Текст книги "amore a febbraio (СИ)"

Автор книги: Katherine Cavallier

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Порядок песен значения не имеет

Утро. 12 февраля.

Драко Малфой, наверное, станет самым последним человеком на земле, который признается себе в том, что он одинок. В самом деле, он никогда бы не посмел сказать, что недоволен своей жизнью. У него была куча денег, которые он тратил на вещи вроде частного самолета, в котором сидел сейчас. На стюардесс, дорогие костюмы, часы, технику.

Нет, а что еще нужно для счастливой жизни?

Именно поэтому, обладая и статусом, и работой, и деньгами, Драко никогда не сказал бы, что ему требуется что-то еще. Не вслух. Уж точно не Блейзу, не Астории, что в груди сидит мерзкое чувство неполноценности в каком-то вопросе, который он никак не может закрыть.

Он снова купил себе машину, хотя едва ли ей пользовался из-за трансгрессии. А самолетом только потому, что порталы стали его раздражать куда сильнее, и маггловский транспорт был неплох.

И, конечно, он назначил все свои встречи на 13 и 14 февраля не потому, что он хотел избежать одиночества на время праздника. И сбежал в Италию, когда все можно было провести в онлайн, вовсе не из-за достающих его друзей, намеревающихся найти ему девушку.

У него была работа, деньги и возможность увидеть мир. А еще кофе на маленьком столике, только что сделанный стюардессой, с двумя кубиками сахара и одной ложкой сливок…

Последним. Последним человеком на земле.

День 12 февраля.

После довольно непродолжительного полета, всего в 2 часа, Малфой был рад расположиться в огромном пентхаусе в центре крупного города Италии и уже дважды успел проклянуть свою идею перенести встречи именно во Флоренцию.

Несмотря на двух серьезных телохранителей за его спиной, совершенно равнодушный взгляд и полное отсутствие заинтересованности в любой проходящей мимо женщине, на стойке регистрации ему четыре раза попытались навязать номер на двоих с лепестками роз и шампанским. Вежливый отказ сменился строгим, а после и вовсе испепелением сотрудника. А, ну и четким намерением пожаловаться начальству на навязчивость.

Шампанское ему все равно принесли, а гостевая спальня все равно оказалась в лепестках роз, но раз Драко мог просто закрыть дверь и не вспоминать об этом, его все устраивало.

Он открыл двери стеклянного балкона, оперся о перила и ухмыльнулся. Его мать любила Италию куда сильнее, чем он сам, она имела свойство называть Флоренцию городом счастья, всегда вспоминала об их с отцом медовом месяце с любовью и тоской.

Малфою жаль, что он не смог привезти их сюда еще раз до их смерти. Он посмотрел на кучу людей, шурующих внизу под его ногами на главной площади города, провел так всего несколько минут, а после сразу скрылся в номере. Раз уж он один в городе, где никому нет до него дела, он может потратить драгоценный день на отдых.

Италию он помнил еще ребенком, солнечную, полную народа и пахнущую всем подряд: от сыра на пасте из ресторанчика на улице, до сигарет какой-то дамы, прошедшей мимо. Драко не был в восторге, он не любил толпу и скучные картинные галереи.

В 28 восприятие меняется. Может быть, дело было в том, что каждый шаг по городу был пропитан светлыми воспоминаниями, которые он больше никогда не сможет получить вновь. А может в том, что людей в феврале было меньше, и прохладная погода была не для многочисленных туристов.

Он засунул руки в карманы серого пальто и бесцельно побрел по Флоренции, впитывая в себя абсолютно каждый момент этого итальянского города. Робко опуская глаза с улыбкой, заметив семейные пары. Провожая красивых девушек взглядом, а потом подолгу стоя возле очередного здания, восхищаясь его красотой.

Малфой мог бы бродить так вечно, потерявшись ото всех проблем на свете, пока его телефон жужжал на кровати в отеле. И мысль, что он мог все бросить и сбежать на пару часов, делала его чуточку счастливее и полноценнее, чем обычно.

