Текст книги "Секреты моря (СИ)"

Автор книги: Katiii

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Записки из тетрадки ==========

«Море? Я люблю его до безумия, сидя на пляже».

Дуглас Джерролд

Павла наблюдала красивый закат, стоя в его холостяцкой квартире на семнадцатом этаже. С балкона простирался отличный вид на город, а теплые краски заката и само апельсиновое солнце еще стучалось в окна и поливало улицы оранжевым светом. Девушка дышала полной грудью, она ощущала себя вполне счастливой. Хотя… хотя и испытывала легкое волнение, а точнее смутную тревогу. Она не знала, откуда она, ведь все было довольно хорошо. Возможно дело в нем? Хотя у них все тоже было ровно и хорошо. Наверное…

Павла зашла в его комнату и осмотрелась снова, как впервые. Лаконично. Стильно и очень чисто, что немного необычно для холостяка, потому что в то же время, аккуратистом он не был. Она смотрела на его вещи, словно что-то тщательно взвешивая, или, возможно, сомневаясь в чем-то. Когда ее взгляд скользнул на кровать, девушка улыбнулась самой себе, и только она знала, заключалось ли в этой улыбке только лишь светлое обещание счастья, или же там все было гораздо сложнее.

Взгляд ее грустных глаз остановился на письменном столе. Компьютер, несколько книг, ручки в стаканчиках, диски… Ничего примечательного. Она открыла верхний ящик стола, не ища ничего специально, скорее просто из любопытства, и просмотрела его содержимое. Когда-то этот стол наверняка был перегружен конспектами занятий, теперь же там находились диски, папки с файлами и различная непримечательная мелочь. Помедлив, девушка открыла нижний ящик. В нем лежала тетрадь в твердом переплете, и ничего более. Увидев исписанные страницы, она с мыслью «еще один конспект» хотела было положить тетрадь на место, но решила взглянуть на первый лист и узнать название предмета.

«Не знаю, с чего начать! И как описать ТО, что произошло со мной. Сухо изложить факты, или оформить более художественно, с мыслями и чувствами, одолевавшими меня тогда. И я решил выбрать что-то среднее».

«Вот так предмет!» – подумала Павла и улыбнулась.

«Это случилось, когда я был в отпуске на Эгейском море…»

Позапрошлым летом Кирилл говорил ей, что ездил в Турцию. Когда она спросила его, как ему отдохнулось, он лишь внимательно посмотрел на нее и ответил: «Это был запоминающийся отдых». И не сразу отвел взгляд, смотря в ее глаза так, словно хотел что-то сказать, но не мог.

– Там у тебя была история, значит, – Павла не хотела читать, догадываясь, о чем таком мог написать молодой парень, приехав с отдыха и оставшись под впечатлением. Под таким сильным впечатлением от жаркого романа, что даже накатал это на бумагу. Но что-то словно подталкивало ее это сделать. Любопытство? Она нехотя прочла дальше: «…У дяди недалеко от воды был дом, довольно просторный и вполне уютный, и я решил остановиться у него. Купить дом где-нибудь у моря, как у него было моей давней мечтой. Я тоже ненавижу холод».

Она подняла голову и посмотрела в сторону входной двери. Зачем она читает? Зачем ей читать о страстях, которые к ней не имеют никакого отношения?! Тем более что они даже изложены на бумагу! Обычно это удел девушек. Что, она прочувствует его глубже? Увидит с иной стороны? Или она боялась, что ее может это задеть? Разве? Улыбка. Тема ревности стала ей интересна больше всего. Она и подумать не могла, что он способен на такую сентиментальность.

