Текст книги "Мы остаёмся свободными (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Мне тоже приходилось сложно.

– В каком возрасте ты начал?

– В двенадцать, как и Тимоти, – Аллену вспомнилось первое знакомство с Кроссом, и он поморщился. – Поэтому и не хотел, чтобы он тут оставался. А ты?

– В шестнадцать. Только в другом городе.

Он не знал о Лави ровным счётом ничего. Да, к людям, постоянно находящимся рядом, невольно привыкаешь, но, когда задумываешься, что ты знаешь о том или ином человеке, порой оказывается, что он подобен чужому с улицы.

– Ты волнуешься? За Тимоти, – пояснил Аллен, вдруг почувствовав необходимость задать этот вопрос.

– Может, я к нему привязался.

– А ты к нему… прикасался?

– Что? Нет! – Лави рассмеялся, но смех получился нервным и напряжённым. – У нас разница почти в десять лет, я бы и не рискнул. К тому же он совсем ребёнок.

– Я знаю, – кивнул Аллен. – Знаю, но ведь родственные души не выбирают? Неужели любовь, рождающаяся от прикосновения, такая… сильная? Неужели нельзя полюбить человека просто так, как друга, например? Почему эта дурацкая связь работает только в одном направлении?

К концу Аллен уже едва ли не кричал. Его переполняли эмоции, он злился на ту силу, объяснения которой попросту не существовало. Когда он закончил, Лави быстро допил кофе и указал рукой в сторону выхода.

– Связь иногда получается чертовски странной, ты прав. И нам остаётся либо смириться с ней, либо оградить себя до того, как она появится. Идём, я тебе кое-что покажу.

***

Бар Тики Микка носил странное название – «Падший». Конечно, название подобных мест частенько являлось просто набором букв, однако в данном случае Аллен видел в нём откровенную насмешку. Вызов. Эй, кто из вас не боится пасть так низко, чтобы зайти сюда? Ты? А может, ты? Давай, попробуй, и посмотрим, где твоя планка. Ниже дозволенного ты всё равно не упадёшь.

Он не хотел заходить внутрь. Аллену передалось не совсем положительное отношение к хозяину этого места от Мариана, хотя ему самому не приходилось пересекаться с Тики напрямую. Неоновая вывеска над входом перекосилась, первая буква мигала, но, похоже, сделано это было специально. Внешне бар походил на подпольный клуб, около которого кучками стояли несколько групп людей. Девушки подносили дымящиеся сигареты к губам, после чего выдыхали дым тонкой струйкой, при этом томно поглядывая на изредка проходящих мимо людей. Именно так посмотрела на Аллена одна блондинка, полосок одежды на которой было меньше, чем полосок оголённой кожи. И никаких перчаток.

Аллен невольно сделал шаг в сторону Лави, едва удержавшись от желания схватить его за рукав блестящего белого пиджака. В подобных местах он чувствовал себя крайне неуверенно.

Он жил в мире, ограниченном рамками. Не то чтобы это были правила, которые все обязаны были соблюдать, нет. Люди сами возводили вокруг себя рамки, которые со временем превратились в мнение большинства, а к большинству прислушиваются. Мнение большинства считается нормой.

Тот, кто не боялся прикосновений других, считался аномалией.

Аллен же никогда не находился в окружении таких людей. Именно поэтому здесь ему было неуютно. Здесь аномалией являлся он сам.

Внутри помещение оказалось просторным, хотя снаружи так сказать было нельзя. Там было не так много людей, как представлял себе Аллен. Барные стойки располагались ближе ко входу, а дальше, где помещение расширялось, находилась сцена, а вокруг – несколько «островков» с шестами. Везде виднелись мягкие диванчики. Аллен заворожённо осматривался вокруг, но не стремился попасть в центр.

Играла медленная сексуальная музыка. За барными стойками в основном сидели мужчины с большими бокалами с пивом, разговаривающие либо между собой, либо с барменами. На «островках» танцевали несколько худеньких девушек. У всех был яркий макияж, но на этом сходство заканчивалось. На одной, к примеру, вообще отсутствовала одежда, а на второй было надето множество браслетов и ремешков: на руках, ногах, шее, талии. Все девушки медленно танцевали под музыку, то и дело поглядывая вниз, где на диванчиках сидели их зрители.

