Текст книги "Одинокий поэт (СИ)"

Автор книги: Ketrin Yait

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

***********************************************************************************************

Одинокий поэт.

http://ficbook.net/readfic/3346730

***********************************************************************************************

Автор:Adelinamaiya (http://ficbook.net/authors/1229672)

Соавторы: Life is beautiful

Беты (редакторы): Miliskin

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Учитель

Рейтинг: G

Жанры: Гет, Психология, Философия, POV, Учебные заведения

Размер: планируетсяМиди, написано 29 страниц

Кол-во частей: 9

Статус: в процессе

Описание:

Всё объясняет название…))

Посвящение:

Всем читателям)

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора.

========== Глава 1. ==========

Вот уже в окнах зажглись огни. Я медленно шагаю по улице, на которой не виднеется ни одной живой души, а лишь звёзды и месяц, смотрящие на меня с высока, освещают мне путь. Неужели никто не хочет выйти из дому и прогуляться в такую чудесную ночь? Ведь не в каждую ночь увидишь такое чистое небо. Особенно в Лондоне. Не знаю, как другие, но мне сегодня совсем не хотелось спать и пропустить такой радостный и вдохновляющий эффект, который витает сейчас у меня на душе.

Я повернул в сторону Темзы, сделал несколько шагов вперёд и опустился на первую попавшуюся мне на глаза скамейку. Я смотрел куда-то вдаль, где в самом конце виднелся свет и полной грудью вдыхал этот свежий воздух, задумавшись о жизни.

Мысли мои прервали, как мне показалось знакомый голос. Я смотрел в туман, дожидаясь, когда же появится этот человек. И вот, из тумана показался тёмный силуэт. Я хорошенько пригляделся к нему и, если я не ошибаюсь, это был мальчик, скорее даже подросток, позвольте поправитьcя. Он, пошатываясь в одну сторону, потом в другую, подошёл ко мне. При тусклом свете фонаря я всё-таки смог различить его черты лица. Да, это мой ученик. Вот почему я так быстро узнал его голос.

– Эндрю, неужели это ты? – спросил я его.

В ответ он что-то буркнул, а я ничего не разобрал.

– Господи, Эндрю, ведь ты же ещё совсем маленький. Кто мог натравить тебя на такое? – продолжил я.

– Меня никто…. не отравлял. – коротко бросил он.

– Не отравлял, а натравил. – поправил я его.

Он снова что-то буркнул и начал икать.

– Эх, ты! – ответил я, вставая. – Давай сюда руку, я проведу тебя до дома.

Всю дорогу он о чём-то болтал, но из всего, что он говорил, я понял лишь два-три слова.

Когда мы дошли, я собирался позвонить в дверь, но он остановил мою руку и чуть понятливо пробормотал:

– Не надо… домой. Меня ругать… будут.

Я наклонившись посмотрел на него и спросил:

– И куда мне тебя отвести, Эндрю? К сожалению, у тебя больше нету дома, а на улице я не могу тебя оставить.

– Бросьте меня… учитель. Пусть… я буду спать… с собаками. – ответил он, высвобождая себя от моей руки.

– Если бы всё было так легко. – сказал я, задумчиво потирая подбородок.

– Куда ты? – спросил я затем, увидев, что он идёт по той же дороге, с которой мы только что пришли.

Но он лишь отмахнулся рукой и через секунду упал. Я быстро подбежал к нему и помог встать.

– Что же! Думаю, что у меня нету иного выхода, как отвезти тебя к себе.

Он улыбнулся от услыханного и сказал:

– Вы самый лучший… учитель на всём свете.

– Самый лучший комплимент для учителя, так это, когда его ученик его хвалит. – ответил я, с лёгкой улыбкой. – Ну что же, обопрись на меня.

И мы снова начали наш путь. Часы пробили ровно двенадцать и я вспомнил, что завтра нужно рано идти на работу, так как я не успел проверить все сочинения. Остаётся всего лишь шесть часов сна. Один час я всегда лежу с открытыми глазами и мечтаю. Иногда я спорю сам собой на счёт этого, и как бы я не старался заснуть, этого мне до сих пор никак не удавалось. Наверное всё это происходило, потому-что в детстве мама читала мне сказки, а я после того, как она уходила, лежал и думал обо всём услышанном в рассказе. Ровно час я лежал, погрузившись в свою выдуманную страну.

