Текст книги "От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг."
Автор книги: Коллектив авторов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
В октябре 1933 года нацистская Германия, обвинив западные державы в нежелании признать германское равноправие, покинула Международную конференцию по разоружению и объявила о выходе из Лиги Наций. Эти акции активно поддерживали германские монополисты. Глава военного концерна Г. Крупп направил Гитлеру телеграмму, в которой от имени «германской промышленности» выразил ему благодарность за решение, открывшее Германии прямой путь к вооружению[163]163
Anatomie des Krieges. Neue Dokumente über die Rolle des deutschen Monopolkapitals bei der Vorbereitung und Durchführung des Zweiten Weltkrieges. Berlin., 1969. S. 120–121.
[Закрыть]. В конце 1933 года в Германии началось формирование 21 дивизии, которые должны были составить костяк 300-тысячной сухопутной армии[164]164
Müller K.-J. Armee und Drittes Reich 1933–1939. Paderborn, 1987. S. 272–274.
[Закрыть].
Одновременно развернулось строительство крупных военно-воздушных и военно-морских сил. 16 марта 1935 года был принят «закон о строительстве вермахта», согласно которому число дивизий должно было возрасти до 36, а общая численность сухопутной армии – достичь 500 тыс. человек. Была введена всеобщая воинская повинность[165]165
Deutschland im Zweiten Weltkrieg. Bd. 1. B. 1974. S. 86.
[Закрыть].
За первые три года нахождения у власти нацистов в Германии вступили в строй более 300 военных заводов, в том числе около 60 авиационных, 45 автомобильных, 70 военно-химических, 15 военно-судостроительных и 80 артиллерийских. Военные расходы возросли в 1932–1936 годах с 2 % до 21 % национального дохода.
В исторических исследованиях убедительно раскрыты основные этапы подготовительного периода развязывания новой войны и названы конкретные соучастники этого процесса. Например, в сентябре 1934 года министр экономики и глава Рейхсбанка Я. Шахт лично представил Гитлеру меморандум под названием «Доклад о ходе работ по экономической мобилизации», в котором сообщалось о создании имперского совета обороны. При этом указывалось: «Имперское министерство при основании имперского совета обороны и его постоянных комитетов получило задачу экономически подготовить ведение войны»[166]166
Цит. по: Безыменский Л. А. Гитлер и германские генералы. С. 78.
[Закрыть].
В августе 1936 года Гитлер, основываясь на подготовленных концерном «ИГ Фарбениндустри» рекомендациях, издал секретный «Меморандум о задачах четырехлетнего плана». Этот документ в целом основывался на исходных «теоретических» положениях, провозглашенных Гитлером ранее. Их смысл вновь сводился к доказательствам необходимости для Германии расширения «жизненного пространства», так как она перенаселена и не может обеспечить себя, опираясь лишь на свою территорию. Отсюда следовали непосредственные задачи: «1. Немецкая армия за четыре года должна быть готова к бою. 2. Немецкая экономика в течение четырех лет должна быть готова к войне»[167]167
Дашичев В. И. Стратегия Гитлера – путь к катастрофе. 1933–1945. Т. 1. С. 273–280.
[Закрыть]. С 1 октября 1936 года «четырехлетний план» был введен в действие[168]168
Подробнее см.: Уткин А. И. Вторая мировая война. М., 2002.
[Закрыть].
Основное внимание нацистского руководства в 1933–1935 годах в области внешней политики было направлено на ликвидацию установленных Версальским договором военных ограничений. Решение этой задачи облегчалось тем, что еще в декабре 1932 года правительство Веймарской республики добилось подписания Великобританией, Францией и Италией секретного соглашения о признании принципа «равноправия» Германии в вооружениях и необходимости руководствоваться этим принципом при выработке международной конвенции о всеобщем сокращении вооруженных сил. 16 марта 1933 года тогдашним премьер-министром Великобритании Д. Макдональдом был представлен проект конвенции («план Макдональда»), который предусматривал увеличение численности германских сухопутных войск (которые, согласно Версальскому договору, не должны были превышать 100 тыс. человек) до 200 тыс. человек[169]169
1939 год: Уроки истории / В. К. Волков, Р. М. Илюхина, А. А. Кошкин и др. Отв. ред. О. А. Ржешевский. М., 1990. С. 18.