Он не прошел и часа, когда понял, что бродит кругами. Тогда, найдя ближайший киоск с туристическими побрякушками, он раздобыл карту. И, как истинный путешественник, составил себе список достопримечательностей на этот день. Драко чувствовал себя настоящим магглом.

Прошло много лет с конца войны, когда он сбежал под руку с матерью и отцом. После этого утекло немало воды. Малфой открыл свою редакцию, занимался честными новостями о своей стране, привлекая лучших критиков и редакторов для своей газеты. Позже вложился в несколько объектов недвижимости и неплохо на этом заработал. Приобрел издательство, поддерживал многих начинающих и весьма успешных авторов, а позже стал наследником огромного состояния.

Он много работал на благо других, нежели себя, после оправдания в Министерстве. И постарался, чтобы метка на его предплечье значила не больше, чем его крики в младенчестве. По крайней мере, он восстановил собственную репутацию, вернул статус семье и жил относительно счастливо.

Драко понадобилось еще несколько минут, чтобы дойти до одной из самых известных галерей в мире – галереи Уффици. Он еще раз поблагодарил себя за то, что не совершил вселенскую глупость и не отправился в Париж. Да, конечно, Лувр стоил бы того. Но уж точно никак не стоил того, чтобы терпеть кучу романтики в День Святого «черт его дери» Валентина.

Нет, все еще он был одинок, несмотря на ту призрачную крупинку искреннего счастья в груди. Хотя никогда этого не признает.

На входе собралась небольшая очередь, и он выстоял её почти безо всяких проблем, просто медленно двигаясь вслед за разговорчивыми магглами и терпеливо ожидая собственного момента, чтобы оплатить билет. Люциус бы ужаснулся – его сын не пользуется никакими привилегиями своей жизни.

Нарцисса бы одобрила.

Малфой прождал не так долго, как боялся, прошел внутрь, и в нос тут же ударил знакомый запах старых картин, идеальной для них температуры, старого паркета и пота от многочисленных зрителей. Но ему нравилось.

В искусстве его тоже учила разбираться Нарцисса. С самого детства подбрасывая ему то одну картину, то другую.

«Драко, этого художника зовут Леонардо Да Винчи.»

Он творил в одной из квартир на этих улицах, наверняка. А многие жители даже не знали, как за их стеной в доме мог скрываться один из величайших художников всех веков и народов. Мысль эта заставила его улыбнуться. Как часто мы не замечаем того, что у нас под носом, не правда ли?

Малфой бродил по коридорам и залам также, как бродил по улицам. Неторопливо, ему некуда было спешить. Слушая обрывки фраз, что-то на итальянском, что-то на французском, английском и даже русском. И он словно был один в своем мире, а вокруг только одно сплошное искусство.

Он подходил к залу с одной из самых известных картин «Рождение Венеры» Боттичелли, которая являлась венцом этой коллекции, когда заметил в параллельном зале куда более интересную сцену.

Несколько рабочих, придерживая за нити не самую большую картину, подтягивали ее к потолку, пока девушка перед ними смотрела на нее в упор. Драко спутал ее с простой зрительницей, что оказалась в удачное время, чтобы посмотреть, как вешают на стену в музее после реставрации «Флору» Тициана.

Но ошибся, когда увидел в ее руках небольшую черную папку, похожую на его с документами. А потом услышал ее просьбу опустить картину чуть пониже, чтобы она смотрелась органичнее на фоне остальных. И голос… показался ему смутно знакомым. Малфой не удержался, чтобы не сделать еще несколько шагов к этой увлекательной сцене.

Рабочие подвесили картину, и девушка на месте почти припрыгнула на своих бежевых лодочках, радуясь, видимо, успешному возвращению одного из полотен.

А потом она обернулась…

И вот тогда мир в глазах Драко чуть пошатнулся, он не был уверен, что сможет устоять на ногах. Перед ним в бежевом платье, с той самой папкой в руках, на каблуках, с очаровательным бантом в легких кудрях стояла никто иная, как Гермиона Грейнджер.

У него… да, у него были вопросы.

