Текст книги "Всё тайное однажды становится явным (СИ)"

Автор книги: Кохэйри-неко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Адриан/Маринетт ==========

Маринетт, скинув после боя трансформацию, тяжело выдохнула.

Тикки удовлетворенно похлопала её по щеке и улетела искать себе печеньки: Маринетт пришлось превращаться в Ледибаг, будучи в купальнике, поэтому сумочка была не при ней сейчас.

Стянув с головы шапочку для купания, Маринетт потёрла на лбу след от резинки и медленно побрела за Тикки в сторону раздевалок.

Это сражение было до невыносимого изматывающим, несмотря на то, что с месье Рамье они с Котом сражались уже не первый, и давно уже даже не тридцатый раз (семьдесят два, Бражник, серьёзно?!). Новые появившиеся силы и Нуар, восхищающийся её изменившимся костюмом, тоже не прибавляли спокойствия. Единственный плюс: месье Рамье теперь получил защиту от акуманизации, и, если он её не потеряет, то эти голубиные дела, наконец, закончатся. Да, постоянные битвы с месье Голубем приучили Кота пить антигистаминные чуть ли не каждый день, однако на них далеко не уедешь: когда-нибудь и таблетки перестанут действовать, когда организм адаптируется и к ним. И тогда опять пиши-пропало.

Но самая большая загвоздка была вовсе не в этом.

О, нет, вовсе нет.

Всё дело было в Адриане.

Вроде бы Маринетт и до этого видела людей в купальниках и плавках, и не должна реагировать так, словно это что-то невообразимое и неописуемое. Но это же – сам Адриан! Она видела любовь всей её жизни, облачённую в одни лишь стильные чёрные плавки с белым узором – разумеется, она тогда напоминала расплывшуюся по полу лужицу кавая. Разве можно себя вести адекватно, когда видишь нечто, столь бесподобное?

Конечно же, нет.

Поэтому бой ей дался нелегко в основном из-за воспоминаний о прекрасном утончённом теле Адриана. Видимо, отец не разрешает ему чересчур усердно заниматься физкультурой, раз его пресс, как видела издали Маринетт, не блистал рельефом столь выраженно – даже у неё кубики выделялись лучше. Однако это было не важно. Адриан и без этого был столь гармонично сложен, что один его вид теперь будет её заставлять трепетать.

Кагами, похоже, не оценила – её лицо говорило само за себя.

Впрочем, Маринетт это было только на руку: одной соперницей меньше.

Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, она, не глядя, открыла дверь женской, казалось бы, раздевалки – выходы находились рядом, и если идти, погрузившись в думы, то можно спокойно перепутать их. Что, собственно, и сделала Маринетт.

Тикки, которая уже благополучно добралась до сумочки, удивлялась, почему это Маринетт где-то пропадала, и тихонько грызла печенюшку.

А Маринетт, шагнувшая не в ту раздевалку, внезапно замерла, услышав мужской голос в паре метров от себя: их разделяла небольшая картонная перегородка, которую необходимо было обогнуть, чтобы пройти к шкафчикам. Вот за ней-то и затаилась Маринетт, не понимая, кто бы это мог быть.

– Я же говорил, это плохая идея! – говоривший был недовольным, его интонации звучали приглушённо, как будто через громкую связь.

Голос был низким и ворчливым, а ещё – до боли знакомым, но у Маринетт из головы ускользала мысль, кому он мог принадлежать.

– Отвали, – буркнул второй человек, усиленно пыхтя.

А вот его-то Маринетт узнала мгновенно.

О, разве могла она не узнать его голос?!

Зажав рот ладонями, чтобы не пискнуть лишнего, Маринетт вжалась спиной в стену, лихорадочно соображая, что Адриан мог забыть в женской раздевалке. Из-за перегородки доносилось шуршание, пыхтение и странный звук, напоминающий тот, словно что-то от чего-то отклеивали…

…что он там, чёрт возьми, делает?

Собрав волю в кулак, Маринетт рискнула сделать пару шагов к краю, чтобы посмотреть, что же происходило. Ей и в голову не пришло, что не следовало бы подглядывать за парнем в мужской раздевалке: вдруг он занимался чем-то не очень приличным? Но Маринетт, свято уверенную в том, что это Адриан что-то попутал, а не она, было не переубедить. Голос разума она заткнула почти сразу. Адриан Агрест ведь послушный парень, что вы, что вы. Адриан – и что-то неприличное? Ха-ха, и ещё раз ха.