[Закрыть].
Значительная часть правящих кругов стран – победительниц в Первой мировой войне не могли не видеть сущности фашизма и национал-социализма, тем не менее они оказывали материальное содействие фашистским государствам в восстановлении их экономической и военной мощи, прежде всего в возрождения германского милитаризма. Во многом это было обусловлено структурой монополистических связей. Авангардную роль в милитаризации Германии играли американские монополии. К середине 1930 года в германскую промышленность в форме долгосрочных и краткосрочных займов было вложено 27 млрд марок иностранного капитала, 70 % которого принадлежало американским фирмам[170]170
Жилин П. А. Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз. С. 13.
[Закрыть].
Монополии США не только широко предоставляли Германии кредиты, но и обеспечивали ее стратегическим сырьем, военной техникой и военной информацией. Германия ввозила из Соединенных Штатов нефть, каучук, алюминий, никель, бензин, сотни первоклассных авиационных моторов. Американские фирмы предоставили в распоряжение нацистской Германии патенты, лицензии на производство дефицитного стратегического сырья, в том числе синтетического каучука, смазочных масел и авиационного бензина. Они знакомили представителей немецких фирм с технологией производства самолетов, моторов, зенитных орудий, оптических приборов военного значения. Филиалы американских фирм в Германии активно участвовали в перевооружении нацистского рейха: обеспечивали вермахт танками, грузовиками и другими видами поставок. Например, половину всех немецких автомобилей выпустили накануне войны предприятия, контролируемые «Дженерал моторс». Участие американских бизнесменов в создании военной мощи Германии происходило с ведома и одобрения президента Рузвельта[171]171
Sutton Antony C. Wall Street and Rise of Hitler. California Press, 1976. P. 15–16, 79; Hass G. Von München bis Pearl-Harbor. В., 1965. S. 52–55.
[Закрыть].
Что касается СССР, то к началу 1930-х годов И. В. Сталин как генеральный секретарь фактически закончил консолидацию власти в партии и государстве в своих руках. Последним этапом на этом пути стало устранение с руководящих постов деятелей так называемой «правой» оппозиции в лице Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, М. П. Томского и их сторонников.
В условиях складывания новой конфигурации политических сил в Европе, связанной прежде всего с приходом к власти в Германии национал-социалистов и установлением фашистского режима, в советской внешней политике произошел существенный поворот, выразившийся в отходе от политики изоляционизма, восприятия и интерпретации «капиталистического окружения» как некоего монолитного союза империалистических государств. Кроме того, советское руководство и прежде всего И. В. Сталин внесли определенные коррективы в идеологические установки, отойдя от курса поддержки мировой революции.
В феврале 1933 года в Женеве на Конференции по сокращению и ограничению вооружений СССР подписал декларацию об определении агрессии, но отклика со стороны западных держав не последовало. Тогда советское правительство предложило подписать протокол об определении агрессии между СССР и соседними с ним странами Восточной Европы, а также некоторыми другими государствами. В начале июля конвенцию об определении агрессии подписали, кроме СССР, еще Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехословакия, Румыния, Югославия, Финляндия, Турция, Иран и Афганистан. Бесспорно, это был успех советской дипломатии, ее вклад в выработку международных правовых норм, призванных содействовать предотвращению войны.
М. М. Литвинов в своем докладе на IV сессии ЦИК СССР шестого созыва 29 декабря 1933 года, анализируя состояние международной обстановки, отметил, что разразившийся экономический кризис еще больше заострил существовавшие противоречия, прибавив к ним новые, и что к окончанию эры «буржуазного пацифизма» и буржуазная пресса ряда стран «вместо проблем мира стала открыто обсуждать проблемы войны»[172]172
ДВП СССР. Т. XVI. М., 1970. С. 782–784.
[Закрыть]. Вместе с тем он специально подчеркнул, что «не все капиталистические государства стремятся сейчас к войне и непосредственно ее подготовляют…»[173]173
Там же.
[Закрыть]. На основании этого был сделан принципиально новый вывод о том, что советская дипломатия будет уделять особое внимание укреплению отношений и максимальному сближению с теми из них, которые, как и Советский Союз, давали «доказательство своего искреннего стремления к сохранению мира»[174]174
Там же. Т. XVI. С. 786.
