Текст книги "Мой Лерой"

Автор книги: Кати Беяз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

Лерой

Отойдя от переживаний, я, не дыша, разделила страницы. Справа красивым почерком начиналось письмо.

«Меня зовут Лерой, и мой мир умирает. По профессии я пилот, но люди на Земле уже давно никуда не летают.

Сегодня второе апреля две тысячи тридцать восьмого года. Вчера я похоронил свою сестру. Она умерла от тяжелой болезни, которой сейчас болеют практически все. Она была еще ребёнком и жила, не придавая значения таким важным мелочам, как мытье рук и безопасная дистанция с другими детьми. Мне будет очень ее не хватать. Ее глупых песен по утрам, капризов, отказов от еды и ее милых рыжих кудряшек. Но я за нее даже рад, потому что очень надеюсь, сестра теперь в лучшем мире, чем этот. Я не сообщил комиссии о ее смерти, чтоб наш дом не ограничили на двадцать пять литров воды в день, полагающиеся одному живому человеку. Ее поек еды сегодня я отнес старику сверху. Он очень рад. Его дочка беременна, и ему не придется умирать, когда родится малыш. Очень надеюсь, что для твоих ушей это покажется настоящей дикостью. Мне бы не хотелось, чтоб в будущем было так же. Но, к сожалению, сейчас это норма. С появлением нового члена в семье, старый обязан умереть, дав возможность выжить потомку.

Я бы хотел смотреть читателю этого дневника в глаза, рассказывая свою историю, но думаю, уже скоро от нас всех ничего не останется, и никого, кто бы мог поведать о последних днях человечества на планете Земля».

В дверь постучали, отвлекая меня от чтения. Я тихо закрыла крышку ящика и задвинула его под диван. Сердце колотилось, как бешеное. И сделав несколько глубоких вдохов, я приоткрыла входную дверь. Там стоял Эндрю. От непонимания цели его визита я рефлекторно нахмурила брови.

– Мэри сказала, ты прекратила раскопки.

– Как быстро по долине разносятся новости, – съязвила я.

– Ты же знаешь, мы с ней с детства дружим.

– Какая крепкая дружба!

– Можно мне пройти? – устав стоять в дверях, напористо спросил он.

Я открыла шире дверь и отошла на кухню.

– Франциско хвастается своим кофе, который есть лишь у тебя.

– В этом нет моей вины, зерна должны созреть. Дерево еще слишком юное, чтоб давать большие урожаи.

Я нехотя, но всё ж засуетилась на кухне с готовкой кофе, как вдруг услышала странную фразу.

– Я вижу, ты еще нас не забыла…

Резко обернувшись, я увидела в руках Эндрю наше совместное фото. По какой-то нелепой ошибке первая фотография, которую я схватила с полки, чтоб расклеить страницы, оказалась именно она.

– Да нет же, я…

«А что я? Что я? Не рассказывать же ему правду! Особенно Эндрю – сыну старейшины Вармалда!»

– Я тоже вспоминаю. Очень часто, между прочим, – ставя фото на полку, он развернулся и вольготно сел на диван.

Еще в воскресенье я воображала, что именно он принес мне Леопольды. Сегодня вторник и этот самоуверенный тип уже начинал не на шутку раздражать.

«Что произошло? Он изменился? Эндрю навряд ли способен на это, так как считает себя идеальным. Значит, изменилась я!»

– Как прошли твои раскопки?

В животе расползлось холодом.

«Он что-то знает от Франциско? Ох, как я надеюсь, что мой друг смог сохранить эту тайну. И сможет хранить еще долго… »

– Там копать опасно, – я подала Эндрю кружку, стараясь не смотреть ему в глаза, – ветер набирает больше турбулентности, и торнадо разрушают даже самые крепкие шахты.

– Я рад, что все обошлось, – Эндрю сменил тон с надменного на заботливо трогательный.

– Да, мама бы не пережила.

От него снова послышался наигранный вздох.

– Ты что-нибудь нашла там, чтоб труды не показались совсем напрасными?

– Нет, я не успела.

– Ты расстроена? Разочарована?

– Нет, не расстроена, – сухо ответила я.

– А что ты вообще собиралась там найти? Пять тысяч лет не малый срок!

