngton Post. 22 September, 2015. https://www.huffpost.com/entry/hizb-ut-tahrir-america-us_b_611595?guccounter=1&guce_referrer=aHR0cHM6Ly9lbi53aWtpcGVkaWEub3JnL3dpa2kvSGl6Yl91dC1UYWhyaXJfQW1lcmljYQ&guce_referrer_sig=AQAAAHqPDooOKHd3YnI71XY1°4oUrru7IK6ElPka7lZLmIEtGcOBex4oVVsHKxAmtIpEdSY4nr0LyYrESxo16S8bp5aYPp3rB_ZdhxeOxsvTcnAEaTinLn9dvEAQzlgemoWlrAOh63_lR8gl6-GLliGcY0t7irSuK7eb66dlV4mbmZaH.


[Закрыть]
. В то же время эта организация, стремящаяся к созданию всемирного халифата, находится в жёсткой оппозиции ко всем прочим мусульманским общинам, проповедующим отличные, в том числе и классические, версии ислама, что настраивает против неё не только власти исламских стран, но и рядовых мусульман. Это доказывает турецкий автор Ихзан Йылмаз в своём компаративном исследовании, посвящённом деятельности этой партии в Британии, Узбекистане, Турции и Египте.[55]55
  Ihzan Yilmaz “The Varied Performance of Hizb ut-Tahrir: Succes in Britain and Uzbekistan and Stalemate in Egypt and Turkey” // Journal of Muslim Minority Affairs, December 2010, online at: https://www. researchgate.net/publication/321795611_A_comparative_analysis_of_anti-systemic_political_Islam_ Hizb_ut-Tahrir's_inful ence_in_difef rent_political_settings_Britain_Turkey_Egypt_and_Uzbekistan.


[Закрыть]
Именно этот фактор, по его мнению, стал ключевым в успешной деятельности организации с низким уровнем исламского образования и, наоборот, в провале в странах с устоявшимися религиозными взглядами на ислам.

В мировой историографии существует достаточно много работ, которые, используя метод компаративного анализа, стремятся выяснить общие и отличительные черты террористических актов и нападений исламистов в разных странах. Например, можно упомянуть одну из последних исследований на эту тему – статью Ш. Харрис-Хоган, Л. Доусон и А. Амарасингама «Компаративный анализ природы и эволюции местных джихадистских угроз в Австралии и Канаде (2000–2020)» («A Comparative Analysis of the Nature and Evolution of the Domestic Jihadist Threat to Australia and Canada (2000–2020)»), опубликованную в голландском журнале «Perspectives of Terrorism», выпускаемом при поддержке Лейденского университета[56]56
  Shandon Harris-Hogan, Lorne L. Dawson and Amarnath Amarasingam “A Comparative Analysis of the Nature and Evolution of the Domestic Jihadist Threat to Australia and Canada (2000–2020)” // “Perspectives of Terrorism”, vol. 14, #5, online at: https://www.universiteitleiden.nl/binaries/content/ assets/customsites/perspectives-on-terrorism/2020/issue-5/harris-horgan-et-al.pdf.


[Закрыть]
. Пожалуй, такие статьи позволяют увидеть масштабы угроз, но они не дают никакой ясности с т. з. долгосрочных тенденций и глобальных рисков.

Этот недостаток компенсируется работами, стремящимися построить социально-экономические и политические модели и прогнозы исламистского терроризма. В этой связи необходимо упомянуть доклад американского Центра стратегических и международных исследований (CSIS) «Ислам и модели терроризма и воинствующего экстремизма», опубликованный в 2017 г.[57]57
  Anthony Cordesman “Islam and the Patterns in Terrorism and Violent Extremism”, October 17, 2017, Center for Strategic and International Studies, online at: https://www.csis.org/analysis/islam-and-patt erns-terrorism-and-violent-extremism.


