Текст книги "В течение двадцати лет (СИ)"

Автор книги: Касаи Кагемуша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Миссис Уизли, а кто ваш юный друг? – Колин и вовсе чуть не потерял дар речи.

– Т-то есть в-вы – Молли Уизли, м-мать Рона, Фреда, Джорджа и остальных? – его голос сел, и сам Вильямс чуть было не упал, чудом удержавшись на ногах.

– Разве я не сказала? – миссис Уизли чем-то гремела где-то в соседней комнате. Колин запустил руку в волосы пониже уха, как всегда делала его мама, когда была взволнована, и попробовал дышать ровнее. Кажется, он спал и видел сон.

– А тебя самого как звать, малец? – Гарри Поттер откровенно усмехался, глядя на растерянного подростка, который буквально подскочил от вопроса. – У тебя в голове сейчас ни единой мысли, ты в курсе?

– А, я Колин! – торопливо воскликнул юноша, и тут же ляпнул. – А мама говорила, что вы не в ладах с окклюменцией, – и мгновенно залился краской, понимая, что сморозил не то. Однако Герой Войны не разозлился, напротив, весело рассмеялся.

– Ну, когда-то так и было, но за последние годы я наловчился. Знаешь ли… – его бесцеремонно прервала Молли Уизли, которая вернулась, таща несколько увесистых альбомов.

– Вот, нашла. Гарри, останься, этот юноша интересуется снимком, на котором изображен второй состав Ордена, поэтому, наверное, тебе может быть интересно. Покажи ему снимок, Колин.

Поттер сдвинул очки на кончик носа, внимательно изучая колдографию, а потом негромко вскрикнул.

– Да это же оригинал! – и, повернувшись к замершему с открытым ртом Колину, смущенно пояснил. – Это было снято, когда я был на пятом курсе, мне тут пятнадцать. Снимок сделали, а потом сделали копии, чтобы каждый мог иметь одну, но вот это, – он потряс карточкой, – самый первый образец. Вы не против, если я позову Рона и Джорджа? Им было бы интересно.

***

Колин себя незаметно ущипнул, все еще не веря, что не спит, потому что он сидел в Норе, в легендарном доме семьи Уизли, пил чай миссис Уизли, а вокруг него сидели герои его детства – близнецы Уизли, Рональд Уизли, Гарри Поттер, и все разглядывали его колдографию, которую он принес. В комнату с воплем влетела рыжая девочка лет восьми, а следом за ней – двое мальчишек постарше. Мистер Поттер нахмурился, и дети тут же тихонечко вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. Похоже, что они знали, что нельзя трогать отца, когда он занят.

– Это очень интересно, Гарри, – нахмурился мистер Рон, – снимок действительно настоящий, но на него очень сильно воздействовали магией.

– А что за заклинание? – Поттер поправил очки, хмуря черные брови.

– Я не знаю, сложно сказать, ему больше пятнадцати лет точно. След почти выветрился, но заряд был слишком сильным, понимаешь? Я бы сказал… Нет, впрочем, не знаю. Но это точно не темная магия, – мистер Уизли пожал плечами, передавая карточку братьям.

– Главный вопрос, откуда она взялась. Я не помню, кто тогда взял оригинал, но это точно был кто-то знакомый, – подал голос Джордж. На самом деле Колин искренне не понимал, почему их все путают, ему казались их отличия очевидными. Брови того, который говорил, были вздернуты к концам сильнее, его голос был немного выше, и говорил он более плавно. Ну, и уха не было, да. Колин подумал, что, наверное, с возрастом их различия стали проявляться сильнее, потому что знал, что в школе их различить не мог никто. Фред показался юноше усталым, в уголках его глаз виднелись еле заметные морщинки, взгляд был каким-то печальным.

– Погоди-ка, Фордж, дай взглянуть поближе, – старший близнец потянулся, беря снимок и поднося ближе к глазам, а затем негромко вскрикнул. Все повернулись к нему, но Фред подскочил, делая несколько быстрых шагов по комнате туда-обратно, пытаясь взять себя в руки.

– Что такое? – настороженно спросил Джордж, с трудом скрывая напряжение в голосе.

– На этом снимке не хватает Грейнджер. За плечом Рона, посмотри внимательнее.