Я не смогла долго сидеть с ним рядом. То ли от злости, то ли от того, что приходилось лгать, меня постоянно трясло. Подскочив с места, я подошла к окну и пригубила горячий напиток, вглядываясь вдаль.

– Не знаю, – пожала я плечами, – но теперь мы хотя бы знаем, что это место опасно для Альберто с его лабораторией. Или твой отец против летательных технологий тоже?

– За Альберто не переживай, мы нашли ему подходящую скалу для опытов. Мой отец очень даже поддерживает идею найти лучшее место для наших потомков и улететь отсюда. Чтоб наши с тобой дети начали свою жизнь в лучшем мире, – спокойно объяснил он, интонацией выделив фразу «наши с тобой».

Он все еще раздражал меня, но после этих слов вскипевшее негодование здорово остыло. Что бы там не произошло в далеком или не очень далеком прошлом, но старейшины безусловно старались защитить свое потомство, то есть нас всех. Стало быть и вправду заботились об улучшении всеобщего положения.

– Ты знаешь, я сегодня чудом увернулась от булыжника размером с дом, а потом еле успела скрыться от бури. Мне бы хотелось провести этот день в постели, – неоднозначно намекая на его уход, сказала я.

– И я вполне могу тебе в этом помочь, – прошептал Эндрю прямо мне на ухо, тихо подкравшись со спины.

Его руки застыли на мгновение в попытке обнять меня, когда я отскочила от него, словно ошпаренная.

«Но почему? Он все еще тот Эндрю, которого ты недавно любила. Один шаг навстречу ему, и все будет, как прежде» – пронеслось в голове.

– Перестань, просто шагни ко мне, и все забудется. Нам ведь было так хорошо вместе. Как мы мечтали обустроить свой дом, нарожать детишек. Помнишь? – словно прочитав мои мысли, подначивал он.

Мне и вправду хватило бы шага, чтоб повернуть время вспять, но я его отчего-то не сделала. Теперь, когда я смотрела на Эндрю этим утром, то не видела больше искренне любящего человека, но ясно видела ложь. Непостижимым образом лишь за одни сутки я научилась ее видеть.

– Нет, Эндрю, как прежде никогда не будет, – нерешительным голосом ответила я.

– Разрушать гораздо проще, чем строить. Архитектор должен знать, – словно угрожая, произнес он.

Тут я не выдержала и обрушилась на него лавиной вопросов:

– Почему ты меня бросил тогда? Почему? Лишь от того, что я хотела что-то знать? Возможно, это сделало бы меня еще счастливее рядом с тобой! – закричала я, выливая накопившуюся боль. – Скажи, наконец, правду! Будь мужчиной! Почему?!

– Я хотел проучить тебя.

– Что? – еще громче выкрикнула я.

– Послушание и безусловное доверие старейшинам есть та благодарность, которую мы обязаны платить за то, что сейчас живем.

– То есть ты всегда планировал вернуться?

– Конечно, – раскрыв объятия, он снова направился ко мне.

На это я лишь молча открыла перед ним дверь. Он терпеливо вздохнул и шагнул за порог. Затем мельком глянул в сторону, и, потерев нос, с чего-то добавил:

– Буду рад, если позовешь меня снова на свой вкусный кофе.

«Что? Я не звала его?!»

Внизу по лестнице что-то зашуршало. Выглянув за дверь, я увидела сбегающего по ступенькам Феникса.

«О нет!» – прогремело в мыслях.

– Уйди уже, прошу! – взмолилась я к Эндрю, – Феникс!

Но он уже не слышал, оглушенный ревностью.

– Феникс, прошу, ответь, – умоляла я открыть телепатическую связь, но он не открывал.

Я легла на мягкий диван мятного цвета, перебирая события утра. Угнетающее чувство разъедало грудь, и мне скорее хотелось объясниться с искренне любящим меня человеком. Постаравшись связаться с ним снова, я обессиленно закрыла лицо подушкой. Перед глазами отпечаталось написанное красивым почерком имя Лерой. Заглянув под диван, я вытащила жестяной ящик, схватив с полки фото без Эндрю.

Лерой продолжал свое письмо человеку будущего, то есть мне.

