Текст книги "У всего есть цена (СИ)"
Автор книги: kira.kraizman
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Ух ты! – если бы не присутствие заключенного, комендант, наверное, захлопал бы в ладоши от моих фокусов.
– Ну, могу я, наконец, забрать его? – нетерпеливо спрашиваю я. Времени, отведенного Смертью, все меньше и меньше.
– Безусловно! Камин в моем кабинете – в вашем распоряжении.
***
Мы выходим из камина в Блэк-хаусе. Я пытаюсь поддержать Северуса. Вначале он даже как будто отстраняется, но ноги совсем не слушаются его, и если он не примет мою помощь, то просто упадет. До спальни я практически уже волоку его на себе. Взял бы и на руки, но представляю, какое это будет для него унижение. Осторожно сажаю его на кровать. Опускаюсь перед ним на колени, дотрагиваюсь до антимагических наручников, и они рассыпаются в пыль от одного моего прикосновения. Потом беру его ледяные ладони в свои и прижимаюсь к ним губами. Я, верно, с ума сошел. Надо полагать, Северус думает так же. Он со смесью изумления и ужаса смотрит на меня. Ополоумевший хозяин и беззащитный больной раб. Ситуация – лучше не бывает!
– Что… вы… творите… Поттер?!
Краска стыда заливает мои щеки. А в самом деле, что? Пользуюсь его слабостью, его зависимостью от меня? Возможно, если я захочу большего – а когда он поправится, я совершенно точно захочу большего, – он и отказать-то мне не посмеет.
– Простите, Северус, – тихо говорю я, – мой дом – в вашем распоряжении. Вам что-нибудь нужно?
– Да… ванна…
Смыть грязь и вонь Азкабана. Это так понятно. Так по-человечески. И он сам меня попросил!
Один взмах руки – и старомодная ванна, стоящая на бронзовых ножках в виде свитых кольцами змеиных хвостов, наполняется горячей водой. Добавляю туда пены из разных флаконов – не знаю, какие запахи он предпочитает, надеюсь, у меня будет шанс выяснить это…
Снейп все еще сидит на кровати в той же позе, в какой я его оставил.
– Можно я… вам помогу? – робко спрашиваю я.
– Вы чрезвычайно добры… для жестокого хозяина, которого… мне… сулили Министр и… комендант, – Снейп заходится в приступе кашля, на его губах появляется кровь. – Благодарю… Я справлюсь сам.
Как был, в обуви и одежде, он встает, с трудом тащится в ванную комнату и закрывает за собой дверь, а уже в следующую секунду я слышу грохот падающего тела.
Три часа! Мерлин всемогущий! Как я мог забыть об этом?! Под натиском моей магии дверь просто исчезает. Снейп лежит ничком на кафельном полу. Я переворачиваю его и вижу небольшой кровоподтек на виске. Его голова откидывается назад.
– Нет! Нет, нет, нет! Северус, пожалуйста… – я прижимаю Снейпа к себе, целую холодные губы, пытаясь вдохнуть в него жизнь.
– Это бессмысленно! – доносится до меня знакомый насмешливый голос. – Я подарила ему три лишних часа. Это очень много, Гарри. А теперь – он мой!
– Нет! – я осторожно укладываю Северуса на пол и подхожу к зеркалу. – У нас был уговор. Ты назвала цену, и я готов заплатить. Я сказал это утром и повторю снова: МНЕ НИ К ЧЕМУ БЕССМЕРТИЕ БЕЗ НЕГО! Да мне и сама жизнь не нужна, если Северуса не будет рядом! Или ты отпустишь его, или забирай нас обоих!
Я боюсь, что она опять примется спорить, торговаться, упрашивать меня отказаться от обмена, но Смерть лишь вздыхает. Зеркальная гладь туманится. Легкое дуновение касается моего лица и летит дальше к распростертому на кафеле телу Северуса. Я падаю на колени возле него и улавливаю, как трепещут его ресницы, а грудь начинает еле заметно вздыматься.
***
Я мою его в ванне, стараясь не думать о том, какой он ужасающе худой. Кажется, ребра сейчас проткнут кожу. Он весь состоит из острых углов – мой Северус. Он так трогательно беззащитен с этими выпирающими ключицами и тазовыми косточками.