В углу зала Аллен заметил единственного парня. Впрочем, его зрителями, похоже, тоже являлись мужчины. Насколько Аллен мог судить, парень и сам получал удовольствие от происходящего – он стоял на коленях, раздвинув ноги, одной рукой держался за шест, а второй чувственно водил по своему члену. Грудь его то вздымалась, то опускалась, иногда он закидывал голову назад, закрывал глаза и кусал губы, а потом улыбался, бросая пошлые взгляды на зрителей.

– Здесь к тебе никто не прикоснётся, это не то место, – шепнул Лави на ухо Аллену, развеяв сомнения, и тот вздрогнул, оторвав взгляд от выгнувшегося от оргазма тела парня.

Лави совершенно не выглядел смущённым, а вот Аллен был скорее обескуражен, чем смущён. Почему он раньше не замечал, что Лави посещает подобные места? Нет, он, конечно, никогда не следил за ним, да и не общался толком, но разговорщики обычно обходили стороной любые места, которые своей атмосферой могли пошатнуть устоявшиеся за время работы принципы. Да, несмотря на то, что запрет на прикосновения был введён исключительно на рабочее время и касался только клиентов, эти запреты перетекали и в жизнь. Пусть часть и выбрала такую работу по личным причинам, кто-то всё равно сталкивался с обратным эффектом.

К примеру, Лави не выглядел тем, кто избегал прикосновений вне работы. Аллен начал сомневаться в этом, лишь только когда увидел перчатки на его руках во время общения с Тимоти. Теперь же сомнения повернулись в другую сторону.

– И часто ты здесь бываешь? – нахмурился Аллен, всё ещё не привыкнув к помещению бара.

– Иногда.

– А меня зачем привёл?

– Хочу, чтобы ты кое-что увидел.

И они пошли дальше через весь зал, и Аллен с удивлением отметил, что никто и близко к нему не подошёл. Все держались друг от друга на расстоянии. За плотной ширмой в конце зала скрывался тёмный коридор. На стенах горели огоньки, некоторые зелёным, а некоторые красным цветом. Лави уверенно шёл вперёд между рядами из закрытых дверей. Наконец, он остановился у двери, огонёк над которой горел зелёным.

Аллен догадался, что это те самые вип-комнаты, которыми славился бар Микка. После того как Лави распахнул дверь, Аллен едва не упал на пол от удивления. Комнатка за дверью была небольшой: в ней так же находился «островок», но только полукругом, вплотную примыкавший к стене, а напротив стоял точно такой же диван, как и в общем зале. Сейчас он пустовал, однако сцена свободной не была. Там сидели двое парней, обнажённых по пояс, и самозабвенно целовались.

– Нет-нет, ты куда? – Лави шикнул на развернувшегося было Аллена. – Они привыкшие. Вернись.

Парни были хоть и худыми, но подкачанными и жилистыми. На их лицах красовались чёрные разводы не то косметики, не то обычных красок, создававшие некие маски образов. Специально, понял Аллен. Как грим или костюмы артистов – то же самое и у них.

– Ребят, ну хватит уже, – Лави побарабанил пальцами по двери.

– Что? А я-то думал, следующий клиент, – лениво отозвался блондин с длинными волосами и зевнул, положив подбородок на плечо коротковолосому брюнету.

– Каким ветром тебя занесло в вип-комнату, Дик? – спросил брюнет, повернув голову и сжав руками обнажённые плечи блондина.

Дик? Это он о Лави, что ли?

– Зашёл познакомить с вами кое-кого.

Две пары глаз уставились на Аллена. И теперь он вдруг заметил что-то неладное. Их глаза были слишком похожи: выражением, формой… характером.

Кто они?..

– Аллен, познакомься с Дебитто и Джасдеро. Они – родственные души, – сделав паузу, Лави как-то неловко кашлянул. – И братья. Братья-близнецы.

***

– Нас часто спрашивают, когда мы впервые прикоснулись друг к другу, – рассказывал Дебитто.