«Десять лет назад начали таять ледники. Мы не смогли остановить этот процесс, думая, что угрозой станет лишь частичное затопление прибрежной линий. Однако все обернулось совсем по-другому, и враг человечества подкрался наиболее незаметной дорогой. С проливными дождями на нас с периодичностью в два – три года стали обрушиваться все новые неизвестные ранее болезни. Они налетали одна за другой, заставляя человечество то и дело страдать от пандемий. По сей день ученые не успевают находить лекарства, и выживают лишь те, у кого крепкий иммунитет или хорошая фортуна. А еще те, кто может запереться в бункерах или способен защитить себя современными средствами.

Поначалу я летал по планете, перевозя грузы, докторов и гуманитарную помощь. Но вскоре даже это оказалось бесполезным. Все страны обособились, спасая исключительно себя. Мое умение оказалось совершенно ненужным. Я засел дома и начал писать стихи. Парень вряд ли оценит мою писанину, поэтому я очень надеюсь, что ты девушка. Если захочешь, сможешь почитать их. Перевернув книгу, с конца ты обнаружишь мои зарифмовки, рассчитанные на не сильно привередливого читателя. Там же сможешь найти мое фото и фото моей сестры. Сегодня у меня нет настроения на разговоры, уж прости. И если ты не против, то встретимся завтра.

Твой Лерой».

На этом первая страница заканчивалась, оставляя под собой кусок белого поля. Я подцепила углом фотографии последние листы и расклеила задник блокнота. Фотографии частично отпечатались на бумаге, но фото Лероя в отличие от его сестры осталось чудом нетронуто временем.

На меня смотрел парень с невероятными глазами, чуть курносым носом и тонкими губами. Его подбородок украшала редкая светлая бородка, а прямые длинные волосы были слегка зачесаны назад. Он стоял у своего письменного стола в домашнем халате, пижамных штанах и странной дырявой футболке.

«Не лучший вид, но почему-то такой теплый и родной».

Я не могла отвести от него глаз. Старая фотокарточка буквально примагнитила мой взгляд, заставляя разглядывать черты его лица снова и снова. В какой-то момент я даже застеснялась своего пристального внимания к Лерою так, словно он мог в ответ посмотреть на меня с этого старинного куска бумаги.

Вскочив на ноги, я быстро спустилась в гараж и нашла там несколько пластин сверхтонкого органического магнитного стекла. Вырезав лазером подходящую форму, я аккуратно при помощи телекинеза перенесла фото между листов и склеила их. Теперь я могла держать это фото в руках, не боясь его безвозвратно повредить.

Не используя руки, я подняла книгу в воздух и, перевернув, опустила снова. Подцепив уже знакомыми движениями склеившиеся листы, я переворачивала одну за другой, пока мне не открылось первое стихотворение Лероя.

Жизнь

Когда ты осознал, что жизнь проходит?

Когда ты заболел, свалился с ног?

Или, когда в твой дом никто не ходит,

Шумной компанией ввалившись за порог…

Когда ты потерял кота и, глядя в небо,

Вдруг увидал привет из миллиарда звездных лет?

В ночной пижаме, тапочках и пледе

Стоишь и думаешь, как твой ничтожен век…

Мы не хотели знать, но нам сказали -

Земля жила до нас непостижимо много лет.

И если вытащу я всю руку из пледа,

То где-то на конце ногтя жил человек…

Зачем тревожить мир пустою болтовней,

Зачем писать письмо, что не доходит,

Ты замолкаешь глядя в небеса,

Когда ты осознал, что жизнь проходит…

Перечитывая его раз за разом, я, наконец, мирно уснула.

Я открыла глаза, было темно. Тонкие занавески раздувались свежим ветром в серебряном свете луны. На балконе стоял человек. Я тихо встала и подошла к балконной двери. Мужчина, одетый в пижамные штаны и халат, держал в руке мою кружку. Его светлые волосы слегка раздувались залетевшим с востока ветерком, и мое сердце тут час бешено заколотилось. Это был Лерой.

Я застыла, глядя на него, боясь даже дышать, чтоб не спугнуть фантом. И вдруг он обернулся.

«Совсем как на фото…»

– Твой кофе – это самое вкусное, что я пил за последнее время, – произнес он тихим мягким голосом.

