Текст книги "Без тебя мои ангелы сходят с ума (СИ)"

Автор книги: Каррера Мими

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Актон

Не найдя Авалон в гостиной, решаю подняться на второй этаж. Преодолев почти все ступеньки, слышу ее голос. Ускоряю шаг и в следующую минуту сталкиваюсь с ней в коридоре. Она плачет и вырывается из моих объятий.

– Пусти, мне надо побыть одной.

– Что случилось? – обеспокоенно всматриваюсь в ее лицо.

– Актон, оставь меня сейчас в покое, – все-таки отпускаю ее, и она убегает, в то время как из комнаты выходит Ален, уверенно направляясь в мою сторону. Он расстроен и обеспокоен.

– Отойди! – его грубый тон, заплаканная Аволон – они сейчас разговаривали.

– Сначала мы поговорим, – спокойно изрекаю и отталкиваю его обратно.

– У меня сейчас нет времени с тобой разговаривать, сначала – с Авалон!

– Вот и я об этом. Какого хрена моя девушка плачет? Она вышла вся в слезах после разговора с тобой, это и ежу понятно!

– Не твое дело, уйди с дороги! – не выдерживаю и хватаю его за грудки, прислонив к стене.

– Что ты ей сказал? Почему она плачет? И с чего это ты уединяешься с моей девушкой в отдельной комнате?

– Она – моя женщина, – он сделал нажим на слове «моя». И вдруг меня осенило: неужели она и есть его бывшая жена? Это первая мысль, пришедшая в мою голову. Опешив, я отошел в сторону, воздуха не хватало – пришлось немного ослабить галстук.

– Так, – стало жарко. – Она твоя бывшая жена?

Ален отвернулся в сторону, не желая смотреть мне в глаза. Но мне и так стало понятно.

– Бл*ть! Почему ты мне не сказал раньше? – не говорю, а почти кричу.

– Потому что не считаю нужным отчитываться перед тобой.

– Серьезно? А то, что я твой друг, ничего? А то, что я встречаюсь с ней, тоже ничего?

– Я ценю тебя как друга, но ее тебе не отдам.

– Сука, – я сплюнул от досады прямо на кафельный пол. Хочется курить. Достав пачку сигарет, беру одну и прикуриваю. Алену не предлагаю, он не курит.

Сигаретный дым заполнил маленькое пространство между мной и Аленом, наполняя воздух иным ароматом. Молчим.

Сделав затяжку, выдыхаю, – Я не отступлю от нее, – но и мешать вам выяснять отношения тоже не буду. Я предоставлю право выбора Авалон. Как она решит – так и будет. Если она простит и вернется к тебе – я не буду мешать. Но если она выберет меня – ты должен будешь оставить ее в покое. Это будет честно.

Ален ничего не ответил, смотря перед собой, но не на меня. Я знаю, как ему тяжело. Хоть и ни разу не был в подобной ситуации.

– Несмотря на все, ты – мой друг, – а вот сейчас он смотрит мне в глаза. Докурив, я потушил окурок об крышку сигаретной пачки. – И еще, – недолго думая, я заехал Алену кулаком по лицу. – Это тебе за Авалон. Она – потрясающая женщина и не заслуживает тех страданий, которые ты ей принес, – развернувшись, я направился к лестнице, когда меня окрикнул Ален.

– Актон, – секундное молчание и благодарный взгляд. – Спасибо. – Кивнув ему в ответ, я собрался найти Авалон и отвезти ее домой.

Ален

Какая же я сволочь. Я стал одним из тех, кто предавал своих любимых с другими. Как противно. Но мне нужно с ней поговорить. Я не могу ее отпустить. А сейчас я наблюдаю, как Авалон садится в машину Актона, и он ее увозит. Обида захлестнула меня так сильно, как если бы чашка была наполнена до краев.

Чаще всего в таком состоянии напиваются больше, чем я сейчас – почти трезв, а такое ощущение, что нет. Хочется закурить, но я не курю. Хочется выть, как волки воют на луну, но голос срывается с каждым тяжелым вдохом, не давая вырваться наружу.

Надо ехать домой.

***

Третий раз нажимаю на звонок и чувствую себя неловко. Она, наверно, спит. Сейчас пять утра. Конечно, спит. А вдруг она с Актоном?

Через минуту заспанная Авалон в шелковом халатике открывает мне двери. Оперлась на дверной косяк и устало смотрит на меня – подпирающего двери. Смотрим еще минуту и молчим. Потом она отходит и пропускает меня внутрь своей квартиры. Закрывает двери и идет в кухню. Я – следом.

