Текст книги "Ирка Хортица и компания"

Автор книги: Кирилл Кащеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

До царя Гороха

– Змееныш! Поганый змееныш! Катись отсюда! Катись горошком!

Брошенный меткой рукой комок грязи разлетелся об… ползущую мимо хижин летнего стойбища медвежью тушу. Туша дрогнула, развернулась и стало понятно, что не сама она плывет над землей, а лежит на плечах паренька. Лапищи добытого медведя свисали, то и дело царапая растопыренными когтями по земле, пасть скалилась у парнишки над плечом, казалось, громадные зубищи вот-вот вопьются в ухо. Медведь был огромным, парень – крупным, если бы не мальчишеская курносая физиономия его даже можно принять за взрослого мужчину, но рядом с медведем и он казался маленьким. А уж напавшие на него противники не только казались, но и были мелюзгой.

– Катись из нашего стойбища! – стайка детворы, мокрой, и от пяток до макушек покрытой илом и грязью после возни в реке, порскнула в стороны, стоило добытчику медведя повернуться к ним. Отбежали на безопасное расстояние – так, чтоб не дотянуться одним прыжком, если вдруг парнишка решит бросить добычу да погнаться за обидчиками – и снова заскакали, корча рожи:

– Змееныш, змееныш! Катись горошком! – самый высокий и крепкий из малышни, размахнулся – и горсть рыбьих потрохов влепилась пареньку в лоб, забрызгав лицо и грудь.

– Что здесь происходит? – шкуряной полог хижины отлетел в сторону и низкорослый, плотный, даже пузатый, точно баба рожавшая, мужичок выбрался наружу.

– Проснулся, змеев выкормыш! – процедила склонившаяся над колодой с еще живой, плещущейся рыбой старуха и взмахом костяного ножа распластала рыбье брюхо, при этом так мрачно поглядывая на мужичка, будто представляла его на месте рыбины.

– Вода уши залила? – возвысил голос тот. – Я спросил – что за шум?

За ним из хижины, торопливо натягивая пропитанные рыбьим клеем рубахи – не всякий топор такую и прорубит! – выбрались вооруженные копьями стражники.

– Пошли отсюда! – от растянутых на берегу сетей торопливо шагал кряжистый мужик. Рявкнул – ребятня испуганно порскнула прочь, только босые пятки засверкали. Шагнул к мужичонке, оказавшись выше на голову… и склонился в нижайшем, до самой земли поклоне. – Не гневайся на детвору, змеев слуга, не хотели будить тебя! Что с них взять, дурные дети! Заигрались, вот и расшумелись. Прости.

– Что с вас взять, мы с тобой еще поговорим, вожак. – змеев слуга осклабился, а вожак заметно помрачнел. – Хочу поглядеть, с кем ваши детишки так заигрались.

Вожак помрачнел еще больше, завертел головой – и сипло выдохнул сквозь стиснутые зубы, точно хотел ругнуться, да сдержался. Парнишка с медведем, из-за которого и начался весь шум, вовсе не стоял на месте, дожидаясь, чем же все окончится. Медведя вожак увидал уже на самом краю стойбища – полностью закрывающая паренька туша медленно удалялась вдоль берега.

– Эй, стой! Вернись! Катигорошек! Тебя змеев слуга видеть желает!

Туша продолжала удаляться. Не замедляя и не ускоряя шаг, парнишка волок медведя прочь, и не оглядывался, будто и не слышал.

– Догоните его. – бросил змеев слуга и стражники сорвались с места.

– Стой, кому говорят! – догнать вроде бы неторопливо шагающего паренька оказалось непросто. Сперва стражники двигались неспешным шагом, потом быстрее и наконец сорвались на бег. – Тебе что приказали? – запыхавшийся стражник ухватился за медвежью лапу. Рывок… вцепившегося в медведя стражника поволокло по мокрому песку следом за пареньком. А тот как шел себе, так и продолжал идти.

– Арррра! – второй стражник издал раскатистый, похожий на рык, клич и выставив копье, прыгнул наперерез. Острый кремневый наконечник уперся парню в грудь. – Своевольничать вздумал, стойбищный? Воли змиевой противиться?

Парень задумчиво поглядел на него, аккуратно, даже деловито сгрузил медведя на землю… и столь же деловито ухватился за копье. Ошеломленный стражник дернул копье на себя… толстое полированное древко хрупнуло и копье переломилось, оставив в руках стражника лишь деревяшку.