– И правда!

– Черт, ты прав, братец! – все трое мужчин склонились над колдографией, и Колин тоже невольно потянулся вперед, желая разглядеть то, что нашли герои войны на снимке, но внезапно четыре пары глаз уставились на него, и он съежился.

– Колин, кто дал тебе эту фотографию? – Рон Уизли спрашивал дружелюбно, однако взгляд его был колким, и парнишка сжался еще сильнее.

– Мне никто не давал ее, – упрямо заявил он. – Я нашел ее в вещах моего близкого человека.

– Кто этот человек? – Джордж подался вперед, оперевшись руками о столешницу. На руках под кожей вздулись вены.

– Я не могу этого сказать, – уперся мальчик. Колин не знал, почему его мама никогда не появлялась в местах скопления волшебников, почему на платформе всегда пряталась в тени, почему не рассказала ему о своем прошлом и причинах переселения в маггловский Лондон, но он точно знал, что она не хотела бы, чтобы он рассказал про нее Гарри Поттеру. Колин упрямо поднял глаза на мистера Поттера, однако выдержал его тяжелый взгляд.

– Почему? – в голосе Джорджа прозвучали металлические нотки.

– Потому что я не имею права называть имя этого человека, если он этого не хочет. И вы не имеете никакого права требовать от меня этого, ни я, ни этот человек ничего не сделали!

– Послушай, мальчик, – на плечо Колина легка широкая ладонь Фреда, и он сжался, – наверное, нам стоит все объяснить, и тогда ты поймешь, почему это так важно для нас, – Вильямс обернулся, и заметил, что выражение глаз мужчины изменилось. Теперь в них горел лихорадочный огонь.

– Гермиона Грейнджер была нашим с Гарри лучшим другом, – грустно хмыкнул Рон. – Тебе знакомо это имя?

– Я… слышал его несколько раз на уроках истории. Я в этом году закончил пятый курс Хогвартса. И еще… на фотографии…

– В каком смысле? – Джордж наклонился, разглядывая улыбающихся людей, изображенных на снимке. – Ее здесь нет, парень.

– Нет, я… – Колин запнулся, не зная, говорить или нет, но в конце концов сказал. – Переверните.

Гарри ахнул, покачнувшись. Фред посерел, и грузно осел прямо на пол. Лица Рональда и Джорджа были напряженными.

– Эти имена – список людей, которые состояли тогда в Ордене, – сипло сказал Поттер. – Зачеркнутые – имена погибших.

– Нет, Гермиона не погибла! – почти истерически закричал Фред, подскакивая. Это… это невозможно! Тела не нашли!

Колин отступил, вжавшись спиной в стенку. Вот теперь-то ему и правда стало страшно. Фред Уизли закачался, и его близнец подхватил его, выводя из комнаты, что-то говоря на ухо. В гостиной повисла тяжелая тишина.

– Гермиона была самой гениальной ведьмой нашего столетия, Колин, – наконец продолжил Рон, с видимым усилием взявший себя в руки. – Она прошла с нами через почти все наши приключения, она умела находить выход из любой ситуации… В семнадцать мы втроем – я, Гарри и она – отправились искать крестражи, несомненно, ты знаешь об этом. Однако ее схватили, когда мы пытались выкрасть медальон Слизерина из Министерства, и с тех пор, – мистер Уизли с трудом смог сдержать рваный вздох, – с тех пор ее не видели.

– Когда нас схватили егеря и доставили в дом Малфоев, там ее упоминали, говорили, что она много кричала…

– После войны мы ее искали, много-много лет, но ничего так и не нашли, никаких упоминаний, просто ничего! – мистер Поттер и мистер Уизли замолчали, глядя на снимок.

– Вот она, – наконец произнес Поттер, протягивая Колину колдографию, с которой на него смотрела красивая молодая девушка в голубом платье, которую приобнимал за плечи не кто-нибудь, а Виктор Крам. – Это ей четырнадцать, на Святочном балу.

– Хорошее было время, – усмехнулся мистер Уизли, потирая шею. – Конечно, жутковато было, но мы тогда были все вместе. Я тогда так ее ревновал к Краму… До сих пор стыдно. Я извинился перед ним, но перед Гермионой… Я бы отдал все на свете, лишь бы поговорить еще разок с ней.

