Текст книги "Недобрые сказки (СИ)"

Автор книги: Кимел-А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Гиана ==========

Ученица казалась самой обычной неудачницей. Реборн даже поначалу поверил увиденной картинке: в конце концов, что может скрывать школьница? Счёт в банке? Связи с Триадой? Сейф с украденными произведениями искусств? Не смешно.

Он взялся неумолимо натаскивать её на роль Десятого Босса, не особо веря, что Внешний советник и Девятый позволят ей управлять Вонголой на самом деле. Слишком хорошо знал старого друга Тимотео. Скорее уж был готов поверить, что девчонку удачно выдадут замуж, да хоть бы и за того же Занзаса.

А потом однажды ночью он проснулся – а Тсуны в комнате не обнаружил. Реборн обыскал дом, так и не найдя ученицу, а вернувшись, увидел мирно спящую на кровати Тсуну. Действительно спящую, а не притворяющуюся.

На устроенный допрос девочка реагировала, так искренне удивляясь, что киллер почти поверил, что она не знает, о чём речь. Но когда Тсунаёши пропала снова… И снова… Это был вызов. Периодичность таких исчезновений вычислить было сложно, временные промежутки совершенно разнились, поэтому репетитор даже спал в полглаза, поставив ловушки, которые разбудят его при случае.

Его старания увенчались успехом. В одну из ночей он проснулся, когда девочка встала с кровати. Была зима, снег припорошил землю, холодно было даже под одеялом. Тсуна встала, в одной пижамке, даже не ёжась от холода. Её девичья фигурка, ещё только формирующаяся, закрыла заглядывающую в окно полную луну. Савада бесшумно вышла из комнаты, Реборн, чуть погодя, – за ней. Ученица шла так тихо и легко, как ей никогда не удавалось днём.

Полный предвкушения, что вот сейчас-то он узнает секрет Савады и как следует отыграется на ней за всё, Реборн крался за девочкой. И был немало удивлён, когда Тсуна полезла на крышу. Зимой. Босиком и в пижаме. А она уверенно шла к краю.

«Что за чёрт?»

Реборн уже собирался окликнуть её, как девочка сама замерла на миг, повернув голову и будто прислушиваясь. И глаза её были закрыты. Это всё усложняло. Если Савада лунатит и её разбудить прямо сейчас, девчонка может и навернуться с крыши от испуга. Но как увести её отсюда? Сделав пару быстрых шагов и опасно балансируя на краю, Тсуна вскинула руку вверх, сложив ладонь лодочкой. Полная луна, бледно-жёлтый кругляш, удобно устроился в ладони. Это было даже красиво.

А в следующую секунду Тсуна просто шагнула вперёд. Преобразованный в подобие батута Леон едва не полетел ей вдогонку… Но он не понадобился. С изумлением смотрел не верящий в чудеса киллер на то, как тонкая фигурка, подсвеченная слабым светом луны, стояла в воздухе так же спокойно, как и на крыше. Шаг, ещё один, Тсуна на несколько метров поднялась по невидимой лестнице, прежде чем непринуждённо сесть. А потом бледные пальцы принялись вылавливать из воздуха светящиеся лучи. Из лучей-нитей те же пальцы, обычные, человеческие, днём неуклюжие и оставляющие помарки в тетрадях, принялись что-то плести, и вот – на коленях девочки уже мерцает невесомая ткань.

Реборн смотрит и его пробирает, детское сердечко его проклятого тела заходится в частом стуке. Киллер не сомневается, что сейчас видит чудо из старых сказок. Он не эстет и не ценитель искусства, ему безразлична навязанная ученица, чужда жалость и снисходительность, но работа лунной мастерицы выглядит по-настоящему красиво.

Миг или вечность спустя Тсуна спускается по небесной лестнице как королева во время приёма. На плечах её тает лунный плащ. Вслед за ней киллер возвращается в комнату и на следующее утро молчит. Савада ничего не помнит. Реборн не может смотреть на её обычную неуклюжесть, гоняя в три раза больше на тренировках.

