Текст книги "Детский сад. Дебют в России. Книга о том, кем, каким образом и на каких основах было создано российское дошкольное воспитание"
Автор книги: Коллектив авторов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Издатели Педагогического Журнала вообще ласкаются надеждою, что они мало-помалу приобретут себе читателей, понимающих высшие взгляды в воспитании; по крайней мере, они всегда будут преследовать однажды предположившую себе цель: руководствовать учителей так, чтобы всё, ими по званию своему предпринимаемое, принимало смысл более возвышенный так, чтобы, с облагороженным образом действия наставников облагораживалось и возрастающее поколение. Но такового образа действия должно держаться в преподавании уже с самого начала, его более или менее должно распространить на воспитание всех сословий. Объяснимся.
Между предметами преподавания обучение в чтении, например, всегда займёт одно из первых мест, и на первый взгляд покажется, что обучение сему вспомогательному знанию единственно может производиться механически. Мы знаем, что у нас не только так думают, но и так поступают; посему мы уже в первом номере П.Ж. за 1833 год почли нужным сообщить в сём отношении воспитывающий образ действия; однако не только слухи, до нас дошедшие, но и различные удостоверения на опыте показали нам, что у нас слишком мало имеют понятия о воспитывающем образе действия, чтобы вполне чувствовать необходимость оного; коротко сказать, что у нас вообще слишком мало имеют высших взглядов на воспитание.
Однако даже при обучении чтению много зависит от взгляда; и в сём случае можно иметь различное понятие о предмете, высшее и низшее. Учителя с низшими взглядами полагают, что вся задача здесь состоит в том, чтобы ученик научился читать: им всё равно, каким образом ученики их дойдут до сего великого искусства. Они на опыте удостоверились, что общепринятый до сих пор способ доводит до вышеозначенной цели, и так они спокойно продолжают действовать по-прежнему. Другой даже с самохвальством, показывая на ряд учеников своих, которых он обучил чтению, спросит вас: «Разве они не выучились читать? – Чего ж вам более?».
Нет, М. Г., этого не довольно: есть высший взгляд и при обучении чтению; должно и при оном иметь в виду формальную цель воспитания. Сие поймут, конечно, только те учителя, кои способны возвыситься до того, чтобы ясно и с точностью различать в человеке способность его к знанию чего-либо от способности его к действованию. Для сего не нужно великих напряжений ума, но токмо столько здравого рассудка, дабы понять, что все наши знания имеют подчинённую цель; ибо мы учимся, чтобы сделаться способными к действованию. Действовать, или быть деятельными, т. е. подчинять влиянию нашего духа внешний и внутренний мир – вот главное назначение человека. Все наши знания относятся к действиям нашим, как средства к цели.
Из сего следует, что чрезвычайно важно различать: учимся ли мы только для того, чтобы знать что-либо; или смотрим ли мы на учение как на средство к нашему образованию и к созиданию нас способными к действованию. ‹…› Употребляя знание, как средство к образованию, мы не только сообщаем воспитаннику познания, но и возделываем в нём все способности человеческие. Учитель первого разряда, употребляя к тому не более времени, а иногда даже менее, нежели поклонники низших взглядов, вдруг достигает цели своей, выполняя при сём все возможные требования. Ученики его не только будут лучше знать преподанный им предмет, но в них выкажется сверх сего некоторая гибкость и ловкость ума, которую воспитанник может приобрести только когда каждый предмет преподавания служил ему материалом для деятельного развития ума.
Да не будут же учители наши пренебрегать высшими взглядами в воспитании, и да сознаются они в справедливости положения: «что если мы главною целью преподавания поставим образование всех умственных способностей, то подчинённая сему цель сообщения познаний достигается тем легче, тем совершеннее и тем надёжнее». Сие относится и допускает применение решительно ко всем предметам преподавания. Мы говорили выше о чтении только примерно, для показания, что и сей, по-видимому, механический предмет преподавания, может служить средством развития. Но не метода есть главная вещь, а точка зрения наставника на предмет свой. Знание метода необходимо для наилучшего и скорейшего достижения цели, но все методы ни к чему не поведут, если, как то вообще делается у нас, преподаватели будут исполнять оныя только буквально, или если они, придерживаясь низших взглядов неразмышляющей толпы, не сумеют до того возвыситься над пошлою колеёю, чтобы, занимая ум и воображение питомцев своих, учение представлялось оным в виде привлекательном и заманчивом.