Я опасаюсь пользоваться мочалкой: она слишком жесткая и грубая. Вместо этого намыливаю мягкое полотенце и осторожно смываю грязь с его груди, плеч, спины. Несмотря на горячую воду, его руки и ноги все еще ледяные. Не знаю – холод ли это Азкабана, или на нем до сих пор лежит печать Смерти. Но если это и так – я найду способ отогреть его.
С помощью обыкновенной маггловской бритвы я избавляюсь от отвратительной растительности у него на щеках и подбородке. Снейп всегда был идеально выбрит. Даже не представляю, какие неудобства доставляла ему кишащая насекомыми борода. Затем я опускаю руку под воду и бережно мою его… там. Касаюсь расслабленного безвольного члена и яичек. Когда он очнется, ему наверняка будет приятно почувствовать себя чистым везде, хотя приди он сейчас в сознание, то, несомненно, наорал бы на меня и выгнал вон. Удивительно, но я совершенно не ощущаю себя извращенцем, пользующимся его беспомощным состоянием. Я лишь помогаю человеку, которого люблю. Я запрещаю себе и помыслить о том, как хочу его: ослабевшего, больного, только что вырванного мной из цепких лап Смерти. Я понимаю, что мечтать об этом бесполезно и жестоко по отношению к самому себе. Потому что Северус не останется со мной. Он поправится, наберется сил, и я придумаю, как ему выбраться из Британии, где его превратили в лишенного палочки изгоя. Снейп невероятно щепетилен, но надеюсь, что он согласится принять от меня мою волшебную палочку, а если пожелает – то и Бузинную, в конце концов, после гибели Дамблдора она повиновалась именно ему. А потом мы, наверное, расстанемся навсегда. Уверен, он предпочтет больше не встречаться ни с кем из его треклятого прошлого.
«Так что умой свое горящее, словно в лихорадке, лицо холодной водой, Поттер, смирись с неизбежным и, Мерлина ради, прикажи успокоиться жалкой безмозглой части твоего тела, которой скоро станет тесно в джинсах. Ты никогда не будешь принадлежать ему!»
И я действительно полностью прихожу в себя и не чувствую ни капли возбуждения, одну лишь бескрайнюю нежность, окутывающую нас с Северусом точно призрачным коконом. Напоследок я еще раз мою Снейпу голову. Рон бы, несомненно, обозвал меня гребаным извращенцем, ведь мы постоянно дразнили Северуса грязным сальноволосым ублюдком! Но мне в данный момент совершенно безразлично, что подумает про меня мой лучший – надеюсь, не бывший – друг. Это все осталось в нашем детстве, когда Снейп казался мне врагом и чудовищем, почище самого Волдеморта. А сейчас я просто споласкиваю водой, а после расчесываю спутанные длинные черные с проседью волосы. Северус все еще без сознания, но так, похоже, проще для нас обоих. Представляю, как бы ему было тяжело принять от меня еще и это. Я заворачиваю его в огромное махровое полотенце и несу в постель. Укутываю одеялом – я с радостью согрел бы его собственным теплом, но, боюсь, он такого не одобрит. Усаживаюсь в стоящее рядом с кроватью кресло. Теперь, когда Смерть не заберет его, я могу позволить себе немного расслабиться и проваливаюсь в сон.
========== Глава 4 ==========
Я просыпаюсь от того, что на меня пристально смотрят. Северус очнулся и теперь внимательно изучает обстановку спальни. Вспомнив, что ему больно и тяжело разговаривать, я первым нарушаю затянувшееся молчание:
– Вы можете быть совершенно спокойны, Северус. Вам здесь ничего не угрожает.
– А я… и не волновался, – еле слышно произносит он. Его голос даже нельзя назвать хриплым. Мне приходится прилагать усилия, чтобы понять речь Снейпа. Его, похоже, вовсе не лечили после укуса ручной змейки Волдеморта. Он пытается сказать еще что-то, но обессиленно машет рукой и откидывается на подушку.