«Дядя встретил меня в аэропорту. Стояла дикая жара, и еще от асфальта палило нещадно. Мы ехали к его дому около двух часов, а от дома до моря было ходу минут двадцать. Мне нравился этот променаж только рано утром или поздно вечером, и несложно догадаться, почему. Чтобы полежать на еще не раскаленном песке, я выбирал раннее утро и долеживал до одиннадцати дня, когда солнце было еще не в зените. Потом уходил и приходил вечером. И так постоянно. Увидел я то, что увидел, в самом конце первой недели. Я направился к морю, когда на пляже уже совсем не было народу. Где-то вдалеке я видел несколько парочек, сидящих или прогуливающихся по песку. Солнце еще не село. Я лег на песок, помню, что подложил под голову руки и смотрел на закат. Я хотел дождаться, когда совсем стемнеет, чтобы еще раз увидеть звезды (представляю, как это глупо и романтично звучит). С приближением полуночи можно увидеть впечатляющее звездное небо, какого не увидишь у нас. И еще раз ты задумываешься о том, что у тебя нет женщины, любящей и понимающей, чтобы разделить эти мгновения… с тобой рядом…»

«Пффффф!» – ироничный смешок скривил губы на этой строчке. Павла почему-то не любила, когда мужчины произносили подобное.

«Спустя некоторое время (еще не стемнело) я сел, и тут же глаз выхватил в воде человека. Я не мог рассмотреть, мужчина это или женщина. Иногда показывались голова и плечи, потом снова пропадали. Фигура выныривала из воды, проплывала немного под водой и снова выныривала. Но взмахов рук я не помню. Я точно не помню этого! Меня сразу привлекло увиденное. Голова вновь исчезла и появилась примерно в тридцати метрах от берега. Может, чуть ближе… Из воды торчали две глыбы камня, на которых так любили фотографироваться туристки, ползая по ним как ящерицы и принимая различные позы… так вот, тогда на одну из них взметнулись руки… фигура подтянулась и наполовину вылезла из воды.

Это была женщина. Она не села, она оперлась на вытянутые руки и смотрела на берег. Я пишу сейчас, и вижу, что почерк становится неровным… Как забавно. Значит, и вправду было. У нее были длинные волосы, очень белая кожа и обнаженная грудь. Черты лица я рассмотреть не смог. Она словно застыла на этом куске камня, и я застыл вместе с ней и не знал, как окликнуть ее и нужно ли мне это делать. В какой-то момент она посмотрела в мою сторону…

Она увидела меня и тут же пригнулась. Помню, меня это позабавило. Застеснялась, думаю, или испугалась. Но, пока я размышлял, поднимаясь зачем-то на ноги, она неспешно сползла в воду и словно испарилась. Я ни разу не увидел ее головы над водой с тех пор…»

Замок входной двери щелкнул. Павла вздрогнула и, увидев, что еще не все прочла, не без тени сожаления кинула тетрадь обратно и направилась встречать Кирилла. Он улыбнулся ей, протягивая покупки.

– Ты бы хоть телек включила, – заметил Кирилл. – Я принес вино, которое ты любишь, ну и вкусностей разных.

«Да тут у меня поинтереснее телевизора будет, о всем забудешь читая такое!»

– Открывай, – улыбнулась девушка и чмокнула парня в губы.

– Чем займемся? Просмотром фильма под вкусняшки? Отличный ужин, а затем секс?

Кирилл улыбался ироничной улыбкой, которая очень нравилась Павле. Ироничный, но добрый и очень красивый парень с длинными волосами по плечи. Скорее всего, ей повезло с ним.

– А тебя такой расклад не устраивает? – Усмехнулась девушка.

– О-о-о-чень устраивает, миледи! Вы даже не представляете как! Подожди, я приготовлю ужин…

***

– Какой ты умница у меня, – похвалила Павла вполне искренно, откусывая сочный стейк и запивая красным вином.

– Стараюсь! Ты же так редко приходишь!

– Не начинай, я прихожу стабильно раз в неделю, иногда мы видимся чаще. Вот поездка совместная на носу, так что все отлично!

Кирилл был весьма наблюдательным и заметил некоторую перемену в девушке: ему показалось, она улыбалась слишком натянуто и выглядела рассеянной и он стал кидать на нее пристальные взгляды.

– Что? Что ты так смотришь?

– Все нормально?

– Эмммм…

«Сказать, или нет? Ай, черт! Зачем скрывать, что копалась в его вещах?»

– Я чувствую, что что-то не так, да?

– Ты всегда отличался наблюдательностью, друг мой, – Павла отвела взгляд и сделала глоток любимого Шардоне.

– Что случилось, пока меня не было эти полчаса?

Она медлила.

– У тебя сомнения насчет поездки?