– Твои стихи, они прекрасны!

– Я даже не надеялся, что их кто-то прочтет…

Мне бы следовало спросить у него очень многое, но, выйдя на балкон и поравнявшись с Лероем, я совсем растерялась. К счастью, он сам продолжил беседу:

– Посмотри, какие они красивые, – глядя в ночное небо, прошептал Лерой так, словно боялся спугнуть своим голосом эти вечные светила.

– Прародители рассказывали, что с Луны они еще красивее.

Не имея сил оторвать от него глаз, я лишь мельком взглянула на бриллианты звезд. Вдруг в дверь постучали, и Лерой, прислушиваясь, повернул голову к комнате.

– К тебе пришли, давно стучат, – он аккуратно отпил кофе и добавил, – иди, открой.

Я проснулась. В дверь и вправду стучали, а за окном, как и во сне, стемнело. Поспешно спрятав опасные артефакты, я, наконец, смогла открыть дверь. Вдруг сквозняком ворвался Феникс.

Оглядев весь второй этаж размером всего в одну просторную комнату, он выскочил на балкон.

– Где он?!

– Лерой? – толком не проснувшись, ответила я.

– Что? Ты о чем, – замер Феникс, – или о ком?

– Прости, я видела что-то во сне, – потирая лоб, пробормотала я.

Не желая верить, что это был всего лишь сон, я, осматриваясь, вышла за Фениксом на балкон.

– Этот день был тяжелым, я крепко спала.

Потирая перила, где только что была рука Лероя, я даже немного злилась на Феникса за то, что тот нарушил мое свидание.

– Прости, вспылил! – признался ревнивец. – Я просто думал, ты не одна.

– А с кем?

– Ну, с Эндрю…

– Уверена, его послал Вармалд убедиться, что я уже не рою.

– Вы только об этом говорили?

Я резко повернулась к нему. Доверие являлось делом чести для меня, и он это прекрасно знал. Я ненавидела оправдываться и не любила вынуждать людей делать это. Хотя и понимала его сомнения, ведь они совсем недавно посещали меня саму. Чтоб успокоить Феникса, я решилась соврать.

– В основном Эндрю расспрашивал, нашла ли я что-то при раскопках, чтоб передать своему отцу.

– Почему им так интересно? – неожиданно возмутился Феникс. – Может ты была права? Может там что-то есть?

Я вдруг захотела ему рассказать. Так тяжело было носить эти секреты. Хотелось снять с себя весь этот груз или хотя бы разделить надвое.

«Но не сейчас… Это слишком опасно. Может позже, когда мы сможем улететь отсюда, скрыться вместе, если возникнет опасность», – рассуждала я.

– Может ты прав. Может там и есть что-то. Но оно в любом случае не стоит наших жизней.

Феникс оперся крепкими руками о перила и облегченно вздохнул. Уже скоро он приблизился и сомкнул руки за моей спиной. Я закрыла глаза, и вдруг увидела перед собой светлый образ Лероя.

– Поцелуй меня, – прошептала я.

В моем воображении Лерой наклонился, нежно касаясь меня губами. И это без сомнения был самый лучший поцелуй в моей жизни.

– Ты сегодня другая, наконец, заговорил Феникс. Ты никогда меня так не целовала прежде.

– Никогда за те два раза?

Мы рассмеялись. Напряжение спало.

Глава 5

Среда

Сегодня меня вызывал к себе Альберто. Ему отвели две отдаленные крупные скалы под экспериментальные лаборатории, и он хотел мне показать необходимый ему план внутренних комнат.

Я встала пораньше, чтоб прочесть письмо от Лероя. Каждый мой день теперь соответствовал его дню, запечатленному на бумаге. Я так решила.

Достав его фото, я снова погрузилась в прозрачные голубые глаза слишком надолго.

«Нет, я не смогу так работать, постоянно думая о нем. Лучше встретиться с ним вечером, перед сном. И возможно он придет ко мне снова…»

Засунув фото в сумку, я вышла из дома.