Вот уже как десять лет я живу один и из родственников у меня есть только бабушка, которая к тому же очень больна. Я иногда навещаю её, но она не всегда бывает рада моему появлению, потому что не очень любила мою маму, из-за того, что она была дочерью всего лишь викария.

Отец был известным юристом и имел высокое положение в обществе. Он умер в битве при Ватерлоо, когда мне исполнилось шесть лет. Когда мама узнала об этом случае, она долго не могла прийти в себя, а к этому времени я воспитывался у бабушки, которая не очень хорошо относилась ко мне. Не подумайте, что я неблагодарный высокомерный мальчик, вовсе нет. Я очень благодарен ей и люблю её, но в таком огромном доме она поселила меня лишь на третьем этаже, в самой последней комнате. Мне было очень страшно оставаться там одному, к тому же в комнате не было камина, а зимой бывало особенно холодно. Бабушка оставила мне няньку, которой почти не было до меня дела и которая рассказывала мне страшные истории. Ночью весь дом погружался во мрак, и я боялся даже поднимать глаза.

Спустя два года меня вернули к маме. Она чувствовала себя уже лучше, но вид её был очень болезненный. Она любила отца всем сердцем и сильно тосковала по нему, а через год её уже не стало. Меня снова отправили к бабушке и я прожил у неё целых, не очень хороших, шесть лет. Она отправила меня учиться в Оксфордский университет, на юридический факультет. Там я учился лучше всех, потому что бабушка, когда мне исполнилось одиннадцать лет, наняла для меня очень образованную гувернантку. Но там меня так же не очень любили, а друг у меня был только один, который вскоре отправился во Францию. Я не знал, смогу ли я быть здесь счастлив без моего друга Альберта?

Спустя несколько месяцев, мною полностью овладело одиночество, и когда я уже начал думать, что не смогу больше так жить, мне вдруг захотелось писать стихи и вкладывать в них всё, что я чувствую и думаю. К моему облегчению, это и вправду мне помогло. С этого момента я понял, кем хочу быть на самом деле.

Окончив университет, я поехал домой к бабушке. К тому времени мне уже исполнилось двадцать лет. После, я сказал ей, что не хочу быть юристом, а когда она спросила меня, кем я тогда хочу быть, я ответил, что моя мечта – это писать стихи и стать настоящим поэтом. На это она лишь засмеялась, а я старался выглядеть, как можно серьёзнее. Когда она поняла, что я серьёзно намереваюсь, она старалась уговорить меня, что это не очень хорошая карьера, и что со стихами я ничего не добьюсь, но я оставался на своём. Наконец, поняв, что проиграла, она купила мне не очень большой дом, но очень уютный, и сказала, что если мне будут нужны деньги, то я могу обращаться к ней. Она иногда умела быть доброй, но, увы, это случалось редко. На другой день я расположился в своём новом доме и уже пять лет прошло с тех пор, как я сюда переехал.

Я нашёл работу, стал учителем в школе и преподавал литературу, а когда учитель французского и английского языка по какой-то причине не смог придти, я замещал его. Мне предлагали преподавать один из этих двух языков, но я отказался, зная, как француз – Аделард Сешар, любит свои предметы.

Мы остановились на Карм-стрит. Я открыл дверь, донёс его до спальни и положил на кровать. В ту же минуту он уснул. Я тяжело вздохнул, вытирая поступивший пот со лба и сказал:

– Ну, надеюсь, я услышу от тебя объяснений завтра. Я не могу допустить, чтобы мои ученики портили себе жизнь алкоголем или азартными играми.

Он отвернулся в другую сторону, как бы не желая слушать меня. Я слегка улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Я спустился, принял ванную, переоделся в ночную рубашку, принёс одеяло из спальни и лёг на диван, в гостиной. Как я уже говорил, сразу уснуть у меня не получилось и, как всегда, я начал думать и мечтать. Но сегодня мне это удавалось с трудом, так как мой сосед, спавший на втором этаже, в комнате, которая находилось прямо над моей гостиной, очень громко храпел. Когда я уже начинал засыпать, он начинал храпеть ещё громче.