[Закрыть]
На основе анализа огромных пластов статистического материала из разных стран мира автор, Энтони Кордесман, пришёл к выводу, что большинство террористических актов совершаются исламистами в мусульманских странах, причём на долю ISIS, «Аль-Каиды», «Джебхат ан-Нусры» и «Талибана», т. е. основных террористических организаций, приходится лишь 17 % всех терактов. Значительная часть нападений совершается одиночками, прошедшими индивидуальную радикализацию в Интернете и не связанными ни с какими группами. То же самое касается и жертв – их в исламском мире в 43 раза больше, чем в Европе и Северной Америке. Всего же, например, в 2016 году 83 % всех исламистских атак и 90 % их жертв пришлось на мусульманские страны. Социологические опросы показали также, что деятельность экстремистов поддерживается крайне небольшим числом мусульман как в Азии, так и в странах Запада. Причём только 17 % из них считают религию решающим фактором при вербовке джихадистов для террористических организаций. Однако внешняя политика США и других западных стран, несмотря на декларируемую ими борьбу с террором, не встречает всенародной поддержки среди мусульман. Исходя из вышеизложенного, автор делает вывод, что правительства исламских государств являются естественными союзниками, а не противниками Запада в их борьбе с исламистским экстремизмом[58]58
  Ibid.


[Закрыть]
.

Отдельно хотелось бы отметить работы, призванные проанализировать возможную связь между эмиграцией из мусульманских стран и исламистским терроризмом в странах Запада. Влияние террора на иммигрантов и беженцев из мусульманских стран исследуется в работе Тэйлора Саймека из университета Центральной Флориды «Европейский иммиграционный кризис: анализ того, как террористические атаки повлияли на популяцию беженцев в Европе» («The European Immigration Crisis: An Analysis of how Terror Attacks have Afef cted Immigrant and Refugee Population in Western Europe»)[59]59
  Taylor M. Scimeca “The European Immigration Crisis: An Analysis of how Terror Attacks have Afef cted Immigrant and Refugee Population in Western Europe”, University of Central Florida, 2017, online at: https://stars.library.ucf.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1216&context=honorstheses&httpsredir=1&r eferer=.


[Закрыть]
. Говоря об иммигрантах, необходимо выделить работу асс. профессора Департамента политических наук португальского университета г. Минью Марии ду Сео Пинто Арена, которая в 2017 году опубликовала при поддержке Центра перспективных исследований им. Роберта Шумана (European University Institute) статью в серии «EUI Working Papers» под названием «Исламский терроризм на Западе и международная миграция: «дальний» или «ближний враг внутри? Свидетельства» («Islamic Terrorism in the West and International Migrations: The “Far” or “Near” Enemy Within? What is the Evidence»). В ней проанализированы официальные материалы расследований основных террористических атак с 11 сентября 2001 года в США до 2016 г. в Брюсселе и Берлине. Главный сенсационный вывод, сделанный автором: основная террористическая угроза со стороны исламистов Западу исходит не от иммигрантов или беженцев, а от доморощенных экстремистов, родившихся в этих странах и проживающих там на протяжении нескольких поколений, «которые вдохновляются продолжающимся джихадом в Сирии»[60]60
  Maria do Céu Pinto Arena “Islamic Terrorism in the West and International Migrations: The “Far” or “Near” Enemy Within? What is the Evidence” // EUI Working Papers, Robert Schuman Centre for Advanced Studies, 2017/28, online at: https://cadmus.eui.eu/bitstream/handle/1814/46604/ RSCAS_2017_28.pdf?sequence=1.


[Закрыть]
.