Лаборатория Альберто располагалась в самом безветренном месте долины, за исключением ущелья. Его скала напоминала срубленный пень, окруженный всё ещё высокими собратьями. Из его просторной лаборатории был даже выход на ровную платформу для экспериментов. Припарковав автомобиль в укрытие, я прошагала к пещере Альберто. В этой всего одной, но зато огромной комнате, буквально разбегались глаза от всевозможных опытных образцов и агрегатов. Вдоль стены, оборудованной по периметру белым столом, высились колбы с разноцветными плазмами, странные шары, намертво прилипшие друг к другу, энергетические барьеры и многое другое. На стене светилась таблица Менделеева, квантовая классификация частиц и таблица невидимых глазу полей. Мама рассказывала, что раньше люди воспринимали мир исключительно зрительно и вместо того, чтоб чувствовать поле, человек старался изобрести всё новый микроскоп, в надежде его увидеть. Это тормозило развитие и понимание структуры мира. Когда для новых открытий надо было всего лишь найти новый подход их изучения.

– Ленна! – радостно поприветствовал меня лысоватый мужчина небольшого роста. – Рад, что ты так рано, у нас много работы!

Альберто был одним из самых низких людей долины, требующий самых просторных помещений.

– Мне сказали, что когда-нибудь ты заберешь нас отсюда, поэтому я так рано, как только смогла.

Он рассмеялся.

– Не советую сильно обольщаться, быть может, Гардокки самая лучшая долина на всей Земле.

– Да, уж, надеюсь ты не прав, – вздохнула я.

– Как твои раскопки? Ты что-нибудь нашла?

– Нет, только старые каркасы, – мой голос дрогнул.

– И больше ничего?

– Нет, совершенно ничего.

Отведя взгляд от его тяжелых карих глаз, я подумала, что мне надо непременно учиться врать лучше, если я собираюсь и дальше держать всё в тайне.

– С чего начнем? – прошла я вперед, рассматривая его экспериментальные модели.

– Начнем, пожалуй, с описания самого процесса полета, – оживился ученый. – Только так ты сможешь понять, какое именно пространство мне нужно для опытов.

– Согласна, начнем. Ты собираешься строить большой самолет?

– Самолет? – удивился Альберто.

Думаю, этой мысли не было в его голове, как таковой.

– Нет, нет, какой еще самолет, это все пережитки прошлого. Тяжелая громадина, которая от малейшего ветерка нас всех угробит.

– Неужели телепорт? – закидывала я его вопросами.

– Ленна, телепорт штука крайне нестабильная. Если уже распадаться на атомы, то лучше для межгалактических путешествий, а не внутрипланетных.

«Внутрипланетных» – отозвалось эхом в голове.

– Мы будем рыть тоннели и летать сквозь землю?

Альберто на минуту задумался.

– Нет, не думаю. Там под землей погребены целые города, слишком много препятствий и не понятно куда двигаться.

– Тогда что? – нахмурилась я.

– Я думаю изобрести летательный костюм, который способен защитить полет человека в  стратосфере, там, где гигантские бури не способны нас достать.

– То есть мы полетим поодиночке, а не все вместе? Что если костюм испортиться, если кто-то из нас заблудиться или даже умрет?

Альберто глубоко вздохнул.

– Я долгое время мечтал построить обычный дирижабль, который сможет вместить нас всех. Я думал, мы сможем облететь весь земной шар, создать карту материков и горных ландшафтов и найти новый дом.

– Это прекрасно! – воскликнула я.

– Прекрасно для мечтателя, но не для того, кто планирует выжить, – остудил меня он.

– Я не понимаю, чем плох план?

– Скажи, Ленна, что будет, если бросить в бурю огурец?

– Он, скорее всего, будет разбит о ближайшую скалу, оставив на ней свои ошметки, – заключила я.

– Все верно, – закивал Альберто, – а если пустить по ветру семена от этого огурца? – он выдержал поучительную паузу. – Какая-то часть семян куда-нибудь да прилетит.

– Не особо воодушевляющий план, – пробурчала я.

– Именно поэтому старейшины и не в восторге от идей о путешествиях. Мы все хотим изменить нашу жизнь, но не все из нас понимают, чего это может нам стоить.

В какой-то степени он был прав. Молодой порыв максимализма гнал меня к горизонтам, приключениям в поиске все новых знаний. Но я по-настоящему никогда в своей жизни не задумывалась, чем все это может для меня обернуться. Для моей матери, моих друзей и моего народа.