Братья всё так же сидели на сцене-островке, только теперь одетые до конца: Джасдеро принёс свободные футболки, а после пришла официантка, принеся напитки и блюдо с нарезанными фруктами. Аллен от еды отказался, пребывая в шоковом состоянии, а вот Лави явно находился в комфортной для него среде и уплетал нарезанные дольками яблоки.

– И когда же? – почти шёпотом спросил Аллен.

Дебитто хохотнул.

– А я не помню. Мы ведь близнецы и росли бок о бок с пелёнок.

– Тогда… что это за ощущение?

– Странное, наверное, – Дебитто закатал рукав футболки и показал Аллену левое плечо. На нём виднелся тот самый шрам, похожий на свежий ожог бордового цвета неровной формы, свидетельствовавший о первом прикосновении родственных душ друг к другу. – У него то же самое на правом плече.

Джасдеро проделал тот же манёвр, и Аллен увидел похожий шрам.

– Что касаемо всех этих баек о первом прикосновении… люди болтают что-то об электрическом разряде, который и оставляет эти метки… то тут мы ничего сказать не можем. Это произошло так давно, что оставалось либо принять те чувства, с которыми мы росли и взрослели, либо разойтись по разным концам земли.

– И мы выбрали первое, – подытожил Джасдеро, заправив за ухо прядь волнистых светлых волос. – В конце концов, жизнь у всех одна.

– Значит, эта любовь… уже не любовь родственников? Вам обязательно делать то, что вы делаете?

Лицо Дебитто омрачилось лишь на секунду.

– Как бы тебе объяснить, Аллен… Это притяжение. Как гравитация. Оно просто есть, и ты не можешь ему сопротивляться. Не думай о том, хорошо это или плохо.

***

Из «Падшего» Аллен вышел, с трудом сдерживая слёзы. Прижав тыльную сторону левой руки к губам, он сразу же отошёл в сторону от людей и присел на корточки около стены на безопасном расстоянии. Внутри клокотали злость, жалость и страх. Он злился на природу человека, которая так неуместно порой выбирала родственные души. Судьба безжалостно лишала шанса на свободный выбор, подавляя волю посредством какого-то жалкого, порой случайного, прикосновения.

Это жестоко.

Жестоко, потому что один вид любви, прекрасной и крепкой, в мгновение ока превратился в другой, совершенно неуместный в данном положении. Аллен не мог представить, каково это – понимать, что ты любишь родного брата именно другой любовью. Каково это – разрушить родственные узы, чтобы построить новые? Лишиться той самой свободы, а под влиянием мнений остальных осознать, что свободы-то и не было, едва ли не с самого рождения.

Аллен невольно испытывал жалость к близнецам. Да, они выглядели сильными, но то мимолётное изменение во взгляде Дебитто, выдавшее правду, он теперь никогда не забудет.

Ему стало ещё страшнее, чем раньше. Хотелось прямо сейчас побежать домой, надеть перчатки и кофту с капюшоном, чтобы полностью спрятаться от окружающего мира.

– Аллен… – Лави остановился рядом.

– И что ты хотел этим мне показать? – он швыркнул носом, но плакать не стал. Аллену хотелось выплеснуть всё смятение, превратив его в злобу. И Лави как нельзя лучше подходил для этой цели. – Что? Хотел, чтобы я проблевался? Или наоборот – восхитился? Я не чувствую ни того, ни другого! Я чувствую только отвращение к тому, что они выставляют свою связь напоказ, но ещё хуже от того, что кто-то в это время сидит рядом и дрочит!

От бессилия Аллен ударил рукой по шершавой стене, слегка ободрав костяшки пальцев. Боли он не ощутил, но зато стало немного легче.

Лави не шелохнулся.

– Они работают здесь добровольно.

– Что? – не поверил своим ушам Аллен.

– Никто их не принуждал. Они нашли способ справиться со своей связью. Да и никто не знает, что они близнецы, лишь некоторые. Если ты не понял, то цвет и длина волос специально разные, к тому же они используют грим.

– Какая разница? Разве такое можно назвать жизнью? Дерьмо эти родственные души, Лави. Если именно так выглядит самый яркий и редкий вид любви, то я правильно делаю, что избегаю его. Это гадко. Здесь нет ничего прекрасного.