Эту категорию людей, путь их радикализации и вербовки ISIS для участия в боевых действиях в Сирии изучала уже упоминавшаяся Лорне Доусон. В феврале 2021 года она опубликовала при поддержке Международного центра по борьбе с терроризмом в Гааге статью «Компаративный анализ данных по западным иностранным боевикам в Сирии и Ираке: кто поехал и почему?» («A Comparative Analysis of the Data on Western Foreign Fighters in Syria and Iraq: Who Went and Why?»). Автором был проведён анализ данных, включая опросы, 34 иностранных боевиков из различных стран Западной Европы, Британии, США и Канады. Было доказано, что их средний возраст составляет 26 лет, 18 % из них – женщины, 15 % – новообращённые в ислам. В основном это представители низших социально-экономических слоёв общества, многие совершали ранее уголовные преступления. В своей работе автор также опровергает распространённый миф о том, что идеология, в частности религия, являлась главным мотивом при вербовке и участии этих людей в деятельности террористических групп на Ближнем Востоке[61]61
  Lorne L. Dawson “A Comparative Analysis of the Data on Western Foreign Fighters in Syria and Iraq: Who Went and Why?”// ICCT Research Paper, February 2021, online at: https://icct.nl/app/ uploads/2021/02/Dawson-Comparative-Analysis-FINAL-1.pdf.


[Закрыть]
.

В 2017–2019 гг. европейские и американские власти инициировали целый ряд исследований, касающихся рисков, связанных с возвращением этих боевиков в западные страны. В 2017 году под эгидой Совета Европы вышло компаративное исследование коллектива авторов «Возвращение иностранных террористов-боевиков в Европу. Сравнительное исследование» («Returning Foreign Terrorist Fighters in Europe. Comparative Analysis»). В работе анализируется законодательные инициативы и правоприменительные практики в отношении боевиков, граждан стран – участниц СЕ, возвращающихся по основному месту жительства. В данной работе выделены различия и сходства в понимании этого явления в странах мониторинга, положительные и отрицательные последствия принятых мер, а также описан опыт международного сотрудничества по этому вопросу[62]62
  “Returning Foreign Terrorist Fighters in Europe. Comparative Analysis” // Council of Europe, 2017, online at: http://mastereurope.eu/wp-content/uploads/2017/10/Returning-foreign-terrorist-fighters-in– Europe-.pdf.


[Закрыть]
. Той же теме, но уже в рамках ЕС посвящён отчёт, подготовленный под эгидой Европарламента, под названием «Возвращение иностранных боевиков в ЕС. Последующая оценка» («The return of foreign fighters to EU soil. Ex-post Evaluation»). Изменения в законодательстве и правоприменительной практике в Евросоюзе в этой связи анализировались на основе компаративного анализа в Бельгии, Дании, Франции, Германии, Нидерландах и Великобритании[63]63
  “The return of foreign fighters to EU soil. Ex-post Evaluation” // European Parliamentary Research Service, May 2018, online at: https://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/STUD/2018/621811/ EPRS_STU(2018)621811_EN.pdf.


[Закрыть]
.

Существуют также более детальные исследования на тему иностранных боевиков на службе у террористических исламистских групп, ставящие целью анализ как причин их отъезда и возвращения, так и мер, предпринимаемых не только западными, но и мусульманскими странами для их нейтрализации. Например, в 2019 году под эгидой Королевского института международных отношений и при поддержке Фонда Конрада Аденауэра вышел сборник работ на эту тему под редакцией Томаса Ренарда «Возвращающиеся в Магрибе: сравнение политики в отношении возвращающихся иностранных боевиков в Египте, Марокко и Тунисе» («Returnees in the Magreeb: Comparing Policies on Returning Terrorist Fighters in Egypt, Morocco and Tunisia»)[64]64
  “Returnees in the Magreeb: Comparing Policies on Returning Terrorist Fighters in Egypt, Morocco and Tunisia”, Egmont Paper #107, April 2019, online at: http://www.egmontinstitute.be/content/ uploads/2019/04/EP107-returnees-in-the-Maghreb.pdf?type=pdf.


[Закрыть]
.

