Текст книги "Кайзер (СИ)"

Автор книги: Koda Aleru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

Начинается всё с того, что утром Юнги не получает свою законную чашку кофе.

Без кофе, если честно, он не тянет на человека, распугивает живность вокруг мрачными синяками под глазами и оскалом, а еще выглядит так, будто сейчас набросится и перегрызет тебе горло, после с рычанием выпьет всю кровь и отбросит труп на обочину.

(– Это совсем не так, хён, – солнечно улыбается Хосок, но благоразумно делится припасенным кофе, – ты ведь в душе такая нежная зефиринка.

Юнги рычит и пытается прогрызть пластиковую крышку от стаканчика, чтобы побыстрее добраться до живоспасительной субстанции из трех эспрессо.)

В общем, в это утро Юнги остается без кофе. Кайзер рядом тоже выглядит не очень: он вчера сожрал задранную соседской кошкой мышь, и поэтому его тошнило целую ночь, из-за чего Мин матерился, злился, но переживал, как бешеный, пытаясь запихнуть упрямому псу в пасть таблетки. Мастифф смотрел грустными глазами, выплевывал лекарства и пытался заползти на кровать, но в конце концов Юнги победил, пощекотав псу горло, и тот удивленно проглотил таблетки.

Так что в итоге бессонная ночь, отсутствие кофеина, переживание за пса, которого пришлось оставить одного из-за защиты проекта, влияющего на итоговую оценку, еще и очевидного опоздания на пары Юнги пропускает мимо ушей-глаз-восприятия вообще, что в квартиру рядом кто-то заселяется. На самом деле, ничего в этом странного нет: район дешевый, но приличный, квартиры как раз по карману подрабатывающим студентам, мало кто из жильцов этого дома живет в выкупленной квартире, преимущественно это всё арендаторы.

С предыдущим соседом у Юнги даже сложилось что-то вроде неплохой дружбы, но Сокджин выпустился, нашел работу в другом районе Сеула и жилье, соотвественно, решил тоже сменить. Юнги никогда не признается в этом вслух, но чёрт, он уже скучает по домашней еде хёна.

Так что изменения в пространстве парень замечает лишь вечером, когда приходится тащиться на родной девятый этаж пешком – лифт опять грустно замигал красной лампочкой – а под соседской дверью стоят коробки и вазон. Юнги не уверен, но, кажется, это фикус.

А потом дверь открывается и на лестничную площадку спиной вперед выходит, придерживая в руках большой мусорный пакет…

О.

Юнги и подумать не мог, что так вообще бывает.

Но, чёрт, кажется, он влюбился в эти смущенно заалевшие мягонькие щечки.

– Хэй! – новая соседка радушно, но немного неуверенно улыбается. – Кажется, мы с тобой теперь живем вместе… То есть рядом… То есть, эм, я хотела сказать, круто, что мы теперь соседи, но я утром звала тебя, хотя ты так спешил, что, наверное, не услышал…

Юнги отчаянно хочет провалиться сквозь все эти девять этажей, потому что это очаровательное создание хотело с ним познакомиться, а он замкнулся в очередном цикле самоненависти, прокручивая все негативные события последних двадцати четырех лет бренного существования (то есть, эм, всей жизни), и не услышал её.

– Мин Юнги, – выпаливает и хочет сразу же стукнуться головой о дверь. Он, конечно, знал, что его навыки социализации откровенно дерьмовые, но всё же надеялся, что не настолько. – И я, вроде как, живу вот там?

– Вроде как? – девушка очаровательно улыбается, и он, возможно, чересчур нервно кивает.

– Совершенно точно. То есть абсолютно точно я живу там. Мне, наверное, стоит извиниться, потому что мой пес вчера заболел, и я просидел с ним всю ночь, поэтому немного, эм, не обращал внимания на окружающий мир…

– Это ужасно, – соседка встревожено хмурится, – прости, я еще и тебя здесь задерживаю! В любом случае, эм, я Пак Чиён и твоя соседка теперь. Если будет нужна помощь с собакой – зови сразу, я обязательно помогу!

– О, – Юнги надеется, что он не слишком палено покраснел, – да, конечно, спасибо. Эм… пока?