Гермиону он не видел столько же, сколько лет прошло с войны. Она пропала насовсем, вопреки всеобщим ожиданиям о ней в лице Министра Магии. Или хотя бы руководителя Отдела Магического Правопорядка. По слухам, рассталась с Уизли и растворилась в воздухе, не сказав ничего ни друзьям, ни знакомым.

А теперь он смотрел на неё, почти 10 лет спустя, такую невероятно красивую на другом конце Европы во Флоренции, руководящей возвращением полотна на свое место. Что черт возьми случилось с этой девушкой?

Он ждал ненависти в её глазах, хоть какой-то искренней злости, ярости, неприязни, но Гермиона только улыбнулась. Невинно и мягко, как, пожалуй, могла бы улыбнуться незнакомцу, но не ему уж точно.

Драко ничего не понимал.

Она шагнула вперед, опустила папку в руках, так и не стерев улыбки со своих губ.

– Да уж… – на выдохе произнесла девушка, чуть приподняв брови.

Он был с ней полностью согласен, но все еще не мог отвести взгляд и сказать хоть слово.

– Не так я думала, что встречусь с кем-то из Лондона, – Гермиона опустила глаза в пол едва ли на мгновение, почти сразу возвращаясь к нему. Малфой заставил себя сказать хоть что-то.

– Как ты… тут оказалась? – видимо, выражение недоумения на его лице её забавило, поскольку вызвало лишь тихий и короткий, но беззлостный смешок. Она махнула рукой вперед, приглашая прогуляться.

– Работаю здесь вообще-то. А ты?

– Проездом по работе, – коротко ответил он.

– Прямо перед днем Святого Валентина? – её сарказм был слышен в голосе, но снова Драко не мог расслышать какой-то злобы в этой язвительности. Он пожал плечами, засовывая руки обратно в карманы пальто.

– Работа, Грейнджер, она такая. Встречи с партнерами, все такое… – стараясь улыбнуться ответил Малфой.

Её щеки чуть покраснели.

– Да, пожалуй, понимаю. Как жизнь… в Лондоне?

Вопрос звучал неловко, даже с ноткой некой боли, и ему было куда интереснее узнать почему, чем он ожидал.

– Ты спрашиваешь о чем-то конкретном?

Будто разговор на встрече одноклассников. Боже, у него по спине пробежались мурашки, заставляя его хоть немного опомниться о том, где он и с кем. Гермиона Грейнджер. В картинной галерее Флоренции. Спрашивает его, как там в Лондоне.

Это не укладывалось в его голове.

Она уклончиво промолчала, и повисла та самая тишина, что так неприятно давила на барабанные перепонки. Несмотря на все звуки вокруг них. Было в этом… нет, Драко не знал, как он мог бы все это описать. Ему требовалось, чтобы его кто-то ущипнул, пока что все казалось то ли дурным, то ли обычным сном.

– Не уверен, что готов рассуждать о политике и экономике на отдыхе, Грейнджер.

Гермиона коротко усмехнулась.

– Ну да.

Он видел, как она укусила верхнюю губу, но произнести желаемое (как он думал) так и не решилась. Поэтому, с тяжелым вздохом, как истинному джентльмену, ему пришлось взять эту роль на себя.

– Поттер женился, у них с Поттереттой двое отпрысков, – она тут же подняла к нему голову, и в глазах мелькнуло нечто необычайно теплое, даже родное. – Уизли тоже вроде как готовится…

Его прервал один из служащих музея, подбежавший к девушке и что-то пролепетавший на итальянском. Из тех слов что Драко еще был способен распознавать, он узнал выставки, картины, начинается, нужна и помощь.

– Arrivo subito. La Prego, dica a Madame Bruno che non ha nulla di cui preoccuparsi{?}[Я сейчас подойду. Пожалуйста, скажите Мадам Бруно, что ей не о чем волноваться.], – лучезарно ответила ему Грейнджер. Салазар… он не слышал такого итальянского даже от тех, кто прожил тут годами и десятилетиями. Она говорила так чисто, словно жила в Италии вечность.

Подчиненный исчез за поворотом также быстро, как и появился, а она повернулась к нему.