– Арррра! – подскочивший сзади напарник размахнулся, собираясь ударить древком копья парню по спине. Паренек пригнулся… стражник перелетел через его голову, врезался напарнику в грудь и оба рухнули на песок.

– Ах ты ж… Да я тебя сейчас… – стражник заворочался, пытаясь подняться. Банг! Кулак паренька опустился ему на макушку. Стражник тихо и молча ткнулся носом в песок. Его напарник вскочил… только чтоб увидеть стремительно приближающийся к лицу кулак.

– Он не из нашего племени! – успел пробормотать вожак, когда змеев слуга сорвал стягивающий кожаную рубаху тонкий чешуйчатый пояс… и швырнул в парня.

Пояс развернулся в полете… оскалил клыкастую пасть и распахнул тонкие узорчатые крылышки.

Банг! – кулак паренька врезался стражнику в переносицу, опрокинув того на песок. Парень крутанулся… и сомкнул пальцы на тельце летающего змейчика. Змейчик отчаянно заверещал, рванулся… и вдруг шипение его приобрело умиротворенные нотки и он обвился парню вокруг запястья, умильно пристроив треугольную голову в ладонь. Кончиком пальца паренек почесал змейчику надбровье – тот благодарно курлыкнул в ответ.

– Ты гляди, и впрямь змееныш! И как это раньше его никто не приметил? – хмыкнул змеев слуга и неторопливо направился к пареньку. – Как зовут тебя, сын великого отца?

– Катигорошком кличут, а отца у меня нет.

– Слышал я, как тут тебя кличут. – змеев слуга присел на корточки над медведем. – Хорош бер! Шкуру снять, мяса наварить, жира натопить – на подать от вашего племени беров жир куда как сгодится. – он небрежно потрепал жесткий мех.

– Он не из племени! – снова выпалили вожак.

– Так отними бера, вона у тебя охотников сколько. – ухмыльнулся змеев слуга.

– У него отнимешь… – вожак с неприязнью глянул на паренька.

– Выходит, пробовали уже? – пухлые щеки змеева слуги раздвинула улыбка и он захохотал, пузцо под распустившейся без живого пояса рубахой запрыгало. – Чего ты им сделал?

Парень, не отвечая, усадил печально заворчавшего змейчика на землю, и взвалил тушу на закорки.

– Расскажи! – продолжал допытываться змеев слуга. – Или боишься?

– Чего мне бояться? – донеслось из-под свисающей Катигорошку на лоб медвежьей башки. – Камень кинул.

– Камень? И всего-то? – хмыкнул змеев слуга.

Вожак и несколько соплеменников невольно обернулись – громадный, уже успевший порасти мхом валун торчал прямо посреди стойбища. Змеев слуга сперва недоуменно уставился на этот валун – а потом захохотал снова.

– Чего ж теперь терпишь, чтоб в тебя грязью кидали?

– Мелкие. – пробурчал парень из-под туши и медведя поволокло прочь.

– У них отцы есть – пусть бы они ответили! – в лохматую медвежью спину крикнул змеев слуга. Лицо вожака снова передернуло ненавистью и страхом.

– Мелкие. – снова донеслось из-под туши, и парень со своей добычей окончательно скрылся за деревьями.

Незаметная стежка уводила от берега все глубже в лес, пока не уткнулась в наполовину закопанный в землю сруб. Рядом курился костерок, на протянутых между деревьями оленьих жилах сушились выпотрошенные лещи. Сидящая у сруба женщина перебирала грибы в травяном туеске. Увидев согнувшегося под тяжестью медвежьей туши паренька женщина вспыхнула радостью, вскочила навстречу…

Змеев слуга вывернул у Катигорошка из-за спины так внезапно, что женщина уронила туесок и шарахнулась прочь.

– Сынок, кто это?

– Привязались. – мрачно буркнул парень, сбрасывая тушу с плеч.

– Поздорову ли народившая Повелителю сына? – кланяться змеев слуга не стал, но голос его звучал не в пример уважительней, чем когда он говорил с вожаком племени. Но женщину эта уважительность нисколько не обрадовала, наоборот она зло глянула на сына и шмякнула его туеском:

– Говорила тебе, чтоб не ходил через стойбище? Говорила?