…впрочем, она, к сожалению, жестоко ошибалась.

И в этом убедилась почти сразу же.

Она выглянула из-за перегородки одновременно с тем, как Адриан довольно выдохнул «Фу, блин, наконец-то, а то упарился» и отодрал целый пласт кожи с собственной спины. И под ним вдруг ярко вспыхнул чёрным цветом извилистый узор огромной татуировки, которая занимала всю спину от плеч и до края плавок, и, кажется, немного уходила под них – самый низ узора.

Первая реакция – вскрикнуть от ужаса – была провалена. Маринетт всё ещё прижимала ладонь к губам, поэтому вопль оказался громким только в её голове.

А вот вторая реакция – визго-писк недоумения и восхищения в одном флаконе – всё же сорвался с её губ. И то только потому, что она, не устояв, покачнулась и с грохотом вцепилась побелевшими пальцами в перегородку.

Адриан, вздрогнув, мгновенно повернулся (ну и рефлексы!), встав в боевую позу (так, так, а это что ещё за выкрутасы), но мигом растерялся, увидев вместо акумы Маринетт. Она хватала ртом воздух, во все глаза глядя на него, даже не мигая.

О, с этой его стороны тоже было на что посмотреть.

Оказывается, странный материал, который Адриан снял со спины, скорее всего, был приклеен ещё и на живот. Потому что…. Потому что чёрт возьми! Это было преступлением – прятать все эти невообразимые рельефы под слоем силикона-или-из-чего-сделана-та-штука!

Маринетт считала, что её пресс выразительнее пресса Адриана?

Забудьте, это всё была жуткая ложь.

Потому что… потому что… О боги!

– М-Маринетт? – выдавил, наконец, Адриан, отойдя от шока.

Маринетт, пискнув, поскользнулась и всё же рухнула на пол, пребольно ударившись о кафель пятой точкой. Адриан тут же бросился помогать ей, и… Чёрт возьми, лучше бы он этого не делал. Простите, как ей теперь жить, когда этот красавец с телом греческого бога подхватывает её тело своими сильными руками и осторожно усаживает на ближайшую скамью? Да ещё и сам садится рядом?

– Ты в порядке, Маринетт? – обеспокоенно спросил Адриан, внимательно вглядываясь в её покрасневшее лицо. – Не сильно ушиблась?

– Нрмлн, – булькнула она, всё ещё продолжая ошарашенно таращиться на него.

– Ты опять перепутала раздевалки? – заботливо поинтересовался он. – Клянусь, нужно запретить законом строить их рядом, иначе рано или поздно можно кому-нибудь нарваться на беду, – улыбнулся Адриан.

Маринетт понимала, что он пытался ободрить её. Но она всё никак не могла прийти в себя: из головы не лезли эти шикарные кубики пресса, к которым так и хотели прикоснуться её подрагивающие от нетерпения руки. (А не от нервов, как подумал Адриан). К тому же мысли постоянно возвращались к…

– …откуда у тебя татуировка? – наконец, выдохнула она, с трудом оторвав взгляд от его плеч, на которых с этого ракурса виднелись лишь несколько завитков от всего узора.

Адриан слегка дёрнулся и немного поник, упираясь ладонями о колени. Поджав губы, он думал, рассказать ли обо всём Маринетт. Она ведь была одной из самых близких ему друзей, хотя он не планировал показывать татуировку ей или Алье раньше, чем она окончательно заживёт.

Повернув голову к Маринетт, Адриан несколько долгих секунд внимательно вглядывался в её лицо, усиленно стараясь не опускать взгляд ниже (игнорировать такую ладно сложенную фигурку подруги – это было бы оскорбительно). А потом, усмехнувшись, откинулся спиной назад, облокачиваясь о стену.

– Только обещай никому не рассказывать, идёт? – наконец, сдался он.

– И-идёт, – икнув, кивнула Маринетт, обхватывая себя крепко руками, чтобы случайно не дёрнуть пальцами в сторону Адриана.

