Текст книги "Побочный эффект (СИ)"
Автор книги: Кицунэ Миято
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Глава 1. Мученик ==========
– Вот, держи, Эшли, – самодовольно сказал Джон, небрежно прокрутив на пальце амулет в виде ошейника, на первый взгляд похожий на связку плоских прямоугольных костяшек.
– Ты правда сделал амулет класса «Мученик»?.. – выдохнул Даймонд, осторожно принимая весьма необычный подарок.
– Сечёшь, – хмыкнул Джон, всем своим видом показывая, что ему это ничего не стоило.
Два года назад Даймонд, как и его друзья – Джон и Хелена, – выбрал профиль Демонологии. Последняя ступень обучения в школе экзорцистов предполагала выбор специализации, в которой имеющий Дар будет совершенствоваться до конца. Даймонд очень хорошо учился. После окончания второй средней ступени его приглашали в профильные классы к Создающим и к Инженерам. У него был яркий талант как к зачарованию, так и к инженерной магии, но он решил, что будет изучать эти дисциплины дополнительно, как факультативы.
К концу второго года стало всё сложней совмещать. Как бы двусмысленно это ни звучало, но нагрузки у класса демонологов были просто адские. Даймонд подумывал отказаться от зачарования, но когда об этом узнал Джон, то вспылил, почти как на заре их дружбы, когда они подрались, потому что Джон не считал Даймонда достойным стать в ряды демонологов. «Слишком мелкий, слишком слабый, слишком чистенький и правильный маменькин сынок».
Поцапались они знатно, но, как выяснилось, Джон разозлился из-за того, что считал, что Даймонд должен изучать все три дисциплины. Потому что благодаря обучению на демонолога, которые, к слову, были практически отдельной кастой и элитой экзорцистов, он будет лучше понимать, какие оружие и амулеты нужны позарез и против кого.
– Джон, это просто невозможно! – воскликнул Даймонд, справившись с обалдеванием от того, насколько высоко ценит его способности сам Джон Арлем, уже сейчас невероятно сильный экзорцист и безжалостный сокрушитель сущностей любого класса опасности. – Сам бы попробовал создать какой-нибудь амулет сложней оберега «Твёрдая рука».
– «Мученик» тебя устроит? – рыкнул Джон, оскалив клыки и упрямо вперившись в Даймонда своими пронзительно-синими глазами.
– Но эти амулеты… – удивился Даймонд. – Их же запретили после Четвёртой войны.
– В тысяча девятьсот пятьдесят первом, – поправил Джон. – Ну так что?
– Если ты его сделаешь, я признаю, что был не прав, – кивнул Даймонд. – И осилю все три профиля, чего бы мне это ни стоило!
И вот всего лишь через три недели он держал в руках амулет, сделанный Джоном, который хотя и проявлял чудеса познаний шанхарского языка, так необходимого для зачарования, но в талантах создающего замечен не был.
Джон Арлем в который раз смог удивить, хотя, казалось бы, куда больше! Полон сюрпризов с тех пор, как этот угрюмый, злой, покоцаный демонами парень внезапно появился в школе Бэйкона на последнем курсе второй средней ступени.
Даймонд активировал третье зрение. Амулеты класса «Мученик» были уникальны тем, что обладали собственным упрощённым сознанием. Поэтому такой «умный» амулет ещё требовалось «укротить» и «договориться» с ним, подстроить под себя. «Мученики» могли стать отличным подспорьем в работе, в расчётах, в защите и в нападении, это как пресловутая «вторая голова» или дополнительные глаза на затылке. Но было одно существенное «но». Амулет подключался к ментальному полю, и не просто к внешнему «кокону», а к самой ауре и даже главным энергетическим узлам. Если «договориться» с этим самым сознанием не выходило, то вместо помощи получались серьёзные помехи, словно подсадил ментального паразита или персональную шизофрению, которая способна самосовершенствоваться, усиливаться и прогрессировать. Оглянуться не успеешь, а амулет внезапно перехватывает контроль над твоей рукой и ты душишь сам себя. При этом избавиться от «Мученика» было практически невозможно из-за тех самых «глубинных настроек». Если энергетические связи амулета и экзорциста распадутся, это либо смерть, либо ментальное, а то и физическое увечье, сумасшествие в самом мягком из возможных вариантов. Поэтому изготовление амулетов такого класса было взято под контроль Министерством Экзорцизма и они подлежали строгому учёту.