Что касается российской историографии по теме исламизма, то выводы российских учёных в целом повторяют выводы их коллег из других стран мира. Однако есть и исключения. Например, в одной из последних монографий на эту тему авторов Л. Гринина и А. Коротаева «Исламизм и его роль в современном исламском обществе» делается вывод о том, что «исламизм по большей части не является радикальным движением», что это политическое течение, представляющее собой «форму социальной и политической деятельности, основанную на идее, что общественная и политическая жизнь должна направляться системой принципов ислама»[65]65
  Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев «Исламизм и его роль в современном исламском обществе», Москва, 2019 г.


[Закрыть]
. Таким образом, авторы пытаются разделить исламизм на умеренный и радикальный, хотя сама формулировка «политическая и общественная жизнь в соответствии с системой принципов ислама» уже является радикальной. Ведь речь идёт о требовании отказа от светской формы правления в пользу исламских норм шариата, которые отрицают идею равенства мужчины и женщины, свободу вероисповедания и др. демократические ценности.

Есть и другая крайность: когда авторы увязывают ислам и исламизм, считая, что «оправданием экстремистских действий радикальных сил служит… исламское вероучение», а также утверждают, что «радикализм, политический ислам в ещё большей степени провоцируется Западом, его презрением к ценностям исламской цивилизации, стремлением использовать экстремистские силы против неугодных режимов»[66]66
  «Исламские радикальные движения на политической карте современного мира: страны Север ной и Северо-Восточной Азии» под ред. А. Д. Саватеева, Э. Ф. Кисриева, Москва, 2015, онлайн: https://publications.hse.ru/books/167852648.


[Закрыть]
.

В то же время российская историография богата исследованиями, для которых характерен глубокий анализ предмета изучения. Так, в 2017 году Институтом Африки РАН и Российским университетом дружбы народов был издан второй выпуск сборника «Исламские радикальные движения на политической карте современного мира», посвящённый на этот раз региону Северного и Южного Кавказа. В работе предпринята попытка полномасштабного анализа генезиса и эволюции радикальных течений ислама во всех регионах российского Северного Кавказа и в странах Южного Кавказа. Подъём исламистских движений здесь рассматривается в контексте цивилизационного краха, охватившего после распада СССР многие постсоветские республики, когда идейный кризис, соединённый с экономическим коллапсом, привёл к возникновению националистических течений, построенных либо на т. н. «историческом наследии», либо на возрождении религиозного фундаментализма, что часто подаётся как «возвращение к истокам и нравственной чистоте»[67]67
  «Исламские радикальные движения на политической карте современного мира. Выпуск 2. Северный и Южный Кавказ», под рук-вом И. В. Следзевского, Институт Африки РАН, Российский университет дружбы народов, Москва, 2017 г., онлайн: https://books.google.lv/books?id=Xo1VDwAAQBAJ&pg=PA8&lpg=PA8&dq=%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B5+%D0%B8%D1%81%D0%BB%0%B0%D0%BC%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5+%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B0%0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8+%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D0%B9+%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7&source=bl&ots=PQX7KnioG_&sig=ACfU3U1ZlQ3JUy_LY1nyexRuDlp1LZUuJw&hl=ru&sa=X&ved=2ahUKEwjhoKWk4__vAhUh-yoKHddZDnIQ6AEwBnoECAUQAw#v=onepage&q=%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B5%20%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%B8%20%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B8%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D0%B9%20%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7&f=false.


[Закрыть]
.

Этот подход в значительной степени совпадает с выводами вышеупомянутого исследования немецких авторов – Й. Керстена и Н. Ханкель, которые исследовали в 2013 году феномен возрождения правого радикализма на постсоциалистическом пространстве[68]68
  Joachim Kersten, Natalia Hankel “A comparative look at right-wing extremism, anti-Semitism, and xenophobic hate crimes in Poland, Ukraine, and Russia” // “Right-Wing Radicalism Today. Perspectives from Europe and the US”, London, 2013, online: https://www.routledge.com/Right-Wing-Radicalism– Today-Perspectives-from-Europe-and-the-US/Mering-McCarty/p/book/9780415627283, p. 85–94.