– Так я никогда не смогу уснуть. Придётся подождать – сказал я себе и пролежал так чуть больше двух часов.

Наконец, храп прекратился. Я облегчённо вздохнул и через несколько минут забылся глубоким сном.

========== Глава 2. ==========

Меня разбудил голос Эндрю. Прежде чем я успел открыть глаза, он несколько раз встряхнул меня.

– Мистер Арман, вставайте, вы можете опоздать в школу.

– Хорошо, я уже встаю. – сонно ответил я, чуть приподнимаясь.

Я поднял взгляд на Эндрю и увидел, что у него очень усталое лицо. Под глазами образовались тёмные круги, лицо казалось бледным, а губы почти бесцветными. Но его лицо так же выражало сожаление, – наверное из-за того, что я нашёл его в таком положении. Я знаю его уже год с чем-то, и за это время я узнал его достаточно хорошо, так как с самого начала, как пошёл на эту работу, я начал изучать физиономии своих учеников и учениц. Ведь любому учителю будет легче, если он хорошо будет знать их, и знать, кто к чему стремится в этой жизни, а если нужна помощь, помочь ему, хотя бы дав несколько советов. Он будет знать, как с ними обращаться и понимать, каким языком разговаривают они. Для этого, конечно, существует психолог, но согласитесь, ведь преподаватели всю жизнь посвящают детям и никак не могут понять, почему тот или иной ученик не хочет учиться, или почему они никак не замолчат во время урока. Это через год, или даже меньше, бросает его в истерику, депрессию, тем самым разрушая нервную систему.

Говоря об этом, не могу не сказать, что мистер Аделард Сешар тоже относится к этой категории людей. Впрочем, скоро вы сами убедитесь в этом. Не желая пройти по этому же пути, я выбрал иной путь, как я уже говорил, он заключается в физиономии.

Я слегка отвлёкся от того, что собирался сказать. Начиная с того, что за год хорошо узнал его, я бы не смог поверить, что Эндрю без какой-либо причины стал бы употреблять алкоголь.

Вернёмся к тому, что я собирался встать…

– Тебе уже лучше? – спросил я его.

– Да, мне уже хорошо. – взволнованно ответил он, перебираяпальцы своих рук.

– Я должен переодеться и сразу приготовлю нам что-нибудь поесть. – сказал я, уже вставая.

Вид у него был очень встревоженный и мне показалось, что он сейчас заплачет. Когда я уже собирался подняться, он бросился к моим ногам и зарыдал, как маленький ребёнок, у которого отняли игрушку. После чего произнёс:

– Пожалуйста, не говорите ничего моим предкам. Клянусь, я сделаю всё, что вы скажете и буду учиться ещё усерднее. Только прошу вас, не говорите им ничего.

К моим глазам подступили слёзы и мне стало жаль его, что захотелось обнять. Хочу признаться, что я не слишком силён в том, чтобы сдерживать свои эмоции и готов сразу заплакать, увидев нечто подобное, что увидел несколько секунд назад.

Нормальный учитель тут же отправился бы к его родителям и всё рассказал бы им, но я не смогу заставить себя сделать этого, видя, как он сожалеет о содеянном.

– Не волнуйся, обещаю, что они ничего не узнают. – ответил я, погладив его по голове, стараясь хоть как-то утешить.

Я не стал выпрашивать у него объяснений сейчас, так как он ещё не пришёл в себя и даже разрешил ему не прийти в школу, по той же причине.

Приехав в школу, я сразу направился в свой кабинет, чтобы довершить непроверенные работы. Через пару минут, ко мне вошёл тот самый Аделард Сешар, с угрюмым, ко всему равнодушным видом, меня не в невыспавшим с не очень приятным акцентом сказал:

– Вам стоит поменьше гулять и побольше работать, мистер Уокман, тогда бы вам не приходилось вставать в шесть часов.

– Что вы, мистер Сешар, мне нравится моя работа. Но мне приятно, что хоть кто-нибудь думает о моём режиме.

– Хмм… – произнёс он, нахмурив брови и добавил:

– Я принёс вам кое-какие книги, я не очень увлекаюсь литературой и сразу подумал, что вам они пригодятся, когда нашёл их в подвале, вместе с другим барахлом. Надеюсь, они хоть чем-то вам помогут.

Он положил несколько книг, которые были в пыли, на мои, уже проверенные работы, и ушёл. Я достал свой носовой платок, почистил книги и положил их в ящик.

Спустя некоторое время прозвенел звонок и все ученики зашли в класс. Все, кроме Эндрю. Их возраст составлял от пятнадцати до девятнадцати лет. Мальчики и девочки были объединены в одну школу, потому-что школу для девочек решили обновить современной архитектурой, которая уже давно нуждалась в обновке.

Когда все сели на свои места и приготовились к занятию, я проговорил:

– Я проверил ваши вчерашние работы, и многие из вас меня очень порадовали.

Я начал раздавать их сочинения. Некоторые улыбались и довольствовались, увидев свои оценки. Другие обидчиво надували губы и хмурили брови. Когда я закончил и подошёл к столу, одна из учениц сказала:

– Мистер Уокман, похоже, вы забыли вернуть мне мою работу.

Это была премиленькая девушка с рыжими волосами. Светлое лицо, обрамляющее большими карими глазами и алыми губами. Позвольте заметить, единственная миниатюрная в своём классе, лет восемнадцати. У неё был детский, но очень нежный голос, который заколдовал меня ещё тогда, когда она впервые перешагнула в этот кабинет. Позже я узнал, что она дочь самого лорда Торнтона, после чего угасли все мои надежды. Никакой лорд или даже аристократ не позволил бы своей дочери выйти замуж за простого учителя или поэта, позвольте добавить. Если честно, в своей жизни я не встречался ни с одной женщиной. У меня были две-три подруги, с которыми я общался, как с родными сестрами. Я, конечно, был рад иметь сестёр, которых у меня, к сожалению, не было, но ведь нам всем хочется иногда иметь немного настоящей любви, той, которой хотелось бы посвятить всю жизнь.

После того, как она произнесла эти слова, я повернулся к ней и сказал:

– Эмили, я бы хотел поговорить с вами после уроков.

Она посмотрела на меня немного встревоженно и кивнула.

Я начал урок, рассказывая им о лорде Байроне, а после задал им самостоятельно прочитать его биографию. Сам я сел на своё место учителя и смотрел на каждого, но мой взгляд долго останавливался на Эмили. Она несколько раз поймала его, и один раз даже улыбнулась мне, своей обворожительной улыбкой. Я задал домашнее задание: выучить два любых стихотворения этого великого поэта.

Урок закончился, все вышли. Я ждал у своего стола и держал в руках работу Эмили, пока та не подойдёт ко мне.

– Учитель! Вы хотели поговорить со мной? – спросила она, подойдя к столу.

– Да, Эмили, я вас не задержу, это насчёт вашего сочинения. Ваши одноклассники сказали, что вы были лучшей ученицей в классе, когда учились в Харгенте.

Она кивнула и я спросил:

– Кто преподавал вам литературу тогда?

– Миссис Донован, сэр. – ответила она с волнующими глазами, что делало её лицо более привлекательным и более красивым.

– А ваша миссис Донаван говорила вам, что вы пишите сочинения на уровне преподавателей?

Её глаза сразу же засияли от указанной похвалы. Она ничего не ответила и я продолжил:

– Я перечитал её несколько раз и готов прочитать ещё столько же. Я поставил вам высшую оценку. Надеюсь увидеть и в следующий раз вашу, настолько сильную страсть к литературе.

– О, благодарю вас, мистер Уокман. Я очень рада, что вам понравилось. – улыбнулась она мне, и я на мгновение забылся.

– Если вы не против, я оставлю эту работу у себя, в качестве примера для остальных учеников.

Но это разумеется было не совсем так. Я хотел оставить её у себя для того, чтобы смотреть на неё и думать, как её маленькая, такая изящная белая рука, написала все эти слова. И снова я говорю в рифму. Если ты уже как 8 лет каждый день пишешь стихи, то наверняка начинаешь даже разговаривать под рифму.