– Не совсем, – девушка в сомнениях на него посмотрела.

– Ну говори уже! – В нетерпении повысил он голос.

– Понимаешь, ты только не бесись! Я нашла твои записи о поездке на Эгейское совершенно случайно. Я ничего не искала и не рылась в твоих вещах, не подумай! Зашла в твою комнату, увидела стол… ну и… смотрю, везде конспекты, ручки, листки бумаги… книги… как-то по инерции… – Проговорив все это поспешно, она добавила: – Извини.

Лицо парня побледнело, но он не повысил голоса, не начал задавать вопросы, он задал лишь один, откладывая еду в сторону:

– Что ты успела прочесть? Все?

– Нет, еще раз извини, я не хотела рыться в твоих вещах…

– Это уже не важно, – перебил он.

– Хм… не важно?

В его глазах читался немой вопрос, и она ответила:

– Как она увидела тебя и погрузилась в воду, и больше ты ее не видел.

– Видел, – дрогнувшим голосом ответил Кирилл, – я увидел ее.

– Но ты же писал, что больше головы над водой…

– Все так! Но это случилось не в тот, первый, раз.

– О-о!

Наступило молчание, Павла удивленно смотрела на него, не зная вообще что думать. У нее даже пробегали мысли, что он это все придумал как художественное произведение.

– Прошло года два, и я уже свыкся. С одной стороны – хотел забыть, потому что мне все равно никто не поверил бы, с другой – как можно позволить себе забыть то, чему я стал свидетелем?

– Ну этого же не может быть, – сказала она, правда, не очень уверенно. – То, на что ты мне намекаешь? Ты же намекаешь мне на…

Кирилл посмотрел ей в глаза таким взглядом, что ей в миг стало как-то не по себе.

– Нет… нет, быть этого не может…

– Ты прочти до конца. А я пока покурю.

Она перечитывала написанное снова и снова, пока он курил на балконе. В голове был клубок из хаотичных мыслей, она растерянно взирала на мужской силуэт за дверями балкона и на призрачные клубочки дыма. Закат давно поблек и растаял, над городом сгустились сумерки. Ей тоже резко захотелось выкурить хотя бы одну сигарету.

– Ты же бросать собирался, – сказала она тихо.

– Это сложно. Ты же знаешь.

– Ответь, ты точно, абсолютно уверен, что тебе все это не показалось?

– Уверен так же, как и в том, что земля круглая, – Кирилл опустился на стул. – Ни один здравомыслящий человек не поверит ни единому слову: в такие вещи верят либо люди, которые хотят верить мифам, либо дети. И это угнетает, так как без прямых доказательств твои слова ничто!

– Возможно, не один ты такой, милый. Значит, были и другие. Кто видел русалок или даже ее, ту самую, которую видел ты! А знаешь, сколько существует статей, где описаны всевозможные встречи с морскими людьми в разные времена? Подводный мир до сих пор – самое неизведанное место на планете. Раньше могло быть все, что угодно! Но сейчас… из-за того, что человек проникает все дальше и все глубже, из-за загрязнения вод, рыболовства, я согласна, что если осталось что-то ТО, с прежних времен, в это поверить ой как сложно. А увидеть!..

Кирилл покачал головой.

– Трудно жить с этим, хотя… по-своему я счастлив. А бумага – чтобы малейшие детали не стерлись из памяти.

– Ты бы когда-нибудь сам показал мне эту тетрадь?

Павла очень внимательно посмотрела на него, даже испытывающе, ей почему-то очень важно было услышать ответ.

– Да, скорее всего, – помедлив, ответил молодой человек, – просто это… сложно… Понимаешь?

Павла покачала головой и взяв его руки в свои, попросила:

– Расскажи. Расскажи о самой встрече! Читать – это одно, а слышать…

Спустя минуту от начал.