Откуда-то сверху донесся шум, а через минуту по лестнице буквально скатился Джордж Уизли, раздосадовано растирающей запястье.

– Этот придурок трансгрессировал, понятия не имею куда. Идиот чертов, его в таком состоянии легко и расщепить может!

– Ему совсем плохо? – обеспокоенно спросил Поттер, поднимаясь на ноги.

– Он плачет, – мрачно ответил Джордж. Все замолчали, и Колин наконец-то пришел в себя, судорожно соображая.

– Мистер Поттер, мистер и мистер Уизли… Я не могу вам назвать имя моего друга, но, возможно, я мог бы устроить вашу встречу. Скажем… На платформе, первого сентября? Я буду уезжать в школу, и, если вы придете пораньше, например, за час до отправления, я мог бы…

– Ладно, – вздохнул Поттер. – Я буду. Ты что-то хочешь спросить? Смелее, приятель!

– Да, я… Что так расстроило мистера Уизли?

Мужчины переглянулись, и ответил за всех близнец.

– Он любил Грейнджер, и до сих пор любит. Прошло семнадцать лет, а он до сих пор не может забыть ее.

– Он тоскует по ней даже сильнее, чем мы с Гарри.

– Мистер Поттер, тогда, наверное, ему тоже лучше быть на платформе…

***

– Колин Артур Вильямс, куда ты дел свою мантию? – утро первого сентября всегда начиналось с подобных криков мамы, после чего они сломя голову неслись на платформу, прибывая за час или полтора до отправления поезда, прощались, Колин шел к своим друзьям, а его мама уходила с помощью портала. Но сегодня у юноши были другие планы, и фальшивый галеон, верный портал матери, лежал в его собственном кармане, плотно обернутый папиросной бумагой. Он специально убрал мантию, переноску для совы, перевернул чашку чая, чтобы мама не чувствовала подвоха, однако, когда они выскочили из дома, на ходу одеваясь и закрывая клетку с совой, Колин знал, что он идеально соблюдал собой же выстроенный график. На вокзале они оказались за час с четвертью до отъезда состава. Мама давала последние наставления, как всегда слишком волнуясь и суетясь, однако Колин был мыслями не здесь, выглядывая среди прибывающих черную шевелюру героя войны.

– Ма, хватит, я же не навсегда уезжаю, я на Рождество приеду домой, наверное, и Моника с Винсентом приедут. Все будет хорошо!

– Я знаю, милый, знаю… Просто… я буду очень скучать, – она обняла его, доставая макушкой всего лишь до подбородка.

– Я тоже, мам, только не плачь, ладно? И пиши мне почаще, хорошо? – он тоже обнял ее, кладя голову на макушку, и оглядывая волшебников, которые стояли на платформе. Как и всегда, они были в самом темном углу, где их мало кто мог увидеть, но теперь, после памятного визита в Нору неделю назад, Колин понимал, почему мама скрывалась от лишних взглядов, хотя все еще не знал, что же случилось, что она продолжала избегать бывших лучших друзей.

– Обычно так говорят родители детям, а не наоборот, ты в курсе? – промычала она откуда-то снизу, и Колин усмехнулся.

– Мам, ты мой лучший друг, ты вообще знаешь? – воротник рубашки стал влажным, мама все-таки всплакнула.

– Ну ладно, – отстранилась она через пару минут, – пора. Точно все взял? Ничего не забыл?

– Мааам, – закатил глаза парень, и тут увидел у входа тех, кого высматривал. Поттер пришел не один, вокруг него толпилось целое рыжее облако, вероятно, все семейство Уизли, и Колин мысленно порадовался, что мама, в силу роста, не могла их видеть. – Пойдем, я познакомлю тебя кое с кем, и ты поедешь домой.

Гермиона доверчиво шла за сыном, и тот на секунду потерял из виду мистера Поттера, оглядываясь по сторонам и вытягивая шею, когда вдруг откуда-то слева раздался радостный вопль Гойла.