О боги, кто бы только знал, как ей отчаянно хотелось прикоснуться. Провести ладонью по этим напряжённым кубикам пресса, скользнуть к плечам, обводя тугие мышцы; может быть, даже зарыться пальцами в светлые пряди, а потом – пойти дальше, следуя узорам татуировки на его спине и слушать, как…

Маринетт застонала в уме, мысленно давая себе оплеуху.

Сосредоточься, чёрт возьми!

Однако узел возбуждения, зародившийся внизу живота несколько часов назад, продолжал упрямо напоминать, что было бы неплохо реализовать хотя бы одну из своих фантазий.

Маринетт скрипнула зубами.

Сосредоточься, Маринетт!

Адриан, тем временем, начал свой сбивчивый рассказ относительно того, как он вообще умудрился докатиться до жизни такой:

– Вообще-то эта идея меня тревожила несколько лет: ещё была жива моя мама, когда я вдруг захотел сделать себе татуировку, – он тепло, но всё же немножечко грустно улыбнулся, вспоминая мадам Агрест. – Она и повлияла в большей мере на это решение, когда однажды, после моего заявления, что в будущем я сделаю её, принесла мне эскизы, и мы долго выбирали, какой лучше всего будет смотреться. Отец, разумеется, не был в курсе. Ну, я так думаю. Он в любом случае не одобрил бы это.

Поджав губы, Адриан недовольно мотнул головой.

– Окончательно я принял решение только после того, как Нино пару месяцев назад обмолвился, что у него есть один знакомый, который набивает крутые тату. В общем, в итоге… Вышло то, что есть.

Адриан прикрыл глаза, вспоминая, и Маринетт затаила дыхание, глядя на него.

– Выходит, о ней знает ещё и Нино? – вдруг переспросила она.

– Ага. Больше ни одной живой души, – он кивнул, а затем, нахмурившись, повернулся к Маринетт. – Ну, теперь ещё и ты, – улыбка тут же осветила его лицо, вынудив Маринетт тяжело сглотнуть. – Ты ведь никому не расскажешь?

Обеспокоенный тон его голоса заставил её напрячься: он не доверяет ей? Почему? Это лишь потому, что общается с Альей, а ей только сенсацию и подавай… Прикусив губу, Маринетт вдруг вспомнила, что подруга всё же никуда и нигде не проболталась о настоящей личности Ледибаг, поэтому могла бы поспорить с Адрианом, но потом вдруг передумала.

– Я…

– Это очень важно для меня, Мари, – он посмотрел на неё таким умоляющим взглядом, что у неё ноги подкосились и превратились в две тонкие макаронины, и если бы Маринетт уже не сидела – непременно упала бы. – Я не хочу, чтобы отец узнал об этом.

– Почему? – ляпнула она, усиленно стараясь смотреть на лицо Адриана, а не ниже.

– Ну, он зациклен на имидже, и всё такое, – пожал он плечами. – Если я буду вести себя не так, как он ожидает, то рискую нарваться на крупные неприятности. Поэтому приходится соответствовать… этому образу, – Адриан скривился, словно проглотил лимон целиком.

И Маринетт неожиданно ясно поняла: Адриан Агрест был не так прост, как все думали. Он слишком дорожил крупицами внимания отца, и поэтому старался соответствовать созданному образу «пай-мальчика», хотя на самом деле в глубине души… не был таким. Чего стоит та огромная татуировка во всю спину.

Глядя на её лицо, Адриан довольно кивнул:

– Рад, что ты понимаешь.

Маринетт, тяжело сглотнув, выдавила из себя ухмылку:

– Я никому не расскажу, если ты сейчас повернёшься ко мне спиной, чтобы я её внимательнее рассмотрела.

Адриан тепло рассмеялся – от этого у Маринетт внутри тут же запорхали миллионы бабочек – и тут же выполнил её просьбу, пересев так, чтобы она видела рисунок целиком.

Теперь Маринетт могла спокойно рассмотреть татуировку. Это была огромная морда льва, грива которого была составлена из сотни различных перьев (забавная ирония, не так ли?), а взгляд, казалось, пронзал насквозь. Кто бы ни был тот знакомый Нино, своё дело он знал на «отлично».

– А к-как это ты скрывал её всё это время? – нахмурилась она, скользя взглядом по татуировке.