– Так, что за помещение тебе нужно?

– Мне надо такое, чтоб там мог летать человек!

Его претенциозный план родил в голове кучу вопросов. В обсуждениях размеров подобного сооружения, а так же мест для гигантских вентиляторов, посадочной зоны и зоны вылета на поверхность прошел почти весь день. Я собиралась работать над проектом дома, записав на диске визуализаций его техническое задание. Только шагнув за порог лаборатории, ко мне подлетел Феникс и, не давая промолвить ни слова, потащил к ущелью.

– Феникс, мне надо работать! – сопротивлялась я.

– А мне надо тебе что-то показать! – не мог угомониться он.

Мы спустились довольно глубоко в ущелье, все еще оставаясь на значительной высоте от реки. Сквозь густые кроны смешенного леса мы ступали по гладким камням над достаточно крутым обрывом.

«Надеюсь зрелище того стоит» – пронеслось в голове.

Оттуда перелезли через тонкий ручей, впадающий в реку. Вдруг, оступившись, я нечаянно стряхнула с плеча сумку. Проект, важные записи, измерители и бесценная фотография Лероя! Возможно все остальное я могла бы со временем повторить, но только не ее. Я рывком устремилась вниз, чудом успев ухватиться за толстый ремень сумки. Подняв голову, я увидела, что меня крепкой хваткой держит Феникс.

– Ни одна вещь в этой сумке не стоит твоей жизни, – возмутился он, подтягивая меня наверх и прижимая к себе.

Я лишь промолчала.

Наконец, по камням мы добрались к сильно наклонившейся старой сосне. Оттуда метрах в ста по склону стелился странный туман, больше напоминающий пар.

– Это что? – удивленно шепнула я, словно тот способен был нас слышать.

– Термальные воды, – таким же шепотом ответил Феникс, – из самых недр земли!

– Там есть бассейн, чтобы купаться?

– Пока что хватит только попарить ноги.

Мы рассмеялись.

– Но ты можешь спроектировать бассейн! Ты же всегда мечтала плавать.

У нас был водопровод, и даже горячая вода от солнечных батарей, но в долине просто не было возможности оборудовать настоящий бассейн. Строить в ущелье было определенным риском нарушить баланс. Мы не касались дикой природы этого места, потому что знали, что можем убить природу еще раз. И этот раз будет для нас последний. Но термальные воды – это природное образование, которое мы могли использовать себе во благо.

Феникс любил меня и старался сделать счастливой. Он знал обо мне так много. Мои желания и мечты, планы и надежды. Он знал абсолютно все. Все, кроме своего соперника Лероя!

Устроившись на мягком мятном диване, я перебирала пальцем голографические чертежи, исходящие из недр диска визуализаций. Я любила свою работу. Любила создавать поистине нужные и прогрессивные вещи, способные дать толчок нашему развитию. Единственное, от чего у меня могли опуститься руки, так это только от лжи. Мне не давала покоя мысль, что никто из нас не знает правды. Мы безусловно верим словам старейшин, не имея права задавать вопросы. Получалось, лишь считанные люди видели картину мира в целом, остальные же слепо им повиновались. Такая позиция угнетала, и, наблюдая очередную бурю, я отложила работу, достав заветный дневник.

Отработанным жестом, я перелистнула склеенную страницу, увидев следующее послание.

«Привет, как спала?

 Я спал неплохо. Сегодня было тихо, не стреляли. Наверное, мародеры облюбовали район побогаче. Недавно привезли гуманитарную помощь. В продуктовой коробке совсем не оказалось рыбы. Морская живность гибнет из-за пластика. Некоторые пресные водохранилища тоже отравлены. Несколько лет назад они разработали быстро разлагающийся пластик, но с такими темпами потребления данного материала, разработка оказалась более, чем бесполезной. Сейчас планета буквально утопает в тоннах мусора, и мы утопаем вместе с ней.

Из хороших новостей, у меня все еще очень крепкий иммунитет. Я так ничем не болел. Хотел пойти работать в госпиталь, но мой друг и ученый Джеймс, сообщил, что госпиталя расформированы. Ушли даже те считанные врачи, что были. У них уже ничего не осталось, чтоб нас спасать. Нет медикаментов, средств защиты, да и энтузиазма уже тоже нет. Финансирование здравоохранения государством давно приостановлено.