– Проходили дни, и я больше ее не видел до того утра. Я встал до рассвета, как никогда ранее… Павла, она снова там была! Снова забралась на эту глыбу. Полулежала на ней, подперев руками голову и смотрела куда-то в воду. Тогда я смог хорошо ее рассмотреть, настолько, насколько это было возможно: мокрые, непонятного цвета волосы, прилипшие к спине, лбу и плечам, пряди свисали с опущенной головы. Как все мне врезалось в память! Белая кожа, голая, совсем небольшая грудь… ее ладони показались мне намного больше, чем они должны быть у человека. Я не сразу заметил ее ноги, точнее, то, что их заменяло. Я вообще вначале не понял, что это. Ниже спины, там, где заканчивается талия, было что-то длинное, грязного серо-зеленого цвета, которое свисало в воду. Я сощурился и стал всматриваться, уверяя себя, что это зрительный обман, игра света и тени!.. Я подошел ближе и увидел… точнее, не увидел ее ног! Ты читала, что я чувствовал тогда, и мои ощущения… повторяться более ни к чему.

Павла процитировала по памяти:

– Она заметила тебя. «С минуту мы смотрели друг на друга, пока я не услышал пошлепывание по воде; что-то, очень похожее на огромный рыбий хвост, легонько било по воде возле камня, поднимая мелкие брызги. Я увидел это и закричал»…

– Я не закричал, – оборвал Кирилл немного резковато, – я вскрикнул! Это разные вещи.

– Если бы я увидела такое…

– Все. Хватит об этом. Я испугал ее, и она исчезла. Если бы у меня хватило выдержки не показывать свои эмоции!

– То что бы было? Она все равно уплыла бы! Вряд ли вы бы подружились, – Павла натянуто улыбнулась, чувствуя, как немного дрожат ее руки.

«Резко выпрямилась и нырнула. Она не сползла с камня, как в прошлый раз, а нырнула, так что я четко увидел хвост, заменяющий ей ноги…»

– В воде скрыта магия, иначе не было бы жизни на земле, – задумчиво произнесла Павла.

– Давай не будем больше возвращаться к этому, хорошо? Лучше поговорим, куда поедем, а? Предлагай варианты, – и он поцеловал ее. Нежно.

«Как можно не думать об этом? А он не мог ее выдумать, только не Кирилл! У него просто фантазии не хватит, – думала Павла, целуя приятные, такие знакомые ей губы. – Я сомневаюсь, что когда-нибудь забуду то, что узнала сегодня. И черт меня возьми, если я не захочу увидеть то же, что довелось увидеть ему!»

***

В нескольких километрах от берега над водой показалась голова. Черты лица были бы вполне человеческими, если бы не огромные, водянистого цвета глаза, всматривающиеся в однообразную картину воды и неба. В пасти она держала только что пойманную рыбу. Капли воды блестели на ее лице.

========== За бортом ==========

– Может, она злая, и не как в мультиках, а как на самом деле…©

Она доедала свою рыбку. Затем еще одну и еще, но рыбье мясо не насыщало ее по-настоящему. Она нырнула под воду и поплыла к берегу, надеясь заприметить в воде человека: хоть кто-то, по ее мнению, должен был плавать в это ранее июльское утро. Купальщик или рыболов. Рыболов, скорее всего, ведь было только четыре утра.

Она оказалась права. Проплыв с километр, она увидела берег. По мере приближения русалка заметила, что берег безлюден: курорт, где днем и по вечерам очень шумно и многолюдно, сейчас словно вымер. Но недалеко от берега, как она и предполагала (а думать она умела), она увидела рыбацкую лодку, в которой местный рыбак решил провести утро наедине со спокойным морем, слушая, как вода тихонько плещется об облупленные борта его старой лодки, слегка покачивая ее и вгоняя человека в сон. Быстро светало, тонкая полоска на горизонте становилась все отчетливее, быстро наливаясь желто-алыми красками.

Он любил встречать рассветы, сидя в лодке. А ведь когда-то излюбленным местом была веранда его небольшого домика на берегу, и кресло-качалка, где они вместе – он, жена и любимая собака – встречали закаты, а если доводилось раньше встать, то и рассветы. Тихие закаты и тихие рассветы. А теперь Никон остался один…

Мужчина поднял задумчивый взгляд от поплавка и посмотрел чуть поверх него. Он застыл в изумлении, тупо уставившись перед собой. На него из воды смотрела женщина. От лодки ее отделяло метров десять, не больше. Рассвело настолько, что Никон смог увидеть достаточно привлекательное, но какое-то неправильное лицо. Что-то в нем было не так, что-то смущало его очень сильно, а может быть, странным было просто наличие купальщицы в столь ранний час? Тем не менее он подумал: «Девушка плавает… забавно… вот уставилась!»