Несколько раз ему удавалось подглядеть за работой юной феи. В том, что человеческого в Тсунаёши немного, по крайней мере, во время ночной работы, репетитор не сомневается. Каждый раз он смотрит, чувствуя, как наполняется восторгом сердце, с каждым разом и днём замечает в лице Тсуны всё более тонкие, нечеловечески прекрасные черты. Реборн знает, куда смотреть, но для всех остальных она остаётся прежней Тсуной, и это ощущение причастности к тайне, недоступной даже самой девочке, согревает душу.

Но проклятое любопытство не отпускает киллера. Он разгадал лишь часть загадки, ему хочется знать больше: зачем, почему, как?.. А у кого спросить о дочери, как не у матери?

– Маман, вы не замечали, что Тсуна уходит куда-то по ночам?

Нана замирает. Откладывает в сторону ложку, которой помешивала их будущий обед. И констатирует:

– Ты видел, Реборн.

Он не собирается отпираться:

– Да.

– Часто? – Нана поджимает губы в ответ на кивок, смотрит с тревогой. – Не ходи больше, не смотри. Она пока учится, а как осознает себя, сумеет и ткать, и прясть. И ей будет всё равно, что. Тебе не нужно быть там в этот момент.

Детское лицо выразительно, потому Нана легко читает на нём скепсис и нежелание отказываться от увиденного чуда.

– Ты ведь меня не послушаешь?.. Хорошо, дело твоё, Реборн. Запомни только: как бы ни было плохо, не окликай её, не зови по имени. И не называй своё.

Это предупреждение, отлично вписывавшееся в сюжет сказок о Дивном народце, ничего не объясняло, а дальше женщина говорить отказалась. Реборн всё так же редкими ночами следил за тем, как тонкие пальцы сплетают золотую ткань.

Когда исполняется предупреждение Наны, у него не остаётся времени пожалеть о своём выборе. Так же легко, как Тсунаёши ранее собирала лунные лучи, она вытягивает что-то из самого Реборна, кажется, не заметив разницы. Тянет, тащит переливающуюся жёлтым солнечным огнём нить, иногда переплетающуюся с чёрной нитью проклятия, и это почти не больно, но невыносимо мучительно чувствовать, как на живую вытягивают твою сущность. Самое главное, что Реборн не хочет и не может скрыться от сияющих золотых глаз, с восторгом и ужасом наблюдая за творением новой ткани.

Пламя, проклятье Аркобалено – такая мелочь на самом деле. А вот когда девушка зацепляет воспоминания о Луче, Арии, Юни становится действительно больно.

– Тсуна, – хрипит мужчина, не обратив внимания, что выглядит уже далеко не как младенец.

И взгляд, до того устремлённый сквозь него, вдруг становится озадаченным. Несколько мгновений она смотрит на него со смутным узнаванием, а затем девушка легко сбегает к нему, кладёт руки на плечи.

– Имя моё называешь? А целиком произнести – сможешь?

Запрет Наны запоздало отзывается в памяти.

– Тсу-на-ё-ши, – и сейчас почему-то знакомое и привычное имя не хочет слетать с языка, с трудом проговаривается.

Она кивает.

– Хорошо. Можешь, значит, подходишь… Мать моя отца моего пожалела. Как я сейчас стала прясть, а начатое так просто не бросишь. Мама связала судьбу отца и свою – стала ему женой и по нашим законам, и по человеческим, меня родила беспамятной до поры до времени и силы своей лишилась, потому что предал её отец. Я такой судьбы себе не желаю. И ведь наверняка предупреждали тебя не ходить за мной, нам ведь разницы нет, что прясть. Моё условие другим будет: имя своё назовёшь, настоящее, а не прозвище. Залогом жизнь твоя и останется. Ни словом, ни делом меня предать не сможешь, не погибнув. А до тех пор и перед нашим народом, и перед людьми будешь считаться моим супругом.

Реборн смотрит в мерцающие золотом глаза и понимает, что вляпался в сказку, и винить в этом некого, только своё неуёмное любопытство. А ещё Тсунаёши не спрашивает, и выбор у него не велик. А Реборн хочет жить и оставаться собой. Когда-то невеста из Дивного народа была для кого-то поводом для зависти, только недолго длятся подобные браки: у каждого будет условие, а человеческая натура не даёт их соблюсти.