========== Часть 3. Охотник ==========

Отношения Джасдеро и Дебитто не выходили у Аллена из головы. Несколько дней подряд он пытался взглянуть на их историю под разными углами, пока наконец не заметил, что первоначальный шок уступил место странному спокойствию. Когда Аллен это осознал, на мгновение стало страшно. Подобный случай встретился ему впервые и поначалу посеял неимоверную панику. Обычное случайное прикосновение может обернуться сломанной жизнью. Существовать с таким чувством невозможно, думал Аллен.

Это притяжение. Оно просто есть, и ты не можешь ему сопротивляться.

Так вот что имеют в виду люди, утверждающие, чем на самом деле обходится нахождение родственной души. Она отнимает свободу выбора. Впрочем, если верить Дебитто, то выбор у них всё равно был: либо принять, либо сопротивляться. Оба исхода причиняли боль, и в каком случае она была сильнее, оставалось загадкой.

Быть может, они действительно в какой-то степени счастливы. Они вместе, и окружению абсолютно плевать, кто они друг другу.

– Ты уже десять минут сидишь как умалишённый. Я потребую, чтобы это вычли из твоей зарплаты, мелкий.

Аллен нехотя поднял голову, сильнее уперев кулаки себе в щёки. Напротив сидел тот самый тип – некий Канда. Если бы Аллена можно было чем-то удивить, то он непременно удивился бы второму приходу этого парня. Однако все мысли по-прежнему были заняты событием недельной давности.

– Я не мелкий, придурок, – огрызнулся он, ещё сильнее распластавшись по столу.

Канда только усмехнулся.

Странно, но Аллен нисколько не боялся вести себя так развязно с Кандой. Именно с Кандой. Только с Кандой. Не потому, что он со второй встречи проникнулся к нему какой-то симпатией, вовсе нет. Просто ему казалось, что Канде совершенно не было нужно вежливое обращение, в отличие от других клиентов. Аллен всё так же не знал, с какой целью пришёл Канда, но явно не для того, чтобы получить милую улыбку и поддержку от разговорщика.

– Тебя, видимо, давно не штрафовали, – вынес вердикт Канда. – У вас же здесь предусмотрены меры наказания? Если ты со всеми так себя ведёшь, то я удивляюсь, каким образом ты стал почти лучшим работником.

– Сам недоумеваю. Ты меня провоцируешь.

– А ты не позволяй себя провоцировать. Ты ведь профессионал.

– Ага. А ты, наверное, один из тех извращенцев, которые после нескольких десятков раз посещения борделей из любопытства заглядывают сюда. Тебе ведь так и хочется, чтобы меня наказали и влепили штраф.

– Поверь, если я захочу кого-то наказать, то как раз пойду в бордель и сниму шлюху. Некоторые из них любят пожёстче, – Канда сказал это таким тоном, что Аллен невольно содрогнулся.

– Ты же это в теории, правда?

Отведя взгляд в сторону, Канда не ответил.

Загадкой оставалось и то, кто вообще такой Канда. Аллен остался при мнении, что он приехал из другого города. Только вот для чего? Он практически открыто сказал, что считает дома для бесед бесполезным делом, но зачем-то приходил сюда уже второй раз и именно к нему, Аллену. Подвох определённо есть, вот только где?

Прибежала официантка – Лоу Фа – девушка с симпатичными косичками и большими очками на носу, придававшими ей немного смешной вид. Бросив подозрительный взгляд на Канду, она нагнулась к Аллену и шепнула:

– Плохо выглядишь. Проблемы? Позвать охрану?..

Аллен покачал головой.

– Нет…

– Он не выполняет свои обязанности, – внезапно перебил Канда.

Сонливость и задумчивость сняло как рукой. Аллен гневно уставился на Канду, а тот в свою очередь – на побледневшую Лоу Фа.

– Разве разговорщики не должны выглядеть так, чтобы расположить к себе клиента? – тем временем продолжал Канда. – Посмотри на него. Рубашка не глажена, волосы растрёпаны, под глазами синяки. Да ещё сидит так, словно пил несколько дней подряд и теперь мучается от похмелья.

– Канда!..

– У вас есть жалобная книга?

Лоу Фа остолбенело кивнула.

