Текст книги "От себя (СИ)"
Автор книги: Карина Верная и Аси Блэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
13. «Мистер противоречие»
– Или как его там? Константин Сергеевич? Начальник отдела, которого взяли на твое место?
Отмираю не сразу, ведь уже приготовилась к худшему.
– Константин Станиславович. Да нормально всё…
– Нашли общий язык?
Даня будто сканирует мою мимику. Смотрит слишком пристально исподлобья, словно что-то знает. Но этого быть не может… Откуда? Да и что там знать? Ничего такого не произошло.
Я стараюсь отвечать максимально равнодушно и обобщённо, несмотря на то, что мне становится катастрофически душно от волнения.
– Да, работаем.
– И ты больше не злишься на то, что какой-то левый человек пришёл на твоё место?
– Нет. То есть я до сих пор обижена на генерального, но ведь Константин Станиславович тут не при чем.
Когда называю имя и отчество Симановича, мой голос предательски дрожит. Я очень надеюсь, что Даня этого не слышит.
– Так-то да. Ну ладно! Главное, чтобы тебя всё устраивало.
– А что у тебя за проблемы с клиентом? – намеренно ухожу от неловкой темы и выдыхаю, когда Васильков начинает делиться своими рабочими трудностями.
Злюсь на себя за то, что слушаю его вполуха, потому что до сих пор не могу избавиться от ощущения, что меня чуть было не прижали к стенке.
***
Следующий день не задался с утра.
Я не выспалась, потому что ночью мне снились кошмары. Не помню содержания ни одного из них, но прекрасно помню, что несколько раз вскакивала в кровати и не могла сообразить, где я.
Перед работой, как обычно, Даня попросил меня сварить ему кофе. И я сделала это, но случайно выронила чашку из рук, когда шла с ней до кухонного стола.
– Ты обожглась? – Васильков подскочил ко мне и принялся обеспокоенно осматривать мои руки на предмет ожога.
– Нет, со мной всё хорошо. А вот твоя любимая чашка… – я присела на корточки, с сожалением осматривая светлые осколки, выглядывающие из коричневой лужи.
– Фигня! – попытался подбодрить меня Даня, направляясь в туалет за шваброй.
Но я знала, как сильно он любил эту чашку. Ему её подарила старшая сестра – погодка, которая лет пять назад уехала работать за границу, и так больше не возвращалась. Даня упорно скрывал, но я видела, как он скучал по сестре. В детстве они были очень близки. Васильков дулся на неё за то, что она практически оборвала связь и с ним, и с их родителями. Он не понимал мотивов её поступка, но сделать ничего не мог.
– Я попробую найти тебе подобную чашку…
– Да забей! У нас полно других.
– Но ты всё время, пока мы живем вместе, пил только из этой…
– Эй, не вздумай плакать! Это реально пустяк! – Даня обнимает меня за плечи, прижимая к себе.
Мы оба сидим на корточках у осколков. В какой-то момент я неожиданно теряю равновесие и заваливаюсь на Василькова.
– Черт! – выругался Даня, когда я подпрыгнула на ноги и заметила кровь, сочившуюся из его ладони. – Порезался! Ещё и на рубашку попало… Придётся менять!
– Блин, прости, пожалуйста! Покажи мне! – засуетилась я, доставая из аптечки перекись и вату.
Бережно промыла рану и заклеила её пластырем.
– Я уже опаздываю! – снимая рубашку на ходу, Даня бежит в комнату переодеваться.
Я и сама немного опаздывала, но быстрее собираться мне не хотелось. Вообще идти сегодня на работу, а после неё на корпоратив – не хотелось. Хотя всё необходимое для праздника я упаковала ещё вчера вечером. Новое светло-бежевое платье было аккуратно сложено в пакет. Там же лежали: клатч, чулки, косметичка, туфли и побрякушки – всё для идеального вечернего образа. Но самого главного – настроения – у меня не было. Возможно, из-за нарастающего предчувствия, что этот день изменит всё.