– Колин! Миссис Вильямс!!! – он налетел на друга, сжимая того в объятиях, а после тут же обнял и его маму, впрочем, тут же отпуская. – Ты не поверишь, чувак, кого я только что видел! Клянусь, это чума, ты просто обделаешься от счастья, и конечно, ужасно опозоришься, но это… – огромная тележка с тремя или четырьмя чемоданами отъехала, и Колин оказался прямо напротив Рональда Уизли, который нервно оглядывался по сторонам, чувствуя себя не совсем в своей тарелке. Гермиона ахнула, отступая, и Винсент, удивленно нахмурившись, тут же сделал шаг вперед, загораживая собой женщину.

– Мама, я хотел тебя познакомить вот с этими людьми, – в этот момент парень почувствовал себя распоследним предателем, увидев, как она побледнела, и взглядом приказал Гойлу отойти. Он нахмурился, но сделал шаг вбок, все равно стоя около миссис Вильямс, готовясь, в случае чего, вступиться за нее. Пусть и перед национальным героем Англии.

– Гермиона, – шепотом выдохнул Гарри, бледнея. Женщина стояла без движения, и Колин заметил, как судорожно она сжимает руку в пустом кармане. Галеона там не было.

– Прости, мама. Я вытащил его утром, когда ты искала мою мантию. Клянусь, вам нужно поговорить, нельзя прятаться и дальше, – он нахмурился, думая, совершил ли ошибку или нет, и повернулся к Гарри. – Мистер Поттер, вот тот человек, про которого я говорил. Это моя мать, Гермиона Вильямс.

В этот миг, похоже, и все остальные Уизли увидели женщину, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленными гудками паровоза и криками детей, прибывших заранее. Молли Уизли судорожно хватала ртом воздух, мертвой хваткой вцепившись в руку сына, и Колин с удивлением узнал в одном из мужчин доктора Чарли, который приезжал к ним на четвертом курсе и читал лекцию о драконах. На фоне рыжеватых веснушек, его лицо казалось еще белее, чем на самом деле было. Встреча с Гермионой произвела эффект разорвавшейся бомбы. Откуда-то слева началось движение, и Колин узнал Фреда Уизли, кажется, постаревшего за одну неделю на пару лет, и уже не выглядящего так залихватски молодо, как ему помнилось.

– Гермиона! – скорее прохрипел, чем сказал он, и бросился к ней, однако женщина отшатнулась, и Колин сам не понял, как оказался прямо перед ней, загораживая.

– У меня в кармане лежит портал, – хмуро оповестил всех юноша, сам не зная, откуда в нем взялось столько храбрости противостоять тем, кто всю его магическую жизнь был его кумиром. Фред замер, судорожно расслабляя галстук на шее. Миссис Поттер, кажется, была в обмороке.

– Пожалуй, нам лучше уйти отсюда и переместиться в кафе неподалеку, что скажете? – Винсент, хотя и ошарашенный и изумленный, оставался единственным, кто мог соображать в этой ситуации. – Вот что, Колин, отведи мистера Поттера и остальных, а я чуть позже подойду с твоей мамой, ладно? Мне кажется, всем нужно пару минут паузы.

Через десять минут Винсент и мама Колина вошли в небольшое магическое кафе, находившееся недалеко от вокзала. Семья Уизли и Гарри заняли три стороны огромного столика, стоявшего у стены, а Гермиона уселась на оставшуюся, пустую сторону, окруженная с двух сторон подростками, будто бы охраняющими ее. Эта небольшая передышка, кажется, дала Гермионе силы собраться с духом, потому что она больше не выглядела так, словно ее загнали в угол, и смело, пусть и не совсем спокойно, глядела в глаза Гарри.

– Гермиона… это и правда ты, деточка? – первой подала голос Молли Уизли, и тут же зажала себе рот рукой, словно боясь, что мираж сейчас рассыплется мыльными пузырями.

– Здравствуйте, миссис Уизли, – немного устало улыбнулась уголком губ девушка. – Это действительно я. Я не ожидала, что Колин решит познакомить меня со всеми вами.

– Где ты была столько лет? – вопрос Рона прозвучал немного жестко, но Гермиона даже не вздрогнула, лишь слегка нахмурилась, настороженно поворачиваясь к мужчине.