Придётся ему уходить из мафии. И невесту, самолично втравленную им в игру Девятого, из-под удара выводить. Реборн смотрит в нечеловечески прекрасное лицо и шепчет своё имя. Настоящее.

========== Ошибка Аркобалено ==========

Семь Аркобалено, злых и уставших, выглядевших, как младенцы, собрались в баре. Прошёл месяц с того мига, как они оказались прокляты, и весь месяц каждый из них искал способ вернуть себе прежний облик. В баре детей не хотели принимать только в первую их встречу, но после того, как озлобленные киллеры разогнали всех посетителей и наставили на персонал пистолеты, спорить не решались. И даже послушно приносили алкогольные напитки. По Сицилии медленно распространялись слухи, что семеро сильнейших киллеров превратились в детей…

– Как ни прискорбно, но я не нашёл решения, – морщась, заметил Верде. – Это не значит, что я прекращу исследования, но пока ничего хорошего сказать не могу.

Мрачный Вайпер кивнул.

– Нанятые мной люди тоже ничего не могут предложить. Только зря трачу деньги…

– Я ничего не нашёл в монастырях Китая, – тихо ответил Фонг.

– Не может быть, чтобы решения не существовало! – ударил по столу кулачком Реборн. Стол подпрыгнул. – Я готов всё отдать, лишь бы вернуть прежний облик.

– Всё-всё? – послышался мелодичный голос. За стол без разрешения подсела девушка. Не красавица, но было в чертах её лица что-то такое, что заставляло вновь и вновь возвращаться к ним взглядом. Белая кожа и золотые глаза, вьющиеся светлые волосы и необыкновенная хрупкость, почти воздушность – позже Аркобалено будут спрашивать себя, почему их это не насторожило. – Я не ослышалась?

– Тебе какое дело? – огрызнулась Лар. – Иди, куда шла.

Девушка улыбнулась, кажется, совсем не обидевшись на грубость.

– Но я уже пришла. Так что, вы действительно готовы отдать всё, чтобы вернуть себе взрослый облик?

Аркобалено подобрались. Верде поправил очки, с подозрением глядя на неожиданную собеседницу.

– А вы могли бы нам помочь?

– О, – неожиданно рассмеялась девушка. – Только я, пожалуй, и могу. Не Моргана, конечно, и не последний Шаман, но тоже кое-что умею. Вопрос лишь в том, чем вы готовы за это заплатить.

«Так не бывает», – подумал Фонг. – «Стоило только сказать – и вот оно, решение. Само нашлось».

– Деньги? – уточнил Вайпер, но девушка только отмахнулась.

– Смешные человеческие бумажки.

– Информация? – подался вперёд, как ни странно, Скалл. Она покачала головой.

– Связи? – не дал и слова вставить Реборн.

– Да нет же! – всплеснула руками девушка. – Мне это неинтересно. Я из тех, кто в оплату забрал бы годы жизни или удачу. Но в этом нет смысла, отбери их – и проклятие снимать не понадобится, раньше умрёте. Я забрала бы что-нибудь, дорогое вашему сердцу, но раз уж вас тут семеро с одной проблемой, то готова сделать скидку. Да и не мне тягаться с проклятием того, кто хранит Равновесие. Избавить вас от этих обязанностей я не смогу, только вернуть внешний вид взрослого человека со всеми его возможностями. Поэтому предлагаю такую сделку: я верну вам облик, а вы в обмен отдаёте мне свой шанс встретиться с человеком, который мог бы для всех вас, при совпадении нескольких маловероятных условий, стать близким.

– И всё? – изумился Коллонелло, кажется, даже не поняв, что за существо подсело к ним за столик, в отличие от насторожившихся коллег. – Шанс на встречу в обмен на нормальную жизнь?

– И всё, – улыбнулась девушка. – Сущая мелочь, которая вам почти ничего не будет стоить.

Аркобалено переглянулись.

– Я согласен, человеческие отношения меня не особо интересуют, – пожал плечами Верде.

– Согласен, – кивнул Вайпер. – Неизвестный мне человек не выглядит настолько же важным, как моя удача или взрослый облик.

Фонг с тревогой оглядел остальных. Сомнения ещё были написаны на детских лицах, но Аркобалено Урагана отчётливо видел, что они готовы согласиться. Интуиция кричала, что ничем хорошим это не кончится.