[Закрыть].
На этом этапе Сталин и его сторонники поддержали отмеченное концептуальное видение окружающего мира, выдвинутое Литвиновым и его единомышленниками. На практике это проявилось в том, что в конце 1933 года, в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б), HКИД разработал развернутый план создания системы коллективной безопасности в Европе, который 19 декабря 1933 года был одобрен Политбюро ЦК ВКП(б). При этом учитывалось, что начало перевооружения Германии, ее открытые призывы к пересмотру Версальской системы изменили политический климат в Европе. Нужна была серьезная система безопасности для предотвращения новой войны.
В этом отношении интересы Франции совпадали с предложениями советской дипломатии. Осенью 1933 года французский министр иностранных дел Ж. Поль-Бонкур в ходе встреч с советскими дипломатами неоднократно подчеркивал мысль о необходимости для СССР и Франции подумать о контрмерах в связи с возраставшей агрессивностью нацистской Германии, для чего он предлагал дополнить франко-советский пакт о ненападении от 29 ноября 1932 года заключением двустороннего пакта взаимной помощи. Положительно реагируя на предложения Поль-Бонкура, советское руководство в то же время считало, что решение вопроса о безопасности следовало бы искать на более широкой общеевропейской основе[175]175
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 15. Л. 154–155; Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Европа: Решения «Особой папки», 1923–1939. М., 2001. С. 305–306.
[Закрыть]. Так, в Москве родилась идея о выработке вышеупомянутого плана создания системы коллективной безопасности в Европе.
Стержневыми пунктами этого плана являлись: согласие СССР на вступление в Лигу Наций и на заключение в рамках этой организации регионального соглашения о взаимной защите от агрессии со стороны Германии; участие в этом соглашении Бельгии, Франции, Чехословакии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии, или некоторых из этих стран, но с обязательным участием Франции и Польши; согласие СССР на переговоры об уточнении обязательств будущей конвенции о взаимной защите по представлении проекта соглашения со стороны Франции. Кроме того, план предусматривал, что независимо от обязательств по соглашению о взаимной защите участники соглашения должны взять обязательство оказывать друг другу дипломатическую, моральную и по возможности материальную помощь также в случаях военного нападения, не предусмотренного самим соглашением[176]176
ДВП СССР. Т. XVI. С. 876–877.
[Закрыть]. В связи с этими предложениями начались переговоры о заключении так называемого Восточного пакта, продлившиеся до середины 1935 года.
8 сентября 1934 года Ассамблея Лиги Наций вынесла решение принять СССР в состав организации и включить его представителя в Совет Лиги Наций в качестве постоянного члена.
Советское решение о создании системы коллективной безопасности в Европе означало осознание советским руководством необходимости конструктивного сотрудничества с рядом западных государств в условиях вооружения Германии и подготовки ее к войне.
В свою очередь, в условиях советско-французского сближения по инициативе Муссолини начались переговоры о заключении пакта между Италией, Германией, Великобританией и Францией. Переговоры велись без участия СССР, имели явно антисоветскую направленность и, естественно, вызывали беспокойство советского руководства. 15 июля 1933 года в Риме Великобританией, Францией, Германией и Италией был подписан «Пакт согласия и сотрудничества» – «пакт четырех». Он предусматривал согласование политики этих держав по всем спорным международным вопросам в Европе и вне ее. По существу, создавался европейский директорат четырех держав, рассчитывавших по своему усмотрению решать судьбы народов Европы. В Советском Союзе отчетливо представляли опасность идеи «пакта четырех» и всячески стремились ему противодействовать. В итоге Франция не ратифицировала «пакт четырех», и он не вступил в силу. Свою роль в этом сыграло налаживавшееся сотрудничество между СССР и Францией.
В 1933–1935 годах советская дипломатия выступила с рядом инициатив. Советское руководство придавало особое значение защите Прибалтийских государств от возможной германской агрессии, чтобы обезопасить собственные границы. Поэтому 14 декабря 1933 года СССР предложил Польше подписать декларацию, гарантирующую сохранение независимости и неприкосновенности Прибалтийских государств[177]177
ДВП СССР. Т. XVI. С. 747.