[Закрыть]
, и доказывает, что причины возрождения радикализма в этом регионе совпадают вне зависимости от специфики радикализма.

В связи с исламизмом на Северном Кавказе интересна также монография С. А. Рагозиной «Дискурс политического ислама (на примере интернет-пространства Северного Кавказа)». В своей работе автор проанализировал русскоязычный сегмент Интернета данного российского региона, который характеризуется наиболее высоким уровнем распространения радикального ислама. На основе качественного и количественного контент-анализа и ивент-анализа она показала преемственность международного дискурса политического ислама в северокавказском интернет-пространстве[69]69
  С. А. Рагозина «Дискурс политического ислама (на примере интернет-пространства Северного Кавказа)», Москва, 2013.


[Закрыть]
.

Стоит выделить работы одного из специалистов по исламу в России, профессора кафедры теологии и заведующего лабораторией деструктологии Московского государственного лингвистического университета – д. и. н. Р. А. Силантьева. В частности, в своей статье «К вопросу об экспансии радикальных форм ислама в Российской Федерации», опубликованной в 2012 г. в «Вестнике Челябинского государственного университета», он проанализировал идеологические аспекты салафизма (ваххабизма), лежащие в основе большинства исламистских теорий. Он выделил такие их особенности, как буквальная трактовка Корана, отношение к джихаду как к форме борьбы, в том числе вооружённой, с врагами ислама, отрицание каких бы то ни было других толкований Корана, кроме салафитских, резко негативное отношение к другим мировым религиям – христианству и иудаизму, последователей которых они не считают «людьми Книги», а также требование отказаться от любых светских форм политического правления в пользу шариата. Он также исследует историю распространения ваххабизма на территории Кавказской и Поволжской уммы в 90-х гг. XX века[70]70
  Р. А. Силантьев «К вопросу об экспансии радикальных форм ислама в Российской Федерации» // «Вестник Челябинского государственного университета», № 22 (276), 2012, онлайн: https:// cyberleninka.ru/article/n/k-voprosu-ob-ekspansii-radikalnyh-form-islama-v-rossiyskoy-federatsii.


[Закрыть]
.

Если говорить о глобальных проблемах исламского радикализма, то необходимо отметить одну из последних универсальных работ в этой области – докторскую диссертацию А. М. Серебровой «Исламистские радикальные движения и организации: этапы развития и направления противодействия», защищённую в 2020 г.[71]71
  А. М. Сереброва «Исламистские радикальные движения и организации: этапы развития и на правления противодействия», Автореферат, М. 2020, онлайн: https://www.dissercat.com/content/is lamistskie-radikalnye-dvizheniya-i-organizatsii-etapy-razvitiya-i-napravleniya-protivodeis.


[Закрыть]
В ней автор провёл теоретико-методологический анализ проблемы международного терроризма вообще и исламского терроризма в частности. Был прослежен генезис исламских радикальных организаций в сторону экстремизма и террора, проанализированы исторические предпосылки возникновения и эволюции основных исламских экстремистских движений: «Талибан», «Аль-Каида» и «Исламское государство», особенности их идеологии и механизмов функционирования и т. д. На примере этих трёх организаций автор показывает, как процесс регионализации приводит к массовому созданию целых террористических сетей, управляемых из единого центра, хотя и имеющих определённую степень автономии. Также в диссертации хорошо показано, как эти «организации выступают пропагандистами собственной модели государственного устройства, которая, на их взгляд, являясь противоположностью несправедливой западной модели, должна заложить основу современного мирового порядка»[72]72
  Там же.


[Закрыть]
.

Необходимо отметить также и другие работы российских авторов, специализирующихся на региональной проблематике, такие как, например, монография В. Я. Белокреницкого и Р. Р. Сикоева «Движение


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю