Текст книги "Konge og Dronning (СИ)"

Автор книги: Killed your thoughts

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Не смей, – удар, – к ней, – ещё один, – подходить, – самый сильный, смещающий перегородку носа, если не ломающий его вовсе.

– У вас всё так серьёзно с этой шлюхой? – сплевывает Йен кровь.

– Она моя. А это значит, что ты не имеешь права заявляться сюда, говорить что-то о ней, думать про неё, а иначе тебе крупно будет прилетать, пока ты будешь находиться в Осло.

Череда вырываний парня и ударов Шистада. Сейчас он сплошное воплощение гнева и злости. Кажется, именно в таком состоянии с легкостью могут проломить череп человеку. И возможно он бы сделал это, но парня в первый раз останавливают последствия. Последствия в лице Келли.

Он оставляет его лежать на асфальте, направляясь к дому. Это не первый парень, которого он избил до полу смерти. Это не первая драка. В том числе и из-за этой девушки. Из-за неё он ввязывается во всё, что только можно ввязаться.

Либо она ебаный кукловод, либо, блять, я влюбился в неё окончательно.

Келли сидит на диване в компании вина. Наличие двух бокалов предполагает её расчёт на то, что Шистад вернётся. Сейчас ей меньше все хочется оставаться одной. Вернее, совсем не хочется. Усталость накатывает на неё с невероятно скоростью, а желание переспать сейчас выше всего.

Она чувствует его парфюм рядом с собой. Чувствует, как ледяные пальцы со сбитыми костяшками берут бокал и наливают вино.

– Нужна аптечка? – спрашивает она чисто для вежливости. Знает, что сейчас ему нужна совсем не аптечка.

– Нужна правда. Полностью, – он делает глоток.

– Зачем она тебе? – выгибает бровь девушка, надеясь услышать то, на что Кристофер Шистад не способен. Слова любви.

– Ты выходишь за меня замуж, ты знаешь обо мне всё, о моих родителях. Я не знаю о тебе ничего. Хотя, буквально несколько дней назад, я думал, что знаю тебя.

– Меня не знает даже Вильям, так что…

– Давай без драмы, – устало откидывается на спинку дивана Кристофер, наблюдая за языками пламени. – Делаем так, если ты мне рассказываешь всё, я защищаю тебя от твоего прошлого, ты выходишь замуж, как я понял, получаешь компанию. А если не рассказываешь, так на нет и суда нет.

– Это шантаж, – хмыкает девушка.

– Это реальность, – улыбается он довольно, проводя большим пальцем по шее девушки.

Девушка отпивает красно-вяжущую жидкость. Она вязко растекается по организму, приятно обжигая его. Изумрудные глаза внезапно смотрят прямо в шоколадные. На его лице несколько не смертельных ссадин, и один едва заметный кровоподтёк. Да, Эфрон ему не противник.

– Не сбеги после этой истории, – усмехается девушка, снова делая глоток храбрости. – В средней школе меня перевели в Осло из Олесунна…. Это…

– Я знаю, что это западное побережье Норвегии, продолжай, – бесцеремонно перебивает её заинтересованный Крис.

– Дедушка, да и папа, оба считали, что образование в Осло лучшее для девушки из богатой семьи. С Вильямом мы подружились сразу, и он бывал в Олесунне вместе на каникулах. Жизни началась налаживаться. Вернее, это была лучшая жизнь без матери. Она ненавидела меня. Ну, знаешь, такие фифы, которые думают, что их будут любить вечно из-за денег, – усмехается девушка и слегка замолкает, подбирая свои дальнейшие слова. – Она постоянно била меня, а когда мне было, кстати, лет 6, она меня пыталась убить. Она кинулась на меня с ножном из-за того, что я закатила истерику на счет клубничного торта, я люблю шоколадный. Папы не было тогда дома, и он не поверил мне, а поверил ей. Я всё рассказала деду и как только он закрыл свои проблемы с фирмой и дела пошли в гору, он забрал меня в Осло. Ну, как раз в средней школе.

– Ты больше не возвращалась домой?