[Закрыть]. Однако 26 января 1934 года в Берлине была опубликована германо-польская Декларация о необращении к силе. Это соглашение было подписано сроком на десять лет и, в отличие от двусторонних пактов о ненападении, не содержало статьи об утрате им силы, если одна из сторон вступит в войну с третьим государством[178]178
Системная история международных отношений в четырех томах. События и документы. 1918–2000. Т. 2. Документы 1910–1940-х годов. С. 122–123.
[Закрыть]. У советской дипломатии возник вопрос, не означало ли это согласие Польши соблюдать нейтралитет в случае военных действий Германии против третьей стороны?[179]179
ДВП СССР. Т. XVI. С. 672.
[Закрыть] Подписание этого документа могло быть расценено как начало устранения Польши от предполагаемой системы коллективной безопасности в Европе. После этого Польша не считала уже нужным вести переговоры с СССР о сотрудничестве по вопросам безопасности. В итоге 3 февраля правительство Польши сообщило в Москву, что считает вопрос о советско-польской декларации отпавшим.
В конце 1933 года начались советско-французские переговоры о заключении Восточного регионального пакта – соглашения между государствами Восточной Европы, участники которого должны были взаимно гарантировать нерушимость границ и оказывать друг другу помощь в отражении агрессии. Все участники пакта в случае нападения на одного из них должны были автоматически оказывать стороне, на которую напали, военную помощь. Франция, не подписывая Восточного пакта, брала на себя гарантию его выполнения. Это означало, что в случае, если бы кто-либо из участников пакта отказался выполнить постановление о помощи стороне, на которую напали, Франция обязана была бы сама выступить. Одновременно СССР брал на себя обязательство гарантии Локарнского пакта, в котором он не участвовал. Это означало, что в случае его нарушения (имелось в виду нарушение со стороны Германии) и отказа кого-либо из гарантов Локарнского пакта (Великобритании и Италии) выступить на помощь стороне, подвергшейся нападению, СССР должен был выступить со своей стороны[180]180
Системная история международных отношений в четырех томах. События и документы. 1918–2000. Т. 2. Документы 1910–1940-х годов. С. 120–122.
[Закрыть]. При наличии такой системы для Германии была бы затруднительной попытка нарушить свои как западные, так и восточные границы. Франция настояла, чтобы участниками соглашения были не только СССР, Польша, Чехословакия, Прибалтийские государства и Финляндия, но и Германия. В Советском Союзе приняли эти предложения.
Однако переговоры зашли в тупик и фактически были свернуты из-за решительного возражения Германии и Польши против пакта. Гитлер и польский министр иностранных дел Ю. Бек утверждали, что «Восточный пакт» якобы преследует цель «окружить» Германию и «изолировать» Польшу. Германия категорически отказывалась принять участие в проектируемом пакте, ссылаясь на свое неравноправное положение в вопросе о вооружениях. Оба лидера заявляли о своей решимости «не допустить обесценивания германо-польского протокола от 26 января 1934 года коллективными договорами»[181]181
Наумов А. О. Дипломатическая борьба в Европе накануне Второй мировой войны. История кризиса Версальской системы. М., 2007. С. 38–40.
[Закрыть]. Таким образом, с помощью польского руководства Германия торпедировала идею создания Восточного пакта.
Негативное влияние на международный климат в Европе оказало подготовленное германскими нацистами и осуществленное в 1934 года хорватскими националистами убийство министра иностранных дел Франции Л. Барту и югославского короля Александра. Новый французский министр иностранных дел П. Лаваль взял курс на сближение с Италией и Германией. Подписанный после гибели Барту 2 мая 1935 года советско-французский договор о взаимной помощи, по настоянию Франции, имел ряд «ограничительных» статей. Накануне заключения договора Литвинов 22 апреля в сообщении в Политбюро ЦК ВКП(б) писал, что договор «имеет преимущественно политическое значение, уменьшая шансы войны как со стороны Германии, так и Польши и Японии. Кроме того, пакт может оказаться препятствием осуществления стремлений Польши к созданию антисоветского блока из Польши, Германии и Франции плюс некоторые другие страны»[182]182
Цит. по: Наринский М. М. Международная политика сталинизма в середине 1930-х гг. // История сталинизма: итоги и проблемы изучения. Материалы международной научной конференции. Москва, 5–7 декабря 2008 г. М., 2011. С. 290–291.