– Послушай, у меня правда сейчас очень много работы… – только успела неловко объявить ему Гермиона, как он тут же перебил.

– Да, понимаю, я тут не к месту. Ну ладно, был рад встрече.

Она мотнула головой резко, отрицая его слова, и это было так чертовски по-итальянски. Грейнджер чуть надула губы и заставила его замолчать даже этим простым движением. Драко не смог сдержать ухмылки.

– Может поужинаем сегодня? Я была бы рада послушать, как там все складывается… в Лондоне. Приятно… – снова короткая запинка. Не было понятно, то ли английский давался ей с таким трудом, то ли признание, – видеть кого-то знакомого здесь.

Малфой кивнул, едва отворачивая подбородок, выказывая ей все свое согласие, которое у него было. Он даже не успел подумать. Да и о чем? Его вечер занят не был, а девушка, прожившая во Флоренции не меньше 5 лет, наверняка могла поведать ему что-то интересное. Как минимум о себе.

– Знаю один хороший ресторанчик у Капеллы Медичи. Подойдет? – её лицо озарила крошечная надежда и губы дрогнули в улыбке. Драко ничего не знал о девушке перед ним.

– Ты здесь живешь, тебе лучше знать, – он позволил себе коротко улыбнуться в ответ. Грейнджер открыла папку на замке, где обнаружились не только многочисленные документы, но и телефон, планшет, несколько листочков для заметок и ручка. Она что-то написала на одном из таких кусочков бумаги, протянула Малфою.

– Это адрес и мой номер, если вдруг что-то пойдет не так. Увидимся в 7.

Она упорхнула в сторону одного из залов, тихо ругаясь на итальянском, и что-то подсказывало, что не по его поводу. Но все равно… Салазар.

Поездка в Италию только что приняла неожиданный оборот.

Вечер 12 февраля.

Что Драко Малфой мог знать о Гермионе Грейнджер? Она любила небольшие ресторанчики в самом центре города, где продавалось дешевое, но, по заверениям официанта, очень приличное вино. Несколько лет назад его волновала её кровь, и он звал ее грязнокровкой. Она была заучкой с вороньим гнездом на голове, с двумя зубами чуть большими, чем обычно.

Она… помогла Святоше Поттеру и Уизли победить Волан-де-Морта. Получила звание «Самой умной ведьмы столетия». Была совершенно невыносимой всезнайкой и язвой все годы его школьной жизни, и исчезла сразу же после последней битвы.

Гермиона любила все оттенки бежевого, имела великолепную фигуру и улыбку, разбиралась в стиле и совершенно невероятно говорила на итальянском.

Последние выводы он сделал, когда заметил, как она подходит к небольшой остекленной веранде на улице прямо на площади, ресторан на которой она выбрала в бежевом пальто, простом свитере и брюках, обмолвилась несколькими словами с официантом и улыбнулась, когда тот указал ей на Драко.

Пожалуй, он хотел бы узнать, что случилось с той девушкой из его прошлого за эти десять лет. Он забрал у нее пальто, аккуратно отодвинул стул, помогая ей устроиться, попросил у официанта теплый плед на плечи и сел напротив.

Гермиона снова мягко улыбнулась, наконец выдыхая. Возможно, она боялась, что он не придет. Перед ними уже стояло по бокалу белого вина, и Драко надеялся, что не ошибся с выбором.

– Привет.

– Привет, – улыбнулся он в ответ, тоже неожиданно для себя расслабляясь. – Я не стал ничего заказывать, чтобы не ошибиться. В конце концов, о твоих вкусах я знаю… ровно ноль, – Малфой коротко усмехнулся.

Грейнджер подхватила меню, перелистывая первую страницу.

– Я, честно говоря, вообще не до конца верю, что ты правда здесь, – он видел её хитрые глаза из-за высокого меню, и это заставило что-то внутри затрепетать.

– Вот как? Ни одного знакомого за столько лет в этом укромном уголке?

Его сарказм заставил её коротко рассмеяться и отложить меню в сторону после сделанного выбора. Она поставила локти на стол, а подбородок на ладони, смотря на Драко в упор.

– Не то, чтобы меня было кому искать.