– И какие свойства ты ему придал? – спросил Даймонд, разбираясь в силовых связях амулета. Без подключения к питающей среде, то есть ментальному полю, понять всё было очень сложно.
– Главной я бы назвал «приспособляемость» к внешним факторам, от которых нужна защита, – сказал Джон, тем самым выдав себя и свою брутальную заботу о нём с потрохами.
– Спасибо, Арлем, – усмехнулся Даймонд и зацепил «Мученика» на своей шее, успев словить выражение неописуемого офигевания на обычно бесстрастной морде, прежде чем рухнуть на пол от болевого шока.
*
– Какой яркий сон, – пробормотал Даймонд, просыпаясь. – Это было так давно, и с тобой мы уже всё решили… – он протянул руку, чтобы привычно коснуться шеи и «Джона-защитника», названного в честь друга, который стал живой легендой с прозвищем «Костолом», и обомлел.
Во-первых, Джона-защитника не было. И это ощущалось не только на физиологическом, но и на ментальном уровне! Во-вторых, его шея, как и рука, были совершенно лысые! Такого ужаса с Даймондом не случалось со времён нанесения защитных татуировок, когда брили шерсть, чтобы добраться до кожи. И то такой вынужденной «эпиляции» подверглись только некоторые участки, например, лишь запястья, на которых ставили правый и левый браслеты Гальсибера. И, кстати, браслетов тоже не было. Неужели какая-то кислота?! А рука…
– Вещий меня задери! – Даймонд зажмурился, потом открыл глаза и снова пересчитал пальцы на своей совершенно безволосой руке с аккуратно обстриженными когтями. Их было пять! Пять! С краю был ещё один, тонкий и короткий, неприятный даже на вид. Что можно делать пятым пальцем, Даймонд не представлял. Разве что поддеть что-то тонкое… Он поворочал языком во рту и чуть не прикусил щёку от новой порции различия своей обычной анатомии. Клыков не было, и зубы какие-то ровные и мелкие, как у урсы! Он сменил пол, оказался без шерсти и с пятью пальцами на руках… Что же это такое?!
Похоже, что всё тело было безволосым, а на него надели одежду, чтобы он не замёрз. Какая-то химическая авария? Осторожно оттянув одеяло и одежду, Даймонд увидел, что всё на месте. Только странно вывалилось из паховой сумки, но от облегчения, что он не урса, Даймонд счёл это реакцией организма на стресс. Он увидел, что удалось сохранить немного волос на животе и ниже, и успокоился, что главные органы точно не пострадали.
– Спокойствие, только спокойствие, даже если вас съел демон, у вас есть как минимум три выхода… Демоны такие затейники… – пробормотал Даймонд любимую поговорку Джона.
Оглядевшись и успокоив суматошно колотящееся сердце, Даймонд понял, что находится в комнате, точнее лежит в ней на кровати. И обстановка напоминает либо дешёвую гостиницу, либо дорогую больничную палату. Второе показалось более вероятным. В голове было совершенно пусто по поводу причинно-следственных связей на тему, как именно он сюда попал и почему так выглядит. Возможно, что-то напутал в ритуале или подвергся какому-то опасному облучению. В Институте полно всякой всячины, несмотря на громадные круги защиты. Возможно, что-то случилось на производстве и теперь собрали консилиум врачей, чтобы понять, как привести в норму своего лучшего экзорциста демонолога-инженера-создающего по прозвищу «Ювелир».
За дверью кто-то забубнил, и Даймонд морально приготовился выслушать от Джона всё, что он о нём думает, и получить серьёзный втык за несоблюдение техники безопасности на заводе, кишащем демонами и сущностями. Джон постоянно с ним по этому поводу ругался. Теперь придётся признать все его «А я тебе говорил!», и «А я тебя предупреждал!». Эти пять пальцев и облысение Джон ему точно до погребального костра не забудет!
Вот только в эту комнату вошёл отнюдь не Джон Арлем и даже не их общий друг Джереми Сид. В комнату вошла тройка каких-то странных уродов в жёлто-зелёной одежде!
========== Глава 2. Кумир ==========
– Ты уже видела нового пациента своего отделения, Хеллен? – с каким-то нездоровым интересом спросила Одри Флинт, которая нагнала её на четвёртом этаже.
Хеллен насторожилась от того, что бывшая однокурсница внезапно снизошла до разговора с ней.
С Одри они были сверстницами, учились в Хогвартсе на одном потоке, впрочем, на разных факультетах. Хеллен закончила Хаффлпафф, а чистокровная Флинт, естественно, Слизерин. Потом оказалось, что обе они мечтали стать целителями, и после школы вновь пересеклись в больнице Святого Мунго. Впрочем, мир волшебников, в котором у Хеллен был статус полукровки, особо не баловал. По истечении трёх лет обучения и работы в Мунго Одри уже стала полноценным целителем, тогда как таким, как Хеллен, в принципе, не светило ничего выше должности стажёра, и то ещё через лет пять-шесть. И дело было даже не в законах магического мира, статусе или том, что она не слишком упорно трудится. Просто у Хеллен был «недостаточный магический потенциал» для проведения сколько-то существенных операций. Она пыталась брать знаниями, учила доступную теорию в библиотеке больницы, практиковалась в диагностике, но пока до Одри Флинт и её карьерных успехов было далеко.
Ещё несколько недель назад Хеллен работала в совмещённой процедурной обоих отделений травм. Там она сутками накладывала разного рода повязки на укусы магических животных, промывала в зельях раны, полученные от взрывов котлов, и ставила компрессы на ожоги, стараясь делать всё аккуратно и отвлекать пациентов разговорами. В меру сочувствовала, узнавала очередную историю из разряда «А оно как кинется!» и пыталась быть полезной. Хеллен давно затолкала свои амбиции куда подальше и умела довольствоваться тем, что имеет. В конце концов, кому-то надо менять повязки. Будь она магглорождённой, вообще бы дальше уборки за лежачими больными не допустили. А так…
Впрочем, внезапно и на улице Хеллен случился праздник. Её хорошую работу наконец заметили и оценили. Назначили помощником целителя в отделение недугов от заклятий. Здесь содержали в основном нетранспортабельных и тяжёлых больных. Тех, кому нужна постоянная помощь целителя, присмотр или уход. Волшебники отличались здоровьем и живучестью, было создано много зелий, чтобы излечить практически от любых болезней и травм. Но панацеи всё же не существовало и в магическом мире. Те немногие, которые задерживались в Мунго дольше нескольких дней или не могли лечиться на дому, содержались в их отделении.
Впрочем, само по себе отделение было небольшим, всего лишь несколько палат, по сравнению с процедурной травм, работы как таковой почти и не было, тем более, что до назначения Хеллен там справлялись два целителя – дневной и ночной – без помощника, иногда, если это было необходимо, приглашая для пациентов целителей других отделений. Впрочем, поговорив со своей начальницей, Хеллен узнала, что Мириам Страут решила воспитать себе преемницу, так как через пару лет хотела уйти на заслуженный отдых. Так что это повышение давало возможность чуть больше времени посвятить учёбе и всё же стать полноценным целителем, как мечталось.
– Поступил новый пациент? – удивилась Хеллен, посмотрев на отчего-то смущённую Одри Флинт, за которой такого странного поведения ранее не наблюдалось. Как и желания общаться. – В наше отделение не часто попадают новые пациенты… Вы что, знакомы?
– Ну… отчасти, – гуще покраснела Одри и оторвала от груди стопку с картами пациентов. Поверх лежал прошлогодний выпуск «Ведмополитен» с подкрашенной колдографией симпатичного улыбающегося блондина.
«Гилдерой Локхарт в пятый раз подряд получает приз «За самую обаятельную улыбку», – гласил анонс обложки. А ещё имелась запись, сделанная в углу от руки: «Милой Одри от Гилдероя» и витиеватый автограф, который оканчивался нарисованным сердечком.
– Вроде знакомое имя, но… – пробормотала Хеллен, вглядываясь в красивое лицо, голубые глаза и аккуратные кудри, которые казались намеренно подвитыми. Колдография щеголеватого мужчины, который подмигнул ей и улыбнулся, была сделана по пояс. Он был внешне красив и модно одет: белоснежная сорочка с пышными рюшами на груди, расшитая мантия нежно-голубого цвета, оттеняющая цвет глаз.
– Ну ты и курица, – фыркнула Одри. – Не знать самого Гилдероя Локхарта! Он же очень известен! Он написал столько интереснейших книг! У меня даже есть его ответ с поздравлением на день святого Валентина! Он такой милый и хорошенький. А ещё очень сильный маг. Награждён орденом Мерлина. К тому же он самоотверженно решил принять проклятую должность в Хогвартсе и обучает студентов… Обучал… – Одри всхлипнула.
– Ой, я вспомнила! – встрепенулась Хеллен, когда Одри сказала про Хогвартс. – Мой брат Фергус должен был купить учебники за авторством Гилдероя Локхарта. Я ещё удивилась, так как думала, что подойдут мои старые учебники по Защите…
Хеллен задумчиво хмыкнула. Профессора Защиты от Тёмных искусств или сокращённо «ЗОТИ» в Хогвартсе не задерживались более года. Должность студенты шёпотом называли «проклятой». Во время их учёбы у них тоже была чехарда с учителями по этому предмету.
– Да, он автор тех самых учебников! У меня есть полный комплект! – похвасталась Одри.
– Так что, он попал в больницу? – спросила Хеллен. – Неужели проклятие должности? Вроде бы… учёба уже закончилась. Мама через камин сказала, что брат вчера вечером вернулся из школы домой.
– Я думаю, Гилдерой уже успел с кем-то сразиться и пострадал от какого-то монстра. В Запретном лесу кто только не водится. А он такой смелый… – снова всхлипнула Одри, крепко прижимая к немалой груди журнал с колдографией и автографом. – Хеллен… Ты же расскажешь мне, как у него дела?
– Ой, – спохватилась Хеллен, понимая, что уже минут десять как должна быть на рабочем месте и совсем скоро начнётся утренний обход.
– Ты же расскажешь о нём всё-всё-всё? – с придыханием спросила Одри, ухватив за рукав.
– Конечно, но сейчас я уже опаздываю, – с трудом отделавшись от бывшей однокурсницы, Хеллен забежала на пятый этаж, надела свою лаймовую рабочую мантию и пристроилась к Мириам Страут и Гиппократу Сметвику, который был дежурным целителем, прибывшим на их этаж явно ради знаменитости и чтобы поставить диагноз.
*
Обход начался с палаты имени Януса Тики. Там содержались магически помешанные больные. Хеллен заметила, что её начальница, как и Одри совсем недавно, была возбуждена и торопилась, лишь вскользь проверив чету Лонгботтомов, которые содержались в этой палате уже более десяти лет. В отделении имелась отдельная комната, которую использовали как для новичков, так и слишком буйных или опасных для других больных пациентов. Например, в случаях бесконтрольных магических выбросов или если не подействуют успокоительные зелья. Иногда отдельную палату отдавали богатым чистокровным пациентам, которые по какой-то причине решали болеть в Мунго.
– Сегодня ночью к нам поступил Гилдерой Локхарт, тот самый, – перед дверью отдельной палаты негромко сообщила Мириам Страут, как будто невзначай поправив волосы. – Его доставили из Хогвартса. Поппи Помфри написала в анамнезе, что его нашли в подземельях и он долгое время не приходил в себя, поэтому директор Дамблдор решил отправить его в Мунго на обследование. К тому же в школе начались каникулы.
– И как долго он был без сознания? – уточнил целитель Сметвик.
– Кажется, пару дней. Надеюсь, ничего серьёзного… Я слышала о «проклятье должности», но ещё никто из профессоров не попадал в наше отделение…
– Что ж… Давайте посмотрим, с чем имеем дело, – хмыкнул Сметвик. – Меня тоже заинтересовало, что же это за «проклятье», с чем его едят и есть ли противоядие.