– Есть, но…

– Принеси, – приказал Канда, и Лоу Фа сразу же унеслась прочь, прижимая поднос к груди.

Гневно пыхтя и сжимая кулаки, Аллен сверлил парня взглядом.

– Как ты посмел?

– Я – недовольный клиент. Посмел.

– Ты хоть знаешь, какой мне за это штраф вкатают?! – выкрикнул Аллен. – Да ещё и дополнительные смены назначат, если вообще не вышвырнут на улицу!

– Надо же, а я уж думал, что у таких, как ты, железный самоконтроль.

– Сука.

– Блядь, – Канда не остался в долгу. – Шлюха с длинным подвешенным языком, которая вылизывает задницы каждому встречному за деньги.

Содрогнувшись, Аллен застыл от хватки холодной уничтожающей изнутри пустоты. Пусть он и сам порой приходил к такой мысли, но никогда не позволял думать об этом слишком долго. До того как проснётся отвращение к себе, он переключался на что-то другое. И уж тем более ему не приходилось слышать безжалостно озвученные собственные мысли от других людей.

Канда припечатал его к месту одной-единственной фразой, мгновенно заставив почувствовать себя ничтожеством.

Вернулась Лоу Фа. Дрожащими руками она положила книгу, больше напоминающую потрёпанный журнал, на стол перед Кандой и торопливо перевернула на последнюю страницу.

– Оставь-ка нас, – обратился Канда к Лоу Фа, но не сводя взгляд с Аллена.

– Но…

– Оставь. И охрану не зови. Всё нормально.

Помедлив, Лоу Фа всё же кивнула, мельком посмотрев на притихшего Аллена. Он выглядел подобно ребёнку, которому отказали в покупке дорогой игрушки.

Аллен злился. Злился, плотно сомкнув губы и сосредоточившись на том, чтобы не проронить ни слезинки обиды, хотя перед глазами всё плыло от застывшей в них влаги.

– Сопли тебе утирать никто не собирается.

– Заткнись и пиши уже свои претензии, – процедил сквозь плотно сжатые зубы Аллен.

– Не буду, если сделаешь кое-что.

Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы сдвинуть взгляд с мёртвой точки и посмотреть в глаза Канде.

– Чего тебе ещё надо?

– Послушать, как ты ноешь. Это наверняка смешно.

Аллен ничего не ответил. Он со злостью смахнул со стола свой стакан с налитой чистой водой – стакан разбился вдребезги.

Канда не дрогнул.

Аллен ушёл.

***

Небо каждое утро меняло цвета. Первым делом, выходя на улицу, Аллен задирал голову – и не важно, шёл он домой с ночной смены или же только выходил из дома на дневную смену.

Небо умело окрашивало настроение. Иногда оно хмурилось, закрываясь чёрными тучами и сверкая молниями; иногда прореживало себя перистыми белыми облачками, кое-где пропуская лучи солнца; иногда оно было ярко-голубое и до того насыщенное, что приходилось щуриться и долго привыкать.

Аллен любил ночное небо, особенно когда не было туч. Чернота, испещрённая сотнями маленьких точек-звёзд, навевала спокойствие. Стоило только завернуть за угол от дома для бесед, как окутывала пробирающая до костей тишина.

Аллен ею наслаждался.

Его не пугали ни возможные преступники, ни просто грабители. Может, это везение, но за годы работы у Аллена ни разу не было проблем с тёмными переулками. Тёмные тихие переулки были отрадой после нескольких часов работы.

Порой он был благодарен Мариану за то, что «Лотос» находится на окраине.

***

На следующей неделе Канда не приходил. Аллен долго думал о том, можно ли запретить Миранде пускать его к нему, но пришёл к выводу, что никаких строгих правил Канда не нарушил, а следовательно, желание клиента о встрече по-прежнему оставалось превыше всего.

Лави открыто флиртовал с Линали. Когда Аллен видел, как она улыбается, закрадывались сомнения, что охрана в её лице всё ещё в силе. Последней каплей стал момент, когда в перерыве Лави положил руку ей на плечо (благо, что форма охраны не оставляла оголённых частей тела) и что-то шепнул, наклонившись к самому уху.