– Согласен, кора!

– Я тоже согласна, – после слов Коллонелло поспешила принять решение Лар.

Улыбка девушки стала шире.

– Согласен, – откинулся на спинку стула Реборн, и тень скрыла его лицо.

Скалл посмотрел на Фонга, беззвучно шепчущего: «Нет», – и пожал плечами.

– Я тоже.

– Я против, – покачал головой Аркобалено Урагана.

Но девушка оскалилась:

– Твой отказ не играет роли, китаец. Шесть из семи приняли решение, но так и быть, несмотря на отказ, тебе я тоже верну прежний образ. Наслаждайтесь, Аркобалено!

Всех присутствующих ослепила вспышка. А когда семь киллеров открыли глаза, они обнаружили, что выглядят как прежде. Довольные, они поздравили друг друга и разбежались по делам, и только Фонг был мрачен.

Через месяц их собрала заплаканная Луче: её маленькая дочь пропала. Больше всего провидицу пугало то, что она не видела её будущего больше. Изумление от взрослого вида Аркобалено на мгновение прогнало тревогу.

– Ну, если уж нашёлся способ нам вернуться, твою дочь тоже найдём, – пообещал Верде.

Луче внимательно смотрела на Фонга, вдруг помрачневшего и покачавшего головой. Чувствуя, как пол уходит у неё из-под ног, она спросила слабым голосом:

– А как вы смогли его вернуть?

– Нам помогла какая-то девушка в обмен на сущую безделицу… – беспечно ответил Скалл.

Синие глаза широко распахнулись. Казалось, эти слова сорвали плотину, не дававшую ей увидеть изменённое будущее. Поддерживаемая оказавшимся рядом Реборном, Луче видела, как все Аркобалено погибли спустя всего десять лет после своего назначения, ведь детское тело служило им неким предохранителем, позволявшим прожить чуть дольше, несмотря на Пустышки. Видела она, как гибнет мальчик, который мог вернуть к истокам мафию. Видела, как горит пожирающий сам себя мир после войны, запущенной другим сошедшим с ума мальчиком, которого могла бы спасти её внучка…

– Что же вы наделали? – прошептала в один миг поседевшая женщина. – Ведь вы могли оказаться тем поколением, что изменило бы Систему Три-не-Сетте. Надо было только подождать…

Где-то в другом измерении, недоступном ни Аркобалено, ни Вендиче, ни Шаману, качала на руках малышку Арию вечно юная и прекрасная фея.

========== Ундина ==========

Комментарий к Ундина

Считается, что ундины – духи молодых женщин, покончивших с собой из-за несчастной любви.

Там девушка, песнь распевая,

Сидит высоко над водой.

Одежда на ней золотая,

И гребень в руке – золотой.

И кос её золото вьется,

И чешет их гребнем она,

И песня волшебная льется,

Так странно сильна и нежна.

Г. Гейне «Лорелея»

Это было рядовое задание, которое даже придурок Скалл не должен был суметь испортить. Приехать к уединённому домику на берегу моря, убить одного самоуверенного человека, решившего, что он может давать показания против своего босса и нарушать омерту, и уехать, не оставляя следов. Это задание стало катастрофой.

Реборн не промахивался, скрыться от них предатель просто бы не успел. Скалл нашёл себе проблемы после. С улицы донеслось мелодичное пение, и Реборн, чувствуя, как у него бегут мурашки от знакомого голоса, впервые в жизни… не смог заставить себя выполнить работу идеально.

– Проверь, – отрывисто приказал он Скаллу, уже догадываясь, что это плохая идея. – Мы не должны оставлять свидетелей.

Аркобалено Облака надул губы, скуксился, но послушно вышел на улицу, когда Реборн показательно снял пистолет с предохранителя и пообещал устранить его как ещё одного свидетеля.

Он ждал минуту. Пять. Десять. Пение не прекращалось. Выстрел так и не звучал.

Это не был страх, Реборн видел в этой жизни столько всего, даже демонов, что уже не мог бояться ничего. Но почему-то он медлил и не мог заставить себя сделать шаг. Он знал и не знал одновременно, кого там найдёт. В воздухе плыло чудесное, ангельское пение, а лучший киллер мира чувствовал, как в желудке ворочается что-то холодное и склизкое.