Хеллен вошла следом за целителями, готовая заполнять карту нового пациента.
– Вижу, вы очнулись! – с нескрываемым облегчением сказала Мириам Страут. – Гилдерой, дорогой, как вы себя чувствуете?
Хеллен тоже увидела, что их пациент уже проснулся и сидит на кровати. Выглядел он помятым, лохматым и прилично обросшим. Рыжеватая щетина уже могла претендовать на «короткую бороду», которая, скорее всего, отросла, пока тот был «без чувств». Голубые глаза смотрели настороженно и удивлённо, даже рот приоткрылся, словно в немом вопросе.
– Похоже, что он всё же дезориентирован, – заметил Сметвик. – Всё в порядке, мистер Локхарт, вы в больнице магических болезней и травм Святого Мунго. Это целитель Страут, я целитель Сметвик, а это наша помощница Хеллен.
– Хеллен? – внимание Локхарта переключилось на неё.
– Здравствуйте, мистер Локхарт, – спокойным голосом сказала Хеллен.
– Вы можете сказать, что с вами случилось? – спросил Сметвик.
Локхарт только переводил взгляд с него на Страут, словно вообще не понимал, о чём они говорят.
– Вы понимаете, где находитесь? – уточнил Сметвик, доставая палочку. – Я должен вас продиагностировать.
Целитель только взмахнул, отправив на их нового пациента первое диагностическое заклинание, как Локхарт буквально выпрыгнул из кровати, сверкая голыми ногами, так как был в одной длинной больничной сорочке, пошатнулся и грохнулся на пол, словно его остановили заклинанием ватных ног.
– Гилдерой! – Страут чуть не схватилась за сердце. – Что с ним?!
Внезапно Локхарт снова вскочил, ощерился на палочку, которой Сметвик хотел повторить диагностику, и заговорил на каком-то иностранном языке. По интонации было похоже на заклинания, но Хеллен не смогла бы повторить такие странные лающие звуки. Было видно, что Локхарту как будто сложно держать равновесие. Его шатало. Затем тот вообще начал оглядываться за спину и внезапно завыл на одной ноте так, что по спине пробежали стылые мурашки.
– Так, спокойно, спокойно, – осторожно, по шажкам, начал отходить к двери Сметвик. – Кажется, у него помутнение рассудка. Навестим его позже.
Они втроём покинули палату Локхарта, а целитель Сметвик ещё и запечатал дверь.
– Н-да… интересный случай, – вынес он многозначительный вердикт.
– Что ж, Хеллен, – помолчав, выдохнула Страут. – Похоже, работы в отделении прибавилось. Теперь это ваш пациент. Он отреагировал лишь на вас, а нас с Гиппократом испугался. Вы будете за ним ухаживать, носить еду и успокаивать. Он должен привыкнуть к вам. Говорите с ним. Попытайтесь что-нибудь узнать. Всё записывайте в журнал наблюдения. Нужно понять, что с ним. Может быть, он нашёл в Хогвартсе какое-то древнее проклятие. Или чего-то сильно испугался. Возможно, это даже какая-то шутка учеников: дети могут быть очень жестоки. Сейчас у многих студентов нет пиетета к учителям. Чтобы понять, что с ним произошло и чем мы можем помочь, требуется хотя бы продиагностировать его, взять кровь на анализы… или хотя бы не кровь. Но, пока он не будет доверять целителям, ничего не выйдет.
– Это может занять дни и даже недели, но целитель Хардвин говорил, что вы девушка целеустремлённая, – согласно кивнул Сметвик, ссылаясь на заведующего отделением бытовых травм. – Похоже, что он боится палочек. Так что я ставлю на какое-то проклятие.
– Найти бы того мерзавца, кто посмел проклясть такого душку! – сжала кулаки Мириам Страут. – Наверное, это сделал кто-то из зависти! У него было столько поклонниц!
– Я сделаю всё, чтобы ему смогли поставить диагноз, – пообещала Хеллен.
– Тогда начните с завтрака, дорогуша, – посоветовал Сметвик.