– Это что же, выходит, ты от Повелителя сына прятала? – сообразил змеев слуга. – Да ты не мухоморов ли обкушалась, женщина?

Катигорошек молча взял толстяка за горло и приподнял на вытянутой руке.

– Понял, понял. – цепляясь за сомкнутые на горле пальцы, прохрипел змеев слуга. – Я не собирался грозить твоей матери!

Парень разжал руки, и толстяк свалился на землю.

– А ты молчун. – потирая шею, пробурчал он.

– Чего говорить-то? – Катигорошек оттащил медвежью тушу в сторону и примерился свежевать.

Змеев слуга бросил презрительный взгляд на его каменный нож.

– На! – другой нож блеснул в воздухе – и воткнулся в дерево у головы парня. – Не могу ж я сына Повелителя нашего без справного ножа оставить!

– Никому я не сын. Только вот мамке. – буркнул Катигорошек, но к обмотанной полосой кожи рукоятке потянулся и зачарованно уставился на нож с навершием в виде головы змеи. Тот тоже был каменным, но таким ровным и гладким, что в него можно было смотреться. Парень коснулся режущей кромки и тут же сунул набухший кровью палец в рот – таким острым было лезвие.

– Ну что, хорош ножик… мамкин сынок? – усмешливо спросил змеев слуга. И хвастливо добавил. – У твоего отца, Повелителя нашего, других ножей не держат!

Мать вскинулась, готовая что-то сказать, но зверский взгляд змеевого слуги заставил ее замереть с открытым ртом.

– Чего мне там делать? – Катигорошек примерился новым ножом к шкуре медведя. – Как ты: по людям ходить, тяжким трудом наработанное отбирать да змею под хвост волочь?

– Ишь ты! Это у вас в племени такие разговоры про Повелителя нашего крылатого ходят? Ну-ну! – толстяк покрутил головой. – А в котелках у вас варево гороховое да ячменное! Откуда б те горох да ячмень взялись без Повелителя нашего Змея?

Женщина сжала губы в тонкую нитку и одарила змеева слугу недобрым взглядом, но опять промолчала.

– Нам тот ячмень с горохом не за так, а в обмен дается. – мотнул головой парень, аккуратно вспарывая шкуру.

– За так ничего и не бывает! – захохотал змеев слуга. – Да ты не боись, для сынов своих у Повелителя кус послаще найдется, чем с дикого племени подать брать. Шестеро сыновей у Повелителя, ты седьмой будешь.

– Шестеро? – начавшая собирать рассыпанные грибы женщина так и замерла.

– А ты как думала? Одна была у него? Не шибко доволен своими сынами Повелитель наш – вона, у соседних змеев-властителей есть сыновья, что и сами змеями оборачиваются, а у ближнего соседа дочка-змеица. Все в Змеево царство ушли, только иногда наведываются, лишь у нашего Господина все человеки да человеки. Но сынов своих, хоть и неудачных, Повелитель не обижает, все в гвардии его служат, и ты послужишь. Станешь у Змеева Капища жить, сытно есть, мягко спать, не придется за берами по лесам гоняться. Да и мне кой чего перепадет, коли я тебя приведу.

– Не хочу. – продолжая разделывать медведя, пробурчал парень.

– Уж не ждешь ли ты, чтоб сам Повелитель за тобой прилетел? – толстяк хлопнул себя ладонями по коленям. – В седьмом сыне, говорят, Сила особая скрыта, да только Сил Повелителю и без тебя не занимать. А, делай как знаешь. Занятный ты парень: не идешь к тем, кто радостно встретит, а остаешься с теми, кто гонит. Нож-то верни… Катигорошек. – и презрительно скривившись, протянул руку за ножом.

Без единого слова парень вернул нож и сам вернулся к работе. Змеев слуга шагнул обратно по тропинке, но вдруг остановился:

– Спросить еще хотел – кто ж мне скажет, как не Повелителя нашего подруга да сын? – не оглядываясь, бросил он. – Правду ли говорят, где-то здесь на реке, заместо того, чтоб Повелителям и кормильцам нашим, змеям крылатым поклоняться, бабе простой да псу блохастому требы справляют?

– Откуда нам знать: правда или лжа – не слыхали мы такого. – пробурчал парень.

– Виданное ли дело – простой бабе поклоняться? – подхватила его мать.

Змеев слуга покивал задумчиво.

– Так ты подумай… – бросил он парню и пошел прочь.