– Если бы. Хоть я и ненавидела мать, отца я любила до безумия, как и он меня. И я приезжала к нему на выходные. Иногда с Вильямом, потому что боялась мать. И в 13 лет меня познакомили с Йеном. Она на четыре года старше меня, весь такой красивый. Грех не влюбиться. Конечно, любви на расстоянии не существует, да и мы не пытались. И я в тот момент уже была по уши втрескана в Тео Ларсена в Осло. Мы вернулись, и про Йена я забыла. А потом всё полетело к чёрту. Абсолютно всё, – девушка поднимается и допивая остатки вина, идёт за новой бутылкой.

Кристофер настороженно приподнимается на подушках, ждёт продолжение. Почему-то ему сейчас жизненно важно, чтобы она говорила. Молчание он вряд ли перенесёт.

– Когда мне было 15, – её голос срывается, поднимаясь на несколько ноток, – мой отец разбился в авиакатастрофе, – глазницы не удерживают в себе одинокую слезинку. – Его похоронили в Осло. В тот день ко мне подошла мать и тупо поставила перед фактом, что я выхожу через год замуж. Что она всё устроила. Липовая справка о беременности, и суд постановил, что жениться можно. Всё прошло тихо, без торжества. Скорее в трауре. Теперь я была обязана по выходным появляться в Олесунне, приезжать к мужу. Когда людей заинтересовало, где ребенок, мать достала еще одну справку о выкидыше и наплела о вечной любви между нами с Эфроном. Деду я вообще не говорила об этом позоре, – хмыкает девушка. – А потом нашла в столе у матери завещание отца. В котором говорилось о том, что компания моя либо по достижению 21, либо после того, как я выхожу замуж с одобрения Одена Картера. Но если ни того, ни другого, то Триш Картер получает всю компанию.

– Стоп-стоп-стоп, она выдала тебя замуж под давлением, чтобы ты не получила ничего? – открывает рот Шистад, осознавая со стороны насколько глуп его вопрос и насколько глупо выглядит он со стороны.

– Именно. Вот тебе и семья, – улыбается уголком губ Келли. – И тут представляешь мне предлагают учиться по обмену в Мадриде полтора года. Я соглашаюсь не раздумывая, заранее понимания, что там мне исполнится 18 и я разведусь с этим козлом. Хорошо, что в наше время всё делается за бабки. Как только мне исполнилось 18, я быстренько прилетела в Олесунн, развелась с ним и улетела доучиваться. Тем самым, фирма Триш прогорела с потрохами. Они разорились, потому что спонсоры, узнав, что прямой наследник не вступил в права наследования отказались вкладывать деньги. Как то так, – усмехается девушка, снимая резинку с волос.

– Почему ты сказала этому, что трахалась с его сестрой?

– Потому что я трахалась с его сестрой, это логично, – усмехается девушка. – Йен – мудак. В чистой форме. Он насиловал меня, орал, что я только его, потому что ношу кольцо. Что я его собственность. Вы в этом чем-то похожи, – Кристофер прячет глаза под ресницами. – У него это называлось «наказать». И способы были весьма изощренные. Каждые выходные, полгода подряд, это был Ад. В чистой мере Ад. А я совратила его сестру, – внезапно мило улыбнулась девушка. – Она влюбилась в меня, как ненормальная. Но Пенетраторы, как известно, больные на голову. И каждые выходные, я сознательно ехала к Йену, сознательно поддавалась насилию, сознательно начинала влюбляться в эту идею дикого секса с болью, а потом ехала к его сестре и вытрахивала всё из неё. И по-моему, это лучшая месть.

– Ты сумасшедшая, – шепчет Шистад. – И это ужасно притягивает. Слишком притягивает.

– Я знаю, – тихо смеётся девушка. – Не говори об этом Магнуссону, хорошо?

– Откуда именно он не знает?

– Про моего бывшего мужа и перепехон с его сестрой, – ухмыляется девушка.

– Много у тебя было девушек? – слетает вопрос с губ Кристофера.

– Две было в Мадриде.

– Вильям говорил ты там с парнем встречалась.

– Вильям не знает, что иногда я могу переключить внимание на девушку, – улыбается Картер. – Ну, как не знает, на вечеринках Пенетраторов меня часто видели с девушками, – весело хохочет она.

– То есть, ты би?

– Не совсем. Для меня секс – это искусство. А девушки в этом плане очень искусны. Я не встречаюсь с ними, ни за что. Это противно.