Белая кожа, глаза медовые, а не оранжево-карие, как он помнил. Пшеничные волосы, как у её великого предка, сияли на закатном солнце. Это платье, белый сарафанчик, Реборн тоже помнил. Первый и последний неудачный опыт в его педагогической карьере по воспитанию босса из девушки. Кто же знал, что проблема окажется не в капризах, слабости ученицы или шовинистическом настрое других боссов Альянса.

Тсунаёши стояла по колено в воде, а рядом с ней, лицом вниз, качался на волнах Скалл. Придурок, какой же придурок, будто сказок в детстве не читал… Она замолчала и так очаровательно улыбнулась, что любой другой мужчина пообещал бы бросить мир к её ногам за одну эту улыбку. Может быть, Скалл тоже обещал, если у него было на это время.

– Здравствуй, Реборн. Пришёл за своим другом? Он немного погостил у меня, ты же не против?

Он промолчал. Отвечать – глупость, просить о чём-то – тоже. Спрашивать, почему она здесь, – глупость самоубийственная. Это его вина, очевидно, иначе бы на свет не появилась ундина.

– Что же ты, Реборн? Неужели не хочешь к нам присоединиться? – девушка наклонила голову набок. И протянула, будто строчку из песни, низким голосом, задевающим что-то тёмное, животное, на уровне инстинктов: – Иди же ко мне, Реборн.

Он почти сделал шаг, зачарованный этим голосом, но опомнился в последний момент и потянулся за пистолетом, отступая назад. Волны плеснули, скрывая её полностью, за миг до того, как прозвучал выстрел, оставив повисшее в воздухе предупреждение:

– Остерегайся солёной воды, Реборн.

Киллер провёл рукой по лицу.

Шуршали о берег волны. Труп Скалла всё ещё плавал в воде. И все ещё нужно было убираться отсюда. Не он заставил Тсуну прыгнуть в воду, и даже после его смерти ундина не прекратит заманивать в морские пучины дураков, купившихся на ангельской голос и прекрасное личико. Свой мозг в чужую голову не вложишь, а если кто-то не хочет верить в сказки, то это уже не его, Реборна, проблемы.

Но рано или поздно – Реборн знал это – он станет одним из тех, кто шагнёт в море на этот зов. Говорят, если ундина родит ребёнка от живого мужчины, к ней вернётся душа…

========== Крысолов ==========

Многие слышали историю о славном городе Гамельне и постигшем его несчастье, когда полчища крыс наводнили его: не стесняясь, заглядывали в котлы поваров, кусали за пятки младенцев, ночевали прямо в шляпках богатых дам и запугивали собак и кошек, будто забыв, кто из них на какой ступени пищевой цепочки находится. Многие знают, что на помощь несчастным (но слишком уж жадным!) людям пришёл странный человек с дудочкой, увлёкший за собой сначала крыс, а потом и детей отказавшихся платить горожан.

Люди решили, что это был дьявол. Мафиози знали – иллюзионист.

***

Внешний Советник смотрел сурово и непреклонно, но пальцы у него подрагивали, и это не укрылось от собеседника.

– Итак, мы договорились?

Мужчина, лицо которого скрывала шляпа, усмехнулся:

– Не сомневайтесь. Я прекрасно знаю, как избавляться от крыс.

– Вы же понимаете, что дело не только… в крысах, – поморщился Емитсу. – Дело в том, кто их… приманил. И боюсь, в вину этих людей могут и не поверить.

Савада – хитрец. Мастер иносказаний, такой, что даже предъяви его враг запись этого разговора боссу Вонголы, Савада сможет вывернуться и убедить, что его не так поняли. Но всё-таки он трус.

«Трусость его и погубит», – решает собеседник мужчины, и ухмылка на лице становится гаже.

– Не беспокойтесь, – говорит он, – я решу все ваши проблемы и сдержу слово, если вы – сдержите своё.

Что-то дрогнуло в глазах Савады, какое-то необъяснимое, невыразимое чувство. Слово держать ему не слишком хочется. Кажется, что цена велика, возможно, слишком велика. Но оба мужчины знают, что взамен Савада получит не меньше.