– …Макошь-матушка, Всякого Добра Подательница, ему простая баба! – зло закончила мать и совсем по ежиному фыркнула. – Дорогу ему запутать разве? – и сама же отрицательно покачала головой. Запрокинула голову и крикнула в кроны деревьев. – Пригляди!

Лес ответил слаженным гулом. Мать принялась собирать рассыпавшиеся грибы, сын, упорно пыхтя, свежевать медведя.

– Сынок… а может… и прав змеев слуга? – после долгого молчания вдруг спросила мать. – Сидишь тут со мной в лесу, сыч сычом, света не видишь.

– Мешаю я тебе? – парень не поднял головы от работы.

– Дурень! – крупный гриб полетел в сына и плюхнулся у самых ног. – У меня в жизни только и есть, что ты, я каждому восходу радуюсь, ведь сын мой со мной! Да только что это за жизнь у молодого парня со старой мамкой, да еще здесь, где все змеев ненавидят?

– Я не змей. Человек я! – обиженно пробурчал парень.

– Не змей. – согласилась мать. – Но добре, что не вовсе человек, люди-то, они порой похуже змеев будут. Думаешь, не знаю, как тебя дети дразнят? Вот ужо дождусь, как мамки их ко мне за помощью прибегут! Я им зелий-то наварю – до ночи из-под куста не вылезут, все лопухи в округе изведут!

– Мелкие. – укоризненно прогудел Катигорошек.

– Тебе мелкие, а мне в самый раз будут. – непримиримо ответила мама. – А дальше-то что, сынок? Парню нужна невеста!

– Рано мне еще! – щеки его вспыхнули румянцем.

– Мать за дуру держишь? Думаешь, не знаю, что ты на вожакову дочку глаз положил, а вожак тебя погнал, да еще и посмеялся? А в Змеевом Капище молодых девок много, каждая за счастье почтет.

– Почтет. Змей прикажет, за что скажет, за то и почтет: и за счастье, и за радость великую. Да и приказывать не придется, от одного страха перед змеенышем и покорствовать, и улыбаться станет, и отец ее с матерью в ноги поклонятся, чтоб я с их дочкой не сотворил – все ладно будет. А я так не хочу! Лучше уж как здесь, честно ненавидят, чем за улыбкой страх, а внутрях – ненависть. Мне… от Змея поганого… ничего… не… надобно! – тыкая в воздух ножом, будто вонзая в кого невидимого, процедил парень – впервые обычное спокойствие изменило ему. – Ни власти змеевой, ни сладких кусков! Человек я, какой ни есть, а человек, а не… змей недоделанный, сын неудачный, и Сила и власть у меня свои будут! Чего в жизни захочу, сам возьму, со змеева стола крохи подбирать не стану!

– Какой же ты неудачный! – Женщина метнулась к нему, обхватила руками его голову и прижала его, бурно дышащего, к себе. – Ты лучше всех!

– Тот-то и оно! – парень попытался выкрутиться из ее рук… и вдруг затих, сам прижавшись крепко-крепко. – Это тебе я лучше, вот с тобой и останусь.

Зашуршало, затопотало и оторвавшись от матери, Катигорошек кинулся к топору: никто из соплеменников не ходил с таким грохотом. Уж не особого ли бера он убил, не спешат ли родичи его со всего леса вершить кровную месть обидчику?

Кусты затрещали и на поляну вывалился вожак, волоча за собой девчонку возраста невесты. Катигорошек застыл с топором наизготовку – и на скулах его вспыхнул яркий румянец.

– На! – вожак вдруг с размаху швырнул девчонку Катигорошку под ноги. – Бери дочку! Бери!

Девчонка скорчилась у его ног и тихо всхлипывала, а Катигорошек, казалось, и вовсе задеревенел, только лицо его теперь пылало: и уши, и щеки, и лоб в алых пятнах.

Мать шагнула вперед, уперла руки в бока:

– Ты чего сюда пришел? Надсмеяться над нами хочешь? Не годился твоей дочери мой сын, чего ж передумал?

– Лучше змеенышу в жены, чем к змею в услужение! – рявкнул вожак.

Мать уставилась на вожака изумленно, и тут же недобро прищурилась:

– Вот теперь я тебя поняла-а… – и со странной смесью жалости и торжества в голосе, закончила. – Твою дочь забирают на Змеево Капище!