– Увидимся, – широко улыбается Чиён, и сердце Юнги делает неровный кульбит.

Кайзер ждет его на диване у гостиной, хотя ему там точно быть нельзя, но сейчас парень не обращает на это внимания и просто падает на свободный участок, кладет голову на спину вполне здорового пса и глухо выдыхает.

– Кажется, у меня возникла проблема.

Кайзер согласно фыркает и начинает жевать его волосы.

***

Однако Юнги не был бы Юнги, если бы всё шло гладко и хорошо.

На самом деле, его вины в данной ситуации нет. Вообще, да, он и сам склонен попадать в неловкие ситуации ввиду своей неразговорчивости и хмурых зырков из-под натянутого на лоб капюшона, но это случается гораздо реже, чем Ким Тэхён.

Ким Тэхён – это самое худшее, что случалось в жизни Мин Юнги.

(Ну ладно, возможно, Тэхён приходит к Юнги каждый раз, когда тот болеет, готовит ему полезную кашу или жарит рис с морепродуктами, а еще заваривает травяные чаи по рецепту своей бабушки и обнимает, когда старшего начинает бить озноб.

Но это совершенно ничего не значит!)

На деле же Тэхён – это тяжелая ноша, которую Юнги тянет на своем горбу еще со средней школы, где это младшее на два года недоразумение вцепилось в него, как блоха в собаку, и не отпускало никуда без себя. Их мамочки умилялись такой нежной дружбе, отцы одобрительно всхмыкивали, а несчастный Мин пытался понять, как же ему отвязаться от настойчивого мальчишки.

(Когда Юнги впервые бросила девушка, Тэхён как-то об этом узнал и пролез в его комнату ночью с кучей вредных вкуснях и диском с любимым сериальчиком старшего.

Когда Юнги переживал, что не сдаст экзамены и не сможет поступить, именно Тэ – не родители – упорно поддерживал его и ездил с ним на все прослушивания и собеседования.

И…

И когда Тэхён заболел ветрянкой, Юнги пришел к нему, обнял и сказал: «Заражай давай, вдвоем веселее болеть».

И когда Тэ сомневался с выбором своей профессии, потому что ему хотелось заниматься столь многими вещами, именно Юнги ему помог.

И даже когда младший раздумывал над университетом, Юнги просто пробурчал: «Да иди в мой, если куда-то еще свалишь, хрен я за тобой присмотрю».

И даже в тот момент, когда родители отказались принимать выбор Тэхёна и решили не поддерживать его на выбранном пути, именно Юнги приютил младшего у себя, хотя для этого ему пришлось взять еще одну подработку и вкалывать в студии целыми ночами, чтобы после продавать еще больше треков.

Но это же ничего не значит, верно?)

На своем первом курсе Тэхён познакомился с прекрасным гением Намджуном, который уже дружил (терпел) с Юнги два года и поэтому был наслышан о надоедливом (любимом) мальчишке хёна, а посему счел достойным для расширения кругозора. Сначала добрый милый Ким Намджун просветил Тэхёна о том, что на животных тестируют косметику и бытовую химию, рассказал ужасающую статистику и с грустью закончил фразой «мы всё время подаем петиции и прошения, но их отклоняют».

Однако он не учел того факта, что если Ким Тэхён загорается какой-то идеей, то потом всем хана.

Тэ не ограничился подачей и подписанием очередной петиции. Сначала он проник на завод производства мыльных средств, развесил там красочно прорисованные плакаты с лозунгом «Вот что вы делаете с братьями нашими меньшими!», а после его на выходе поймала охрана (нервно икающая и рыдающая от качественно изображенных страданий зверушек, потому что Тэхён еще и фотографии туда влепил). Юнги много кланялся в участке, клянясь, что больше такого не повторится, и был готов надрать обоим дурням задницы.

Как оказалось, главная проблема Ким Тэхёна оказалась в том, что он отчаянно хотел помочь, но всё получалось через одно место.

Спустя несколько месяцев Намджун обронил пару слов о митинге за права женщин – и вот Тэхён уже там, полный энтузиазма и желания сделать жизнь всех вокруг лучше. Ну, а когда какой-то ублюдок прицепился к шествию и оскорбил его подругу, вполне ответственно влепил ему в нос (подруга, правда, потом еще сверху по мудаку потопталась, но это мелочи). В этот раз Юнги забирал из участка молча… а дома даже похвалил.