– В девяносто восьмом я вышла замуж и жила вместе с мужем в Уэмбли, в маггловском квартале. Работала переводчиком, а затем и редактором в маггловском журнале. Растила сына. Я так понимаю, вы уже знакомы с Колином? – ее спокойствие, кажется, только разогрело эмоции остальных, до поры до времени скрытые шоком.

– И ты… и ты даже не подумала написать или сообщить, что жива? – миссис Поттер вскочила, хлопнув ладонями по столу, и Гойл дернулся, нащупывая в кармане палочку. В этом был весь Винсент: отважный, преданный, даже если возможный противник – Джинни Уизли, лучший игрок в квиддич прошлого сезона по мнению журнала «Квиддич в деталях».

– Я отправила письма Рону и Гарри, как только смогла добраться до безопасного места, – в голосе мамы засквозили те самые нотки, которых так сильно испугался одиннадцатилетний Колин во время ссоры родителей. Гойл бросил на него быстрый взгляд, и Вильямс усмехнулся в ответ. Теперь, когда мама стала злиться, в защите нуждалась скорее не она, а все остальные. Колин исподтишка посмотрел на близнецов: они стояли в углу прислонившись к стене, и юноша заметил, как крепко держит Джордж Фреда за рукав. Последний выглядел одновременно так, словно понюхал любовное зелье и получил от родного брата ножом промеж ребер. Он не отрываясь глядел на маму Колина, с какой-то тоской вглядываясь в ее высокие скулы, непослушные волосы, практически не моргая. Юношу передернуло от этого взгляда, так смотрят на возлюбленных и жен, но Гермиона была его матерью. Впрочем, Фред Уизли любил ее, это Колин знал и верил в это.

– Какие письма, Гермиона?.. Когда? – Поттер снял очки, растирая лицо ладонями. – Мы ничего не получали, мы думали, тебя замучали до смерти после того, как Яксли схватил тебя в Министерстве!

– Голубые конверты без подписи, по маггловской почте. Я их отправила в начале декабря. Одно на Гриммо, второе в Нору, с просьбой передать, если вас не будет там. Я писала, что жива, что смогла добраться до тихой деревушки недалеко от Лидса, просила не искать меня и не волноваться.

– Мы не получали этих конвертов, Гермиона, – бесцветно сообщил Чарли Уизли, сидящий сбоку слева. – Корреспонденция во время войны нередко бывала нарушена. Тебе следовало послать еще одно, убедиться, что мы получили твои послания, в конце концов, приехать самой…

Колина пробила дрожь. Конверты, голубые конверты! О них не раз говорил отец, когда укорял мать. Голубые конверты без подписи, которые лет в пять он нашел в ящике отца, неотправленные конверты, которые он просто скрыл, не желая делить жену с ее друзьями, с ее миром, частью которого он никогда не мог стать. Он говорил, что отправил их, но на деле они просто остались в его столе!

– Я не могла, не могла! – она сорвалась на крик, и этот вскрик, этот вопль отчаяния разрушил томительную тяжелую атмосферу, которая сложилась за столом. – Я хотела в битву, я хотела вернуться, но я бы стала только обузой! Я была на последних месяцах беременности, я почти не могла колдовать, меня тогда еще мучали последствия заточения в Мэноре! Я чудом выжила тогда, понимаете? Чудом!

Она заплакала, спрятав лицо в ладонях, и Колин приобнял ее за плечи, молча высказывая всю нежность и всю поддержку, на какую только был способен.

– Я выбралась только потому, что меня пожалела Нарцисса Малфой. Она дала мне ключ, рассказала, как выбраться, а потом я несколько дней бежала. По лесу рыскали егеря, меня искали, я нужна была им живой, они хотели меня казнить прямо перед Министерством, чтобы заставить тебя, Гарри, выйти и сдаться… – она глухо говорила из-за ладоней, не поднимая головы. – Меня подобрали на четвертый день деревенские дети. Я была истощена, изуродована, я ничего не ела много дней. Они привели меня к родителям, и мне повезло, что они были обычными магглами. Они позволили переночевать у них, они меня одели, накормили, а затем отправили на машине вместе с их другом в Лидс. Но на подъезде к городу была застава, и нам пришлось свернуть, не доезжая до нее, остановиться в маленькой хижине в богом забытой деревушке, которую Уилл арендовал. У меня не было палочки, я страдала головными болями и кошмарами, Уилл остался, чтобы помочь мне. Мы поженились в марте, это было нужно, чтобы я получила новые документы, мои старые остались вместе с сумочкой у Рона. А в середине мая родился Колин… Я прочитала в газете о смерти Криви. Я благодарила всех богов, что вы живы, что вы невредимы…