– Нет-нет, я очень рада, что именно вы мне это сказали. – воскликнула она, слегка покраснев.

Чувствуя, что и я начинаю краснеть, я сделал лицо доброго учителя, а не влюбленного Ромео, быстро ответил:

– Хорошо! Не опаздывайте завтра. Можете идти.

– До свидания, мистер Уокман. – сказала она и вышла.

Я долго сидел в кабинете и снова стал перечитывать сочинение, вспоминая каждое произнесённое ею слово. Когда-нибудь настанет и мой день, когда я смогу признаться ей о своих чувствах. Рассказать ей, что я несколько раз писал стихи в честь неё и никогда не засыпаю, не подумав о том, как блестят при свете солнца её рыжие волосы. Эти глаза, полные любви и счастья, губы, которые так и манят к себе, и такое милое, нежное белое личико, как у ребёнка.

Наверное и другие так же думают о ней, ведь её предки только и занимаются тем, что ищут для неё подходящего жениха. При этой мысли мне становилось плохо. Мне придётся навсегда проститься с ней и провести всю оставшуюся жизнь в одиночестве, и знать, что где-нибудь далеко, живёт та, с которой я хотел бы провести остаток своих дней, но понимать, что этого никогда не случится.

========== Глава 3. ==========

Домой я вернулся раньше, чем обычно, так как мне не терпелось прочитать те книги из борохла, как выразился мистер Сешар. Я положил книги на стол, приготовил себе кофе, сел за стол и принялся их читать.

Я нашёл много полезного как для себя, так и для поэта. Ещё я нашёл свой девиз:-“И ныне и присно, и во веки веков”. Эти слова могут много что значить и каждый из вас, наверняка, поймёт по-своему. Ведь каждый хочет, чтобы кто-нибудь любил его-“И ныне и присно, и во веки веков” и я тому не исключение. Вы сами видели, как я отреагировал, когда Эмили заговорила со мной и наверняка, она смогла заметить моё волнение.

Хотя, кому нужен одинокий поэт, у которого никогда ещё, в свои двадцать пять лет, не было ни одной женщины. Бабушка хотела помочь мне найти хорошенькую, знатную особу, но я отказался, сказав, что лучше сам найду себе спутницу, для этой короткой и временной жизни. Как это особенно бывает, она была недовольна моим решением.

Соглашусь, я не всё правильно делаю, но мне хочется всё решать самому в своей жизни и идти по правильному пути, и в конце узнать, чего я добился сам, без чьей-либо помощи. Ведь мы так часто делаем ошибки, слушая не верные советы, находим неправильных друзей, которые оставят тебя, когда ты будешь нуждаться в них, больше чем когда-либо. Мы делаем неправильный выбор женщины, которая оставит тебя, когда найдёт более хороший титул. Знаю, не все могут согласиться со мной, и я в том числе иногда жалею, о сказанном мною, не зная, произнёс ли я какую-нибудь колкость, вот и сейчас, не знаю.

Ну, в любом случае, оставим мои мысли вслух и перейдём к тому, что я закончил читать.

Я приготовил себе лёгкий обед и чай, читая вечернюю газету. На второй странице я заметил стихотворение, написанное мною. Я не сразу вспомнил, что один типограф предложил мне позволить опубликовать стихи собственного сочинения.

Сначала я не мог решиться, как поступить, но потом, хорошенько подумав, что ничего плохого из этого не случится и что теперь я смогу услышать, что люди думают о моём творчестве, я дал своё согласие. И вот, их уже напечатали:

*******

Научи меня правильно жить,

Обойдя стороною реальность.

Из ошибок построй бенефис,

Уходя переменчиво в крайность.

Научи различать тип людей,

Через ложь проведи осторожно.

Доверяю, увы, но не здесь,

Не представится эта возможность.

Обыграй мой затравленный мир,

Где зажженные свечи – опасность.

Где нет места хотя бы любви,

И все мысли забиты напрасно.

Я – обычный, как ты, человек,

Правда жизнь защемила осколки.