Линали рассмеялась, отведя взгляд от стоявших около входа подозрительных парней.

Какая тут охрана?

– Что значит Дик, Лави? – холодно спросил Аллен, встав прямо перед ним.

Улыбка сползла с лица парня, и появилось похожее грустное выражение, которое он видел на лице Дебитто лишь мгновение.

– Это твоё настоящее имя?

– Нет. Аллен…

– Тогда что? – продолжал настаивать Аллен, разведя руки в стороны. – Почему те ребята из «Падшего» называли тебя именно так? Откуда ты вообще знаком с ними так… близко?

– О чём он? – шепнула Линали, но Лави не обратил на неё внимания.

– Аллен, это долгая история. Понимаешь…

– Не понимаю, – отрицательно мотнул он головой. – Нет, не понимаю, Лави.

***

Потеря равновесия служит причиной падения. Аллен упал. Он упал в тот самый момент, когда Канда без сокрытий сравнял его работу с грязью, плюнув в лицо. До этого Аллена мало заботило, кто он и что делает в жизни. Его давно перестало это заботить. Он занят, у него есть деньги, есть обязанности.

У него никого нет.

Наверное, это и есть та самая свобода, которая ценится в мире. У него никого нет, поэтому он может в любой момент бросить всё и уехать, ни о чём не задумываясь и не сожалея.

Он свободен.

Станет ли кто-то беспокоиться? Вряд ли. Разве что Мариан, да и тот будет переживать лишь об утрате неплохих денег.

Аллен потерял равновесие и упал, не в силах подняться.

В «Падшем» всё было иначе. Люди пили и смотрели, не задумываясь ни о каких разговорах. Смотрели на красивые тела и щупали их глазами. Вывод напрашивался только один: здесь все избегали прикосновений. Другие же предпочитали шлюх вместо стриптиза, а тем, кому не повезло, приходилось учиться жить с родственной душой.

– Эй, парнишка, – Аллен не сразу понял, что обращаются к нему. – Чего ты такой потерянный? Налить тебе что-нибудь?

Аллен застыл около барной стойки. С другой стороны стойки ему улыбался блондин со странной повязкой на голове, из-за которой он напомнил Аллену о восточных принцах из детских книжек.

– Я… не пью, вообще-то.

– Да брось, все так говорят, когда заходят в первый раз, – махнул тот рукой и сразу же пододвинул стакан, наполненный каким-то напитком. – Попробуй.

Недоверчиво взглянув на бармена, Аллен взял стакан и поднёс к губам. Улавливались нотки цитрусовых – лимона и апельсина, – смешанных с мятным привкусом. Напиток слегка обжёг горло, и Аллен поморщился.

– Градус небольшой, зато какой вкус! – хлопнул в ладоши «принц». – Могу посоветовать что-нибудь ещё.

– Отстань от него, Вайзли, – девушка с тёмными всклокоченными волосами, облачённая в белое короткое платье, подол которого спускался вниз подобно лепесткам цветка, подошла сбоку и мило улыбнулась, блеснув большими глазами. – Ему действительно нельзя. Он ведь из этих… разговорщиков. Да?

Аллен нехотя кивнул.

– Откуда ты знаешь?

– Видела тебя вместе с Диком. Ты ведь уже приходил сюда.

– Почему все здесь называют его Диком? Я знаю его как Лави.

– А, Ла-ави… – лениво протянула она. – Слышала, что он взял себе это имя и пользуется им по сей день. Но когда я с ним познакомилась, он был Диком.

– Откуда ты его знаешь?

– Дебитто познакомил.

– А Дебитто откуда?

Девушка призадумалась.

– Кажется, это Дик помог ему устроиться работать сюда.

– Я хочу увидеться с ним. С Дебитто, – Аллен повернулся к ней, преисполненный решимости. – Пожалуйста.

Она переглянулась с Вайзли и задумчиво уткнула указательный палец в щёку.

– Никогда бы не подумала, что к близнецам придёт разговорщик. Неужели вы заглядываете в места, подобные «Падшему»? Куда катится мир.