Для сего же нужно, чтоб преподаватель был преподавателем, как говорится, и телом и душою; для сего нужно, чтобы он имел беспредельную ревность к своему делу, дабы возродить в воспитаннике таковую же ревность; для сего нужен в наставнике и род постоянной добросовестности, которая наилучше поддерживает в воспитаннике постоянство усилий. Мы, не в укор будь сказано, не много видели у нас подобных учителей, но думаем, что это проистекает только от незнания дела и от неведения средств, на которые наставник наивернейше может полагаться; думаем, что беда наша в сём отношении главно состоит в том, что учители наши, не будучи знакомы с высшими взглядами воспитания, по старой привычке придерживаются низших, унижающих почтенное звание учительское до того, что оно принимает вид обыкновенного простого ремесла!
Несколько вопросов на разрешениеЕ. Г.Педагогический журнал, 1834, часть 5
Издатели Педагогического Журнала, видя с удовольствием, что участие в деле Воспитания беспрерывно увеличивается, что преимущественно должно приписать деятельности и мудрым мерам г. Министра Народного Просвещения, и, желая с своей стороны, по возможности, способствовать общему участию в сём деле, намереваются по временам задавать вопросы о таких предметах в деле Воспитания, которые требуют более точного определения. Они надеятся, что Педагоги охотно займутся решением подобных вопросов. На первый случай предлагаются следующие:
1-е. Во многих из наших общественных заведений для присмотра за воспитанниками определяются так называемые Комнатные Надзиратели. Во 2-м номере Журнала Министерства Просвещения за 1834 год, по случаю обнародования положения о Благородном Пансионе при Рязанской Губернской Гимназии, сообщены прекрасные правила относительно к общим обязанностям сих Надзирателей; но желательно, чтобы какой-нибудь опытный Педагог ещё более в подробности изложил мнение своё о сущности обязанностей сих Надзирателей, об отношении их к Учителям и к самим воспитанникам, о влиянии, которое они должны иметь, как на нравственную, так и на учебную часть Воспитания, и об образе действия, которого они во всех сих отношениях должны держаться.
2-е. Недавно один молодой человек бывшему своему Учителю в откровенном разговоре признался, что он часто в его уроках крайнюю претерпевал скуку и предавался вследствие сего иногда непростительным шалостям потому, что Учитель слишком много обращал внимания на слабых в классе. С другой стороны, нельзя же оставлять слабых без внимания. Как тут поступать в многолюдных классах наших общественных заведений? Разумеется, по возможности держаться середины. Но это легко сказать, а не так-то легко привести в исполнение. Желательно, чтобы искусный и сведущий преподаватель в подробности обнаружил, какие средства он полагает надёжнейшими для избежания в сём случае ложного образа действий.
3-е. Ныне во многих училищах заставляют учеников прежде выучить то, что должно быть объясняемо, утверждая, что объяснения тогда легче усваиваются учениками, в других же заведениях никоим образом не хотят допустить выучивание чего-либо без предварительного объяснения, говоря, что предварительное объяснение облегчает выучивание. Совершенно ли это справедливо? Которого способа преимущественно должно держаться?
Ожидая на счёт всего этого решения опытных воспитателей, мы предоставляем себе впоследствии представить на суждение публики и наше мнение о сих предметах.
Е.Г.Педагогический журнал, 1834, часть 6
Перед вами – первая большая статья на русском языке, посвящённая дошкольному образованию. Отстаивая идею «учреждений для первоначального воспитания», она обращается к опыту одной из английских «школ для малолетних», от распорядка которой отталкивался и Гугель, составляя планы своего заведения.
Эта «дофребелевская» модель в чём-то покажется нам не очень детсадовской, а в чём-то вполне. Но на фоне подобных разно-образных опытов и складывался будущий образ детского сада, который через десяток лет выйдет на всеобщее обозрение и завоюет признание.