Но когда на своем третьем курсе Тэхён принес домой ящериц, Юнги перегородил ему дорогу и твердо заявил, что нет, вместе они не уживутся. Тэ не обиделся, Тэ переехал к не ожидающему такой подставы Намджуну и начал разводить своих улыбчивых гекконов. И когда у него наконец получилось получить в первый раз потомство…

– Я тебя убью, – с порога известил Юнги, глядя на смирившегося с жизнью Кайзера, обмотанного праздничной мишурой, Тэхёна с Намджуном и еще с десяток более-менее знакомых людей. Вишенкой на торте были гекконы, в аквариум с коими как раз запихнул морду любопытствующий пес. Тэ поспешно отодвинул его в сторону, ласково при этом щелкнув по носу.

– Расслабся, хён, вечеринка же! Тебе должно быть весело!

И засиял улыбкой, прекрасно зная, подлец мелкий, что Юнги перед ней слаб. Намджун виновато выглянул из-за плеча Сокджина, и старший немного приободрился: есть еще надежда! Стоит только надавить ответственному младшему на совесть, и тот…

– Юнги-хён! – Хосок возник из ниоткуда – как и всегда – и засиял солнышком, подгребая в приветственные объятия и мутузя из стороны в сторону. Юнги печально склонил взгляд на Кайзера, и пёс грустно вздохнул, понимая безмолвный крик во взгляде хозяина: если одного Тэ еще можно было угомонить, то вместе с Чон Хосоком они превращались в громадную взрывоопасную смесь веселья и упоротости.

(– Хён! Хён! А смотри, как я могу! Видишь, тебе стоит попробовать тоже, это легко! Ой… Намджун-хён, вызывай скорую!

– Хён! Юнги-хён! А спорим, ты не сможешь подкатить к той девчонке? Ну давай, хён, ну хён, ну поспорь со мной, она на тебя заглядывает… Ой, Намджуни-хён, давай лучше убегать отсюда, та девушка только что влепила Юнги-хёну пощечину!

– Хён! А ты знаешь, что мы можем съездить в тренировочный лагерь вмес… Хён, открой дверь, почему ты от меня прячешься? Поехали, там будет весело! Ну хён!)

Иногда Юнги кажется, что все друзья хотят его убить.

В этот раз всё более-менее прилично: Тэхён позвал лишь знакомых Мину людей, выпивка более-менее нормальная, музыка неплохая, еще и треки самого Юнги в плейлист добавил, засранец, подмазывается. Так что ему почти получается расслабиться с бутылочкой прохладного соджу на диване, Кайзером у ноги, благосклонно принимающим знаки внимания и Сокджин-хёном, который оживленно делится новостями о своей работе. Лишь когда Юнги идет на кухню за новой партией алкоголя, ему слышится странный звук, ритмичный и какой-то… обозленный, что ли? Будто постукивания или…

Вот чёрт.

Три часа ночи.

– Какого. Блядь. Чёрта?! – хорошенькая соседка выглядит разьяренной фурией, когда он наконец открывает дверь, на ней лишь растянутые серые пижамные штаны и майка, даже без тапочек, но Юнги чувствует себя очень неуютно под её убивающим взглядом. – Я три, чёрт возьми, три раза просила, как людей, но то ли у тебя здесь все обдолбанные, то ли еще что, но до вас не доходит! Либо ты сейчас же разгонишь свой бордель, либо я вызываю полицию!

Она изо всех сил хлопает его же дверью, и Юнги чувствует себя ужасно: смесь вины, растерянности и ощущения, что он снова ужаснейшим образом облажался.

(Вчера они столкнулись на лестничной площадке, и Чиён наконец познакомилась с Кайзером. Сложно сказать, кто выглядел более взволнованным: она или пёс, но удовольствие от встречи получили оба, а Юнги улыбался после весь день.