Лаская взором широкую спину и мощные плечи, Маринетт пыталась дышать чаще и спокойнее. Однако мысли о том, как ей хотелось прижаться к Адриану, с силой провести ладонями по мышцам, а потом – ощутить весь этот вес на себе, над собой – только сильнее заводили её.

– Это… что-то типа силиконовых накладок, как в фильмах используют, – неловко почесав шею, смущённо отозвался Адриан. – Как я уже сказал: никто не должен знать. Вот и…

Маринетт кивнула, угукнув. На большее её не хватило.

Адриан надеялся, что она примет такое объяснение. Он, конечно, заплатил довольно высокую цену за этот материал, но по крайней мере с ним мог спокойно оголяться на непродолжительное время, и чтобы никто ничего не заподозрил. Адриану не нужно было, чтобы отец или кто-то ещё сопоставил его атлетическое телосложение с Котом Нуаром – а тему пресса хвостатого супергероя облизали в Ледиблоге вдоль и поперёк. Конечно, долго ходить в них было проблематично: жарко, к тому же кожа начинала чесаться, но на короткий срок – почему бы и нет? Тем более совсем скоро ему должно стукнуть восемнадцать лет, совершеннолетие и все дела, когда можно будет уже не прятаться от СМИ и послать отца с его придирками куда подальше. Осталось подождать всего полгода. Ох, поскорее бы.

Задумчиво посмотрев на лежащий перед ним на скамье материал, Адриан порадовался, что вообще затеял всю эту возню с конспирацией. Падать животом на воду всегда было больно, и накладка сегодня несколько смягчила падение. К тому же…

Дальше он додумать не успел.

Маринетт, всё-таки не удержавшись, вдруг коснулась кончиками пальцев узора, заставив Адриана замереть и со свистом выдохнуть сквозь стиснутые зубы. Его реакции она, к сожалению, не увидела: была поглощена рассматриванием рисунка, параллельно с этим обводя указательным пальчиком контур львиной морды. Тяжело сглотнув, Адриан напрягся, чувствуя, как внутри вспыхнуло неуместное сейчас возбуждение.

Это было нехорошо.

Это было очень нехорошо.

– Но что ты делаешь в женской раздевалке? – вдруг спросила она.

Адриан вздрогнул и обернулся к ней, непонимающе глядя на подругу.

– Но… – прохрипел он, а потом, откашлявшись, продолжил: – Это же мужская раздевалка, Мари… – и Адриан указал на незакрытую дверь, про которую Маринетт напрочь забыла, заходя внутрь: наверху красноречиво висел знак маленького чёрного человечка без юбки.

Вихрь эмоций отобразился на лице Маринетт: от шока до осознания собственной глупости и дикого смущения. Она тут же одёрнула руку от спины Адриана, вскочила с места и, сбивчиво протараторив «Увидимся позже, Адриан», опрометью вылетела в коридор, оставив ничего не понимающего Адриана наедине с хохочущим в сумке Плаггом.

– «Возбудим и не дадим», да? – не унимался чёрный квами.

– Боже, просто отвали, – фыркнул покрасневший Адриан и, спрятав накладки в сумку, поспешил уйти в душ, чтобы успокоиться.

Он никак не ожидал, что его недавно зажившая спина вдруг окажется столь чувствительной к таким невинным, казалось бы, прикосновениям. Или дело было в том, что его касалась Маринетт – девушка, которая ему тоже всегда нравилась, несмотря на то, что он всё ещё продолжал любить Ледибаг? Интересно, как он отреагирует, если вдруг его спины коснётся Леди? В костюмах-то, конечно же, ничего не чувствуется, а если без них…

Нет, подобные мысли были опасны.

Досадливо крякнув, Адриан по-максимуму вывернул вентиль холодной воды.

***

Вечерний патруль Маринетт, как бы ни хотела, но не могла пропустить: и так слишком много раз до этого оставляла Кота одного. Поэтому, дав себе мысленного пинка и постаравшись отбросить мысли об Адриане, она трансформировалась и выскочила на крышу через балкон.

Ничего сверхъестественного в Париже в это время не происходило. Завершив патрулировать по своему маршруту, она вернулась к точке сбора: на верхушку Эйфелевой башни. Нуар появился на пару минут позже; Ледибаг уже успела устроиться на краю площадки, свесив ноги вниз, и смотрела на ночной город.