– Все, что вам, скорее всего, сообщил Кингсли насчет меня… – мне внезапно становится трудно сформулировать мысль. В его присутствии я всегда нервничал и сейчас чувствую себя не выучившим урок первокурсником. – В том смысле, что я стал чудовищем… И собираюсь мучить вас… Это неправда. То есть… я действительно изменился, но не так, как они все думают. Меня называют новым Волдемортом… – Мерлин, зачем я рассказываю ему все это? Неужели ему есть дело до проблем своего самого нелюбимого ученика? И почему мне вдруг до ужаса хочется показать Северусу, что я теперь умею летать?! Что за ребячество?!
– Простите, я не должен был… Вы, верно, желаете отдохнуть и поесть? – лепечет самый могущественный волшебник во всей Британии, неожиданно вспомнивший об элементарных законах гостеприимства.
– Мне… больно говорить… но не слушать, – сипит в ответ Снейп. – А есть… я пока не голоден…
И меня прорывает. Я вываливаю на него все: как пришел в себя после победы над Волдемортом и обнаружил, что для колдовства мне больше не нужна волшебная палочка (свою собственную, с сердцевиной из пера феникса, я починил одним прикосновением), что меня не берут никакие известные ныне заклятия, а раны затягиваются на глазах. И напоследок демонстрирую пресловутое умение летать.
Я только не признаюсь Северусу, как все прошедшее со дня битвы за Хогвартс время пытался узнать, жив ли он, натыкаясь на стену лжи и страха. И почему для меня это было так важно.
Он дослушивает до конца и шепчет:
– Впечатляюще… И что вы… теперь… намерены делать со мной?
– Прежде всего, вылечить вас, Северус, а там – посмотрим. В любом случае если вы ждете жестоких экспериментов, которым я якобы собираюсь вас подвергнуть, боюсь, вам придется ждать целую вечность.
***
Первые дни в «рабстве» проходят для Северуса в постоянной борьбе. По большей части с самим собой. Ну и со мной, конечно же. Он совершенно не умеет принимать помощь. Он давится едой, а затем и вовсе отказывается есть, потому что ему трудно и больно глотать. Не понимаю, чем его кормили в Азкабане. Похоже, одними зельями, чтобы подольше помучился. Я вижу, как он слабеет на глазах, и буквально умираю от страха за него, пока наконец вызванный в качестве эксперта Кричер не выносит вердикт, глядя на меня как на умалишенного или недоумка, которому приходится объяснять элементарные вещи:
– Мистеру Снейпу нужны бульон и пюре.
Требуемое появляется меньше чем через час, но Северус упорно пытается есть самостоятельно. Получается у него из рук вон плохо. Точнее, не получается совсем. Он умудряется разлить половину содержимого чашки, когда я все-таки не выдерживаю и взрываюсь:
– Я не для того разыгрывал представление для Министра и коменданта Азкабана, изображал чудовище, ожившего Волдеморта и Мерлин ведает кого еще, чтобы вы умерли от голода у меня на руках! Позвольте мне помочь вам, Северус!
Отбираю у него чашку с бульоном и подношу ложку к упрямо сжатым в тонкую линию губам.
– Это же не навсегда, – умоляюще говорю я. – Вы бы сделали для меня то же самое.
Он фыркает. То ли усмехается, то ли скептически хмыкает, но все же начинает есть. А после не глядит на меня волком, когда я помогаю ему добраться до туалета. В предыдущие дни, стоило мне броситься к нему, он рявкал: «Не сметь!» – и заходился в приступе кашля. И я «не смел». И смотрел, как он, держась за стены и чуть ли не сползая на пол, плетется в ванную комнату.
Через две недели он уже настолько окреп, что в состоянии спуститься вместе со мной в лабораторию. Пора заняться его горлом. Снейп критическим взглядом обозревает имеющиеся в наличии ингредиенты. По выражению его лица я догадываюсь, что каши – точнее, даже простейшего зелья – мы из этого примитивного запаса не сварим. Даю ему перо и пергамент, прошу написать список и сам отправляюсь за покупками. В Косом, а особенно в Лютном переулке повторяется та же история, что и в Министерстве. Лавка, торгующая не вполне законными ингредиентами, стремительно пустеет при моем появлении, а продавец становится цвета свежей весенней зелени и едва не прячется под прилавок.