– Может быть, – при прощании неловко обронила Чиён, нервно теребя пальцами краешек куртки, – мы могли бы сходить выпить кофе? Вместе. То есть, эм, это не сви… Ну, просто дружески выпить кофе, вот. Недалеко от станции открылась новая кофейня, мне её очень хвалили, а еще там большой выбор пироженок.

– Та, которая с фиолетовым интерьером? – уточняет Юнги, и соседка с улыбкой кивает, когда он смущенно признается. – Никогда не запоминаю названия.

– Та же ситуация, – она улыбается, и парень отвечает ей широкой десневой улыбкой. Она широко открывает глаза от удивления и бормочет себе под нос что-то типа «да тебя надо запретить законом», но Юнги уверен – ему показалось.

– Так что… Как насчет в воскресение в два? – неловко предлагает. – Я могу взять с нами Кайзера, и мы можем занять столик на улице.

– Это было бы прекрасно, – счастливо смеется девушка, и Юнги снова чувствует это непонятное чувство в животе.

Чёртовы бабочки слишком уж расплодились.)

– Чёрт возьми, – выдыхает Юнги, так и пялясь на закрытую дверь, пока за его спиной парни спешно выключают музыку и начинают убирать хаос, по старой дружбе понимая, что он сейчас совсем не в настроении видеть кого-либо из них. – Кажется, никакого кофе в воскресенье не будет.

Парни за его спиной переглядываются недоуменно, а Тэхён готов расплакаться, когда понимает, что своей глупостью и забывчивостью (а предыдущие два раза открывал дверь и обещал сделать музыку тише именно он) сломал хёну возможность наладить личную жизнь.

***

В воскресенье он всё же пару раз пытается выйти из квартиры не только для того, чтобы выгулять Кайзера, и даже дважды подносит руку к двери соседней квартиры, чтобы постучать и извиниться, но так и не находит в себе достаточно мужества.

***

Хосок и Тэхён решаются подойти к нему лишь спустя две недели, во время которых Юнги пил много кофе, почти не вылезал из студии и зыркал на всех еще более мрачными взглядами, чем всегда, отказываясь общаться даже с Намджуном, который, по сути, не был виноват, но всё равно чувствовал за собой ответственность. Парни приходят с кофе и пончиками, слезно извиняются и даже обещают больше никогда не приходить к нему домой без приглашения. Где-то на обещании убрать полностью его квартиру и месяц покупать продукты Юнги сдается и чешет оболтусов за ушами чисто по привычке, Кайзеру же так нравится, да и мелкие выглядят обрадованными, хоть и озадаченными.

Где-то на завершальной стадии генеральной уборки Юнги и Хосок сталкиваются на лестничной площадке с Чиён, которая лишь злобно – и чуточку обижено? – зыркает на них, а после упрямо разворачивается спиной.

– Она выглядит такой уютно мягонькой, как сладкая булочка, – Хосок заинтересовано косится на отчаянно пыхтящую и перерывающую сумку на предмет ключей соседку, на что Юнги злобно на него зыркает, а после и подзатыльник лепит в воспитательных целях, затягивая младшего в квартиру.

– Да что ты понимаешь, – испепеляет бессовестно ржущего Хосока взглядом, но тот что-то никак не загорается. Юнги привычно треплет за ушами Кайзера, сунувшегося выканючить свой кусочек ласки, и разом теряет всю свою агрессивность. – У нее самые прекрасные бочка в этой вселенной, – наконец признается, мягко выдыхая, и Хосок даже давится заготовленной шуткой, в один момент осознавая, что в этот раз хён конкретно так влип.

Потому что бочка – это серьезно.

***

Чимин светится от радости и лезет обниматься, что Юнги прискорбно терпит – они редко видятся, потому что оба трудоголики те еще, Чимин еще и обладает повышенной тактильностью (выше него только Тэхён), а также искренне считает, что капелька объятий может сделать жизнь хмурого бяки Мин Юнги немножко лучше.

(Возможно, он прав, но не будем об этом.)

Именно поэтому Юнги и пришел сегодня к Чимину, хотя и чувствует себя немного виноватым, отвлекая младшего от тренировки. Но в этот раз у него есть очень важная причина.