– Садись, – взглядом указывает на стул возле стола, сама включает кофеварку. Я также молча наблюдаю за ней, за каждым ее движением. Она такая милая, нежная, хрупкая. Ей очень к лицу красный шелковый халат. Почти прозрачный, под которым видна ее стройная фигура. Мозг как-то сразу отключился, а желание прикоснуться к ней, провести ладонью по ее бархатистой коже – набирало обороты с каждой секундой. Дыхание стало тяжелым и более частым. Когда она так близко, очень трудно сдерживать свой порыв.

Она подошла к столу и начала разливать по чашкам кофе. Ее руки дрожали, и она пролила мимо. Горячий кипяток «поплыл» по столу и вскоре оказался на моих брюках, благо не на том «самом» месте.

– Ой, Ален, извини, я сейчас, – сразу засуетилась и забеспокоилась Авалон, ища полотенце. И как только нашла, начала вытирать мои брюки. Лучше бы она этого не делала. Желание накатило новой волной, и, тихонько зарычав, я перехватил ее руку и сжал в своей. Она подняла на меня глаза и замерла. Ее зрачки почернели, а рука дрогнула в моей. Секунда… две… три… Притягиваю ее рукой за шею и жадно припадаю к ее влажным губам. Она уперлась руками мне в грудь, намереваясь оттолкнуть, но я только увеличил темп поцелуя, который становился все более страстным и откровенным. Встав на ноги, я прижал Авалон всем телом к себе, пройдясь рукой по ее спине, остановившись на талии, легонько сжал ее. Она начала отвечать мне на поцелуй, а во мне будто новая жизнь проснулась вместе с надеждой на то, что у нас все будет хорошо. После долгого беспрерывного поцелуя мы оторвались друг от друга, тяжело дыша, уткнулись лбами.

– Я скучал по тебе… очень… – она ничего не ответила, лишь посмотрела в глаза, и я снова ее поцеловал. Взяв ее на руки, понес в спальню, где уложил на белые простыни. Нависая над ней, я развязал пояс от ее халата, а ее руки потянулись к моей рубашке, расстегивая пуговицы – одну за другой.

Оставшись без одежды, долго смотрели друг на друга, будто запоминая каждую черточку, каждый миллиметр тел друг друга или просто смотрели в глаза, телепатически общаясь. А потом… потом нас закружило в вихре любви и страсти, которой мы предавались очень долго… Казалось, что мы парим над Землей, над всей Вселенной… Есть только мы и больше никого во всем мире. Только мы. Авалон и я.

– Я люблю тебя, – шепчу ей в губы и коротко целую.

Она смотрит мне в глаза неотрывно, начиная беззвучно плакать.

Я ловил каждую слезинку, которая катилась по ее щекам, а она продолжала плакать.

– Не плачь… любимая… не надо…

Она крепко прижалась своими губами к моим, сливаясь в нежном и упоительном поцелуе. А после сказала:

– Уходи… пожалуйста… – я еще всматривался в ее глаза, и поняв, что это не просто просьба, а мольба, поднялся, оделся и ушел. Раньше казалось, больнее уже быть не может. Я ошибался…

Авалон

Перекатившись с одного бока на другой, я поняла, что больше не засну. Встав из кровати, я прикрыла глаза и пошатнулась в сторону, чуть не упав обратно на постель. Голова закружилась, и я оперлась рукой о стену. Тяжело вздохнув и более-менее придя в чувства, я обняла себя за плечи и поплелась к окну, «украшенному» осенними холодными каплями дождя. Одна за другой они скатывались по стеклу, все больше напоминая слезы… мои слезы. Я больше не плачу. Мои глаза только увлажняются, но я не даю «северным бриллиантам» обжигать кожу лица. Говорят, если глаза могут сдержать слезы, то сердце – никогда. Так и есть. Оно давно кровоточит… болит… не умолкает… кричит… зовет Его…

Прошел месяц с момента нашей близости. Близости, которой, казалось, мы никогда раньше не испытывали, даже будучи женатыми пять лет. Когда теряешь – тогда осознаешь качество и цену потери. И каким бы подонком Ален ни был, все равно он самый лучший и родной.

Все последующие четыре недели со дня нашей последней встречи я его видела только через свое окно. Он приходил каждое утро и просто смотрел в мое окно. Он молчал. Не звонил. Не писал сообщения. Не стучал в мою дверь. Он просто смотрел мне в глаза сквозь оконное стекло. И неважно, если на улице был дождь и холод, он все равно приходил. Это стало своего рода свиданием каждым ранним утром. И сегодня он пришел вновь. Как только я подошла к окну, увидела его, промокшего до нитки. Каждый раз у меня сжималось сердце при виде того, как он стоит под дождем, на холоде, обдуваемый сильным порывом ветра и смотрит на меня. И только сегодня он дал мне услышать его голос, по которому я успела соскучиться. Он позвонил мне, все еще стоя на улице под дождем.