Лес зашумел, деревья закачали кронами и на поляну вылетел малый змейчик, заложил петлю вокруг вожака и его дочки, зашипел-запищал, а следом пыхтя и задыхаясь, снова выбрался змеев слуга в сопровождении стражников:

– Извиняй, хозяюшка-матушка, зачастили мы к тебе. Сам не рад, староват я уж за девками бегать! – он повернулся к вожаку. – Не дури, человече! Нам, змеевым слугам, мужних жен брать не велено, мужнюю жену разве что Повелитель сам унесет, коли понравится…

– Вот и женись! – не глядя на змеевого слугу, а обращаясь только к Катигорошку, потребовал вожак. – Ты змееныш, у тебя девку отнимать не станут.

– Ну дурень! – совсем по бабьи всплеснул руками толстяк. – Да на Змеевом Капище и то змееныши супротив отца своего и Повелителя не своевольничают. А этот и вовсе пока незнамо кто! А я змеев слуга, надо мной Повелителя воля и ничья боле! А по воле Повелителя вам сего лета положено девку в услужение отдать. Была б твоя дочь замужняя, я б другую взял, да так оно и ладно вышло, остальные уж больно страшные. Еще с вас рыбы сушеной колоду, берова жира топленого две полных руки туесов… – змеев слуга для наглядности предъявил обе руки с растопыренными для счета пальцами. – …да одну руку сильных парней… – растопыренными осталось пять пальцев. – …на строительство Змеевых валов22
  Уникальные земляные оборонительные сооружения дорюриковской Руси (остатки сохранились на правом берегу Днепра).


[Закрыть].

– Да как же я рыбы да жира напасу, ежели вы парней забираете?! – вожак аж задохнулся, лицо его налилось кровью.

– Так вот же у тебя охотник какой – беров ровно зайцев бьет. Охти мне, стар становлюсь, забыл – он же не в племени! – змеев слуга едва заметно скосил глаза, проверяя, слышит ли его Катигорошек. – Мелкоту к делу пристрой: чем охотника дразнить, рыбой займутся!

– Это ты во всем виноват! – раненным рогачем взревел вожак и кинулся на Катигорошка. Удар был страшен – вожак всей тяжестью врезался парню в грудь… и медленно сполз наземь.

– Был бы ты признанным змеевым сыном, можно его и на копья вздеть. За непочтение к змеевой крови. – разглядывая скорчившегося рядом с дочерью вожака наставительно сообщил змеев слуга.

– Благодарствую, без защиты обойдусь.

– Как знаешь. Ну пойдем, милая. Побегала и будя. – кивнул девчонке змеев слуга. – Берите ее.

Стражники подхватили девчонку под локти.

– Не хочу! – завопила она, отчаянно дрыгая ногами в воздухе. – Батюшка, не позволяйте им! Не хочу к змею! Не хочу как змеенышева мамка!

Лицо шагнувшего было вперед Катигорошка заледенело, и он замер на месте. Змеев слуга едва заметно улыбнулся.

– Не реви, девка! С каждой случиться может. – бросила мать Катигорошка, и в тоне ее сочетались искренне сострадание… и столь же искренне злорадство.

– Верно, реветь нечего! – сладеньким голосом согласился змеев слуга. – Может, Повелителю нашему крылатому ты еще и не глянешься… вот и исполнится твое желание, одному из шести змеенышей достанешься. – и снова покосился на Катигорошка.

Девчонка взвыла и вовсе белугою.

– Еще раз прощенья просим. – змеев слуга кивнул отдельно парню, отдельно матери и рявкнул вожаку. – Эй, пошли! Коли приходишь к хозяевам только когда самому чего надо, имей стыд уйти, коли отказали! – еще раз покосился, проверяя, как его слова подействовали на Катигорошка, с сомнение хмыкнул в бороду, повернулся и ушел по тропинке. Следом стражники проволокли все еще брыкающуюся и орущую девчонку. Последним на подрагивающие ноги поднялся вожак и не оглядываясь, убрел прочь.

Мать и сын остались одни. Некоторое время молчали, мать, запрокинув голову, вглядывалась в нависающие над головой кроны. Наконец возобновился смолкший было птичий щебет, а ветви сосен успокаивающе закачались.

– Ушли. – шумно перевела дыхание мать.