О школах для малолетних детейНовейшее время привёло в движение мысль, исполнение коей, верно, не останется без благодетельных последствий; мы говорим о школах для малолетних детей. Мысль сия родилась в Германии (княгиня Паулина Липпе Дешмольдская была изобретательницей оной) и, так сказать, возлелеяна в Англии, где Самуил Вильдерспин учредил в Лондоне в 1820 году первую таковую школу в большем виде, назвав её Infant School. С тех пор школы сии в Англии чрезвычайно размножились: там даже существует Общество для поддержания оных, под председательством Лорда Брума. В 1826 году считалось уже до шестидесяти подобных школ, из коих три в Лондоне были образцовые и служили также для образования учителей, назначаемых в сии школы. Оксфордский и Кембриджский университеты, равно как и высшее духовенство Англиканской Церкви, принимают величайшее участие в общеполезных заведениях сего рода и стараются о размножении оных. (Учёный и Благочестивый епископ Винчестерский в 1828 году повелел всем священникам своего округа сообщать ему сведения, в каких местах существуют подобные школы, а где нет оных, то по какой причине?)
Успех сих общих усилий в самом деле весьма ощутителен; ибо в 1827 году находилось уже более двухсот подобных школ. Это суть заведения, куда принимаются дети от двух до шести лет, которых, разумеется, нельзя ещё допускать в школы, собственно так называемые. Дети, находясь в них под присмотром опытного учителя, играючи, научаются весьма многому; но что важнее всего, получают нравственное направление. Разумеется, что характер таковых заведений, по нежному возрасту детей, отнюдь не допускает какого-либо строгого преподавания. Невинные забавы, приучение к порядку и доброму поведению, суть главная цель. Все предметы преподавания служат только средствами к приличному занятию детей. Таковые заведения особенно назначаются для детей неимущих родителей, кои, будучи принуждены заботиться о ежедневном своём пропитании, могут спокойно предаваться занятиям своим, зная, что дети их находятся под безопасным, попечительным присмотром.
В Пруссии, в Нидерландах, в Швейцарии, во Франции уже существуют подобные школы, хотя они и не равняются с теми, кои в Англии обязаны благоустройством своим благочестивому и неутомимому Вильдерспину. (В Пруссии первая школа для малолетних детей учреждена там в 1819 году в день рождения Короля, и оная названа Александринским институтом, ибо Принцесса Александрина соизволила принять оное заведение под особое своё попечение. В последствие времени присоединились к сему институту ещё другие заведения, кои состояли под ведением Профессора Вадцека, от имени коего заведения сии получили название Wadzeck – Anstalt). Во Франции сии заведения известны под названием salles d’ asile pour la premiere enfance; но там дети находятся под присмотром старших женщин (soeurs de la providence), кои приучают детей собственно только к опрятности, преподавание же, исключая некоторых молитв, ограничивается весьма малым, едва достойным упоминания. Только в 1829 году граф Ластейри издал сочинение, в котором старался убедить родителей насчёт важности подобных школ. Он желает, чтобы таковые заведения были учреждены не только для детей неимущих родителей, но и для всех званий вообще; ибо, говорит он, это могло бы служить действительнейшим средством к развитию умственных способностей детей и облегчило бы в последствие времени основательное преподавание наук.
Конечно, всякий согласится, что наилучший присмотр в сём нежном возрасте есть родительский, и какой добрый отец, какая нежная мать захотят предоставить другим исполнение сего священного родительского долга? Но все ли дети столь счастливы, что имеют таковых родителей? Все ли родители, даже при всём желании исполнять священный долг свой, имеют к тому возможность? А если первое воспитание есть важнейший шаг в жизни, в чём все педагоги согласны между собой, то мысль учредить заведения для сего первоначального воспитания не заслуживает ли полного внимания? Думаем, что учреждение подобных заведений может иметь благодетельное влияние на воспитание; но это обширный предмет, особенно если предполагается изложить в подробности, во-первых, важность подобных заведений; во-вторых, условия, по коим они должны быть организованы, и, в-третьих, применение оных к потребностям нашего отечества. Предоставляем себе на будущее время изложить сии статьи в совершенной подробности. Но дабы дать читателям нашим понятие о таковых заведениях, сообщим здесь известие об одном из оных, существующем с 1828 года в Стральзунде. (Школа сия учреждена обществом частных лиц, поддерживается добровольными ежегодными пожертвованиями сего общества).