Взгляд Поттера смягчился, а его жена, не выдержав, со слезами бросилась прямо через стол к Гермионе с объятиями, и Колин подвинулся, давая двум женщинам возможность обнять друг друга. Джинни уткнулась носом в волосы подруги, смеясь сквозь рыдания.

– А ты знаешь… знаешь, я никогда не верила, что ты умерла! Мы все не верили! И Кингсли не дали тебе могилу соорудить, он хотел, а мы не дали! Мы верили, верили!..

Колина грубо отпихнули, и почти все Уизли бросились к заново обретенной подруге, наперебой крича. Рон сжимал руку, Гарри стиснул так, что Гермиона выпучила глаза, стараясь вдохнуть, но позже и тот, и другой были сметены в сторону миссис Уизли, которая, словно ураган, налетела на девушку, чуть не роняя ее.

Когда радость поутихла, Молли, все еще не выпуская и рук ладони Гермионы, заявила:

– Ну, теперь мы сейчас же едем в Нору! И вы, молодые люди, тоже! – она строго посмотрела на Колина и Винсента, словно те хотели возражать. – Школа подождет, я сейчас же отправлю патронус Макгонагалл. Билл, дорогой, пожалуйста, возьми ребят и забери их вещи с платформы, а все остальные в Нору, быстро! Гермиона, деточка, тебе необходимо позвать своего мужа, слышишь? Я хочу познакомиться с ним! – и, отпустив наконец руки девушки, она первая, схватив Джорджа и Джинни, трансгрессировала. Следом послышались хлопки остальных перемещений, и кафе наконец-то почти опустело. Только у дальней стены все еще стоял Фред, суровой тенью выделяющийся на фоне зеленых обоев. Он так и стоял, не шелохнувшись, с тех пор, как вошел в заведение. Колин тронул за руку Гойла и тот, мгновенно все поняв, вслед за Биллом покинул кафе, на ходу объясняя тому, что сам заберет чемодан друга. Колин встал у стенки, глядя на маму и рыжего мужчину, который пристально глядел на нее. Они, впрочем, кажется и не заметили, что кто-то так и не ушел.

– Грейнджер, – голос Уизли буквально звенел, но Коллину показалось, что он вот-вот оборвется.

– Фред, – отчего-то очень надрывно выдохнула мама, и напряженность, которая было исчезла, вернулась вновь. Гермиона попыталась улыбнуться, однако вышло паршиво. – Как… ты?

– Неплохо, – он пожал плечами. – Работаю, провожу время с семьей, помогаю Форджу с детьми. Джеймс, старший сын Гарри, через год уже пойдет в Хогвартс.

– Я знаю, – Гермиона кивнула, и стало понятно, что она действительно знает. Неудивительно – Колин прожужжал ей все уши об этом. – А собственные дети? Сколько им?

Лицо Фреда помертвело.

– Я никогда не был женат, Гермиона, – практически слившийся со стенкой парнишка вздрогнул всем телом от тона, которым это было сказано.

– А… вот оно как… Почему?

– Так вышло, – Уизли криво улыбнулся, а затем, без всякого перехода, спросил. – Скажи, Грейнджер, ты любишь своего мужа? Ты счастлива с ним?

Женщина сжала кулаки, глядя в пол, подбирая слова.

– Мы в разводе уже пять лет. Уилл… Он хороший, правда. Он просто замечательный, просто… он помнил, какой я была после пыток в Мэноре, и он боялся магии. Да, Уилл славный, но мы решили, что нам стоит разойтись. Это случилось после того, как моему сыну пришло письмо из школы.