Катигорошек лишь кивнул и вернулся к разделыванию медведя. Последнюю полоску медвежьего мяса накололи вялиться на остром суку, и парень побрел к томящемуся меж прогоревших угольев глиняному горшку. Некоторое время мать и сын молча ели, передавая горшок друг другу и прихлебывая из него мясной взвар.

– Зелья мне в дорогу собери. – обгладывая выловленную из котелка кость, вдруг пробурчал Катигорошек.

Мать замерла, горшок в ее руках опасно качнулся, но она аккуратно поставила его на край очага и только тогда повернулась к сыну:

– Она все ж таки тебе нравилась?

– Кто? – от неожиданности раскусывая кость пополам, проперхал Катигорошек.

– Вожакова дочка! – мать с размаху приложила его кулаком меж лопатками, кость вылетела у парня из горла, он закашлялся, а мать врезала ему по спине еще раз. – Прав змеев слуга, хоть и гад почище самого змия! Она над тобой надсмехалась, а прибежала, когда к самой беда пришла – а ты ее спасать кинешься, дурень?

– Да не кинусь я никуда! – Катигорошка взглянул на мать с таким изумлением, что та поперхнулась очередной гневной отповедью. – Не нужна она мне! Я про нее еще с прошлой весны думать забыл!

– Куда тогда собрался? – подозрительно прищурилась мать. – На охоту тебе не надо…

– К старому Сваргу схожу! Зелья отнесу и пересижу у него, пока змеев слуга хозяину своему все обскажет.

– Твой отец… – она поглядела на насупившегося сына и исправилась. – …змей не станет тебя искать. Ему не нужны те, кто сами не ищут его милостей. Знамо, ежели они волю его не нарушают.

– Кто знает, что у него в чешуйчатой башке делается? Тем паче, змеев слуга выслужиться перед хозяином хочет – неизвестно, чего наговорит.

Мать встревожено нахмурилась.

– Лучше мне покамест отсюда подальше. Как утихнет, возвернусь. Не бойся, мам. Куда я от тебя денусь! – он ткнулся ей лбом в плечо.

– Ой, ты… – мать погладила его по русым волосам и строго потребовала. – Поклянись! Клянись, что не собираешься змеевых слуг перебить, заради дурищи вожаковой! Вот тогда точно змей прилетит – и всем нам конец выйдет!

– Матерью Макошью клянусь, пальцем змеевых слуг не трону! Нужны они мне!

Катигорошек уходил все дальше в чащу – за спиной его болталась котомка с охотничьим припасом и мамкиными снадобьями. Мать стояла у сруба, глядя как растворяется между стволами сосен высокая кряжистая фигура ее единственного сына.

– Что толку слуг змеевых убивать. – не оглядываясь, тихо прошептал парень. – Убить надо самого змея.

***

Старый Сварг довольно вздохнул, нацепил на жердь последний кукан рыбы, постоял еще, любуясь золотыми бликами на воде, среди которых мелькнуло гибкое тело водяницы – та вынырнула из-под коряги, сожалеюще скривилась, поняв, что опоздала, и рыбак уже вылез из воды. Сварг понимающе улыбнулся: не расстраивайся, рыбонька, все равно я тебе не по зубкам. Коромыслом положил на плечи палку с рыбой и натоптанной стежкой побрел к дому. Было хорошо: лес распаренный, прогретый солнцем, пахнет – страсть, аж рыбий дух перебивает, рыбы теперь хватит на всю зиму, а дома зайчатина жаренная, да еще земляничного листа заварить…

Густой подлесок раздвинулся бесшумно, из него вынырнуло нечто здоровое и лохматое и густым басом спросило:

– Расскажи мне, дядька Сварг, как у тебя вышло змея-то убить?

Сварг развернулся – жердь с размаху «приласкала» пришельца… и воткнулась концом в землю. Рыба посыпалась во все стороны, пришелец мелькнул, словно размазавшись в воздухе, и растворился в подлеске, чтоб снова вынырнуть за спиной.

– Дядька Сварг! – новый удар жердью пришелся в грудь… и на сей раз почти достиг цели – противник едва успел уклониться. Но все же успел. – Дядька Сварг, да это ж я! – отбивая летящую в лицо рыбу, прокричал тот.