– А секс нет? – начинает смеяться Кристофер. Странная логика у Картер.

– Нет, – смеется ему в ответ девушка.

Наконец-то атмосфера вокруг них разряжается окончательно. То ли от по действующего алкоголя, то ли от того, что между этими двумя совсем не осталось тайн, то ли от того, что они почувствовали те самые родственные души, о которых так недавно рассказывала Картер Эве Мун.

– Молодёжь, а чё это вы тут бухаете-то? – слышится слегка недовольный голос Одена, заходящий в гостиную. Он пробегается взглядом по помещению и облегченно выдыхает, не найдя того неприятного парня.

Картер быстро и вкратце рассказывает дедушке всё, что говорила Шистаду (правда, опуская некоторые подробности). Оден не то, что бы в гневе на эту «суку-Триш», он в ярости. Ярость, которая настолько разъедает его внутренности от обиды за сына, за свою внучку, что вполне готов заказать убийство.

Ярость утихает в нём как только Кристофер Шистад озвучивает, что хочет попросить его благословления. Почему-то он верит этому парню, как себе. Возможно, потому что знает его родителей, невероятно честных людей. Возможно, потому что узнаёт в нём своего погибшего сына. Возможно, потому, что Крис смотрит на его внучку таким взглядом, будто она единственное, что у него есть в этой жизни.

Tirsdag 23:25

– Кри-и-с, зачем мы сюда приехали? – ноет девушка, натягивая на себя куртку и завороженно смотря на тёмную, холодную воду.

– Потому что твой дедушка разрешил нам развеяться,– двусмысленно дёргает бровями Шистад.

– Я помню наш спор, и спать с тобой я не буду, – звонко хохочет девушка. – А ты бы задумался, как поедешь обратно, ты же в нетрезвом состоянии.

– Знаешь, я знаком с одной девушкой, которая будучи в нулину уезжает на своей машине с вечеринок, и ничего, – подхватывает её смех Шистад.

– Ты сейчас такой милый, аж тошнит, милашка-Шистад.

– Ты сейчас такая сексуальная, что я готов отыметь тебя прямо здесь, – подкусывает губу Кристофер.

– Нет, мне показалось, – она демонстративно отворачивает от него голову, пряча в густых волосах свою счастливую улыбку.

Рядом с ним она чувствует себя счастливой. Рядом с ней он чувствует себя нужным. Они настолько проникнуты и запутаны друг в друге, что от страха стараются перерезать все нити, связывающие их. Не обращая внимание на то, что красную нить им не расцепить на протяжении всей жизни. За них всё решили их души, пускай и разум противится этому.

Кристофер, сидя на капоте, смотрит, как она подходит ближе к воде. Такая маленькая, его и не его одновременно. Ему ведь ничего не стоит сейчас подхватить её на руки и заняться сексом на заднем сидении машины. Что-то внутри него противится этому, хочет, чтобы она сама пришла к нему в руки.

Келли, стоя у воды, чувствует его разгорячённо-пошло-пьяный взгляд. Такой властный и настойчивый. Кажется, он может защитить человека одним взглядом. Он её и не её одновременно. Ей ведь ничего не стоит сейчас воспользоваться им, отыметь на заднем сидении его машины (а ещё лучше на капоте). Что-то внутри неё мешает этому, хочет, чтобы всё было чувственно и искренне, а не потому, что ей просто нужно расслабиться.

Она разворачивается к нему и медленным шагом подходит к машине. Запрыгивает на капот, максимально близко к нему и кладёт свою голову ему на плечо. Они не произносят ни слова, когда их души обсуждают абсолютно любую значимую и не значимую вещь в этом мире. В их обоюдном молчании миллиарды слов.

========== illusjon. ==========

Mandag 7:30

Худая рука вылазит из-под одеяла только с одной целью – кинуть этот дебильный телефон с будильником об стену. Да так, что бы он с треском посыпался от удара, чтобы ни единая душа не смогла дозвониться до уставшей девушки.

Всё было бы как нельзя лучше, если бы не ледяной водопад, обрушившийся на лицо девушки. Холодная жидкость стекает по её лицу, мешая открыть глаза и увидеть этого бессмертного человека. Голос совсем охрип – результат уже недельной попойки; каждый вечер ровно в 11 образуется некая связь между блондинкой и виски.