– Сдержу, – говорит Емитсу и поджимает губы. Ясно, что разговор окончен.

Мужчина, не снимающий шляпу в помещении, встаёт:

– Ждите новостей, господин Советник. За платой я приду сам.

***

Ноно Вонголу постигло несчастье. После череды покушений на Девятого вдруг один за другим стали погибать сыновья. Убийца неуловим, виртуоз своего дела, в несколько раз лучше тех, кто приходил до него. Даже доказать, что все смерти – дело рук одного человека, и то было затруднительно.

Убивали по старшинству.

…Сначала Энрико. Жадный Энрико, нетерпеливый старший сын Тимотео, зачем же ты вышел один в город? Почему сбежал от собственной охраны вопреки приказам отца? Возможно, потому что знал: бояться нечего, ведь ты сам, сам нанял тех людей, что устраивали покушения на Ноно Вонголу – так хотелось быстрее стать Дечимо.

Впрочем, Тимотео этого благополучно не знал, а если бы Емитсу и сказал правду своему дону, ему бы никто не поверил. Девятый вообще многого не знал, старый дурак. Он был когда-то хорошим боссом, но с возрастом сдал, размяк. Устранить бы его за компанию с сыном, да только кого тогда пристроить на место Дечимо Вонголы? Уж точно не кобеля Энрико, забывшего о всяком благоразумии и готового волочиться за юбкой красотки, которая даже не была настоящей. Иллюзия, пусть даже и первоклассная. А Энрико – слабак и предатель. Такому нельзя отдавать власть над Семьёй.

Впрочем, Массимо был не лучше. Ещё один предатель и трус, знал о планах братца, но смолчал, а потом и вовсе принялся шантажировать Энрико. Выбил себе место Внешнего Советника – то-то Емитсу так всполошился! – и этим удовлетворился. Что ж, собаке – собачья смерть, так ведь говорится?

Однажды ночью Массимо, находившийся в командировке по делам Вонголы, вышел из отеля и решил искупаться в ночном море. Идти было недалеко – на самом деле, несколько километров, и ножками, ножками, не вспоминая об автомобиле – Массимо даже в голову не пришло предупредить кого-нибудь. Среднему сыну Тимотео, второму претенденту на место босса казалось, что он окунётся в воду – и сразу же вернётся. Это же быстро. И он шёл всё глубже и глубже, не понимая, что берег отдаляется, а волны захлёстывают с головой. Массимо нашли нескоро.

Сложнее всего было с Фредерико. За последним выжившим наследником и любимым сыном Тимотео следили тщательно, о его безопасности переживали, тряслись над ним как курицы над яйцом. Разве вырастет в таких условиях нормальный босс? Но Фредерико был умён, этого было не отнять. В дела старших братцев не лез, сразу понял, что ловить там нечего. Может, из него бы вышел толк, но боссом Фредерико быть не желал. Что ж, значит, не судьба. Надо было помнить о долге перед Семьёй, глядишь, и выжил бы.

Фредерико сглупил в одном – решил, что в смерти Энрико и Массимо виновен совершенно другой человек (справедливости ради стоит признать, что правда была слишком невероятна, чтобы сделать правильные выводы без подсказки). Фредерико пришёл к Занзасу, сказал, что уступит ему место босса, и выразил желание не иметь дело с мафией. Слюнтяй. За это его ждала самая страшная смерть.

Покушение следовало за покушением, Фредерико одолевала паранойя, чудились за каждой портьерой наёмные убийцы, даже близким людям доверять не получалось – в голову лезли мысли о предательстве. Поразительно, как слепы бывают люди – никто даже не понял, что происходящее с последним кандидатом в боссы ненормально, неправильно. Фредерико медленно съезжал с катушек, забрался в глушь с минимумом охраны, ввёл режим как при осадном положении, а однажды ночью, в приступе панической атаки, сбежал из особняка, окончательно потеряв разум.

В лесу его и настиг настоящий убийца. Пистолет выпал из трясущихся рук Фредерико, взрослый мужчина, он прижимался спиной к дереву и плакал как испуганный ребёнок. Убийца любезно подал ему канистру с бензином, вложил в руку зажигалку и с интересом наблюдал, как рыдающий, умоляющий о пощаде мужчина поджигает сам себя, не в силах сопротивляться безмолвному приказу.