Дома рассказываю об этом Северусу. Его губы кривятся в такой знакомой усмешке, и я внезапно начинаю безудержно хохотать. Я вдруг понимаю, насколько мне легко рядом с ним.
Хотя как только я принимаюсь под его «чутким» руководством нарезать коренья и измельчать извлеченную мной из банки извивающуюся склизкую гадость, мой прежний профессор зельеварения немедленно показывает себя во всей красе.
– Поттер, как вы с вашей косорукостью достали Экспеллиармусом Темного Лорда, хотел бы я знать… – ядовито шипит Снейп, когда я неосторожно смахиваю часть нарезанного чабреца мимо котла. – Ладно, добавьте три капли настойки белладонны и на пять минут увеличьте пламя под котлом.
Я раздраженно шепчу: «Энгоргио», – и громадные языки огня вырываются на свободу, моментально превращая кипящую жидкость в пар.
– Сила есть – ума не надо, – вздыхает Снейп и, глядя на меня, почему-то усмехается.
– Вы меня нервируете, – недовольно бурчу я. – Волдеморту вы так же говорили под руку, если ему случалось экспериментировать в лаборатории? Неудивительно, что он стал таким психопатом.
Неожиданно Снейп тихо смеется. Я смотрю на него, и мне до одури хочется его поцеловать. Прижаться к нему. Вдохнуть всей грудью его чуть горьковатый запах. Но я понимаю, что это может разрушить то хрупкое равновесие, которое установилось между нами. Усилием воли я подавляю так не к месту возникшее возбуждение, очищаю котел и начинаю весь процесс приготовления зелья заново.
***
Через полтора месяца нашего совместного времяпрепровождения в лаборатории к Северусу практически полностью возвращается голос. Остается лишь легкая хрипотца, как у заядлого курильщика. Однажды я чуть не проговорился ему, что теперь его голос звучит еще сексуальнее. Впрочем, вряд ли он обрадовался бы подобному комплименту из моих уст. Шрамы от укуса Нагайны никуда не делись и покрывают его шею уродливой бугрящейся сеткой. Почему-то мне кажется, что, если бы он позволил прижаться к ним губами, от них не осталось бы и следа. Но рассказать о своих догадках Снейпу я, естественно, не решаюсь.
Я ощущаю, что очень скоро он начнет тяготиться моим обществом. Я же буквально схожу с ума от желания. Знал бы он, что от дрочки на него я уже натер мозоли на ладонях, он бы, наверное, меня убил. Хотя для меня, похоже, это было бы избавлением от наваждения по имени Северус Снейп. От жарких, бесстыдных снов, в которых я отдаюсь ему. Только так – и никак иначе! Я никогда и ни с кем не занимался любовью. Я и целовался-то всего пару раз в моей гребаной геройской жизни. И, если честно, я совершенно не представляю, каково это – спать с мужчиной. Уверен, что сначала мне будет больно, но я все равно этого хочу. А он? Самые ласковые слова, которые я услышал от него, были, пожалуй: «Спасибо, Поттер!» Он ни разу не назвал меня по имени. Да, он благодарен мне: я вытащил его из Азкабана и помог вернуть практически утраченное здоровье. Но разве за это можно полюбить? Разве любят за что-то?
Думаю, сейчас Северусу больше всего на свете нужна свобода. Он устал томиться в четырех стенах в компании дряхлого эльфа и переполненного магией и гормонами восемнадцатилетнего недоумка. Меня, конечно, тяготит мысль о том, что все, кто лгал о его мнимой смерти, и особенно измывавшийся над ним Министр магии избегнут наказания. Но это пока – не главное. Месть следует отложить на потом. Так она даже покажется мне слаще…
И я втайне от Северуса начинаю разрабатывать план его побега из Британии. Проблема состоит еще и в том, что Снейп не возьмет у меня ни кната на свое обустройство за границей. Значит, необходимо найти кого-то, с кем он не будет столь щепетилен. Ответ приходит сам собой: Малфой. Если я не ошибаюсь, Северус фактически спас Драко в ту ночь, когда послал Убивающее заклятие в Дамблдора. Теперь настала очередь Люциуса отдавать старому товарищу Долг жизни.