[Закрыть]. Тем не менее Советский Союз и Франция взяли на себя обязательство консультироваться между собой в случае опасности и оказывать друг другу немедленную помощь при неспровоцированном нападении на одну из них какого-либо европейского государства[183]183
ДВП СССР. Т. XVIII. М., 1973. С. 309.
[Закрыть].
Вслед за подписанием советско-французского договора о взаимной помощи через две недели, 16 мая, последовал аналогичный договор СССР с Чехословакией[184]184
Там же. С. 333–336.
[Закрыть]. Однако в договор с Чехословакией по инициативе чехословацкой дипломатии была внесена оговорка, что обязательства сторон вступают в силу только в том случае, если помощь жертве агрессии будет оказана со стороны Франции. Естественно, что такая оговорка ослабляла тройственную советско-франко-чехословацкую систему договоров, равно как ослабляло систему безопасности и отсутствие военных конвенций, которые конкретизировали бы обязательства сторон.
Вместе с тем после подписания советско-чехословацкого договора о взаимной помощи военные руководители Чехословакии сразу же поставили вопросы взаимодействия с Красной армией в случае нападения на их страну. Так, начальник Генерального штаба РККА, Маршал Советского Союза А. И. Егоров, посетивший Чехословакию летом 1936 года, докладывал 7 июля наркому обороны Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову следующее: «Надо отметить особый интерес, проявленный чехами к нашей авиации, что видно из заявления Л. Крейчи (министр обороны Чехословакии. – Прим. авт.), который сказал, что если на пропуск через Румынию частей Красной армии надо добиваться согласия румын, то для авиации этого не потребуется. Она воздушным путем прилетит прямо на нашу территорию. По его словам, они подготовили уже аэродромы для приема наших 18 эскадрилий и дополнительно подготавливают еще на 16 эскадрилий»[185]185
РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 880. Л. 149.
[Закрыть].
Далее Егоров изложил основные положения чехословацкой концепции возможного будущего конфликта, которые сводились к следующему:
«1. Франция после занятия немцами Рейнской зоны поставлена в стратегическом отношении в крайне тяжелые условия. Поэтому, по мнению чехов, нельзя исключать возможность того, что с приходом к власти соответствующего кабинета французы сговорятся с немцами.
2. Наиболее реальной силой, могущей спасти страну, чехи считают Красную армию, для прохода которой на территорию Чехословакии планируется осуществить ряд мероприятий: организовать круговую оборону, способную сдержать натиск немцев и поляков, а на румынском участке остановить „открытые ворота“ для пропуска войск Красной армии и собственной эвакуации в случае неблагоприятного развития событий.
3. Предполагается, что позиция Польши вначале будет неясной. В целях обеспечения безопасности польский участок границы будет прикрыт укреплениями. Эти укрепления, а главное, проход частей Красной армии на стыке границ между Польшей и Румынией разобщат силы этих двух стран и заставят Польшу в кратчайший срок определить свою военную позицию.
4. Считается, что в 1937 году и, пожалуй, даже в 1938 году Германия еще не будет готова для большой войны. Поэтому чехословацкая армия успеет вооружиться»[186]186
Цит. по: Орлов А. С. Сталин: в преддверии войны. М., 2003. С. 70–71; См. также: РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 880. Л. 150–152.
[Закрыть].
В 1933–1935 годах Советский Союз продемонстрировал свою готовность пойти на сохранение мира и предотвращение войны путем установления сотрудничества, в том числе и военного, с капиталистическими государствами. Однако система европейских гарантий, предусмотренных Восточным пактом, не являлась надежной и сильно зависела от политической воли одной из сторон (Франции). Кроме того, советско-французский и советско-чехословацкий договоры о взаимной помощи не были подкреплены заключением соответствующих военных конвенций, определяющих размеры, сроки и формы военной помощи.