I. Известие о школе для малолетних детей в Стральзунде
1. Цель оной
Во всех городах, как больших так и малых, часто находится великая несоразмерность числа детей неимущих родителей в отношении к числу жителей. Дети сии в то время, в которое они ещё не могут посещать народные училища, т. е. до девятилетнего возраста, остаются целый день без присмотра, и таким образом подвергаются влиянию всякого зла.
Из числа сих-то детей обыкновенно выходят люди, кои, в последствие времени, не только становятся в тягость целому обществу как неспособные и праздные члены оного, но даже часто грозят его безопасности и спокойствию. Собирать таковых праздношатающихся детей, нередко втайне просящих милостыню и уже рано предающихся разным порокам – собирать таковых детей под попечительный присмотр во время дня, сообщать им предварительные познания, нужные для вступления в народные училища, пробудить несколько душевные способности их, умерять и направлять к доброй цели склонности их, часто худыми примерами рано возбуждённые, внушать им любовь к знаниям, порядку и опрятности и предостеречь таким образом сих детей от нравственной порчи – вот цель сего заведения.
2. Помещение
Сие заведение помещается в особой комнате со сводами, длиною в 32 фута, шириной в 20, а вышиной в 16 футов, и может содержать в себе 100 детей, коих число составляет полный комплект. (Комната сия, находящаяся в монастыре Св. Иоанна, служила прежде кладовою для помещения разной старинной утвари и была пожертвована монастырём в пользу сего предприятия. Сие показывает, что для учреждения подобных школ не нужно огромных зданий, а нужна только добрая воля, и лишь бы было главное условие всякого учебного заведения – внутренняя органическая жизнь; от помещения же и наружных средств вообще успех зависит мало).
Около трёх стен (ибо четвёртая стена, где находятся двери, занята с одной стороны столом с ящиками, а с другой скамьями для членов Общества, которые в определённое время посещают заведение, также печью и местом, где стоит сосуд с питьём) находятся длинные низенькие скамейки; около двух из сих стен скамейки стоят в два ряда, около же третьей, находящейся напротив входа, перед одной длинной скамейкой находится длинный же, но низкий и узкий стол, который назначен для разных занятий и игр детей.
Скамейки сии во всю длину имеют спинки, в середине немного вогнутые. Для каждого дитяти находится определённое место. Все места означены номерами, кои следуют в порядке от 1 до 100. На каждое дитя надевается особое платье из холстины, наподобие рубашки, к коему прикреплены у мальчиков на правом плече, а у девочек на левом плече, жестяные бляхи с номерами, от сего каждое дитя твёрдо может помнить своё место, ибо, приходя в школу, надевает платье, которое находит на своём месте, и уходя из школы, снимает его и оставляет на том же месте. (Некоторым из наших читателей, может быть, покажется невероятным, чтобы трёхлетнее дитя могло распознавать свой номер. Скажем, что мы убедились в том на опыте, имея сами подобную школу, хотя весьма небольшую). Задние, подле самой стены находящиеся, скамейки так устроены, что спинки оных прикреплены к самой стене; а скамейки, по мере надобности, могут быть соединены вместе и составить таким образом посередине комнаты обширный длинный стол для занятий, для игры и для обеда во время зимних месяцев. Чрез такое устройство скамеек можно обойтись без особенного стола для вышеозначенных надобностей; он только занял бы собою много места. На самой длинной стене комнаты прикреплена над скамейками, в достаточном расстоянии от оных, длинная планка, также имеющая номера от 1 до 100; при каждом номере находится крючочек. Крючки сии при номерах служат для вешанья платья детей, когда они уходят из школы. Сие распоряжение весьма облегчает учителю делать каждое утро обзор детей, не пришедших в школу, коих он узнаёт по номерам платьев оставшихся на планке, ибо имена детей под сими номерами вписаны в особую книгу.