Когда эта самая девушка подплыла ближе, в его мозгу пробежало вполне логичное и запоздалое: «А почему так далеко от берега?»

Тем временем женщина в воде подплыла еще ближе, и до лодки ей оставалась всего пара-тройка метров. Никон смог лучше рассмотреть темные, но непонятно какого точно оттенка волосы: ему они показались каштаново-рыжими с примесью зеленого. Да, определенно, они отливали каким-то странным зеленым оттенком, словно в прядях запутались водоросли. Рыбак силился всмотреться в лицо купальщицы. Тогда ему не показалось – что-то было с ним определенно не так. Круглые, чуть выпуклые глаза были больше, чем они должны быть раза в полтора. Брови настолько редкие и тонкие, что еле обозначались на аккуратном, овальном, чуть вытянутом лице. Нос был совершено обычным, даже, можно сказать, красивым, а вот рот с бледными пухлыми губами был растянут по углам настолько, что вызывал смутное чувство отвращения, когда на него смотришь дольше двух секунд. Если бы не это, лицо незнакомки в воде можно было бы назвать почти красивым.

«Инопланетянка», – пробежало у него в голове, и тут Никон обратил внимание на ее кожу – идеально ровную, гладкую и блестящую от капелек воды. Очень уж блестящую, будто вся она была покрыта еле заметными, мелкими чешуйками. Мужчина медленно перевел взгляд и посмотрел ей прямо в глаза, понимая, что странная купальщица не сводила их не на секунду, будто гипнотизируя. Она слегка нагнула голову набок и уголки огромного рта дрогнули в еле заметной улыбке.

– Ты кто? – он вдруг не узнал своего голоса. Рыбак не мог отвести взгляда и пошевелиться, смотря на странное лицо из воды. Оно приводило в растерянность, более того, он начинал чувствовать, как страх заползает под кожу, но не мог отвести взгляда. – Почему ты плаваешь в столь ранний час и почему уставилась на меня?

Растерянность. Непонимание. Тревога. Испуг. Шок. Ужас. Боль. Сколько раз она видела это в глазах людей…

Морская дева приблизилась еще ближе и облокотилась о борт лодки, улыбаясь еще шире, но не показывая зубов. Теперь он явно видел и эти чешуйки – крохотные, почти незаметные на лице, но дающие неестественный блеск на коже, становившиеся все больше к плечам и ниже… Она приподнялась на локтях, еще больше поднимая туловище из воды. Длинные пряди упали на обнаженную маленькую грудь, на которой поблескивали крохотные, почти незаметные… Она вся была в чешуе! Лодка слегка накренилась…

Рыбак не смог даже выдавить из себя крик – он так и застрял в горле.

«Кажется, я схожу с ума… Что происходит? И почему я ничего не делаю?» – пораженно спросил он себя, чувствуя, как от страха замирает сердце, а по телу разливается холод. Оно словно оцепенело и не хотело двигаться. Он не верил в то, что видит: рука – совершенно не хрупкая женская рука – с перепонками между пальцев, сжала борт лодки. По странному стечению мыслей он вспомнил слова своего племянника, который тем летом приезжал погостить к нему.

– Что случилось? – он уставился на парня, который в последние дни изменился и был сам не свой. – Ты приехал на отдых, так развлекайся и отдыхай.

– Я так и делал, – резко, почти со злобой, ответил парень. Лицо его помрачнело еще больше. Его просто было не узнать.

– Кирилл! – как-то вечером, буквально накануне отъезда, дядя подошел к нему, непрерывно болтая бренди в бокале. Вечерний ритуал. Кирилл перевел взгляд на золотисто-коричневую жидкость, а затем посмотрел в окно. Алые краски заката пробивались через огромные окна, украшая их большую светлую гостиную.

– Ты такой странный после приезда из Метаморфоси…

– Море…

– Что?