***
– Мерлин, неужели он жив?! – я и не предполагал, что чопорный, холодный Люциус Малфой может выглядеть настолько взволнованным. – Признаться, сообщения в газетах о его смерти не убедили меня – Северус всегда умел выходить сухим из воды, почти как вы, Поттер. Но надгробный камень в Коукворте почему-то заставил меня поверить…
– Гроб был пустым. Шеклболт связал немногих причастных Обетом неразглашения. Он хотел, чтобы все поверили в гибель правой руки Темного Лорда.
– Но зачем? – возмущенно спрашивает Нарцисса, все это время сидящая в кресле с гордо выпрямленной спиной и лишь изредка в процессе моего рассказа подносящая к глазам крошечный кружевной платочек. – Шеклболт казался мне таким… честным и правильным.
– Месть, миссис Малфой, – грустно улыбаюсь я. – Он боготворил Дамблдора и желал для убийцы своего кумира долгих лет, полных мучений. Хотя, по правде сказать, не думаю, что Снейп продержался бы еще несколько месяцев в Азкабане. Когда я забрал его оттуда…
Я закрываю глаза и на миг снова вижу распростертое мертвое тело на кафельном полу.
– Об этом лучше не вспоминать, – говорю я, поборов мучительный спазм в горле. – Главное – Снейп жив, относительно здоров и нуждается в надежном убежище за границей. Подальше от магической Британии.
– У Блэков есть скромное поместье в Аргентине. На берегу Атлантического океана, – после небольшой паузы произносит Нарцисса. – Вот только как он сможет туда попасть, ведь все межконтинентальные порталы отслеживаются Министерством…
Я испытываю странную смесь надежды и боли. Аргентина – это, безусловно, подходящий вариант. Шеклболт никогда не узнает, куда подевался его злейший враг. Поместье можно скрыть Фиделиусом, сделав меня Хранителем тайны, и Северус будет в безопасности. Постепенно он успокоится, и последние двадцать лет его жизни безвозвратно канут в прошлое. Терзавшие его демоны исчезнут, а вместе с ними уйду в небытие и я – его самый нелюбимый ученик. Человек, ради спасения которого он не побоялся пойти на верную смерть.
– Пусть вас не беспокоит проблема портала, – говорю я, поднимаясь с кресла. – Этим займусь я.
– Постойте, Поттер, – останавливает меня Люциус. – Я не понимаю, зачем вы помогаете ему. Вы же, по-моему, всегда были врагами.
Я молчу. Мне нечего ему сказать. Мистер Малфой внимательно смотрит на меня, затем в его серых глазах мелькает догадка, и он изрекает:
– У Северуса – несчастливая звезда. Он умеет вызывать в людях либо глубокую приязнь, либо всепоглощающую ненависть. И мне почему-то не кажется, что вы ненавидите его.
========== Глава 5 ==========
– Аргентина? – бровь Снейпа удивленно ползет вверх.
– Да, – я сам поражаюсь собственному спокойствию, – вилла на берегу Атлантического океана. Там вас никто не найдет. Мы защитим дом Фиделиусом. Малфои отдают в ваше полное распоряжение одного из своих домовых эльфов. Я считаю, это наилучший выход из положения.
– Ну, допустим, – медленно говорит Снейп. Его лицо по-прежнему непроницаемо, и лишь в глазах загорается искорка надежды. Конечно, он согласится. И я больше никогда его не увижу. – А как же портал?
– Я перенесу вас туда, когда захотите. Хоть завтра.
– Хорошо. Тогда до завтра. Спокойной ночи, Поттер.
Снейп уходит к себе, а я так и остаюсь сидеть в кресле застывшим изваянием рухнувших надежд. Хотя о чем это я? Никаких особых иллюзий насчет моего с ним будущего у меня и не было.
«Я просто помогаю человеку, которого люблю», – напоминаю самому себе. – «И которого завтра потеряю навсегда…» – добавляет подсознание.