– Почему ты не спишь? – Его тихий, хриплый голос заставлял кожу покрываться мурашками.

– Почему ты приходишь сюда каждое утро?

– Почему ты стоишь босая у окна? – Он точно знал, что я босиком, и он был прав.

– Почему ты стоишь под дождем?

– Отойди от окна, оно холодное, – он никогда не любил, когда я облокачивалась о стекло, мотивируя тем, что оно холодное. А холод не должен «прикасаться» к моей коже.

– Зайди в помещение, на улице холодно.

– Я уже ухожу, – одна фраза, а сердце сжалось сильнее. Я знала, что я его еще увижу, но чувство, что этот раз может стать последним, больно резануло сознание.

И он ушел. А я еще долго смотрела ему в след…

***

Головокружение то проходило, то вновь возвращалось. Появилась слабость и усталость. Но мне нужно поговорить с Актоном. Я не хочу больше тянуть.

Заходя в подъезд, столкнулась с Аленом. Сразу стало понятно, что он был у него. Вид у Алена был уставший. Казалось, он не спал ночь. А может и не одну. Странно, мне не пришло в голову, что, возможно, он провел ночь у какой-нибудь женщины. Я знаю, что он был один.

Ален всматривался в мое лицо, будто вырисовывая каждую его черточку, а после сказал:

– Тогда, в доме Актона, ты спросила, что тебе нужно сделать, чтобы простить меня. Я долго думал над этим и понял, что прощение возможно, если доверие вернется. А оно, как правило, редко возвращается. И тебе делать ничего не надо. Сделать должен я – уйти. Отойти в сторону и дать тебе шанс построить жизнь с другим человеком, с которым ты сможешь обрести счастье, – он замолчал и посмотрел в сторону, засунув руки в карманы. Эти слова давались ему тяжело, как и мне тяжело было их слышать. Он меня отпускает?

– Я никогда раньше не мог понять, как можно отпустить человека, когда любишь его до безумия и грезишь им каждую минуту? И только недавно осознал, что когда любишь по-настоящему, можешь отпустить его, если он счастлив с другим.

– Ты меня отпускаешь? – Руки предательски задрожали, и я сильнее сжала ремешок сумки.

– Только умом, сердцем – никогда. – Он подошел ко мне вплотную и, протянув руку, заправил прядь волос мне за ухо и горько улыбнулся.

– Я не заслуживаю тебя, Авалон. Я не слабак, и готов бороться за тебя вечно, но не с самим с собой. Моя измена – мой порок и наша общая боль. Я не хочу, чтобы тебе было больно и в тоже время не могу перечеркнуть свои прошлые ошибки.

Ветер закружил опавшие с деревьев листья, поднял их вверх и безжалостно бросил. А у меня такое чувство, что мое сердце подбросили и уронили. Нет, он прав. Он действительно прав. И он… меня любит, иначе не уступил бы другому во имя моего счастья. Но почему мне от этого не легче? Это его подарок мне? Я не хочу его принимать.

– Я хочу тебя обнять. Поцеловать. Никуда не отпускать, но… не могу, – он сильно прикусил нижнюю губу и, прикрыв глаза, запрокинул голову назад, делая глубокий вдох.

– Почему?

– Потому что тогда я тебя никуда не отпущу.

Молчание. Томительное и тяжелое. Ощущение такое, словно мои легкие сжали в ладонях сильно-сильно. Нет воздуха. Нет его – нет кислорода. И сейчас он уйдет. Станет нечем дышать.

Он взял мою ладонь в свою и поцеловал каждый палец. Дойдя до безымянного, поцеловал и обручальное кольцо, которое я продолжала носить, несмотря на то, что мы развелись. На его пальце точно такое же кольцо, которое он, не желал снимать также, как и я.

– Я люблю тебя, очень люблю… – сильно сжав мои пальцы в своих, он отпустил мою руку и ушел. Тихо. Молча.

Нет его – нет кислорода.

Дойдя на ватных ногах до двери Актона и позвонив, я почувствовала, как силы меня покидают, и я теряю сознание, падая в руки Актона.

***

– Ты ведь пришла сказать, что возвращаешься к Алену и уезжаешь с ним?

– Нет, я пришла сказать… Ален уезжает? – Я так резко села в кровати, что в глазах потемнело. – Куда? – Актон наклонил голову чуть вниз и по-доброму усмехнулся.