Не была сторонником создания системы коллективной безопасности и Великобритания. Заключение советско-французского и советско-чехословацкого договоров вызвало ее негативную реакцию. В ответ 18 июня 1935 года Великобритания заключила с Германией Морское соглашение. По нему Германия могла резко увеличить свои военно-морские силы, доведя их до 35 % от размера британского флота. По сути, соглашение означало увеличение германского военно-морского флота по меньшей мере в четыре раза по сравнению с имевшимся уровнем. Соглашение нарушало военные положения Версальского мирного договора и демонстрировало готовность британских правящих кругов пойти навстречу германским нацистам в пересмотре сложившегося положения в Европе.
После подписания в 1935 году англо-германского Морского соглашения начался кризис французской системы союзов: произошло ослабление связей Франции со странами Малой Антанты (Чехословакией, Румынией, Югославией), в Европе усилилось британское влияние. Действия английской дипломатии в значительной степени обесценили советско-франко-чехословацкие договоры и подорвали возможность создания системы коллективной безопасности в Европе.
Вместе с тем и во внешнеполитической деятельности СССР по отношению к государствам, где фашисты и национал-социалисты пришли к власти, не все было так однозначно. Первоначально лидерами Коминтерна, а также руководством ВКП(б), опасность для мира со стороны национал-социализма в Германии вряд ли учитывалась в полном масштабе. Хотя в тезисах XIII пленума ИККИ 12 декабря 1933 года, а также в резолюциях VII Всемирного конгресса Коминтерна 20 августа 1935 года, было сформулировано известное классическое, одобренное Сталиным, определение фашизма: «открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала»[187]187
XIII пленум ИККИ. Стенографический отчет. М., 1934. С. 589.
[Закрыть] – и содержались призывы к созданию единого антифашистского фронта, однако на конкретных дипломатических шагах СССР эта линия была мало заметна[188]188
РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 1314. Л. 122–128.
[Закрыть].
При рассмотрении ныне известных документов о советско-германских отношениях после прихода к власти Гитлера позиция советского руководства представляется сложной. С одной стороны, было прекращено военное сотрудничество. Например, о закрытии немецкого учебно-летного центра в Липецке по финансовым соображениям германская сторона сообщила уже в январе 1933 года. Закрытие других центров и прекращение совместного участия офицеров в штабных маневрах и прочих мероприятиях основывалось на двусторонних решениях[189]189
См.: Вестник Архива Президента Российской Федерации. СССР – Германия: 1933–1941. М., 2009. С. 68–69.
[Закрыть]. С другой стороны, советская дипломатия подчеркивала свою приверженность принципам Рапалло и указывала на то, что разница в идеологических подходах во внутренней политике не может служить препятствием для плодотворного сотрудничества между двумя странами. Так, в беседе с германским послом Г. фон Дирксеном 4 августа 1933 года В. М. Молотов подчеркнул, что советское правительство во взаимоотношениях между СССР и Германией руководствуется, как и с другими странами, принципом «сохранения и укрепления дружественных отношений»[190]190
Там же. С. 67.
[Закрыть].
В то же время Советский Союз очень серьезно относился к антисоветским выпадам нацистских властей. Это следовало из записи той же беседы Молотова 4 августа 1933 года, когда председатель СНК СССР обратил внимание Дирксена на неоднократные враждебные Советскому Союзу выступления со стороны официальных германских деятелей[191]191
Там же.
[Закрыть]. Только в 1933 году СССР отправил Берлину 217 протестов по поводу грубого преследования советских граждан и учреждений в Германии[192]192
ДВП СССР. Т. XVI. С. 818, 858.
[Закрыть]. Однако при этом сохранялись торговые отношения. 20 марта 1934 года было подписано соглашение, на основании которого немецкая сторона пролонгировала 140-миллионный кредит. Условия кредита были улучшены по сравнению с предшествующим годом[193]193
Вестник Архива Президента Российской Федерации. СССР – Германия: 1933–1941. С. 92.
[Закрыть].
После антисоветских высказываний Р. Гесса в Данциге в начале апреля 1935 года и ведущих представителей НСДАП на съезде партии в Нюрнберге в сентябре 1935 года М. М. Литвинов каждый раз предлагал заявить протест. Однако Политбюро ЦК ВКП(б) отклоняло его предложения по рекомендации заместителя Литвинова Н. Н. Крестинского, который разъяснил 16 сентября 1935 года, что пользы от протеста будет меньше, чем вреда, и сослался на то, что в Нюрнберге не раздавалось личных нападок ни на кого из советских руководителей[194]194
Там же. С. 116–117, 129–130.