***

Как выяснилось, девушку звали Роад, и она была на целых три года старше Аллена. Миниатюрный рост и телосложение играли ей на руку, хотя Аллен старался не замечать пристальных взглядов от мимо проходящих людей. Ему совершенно не хотелось знать, какие грязные мысли копошатся в их глупых головах. Впрочем, вряд ли это волновало Роад, ведь она точно так же, как и близнецы, здесь работала, а значит, привыкла ко всякому.

Дебитто и Джасдеро сидели в комнате отдыха, очень напоминавшую подобную комнату в «Лотосе». Длинные волосы Джасдеро были собраны в свободный хвост за спиной, а на плечи была накинута тёплая вязаная кофта. Дебитто же выглядел точно так же, как и при первой встрече с Алленом. Увидев его, он расплылся в усмешке и сдвинулся, освобождая место.

– Надо же! – воскликнул он. – Что тебя привело к нам?

Они – родственные души. И братья. Братья-близнецы.

Нет ничего плохого в том, чтобы любить кого-то, ведь это заложено в родственных связях. Так когда-то сказал Аллену Мана. Он давно не вспоминал отца – просто не было времени. Работа занимала большую часть его жизни, а жизнь постепенно и стала работой. Аллен полностью погружался в чьи-то проблемы, переживая несколько маленьких жизней за одну смену. Он старался абстрагироваться, поддерживать разговор, иногда давать советы.

Своих проблем у него уж давно не было. Они все исчезли вместе с Маной, а чужие жизни постепенно заменили Аллену его собственную. Ему нравилось работать разговорщиком – это не позволяло утонуть в воспоминаниях. Нравилось до тех пор, пока Канда одним неосторожным (неосторожным ли?) словом не разрушил вдребезги старательно созданный мирок.

– Располагайся, у них перерыв. Даже денег не возьмут, – Роад лукаво подмигнула и вышла за дверь.

Аллен, долго стоявший в нерешительности, наконец выдохнул, полностью освобождая лёгкие, и сделал новый глубокий вдох.

– Я пришёл из-за Лави.

***

Усталость замечаешь только тогда, когда останавливаешься для передышки. Времени становится слишком много, простора для размышлений – тоже. До тех пор, пока ты продолжаешь идти, ты не замечаешь того, что устал. Силы никогда не кончатся, если этот путь – единственное, что помогает жить.

Остановка отнимает желание двигаться дальше.

Падение отнимает силы подняться.

Аллен считал, что уже давно вырос и может справиться без чужой помощи. Теперь же ему казалось, что он ошибался.

– Мелкий, – голос Канды медленно выводил из забытья. – Я плачу тебе не для того, чтобы ты сидел и молчал. Если хочешь покопаться в своей глупой голове, возьми отгул и сиди дома.

После того как Аллен покинул клиента по своей воле, разбив стакан, Канда приходил уже дважды. Сегодня был третий раз. Он ничего не написал в жалобной книге и даже ничего не сказал Миранде. Он просто пришёл снова и молчал точно так же, как молчал и Аллен. Целый час они сидели на расстоянии вытянутой руки, но не произносили ни слова.

Аллен не смотрел на Канду – ему было страшно. Глаза Канды были слишком колкими, чтобы смотреть в них, когда и без того всё тело словно пронзали острые иглы. Аллену было не нужно, чтобы Канда добил его. Ему хотелось тепла, впервые за долгое время, но явно не от него.

– Я не прошу тебя платить. Если хочется кого-то погнобить, иди к Лави, уверен, он сможет дать достойный отпор.

– Это ваш лучший разговорщик-то? Не интересно, – категорично отрезал Канда.

– Чего ты пристал ко мне? Мне и так херово, разве не видишь?

«Разве не этого ты добивался?» – подумал Аллен, но вслух ничего не произнёс.

– Ты определённо подходишь лучше, чем Лави, – голос Канды стал задумчивым.

– Что? Хватит нести бред. Лучше скажи, почему не написал на меня жалобу.

– В этом нет смысла. Ты должен понять сам, мелкий Аллен.

Чувство страха неожиданно вернулось. Аллен настолько увлёкся размышлениями о своей работе и истории Дебитто и Джасдеро, что постепенно забыл, каким было первое впечатление о Канде. Он больше не рассматривал его, как при первой встрече, не искал возможной причины его нахождения здесь. Однако если хорошенько подумать, причину он так и не нашёл.