Мама врала. Она говорила так, словно их развод был чем-то разумным, словно они его обсуждали и пришли к логичному выводу, но это было не так. Колин отчетливо вспомнил те вечера, когда папа ходил из угла в угол, убеждая в чем-то маму. Уж не в том ли, что ей стоит забыть о мире магии, о ее друзьях? Ну конечно! Он говорил о Фреде, просто тогда Колин не понимал этого, он говорил о том, что ее не примут и не поймут, говорил о том, что никто, кроме него, ее не примет. О, мама! Неужели она поверила, уверилась, что она теперь – всего лишь бракованная деталь, и поэтому скрылась из магического общества, неужели она настолько не верила в себя, что могла так решить? Все друзья Колина, его девушка, мистер и миссис Гойл – все они считали ее потрясающей, однако сама она, похоже, стыдилась. Чего?..

– Гермиона, скажи мне всего одну вещь. Он поднял на тебя руку? Просто скажи, и я!.. – она грустно улыбнулась, покачивая головой.

– Не нужно, Фред. Он имел полное право бояться и ненавидеть волшебников, он видел меня такой, какой не видел ни ты, ни Гарри, ни кто-либо еще, и он принял меня: без ничего, с изувеченной душой и телом, принял меня, а потом и Колина. Он сделал для меня слишком много, чтобы я могла его винить.

– Покажи, – это было сказано властно, требовательно, и голос Фреда снова чуть было не сорвался.

– Что?..

– Ты говоришь, что он принял тебя такой, какой не принял бы никто другой. Покажи, о чем ты говоришь? – он наступал на нее, и теперь оказался совсем близко, буквально вдавливая в столешницу. Медленно, очень медленно Гермиона потянулась к рукавам кардигана, поднимая их, а потом расстегнула замочек на подвеске, висящей на ее шее. Колин с трудом сдержал стон, потому что руки мамы были все испещрены шрамами и отметинами, а на левой руке было выведено размашистое «грязнокровка». Вот оно что! Фред весь побелел, осторожно, словно что-то хрупкое, приподнимая руку женщины и разглядывая. Колин не узнал его голос, когда он заговорил. – Сколько ты была там, Гермиона? Кто это?.. – он отпустил ее руку и закусил собственный кулак, борясь с криком.

– Несколько месяцев.

– Кто? – надломлено повторил свой вопрос мужчина.

– Почти весь ближний круг, кроме Снейпа и Малфоев. Я только потом узнала из газет, что Снейп был шпионом, а Малфои… Лорд сначала потребовал, чтобы Драко использовал на мне непростительное, но он не смог, отказался. Я никогда не забуду, как он кричал от Круциатуса, но он все равно отказался пытать меня. Возможно, это спасло мне жизнь…

– Как ты оттуда вырвалась? – Уизли трясло, его голос был надтреснутым. Гермиона поспешно застегнула на шее амулет, и шрамы на коже скрылись.

– Меня спасла Нарцисса. Она пришла однажды, принесла мне еды, а меня буквально выворачивало. Она привела с собой еще одну женщину, жену кого-то из егерей, вместе они напоили меня укрепляющим зельем и помогли выбраться. Если бы она тогда не поняла, что я ношу под сердцем ребенка, то я бы…

– Погоди, Грейнджер! То есть мальчик – не сын этого маггла? Я не понимаю!.. – он схватился за голову, отступая.

– Нет, Фред, – она впервые подняла взгляд, и смотрела теперь ему точно в глаза. – Я носила этого ребенка задолго до встречи с Уиллом, задолго до того, как попала в Мэнор. Беременность вытянула из меня все силы, какие были, я почти два года не могла не просто колдовать, даже переносить магические всплески. Уже тогда мой мальчик доказывал, что станет великим волшебником…

– Кто настоящий отец, Гермиона? – Уизли наклонился, пытаясь заглянуть в глаза женщине, которую много лет любил, и Колин с трудом сдержался от вскрика, пораженный удивительной догадкой. Его ноги подвели его, и он сполз на пол, словно завороженный, наблюдая за своими настоящими родителями.