И борюсь я всегда до побед,

Зачастую чиста моя совесть.

На следующий день, ко мне в кабинет зашла одна из учительниц, которая сказала, что директриса Харгента хочет меня видеть.

Я был несколько удивлён, но не мешкая, сразу пошёл за ней по не очень длинному коридору. Она указала мне на дверь и тут же ушла.

Я поправил свой костюм и постучал в дверь. В ответ послышался голос женщины средних лет:

– Войдите!

Я медленно открыл дверь и вошёл. За письменным столом сидела женщина с добрым выражением лица, (как я и догадался) средних лет. Она была одета в белую рубашку, юбку ниже колен, а на плечи был накинут пиджак. Чем-то, эта женщина была похожа на меня, такие же каштановые волосы, (только у меня они немного темнее), и чёрные глаза, как смоль. На щеках у неё виднелся лёгкий белила, а на губах была едва заметна красная помада.

Она обвела меня оценивающим взглядом сверху вниз и указывая на стул, стоявший возле окна, произнесла:

– Прошу вас, присядьте.

И я в ту же секунду послушался.

– Так значит, вы и есть тот учитель литературы?

– Да, мэм. – ответил я.

– Я представляла вас иначе.– сказала она, в чём-то недооценивая меня.

Я немного колебался и затем спросил:

– Каким? Извольте спросить.

– Одним словом, не таким молодым.

Я слегка покраснел после этих слов и быстро ответил:

– До сей поры, никто не жаловался насчёт моего возраста, миссис…

И тут я вспомнил, что не знаю имени своей собеседницы и она категорически заявила:

– Миссис Донаван! Я не имею ничего против вашего возраста, мистер Уокман. Не поймите меня не правильно, но я лишь хотела сказать, что вы кажетесь немного молодым, чтобы писать такие грустные стихи.

Я посмотрел на неё и сказал про себя. – Значит, она читала мои стихи.

И как-будто прочитав мои мысли она сказала:

– Да, я читала ваши стихи и по этому поводу я и позвала вас сюда.

Она замолчала, дожидаясь моего ответа, но я ничего не сказал, а она продолжила:

– Видите ли, меня очень тронула ваша поэзия и мне не терпелось узнать, кто же этот А. Уокман, чьи стихи и слова проникли в мою душу, чего уже очень давно не случалось со мною.

– Очень рад, что они вам понравились.

Это всё, что я смог сказать, после чего, она не очень одобрительно улыбнулась.

– Вы не слишком многословны, мистер Уокман. Что же, это к лучшему, лишние слова ни к чему, когда всё можно объяснить одним словом. Надеюсь, вы согласитесь со мною.

Сейчас я чувствовал себя учеником, на допросе директрисы.

– Конечно, мэм, – произнёс я и тут же прозвенел звонок.

– Если это всё, что вы хотели сказать, то я пойду, – сказал я, встав со стула. Давая ей понять , что я должен идти.

– Да, разумеется. – ответила она, вставая. – Не скажу, что это был самый занимательный разговор, но всё же, я рада, что вы оказались не таким, каким я себе представляла. Надеюсь, в следующий раз, вы будете немного сговорчивей.

Последние слова произнесла она с каким-то сарказмом, что было не очень приятно мне.

– Этого я не могу обещать, миссис Донован. До свидания.

Я пожал ей руку и направился в свой кабинет, думая про себя: Что меня так заинтересовало в этой женщине, которая по её виду, смеялась надо мной, которая была старше меня лет так на десять? Что-то в ней мне показалось знакомым, как-будто я уже разговаривал с ней, как сейчас, недолюбливая её хитрую и саркастическую улыбку и тотчас чем-то мне это понравилось.

Когда я вошёл, первым делом я заметил, что Эмили отсутствует, пробежал глазами весь кабинет, но её нигде не было. Я написал на доске несколько слов, взял книгу со стола и прошёлся по кабинету, читая произведение. Когда я закончил, я сел за стол, сказав одной из учениц прочитать вслух. Через некоторое время начался громкий гул, я несколько раз стукнул по столу, все замолчали, кроме Эндрю, который шептался с сзади сидящим.