[Закрыть]. Видимо, отклонение протестов было сделано, чтобы не поставить под угрозу переговоры по торговле и кредитам. В 1935 году советский торгпред в Берлине Д. В. Канделаки провел серию переговоров с министром экономики Германии Я. Шахтом. В опубликованной выписке из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 22 марта того же года была сделана следующая запись: «Разрешить торгпреду в Германии т. Канделаки подписать соглашение о торговле на 1935 год и о пятилетнем кредите на сумму 200 млн марок». 4 мая было принято решение о посылке комиссий для размещения заказов в Германии в счет этого кредита[195]195
Там же. С. 115, 125.
[Закрыть]. В конце ноября 1935 года полпред СССР в Берлине Я. З. Суриц получил инструкции «активизировать контакты с немцами»[196]196
ДВП СССР. Т. XVIII. С. 569.
[Закрыть]. Торгово-кредитные отношения с Германией продолжались и в 1936 году.
Эти факты дали основания ряду исследователей сделать вывод, что советская политика «коллективной безопасности» есть «не что иное, как тактический ход, удобный камуфляж генеральной линии сталинской стратегии». Утверждается, что эта стратегия, как и ранее, была направлена «на разделение мира и сталкивание одних государств с другими, на углубление противоречий и конфликтов», то есть стратегия, связанная «в конечном счете с экстраполяцией марксистско-ленинского учения о классовой борьбе на сферу международных отношений»[197]197
СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939–1941: дискуссии, комментарии, размышления / отв. ред. и сост. С. З. Случ. М., 2007. С. 8.
[Закрыть]. Исследователи не располагают достаточным объемом документальных материалов, чтобы дать столь негативную оценку сущности советской политики «коллективной безопасности». В данном случае, когда речь идет конкретно о миссии Канделаки, скорее правомерен вывод, что это было свидетельство того, что «советское правительство заботилось в первую очередь о важных оборонных поставках, а желание в целом улучшить отношения с Германией играло подчиненную роль»[198]198
Вестник Архива Президента Российской Федерации. СССР – Германия: 1933–1941. С. 21.
[Закрыть].
Негативным сдвигам на международной арене способствовала агрессия фашистской Италии против Эфиопии, начавшаяся 4 октября 1935 года. Советский Союз выступил в защиту государственного суверенитета Эфиопии, хотя и не имел с ней дипломатических отношений. 5 сентября 1935 года народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов на заседании Совета Лиги в Женеве обратил внимание на то, что «налицо несомненная угроза войны, угроза агрессии». От имени советского правительства он предложил Совету «не останавливаться ни перед какими усилиями и средствами, чтобы предотвратить вооруженный конфликт между двумя членами Лиги и осуществить задачу, которая является смыслом существования Лиги»[199]199
ДВП СССР. Т. XVIII. С. 494, 496.
[Закрыть].
Срочно собравшийся Совет Лиги Наций признал Италию агрессором и поставил вопрос о применении санкций против нее. Был образован координационный комитет из представителей 50 государств, принявший решение о применении к Италии экономических санкций: запрет экспорта военных материалов и предоставления займов и кредитов; введение эмбарго на импорт итальянских товаров; запрещение экспорта стратегического сырья (каучука, алюминия, железной руды, хрома, никеля, олова и т. д.). Однако из-за сопротивления Франции, опасавшейся победы левых сил в Италии, санкции вступили в силу только через полтора месяца после начала агрессии, что позволило Италии еще до их введения создать необходимые запасы. Кроме того, по ряду пунктов санкции оказались просто призрачными. Участники политики санкций так и не смогли договориться о запрете экспорта в Италию нефти.
8 декабря 1935 года в результате переговоров министра иностранных дел Великобритании С. Хора с П. Лавалем был выработан секретный план «мирного» урегулирования конфликта, который предусматривал передачу Италии ряда эфиопских провинций. Он был одобрен английским кабинетом, но вскоре стал достоянием общественности, что стоило Хору отставки с поста главы МИД. План Хора – Лаваля означал провал санкций против Италии. Используя самые жестокие методы ведения войны, вплоть до применения химического оружия, она захватила Эфиопию. Муссолини объявил Италию империей[200]200
Филатов Г. С. Крах итальянского фашизма. М., 1973. С. 16.