– Я думал, он тебе об этом сообщил. – Я готова еще раз потерять сознание, лишь бы не слышать слов о том, что Ален уезжает. Стало снова трудно дышать.

– Нет, он мне не сказал… – я смотрела вперед, ничего не видя. Ком подступил к горлу, не давая вздохнуть спокойно. Каждый вдох сопровождался тихим ноющим свистом. Стало невыносимо пусто и одиноко в одночасье. Вся та боль, которую я держала в себе, не позволяя ей вырваться наружу прозрачными кристаллами из глаз или стонами отчаяния, сейчас сконцентрировалась внутри меня, неприятно сосало под ложечкой. Будто из меня вычерпывали душу. Почувствовав тошноту, я быстрым шагом направилась в ванную комнату, не замечая внимательного взгляда Актона.

Зайдя в ванную, сильно вцепилась в край раковины, включила холодную воду и тихонько зарыдала, после чего меня буквально вывернуло наизнанку. Мысль и осознание того, что Он уезжает и больше не будет со мной, пусть не в моем доме, пусть не моим мужем, а просто далеко от меня – разъедала изнутри. Эта боль оказалась острее и сильнее, чем та, которую причинил мне Ален своей изменой.

Через несколько минут в дверь постучал Актон и спросил обеспокоенным голосом, все ли у меня в порядке. Умыв лицо, я вышла к нему, но по моим глазам он все понял.

– Ты плакала. – Это не вопрос, утверждение.

Я ничего не ответила, только прошла в комнату и села на диван, уткнувшись лицом в ладони.

– Ты любишь его. – Снова констатация факта.

Я утвердительно кивнула.

– Почему не летишь с ним? – Актон сел передо мной и забрал руки с моего лица.

– Когда? – он понял мой вопрос.

– Завтра в восемь вечера. – Завтра. Так скоро.

– Мне надо домой, – на автомате проговорила я, глядя в одну точку.

– Сначала я отвезу тебя к врачу. Гинекологу, – немного помолчав, добавил он и словил мой удивленный взгляд.

– Зачем?

– Вероятней всего, ты беременна.

– Что? Нет! – Я встала с дивана и начала мерить комнату шагами, не веря словам Актона, которые, судя по всему, были правдивыми. И как я раньше об этом не подумала? Ведь признаки появились еще неделю назад. А я не акцентировала внимание на этом. Мои мысли занимал только Ален, как и всегда. Ален… он уезжает. А если у нас и правда будет ребенок? Мы ведь так мечтали об этом.

– Я тебя отвезу.

– Я сама.

– Нет. Я отвезу.

И он отвез.

Визит к врачу подтвердил мою беременность. Мысль о том, что наконец-то это произошло – окрыляла. У нас с Аленом будет ребенок. Долгожданный ребенок. До сих пор не могу в это поверить. Мы так долго этого ждали…

После врача Актон отвез меня домой. Выходя из машины, я повернулась к нему лицом и поблагодарила.

– Спасибо тебе.

– Было бы за что, – он мягко улыбнулся.

– Мы не сможем быть вместе.

– Это я уже понял, – немного помолчав, он добавил: – Сегодня. Ты ведь скажешь Алену, что он станет отцом?

– Мне надо побыть одной и обо всем подумать. Голова идет кругом.

Актон понимающе кивнул, и мы попрощались.

Это была самая длинная ночь в моей жизни. Я не могла уснуть и долго думала о нас с Алленом. О нашей жизни до развода и после. Это как две разные жизни, когда ты с ним и без него, но он все равно с тобой, в твоем сердце. А жить в сердце – это намного ближе, чем, если он находится рядом, в одной комнате.

Почему я оказалась в положении тогда, когда браку пришел конец? Или еще не конец? Нет! Нет! Нет! Нам нужно поговорить.

***

Дома Алена не оказалось. Актон не знал, где он может быть, но заверил, что Ален точно приедет в аэропорт. Меня это не утешило, потому что если я его там не застану, то потеряю навсегда. А сейчас я не могла себе этого позволить. Не тогда, когда он не знает, что станет отцом.

Еще утром, когда я узнала, что беременна, поняла, что это и есть тот шанс, который и я, и Ален дали друг другу. Шанс, подаренный нам Богом. И именно сейчас я как никогда верю в себя, верю в то, что смогу попробовать с ним начать все сначала, дать ему попытку все исправить, доказать то, что прошлые ошибки не повторятся. Я должна. Ради себя. Ради него. Ради нашего ребенка. Ради нас.