– Эндрю, повернись, пожалуйста.

– Извините учитель. Эмили дала Питеру записку и сказала передать её вам, но он говорит, что оставил её на столе, а когда зашёл, её не было.

После услышанного, я категорически встал со стула и подошёл к Питеру.

– Питер, где ты её оставил?

– Здесь, учитель. Я вышел на минуту, пока вас не было, а когда вернулся, записка пропала.

Несколько секунд я постоял, задумавшись, а затем вернулся на своё место и пристально стал смотреть на каждого.

Спустя несколько минут, урок закончился и я попросил Вэнди подойти ко мне.

========== Глава 4. ==========

– Да, учитель? – спросила она, держа в руках книгу и крепко прижимая к себе.

Это была одна из старших девушек в классе, лет девятнадцати.

– Где записка, которую оставила Эмили? – сразу спросил я.

Она ещё крепче прижала книгу, вытаращила на меня глаза и подняла брови, стараясь сделать удивлённый вид.

– Почему вы думаете, что я украла эту дурацкую записку?

Мои губы проплыли в улыбке, после чего я сказал:

– Твоё волнение выдало тебя, Вэнди.

– Каждый может заволноваться, когда его в чём-то обвиняют. И зачем мне нужна эта записка?

– Это я и хочу узнать. – ответил я, ожидающе смотря на неё.

После недолгой паузы, гордо вскинув голову, она высокомерно ответила:

– Простите, учитель, но вы ошибаетесь. А теперь, с вашего позволения, я уйду.

Она быстрым шагом направилась в сторону двери, я побежал за ней и заградил ей путь, раскинув руки по обе стороны.

– Что вы делаете? – ахнула она.

– Вэнди, я хочу поговорить с вами. Пожалуйста, присядьте.– настаивал я.

– Я уже сказала вам всё.

– Да, но я не всё сказал. А теперь, прошу вас, сядьте. Обещаю, я не задержу вас надолго, – старался я, как можно мягче обращаться к ней.

Несколько секунд, она смотрела на меня, о чём-то размышляя и затем ответила:

– Хорошо!

Она повернулась в сторону класса, а затем села за первый стол. Я подошёл к ней и сел на стол.

– А теперь, ответь мне на вопрос. Где записка, Вэнди?

– Я её порвала, – довольно ответила девушка.

Я недоумевающе посмотрел на неё и затем спросил:

– Зачем ты порвала её? Ведь Питеру было велено передать её мне.

Она отвела взгляд в сторону и некоторое время прошло в молчании. Я размышлял о том, почему она так поступила. И никакие ответы, я не смог получить. Больше не желая себя и её мучить, зная, что она решительно наставлена молчать, я ограничился последним вопросом.

– Ты и вправду порвала её?

Она посмотрела на меня снизу в верх, затем посмотрела на мою опёршуюся руку на стол и сказала:

– Да! Я её сразу порвала!

Мне ужасно хотелось спросить: “Зачем она так сделала?” Но зная, что не услышу ответа, я промолчал и лишь сказал:

– Хорошо.

Я собирался встать и вдруг она спросила:

– А почему это вас так обидело, учитель? Вы же не влюбились в неё?

Мои глаза полезли на лоб, после такого высказывания и я сильно покраснел.

От этой девушки точно возможно ждать нечто неожиданное.

Что мне ей ответить? – в растерянности спрашивал я себя, бегая глазами по парте.

– Вэнди, вы не имеете право обращаться к учителю с таким тоном. И разумеется, я не влюблён в свою ученицу, что даже мне кажется это до такой степени низко. Тем более, я не настолько глуп, чтобы влюбляться в дочь лорда. Я забуду об этом разговоре и не напишу возмутительное письмо вашим родителям, если вы возьмёте свои слова назад.

Слова сами вылетали из моих губ, что я сам не смог понять, как мои глаза, приблизились к её глазам. Затем я быстро выпрямился и посмотрел в окно: начался дождь, на улице уже начинало темнеть. Я глубоко вздохнул и произнёс:

– Можешь идти.