Такое случается у перегоревших людей. Нет, они не кричат об этом на каждой улице, не ноют в социальных сетях «как же мне плохо», или еще лучше «мама, роди меня обратно». Всё это глупые заскоки маленьких девочек, жаждущих внимание к себе и своим пустяковым проблемам. Но это реальность. Суровая реальность в которой есть только ты, виски и миллиард масок.

Мы примиряем их каждый день. Каждый день пытаемся казаться другими, но оставаясь при этом собой. Это реальность. Место, где грязь и пошлость обволакивает тебя, а ты каждое утро натягиваешь весёлую улыбку и хочешь, чтобы у других людей всё было хорошо.

Она сгорела. Так, как сгорают свечи. И в этом винит только себя. Себя – маленькую, сломавшуюся под натиском суровой реальности, девочку. Люди каждый день видят её дружелюбно-стервозно-обескураживающую улыбку, её лучащиеся изумрудные глаза. Её шуршаще-блестящий фантик от конфеты вкуса вишни с ликёром.

– Какого чёрта? – вместо крика получается хрип.

– Твой дедушка сказал именно так разбудить тебя, – слышит она смеющийся тонкий голосок Нуры Амалие Сатре.

– Нура?! – Картер резко садится в кровати, зажимая голову в руках от лёгкого кружения. – Ты чё тут делаешь в такую рань?!

– Пьянь моя, ты совсем забыла, как вчера умоляла разбудить тебя с утра? Вот, бужу, – широко улыбается Сатре, запрыгивая на кровать к Картер.

– Ты сумасшедшая, – качает головой девушка. – Ну и что мы так рано будем делать?

– Ну уж точно не похмеляться, – смеётся Нура, за что получает подушкой по голове. – Эй!

– Как у вас с Вильямом?

– Хорошо, даже очень. Кстати, Эскильд привет передавал. Он надеется, что, когда ты наконец выйдешь из запоя, то позвонишь ему и вы куда-нибудь сходите.

– Обязательно, – едва уловимо улыбается девушка. – Но пока мне придётся идти в школу.

– Кстати на счёт школы, мне уже надоело видеть тебя каждое утро в солнцезащитных очках, тем более, что солнца то давно нет. Так, что сегодня я делаю из тебя конфетку и заставляю Криса захлебнуться своими слюнями, – Нура выставляет свой пальчик, доказывая этим действием, что отговорки не принимаются.

Mandag 9:30

На неё смотрят. Смотрят все без исключения. Оценивают. Высокие, цвета слоновой кости, шпильки, и такого же цвета пиджак. Светлые джинсы соблазнительно облегают попу и ноги, чёрная маечка проглядывается через расстёгнутый пиджачок. Блондинистые волосы завиты, а на лице, в первые за неделю, красивый макияж, а не черные тонированные очки.

Наконец-то девушка приезжает на машине самостоятельно, не прося Вильяма Магнуссона подбросить её, всё равно же по дороге.

Чувствует, как Кристофер Шистад восхищенно смотрит ей вслед, оценивая зад. Будто всё вернулось в первый день в школе. Шистад пожирает взглядом – Картер стервозно-обольстительно всем улыбается, не обращая внимания на красавчика школы.

Звонок возвращает блондинку в реальность, заставив наконец-то посмотреть на подруг, которые, к слову, до сих пор удивлены внешнему виду Элиас.

Её взгляд по-прежнему расфокусирован и даже, кажется, немного пьян.

Она улыбается им и бредёт в сторону кабинета истории. Сейчас урок с её курсом, черт бы его подрал. Дверь, как назло, хлопает так сильно, что заставляет всех сконцентрироваться на этой миловидной особе, не посещавшей историю уже давно (обычно у девчонок на этом уроке окно и Картер, забив на «важность» этого предмета всегда прогуливала)

– Боже мой, Келли, что сподвигло вас на посещение моего урока? – удивлённо саркастично вздёргивает брови учитель.

– Изменение в расписании первого курса, – кривит губы в усмешке девушка, ища свободное место на задних партах. Видит Шистада, которой вызывающе смотрит на девушку и кивает ей.