Впервые за несколько дней Аллен посмотрел Канде в глаза. Они совершенно не изменились – остались такими же холодными.

Снова хотелось бежать.

– Я тебя не понимаю, – прошептал Аллен.

И он действительно имел в виду то, что сказал. Иногда люди говорят странными фразами. Приходится попросить повторить, чтобы понять смысл. В случае с Кандой казалось, что даже если попросить его перефразировать иначе, всё только сильнее запутается. Канда – это Канда. Он не поддаётся пониманию, как книга на незнакомом языке.

– Я с тобой и так провозился слишком долго. Сроки поджимают, – Канда деловитым жестом запустил руку во внутренний карман пиджака и извлёк чёрные перчатки из тонкой ткани.

– Что ты делаешь? – напрягся Аллен, метнув испуганный взгляд в сторону выхода.

Линали. Где сейчас Линали?

– Выполняю работу. С тобой по-хорошему не получается. Разговаривать ты не хочешь, ныть – тоже, даже если тебя втоптать в грязь, – поднявшись с места, Канда в одну секунду оказался рядом с Алленом и резким движением сжал ему горло.

Сделать вдох было практически невозможно. От неожиданности Аллен широко распахнутыми глазами смотрел на Канду и не пытался вырваться, лишь сильнее сгибаясь под напором сильной руки. Его пальцы оказались сильными и цепкими, несмотря на обтягивающую их чуть шершавую ткань перчаток.

Аллен избегал прикосновений – даже в перчатках. Сейчас было страшно вдвойне, потому что Канда подготовился.

– Секунду назад ты смотрел на выход. Правильно делал, только опоздал. И девчонка-охранница тебе не поможет – она слегка занята болтовнёй с Диком. Вернее, с Лави. Всё время забываю, что он выбрал такое дурацкое имя.

Из горла Аллена вырвался хрип – воздух кончался, тело требовало сделать вдох. Канда слегка ослабил хватку, но ровно настолько, чтобы Аллен мог дышать и говорить.

– Что… тебе нужно?

Ни один мускул на лице Канды не дрогнул. Он лишь продолжал сжимать горло Аллена и смотреть тёмными пустыми глазами.

– Ты.

– Нам нельзя ходить на свидания с клиентами, – попытался усмехнуться Аллен, но вышло плохо.

– Я для тебя не клиент, – возразил Канда, – а ты для меня не разговорщик. Это ты – моя работа, мелкий Аллен Уолкер. Мне за тебя платят.

========== Часть 4. Ожог ==========

В этот момент Аллен ненавидел приватность. Пришлось заглянуть ко всем, получив в ответ кучу возмущённых взглядов и возгласов, чтобы убедиться в отсутствии Лави.

– Ты что себе позволяешь? Это нарушение… – начал было Тимоти, сидя за крайним столиком у стены с юной девочкой, возможно, чуть старше него самого, размазывающей по щекам слёзы.

Аллен едва ли мог ей сейчас посочувствовать – её проблемы его совершенно не волновали, хотя в другой ситуации ему попросту нельзя было так думать.

– Где Лави? – выпалил он сходу, продолжая игнорировать девочку-клиентку.

– Лави? – Тимоти нахмурился. – Не знаю. Наверное, с клиентом…

– Он с Линали. Должен быть с Линали, – снова перебил Аллен, ещё раз оглянувшись за спину. – Так где?

– Понятия не имею, Аллен. Я вообще-то работаю, а тебе за вмешательство могут влепить штраф.

– Штраф меня волнует меньше всего. Есть проблема посерьёзнее.

Тимоти повзрослел. Из грязного мальчишки-вора он постепенно превращался в человека, осознающего всю грязь этого мира. Впрочем, вряд ли он не видел её раньше. Скорее всего, Тимоти повидал за свою пока ещё короткую жизнь так много, что и представить было сложно. Но сейчас его глаза выражали больше понимания. Он действительно серьёзно относился к тому, что делал, и изменить жизнь он решил не просто из-за того, что стало скучно, как было сказано Мариану, – это был осмысленный поступок.

Маска уличного воришки, не прогибающегося под трудности, постепенно менялась на другую.