– Ты написал для меня музыку? Для моего сольного выступления? – Чимин сияет ярче тысячи солнц и снова притягивает к себе хёна в коротком дружеском объятии. – Спасибо! Это просто замечательно, я хочу как можно скорее поставить под него танец!

– Ты же даже не слышал, – справделиво замечает Юнги, потому что его музыка – это то, в чем он уверен больше всего и одновременно то, в чем он никогда не будет достаточно уверен. Но Чимин лишь смеется и отвечает на это с непрошибаемой упертостью.

– Хён, всё, что ты делаешь – это замечательно и восхитительно, даже если иногда твои треки до чертиков могут напугать своей депрессивностью. А еще я абсолютно убежден в том, что для своих друзей ты всегда создаешь самое лучшее, вот как трек для сольника Хосоки-хёна в прошлом году? Он плакал, когда впервые его услышал, потому что был невозможно тебе благодарен и безумно в него влюблен.

Юнги не знает, как на это ответить, на самом деле, он ужасающе плох в том, чтобы принимать благодарности, поэтому он просто кивает и разрешает себе открыто улыбнуться Чимину, потому что знает – его счастливые улыбки всегда ценят. Младший снова жмется поближе, а после бросает:

– Если подождешь меня еще десять минут, мы можем пойти выпить кофе.

На последнем слове Юнги оживляется, в любое время суток готов продать за кофеин душу и тело, и Пак лишь смеется с него, ворча себе под нос: «Я так и думал». В конце концов они идут в местечко рядом с кампусом, где вкусный кофе и всегда есть свободные столики, и пока Юнги оформляет заказ, Чимин успевает перекинуться парой слов с группкой девушек у другого конца стойки, среди которых…

О.

Да неужели?

Медовые волосы по плечи, мешковатая черная одежда и знакомые белые кроссовки.

Это Чиён.

– Ты с ней знаком? Девушка с крашенными волосами, – наконец умудряется выдавить из себя максимально незаинтересованное, когда они получают свой заказ и усаживаются за свободный столик, а Юнги еще и удается проследить взглядом девушек до ближайшего поворота. Чимин – святая наивная душа – без любого вопроса уточняет.

– Ты о Чиён, наверно? Да, она тоже со мной в одной группе на танцевальном, мы с ней и еще парой ребят ставим номер на рождественский концерт, но думаю, что ей в этом году дадут сольный номер – она одна из лучших второкурсников. А еще, – Чимин ярко улыбается, примериваясь к своему бургеру, с какой стороны его бы лучше укусить, – у нее самые сладкие щечки в этом мире. А еще просто замечательные бедра.

Юнги издает задушенный звук.

– Ты… Ты трогал её бедра?

– Ну да, – Чимин наконец начинает понимать, что что-то не так, и поднимает взгляд, тут же меняясь в лице и начиная быстро-быстро бормотать. – Да мы же танцоры, мы разминаемся вместе перед тренировкой, да мы все друг друга перетрогали… Хён, пожалуйста, прекрати на меня так смотреть, это пугает, – буквально молит он, и Юнги наконец вспоминает, что людям надо время от времени моргать. Наверное, он выглядит очень виноватым, потому что Чимин начинает тихо хихикать, но после предлагает:

– Хочешь еще что-то о ней узнать? – и когда Юнги пытается спрятаться за кружкой кофе, кивает. – Ну ладно. Чиён вообще умница, очень старается на тренировках и вкалывает в зале не меньше, чем я. И при этом она еще и умудряется посещать занятия по вокалу.

– Она хорошо поет? – задушено интересуется, и Чимину приходится задуматься над ответом.

– Если честно, думаю, что партии Суран в твоих песнях она бы легко потянула. Еще она напевает, когда разминается, и это так мило! Но, хён, – младший недоуменно хмурится, – почему ты вдруг заинтересовался?

– Она моя соседка, – просто отвечает Юнги, и Чимин (проинформированный Тэхёном о сложившейся ситуации) сочувствующе хлопает его по ладони.