Рано утром пищал котенок. Как-то попал в мусорный ящик. Я выбежал сонный и кинул в подростков тапком, чтоб не трогали его. Они кинули в меня ножом, но промахнулись. Пришлось показать им пистолет. Котенка вытащил, помыл. Он абсолютно рыжий с голубыми глазами. Быстро освоился и стал чудить. Теперь мне не скучно.

Мяу-мяу, слышишь? Везунчик передает тебе привет!

У меня на сегодня все.

Твой Лерой».

Немного отойдя от новостей прошлого, я перевернула блокнот и открыла очередной его стих.

Тебе

Я в небо поднимался много раз – 

И я не мыслил жизнь свою без риска. 

Неведом был мне страх, но вот сейчас… 

Когда конец всему уже так близко… 

Мне радоваться бы, что одинок, 

Что ничего уходом не разрушу… 

А я выплескиваю на листок

Свою любовь, свою живую душу…

Чтоб через бездну звезд и сотни лет

Нашло тебя моё стихотворенье, 

И нежности моей горячий свет

Тебя согрел – хотя бы на мгновенье.

Я застыла, бездумно глядя в шершавый потолочный свод. Вскоре мысли все же дали о себе знать.

«Как такое бывает? Он словно говорил со мной, приглашая к себе. И как много я могла бы отдать сейчас для этой встречи».

По моим щекам от обиды потекла слеза. Я первый раз в своей жизни влюбилась в человека, который умер пятьсот лет назад. Что за чудовищная ошибка? Какая ужасная несправедливость?

Обняв фотографию Лероя, я еще долго лежала, наблюдая за развивающимися на окне занавесками.

Вдруг, кто-то погладил меня по ноге. Я открыла глаза. На краю дивана сидел он, снова сошедший с фотографии, моя любовь – Лерой!

– Ты здесь, – с облегчением произнесла я.

Мне даже стало легче дышать.

– Да, ты же ждала, – мягко произнес он.

– Мне так тяжело без тебя, – выпалила я, уже через секунду испугавшись услышанного от себя признания.

– А разве ты знаешь, как со мной? – заулыбался он от явно приятных его слуху слов.

– Теперь знаю.

– Хочешь вина?

– Я, честно говоря, не знаю его вкуса. Мы не изготавливаем вино. Алкоголь разрушает иммунитет.

– Что это за место? Скукотища!

На этих словах Лерой вытащил темную удлиненную бутылку, спрятанную у меня за диваном.

– Бокалов тоже нет?

Я лишь помотала головой. Тогда он наклонился и оттуда же вытащил вытянутые стеклянные бокалы.

– Штопор?

Не дождавшись моего ответа, он снова полез за диван, вскоре нащупав там агрегат с минисверлом. Вскоре бутылка издала глухой «пух» и Лерой наполнил мой бокал.

– Ну, пробуй! И не забудь загадать желание.

– Это магический напиток исполняет желания? – привставая на руках, я заняла более удобную позу для питья.

– Определенно! – заверил меня Лерой.

– Как эта магия работает? – заглянула я в бокал, – оно ионизировано?

– Не понял? – Лерой сдвинул брови, наливая теперь себе.

Только приготовившись к лекции про свободные ионы, я вдруг увидела, как он потянул ко мне свой бокал, добавив странное «на брудершафт!» Я отпустила сомнения и так же приблизила свой. Наши руки переплелись, и мне пришлось пригубить темно красный напиток из бокала Лероя. Напиток оказался сладковато терпким. Он заставил меня скривиться и даже вызвал оскомину, но уже через мгновение мне захотелось пригубить снова.

– Сейчас по традиции положено целоваться, – сообщил ночной гость, – но мы ведь совсем незнакомы. Поэтому на мой взгляд лучше начать со знакомства. Лерой, – он протянул раскрытую ладонь.

– Ленна, – разочарованным голосом сообщила я.

– Ты здесь живешь? – осмотрелся он.

– Да, тебе нравится?

– Стильно и надежно. Но не слишком ли брутально жить в скале?

– Мы вынуждены.