– Пожалуй, пока не стоит никому рассказывать о состоянии Гилдероя, – спохватилась Страут. – Слухи могут быть так жестоки, а у него такая ранимая душа. Он же очень творческий человек! Так что, Хеллен…
– Я поняла, – кивнула она. – Но… что мне сказать, если кто-то спросит?.. Честно говоря, у меня уже спрашивали…
– Значит, стоит сказать, что Гилдерой Локхарт действительно был в больнице, но оказалось, что с ним ничего серьёзного и его уже выписали, – решила Страут. – Надеюсь, Хеллен, вы осознаёте всю ответственность, которая легла на ваши плечи? От этого может зависеть ваша карьера в Мунго. Нам совершенно не нужно, чтобы отделение осаждали фанатки. И тем более не нужно, чтобы милого Гилдероя видели таким… беспомощным и уязвимым.
– Да, конечно, – кивнула Хеллен. – Я всё поняла.
========== Глава 3. Решение ==========
– Ya prinesla vash obed, mister Lochart, – сказало голокожее существо.
Фраза означала, что существо делится пищей.
– Хелена? – спросил Даймонд.
– Verno, mister Lochart, ya Hellen, – как будто обрадовался его посетитель.
За прошедшую неделю Даймонд начал немного понимать местный язык. Знание шанхарского, или языка демонов, сложностям которого их обучали все четырнадцать лет в школе имени Бэйкона, в принципе, на ментальном уровне развивало способности полиглота, так что после этого легко учились и понимались как все диалекты стран родного Илуса, так и совершенно другие языковые группы материков Скаоры или того же Лаарона. Так что, когда первый шок схлынул, Даймонд попытался разобраться, что с ним случилось, а без знания языка было очень сложно общаться с аборигенами.
Неприятным открытием было не только то, что он оказался в незнакомом месте, облысел, обзавёлся пятым пальцем на руках и лишился своего хвоста. Выяснилось, что строение ног у него совсем иное, ступни оказались очень странными, и ходить на этом, задействовав сдвинутую к пальцам пятку, оказалось невероятно сложным, тем более лишившись баланса, который легко ловился хвостом. Хорошо ещё, что колени не оказались как-нибудь по-хитрому вывернуты наоборот или вбок, иначе обучение ходьбе сломало бы и так весьма напряжённый мозг.
Когда Даймонд догадался ощупать лицо, то выяснилось, что оно тоже по большей части лысое, волосы остались лишь на макушке, по краю подбородка, над губой. Над глазами тоже нащупывались узкие полоски волос, такие же были у других теклосов, приходящих в комнату. Даймонд мысленно назвал эту расу «теклосами», то есть «лишёнными шерсти», иногда так обозначали подвидовые классы сущностей, чаще всего похожих на гигантских слизней. У тех тоже обычно не было нормальных ушей и всегда была голая, часто маслянистая кожа.
Местные урсоподобные теклосы были обладателями розовой шкуры, у них были плоские лица, из которых неприятно выдавался мягкий нос без хряща и нормального кончика и с ноздрями просто в две дырки, неудивительно, что запахи ощущались очень плохо. Ещё у них были невероятно противные и мелкие ушные отверстия за щеками. Если бы эти уши увидел Джон, то обязательно бы высказался в духе, что они выглядят так, словно их фигурно высрал демон, который предварительно сожрал чью-то кожу. Редкостная мерзость.
При этом, хотя Даймонд видел всего лишь трёх теклосов, уши у всех были одинаковые, зубы тоже – мелкие и ровные, – запахи почти не выраженные, ауры похожие, одежда одного фасона и цвета, и он терялся в догадках, как они вообще отличают друг друга. Или их цивилизация – это типа структуры улья, без личностей, разделённая лишь на функции? Хотя названное в самый первый день имя теклоса, похожее на имя подруги детства, он запомнил и, когда называл его входящему, тот чаще всего реагировал, как на своё. И кажется, радовался. Определить, так ли это, без движения ушей и почти без ауры проблематично. Возможно, это на самом деле был один и тот же теклос, но без сравнения с другими сказать, так ли это, было сложно.