– Море, – эхом повторил парень, – такое красивое. – Медленный, глубокий вздох. – Мне завтра уезжать. И это не после поездки, это тут…

– Что «тут»? – Никон непонимающе смотрел на него, брови сдвинулись к переносице. Он даже перестал болтать бренди.

– Какое красивый закат… какое красивое место… магическое…

Воцарилось молчание. Кирилл выглядел крайне странным, задумчивым, ушедшим в себя на несколько секунд. Он неотрывно смотрел вдаль, на голубовато-зеленую воду, окрашенную в этот час теплыми оранжевыми красками, которая таила в себе намного больше тайн, чем он мог себе представить до этого путешествия.

– С тобой определенно что-то случилось, сын мой, – пробормотал Никон, наконец-то отпивая забытый напиток. – Только я не могу взять в толк, что именно! Ты какой-то нервный, растерянный, иной раз отвечаешь невпопад…

– Когда?

– Да все эти три дня тебя словно подменили! Да вот и сейчас… Тебя словно тут нет! Что с тобой, а? – Никон раздраженно тронул парня за локоть, и Кирилл вздрогнул. Никон отчетливо увидел, что племянник почти с испугом посмотрел на него, но потом опомнился и улыбнулся ободряюще.

– Да все хорошо. Наверное, просто устал, – заверил Кирилл, пожимая плечами.

– Устал? От гулянок?

– И от этого тоже. Можно мне? – он взглядом показал на бокал. – Мы посидим на веранде до поздней ночи, если ты не против, потом я искупаюсь перед сном и соберу вещи. Утром поезд.

– Но…

– И давай не будем. Я попытаюсь быть как прежде. Тем более, терпеть меня уже недолго, – Кирилл подмигнул.

– Но я волнуюсь, – развел руками Никон. – У тебя неприятности?

– Что? – на этот раз парень широко улыбнулся и обнял дядю. – Нет, старик, успокойся.

– Точно? – Никон прищурился.

Парень кивнул.

Спустя час, когда совершенно стемнело и огрызок луны освещал море, когда два бокала бренди ударили в голову, а стрекотание цикад и сверчков приятно убаюкивало, внушая какое-то умиротворение, Кирилл произнес:

– Я встретил что-то странное… на море…

– Где?

– Ну там, – мотнул головой Кирилл, – на море.

– Что странное?

Кирилл слушал, как лились из гостиной тихие звуки джаза: оркестр Гленна Миллера исполнял свою знаменитую «In the Mood». Откуда-то доносились голоса и женский смех – веселый и беззаботный.

– Ну? – Никон был нетерпелив. Он уже и не надеялся, что Кирилл хоть что-то прояснит. Он надеялся услышать что угодно, но только не это.

– Я два раза видел ее. Определенно. Женщину в воде. И мне кажется, что я видел русалку. Поэтому, дядя, я хожу сам не свой. Я понимаю, что ты думаешь, когда слышишь от меня такое, но я правда видел в воде… это вряд ли был человек. Я видел ее хвост… прямо у берега… и она посмотрела мне прямо в глаза. Ты можешь мне говорить что угодно, ты жил возле моря не один год и, может, и сам видел что-то подобное, но никому не рассказывал, но я точно видел… Это была не человеческая женщина.

Кирилл замолчал, уставившись перед собой. Боковым зрением он видел, как Никон смотрит на него. Он не улыбался. И Кирилл не улыбался. Но ему стало ощутимо легче.

Звуки музыки постепенно затихали, растворяясь в доме.

Воспоминания пролетают как один миг. Взгляд Никона будто проясняется, он словно узнает женщину, о которой говорил племянник. Она подтягивается ближе, на лице улыбка, от которой стынет кровь сильнее, чем от перепонок между пальцами и огромного хвостового плавника, выныривающего из воды: он двигался так, словно махал ему в знак приветствия! Никон чувствует, как что-то прохладное и гладкое касается его шеи. Кажется, это ее ладонь. Панический страх ледяными пальцами сжимает грудь, не давая дышать. Его пытаются наклонить ниже, тянут в воду. Почему, если он понимает, что происходит, не может попытаться вырваться? Попытаться изловчиться и ударить веслом? Потому что знает, что ничего не получится? Что нет шансов? Что она в разы сильнее и быстрее?