– Всё спокойно, Моя Леди? – промурлыкал он, подходя к Ледибаг и присаживаясь рядом.

– Мде, – непонятно протянула она. – В городе спокойно.

– А где-то в другом мур-месте нет? – хихикнув, предположил Нуар.

Однако он тут же осёкся, заметив странное выражение на лице Ледибаг. Она казалась, с одной стороны, озадаченной и задумчивой, но в то же время глаза её лихорадочно блестели, и Леди как будто не могла спокойно усидеть на месте, постоянно ёрзала и нервно заламывала пальцы.

Кот удивлённо наклонил голову, ожидая ответа.

– Сегодня, – прокашлявшись, начала Ледибаг. – Сегодня такая странная ситуация произошла…

– Не смурнее того боя с месье Голубем, а? – попытался было развеять напряжение Нуар, но напарница только хмуро посмотрела на него.

Впрочем, за каламбуры не отчитала. О, он уже муркрасно знал, что ей они нравились, однако Леди продолжала ворчать на него по привычке, и это было даже мило. Она растерянно посмотрела на него, а потом обхватила себя руками.

Ободрительно улыбнувшись, Нуар положил ладонь ей на плечо, мягко сжимая, показывая, что он рядом и всегда поддержит.

– Леди, ты же знаешь, что этот Кот будет всегда держать язык за зубами, – серьёзно сказал он.

Ледибаг подняла на него голову, встретившись с его изумрудным взглядом своими лазурными глазами, от которого внутренности Кота всегда завязывались в узел, стоило ей только посмотреть на него. Он рассеянно кашлянул, смущённо продолжив:

– Ты можешь рассказать мне всё… Ну, что можешь рассказать, конечно.

Она некоторое время колебалась. Потом вздохнула.

– Я обещала, что никому…

Леди задумчиво посмотрела на него.

Она всегда доверяла Коту Нуару – порой, даже лучше, чем самой себе. И если она немножечко приоткроет завесу тайны, может, ей самой станет чуточку легче? Это же Кот, её верный дурашливый напарник. Кому она может раскрыться, как не ему? Он один из её лучших друзей, всегда был рядом.

Наконец, она решилась.

– Мне и вправду нужно с кем-то поговорить об этом, – она опустила руки на колени, сжимая кулачки под пристальным взглядом пронзительных изумрудов. – Я расскажу, без имен, разумеется. Впрочем, ты всё равно не поймешь, о ком я… Потому что это и для меня оказалось очень неожиданным и внезапным. И… – Леди тяжело вдохнула, как будто собиралась прыгать глубоко под воду. – Видишь ли, просто неожиданно я оказалась посвящена в некоторые нюансы жизни одного человека… И о них знает лишь его лучший друг. Ну, и я теперь.

На какое-то время она замолчала, переводя дыхание и подбирая слова. Кот тем временем слегка напрягся. Это звучало немного знакомо, однако кое-что заставило нахмуриться его сильнее, и выкинуть из головы чувство дежа вю на какое-то время.

– «Его»?

Ах да.

Точно.

Ей же нравился какой-то парень, она ведь несколько раз ему уже говорила об этом.

Чувство подавленности заставило его плечи слегка опуститься, однако Кот продолжал держать себя в руках. В любом случае, если вдруг этот придурок человек посмеет ей сделать больно или как-то обидеть, он его из-под земли достанет, но всыпет по пятое число за Леди.

– Короче, – Ледибаг решительно тряхнула головой. – Сегодня я увидела, как парень, который мне нравится, снимает с себя какие-то непонятные штуки, какие в фильмах используют актёры порой, и потом в итоге оказалось, что у него совсем другое тело, чем я думала.

А вот это звучало ещё более знакомо и подозрительнее.

Кот изумлённо распахнул глаза.

Стоп.

Стоп, стоп, стоп!

Разве это…

Но этого же просто не могло быть! Похожая ситуация в одном и том же городе? Или с акуманизированным семьдесят два раза месье Рамье уже ничему можно было не удивляться?

Он повернулся к Ледибаг, ожидая от неё продолжение истории, но она молчала.