Осталось совсем немного и можно будет забирать свою награду…

***

На просьбу Тимотео о встрече Реборн откликается почти сразу. Заканчивает последнее дело, приезжает в особняк Вонголы и уверенно идёт к кабинету Ноно, не обращая внимания на напряжённых и нервных людей. Интуиция опытного киллера говорит об опасности, но Реборн отмахивается от неё. Даже у лучших бывают слабости. Дружба – это слабость для мафиози. Но Реборн привык к мысли, что Вонгола не представляет для него опасности, и потому напряжение объясняет себе смертью последнего сына Ноно.

Емитсу тоже там: смотрит странным взглядом, дожидается, пока Реборн устроится в предложенном Ноно кресле, и только потом направляет на него пистолет. Вместе с остальными людьми, ворвавшимися в комнату.

– Что за?..

– Емитсу! – возмущённо и потрясённо смотрит на него Тимотео, приподнимаясь со своего места. Наверняка в голове старика мелькают мысли о перевороте, но Савада быстро объясняет:

– Реборн виновен в смерти Энрико. Это установлено наверняка. Здесь – доказательства, – на стол Ноно опускается пухлая папка. – Есть подозрения, что Массимо и Фредерико тоже убил он.

Соображает Реборн быстро – понимает, что если Емитсу так смело и нагло ведёт себя перед Тимотео, значит, улики с наскока не опровергнуть, и не собирается ждать от Вонголы справедливого суда. Свою невиновность лучше доказывать, будучи свободным и желательно устранив обвинителя. Реборн вскакивает, несколько точных выстрелов на время отвлекают «поддержку» Емитсу, и киллеру почти удаётся сбежать. Почти. Вот только он недооценивает подготовку Внешнего Советника. И не знает, что против него выступает кое-кто более опытный и могущественный, чем Савада. Маленькая иллюзия для не ожидавшего подвоха киллера. Сам виноват, Аркобалено.

Последнее, что видит Реборн, – торжествующий взгляд Емитсу. Внешний Советник чувствует, что с плеч свалилась гора размером с Эверест, от облегчения (не каждый день удаётся без потерь избавиться от одного из сильнейших, с которым, к тому же, связан одним пренеприятнейшим делом и ещё менее приятным обещанием) Савада не чувствует насмешливый взгляд в спину.

« Не беспокойтесь», – сказал убийца Емитсу. – «Я решу все ваши проблемы и сдержу слово, если вы – сдержите своё». И что бы там Внешний Советник ни думал, но разговаривал он в тот момент не с Реборном.

Просто это было удобно – Аркобалено были слишком сильны, но не спешили становиться частью Семьи. Колонелло, Лар Милч и Вайпер намёк поняли с первого раза, остальные держались подальше, занятые своими Семьями и проблемами. А вот Реборн, упорно цепляясь за свою свободу, слишком близко сошёлся с Ноно. Опасно водить дружбу с такими людьми, а Тимотео ещё и прислушивался к его советам!.. Убийца просто устранил Реборна раньше, чем киллер успел предать Вонголу. И с остальными будет то же самое.

Невидимый и неслышимый суетящимся людям, он усмехается и уходит, не найдя ничего интересного в том, как Савада утешает совсем потерянного Тимотео. И так ясно, кто теперь будет править Вонголой из тени. Ничего, это ненадолго. Достойный босс уже скоро займёт своё место, чуть-чуть только поднаберётся опыта с Варией. И Джотто в своём кольце никуда не денется – проглотит, примет этого Наследника. Ведь других у него не будет.

«Думаете, обманули судьбу, господин Советник? Напрасно. Вам бы почитать старые сказки, чтобы вспомнить, чем кончаются такие попытки».

***

В воздухе льётся волшебная музыка, сплетается из звуков ночи, из шелеста ветра, из тонкого звона лунных лучей о стекло окна, из пенья цикад и отдалённых звуков чьих-то голосов. Музыка эта слышна лишь одному человеку.