«Ну что, доигрался, Поттер? А ОНА ведь предупреждала тебя… Его сердце холодно как лед. Ему не нужна твоя любовь. Учись жить с болью и одиночеством, победитель Волдеморта. А собственно, к чему мне учиться этому? А что, если я не желаю так больше жить? Подстраиваться под всех и вся, давать себя использовать на «всеобщее благо», в очередной раз спасать магический мир?! Северус определенно не захочет терпеть меня рядом. Ну и пусть! Я устрою его на новом месте, позабочусь о том, чтобы он ни в чем не нуждался, а потом… Вернусь в Англию. Напрошусь на аудиенцию к Министру, якобы чтобы в красках и деталях расписать, как мучился перед смертью Северус Снейп – Кингсли наверняка с удовольствием послушает об этом. («Разумеется, он сильно страдал перед тем, как… Неужели вы могли подумать иначе?») А затем… убью Шеклболта. Я и сам поражаюсь своей мстительной жестокости, в общем-то, совершенно мне несвойственной. Ведь даже против Волдеморта я применил обыкновенный Экспеллиармус. Но то было давно. В другой жизни. До Северуса. И тот, кто обрек Снейпа на такие муки, заслуживает Аваду. Решено. Я убью Шеклболта, а сам – умру от отката. Я же дал Кингсли Непреложный обет, что и пальцем его не трону. Вот все удивятся! И прежде всего – целитель Сметвик, первым обнаруживший, что Избранный теперь еще и Бессмертный».
В голове тут же проясняется. План прост до гениальности. Я избавлю Снейпа от его злейшего врага и вместе с Шеклболтом уйду в небытие. Больше никто и никогда не потревожит Северуса. Демоны, терзавшие его столько лет, исчезнут. В свои последние мгновения я буду думать о нем. Я умру, сознавая, что он спасен и свободен. Он, всегда отказывавший себе во всем, сможет нежиться на белоснежном песке, на берегу безбрежного океана. Он зайдет в воду, и волны станут ласкать его тело так, как это мечтал сделать я. Сорок лет – не возраст для волшебника. Он проживет долгую и, надеюсь, счастливую жизнь. И, быть может, однажды встретит кого-нибудь, кто сумеет растопить лед у него в сердце…
***
Северус спускается в гостиную ровно в восемь утра. Он, как всегда, чисто и тщательно выбрит и абсолютно спокоен. Наверное, сказывается бессонная ночь, или мое воображение играет со мной злую шутку, но он кажется мне намного бледнее обычного. Впрочем, что в этом удивительного? В конце концов, он тоже живой человек и, без сомнения, волнуется перед предстоящим кардинальным изменением в своей судьбе. Завтрак мы оба благоразумно пропускаем. Неизвестно, как мы отреагируем на парную аппарацию на такое огромное расстояние.
Кричера нигде не видно. Мой старый эльф не слишком большой любитель трогательных прощаний, хотя я доподлинно знаю, что он симпатизировал нашему гостю. По крайней мере, уважал его и не пытался бормотать за спиной всякие гадости, как делал это в отношении меня еще несколько лет тому назад, когда в доме на Гриммо располагалась штаб-квартира Ордена Феникса.
Осталось только отдать Северусу палочку. Я ставлю его перед сложным выбором и кладу на стол обе: свою собственную, с сердцевиной из пера феникса, и Бузинную. Снейп внимательно смотрит на них, а потом его рука уверенно тянется к моей.
– Вы не хотите взять ту, другую? – оторопело спрашиваю я.
– Стать владельцем палочки, которая переходит от волшебника к волшебнику посредством убийства? – насмешливо говорит он. – Нет уж, увольте. Пусть лучше хранится у вас. Так гораздо безопаснее, – его пальцы сжимаются на рукоятке, и на секунду нас обдает теплым веянием Магии. Палочка признала своего нового хозяина. Я убежден, что она будет служить Снейпу, как до этого верой и правдой служила мне.
– Благодарю вас, Поттер. За все.
– Вы готовы? – у меня на душе пусто и холодно. Он все еще рядом, но приближающееся расставание уже запустило ядовитые щупальца в мое сердце.
– Да.