– Э-э-э, и какое же? – наконец, выдавил из себя Адриан.

Он ожидал от неё любой реакции. От отказа говорить до чего-то смешного в ответ, но никак не то, что она, подперев подбородок ладонями, мечтательно-восхищённо выдохнет:

– Охуенное.

Щёки Леди тут же порозовели, когда она поняла, что сказала.

– Ой, прости!

Хлопнув себя по лбу, Маринетт смущённо прижала ладони к губам: она ведь знала, что нравилась Коту, а всё равно продолжала воспевать в его присутствии похвалу другому парню. Он ведь сам попросил поделиться, не так ли? Нужно было держать себя в руках, однако воспоминания были одно краше другого.

– Ну… Когда до этого момента я увидела его без… – кажется, её всё-таки понесло. – Ну, просто в плавках, то он не выглядел накаченным… – Маринетт смущённо потупилась, прокручивая в голове моменты сегодняшнего дня. – Но потом… Ляяя… А ещё эта татуировка…

Она сдавленно застонала, снова уткнувшись лицом в ладони, и не видела прибалдевшего лица Кота Нуара. Адриан был не в силах поверить собственному… Счастью? Везению? Чёртовой удаче, которая до этого постоянно подводила его?

Помотав головой, он кашлянул и неуверенно спросил, раздираемый противоречивыми чувствами:

– И-и-и… Где-е?

Нахмурившись, Леди посмотрела на него сквозь разведённые пальцы. Потом выпрямилась и недоуменно посмотрела на Кота, который выглядел сейчас немного пришибленным и чуть более взъерошенным, чем обычно.

– Что «где»?

– Тату где?

Адриан тут же захлопнул рот, потому что писк, вылетевший из его рта, не походил на нормальный голос. Но Ледибаг (Маринетт?) этого, казалось, не заметила. Её лицо вновь приобрело одухотворённо мечтательное выражение.

– О-о-о, на его охуенной спине, – томно выдохнула она, и от этого волна приятной дрожи и тепла пробежалась у Нуара по позвоночнику.

Даже его хвост свернулся в виде сердечка, так и порываясь оплести Маринетт за талию и привлечь ближе к хозяину. Но Адриан изо всех сил сдерживался, чувствуя в пальцах покалывание.

Чёрт побери, это же была она! Всё это время – и это было прекрасно. Однако… тот факт, что девушка, в которую он без памяти влюблён, и девушка, которая тоже ему всегда нравилась, хоть он и усиленно отрицал чувства к ней, оказались одним человеком, приятной волной накрыл сознание Адриана.

А ещё…

Это была она.

Сегодня.

В раздевалке.

Когда трогала его спину.

Он сжал зубы, чтобы не застонать, когда почувствовал, как в мать-их-камамберских-штанах стало невыносимо тесно. Нуар надеялся, что в темноте Маринетт не увидит всего конфуза сложившейся ситуации, поэтому сидел тише воды, ниже травы.

Леди же оценила его молчание по-другому.

– Прости, но мне надо выговориться, – судорожно выдохнула Маринетт; уставившись на свои пальцы, она видела, как они дрожали: но не из-за нервов, а перевозбуждения, как будто она снова оказалась наедине с Адрианом и его шикарной спиной. – Но я готова была его сделать своим прямо в той чертовой раздевалке.

Она не видела в темноте, как густой румянец окрасил щёки Кота, уходя под чёрную маску. Он с трудом переводил дух, а в голове колокольчики набатом стучали «Маринетт, Маринетт, Маринетт». Чёрт возьми, нет, он просто везунчик!

Прокашлявшись, Кот пролепетал:

– Э-э-э, сделать своим – это в смысле-? – он замолчал, не зная, оправдались ли его самые смелые предположения.

– Боже мой, Кот! – рассвирипела Ледибаг, взглянув на него бушующими сапфирами. – Ты как ребенок маленький! Я готова была трахнуть его прямо там, в этой чертовой раздевалке! – и она спрятала лицо в ладонях, негромко поскуливая.

Похоже, она была на пределе своих сил и терпения.

Впрочем, и он тоже.

Как и член в штанах, требующий, чтобы ему уделили должное внимание.

Если бы Адриан мог внятно говорить, он бы обязательно ляпнул что-то типа:

– Можешь сделать это прямо сейчас, я не против.