Пятнадцатилетняя Савада Тсунаёши, не открывая глаз, откидывает одеяло, садится. Пол холодит босые ноги, но это не заставляет её проснуться. Не открывая глаз, она встаёт, не переодев пижаму, выходит из комнаты. Бесшумно спускается по лестнице и всё так же – босая и с закрытыми глазами – выходит на улицу. На губах у девушки цветёт улыбка, она спешит на зов, даже во сне предвкушая чудо.

– Здравствуй, милая, – усмехается Деймон Спейд и рассматривает своё приобретение. – Открой глаза.

Вот она, много раз «пра»-внучка Джотто. Емитсу собирался (хотя, наверное, и сейчас ещё собирается) предложить Ноно сделать наследницей её. И неважно, что слаба и не обучена. Надо только правильно выдать замуж, чтобы супруг тоже радел о благе Вонголы. А до тех пор, надо полагать, раздавать всем указы будет Емитсу. Внешний же Советник.

Деймон хмыкает. Воспользовавшись обликом Реборна, он предложил свою кандидатуру на роль супруга. В качестве платы за устранение остальных наследников. Конечно, никто из них не собирался честно выполнять сделку: Емитсу сдал убийцу Ноно, умолчав, что сам его нанял, а Деймон, нарочно оставивший парочку улик, не собирался допускать до власти, пусть даже призрачной, слабую правнучку сбежавшего Джотто.

Жаль, о своих потомках Примо позаботился не в пример тщательнее, чем о своей сестре Елене. Боялся, что Деймон отомстит, и был не так уж не прав. Подобраться к внукам и правнукам Джотто, подчинить с помощью иллюзий, убить или просто причинить хоть какой-то вред бывший Туман Первого поколения не мог. Но в любой защите есть лазейки, и Савада Емитсу, согласившись на сделку, любезно Деймону её предоставил.

Иллюзионист подал руку зачарованно смотревшей на него Тсунаёши. Первая за много поколений девочка, двоюродная много раз «пра»-внучка Елены. Разумеется, никакой речи не может идти о фамильном сходстве, кровь матери-японки сказалась на Тсунаёши, и ни один человек не нашёл бы ничего общего между Тсуной и парадным портретом Елены. Но Деймон не все, он умеет смотреть глубже, и в лице пятнадцатилетней Тсунаёши для него ярко проступают черты погибшей возлюбленной: её нежная улыбка, её высокие скулы, её гордый поворот головы. Эти маленькие ладошки с тонкими пальцами, также трогательно сжимающие его руку. Это упрямство, стремление спасать других в ущерб себе… Он наблюдал за гражданской девочкой Тсуной, которой незнание о мафии и великих предках не мешало быть милосердной и до ужаса, до оторопи, до невыносимой нежности похожей на погибшую возлюбленную Спейда. Словно судьба вышла на спираль, словно её душа вновь спустилась из рая на грешную землю, и должно повториться по кругу: насмешки общества, Вонгола, пользующаяся её добротой и безотказностью, смерть.

Деймон долго ждал возможности уничтожить род Джотто, детей и внуков клятвопреступника и предателя. Но для внучки Елены готов сделать исключение. Он просто… заберёт её себе. Позаботится, чтобы никто никогда не связал её с Примо, проследит, чтобы Вонгола больше никогда не смогла отнять её у него.

Он потом объяснит ей, в чём дело, укроет от всего мира, не подпустит к ней опасность, а пока зачарованная девушка следует за высокой фигурой мужчины в старомодной одежде. И даже освободившись от иллюзии, Тсуна никогда не сможет от него сбежать, не сможет возразить, не сумеет ослушаться приказа, потому что Савада Емитсу – трус, слепец и дурак, добровольно отдавший судьбу своей дочери Деймону Спейду.

========== Прекрасный город Намимори ==========

Комментарий к Прекрасный город Намимори

Драббл написан по заявке: https://ficbook.net/requests/398155?status=1#tabContent

Предупреждения для этой части: авторский юмор, АУ, зарисовка без сюжета.

«Тихий маленький городишко, в котором ничего не происходит», – так сказал Емитсу Реборну, отправлявшемуся к его дочери. И теперь Проклятый младенец шёл и думал, то ли тот пошутил, то ли у Внешнего Советника совсем нет легендарной гиперинтуиции Вонголы.