– Ты чертовски красива, – слышится бархатистый голос, когда девушка садится рядом с ним.

Его горячая ладонь ложится на её ногу, совершая циклические движения вверх-вниз. Она молчит, едва вздёрнув угольные бровки.

– Помнишь я говорил про Россию? – спрашивает Шистад, сжимая её ногу.

– Ну.

– Мы летим на этих выходных, красотка. Твоё счастье, что с нами Нура и Вильям, – улыбается он всеми зубами.

– Боже, – закатывает глаза Картер. – Да убери ты свою руку! – она яростно дёргает коленом, но не рассчитав ударяется со всей силы об парту. – Чёрт!

– Милая, я, конечно, знаю, какое влияние оказываю на девушек. Но,чтобы из-за моего присутствия парты ломали – это ничего ж себе! – нарочито громко говорит Кристофер, привлекая внимание.

– Милый, я сейчас твоё милое личико об эту парту и разукрашу, – шипит девушка, ловя насмешливый взгляд Пенетраторов. Сама виновата, что села к нему.

– Шистад! Картер! Вы вообще обнаглели? – слышится злой голос учителя. Он не позволит срывать ему лекции.

– Это всё он/она! – хором говорят ребята, показывая друг на друга пальцами.

– Разбираться будете в кабинете у директора. Извольте покинуть сие хоромы, Король и Королева, – шуточно отвешивает он поклон под испепеляющий взгляд Картер.

– Я бы на вашем месте так не распинался перед королевскими особами, мало ли, казнить могут, – улыбается Кристофер.

– Шистад! – повышает голос учитель.

– Молчу, молчу, – поднимает он ладони, покидая кабинет.

Карий взгляд внимательно наблюдает, как девушка перепрыгивает через ступеньку. Неужели и правда собралась к директору? Прыг. Да, чёрт, раздражает его.

Хватает её за руку, резко разворачивая и протаскивая за собой ещё несколько пролётов.

– Какого чёрта, Шистад? – доносится до него возмущённый голос, когда он нагло закрывает каморку.

– Ты всерьез пошла бы к директору? – с интересом вздёргивает он брови, придавливая девушку к стене.

– Я всерьёз ушла бы домой, – закатывает она глаза.

В помещение настолько темно, что Келли просто опускает взгляд, пытаясь привыкнуть к темноте. Но это слишком сложно, когда рядом Шистад.

Чувствует на себе его разгорячённый взгляд. Совершенно не понимает его. Это грёбанная неопределенность преследует Келли Картер с самого знакомства с Кристофером Шистадом.

Он то любит, то ненавидит. То идёт на сближение, то отталкивает. И так идёт по гребанному кругу. Кругу, в котором нет даже самого малюсенького надрыва.

Со слов Вильяма, девушка осознаёт каждой клеточкой своего тела, что Кристоферу Шистаду просто хорошо с ней. Не более. Хотя, и сам Магнуссон уже не уверен в своём друге так, как был уверен несколько лет назад. Тогда он мог точно сказать, кто нравится ему, кто раздражает. Сейчас – Кристофер выстраивает каменную стену вокруг себя, не позволяя приближаться даже друзьям.

Ему страшно. Он тонет в своих мыслях, в своей жалкой беспомощности. Перед ней. Ему страшно.

Девушка пытается дышать спокойно, но удары чёртова сердца не позволяют ей этого. Он медленно проводит пальцем по фарфоровой коже, будто обжигая её своим горячим прикосновением, оставляя неизгладимый красный ожог.

– Зачем ты это делаешь? – срывается с её губ хриплый полушёпот.

– Потому что хочется, – его дьявольская улыбка заставляет улыбнуться и её.

Она медленно проводит языком по его скуле.

Дьяволица в деле.

– Острые, – хитро щурит свои глаза девушка. Теперь её очередь издеваться.

Горячий поцелуй с легким прикусыванием кожи застывает на его виске. Кристофер грубо разворачивает голову девушки, встречаясь с её губами. Сладкие, с привкусом черешни. Готов поклясться, что таких сочных ещё не было.

Он чувствует, как её пальцы перебирают его волосы иногда сжимая их. По коже проскакивает табун мурашек.