[Закрыть].
Итальянская агрессия вновь продемонстрировала бессилие Лиги Наций в борьбе против виновников развязывания войны.
Еще большее значение для обострения противоречий в Европе имела ремилитаризация Германией Рейнской зоны (7 марта 1936 года)[201]201
Рейнская демилитаризованная зона включала в себя территорию Германии по левому берегу Рейна и 50-километровую полосу на его правом берегу. По Версальскому договору в этой зоне запрещалось размещать войска, проводить военные маневры и строить укрепления.
[Закрыть], что стало не только новым грубым нарушением Версальского мирного договора, но и повлекло за собой далеко идущие геополитические последствия. Отныне Франция в стратегическом отношении оказывалась в несравненно большей степени отрезана от своих союзников в Восточной Европе; при этом она теряла возможность оказать им действенную помощь. Ее возможности по оказанию давления на Германию сводились к минимуму.
Огромное влияние на положение дел на всем Европейском континенте оказало начало гражданской войны в Испании (июль 1936 года). Она стала катализатором дальнейших сдвигов в расстановке сил на международной арене, позволила фашистским державам играть на антикоммунистических настроениях политических партий и буржуазных слоев других стран, запугивая их перспективой установления коммунистической власти в Испании.
Крайне правые националистические и профашистские силы в Испании во главе с генералом Ф. Франко готовили путч при поддержке Италии и Германии. Эти страны открыто вмешались в гражданскую войну в Испании, вначале поставляя франкистам оружие, а затем послав им на помощь и свои войска[202]202
См.: Новиков М. В. СССР, Коминтерн и гражданская война в Испании. М., 2007. С. 169–187.
[Закрыть]. Они рассчитывали, что победа фашизма в Испании создаст более благоприятное для Италии и Германии стратегическое положение в Европе, так как Франция в этом случае окажется с трех сторон окруженной фашистскими государствами. И наконец, война в Испании позволяла фашистским государствам использовать эту страну как полигон для испытаний новых военных теорий и вооружения. Со стороны Германия и Италия франкистам была оказана большая экономическая и военная помощь: за первые два года войны поступило почти 2700 орудий, 1150 танков и бронетранспортеров, 1650 самолетов, много боеприпасов и других военных материалов. На стороне франкистов сражались около 50 тыс. немецких, 150 тыс. итальянских, 20 тыс. португальских и до 90 тыс. марокканских солдат и офицеров, в том числе немецкий легион «Кондор» и итальянский экспедиционный корпус[203]203
История Второй мировой войны 1939–1945. В 12 томах. М., 1973–1982. Т. 2. Накануне войны. М., 1974. С. 26–27.
[Закрыть].
Испанский народ по призыву всех прогрессивных организаций поднялся на защиту республики. Отряды вооруженной милиции и войска, оставшиеся верными республиканскому правительству, сумели в короткий срок разгромить силы мятежников в Мадриде, Барселоне, Валенсии, Картахене, Бильбао и других крупных городах.
Под давлением общественного мнения в середине августа 1936 года было заключено международное соглашение о невмешательстве в испанские дела. Западные державы организовали в Лондоне Международный комитет по вопросам невмешательства, который, однако, не препятствовал Италии и Германии поддерживать фашистских мятежников войсками и боеприпасами.
СССР присоединился к этому соглашению 23 августа 1936 года[204]204
Овинников Р. С. За кулисами политики «невмешательства»: Испанский вопрос в политике империалистов Англии, Франции и США накануне Второй мировой войны. М., 1959. С. 72–73.
[Закрыть] и вступил в созданный в рамках Лиги Наций комитет по невмешательству, рассчитывая, что этот орган обеспечит выполнение соглашения всеми государствами, его подписавшими. США, ссылаясь на принятый еще в 1935 году закон о нейтралитете, официально остались в стороне от испанских событий. Тем не менее они регулярно втайне оказывали помощь мятежникам. Что касается Германии и Италии, то, и подписав соглашение о невмешательстве, они продолжали помогать вооруженным силам генерала Франко.