На подоконниках сделаны ящики, разделённые мелкими перегородками. Каждый из сих ящиков назначен для пятерых детей, куда они, по приходе своём поутру в школу, прячут свой завтрак и хлеб, который они едят в определённый час, между обедом и ужином. Сей хлеб они едят летом на чистом воздухе в том месте, где обычно играют. Подле входа проведена сквозь стену труба, чрез которую из ближайшего колодца доставляется в класс вода, как для питья так и для умывания. Кроме сего имеется в школах несколько шкафов для хранения разных снарядов, нужных при преподавании, и для игрушек, также и стенные часы с боем. Пол выкрашен масляною краской, дабы его удобнее можно было содержать в надлежащей чистоте. Перед входом имеется сплетённый из верёвок мат; с детей строго взыскивается, чтобы они, приходя в школу, всегда вытирали ноги. Поблизости, на маленьком дворе, находятся отходные места, дальше же место, удобное для игр; часть оного покрыта навесом для того, чтобы дети и при плохой погоде могли быть на открытом воздухе.
3. Управление заведением
Первое обзаведение, нужные перестройки и всё, что касается до распределительной части, равномерно определение учителя и прислуги, присмотр за преподаванием, всё сие зависит от четырёх старшин, которые дают обо всём отчёт обществу.
Кроме этих старшин принимают участие в надзоре над заведением двенадцать человеколюбивых дам, живущих поблизости от заведения. Их помощь и внимание к заведению имеют великое влияние на благоприятный успех оного. Дамы сии по очереди, ежедневно посещают заведение, наблюдают за надлежащим порядком во всех отношениях, и в случае нужды тотчас принимают свои меры, записывая при том вкратце всё замечаемое ими в особую книгу, которая по временам рассматривается старшинами. Кроме того каждая из дам взяла на особое попечение своё определённое число детей, за поведением и успехами коих она в особенности наблюдает.
Порядок в очереди сих дам весьма просто поддерживается тем, что дама, посетившая школу, посылает к следующей за нею ключ от ящика, в котором находится книга для отметок; к ключу прикреплён пергамент, на котором по порядку написаны имена этих дам. В случае же, если дама, к которой был послан ключ, не может посетить школы, то она, приняв ключ, посылает его к следующей за нею, или также к какой-либо замужней из своих подруг, с коей прежде была когда-либо вместе в школе. По истечении каждых шести месяцев старшины и члены собираются для общей конференции, в которой обсуждается результат в отношении к средствам и предлагаются перемены, кои почтутся нужными.
4. Присмотр за детьми
а. Приучение детей к школе
Как дети сии, оставленные почти без всякого воспитания, по причине слишком строгого и неравного с ними обращения, приходят в школу робко и боязливо, то прежде всего должно обратить внимание на приручение детей к школе. В сём отношении многое казалось сначала трудным и неудобоисполнимым, но опыт доказал, что время благодетельно содействует добрым намерениям, и что вообще главнейшие средства для достижения сей цели суть следующие:
1) Большая и опрятная комната. Она сначала кажется как-то чуждою для детей сих, привыкших к неопрятным жилищам, но вскоре успокаивает их, и наконец, производит на них весьма благодетельное влияние.
2) Платье. О сём предмете уже говорено было выше, платье содержится в чистоте и опрятности родителями. Здесь должно упомянуть о том, что прежде, когда ещё детям не давали подобные платья, часто случалось, что некоторые из них несколько дней сряду всё плакали и как бы чуждались прочих, отделяясь от них, до тех пор, пока им не были даны одинаковые с прочими платья. С того мгновения они по собственному побуждению и отчасти радостно стали присоединяться к товарищам, сознавая, так сказать, сами собою, что они теперь составляют членов какого-то благоустроенного общества.
3) Означение, как платья, так и места каждого дитяти, номером. В следствие сего дети сами между собой привыкают окликать один другого по номеру платья; это много способствовало им привыкнуть к новому образу жизни.
4) Наблюдение правила, чтобы сначала принято было только небольшое число детей. Они в этом случае легче привыкают к школе, а в последствии помогают действовать на других, вновь вступающих.
Дети, мало-помалу поступая в заведение, поручаются в оном беспрерывному надзору, а как они в продолжении целого дня заняты то учением соразмерным своим силам, то игрой, то такой порядок жизни имеет весьма благодетельное влияние на их нравы. Сему служит убедительнейшим доказательством то, что телесные наказания, кои дети сии, принадлежа к грубому сословию в обществе, получали может быть ежедневно в своих семействах, доселе не были найдены нужными. Все наказания ограничивались тем, что провинившихся детей ставили в угол или запрещали таковым участвовать в играх.