Но самое жуткое, что понял Даймонд, это то, что его сознание в данный момент находится в теле теклоса. Что это было? Какой-то выверт реальности, персональный ад, навеянный духом смерти Такк-Ши, или он сам в своих экспериментах скользнул по паутине Вещего в другой мир? Даймонд терялся в догадках. Пока память о том, что он делал перед тем, как проснулся в этом странном месте, намертво молчала.
Он помнил своё детство, учёбу в школе экзорцистов, своих друзей, работу по основанию Института в восьмидесятых и первого производства, на котором наряду с обычными урсами работали демонические сущности, свою мастерскую, в которой изготовил тысячи артефактов. Помнил, как волновался за своих друзей, когда в девяносто третьем началась Синская война, а его как лучшего экзорциста-инженера закрепили на предприятии, чтобы снабжать фронт. Помнил, как с девяносто шестого нянчился с Тамми, племянницей Джона, осиротевшей в пять лет после жуткой ночи нападения гигантского пепелита на Бэрли. А самому Джону помогал справиться с тем, что тот снова, уже навсегда, потерял сестру, с которой его разлучили в детстве. Помнил горе от потери Хелены, которая погибла в двухтысячном году в очередной стычке с демонами. Помнил, как переживал из-за серьёзных травм Джереми Сида в две тысячи шестом и одновременно втайне радовался, что его друг больше не выйдет в поле и не закончит жизнь «при исполнении», как большинство демонологов.
Даймонд точно помнил, что начал работу над подарком для Тамми к окончанию второго курса Профильной школы, который хотел вручить через полгода. К весне две тысячи десятого как раз бы настоялась заготовка. Даймонд по себе знал, что дожить до выпуска каждого курса у демонологов было подвигом. Очень многих отсеивали даже и с третьего года Профиля, или сами переходили на более простые специализации. Но Тамми была вся в дядюшку, сильная и несгибаемая. К тому же девчонка собиралась стать Стражем, как Хелена, и ей пригодилось бы хорошее зачарованное оружие, которое убережёт в сложных ситуациях.
Даймонд помнил, что точно находился в Институте. Где же ещё? Там его мастерская… А потом наступал непроглядный туман, словно тот день, а может и несколько, несмотря на все запреты Министерства, затёрли ментальным путём. Он смог лишь вычленить ощущение, что шею, там, где был прицеплен его защитный амулет класса «Мученик», обожгло огнём, а потом мрак и он очнулся в этой комнате. Из этого могло следовать всё что угодно. Начиная с того, что его «защитника Джона» каким-то образом сняли и это расплата. Он просто сошёл с ума, выдумав себе эту комнату и теклосов, одним из которых стал сам. Заканчивая тем, что хитровыверченный защитник, который был с ним, развивался и прогрессировал вот уже почти тридцать лет, защитил его от некой угрозы именно так: отправив сознание в чужое тело чужого мира. И, зная свой амулет и его способности, Даймонд предпочитал думать о втором варианте развития событий.
Просто потому что этот вариант давал хоть какую-то надежду на возвращение.
Вот только вопрос: как вернуться и что же делать?!
Мир, в который попал Даймонд, был на удивление… стерилен. За неделю он не увидел ни одного энергопаразита, ожившего предмета или на худой конец самого простого полипа, не говоря уже о тёмных тварях, демонах или демонидах. Конечно, всё дело могло быть в какой-то особой ментальной чистоте его палаты, он уже понял, что находится в некоем аналоге госпиталя теклосов. Но обычно в госпиталях имелась куча полезных существ, помогающих идти на поправку, забирающих боль или тяжёлые сны. Целители таких разводили в своих стационарах как для простых урсов, так и для экзорцистов. Тут не было ничего похожего.
Был вариант, что сбоили его способности, потому что к дару третьего зрения Даймонд обратиться не мог, хотя внутреннее энергетическое строение как будто чувствовал. Немного странное, но оно всё же было.
В основном его просто кормили. Теклос «Хеллен» появлялся трижды за световой день, приносил еду, пытался с ним говорить, скалил свои крошечные зубки. Интересным было то, что в комнате не было туалета, лишь горшок под кроватью. И горшок исчезал. Если справить в него нужду. А потом появлялся снова. Чистый и благоухающий. Сколько Даймонд его ни рассматривал, он не смог найти ни одной руны или магического знака. Тайна горшка его очень заинтересовала.