– Как там Кайзер, хён? – меняет тему на безопасную Чимин, и старший с удовольсвтием её подхватывает, тут же расплываясь в наигранном возмущении:

– Сегодня утром какого-то ребёнка трехлетнего облизал с ног до головы! У меня и мамаши чуть инфаркт не случился, а пацану хоть бы хны, еще и обнял пса за шею и радуется! А вчера вообще пытался сожрать лягушку – где её выкопал, я понятия не имею…

***

Всё немножко меняется, когда Юнги забывает в квартире телефон и оставляет Кайзера сидеть снаружи. Однако стоит ему взять за дверную ручку, чтобы выйти и повести пса гулять, как он неожиданно слышит прекрасный нежный и звонкий голос.

– Привет, радость моя. Ты один? – и когда не находит рядом никого взглядом, вдруг начинает сюсюкать. – А кто здесь сладкая собаченька?

Юнги с позором понимает, что Кайзер только что заскулил от счастья, от полноты чувств постукивая тяжеленным хвостом по полу, и даже чувствует ревность по этому поводу. Как кто-то еще может вызывать у его собаки такие эмоции?

– Кто здесь такой хороший и вкусный пирожочек?

Судя по звукам, здоровенный японский мастифф сейчас от радости упадет в обморок, еще и довольно похрюкивая, когда ему нежно гладят живот.

– Кто самая прекрасная собаченька в мире?

«Я! Я самая прекрасная собаченька в мире!» – читается с морды Кайзера, когда Чиён начинает почесывать ему ляжки.

– И почему же тебе хозяин такой козляра достался? – вдруг совершенно не тем, прежним сахарным тоном говорит соседка, и Кайзер в ответ беспомощно скулит: мол, плевать на хозяина, его сейчас нет, тут только ты и я, так что чеши, чеши больше! Чиён согласно кивает (и нет абсолютно ничего такого в том, что Юнги сейчас подглядывает в дверной глазок!) и снова сладко говорит. – Прости, лапушка, мне очень надо бежать на пары. Но помни: ты – самый лучший мальчик во всем мире!

И без любой капли брезгливости чмокает исходящего любовью пса в лоб.

Юнги чувствует себя в западне.

***

Спустя три месяца от эпик фейла с вечеринкой Чиён начинает прохладно кивать в приветствии и даже придерживать лифт, если вдруг он работает и они выходят вместе. Кайзер всё чаще грустно смотрит на Юнги и толкает девушку мокрым носом в руку, но при парне она не гладит пса, может лишь еле заметно за ухом пальцем провести, если думает, что этого не видно.

Юнги всё равно чувствует себя дерьмом.

Когда ему кажется, что в ответ на его неуверенное «доброе утро» Чиён слегка улыбнулась, его накрывает таким необычным вдохновением, что парень зависает в студии на три дня и отправляет младших кормить-выгуливать Кайзера (от этого все только в выигрыше, младшие светятся лампочками, пес затискан до состояния лужицы). После такого – и парочки добитых треков, которые раньше он считал полной фигней – он решает, что можно было бы и собраться всем вместе потусить, и его идею поддерживают всеми руками и ногами. Пока парни наполняют его квартиру, Кайзер почему-то беспокойно топчется под входной дверью, не отвлекаясь на почесушки и поглаживания, и Юнги долго не понимает причины, пока в дверь не стучат и…

– Твой пес сегодня потерял ошейник на лестнице, так что… я подумала, он будет за ним скучать, – Чиён снова в домашней одежде, и Кайзер смотрит на нее, держащую свой ошейник, влюбленно, и Юнги так и хочется пригласить её, познакомить с друзьями, объяснить, что они все хоть и придурки, но хорошие, с ними весело и ей понравится…

– Хён, так я вызываю девочек? Пусть сегодня будет погорячее! – орет из гостиной Хосок, и Юнги прямо видит, как из взгляда соседки пропадает мягкая симпатия. Когда Чиён снова с грохотом закрывает дверь, а Намджун кричит «Хосок-а, говорить такие вещи – это сексизм!», Юнги оборачивается, смотрит на собравшихся парней, сжимает пальцами переносицу и кивает на дверь.

– Все вон.

***

В этот раз Хосока он игнорирует почти месяц, всё свободное время не вылезая из студии, а на улице февраль, скоро защита дипломных проектов, и он пытается записать идеальный трек, отлично понимая, что хоть его уже и заметили несколько крупных агентств, всё равно стоит показать себя как продюсера как можно лучше.