– Понял, будущее тоже не сахар…

Я утвердительно закивала.

– Лерой! – вспомнив забытый насущный вопрос, выпалила я.

Он театрально подскочил, приложа руку к груди. Это был самый смешной момент, который я когда-либо видела. И уже через секунду комната наполнилась раскатистым смехом.

– Лерой, – уже намного тише продолжила я, – сколько лет прошло с тех пор, как люди улетели на Луну?

– Хм, – задумался он, облокотившись на острые колени, – а сейчас какой год?

– Сто пятьдесят третий новейшей эры, – протараторила я, полная надежды проясниться по датам.

Он посмотрел на меня недоумевающим взглядом и произнес, делая глоток вина:

– Тогда твой следующий вопрос!

Я снова зашлась смехом. То ли вино веселило, то ли Лерой обладал прекрасным чувством юмора, но я никогда в своей жизни так не смеялась.

– Какие красивые здесь рассветы, подошел он к светлеющему окну.

«Что? Уже рассвет? Прошу тебя солнце, задержись еще немного. Я совсем не хочу чтоб он уходил» – взмолилась я в мыслях.

– Иди, иди сюда, – подозвал он.

Как только я с ним поравнялась, он подтянул меня ближе так, что моя голова очутилась у него на плече. Розовая дымка стелилась по долине, а наши пещерные скалы сейчас казались гигантскими грибами с ещё закрытыми шляпками. В некоторых окнах уже горел свет, создавая долине дополнительный уют.

– Какое волшебное место, – прошептал он.

Для меня с ним рядом абсолютно все становилось волшебным. И даже долина Гардокки, из которой я всегда мечтала сбежать, не была сейчас исключением.

– Сделай мне свой фирменный кофе, – вдруг попросил он, – только обязательно налей в свою кружку.

– Почему? – смутилась я.

– Не знаю, мне просто нравится пить из твоей, – пожал он плечами.

Я с трудом отняла от него руки и побрела на кухню, постоянно проверяя, не ушел ли он. Кипяток коснулся коричневой таблетки, и та тут же запузырила. Так мы готовили кофе.

– Немного тростникового сахара и тыквенного молока и напиток богов готов! Лерой, где ты?

Я прошла по пустой комнате к залитому теплым светом окну.

Крик петуха разбудил меня. Это был всего лишь сон, но такой реальный. Так много элементов и деталей, которых я не знала.

«Просто удивительно, как мозг мог родить все это?» – не успокаивалась я, стараясь разгадать волшебство прошлой ночи.

Не вставая с кровати я связалась с мамой. Совсем забыв, что она у нас соня, мне даже стало стыдно, подняв ее в такую рань.

– Ты, как и твой отец, встаешь с первыми петухами.

– Прости, я совсем забыла, – я извинялась, как могла.

– Дочка, перестань, я рада тебя слышать в любое время дня и ночи. У тебя все хорошо?

– Да, все нормально, работаю над лабораторией для Альберто.

– Я так рада! – заулыбалась она.

– Мама, что такое вино? Ты знаешь?

– Это алкогольный напиток. Такие напитки любили предки. Почему ты спрашиваешь?

– Мне просто интересно. А ты когда-нибудь пробовала его. Или отец, может дедушка или прадед?

– Нет, никто из нас не пробовал. Алкоголь приостанавливает мыслительные процессы, воздействует на мозг. Если в долине начнут его употреблять, то мы не сможет использовать свои нейроны так, как используем сейчас. Возможно, мы потеряем все навыки, которым так долго учились. Но кто тебя надоумил пить вино?

– Мне просто приснилось.

– Приснилось? – недоумевала она. – Вы там молодежь ничего не пробуете?

– Ну, не-е-е-т, мам. Правда, просто приснилось. Клянусь!

– Хорошо, дочка. Как там Феникс?

Удивительно, но я напрочь забыла о нем. В голове крутился лишь Лерой. И мне так хотелось рассказать о нем маме, что я чудом остановила себя.

«Как это будет выглядеть?

– Мама, я влюбилась в человека из прошлого. Он приходит ко мне во сне. А вот и его фотография, хочешь взглянуть?

Ну – ну…»

Я улыбнулась от собственных мыслей.

– Он хорошо, передавал тебе привет!