Теперь смеялся уже Драко, также тихо и с явным удивлением.

– Шутишь? Моя газета пестрила новостями о том, что тебя видели то в Лондоне, то на Ямайке, то в Китае просто постоянно!

Гермиона приподняла брови.

– Выходит, никто не угадал.

– Выходит, что так, – он подозвал официанта и махнул рукой для нее, давая шанс заказать первой. Она ждать не стала, отдавая четкие указания, а после умолкла, ожидая Драко. Возможно, что именно из уважения к нему, она перешла на английский. Или просто стеснялась говорить на итальянском.

Когда еда была заказана, Малфой снова обратился к своей спутнице на этот вечер.

– Расскажешь мне, как так вышло, что Золотая Девочка гриффиндора затерялась в Италии?

Ему действительно было любопытно, и она, кажется, это понимала. Гермиона едва покраснела, покручивая ножку бокала двумя пальцами.

– Наверное, именно из-за того, как ты меня сейчас назвал…

– Золотая девочка? – переспросил он.

Она кивнула.

– После войны на нас многое свалилось. Ответственность, награды, слава. Я хотела… чего-то другого, наверное. Поэтому все бросила и уехала.

Нет, вот это удивительно для него не было. Сам Драко миллион раз думал все бросить, сдаться, сменить имя, уехать на другой конец света и начать новую жизнь. Но он был изгоем, а она героиней.

– Почему Флоренция?

– Одна из столиц мирового искусства. Красивый город, где меня никто не знал. И самое неочевидное место, – она была так умиротворена и почти не волновалась рядом с ним. Ему хотелось спросить почему, они ведь вроде как бывшие враги.

– Да уж, тут я бы и не додумался искать.

– А у тебя как? – Гермиона чуть выпрямилась, на нее явно давило напряжение прошедшего дня, полного рабочих моментов. – Чем занялся в Лондоне?

И вот тогда он открыл рот, и больше они не замолкали ни на секунду. Драко с трудом мог понять, где заканчивается он и начинается она в мыслях и темах. Едва ему стоило зацепиться за новую тему для разговора, она тут же ее подхватывала, высказывала свое неординарное мнение, а потом спорила с ним. И Мерлин, Малфой был бесповоротно очарован.

Он рассказал ей о магических изданиях, как продажен был Пророк даже после войны и что именно поэтому он захотел открыть свою собственную газету. Гермиона говорила ему о коррупции нынешних политиков, что в Англии в ближайшее время скорее всего будет резкая смена власти и направления развития. Она легко рассуждала о политике, экономике, на салфетках, попросив ручку у официанта, объясняла ему какие-то схемы, а он кивал как идиот.

Потом она смеялась над очередной шуткой: своей или его, неважно, её смех был так заразителен, что Драко смеялся вместе с ней. Часы пролетали незаметно. Закуски сменились главным блюдом, они десертами, а вино стремительно заканчивалось в бокалах.

И только когда официант вежливо сообщил им о закрытии, что-то переломилось, и они поняли, что засиделись. Гермиона в спешке попросила карамельный пудинг с собой, натянула на шею шарф и посмотрела на Малфоя. Он не знал, что ей сказать. Возможно, он мог бы легко назвать этот вечер одним из лучших в жизни.

Он позволил себе рискнуть, предлагая ей свою руку, и Грейнджер согласилась, обвивая ладонями предплечье, чтобы шагнуть в ночную и прохладную Флоренцию.

– Выходит, ты тут на несколько дней? – поинтересовалась она, пока они шли по площади по направлению к её дому.

– Думаю, что улечу сразу пятнадцатого, дела не ждут. Боюсь, в импровизированный отпуск никто меня не отпустит, – тяжело вздохнул Драко в ответ.

– Собственного босса? – Гермиона приподняла брови, и он понял, что она пытается его подловить. Парень усмехнулся, качнув головой.

– Ты слишком умна, чтобы считать, что, если я владею компанией, я могу сутками не работать.

– О поверь мне! Я так не считаю. Драко, я работаю директором в картинной галерее, – горячо возмутилась Грейнджер, и это заставило его улыбнуться, – половина мира считает, что я просто целыми днями хожу по залам и задумчиво киваю головой.