Ответом ему был только разъяренный рев… и шест в руках дядьки превратился в размытую тень. Слева-справа-сверху, удар-толчок-выпад… Жердь порхала с руки на руку, атакуя сразу со всех сторон, грозя в лицо, в грудь, в живот пришельцу… а тот метался между ударами, немыслимо изворачиваясь, отступая и подскакивая… и удары пролетали мимо, мимо, мимо! Жердь выгнулась и с оттяжкой хлестнула врага по рукам… звучно хрустнула и переломилась об встретивший ее кулак. Дядька отскочил, сжимая обломок. Только одна тварь в свете могла двигаться с такой скоростью и бить с такой силой, только одна могла противостоять ему… но змей бы драться не стал, сразу схарчил, выходит, не змей это, а…

– Ах ты ж порченная кровь, поганый змееныш! – дядька вскинул жердь, готовясь дорого продать свою жизнь…

Но противник отступил назад – шаг и еще шаг… И сел на корточки, опустив голову.

– И ты, дядька, нас за людей не считаешь?

– Эй! – настороженно выставив жердь, старый Сварг сделал пару шагов вперед… и подслеповато прищурился. – Катигорошек, ты, что ли?

– Так я ж кричал, что я!

– Да ты такое кричал, что тебя не жердиной – дубьем приложить надо! Я думал, то змеев подсыл какой! – дядька еще раз прищурился – и впрямь ли перед ним сынок бывшей Ведающей. На парня-то он никогда особливого внимания не обращал: крутится там чегой-то под ногами, сперва мелкое, потом уж и постарше. Помогал иной раз мамке его: когда в обмен на ее зелья, а когда и просто так. От стыда. Соплеменников своих он понять мог, очень по-человечьи это: коли змей может ткнуть когтем в любую девку, а ты, воин да охотник, что и перед бером не трусил, будешь только кланяться да благодарить, что одну взял, не две – стыдно это, так стыдно, что аж варом нутро выедает. Вот и ведут себя, будто девка сама виновата. Ну а бабы просто завидуют – змеи всегда забирали самых красивых, и если ты осталась в стойбище, значит, даже змеище поганое на тебя не глянуло. Ну и жизнь у змеев полегче, а потому коли уж вернулась девка из змеевых хором, то за все заплатит. Эх, люди-человеки, что ж вы за твари такие, что порой и звери, и змеи вас добрее.

– Не подсыл я! – парень вскочил на ноги. – Мне и правда надо узнать, как ты змеище извел, дядька Сварг.

А говорит – не подсыл. Змеевы слуги должны были в стойбище за данью заявиться, не иначе как их работа!

– Как повелители наши змеи говорят – чешуйню, паря, несешь! – сдержанно бросил дядька, опуская жердь и внимательно вслушиваясь в лес. Глаза с годами похудшали, не догадался он тогда их змеиной кровью промыть, зажмурился… а со слухом и чуйкой все ладно и сдается ему… что нет никого вокруг! Что ж дурень молодой, один заявился? Хотя змееныши людей сильнее, так ведь не умнее. – Змея крылатого человек победить не может! Не дано ему такое, бо змей же – это… – Сварг развел руки с шестом. – С змеем драться – все едино, что с горой бодаться: себе голову разобьешь, а ее с места не сдвинешь! Смотри при змеевых слугах такого не ляпни. Они, знамо дело, над дуростью твоей посмеются, а потом за непочтение шкуру у тебя со спины спустят, хорошо если вовсе не прибьют.

– А в стойбище поговаривают… – начал парень.

Врет? Или вожак вовсе, как говорят змеи, гребнем съехал, что такие разговоры дозволяет?

– А еще в стойбище поговаривают, что нелюдь ты, парень, поганая, и что вас с мамкой прибить надобно! – перебил его Сварг.

– Так они б и прибили, коли б могли. – губы парня вдруг растянула самая настоящая, ледяная змеиная усмешка, а глаза коротко блеснули золотом. – Выходит, правду бают?

– Так и я б тебя прибил… ежели б мог. – буркнул Сварг и не собирая разбросанной по тропе рыбы, пошел прочь.

– А сдается мне, что можешь! Вот только ты и можешь, дядька! – крикнул ему вслед Катигорошек, но дядька не оглянулся. – Да погоди ты, дядька! Мамка тут снадобья передала…

– Вот и иди с ними… змею под хвост. – бросил дядька, ныряя в подлесок. Быстрым тревожным шагом он топал через лес – каждая сухая ветка сейчас хрустела под ногами, так что выследить его было вовсе не сложно. Что делать, если парень последует за ним, он не знал. И что делать теперь, не знал тоже.