После этих слов, она странно посмотрела на меня. Я сразу понял, по её выражению лица, что она немного напугана и точно смотрела на меня, как на сумасшедшего.

Она встала и направилась к двери, я посмотрел ей вслед, она обернулась и её лицо мне показалось очень грустным. Так, несколько секунд она смотрела на меня, как бы прощаясь и затем вышла.

Я долго думал, сидя ещё на столе, об этом взгляде. Чем он был вызван? Ведь я же ничего такого, что могло её обидеть не говорил. Или она расстроена, из-за того, что я насильно остановил её, или же, что я не проводил её и не усадил в карету?

Я углубился в свои раздумья, почёсывая подбородок. И всё же я чувствовал вину перед ней, что не смог удержать слова. Жаль, что она уже уехала. Я бы мог сразу побежать за ней и извиниться, спросив её, чем я перед ней виноват.

– Ну что же! – сказал я, вставая. Нужно собираться, пока дождь не усилился и поймать дилижанс.

Я собрал свои вещи в дипломат, надел пальто, а на голову цилиндр и вышел на улицу.

По обе стороны мчались кареты, запряженные в лошадей, люди бежали кто-куда, пытаясь укрыться от дождя. Но даже это не мешало им весело смеяться и шутить.

Пока я ждал дилижанса, один мужчина побежал посередине дороги, встал прямо в лужу и ногами стал брызгаться свою спутницу. Та женщина и ещё одна, и две мужчины побежали на дорогу, пока никого не было и начали брызгаться. Они несколько раз падали в лужу, что стало неловко смотреть на женщин и от этого они ещё громче смеялись, что все неодобрительно или же говоря, что такое поведение недопустимо, смотрели на них. Но а те, которые веселились на дороге, не обращали на людей никакого внимания, а лишь наслаждались сильными каплями дождя, громко смеясь и радуясь такому моменту, что Бог дал им сейчас.

Ну а что насчёт меня, я смотрел на них с улыбкой на губах и печалью в глазах. Меня радовало, что в этом мире есть такие люди, которые могут надеяться друг на друга, и которые радуются жизни, не смотря на неодобрительные взгляды и возгласы окружающих.

Ну а печально мне стало из-за того, что я никогда не буду так веселиться со своими друзьями, которых к тому же у меня и нету. Однако, я вполне рад, что хотя бы существую на Земле и что могу наблюдать за теми, кто действительно счастлив и это меня радует. В своих мыслях я всегда представляю вместо этого счастливого странника себя, и придумываю рассказы, из увиденного мною.

Наконец, ко мне подъехала карета. Я быстро взобрался в неё, и мы направились домой.

========== Глава 5. ==========

Я тихо лежал на своей кровати, прислушиваясь к шуму дождя и ни о чём не думая. Я не вертелся, дышал ровно и спокойно. Было около одиннадцати часов ночи, на улице иногда слышался топот копыт, а иногда и возгласы людей.

Я повернулся набок, чуть пролежал так и уснул.

На следующее утро, я рано проснулся, сел за стол и начал думать, что бы она могла написать, на этой записке? Почему Вэнди порвала её и выбросила?

Нет! Я всё таки выясню правду, оставив Венди после уроков. Твёрдо сказал я, переоделся и отправился в школу.

Когда все вошли в класс, я заметил, что не только Эмили нету, но и Вэнди тоже. Что же, придётся перенести свой допрос. – пробормотал я себе под нос и начал урок.

Когда урок закончился, вместе со звонком ко мне в кабинет зашёл Аделард Сешар.

– Мистер Арман!

– О! Доброе утро, мистер Сешар.

– Не думаю, что оно доброе, – холодно ответил он. Я пришёл к вам… Скорее, директор направил меня к вам, чтобы сказать, что ваша ученица Вэнди Аддингтон уехала, как мне сообщили, в Венгрию.

Я удивлённо поднял брови, думая, что теперь никогда не смогу получить ответа на вопрос, который так терзал меня.

– Вы удивлены? – спросил мужчина, смотря на меня не очень дружелюбным взглядом.

– Возможно!

Я посмотрел на него и продолжил:

–Мисс Вэнди должна была предупредить меня, так как я являюсь её учителем.