Так как никаких видимых повреждений на теле не было, то Даймонд сделал единственный вывод из ситуации. Скорее всего, место, в котором он находился, что-то вроде отделения ментальных заболеваний, в котором содержали тронувшихся умом или переживающих серьёзные душевные потрясения экзорцистов. Кто-то пугался инициации Дара, кто-то экспериментировал с собой, нарушая тринадцатую инструкцию, но чаще всего там находились те, кто не справился с разрывом ментальной связи с близкими. И, пожалуй, все экзорцисты хотя бы раз проходили через это отделение. В двухтысячном году Даймонд провёл там неделю, с трудом оправившись от разрыва связи с Хеленой, когда она умерла. Это было слишком больно.
Из того состояния его еле вытащили, и то во многом благодаря Джону и Сиду.
Неизвестно, что произошло с теклосом, в которого он попал, но очевидно, что тот вёл себя странно или аборигены заподозрили одержимость, раз поместили его в отдельную «палату». Не зная ни языка, ни местных традиций, ни норм поведения, ни даже способностей к Дару, невозможно выдать себя за теклоса. Нормального и здорового теклоса.
Поэтому Даймонд решил для начала выучить их язык, чтобы понимать, что происходит вокруг.
*
Пока Даймонд ел то, что ему принесли, теклос Хеллен сел возле него и наблюдал за тем, как он принимает пищу. Покончив с едой, Даймонд попытался наладить контакт. За неделю пребывания в этом теле кожа начала неприятно зудеть. Скорее всего, от того, что испачкалась. Даже урсы, имея шерсть, мылись минимум раз в неделю, а такие голокожие существа, как теклосы, не могли не пачкаться, даже если особой грязи не было. Чувствуя себя глупо, Даймонд начал изображать, как умывается.
Плоское лицо теклоса от его ужимок чуть вытянулось, а потом оскалилось, и Хеллен закивал и прищёлкнул пальцами. Внезапно посреди комнаты появился серый демонид, отдалённо напоминающий теклосов: тоже бесхвостый, совершенно лысый, носатый, большеглазый и мелкий, достигающий лишь половину их роста. Но зато у него были почти нормальные уши. На демониде было что-то вроде занавески в тех же жёлто-зелёных цветах, что и одежда теклосов.
Выслушав речь Хеллен, в которой Даймонд разобрал слова со значением «вода», «тепло», «место» и раз за разом повторяющееся «Mister Lochart». Как подозревал Даймонд, это очень могло быть именем и фамилией теклоса, в теле которого он находился. Демонид кивнул и исчез. Без круга призыва или какого-то видимого ментального напряжения!
Даймонд посмотрел на теклоса Хеллен с уважением. Он ещё в первый день увидел странный артефакт в виде короткой палки-концентратора у одного из той троицы, которая к нему пришла, и почувствовал изменение метального поля, которое его напугало. Но призыв демонида… похоже, что прирученного и условно разумного.
Его Институт тоже работал над приручениями и замещениями ментальных настроек демонов и демонид. В своё время он обратил внимание на «домашнего любимца» Джона – Хрюка, который, вообще-то, относился к третьему классу опасности и никак не рекомендовался для содержания вне защитного круга. Как сказал Арлем, «Однажды я ради интереса поковырялся в ментальной природе найденного раненого кровохлёба и с помощью зачарования и матерного слова заменил ему одну питающую «жидкость тела» на другую, так что Хрюк начал любить не кровь, а молоко, ради него сделает всё что угодно. Он перестал воспринимать урсов или животных как добычу». Это в своё время подстегнуло Даймонда к очень смелым экспериментам над сущностями с перепрограммированием ментальной природы и создания живых механизмов и не просто какой-то мелочи, а целых производственных конвейеров. Его гордостью была МДГ – мартеновская демоническая гусеница, которую удалось заставить переплавлять руду в однородные сплавы, гораздо лучше и быстрее, чем это делалось в печах. Создание колоний Сортировщиков и Круглоткацких Пауков, которых можно было выращивать и даже усовершенствовать прямо на производстве. Много чего…