– Чем ты занимаешься на самом деле?

Ему искренне было интересно, в чем состоит большая часть ее работы. Гермиона выглядела уставшей после рабочего дня, а значит все было не так просто, и был подвох. Она не стала искать сарказм в его словах и просто начала рассказывать.

– Ну, нужно держать в порядке систему охраны, знать всех сотрудников в лицо, следить за состоянием картин и вовремя отправлять те на реставрацию, даже при малейших повреждениях, следить за поддержанием условий, знаешь, все эти мелочи, – и хотя задач было много, по Грейнджер легко читалось, что ей нравилось. Её глаза загорались в глубине зрачков крошечной искоркой удовольствия, – а еще выставки, экспозиции, иногда я езжу с командировкой в Париж и вожу с собой картины.

– Как ты тут вообще? Одна.

Она улыбнулась с легкой грустью, пожала плечами.

– Сначала было трудно, врать не буду.

Драко только кивнул, давая ей возможность продолжить даже несмотря на то, что она говорила большую часть сегодняшнего вечера.

– Здесь, уже пару лет спустя, мне сказали, что переезд – это как снова быть маленьким ребенком, – Малфой почувствовал, как ее ладони сильнее сжимаются на его предплечье, – ты умеешь ходить, бегать, заботиться о себе, говорить о базовых потребностях, но попадая в новую страну… об остальном можно забыть. Приходится учить новый язык, заново привыкать к культуре этого города, учить привычки этих людей.

– Учишься всему заново?

– Да! Мама научила тебя в 10 лет, как пользоваться транспортом, а тут все иначе. Даже в волшебном мире есть существенная разница.

– Из какой магической школы они тут, кстати? Есть какая-то итальянская версия? – Малфой перестал глазеть на неё, отвел взгляд, чтобы посмотреть на пустые, но потому и прекрасные узкие улочки великолепной Флоренции.

– Большинство волшебников тут билингвы. Либо знают французский и итальянский, либо болгарский и итальянский.

– Я думал, французы и итальянцы не переносят друг друга, – Драко чуть нахмурился. Она снова, как объясняя ребенку, покачала головой с улыбкой.

– Ошибочное убеждение. Такое же, как англичане ненавидят американцев, – Гермиона остановилась и коротко глянула на дом рядом. Видимо, здесь она и жила. – Эта нелюбовь может встречаться у отдельных людей, но скорее, как исключение, нежели как правило.

Драко молча с ней согласился, она убрала руки, а он засунул свои в карманы брюк, покачиваясь с пятки на носок.

– Я правда был очень рад тебя видеть, Грейнджер, – улыбнулся он. – Хотя, наверное, не мог себе представить, что когда-либо произнесу это.

Она снова тихо засмеялась, прохладный ветер подхватил её радость, разнес еще на несколько метров этот удивительный звук её искренности и растрепал несколько кудрявых прядей из её прически. Малфой… он не мог отвести от нее взгляд. Из всех людей во всем мире… он любовался сейчас тем, как улыбается та самая гриффиндорская зубрила.

– Было приятно поговорить с кем-то на английском! – уверенно заявила девушка, но тут же растянула губы в улыбке.

– У тебя изумительный итальянский.

– Иногда я провожу дни, – краснея начала она, – просто притворяясь, что я тут не живу. Гуляю по улицам, как турист. Я устаю от постоянной жизни тут, что-то постоянно тянет меня домой, но одновременно не пускает.

– Боишься, что не примут? – Драко сделал к ней небольшой шаг, в его глазах плескалось сочувствие. Она неловко дернула плечами, отвела взгляд.

– Я убежала. А теперь что? Убегаю назад? Это глупо.

– Но ты хочешь обратно? – попытался надавить он. Гермиона задумалась, рассматривая чуть мигающий фонарь вдалеке улицы под аркой, и они простояли так всего секунд 30, когда она снова вернула ему свое внимание и расцвела.

– Я тоже была очень рада тебя видеть, Драко.