б. Обучение детей
Заведение сие, будучи назначено для детей весьма малого возраста, должно иметь главной целью исправление детей, проведших первые годы жизни своей без всякого воспитания; на преподавание должно смотреть только как на главное средство к достижению сей цели: оно ограничивается знанием и выговариванием букв, чисел и самых простых из их отношений, выучиванием небольших молитв и изречений, к чему присоединяется впоследствии складывание и чтение, а для девочек ещё вязание чулков; методой преподавания принята Ланкастерская с некоторыми изменениями, ибо она по малолетству детей не может быть наблюдаема во всей строгости.
Дети по возрасту и по способностям своим разделены на несколько классов, обыкновенно на пять, впрочем, судя по успехам, число сих классов изменяется; каждый класс имеет одного из старших детей монитором; преподавание, как в чтении, так и в счислении производится без всяких книг, помощью одной большой доски и нескольких маленьких.
При заведении находится один учитель и одна учительница, которым не воспрещаются и другие посторонние занятия, ибо определить их исключительно для заведения было бы сопряжено со слишком большими издержками для оного. Учитель летом приходит уже в шесть часов поутру и остаётся до восьми (зимой же преподавание начинается с семи); в восемь часов приходит учительница и остаётся до одиннадцати; от одиннадцати до двенадцати опять учитель; от часу до четырёх учительница; коль скоро дни становятся дольше, в сие время приходит опять учитель и остаётся у детей до тех пор, пока смеркнется. Последние часы сии, особенно летом, назначены для пребывания на свежем воздухе.
Дети приводятся или родителями, или людьми, у которых они находятся на воспитании, или старшими из детей. Сверх учителя и учительницы находятся ещё при заведении два взрослых ученика, из которых попеременно всегда один бывает в школе. Это суть мальчики от четырнадцати до шестнадцати лет из городского Сиротского дома; обыкновенно употребляются такие, коим остаётся ещё полгода до выпуска их оттуда.
Для поощрения даётся им маленькое вознаграждение; они находятся под присмотром учителя и учительницы. Обстоятельство, что мальчики сии чрез каждые шесть месяцев сменяются другими, более выгодно для заведения, нежели вредно; ибо вновь поступающие ученики всегда с большею охотою принимаются за дело своё, которое состоит только в надзоре за детьми, в руководстве их при занятиях и играх и т. п., к чему мальчики сии в несколько дней весьма хорошо привыкают. Сверх сего они иногда употребляются ещё на посылки, если нужно узнать, почему то или другое дитя не явилось в школу.
в. Занятие детей
Летом назначено для преподавания пять часов, а зимой четыре (включая сюда два часа, которые ежедневно употребляются для повторения молитв, отношений чисел и кратких рассказов); преподавание не продолжается сразу более получаса, после чего всегда следует полчаса для игры на открытом воздухе, (даже зимой, если этому погода позволяет, в противном же случае в комнате); игры так устроены, что они составляют некоторым образом занятие или служат повторением преподаваемого; так, напр. дети, поднимая все руки вдруг, повторяют выученные изречения, или они по данным моделям составляют фигуры из четырёхугольных дощечек. Более же всего занимает детей и развивает их способности следующая игра: на полу начерчен большой круг, на который становятся дети, взявшись руками за ленту, коей концы связаны; на расстоянии одного фута прикреплены к ленте этой четырёхугольные косточки, на каждой стороне которых написана какая-либо цифра; каждое дитя, судя по способностям, должно выговаривать эти цифры, или складывать их и потом вычитать и т. д. Если это сделано, то лента передвигается, дети же не меняют своих мест; когда очередь перейдёт всех, то игра заканчивается. Таким же образом есть другие ленты, на которых написаны буквы, склады и краткие слова. Эта игра весьма занимает детей и вместе служит прекрасным средством к повторению, тем более, что тут каждое дитя говорит отдельно, тогда как во время преподавания все говорят вместе. Кроме того есть ещё такая лента, к которой прикреплены маленькие, наклеенные на папку картинки, которые объясняются детьми. При всех этих упражнениях требуется, чтобы дети наблюдали строжайшую тишину, и чтобы они неподвижно стояли на одном месте; во время же преподавания шум и движение неизбежны.