– Бросать все и бежать! – чуть не кувырком он выкатился на небольшую полянку. С высоты та полянка была не видна, все прикрывали разросшиеся кроны деревьев, разве что торчала между ними небольшая округлая скала, словно бы оторванная от круч над рекой да невесть какой силой заброшенная посередь леса. Бурлил родничок, заботливо прикрытый деревянной крышей, в хижине-саже хрюкали отловленные на охоте кабанята, да паслась на привязи коза. Вкопанный в землю сруб ждал вернувшегося с охоты хозяина, а пещерку в скале, ту, где хранилось все самое главное, самое важное прикрывал тяжелый валун. Старый Сварг обвел такое налаженное, такое привычное хозяйство мрачным взглядом.

– Как он мог узнать? Как? – он яростно стиснул кулаки.

Никто не знал, в мыслях не держал, а и подумал бы, так сам бы дурную думку прогнал, твердо зная – невозможно человеку убить змея крылатого! Нет у людей такой силы, а значит, и догадок таких быть не может!

– Это потому что я с ним на равных бился? – позабыв степенность, Сварг метался по поляне как переполошенная девка. Змееныши завсегда были сильнее людей, потому и парень с мамкой своей живые, иначе прибили бы их давно. А может, не парень вовсе догадался, а мамка его? Она баба не простая. Раньше-то Ведающим завсегда личико портили, чтоб змей не позарился, не забрал. А тут случись же такому – старую Ведающую ледоходом унесло, новая без наставницы в Силу вошла, девчонкой совсем была. Как сунулись к ней с ножами каменными, так и пообещала голод разом со слабостью живота всему племени устроить, только тронь ее. Прятали ее от змеевых слуг, а все недоглядели. Потому и злобствовал на нее вожак, что без Ведающей племя оставила, и как вернулась, еще и со змеенышем в животе, злобу переломить не сумел. Другую бабу Ведающей назвал, только Ведающих не вожак выбирает, а река да остров на ней, да Макошь Матушка. Могла мамка Катигорошкова догадаться, могла… Все едино не могла! Не с чего ей! Никто не знал, не видел, и следов не осталось! Следов, да…

Сварг кинулся в обход скалы. Бежать было недалече. Еще одна полянка, только начавшая «затягиваться» порослью молодых деревьев – словно все старые исполины враз исчезли с нее, то ли вырубленные, то ли выжженные – пряталась всего в паре шагов за скалой с пещерой. Сварг раздвинул кусты… и замер. Поляны не было. Вместо нее красовалась наполовину разрытая яма, а из ямы торчал череп. Огромный череп. Череп крылатого змея.

Сварг повел безумным взором по просвечивающимся сквозь землю позвонкам.

– Я рыбу собрал, дядька Сварг. И отвары все ж возьми, мамка старалась, варила.

Сварг развернулся на пятках и ударил, целя прямо в сердце возвышающегося над ним парня. Нож странно – тускло и страшно – блеснул на солнце. Зрение, на которое так жаловался старый Сварг, не подвело, ударил он метко. Подвела сила рук. Все же не мог он биться с настоящим змеенышем вровень. Катигорошек сомкнул пальцы у старика на запястье, Сварг напрягся изо всех сил, мышцы его вздулись буграми, жилы на шее напряглись… он протяжно застонал, опускаясь на колено под непреодолимым напором. Змееныш вынул нож из ослабевших пальцев. И зачарованно уставился на темное лезвие.

– Ох ты ж! Им змея убил, дядька? – и не дожидаясь ответа уселся на землю, баюкая нож на руках точно баба – мальца.

– Ты как… узнал? – упираясь руками в землю и тяжело дыша, простонал Сварг.

– Что? А, это… – парень бросил беглый взгляд на полураскопанную яму и снова зачарованно уставился на нож. – Нашел. Как первый раз от мамки вязанки с травами к тебе тащил. Земля тут странная, любопытно стало.

– Так это ж было… – Сварг растерянно посмотрел на собственные пальцы. – Почитай, полруки весен назад!

– Ну так говорил же я, что не подсыл! – парень медленно провел по ноздреватому, иззубренному лезвию ножа и счастливо сунул порезанный палец в рот. – Острый! Прям как змеевы каменные топорики.