Мгновение, и девушка уже сидит на пыльном столе, вжимая его в себя так, будто стараясь растворить в себе. Ей надоело ходить вокруг да около, она хочет получить его. Полностью, всего, сейчас.

Звонок, предупреждающий об окончании уроков отдаётся где-то вдалеке, будто бы в другом мире, не знакомом ей.

– И всё-таки, я поеду домой, милашка-Шистад, – с лёгкостью отталкивает от себя Шистада и спрыгивает со стола. Как будто так и надо. Будто всё идёт по плану, спланированным ею.

– Вали, – ухмыляется Шистад, наблюдая за тем, как она сверкает своими зелёными глазами в темноте.

Только она открывает дверь, как он снова впечатывает её в себя своим поцелуем. Эмоции берут верх над обоими. Ещё горячее, ещё слаще, чем тогда. Слегка прикусив и оттянув его губу, девушку улыбается своей самой загадочной улыбкой, всё таки покидая эту злосчастную каморку с этим придурковатым Шистадом.

Fredag 21:29

Эта неделя для девушки стала просто невыносимой. Но ещё более невыносимой мыслью было то, что завтра вместе с Шистадом, его родителями, Магнуссоном и Сатре они едут в Россию.

– К чёрту всё! – девушка зло откидывает платье, которое прикладывала к себе, дабы убедиться, что это самое то для сегодняшней вечеринки в доме Ларсена.

Она опаздывает уже на пол часа, но это мало её волнует. Важнее, в чём идти и кого склеить.

Изумрудный взгляд падает на чёрные обтягивающий комбинезон с шортами. Блондинка дёргает одной бровью и, слегка улыбаясь, расстёгивает застёжку на лифчике. Сегодня он ей ни к чему.

Быстро натягивает на себя комбинезон, слегка поправляя разрез на груди. Высокие шпильки и распущенные волосы. Идеально.

Смотрит на себя в зеркало, стараясь не задерживать взгляд на лице. Противно от самой себя настолько, что хочется выстрелить в голову или напиться.

Она ухмыляется, становясь уже не миловидной Келли Картер, а жёсткой, желающей только одного, Пенетратором Элиас. Быстро накидывает на себя пиджак, а затем снимает его. Зачем он ей, когда она на машине?

Fredag 22:34

Алкоголь уже давно пульсирует в блондинистой голове. Она уже давно в компании миловидной брюнетки, с которой пьет на брудершафт и делает вид, что она слушает её. Хотя, честно сказать, уже и не помнит её имени, обращаясь к ней просто «Киса».

Эта самая Киса уже настолько пьяна, что сама лезет к Элиас с просьбой в глазах переспать с ней. Но сегодня одной Кисы ей мало.

Кристофер Шистад обнимает за талию двух девушек. Но поцелуи с ними пресны, безвкусны. В голове стоит шум и образ Картер, которую он целовал сегодня в этой треклятой школе.

– Дамы, прошу меня извинить, – мило улыбается он им.

Он обязательно переспит сегодня, но с девушкой, которая сумела приковать его к себе. Пьяные шоколадные глаза ищут знакомую блондинистую голову в толпе.

Замечает её у барной стойки, в момент сокращая расстояние между ними и без лишних вопрос откидывая бутылку в сторону, целует её, вводя в шок сидящую рядом Кису.

Их языки переплетаются в пьяном поцелуе. Поцелуе, в котором они теряют головы, желая продолжения.

– Извини, милая, но эта девушка сегодня моя, – хмыкает Шистад, закидывая на плечо Элиас.

– А может…

– Не может, сегодня только тебя, – понимая о чём предлагает пьяная девушка, обрывает её Шистад. Слишком долго он ждал этого.

Несколько заворотов в огромном доме Ларсена и они в одной из отведенных Шистаду комнате.

– Теперь ты от меня не сбежишь, – хмыкает он, ставя девушку перед собой.

– Я и не собираюсь, – уголком губы улыбается она.

Секунда, и её комбинезон падает на пол, Элиас перешагивает через ненужную чёрную ткань, стоя посреди комнаты на высоких шпильках и в одних маленьких кружевных трусиках.

– Чёрт, – закусывает губу Шистад. – Ты ещё прекраснее, чем я думал.