Чиён на него даже не смотрит и лифт больше не держит, лишь грустно поглаживает Кайзера, которого Юнги иногда специально оставляет возле лифта, чтобы девушка провела время с псом.

– Хосоку действительно это будет хорошим уроком, хён, – Намджун крутится на своем кресле в студии, и похоже, что он тоже испытывает трудности с треком, – потому что его манера выражаться приносит одни лишь неприятности. Ну кто вместо «зову подруг» скажет «вызываю девочек»? Это же как минимум неуважение к ним.

– К чему ты ведешь?

– К тому, что Черин, Хёна и Суран уже достаточно над ним поизмывались, да и он никак не может себя простить, что уже во второй раз выставил тебя мудаком в глазах хорошей девушки? Я не говорю, что тебе стоит вот так его прощать, прощение – вообще штука эфемерная. Но Хосоки-хён ведь сейчас в депрессию упадет, что ты заканчиваешь универ, а больше с ним видеться не будешь.

– Намджуна, – спустя какое-то время зовет Юнги, когда младший уже отчаялся дождаться ответа и вернулся к работе, – как мы с тобой подружились?

– Ну, – младший осторожно подбирает слова, потому что хён сидит к нему спиной и понять, что в его голове творится, невозможно, – нас с тобой определили в один проект еще на первом курсе…

– А с остальными парнями?

– Тэхён прилип к тебе в школе, я познакомил тебя с Хосоком, он привел в компанию Чимина, а Сокджин-хён просто пришел к тебе в квартиру с едой и соджу и сказал, что теперь он твой хён? – Намджун улыбается, вспоминая всё это. – Суран пришла к тебе сама и сказала, что хочет вместе поработать, Черин и Хёна пришли и попросили рассудить, кто из них лучшая реперша. Вроде как… всё?

– Намджуна, – снова тихо обращается к нему Юнги, и тот подбирается от грустного тихого тона. – Так сколько раз из произошедших я инициировал дружбу?

Младший наконец начинает понимать.

– Я плохо схожусь с людьми, – продолжает Юнги, и это такая редкость, что он говорит о себе, о своих чувствах, что Намджун затихает и выключает телефон, чтобы вдруг кто не побеспокоил. – Мне до сих пор иногда трудно с вами, но я стараюсь. А здесь мне просто впервые захотелось позвать девушку выпить кофе. Или прогуляться набережной. Мне захотелось говорить с ней. И даже в этом случае она была той, кто позвал на свидание, а не я. Но его так и не произошло, потому что… Сам помнишь. Так что я не знаю, Намджуна, что мне делать.

– Ох, хён, – лишь выдыхает Намджун, жалея, что рядом нет Тэхёна, который успел изучить все оттенки голоса Юнги, или Чимина, который может успокоить мельчайшим касанием. Поэтому он делает то, что умеет лучше всего – говорит. – Ты знаешь, я рад, что был не прав.

– Ммм? Ты о чем, Намджуни? – Юнги всё еще не оборачивается, и младший боится думать, почему.

– Я вообще… Если честно, – Ким нервно хватает со стола телефон и принимается им вертеть, – мы вообще думали, что тебе это не… Что ты вообще не заинтересован в отношениях.

– Я тоже так думал, – неожиданно легко признается Юнги, и наконец оборачивается, и глаза у него покрасневшие, но сухие. – Но она хорошая, знаешь. Не то, что я запал лишь на внешность, потому что ох, ну, я… плох в таких вещах и не очень понимаю стандарты красоты. Она кажется мне очаровательной, и возможно, я и вправду сначала залип на её мягкие щеки, но она хорошая. Месяц назад с подачи одного козла жители дома собрались на голосование по поводу того, могу ли я жить вместе с Кайзером в той квартире или нет, хотя он очень редко лает и не создает шум, ты же знаешь. Но тот козел сказал, что Кайзер небезопасен, потому что он огромный и вроде как бойцовской породы. И Чиён единственная, кто не просто проголосовал «против», она встала и громко назвала его мудаком, который ничерта не понимает в собаках. Я понимаю – это потому, что она влюблена в моего пса, но всё же. А еще она очень упорная: представляешь, каждое утро перед парами бегать? А сколько она в танцзале сидит? Как наш Чимин, а это много значит.