– Тогда вам придется прижаться ко мне. Я уверен, что смогу перенести нас обоих через океан, просто…
– Вы никогда раньше этого не делали, – заканчивает за меня Снейп, усмехаясь. – Ладно. Попробуем. Надеюсь, наши останки не раскидает на расстояние в несколько тысяч миль.
Он прижимает меня к себе, и на минуту я забываю, зачем он так поступает. Я лишь хочу, чтобы он не размыкал объятий… Мордред, Поттер, так ты действительно напортачишь и погубишь его. Немедленно сосредоточься! Представь себе координаты аппарации.
– На счет «три», Северус. Раз. Два…
***
…Три. Мы – целые и невредимые – стоим посередине довольно скромно (по малфоевским понятиям о роскоши) обставленной гостиной.
– Все, Северус, можете отпустить меня, – слышу я свой голос, ставший совершенно чужим. – Я поставлю на дом заклятие Фиделиус и сразу уйду. Не буду мешать вам обживаться.
Он почему-то не спешит разрывать наши вынужденные объятия. Вероятно, ему все еще нехорошо после трудной межконтинентальной аппарации.
– Северус, – шепчу я, – мне правда нужно уйти! – «Давай, пусти же меня, иначе я просто не смогу этого сделать!» – вопит все во мне.
– Глупый мой гриффиндорец, – неожиданно говорит он, – что я должен сказать тебе, чтобы ты остался?
– А вы… ты… действительно хочешь этого? – кажется, я лишь теперь начинаю чувствовать последствия этой гребаной аппарации. Пол уходит у меня из-под ног, и я отчаянно цепляюсь за Северуса, а он вместо ответа целует меня. И я забываю как дышать. Забываю обо всем на свете. Время останавливается. Исчезают звуки. Я слышу только стук его сердца и сбивающееся дыхание. Вижу только его лицо. Его глаза. Я словно проваливаюсь в их черноту. И как это раньше мне казалось, что они холодны и пусты, точно темная бездна?! Сейчас в них полыхает огонь, и я, как мотылек, лечу на него, не боясь обжечься и сгореть.
Северус прикусывает мою губу. Его язык властно вторгается в мой рот. Не исследуя – подчиняя. Я не помню, в какой миг мы остаемся без одежды, а я падаю перед ним на колени, обнимаю обеими руками, вжимаюсь в него. Целую живот. Спускаюсь чуть ниже. Ласкаю губами и языком нежнейшую бархатистую кожу его члена. Целую и вылизываю головку и яички. Северус замирает, кажется, даже перестает дышать, а затем его пальцы вплетаются мне в волосы. Он тянет меня к себе, и, словно получив его разрешение, я беру в рот его член так глубоко, как только могу. Расслабляю горло и впускаю его в себя. Подсознательно удивляюсь, откуда я знаю, что нужно делать и как доставить Северусу удовольствие. Я никогда прежде не был с мужчиной и, наверное, должен сейчас испытывать смущение и неловкость, но меня будто ведет само провидение. Или, как бы банально это ни звучало, сама любовь.
Позволяю Снейпу самому задать темп, и он двигает бедрами: сначала неторопливо, а потом – все быстрее и быстрее. Наконец его пробивает дрожь. Он судорожно пытается отстраниться, но я не даю ему такой возможности, и он со стоном изливается мне в рот. А после опускается на колени, и вот уже его пальцы – длинные и тонкие, как у музыканта – скользят по моему члену. Нежат. Дразнят. Мое лицо пылает. В паху сладко тяжелеет. От желания я весь дрожу, а мысли путаются. Я укладываюсь на ковер. Ворсинки приятно щекочут мне шею. Я так заведен, что ничего не соображаю. Сквозь марево возбуждения слышу его тихое «Лубрикус». Северус подхватывает меня под колено, проводит языком по внутренней стороне бедра, отчего я вскрикиваю и выгибаюсь, и закидывает мою ногу на свое плечо. Подтягивает ближе к себе. Одной рукой он, не прекращая, ласкает мой член, а другой – промежность и сжавшийся от непривычных прикосновений анус. Он не торопится, хотя я уже жажду почувствовать его внутри себя и вот-вот совсем потеряю голову. Только когда я начинаю жалобно скулить, он наконец вводит в мой анус обильно смазанный лубрикантом палец и принимается круговыми движениями растягивать его. Ощущения странные и вместе с тем – фантастические. Я уже весь мокрый от пота и, кажется, кончу сию секунду, если мне позволят.