Она вплотную подходит к нему, прижимаясь всем телом, пропитывая его собой. Стягивает с него футболку, проводя рукой по прессу.

– Наш спор мы проиграли оба, – хитро улыбается она. – А значит, вместе и напялим толстовки.

– Всё, что угодно, – уже не слыша её, покрывая хрупкое тело поцелуями и заваливая на кровать, хрипит он.

– И ещё, – девушка заглядывает в его глаза, видя только животное желание, которое подтверждает её решение озвучить желание. – Моё желание, помнишь? Так вот, я хочу, чтобы ты знал, что этот секс между нами для меня не значит абсолютно ничего и, чтобы ты больше не прикасался ко мне вообще, – ухмыляется он, замечая как его скула несколько раз подёргивается.

– И всё? – дёргает бровями он.

– И всё, – накрывает его губы своими губами, заставляя забыть о том, что только что сказала ему.

Горячие поцелуи покрывают её тело, теплота наполняет не только оболочку, но и внутренности. Она теряется в иллюзии красивых отношений. В своих иллюзиях.

Порой жить в них намного легче, чем принимать реальность. Но она настигнет. Настигнет тогда, когда не ждёшь, заставив раздавить эти никчёмные розовые очки, которые так полюбились тебе. Придётся совершать осознанный выбор: «жить иллюзиями» или «принять реальность». И ты примешь реальность, потому что уже утонула в иллюзиях. Потому что жила в них так долго, что тебя тошнит не только от того человека, но и от себя, смотрящей в зеркало. Задыхаешься от горечи, как от удушливой астмы.

Отражение, которое ты видишь – разрушает тебя по кусочкам, по маленьким частичкам. Напоминает тебе каждый раз о твоей слабости к человеку, которому всё равно.

Вы называете это односторонняя или не взаимная любовь. Мы называем это слабостью. Потому что любовь бывает только взаимной, перешитой неровными красными нитями.

========== prisme forvrengning. ==========

Lørdag 12:48

Тяжёлая мужская рука вжимает хрупкое тельце в кровать. И это совершенно самая последняя вещь о которой ей хочется думать. Утро принимает какой-то магический тон, когда он рядом; дышит, обжигая горячим сбивчивым дыханием шею; раз через раз глубоко, подсознательно, вдыхая её запах в себя, будто мечтая, чтобы так было всегда.

Его запах сейчас дороже всего. Им хочется задохнуться, впитать его в себя полностью. Девушка слегка поворачивается в его руках, тем самым зарываясь и прижимаясь к нему, не открывая своих бездонных глаз.

Она прекрасно помнит своё желание; отчётливо понимает, что эта ночь для неё послужила чем-то вроде точки в сложном предложении их недо-пере-отношений. Мысль о том, что если добавить ещё две точки, то получится многоточие – совершенно не допускается в её мозгу.

Он не спит уже где-то с пол часа, может больше. Он скользит взглядом по её лицу, словно пытаясь запомнить её. Выжить без прикосновений к ней? Да вы издеваетесь!

Ну ничего, для родителей мы же ещё обручены. Вот и поиграем.

Кристофер удовлетворённо улыбается. Улыбка становится ещё шире, когда девушка прижимается к нему, а он вспоминает как она извивалась под ним всю ночь, как шептала его имя, как любила его.

Любила не так как все девушки, было в этом что-то магически-волшебное, когда взгляд цеплялся только за её взгляд и больше не мог оторваться от него.

Он наклоняет голову, прикасаясь своими губами к белокурому виску девушки. Она снова провалилась в сон, едва ли чувствуя его мокрое прикосновение.

Он всегда сравнивал её с цветком, с красивой розой, которая меняет свой цвет в зависимости от настроения. Сейчас она белоснежная с бархатной каймой. Такая чистая и невинная, будто не была самим Сатаной вчера. Но, по вселенскому закону подлости, если сильно сжать её в ладонях – они за кровоточат. Шипы остро воткнутся, умывая алой кровью.Может, стоит попробовать взять этот стебель аккуратно? Может, стоит броситься в омут с головой в колючки? Он не знает. Не знает, нужно ли это. Стоит ли это того. Знает, что любит этот красивый цветок, давно цветущий в его саду. Хотя этот уникальный цветок и имеет особое место, это не мешает путаться и теряться в других, менее привлекательных цветов.