Мне казалось, что я потеряла возможность с ним поговорить в аэропорту, тщательно выискивая взглядом, фигуру Алена в толпе пассажиров. Я жадно глотала воздух, покрываясь мурашками, пробегающими по телу. Его рейс мне известен, и обойдя все вокруг, я начала впадать в панику, что упустила то время, когда можно было все вернуть обратно. Почему я отпустила его у дома Актона? Почему мы оба сделали это?

Когда я думала, что уже все потеряно, я, наконец, уловила глазами его профиль и выкрикнула его имя. Он сразу обернулся и замер. Это было как в замедленных съемках: мы одновременно сделали к друг другу первый шаг… второй… третий… четвертый… пятый… И теперь стоим друг напротив друга и смотрим в глаза. Я думала, такое бывает только в кино.

Ален был удивлен, а в глазах вспыхнул огонек радости и какой-то надежды, которая вот-вот была готова превратиться в дым.

– Ты хотел меня обнять – обнимай. – Я подошла к нему еще ближе. – Ты хотел меня поцеловать – целуй. – И сейчас мы стояли вплотную друг к другу. Руки Алена мгновенно обвили мою талию, а его губы коснулись моих в нежном и томительном поцелуе. В поцелуе, котором растворяются и сливаются в единое целое.

Оторвавшись друг от друга, мы вновь посмотрели друг другу в глаза. Он бережно обхватил ладонями мое лицо.

– Это было самым заветным желанием в тот день, когда я думал, что мы больше никогда не увидимся – обнять и поцеловать тебя.

– Я исполнила его. Я прошу, исполни и мое, – я неотрывно смотрела в его глаза, чувствуя, как подступают слезы. Но мне все равно, даже если он их увидит.

– Все, что угодно.

– Не уезжай. Я хочу быть с тобой. Вопреки всему, что было. И не хочу, чтобы ребенок рос без отца.

Ален молча смотрел и каждый раз, когда открывал рот, пытался что-то сказать, но вместо этого ловил воздух губами, а глаза – благодарили. Опустившись на колени, он заскользил руками по моей талии, обхватив ее крепко-крепко, уткнулся лицом в живот и поцеловал. А я, запустив пальцы в его волосы, нагнулась и коснулась губами его макушки.

Я хочу верить, что все, что было раньше, больше не повторится. У нас будет новая жизнь, где нет места лишней букве «А». Я верю.

Эпилог

Пять лет спустя…

Яркий луч солнца грациозно пробрался сквозь белые шторы в спальню пастельных тонов. Луч обласкал пушистый ворс ковра, медленно ползя по кровати вверх, пока не коснулся маленькой розовой пяточки нашей годовалой малышки, которая посапывала на груди у своего отца и чему-то улыбалась во сне. Я лежала рядом, любовалась ею и своим мужем.

Погладив дочку по головке, я провела указательным пальцем линию от скулы до губ на лице мужа. Аккуратно прикоснулась пальцем к любимым и родным губам, погладив их и улыбнувшись, когда, губы поцеловали мой палец.

– Почему не спишь? – тихо спросил он, хриплым ото сна голосом.

– Любуюсь вами, – я перевела взгляд на дочку, затем вернула взгляд своему любимому.

Он подарил мне самую ласковую улыбку, которую только может подарить муж, до безумия любящий свою жену.

– А ты знаешь, что я полюбил тебя еще до того, как ты родилась?

– Как это?

– А вот так. Половинки, которые предназначены друг для друга, любят заведомо. Эта любовь невидимая. Она проходит через года, и когда люди встречаются, нить любви еще больше крепчает и связывает по рукам и ногам. Появляется сильное притяжение. Желание обладать этим человеком. Быть рядом. Оберегать… Любить… Я люблю тебя, Авалон. Люблю нашего сына, который спит сейчас в соседней комнате; люблю нашу дочь, которая сейчас видит самые красивые сны у меня в руках; люблю свою жизнь и тебя, потому что ты в моей жизни. Люблю… безгранично люблю…

– Ален…

Наклонившись к нему, нежно поцеловала в губы. Он одной рукой продолжал обнимать дочку, а второй – притянул меня к себе поближе.

Уложив малышку поперек нас, он переплел свои пальцы с моими, а на обручальных кольцах заиграл все тот же солнечный луч.

Дверь в комнату приоткрылась, и в нее вошел наш четырехлетний сын. Усевшись на кровать, он сложил руки на моих ногах и, уткнувшись подбородком в свои ладони, сонно улыбнулся мне и Алену.

Я не жалею, что дала нам с Алленом еще один шанс. Я доверилась ему снова, и меня он не подвел, разве что еще один раз к алтарю, где я снова стала его женой, а он моим мужем.

– Люблю тебя всем сердцем.

Конец