Он хотел бы сказать ей еще что-то, наверное, а может и нет. Слова разом пропали, оставляя после себя чувство всепоглощающего одиночества. Ему не хотелось ее отпускать, поэтому до того, как Грейнджер успела бы убежать, он дернул её запястье на себя.

– Мы еще встретимся, или от меня ты тоже убежишь?

Щеки покрылись тонкой дымкой румянца.

– Если хочешь, у меня в субботу будет открытие выставки.

Он пару раз моргнул, будто представляя в голове расписание.

– В день всех Влюбленных? Надеюсь, это моя Валентинка.

Гермиона улыбнулась, но ничего не сказала, только чуть укусила уголок губ изнутри. Драко поднял её ладонь, коснулся мягким поцелуем тыльной стороны. Почувствовал, как она чуть пальцами сжала его руку.

– Мне пора…

Он позволил ей уйти, аккуратно подниматься по лесенкам к дверям и обернуться. Нет, конечно, он не мог рассчитывать на свидание с ней. В голове, пока она шагала на своих каблуках все дальше, всплывало все, что было между ними. Драко не простил себя за те годы, за войну. Она уж тем более нет, и не должна была. Но то, как она позволяла себе на него смотреть… все внутри переворачивалось.

Он знал двух разных девушек с именем Гермиона Грейнджер и теперь, оглядываясь на прошлое, никак не мог выбрать, какая из двух версий ему нравилась больше. Изменилась ли она так, как он думал, или он просто не мог разглядеть в ней всё те же качества во время учебы?

Гермиона обернулась, когда замок щелкнул в скважине, время замерло. Как же Драко не хотелось с ней расставаться. Как с маяком, дарящем свет в темном море. Ты только видишь его, едва знаешь, но уже так привязан к этому яркому свету…

Он не успел понять, что происходит. Зато видел, как она сбегает обратно вниз к нему, кладет одну руку на его колючую от легкой щетины щеку, а до второй дотрагивается своими теплыми губами. Грейнджер пахла карамелью после их ресторана, немного вином и яблоками.

Малфой улыбнулся, словно был влюбленным идиотом, и вот тогда она окончательно исчезла в двери. А он, медленно и рассуждая о жизни, побрел обратно к своей гостинице. День выдался насыщенным на события.

Утро 13 февраля.

Гермиону, вместо обыкновенного будильника, разбудил звонок телефона на тумбочке. Она ожидала увидеть контакты кого-то из музейных работников, но телефон высветил лишь подругу Валери, которая упорно пыталась достучаться до неё в чертовые 6 утра.

Вопреки всем желаниям остаться и поспать еще полчаса, она дотянулась до мобильника, приложила его к собственному уху и лениво проговорила приветствие с трубку.

– Гермиона Джин Грейнджер, немедленно скажи мне, что тебе есть с кем проводить четырнадцатое февраля.

Ей понадобилась минута, чтобы взглянуть на часы на тумбе и понять, что сегодня было все еще 13. Отходя ото сна, девушка пыталась вспомнить хоть какие-то свои планы на будущий день.

– С моими картинами в галерее, Валери.

– Зануда! – послышалось с той стороны. – А что с тем парнем, на ужин с которым ты так стремительно убежала из музея?

Гермиона ударила себя по лбу за глупость, рассказать своей ассистентке Марии на работе об ужине с Малфоем было плохой идеей. Теперь об этом наверняка знала едва ли не половина всего персонала музея, а с ними и Валери.

– Ты ведь поэтому с ним ужинала, да? Чтобы найти себе развлечение на день всех влюбленных? – с надеждой в голосе спросила подруга.

– Он мой старый школьный… враг вообще-то, – честно ответила Грейнджер, поднимаясь с кровати, – просто случайно пересеклись в галерее.

– Ке палле! Гермиона, сколько лет назад это было?

– Десять. Или одиннадцать… – девушка прошлась по своей пустой квартире прямиком на кухню, дернула кнопку чайника и отошла к холодильнику.

– Я даже не помню, с кем могла бы ругаться столько времени назад. Неужели ты все еще помнишь всю эту тягомотину?