– Шистад! – его рука резко падает с неё от толчка. – Ты вообще охренел?! – девушка резко садится в кровати, даже не прикрываясь одеялом.

– Даже не прикроешься? – закусывает губу он.

– Ой, да что ты там не видел! – хмыкает девушка, хитро сощурив глаза.

– Ну да, действительно, – ухмыляется он, резко притягивая к себе девушку и целуя.

– Желание,милашка-Шистад! Моё желание, чтобы ты не трогал меня, – она отталкивает его от себя. – Не притворяйся, что не помнишь моё желание, Шистад.

Он недовольно фыркает. Не разумно было полагать, что она ничего не вспомнит. Хотя, с другой стороны, раз она в твёрдой памяти, то наверняка думает сейчас о нём, об их ночи.

Кристофер наблюдает за тем, как девушка быстро натягивает трусики и влезает в свой чёрный, слегка помятый, комбинезон. Быстро поправляет макияж и берёт ключи от машины.

– Где мои туфли? – резко разворачивается она к нему,вспоминая, что сама их вчера точно не снимала.

– Скажу, если довезёшь меня до дому.

– Хорошо , – устало выдыхает Картер.

– На, держи, – Шистад мило улыбаясь, ныряет куда-то под кровать и достаёт её красные туфли на высоченной шпильке. – И как ты только ходишь на них? – дёргает бровью Шистад.

– Молча, – ухмыляется девушка, обуваясь. – Шистад, я ждать тебя не буду!

– Эх, а я то уж думал, что туфли волшебные и как только ты их обуваешь, то и правда молчишь, – хохочет Шистад до тех пор, пока перьевая подушка не бьёт его по голове, а девушка с хохотом скрывается за дверью.

Lørdag 13:20

– Чёрт, Шистад, не смей курить в моей машине! – рычит на него девушка, смотря то на дорогу, то на Кристофера, развалившегося на пассажирском сидении.

– Я нервничаю, когда езжу с тобой, а когда нервничаю – курю, – хитро улыбается он.

–?Я тебя сейчас высажу, нервный!

– Хочешь? Тебе тоже поможет, милая, – приторно протягивает Кристофер, как девушка резко тормозит машину, заставляя парня податься вперёд и едва ли удариться лбом, затем девушка с довольной ухмылкой продолжает движение.

– Вот знаешь, ты… – начинает говорить Шистад, как в машине внезапно громко растекается музыка.

Девушка улыбается, убирая пальчик с сенсорного дисплея и увеличивает скорость, обгоняя несколько медленно-едущих машин. Блондинка покачивает головой в такт, барабаня пальчиками по рулю.

– Детский сад, блять, – бурчит про себя парень, скрывая где-то внутри улыбку умиления.

Её внимание сосредоточено на дороге, что позволяет ему без зазрения совести рассматривать девушку, то тело, которое принадлежит и одновременно не принадлежит ему. Кристофер закусывает губу, когда в её глаза прокрадывается азарт назревающей гонки с едущей рядом машины.

Хочешь не хочешь, а он признаёт, что её машина (как и она) чертовски прекрасна. Или, может быть, это всего лишь призма искажения?

– Вылезай, приехали, – поджимает губы девушка, выключая музыку.

– Зайдёшь? Родители будут рады, – дёргает носом Шистад.

– Времени нет. Нужно собираться. Когда вылет? – коротко, сдержанно, будто впервые видит его.

– В воскресенье в 10 утра. Вильям заедет за тобой, – хмыкает Кристофер, тут же прикусывая язык. Изначально он хотел доехать вместе с ней на своей машине. – Вернее, мы с Вильямом и Нурой, – поправляет он себя.

Келли кротко кивает ему головой, не удостоив и взглядом.

Уже пятнадцать минут девушка летит по дневной трассе, ловко лавируя между машинами. Плевать на штраф, что обязательно придёт за превышение скорости, плевать на то, что она может врезаться в какой-нибудь столб.

Хочется выветрить из себя Шистада, стереть его из своей головы, выбить каждое его прикосновение к её телу.

Lørdag 22:43

– Я и не думал, что ты настолько больная, – смеётся Эскильд, откусывая вафельный рожок мороженного.