– Ты. Ты, Фред, ты… – она заплакала, и тоже, как и ее сын, наверное, сползла бы на пол, но мужчина резко обхватил ее за талию, прижимая к себе. Она несмело обняла его в ответ, шепча, словно мантру, – ты, ты, ты, ты…

– Я думал, та ночь, перед свадьбой Билла, была просто прекрасным сном… Я думал, что ты мне тогда только снилась, я не знал, – он запрокинул голову, но Колин все равно увидел, как из его глаз текут слезы. – Ты тогда исчезла, утром тебя не было, и ты вела себя так, словно ничего не было, я думал…

Гермиона перебила его, неожиданно крепко обнимая за шею и притягивая ближе:

– Я испугалась, я так испугалась, я думала, что ты это только из-за того, что был немного пьян, я думала, что ты никогда бы…

– Ты слишком много думаешь, Грейнджер, – Фред зарылся носом в ее волосы. – Если бы я не был тогда навеселе, я бы никогда не решился поцеловать тебя там, на лестнице… Боже, Гермиона, я был в тебя влюблен с шестого курса, понимаешь? Я грезил о тебе, меня Фордж на смех поднимал, и когда ты утром вела себя так, словно ничего и не было, я решил, что это просто мои фантазии, мечты…

– А я думала, что, раз ты ведешь себя так, что ничего и не было, то это тебе и не нужно… Я тоже была влюблена в тебя… Я столько слез выплакала в подушку, когда ты на Святочный бал позвал Анджелину…

– Рон сказал, что пойдет с тобой, я не знал, что он еще не сказал. Я хотел, Гермиона, больше всего на свете хотел. Я так надеялся, что ты жива все эти годы, что ты где-то, защищаешь права гоблинов или пикси, и, возможно, иногда вспоминаешь старину Фредди. Если бы нашли твое тело… Ты хоть знаешь, сколько в Англии людей с фамилией Грейнджер? А я знаю… Я несколько лет только и делал, что ездил и искал, я надеялся…

– Я ни на секунду не забывала, Фред, – они оба плакали, судорожно обнимая друг друга, и Колин понял, что и сам плачет, потому что картинка стала расплываться перед глазами. Мама любила его, вот о ком она говорила тогда, когда обещала превратить отца – нет, не отца, а отчима Уилла – в крысу. Подумать только… Двадцать лет…

– Если бы я только был тогда с вами, рядом, я бы ни за что не позволил тебе оказаться в плену, а потом просто пропасть. Зачем ты пытаешься вечно уберечь всех?..

– Фред, я чуть не умерла тогда, когда Уилл сообщил, что тебя придавило той стеной в Хогвартсе. Я была на сносях, лежала в больнице, иначе, клянусь, я бы тут же бросилась к тебе, туда… А на следующий день я узнала, что ты жив. Я тогда плакала и смеялась, я была так счастлива, что ты жив, я бы не перенесла твоей смерти, Фред.

– О, Гермиона, как ты только могла подумать, что из-за этих шрамов, из-за того, что ты не переносила магию, что из-за этого я смогу отказаться от тебя… Я никогда, никогда не говорил тебе, как я тебя люблю, я никого и никогда, ни одну женщину, кроме тебя, не любил, я все эти годы только тобой жил…

– Фред!.. – она потянулась, касаясь рукой его щеки, и он шумно выдохнул, ловя ее пальцы своими, прижимаясь к ним, закрывая глаза и растворяясь в ее прикосновениях, а она, напротив, с каким-то лихорадочным блеском в глазах разглядывала его лицо, стараясь запомнить каждую черточку.

Они стояли, рыдая и изучая друг друга, наперебой рассказывая друг другу, как жили эти годы, как тосковали друг по другу, а Колин, шатаясь, поднялся с пола, и пошел к выходу. Официантка за стойкой протирала бокалы, глядя в отражение в зеркале на пару, стоявшую у стола.

– Друзья? – спросила она у Колина, мотнув головой в сторону Гермионы и Фреда.

– Родители, – улыбнулся он. – Теперь все будет хорошо. Он больше не даст маме чувствовать себя лишней в этом мире, теперь все будет хорошо.

Официантка непонимающе пожала плечами, а Колин, бросив на стойку пару монет, вышел на улицу, улыбаясь сентябрьскому солнцу. Пожалуй, стоило предупредить тех, кто был в Норе, что вряд ли Гермиона и Фред в ближайшее время появятся.

Им слишком многое нужно было друг другу сказать.