Его держат. Синева воды все ближе… Он внутренне кричит, задыхаясь. Перед глазами яркими вспышками пробежали лица родных и близких ему людей, как бывает, когда ты на краю… Нимфа разомкнула губы, приблизила лицо и что-то сказала на своем русалочьем языке. Никон хотел лишиться сознания как можно быстрее, до того момента, пока он узнает, что с ним сделают.

«Пожалуйста… пожалуйста… можно я умру прямо сейчас, в эту секунду, сидя в лодке?»

Немигающие глаза казались ему пустыми, как два блюдца, глаза примитивного существа, которое способно лишь утолять безумное чувство голода, но он ошибался: в их глубинах угадывался проблеск ума – холодного и мудрого.

***

– Милый, ты не обгоришь?

– Ммм?

Милый лежал на шезлонге на палубе белоснежной сорокафутовой яхты, арендованной на трехдневное плавание недалеко от берегов Греции. Они хотели завершить свой отпуск именно уединением на природе. Их второй день на яхте «MAYBE» подходил к концу. Море радовало полным штилем, а еще больше радовали чистое небо, горячее солнце, охлажденные напитки и Сара. Что еще нужно? Ее дочь от первого брака, семилетняя Ариадна, понравилась Климу веселым, но не докучливым нравом, хотя как мужчина он предпочел бы находиться сейчас с тридцатилетней миловидной женщиной наедине. Ариадна обожала солнце и жарилась на нем сутками, и на пляже, и на палубе, умея развлекать себя сама, что очень ценили и Клим, и Сара. За неимением песка и ракушек, замену им отлично составляли куклы, рисование и пазлы. Сара изредка кидала взоры на дочку, не сняла ли та панамку, а тонны защитного крема всегда были под рукой. Они отошли от берегов настолько, что берега не было видно, но и далеко в открытое море они не собирались. Солнце клонилось к закату.

– Пойду-ка я окунусь, а то и впрямь поджарился, как индейка.

– Милый, а ты уверен, что здесь безопасно плавать?

Клим устало вздохнул. Снова она за свое.

– Я же волнуюсь! – будто оправдываясь, сказала женщина.

– В океанах навалом акул, и к самому берегу они тоже подходят, но это не значит, что они обязательно на кого-то нападут, и не значит, что они караулят возле каждой яхты, в ожидании, когда мы опустим в воду свои задницы. Если так всего бояться, выход – плескаться исключительно в бассейне, что ты и делаешь. Но! – он поднял вверх указательный палец, – мы не в океане, детка, а на море. Это разные вещи, – сейчас он смотрел на нее как на ребенка, – и ты постоянно об этом забываешь. В Эгейском море нет акул, дорогая, ибо оно не соединяется с океаном, откуда они могут приплыть. Тут разве что дельфинов можно встретить.

Голос звучал слегка раздраженно, но Клим знал, что его подруга жутко боялась купаться в океане из-за этих самых рыб. Когда Сара отдыхала в Египте, она стала свидетельницей страшного события – на ее глазах, тем более тогда, когда она сама находилась в воде, на одного из купальщиков напала акула. Печально известное Красное море… Сара находилась близко и все видела своими глазами. Как позже выяснилось, бедолагу успели спасти, но крики и красные пятна, расползающиеся по воде, надолго остались у нее в памяти. После этого события она долго не могла прийти в себя и решалась зайти в воду только в бассейне, или в озерцах и речушках, где акул и в помине не может быть. Ее жизненная философия гласила: «Береженого Бог бережет!» Своей дочери она позволяла плескаться в бассейнах, сколько душе угодно. Впрочем, как и себе самой. С красавицы-яхты ни она, ни дочь ни разу не макнули и пальца в воду.

– Мнительная ты у меня, дорогая, – мягко заметил Клим, когда пару лет назад, когда они познакомились, Сара рассказала ему о произошедшем. – Это единичные случаи.

Клим встал, снял солнцезащитные очки и кепку, подмигнул подруге и сказал:

– Окунусь, и, думаю, перекусить нам не мешало бы. Потом на звезды будем любоваться, когда твоя спать ляжет. – Он привлек Сару к себе. – Загар тебе идет! Я уже говорил?