– Я десять лет не вспоминала о нем совсем. Ты съела мой тирамису? – обиженно возмутилась Гермиона, заглядывая в холодильник.

– Извини, мне нужно было взять что-то из десертов с собой. Чего тогда, собственно, ждать! Опиши мне его.

– Кого? Драко?

– Минуточку, – повисло молчание, во время которого Грейнджер отложила телефон, включая его на громкую связь, включила плиту и принялась готовить себе завтрак. Она как раз разбивала яйцо, когда по ту сторону послышался сумасшедший визг. – ГЕРМИОНА ДЖИН ГРЕЙНДЖЕР! ТЫ ХОДИЛА НА СВИДАНИЕ С ДРАКО МАЛФОЕМ?

Девушка нахмурилась.

– Ну да.

– С ума сойти. Один из крупнейших бизнесменов современной Великобритании. Он знаком с королевой!

– Ты что, его гуглишь?!

Валери рассмеялась.

– Интернет пишет, что девушки у него нет.

– А жены? – Гермиона закуталась в свой любимый махровый халат. – Он собирался вроде жениться на Астории Гринграсс после окончания школы.

Воцарилось молчание, нарушаемое стуком пальцев по клавиатуре, видимо Валери решила основательно погуглить всех бывших одноклассников своей подруги, о которых она многие годы ничего не слышала. Многие годы. Не то, чтобы ей было это правда интересно…

– Астория выходит замуж за некоего… Рональда Уизли в следующем месяце. Знаешь, кто это?

У Грейнджер отвисла челюсть, и она уставилась в экран телефона на минуту точно. Девушка по ту сторону окликнула ее, начиная переживать.

– Так кто это? Гермиона? Гермиона!

Понадобилось еще несколько секунд, чтобы собрать себя воедино и ответить на этот вопрос.

– Мой бывший лучший друг и парень.

– Стронцо… значит, ваши бывшие вместе. Но в конце концов…

– Я не буду встречаться с Драко только потому, что его бывшая спит с моим! – снова возмутилась Гермиона, окончательно возвращаясь к процессу приготовления завтрака. Подумать только, Астория и Рон… да уж, десять лет точно слишком многое изменили.

– Встреться с ним хотя бы потому, что он чертовски красив, умен и богат. Судя по тому, что я вижу.

Ей пришлось закусить губу, чтобы ненароком не согласиться. Пока яичница шипела на сковородке, девушка задумалась. Он правда очень изменился со времен школы. От него за километр несло статусом, большими деньгами – это точно. К тому же, от детских привычек Драко, его оскорблений не осталось и следа.

Когда они встретились впервые за столько лет в музее, Гермиона ждала от него язвительных комментариев и чего-нибудь грубого. А он оказался очень милым, и будто совершенно забыл, кто она была такая. Просто красивая девушка в музее.

На ужине он был невероятно интересным собеседником, с которым не хотелось расставаться и заканчивать ужин. Да, нужно признать, что нынешняя версия Драко Малфоя ей была куда более симпатична.

– Земля вызывает Гермиону, – напомнила о себе девушка по ту сторону звонка.

– Прости, я отвлеклась. Ты что-то спросила? – нельзя фантазировать о своем бывшем школьном враге. Даже если они выросли из той вражды уже давно. И даже если они достаточно взрослые люди, чтобы простить друг другу старые обиды.

– Ты позвала его на мою-твою выставку в субботу?

– Ненавижу тебя за то, что ты заставила меня пройти через такой ад, но в итоге умотала в Норвегию к родителям, – нахмурилась Грейнджер, заканчивая утренний ритуал на кухне и переключаясь на ванную комнату.

С Валери Гермиона познакомилась около трех лет назад, когда искала молодых талантливых художников для своей выставки начинающих талантов. Это было не так легко, как хотелось бы, ведь многие отказывались, только завидев директора галереи Уффици на горизонте, считая себя недостойными.

И она уважала решение многих, но, черт подери, едва увидев работы Валери, она не стала больше думать ни секунды. И мучала ее до победного согласия несколько недель, не желая уезжать без заветного «да».