Однако из его горла вырвалось лишь какое-то приглушённое бульканье. Как она там сказала?.. Он тоже был готов сделать её своей прямо здесь и сейчас, на этой гребаной башне, если бы только не дикое смущение, охватившее всё его существо.

– Угх, мне лучше уйти домой, пока я не сказала что-то не то, – протарахтела вдруг Ледибаг и, не дав опомниться ошалелому Нуару, вскочила на ноги. – Увидимся позже, Кот.

Раскрутив йо-йо, она яркой алой вспышкой умчалась прочь, снова оставляя напарника наедине с охватившим его возбуждением и ржущим во всю глотку Плаггом на краю сознания.

«Второй раз за день – такая непруха, да?» – давился от хохота Плагг.

– Просто заткнись, – прошипел рассвирипевший Адриан и тоже поспешил отправиться домой.

Ему снова нужно было в душ.

Срочно.

***

На следующий день и Адриан, и Маринетт, направляясь в лицей, не сговариваясь одновременно думали, что после вчерашнего они успокоились, переварили и приняли произошедшее, и теперь могут вновь нормально вести себя.

Однако они не учли одного «но».

Стоило им только пересечься в классе, столкнувшись практически нос к носу, как воспоминания пережитого окатили их с головы до ног.

При этом Маринетт, которую опять начало слегка потряхивать при мыслях об этих «о-боже-каких-кубиках», поздоровалась с Адрианом довольно бодро и – неожиданно для всех – широко улыбнулась ему, и даже похлопала по плечу, прежде чем сесть за парту к Алье.

А вот Адриан не слабо так удивил одноклассников тем, что неожиданно вспыхнул как помидор, и что-то промямлил в ответ. Под изумлённые взгляды ребят и один очень удивлённый взор сапфировых глаз он прошмыгнул к собственному столу. Впрочем, легче не стало. Знание того, что любимая девушка сидела позади него, заставляло по позвоночнику пробегать мурашки восхищения и какой-то дикой радости, но в то же время – вынуждало краснеть, как сопливого двенадцатилетку.

– Бро, ты в порядке? – Нино сочувственно похлопал друга по плечу.

– Нрмлн, – протарахтел Адриан. – Просто не отошёл от вчерашнего, – и это было чёртовой правдой! – Ну, голуби, аллергия, да ещё и неудачно нырнул, – ловко вывернулся он.

Да и внимательный взгляд, сверлящий его затылок, тоже спокойствия не прибавлял, знаете ли.

– О, понимаю, чувак, – протянул Нино. – Однажды я так летом со скалы навернулся. И всё из-за Криса! Представляешь, он…

Адриан был благодарен другу, что тот на какое-то время перед началом занятий отвлёк его, и мысли хоть и опасно блуждали на пороге «Маринетт Дюпен-Чен», однако черту не переступали. Пока что.

Сама Маринетт все уроки недоумевала, что происходит с Адрианом: он краснел и слегка заикался, когда она обращалась к нему. Он до ужаса напоминал ей саму себя – то, как она вела рядом с ним все эти годы. Но вчера ведь ничего предосудительного не произошло, не так ли? Или Мари всё же умудрилась сделать что-то не то? Мог ли Адриан смущаться из-за того, что она в курсе про его маленькую тайну? Ещё вчера утром она с уверенностью могла сказать «нет», но теперь уже не была ни в чём уверена.

Слава богу, что вечером не было запланированного патруля, иначе Маринетт было бы стыдно посмотреть Коту в глаза после той своей отповеди. Она же знала, прекрасно знала, что нравилась ему, но в итоге всё же вывалила на него все свои эмоции.

Адриан тоже этому радовался, потому что если бы он увидел её в обтягивающем красном костюме, то непременно умер на месте.

Утром следующего дня Маринетт неловко переминалась с ноги на ногу перед дверью кабинета, когда Тикки вдруг высунулась из сумочки и хитро прошептала:

– Просто будь собой, Маринетт, и он не устоит.

Маринетт глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Что ж, попробуем.

Собрав в кулак всю решительность, Дюпен-Чен бодрым шагом вошла в кабинет. Адриан уже был там, и одноклассники в который раз удивились, когда Маринетт без запинки поздоровалась с ним и даже проворковала что-то милое, спрашивая как дела. А вот когда Адриан, усмехаясь, ответил ей в том же ключе – Мари офигевала вместе с остальными.