– Еще рано, Гарри, – прерывисто выдыхает Северус, пережимая мой член у основания.
– Возьми меня, – всхлипываю я, чувствуя, как из глаз предательски текут слезы.
Его член упирается мне в промежность. Он немного приподнимает мои бедра, еще шире разводит их в стороны и еле слышно просит:
– Расслабься.
Вначале это и в самом деле больно. Меня словно распирает изнутри, и я не удерживаюсь и издаю сдавленный стон. Северус продвигается медленно. Останавливается. Дает мне слегка привыкнуть и снова тянет на себя. Осторожно вытирает мое мокрое от пота и слез лицо.
– Можно?
Что мне сказать? Даже если он сейчас разорвет меня, я все равно его хочу.
– Можно… – шепчу я одними губами и для верности еще и киваю. Он подхватывает меня под ягодицы и тихонько покачивает, незаметно наращивая амплитуду движений. Я закрываю глаза. Мне все еще больно, но иногда к неприятным ощущениям примешивается что-то необъяснимое, особенно когда Северус задевает простату, и тогда меня затапливает чистое наслаждение. Которого становится все больше и больше. Моя нога соскальзывает с его плеча, и вот он уже практически лежит на мне, опираясь об пол руками. Он уже не может сдерживать себя и двигается в бешеном ритме, заставляя меня биться в сладких конвульсиях при каждом толчке. Я вжимаюсь в него всем телом, до синяков впиваюсь в его плечи, а в следующий миг, кажущийся мне вечностью, он целует меня, и мы одновременно кончаем…
***
За окном – густая южная ночь. Я смотрю на лунную дорожку, серебрящуюся на бесконечной глади океана. За моей спиной в огромной, поистине царской кровати спит Северус. Его лицо сейчас умиротворенное и как будто даже помолодевшее. Уже засыпая, он – обычно такой сильный и уверенный в себе – вдруг спросил меня:
– Ведь ты теперь никуда не уйдешь?
– Все, что мне нужно – находится здесь, – я кладу руку ему на сердце, и, успокоенный моими словами, он почти сразу же отключается.
Мне кажется, мы, как два дурака, все это время тщательнейшим образом скрывали друг от друга наши истинные чувства! Может, когда-нибудь он и расскажет мне, как случилось, что Северус Снейп влюбился в Гарри Поттера. Хотя… Сомневаюсь, что хочу это знать…
Я снова прокручиваю в голове картины недавнего «происшествия в гостиной» и возбуждаюсь настолько, что вот-вот придется будить Северуса. А впрочем, мне жаль тревожить его сон, да и «геройская задница» все еще ощутимо побаливает. Так что пусть себе спит, а я отправляюсь под холодный душ.
Я вытираюсь полотенцем и смотрю на свое безумно счастливое отражение. Как сильно, однако, меняется человек, когда у него есть ради чего жить!
– Ты выглядишь вполне довольным жизнью, – усмехается тень в зеркале. – Неужели он стоит того, чтобы отдать за него бессмертие?
– Он стоит намного больше бессмертия, но тебе, наверное, этого не понять.
– Возможно, – вздыхает Смерть. – Зашла вот попрощаться. Теперь я долго тебя не побеспокою. Ни тебя, ни твоего Снейпа… До сих пор не верю, что так ошибалась в нем! Ну да ладно! Полагаю, все недоразумения между нами улажены – мне хотелось бы остаться с тобой в дружеских отношениях. Все же Мантия, Камень и Палочка по-прежнему принадлежат тебе, Повелитель Смерти. Надеюсь, ты не разочаруешь меня, Гарри, и окажешься умнее прочих Хранителей. Вот тебе мой последний дар: ты будешь неразлучен со своим Северусом и в посмертии. Не спеши радоваться, – улыбается Смерть. – Я еще и сама не решила: дар это или проклятие. Все-таки характер у него – не сахар.