– Да, хён, – соглашается Намджун, подразумевая нечто другое, – очень много.

Судя по тому, что Юнги снова затихает и оборачивается к своему треку, он отлично понял подтекст.

(На самом деле его выдают заалевшие кончики ушей.)

***

Когда до дипломного проекта остается два месяца, Чимин просит разрешения прийти повидаться с Кайзером. Хосок (еще не прощен, но много ради этого старается) и Тэхён увязываются следом, и поэтому они решают заказать еду и немного отвлечься. Мастифф в итоге ожидания доставки оказывается заглажен и затискан, так что просто лежит на спине и покорно принимает ленивые почухивания живота от хозяина, когда Чимин по привычке начинает рассказывать о Чиён – он уже знает, что Юнги хочет узнать побольше, но стесняется спросить.

– Мне кажется, ей сейчас трудновато, – Чимин умиленно хихикает, когда Кайзер кладет тяжелую голову Юнги на колени и счастливо фыркает, стоит хозяину почесать ему уши. – Она до сих пор не определилась с мелодией для экзаменационного выступления, а значит и танец подготовить толком не получается. Кроме того, помнишь, я рассказывал о сонсэнниме, который заставляет своих студентов худеть? Он в этом году – главный тренер проекта, и уже просто затретировал нескольких студентов своими придирками.

– И соседушка в их числе? – Намджун кривится, стоит Чимину кивнуть, а Юнги просто пытается сдержать весь свой гнев внутри и не показать, насколько он зол, особенно когда Хосок тихо додает:

– Он и меня на первом курсе достаточно доставал, заставлял на диете сидеть, потому что ему казалось, будто мой лишний вес испортит впечатление от выступления.

– Где он вообще нашел что-то лишнее? Ты же уже не просто худой, хён, ты тощий! – возмущается Тэхён, и Хосок с кривой улыбкой кивает.

– Теперь тощий. А на первом курсе у меня были самые симпатичные щечки в этом мире.

– Хён, – Чимин уверенно садится и поднимает кулак вверх. – Мы откормим тебя до щечек!

Они смеются, а после Пак всё же тихо продолжает, не видя, какое впечатление оказали все их слова на Юнги.

– В общем, тренер дошел до того, что посадил ребят на диету и заставляет их взвешиваться перед каждой тренировкой, а Чиён-и вообще заявил, что с такими ногами он её вообще на сцену не выпустит.

– Да какого же чёрта?! – громко возмущается Намджун, и остальные согласно кивают. – Шиндон из Super Junior был главным танцором, и никого не волновал его вес; Хваса из МАМАМОО тоже не худенькая, но она одна из самых талантливых исполнительниц и танцоров нашего времени! Как можно вообще оценивать талант человека по его весу?

– Как-то так, хён, – Чимин грустно улыбается, потому что хоть это и не сказано, но от отношения данного преподавателя своего времени пострадал и он, а после парни наконец замечает, что Юнги молчал всё это время, уткнувшись лицом в спину мастиффа. – Хён? – взволновано зовет Чимин. – Хён, всё в порядке? Может, тебе принести воды или что?

– Всё хорошо, Чимин-и, – слышно приглушенное, а после Юнги поднимает голову и зло рычит. – Я просто очень сдерживаюсь от того, чтобы пойти и надрать этому чертовому блядскому ублюдку задницу за то, что он над вами измывался, и…

– Ох, хён, – Чимин с Тэхёном отработанными движениями захватывают Юнги в объятия, привычно успокаивая, пока напряженные мышцы под их прикосновениями не расслабятся. Чимин хихикает, когда Кайзер решает внести свою лепту и зажевывает отросшие кудри Тэхёна, предварительно широко лизнув его щеку. – Нам приятно, что ты так за нас переживаешь.

Юнги всё еще думает, что от младших слишком много проблем.

(Но также он уверен, что лишь они могут так быстро и мягко успокоить его гнев.)

***

– Может быть, я мог бы помочь ей? – бормочет он на ухо Чимину, когда парни уже расходятся по домам, и младший привычно обнимает его на прощание.