Однако…

Азарт, который зажёгся в ней после того случая в бассейне, только подначивал Маринетт действовать дальше, поэтому класс получил неожиданное маленькое представление в виде флирта между Адрианом и Маринетт. Причём на целую неделю – до тех самых пор, пока Алье это не надоело окончательно.

Она не понимала, что творилось с её друзьями: их поведение резко поменялось в один какой-то момент семь дней назад. Конечно, у неё имелись подозрения, что Маринетт просто решила, наконец, включить в себе режим Ледибаг. А Адриан?

Разумеется, Алья Сезер была бы не Альей Сезер, если бы не имела на руках некоторые варианты возможного развития событий: особенно после того, как Адриан пару раз вёл себя как самый натуральный кот, называя Маринетт Муррцессой. Давнишнюю теорию на днях подтвердил загнанный в угол Нино. Он-то и раскрыл секрет своего бро, со вздохом подтвердив все варианты Альи.

Адриан в самом деле был Котом Нуаром и…

– Только не говорите, что они раскрыли личности и теперь напропалую флиртуют друг с другом, – пробурчала она, сверля взглядом стоящих около окна друзей. – И мне ничего не сказала! – глаза Альи сверкнули яростным огнём.

Однако спрашивать в лоб она не осмеливалась: вдруг Маринетт ещё растеряет эту свою решимость, и снова начнёт заикаться? Этого ещё только не хватало.

Впрочем, её сомнения неожиданно развеяла Тикки, которая как некстати оказалась забыта Маринетт на парте вместе с сумочкой. Квами и пояснила Алье конспираторским шёпотом, что произошло неделей ранее. В общих чертах, разумеется, не вдаваясь в подробности, но Сезер хватило и этого.

Маринетт, вернувшись за свой стол со звонком, так и не смогла выпытать у подруги, почему она со столь хитрым видом потирала руки. Но вид Альи заставил её насторожиться.

И не зря.

Об этом Маринетт вспомнила, оказавшись запертой в кладовке с любовью всей её жизни. Аргументом Альи служило «о-господи-боже-мой-там-акума-буйствует-посидите-ка-пока-тут-я-сбегаю-за-Ледибаг-и-Котом-Нуаром». Если бы Алья не была в курсе личности Маринетт, то Дюпен-Чен даже не заподозрила, что к чему. Однако, Сезер прекрасно знала о двойной жизни подруги, поэтому сразу поняла, что тут было замешано что-то другое. И почему-то ей казалось, что Тикки тоже была вовлечена во всё это. Потому что сумочки при Маринетт в итоге не оказалось, как бы лихорадочно она не ощупывала свой бок.

– Мда, котята таки попали в мешок, – протянул Адриан, оглядывая крохотную каморку.

Даже будучи обычным человеком, он видел в темноте лучше, чем другие, поэтому суетливые движения Маринетт он не только чувствовал, но и видел.

– Ты в порядке? – спросил он, заинтересованно глядя на растрепавшиеся хвостики.

Хотелось прикоснуться к ним, расплести их и пропускать через пальцы, но Адриан всё ещё пытался сохранить остатки благоразумия. Это было трудновато сделать, особенно когда Маринетт без устали двигалась, пытаясь что-то найти. Кладовка была маленькой, узкой, и каждый раз она задевала Адриана, когда поворачивалась туда-сюда.

– Я… Я думала позвонить кому-нибудь, чтобы они вытащили нас отсюда, но я потеряла где-то телефон, – она испустила обречённый стон.

От этого звука Адриана скрутило волной острого возбуждения, и он, не выдержал, прорычал сквозь стиснутые зубы:

– Маринетт, хватит ёрзать.

– Я пыталась найти сумочку, – начала оправдываться она.

И только когда Адриан шумно выдохнул, Маринетт поняла, что они стояли почти вплотную, и она чуть ли не задохнулась от осознания собственной тупости. Правда, дёрнуться в сторону ей не дали: Адриан протиснул колено между её бёдер, вынуждая буквально сесть ему на ногу, а сам прижал её к стене, скользнув руками на талию.