– Нет… – она бросила взгляд на ребенка: девочка сидела к ним спиной на носу палубы и возилась с куклами.

– Так вот, говорю. Не волнуйся, она не обгорела.

– Я забыла ей майку надеть.

– Ты на нее мажешь столько крема, что я удивляюсь, как к ней вообще цепляется загар!

– Что приготовить? – улыбнулась Сара.

– Давай салат, бутерброды с салями и пасту.

– Обжора!

– Я тоже тебя люблю, – Клим чмокнул ее в сомкнутые губы. Через несколько секунд он был уже по ту сторону борта. Женщина посмотрела на улыбающееся лицо в воде, а затем окинула напряженным взглядом водное пространство.

«Ничего плохого не может произойти. Море спокойное, в воде нет ничего опасного, а Клим прекрасный пловец. Я просто как обычно накручиваю себя попусту!» – думала Сара, спускаясь в каюту.

***

Ариадна поила из миниатюрной чашечки свою Барби, которая возлежала в розовом купальнике на миниатюрном диване, а над ней красовался пляжный миниатюрный красочный зонтик. Она действительно не обгорела и чувствовала себя замечательно. Девочка услышала голос матери:

– Адна, спустись-ка ко мне!

– Ну, мам!

– Адна, я кому сказала!

Ариадна недовольно сдвинула бровки и пошагала к лестнице, которая вела вниз к каютам. По дороге она машинально посмотрела на воду, и что-то привлекло ее внимание, но она не поняла, что именно. Клим (она его называла только по имени), был в нескольких метрах и лениво плыл вдоль корпуса, а то было намного дальше. Она спустилась в трюм.

– Попей сока! Ты долго была на жаре! Скоро будем есть.

– Но я не хочу есть, – буркнула в ответ дочь.

– Адна, тебе за фигурой следить еще рановато.

– А что ты готовишь? О-о! Я буду только салат и хлеб, ок?

– Ок, только потом ничего не проси у меня. И сок выпить не забудь.

Она пила сок маленькими глотками, так по-детски мило обхватив двумя ручками чашку. Девочка сняла панамку, вытерла пот со лба, уселась за стол и смотрела, как мать готовит, не забывая обмахиваться влажной панамкой в розовый цветочек.

– Знаешь что, иди-ка оденься к ужину.

– Ну ладно, – согласилась Ариадна.

– Благодарю за одолжение, – улыбнулась Сара.

Когда Ариадна, одетая в ситцевое платье в горошек, поднялась на палубу и затопала к носу, ей снова почудилось что-то. Она подошла к леерам, хотя прекрасно помнила мамино «Ни в коем случае не подходить близко к леерам! Это опасно!» Девочка всматривалась в синеву воды и точно видела… К? Или что? Тень? Бревно, пригнанное течением? Тем не менее тень приближалась к носу яхты…

***

Прохладная вода освежала и ласкала тело. Клим поплавал немного вдоль яхты, а затем улегся на спину, тихонько покачиваясь на волнах, смотря в лилово-оранжевое небо. Море прекрасней в лучах заката, чем днем. Тихое, умиротворенное и очень романтическое в ярких утренних или вечерних красках. Он слышал, как Сара позвала ребенка, и маленькие ножки протопали по палубе. Через несколько минут у него возникло неприятное чувство, что за ним наблюдают. Клим перевел взгляд на яхту, но оттуда на него никто не смотрел. Мужчина огляделся. Хотя кого он мог увидеть? Клим поозирался, но пакостное чувство не проходило: чувство, что в воде небезопасно. Он нырнул и посмотрел под водой, чувствуя, как сердце начало биться быстрее. И на этот раз никого, лишь стая мелких рыбешек кружила рядом. Клим выругался и подплыл ближе к белоснежному борту, чувствуя себя как в небезызвестном фильме.

«Береженого Бог бережет!» – вспомнились ему слова Сары. Доплыв и ухватившись за трап, он оглянулся, чувствуя себя идиотом, изучая абсолютно спокойную воду и слушая, как пошлепывает она о борта яхты. А еще свое участившееся сердцебиение.

Почему?