По дороге на работу я несколько раз набирала письмо Вале, а затем всё стирала. Хотела ей написать, что в январе после праздников сразу уволюсь, но чувствовала в своём ответе фальшь. Потому что, если бы я действительно всё решила, то отдала бы заявление Филиппу Ильичу уже сегодня. Но я сомневалась.
Мне, по большому счёту, нравилась моя работа. Да и коллектив в целом неплохой, если не принимать во внимание некоторых неприятных сотрудников. Но подобные индивиды есть везде. Загвоздка была только в Константине Станиславовиче. И в глубине души я мечтала, что совсем скоро найду способ разобраться со своей проблемой. Короче, Вале я так ничего и не ответила. Отложила этот вопрос до завтра.
В офисе с самого утра все были в праздном расположении духа. Никто особо не работал: только так, для виду, на звонки отвечали и бумажки перебирали. Все обсуждали предстоящий корпоратив, готовились к нему.
Симановича на рабочем месте практически не было. Я видела его только мельком издалека, когда ходила в сторону кабинета генерального. И это несказанно радовало. Потому что то, что я случайно узнала о нем, выбило меня из колеи. Спутало все мысли, заставляя негодовать от недоумения.
Утром у кулера я столкнулась со Степаном, который работает у нас по совместительству в айти-отделе и приходит в офис один – два раза в неделю. Он поздоровался, мы перекинулись парочкой общих фраз, а потом, когда я уже собиралась возвращаться в кабинет, парень вдруг меня остановил и ошарашил тем, свидетелем чего ненароком стал в прошлую пятницу. Я была настолько шокирована и возмущена, что забыла его поблагодарить за информацию.
Теперь у меня к Константину Станиславовичу было слишком много вопросов. Я совершенно не понимала его мотивов (или врала себе, что не понимала), но спрашивать его напрямую точно не собиралась. Надеялась, что на корпоративе получится держаться от него подальше. А там уже один рабочий день и праздники… Но мой планы с треском провалились.
Когда вечером мы прибыли в ресторан, меня ждало два сюрприза.
Первый: оказывается в ресторане «Небо» два зала. Мы забронировали тот, что побольше. А в соседнем зале сегодня была самая настоящая свадьба. Узнали мы об этом, когда столкнулись с многочисленными гостями молодоженов в общем холле и у гардероба. Было тесновато, но не критично. Благо, Филипп Ильич все претензии на сей счёт высказал Симановичу. Как тот оправдывался за нас двоих, я не слышала. Успокоил генерального – и молодец.
Второй сюрприз: почему-то у представителей ресторана не был распечатан составленный нами ранее план рассадки. Началась путаница, но в итоге все уселись по желанию довольно быстро.
Константин Станиславович, как будто так и надо, приземлился за один стол со мной. И не просто за один стол – он сел рядом. Намеренно, черт возьми!
Из десяти столов этот мужчина выбрал именно тот, за котором расположились мы с Дариной и другие девушки из нашего отдела. Ах да, он с собой ещё нашего водителя Павла прихватил и несколько человек из айтишников. Под предлогом: разбавить женскую компанию.
На просьбу Филиппа Ильича сесть за стол к нему, представителям заказчиков и другим начальникам отделов, Константин Станиславович ответил посмеиваясь:
– Спасибо! Но я лучше буду приглядывать за своими. Кто-то ж должен девушек обслуживать и развлекать…
Генерального этот ответ, сопровождаемый довольными возгласами девчонок из нашего отдела, более, чем устроил. Он понимающе похлопал Симановича по плечу и пошёл к столу у сцены. А я при первой же возможности поменялась местами с Дариной. Кулакову такой расклад даже обрадовал, а я почему-то думала, что подальше от мужчины мне станет легче.
Константин Станиславович сегодня выглядел слишком респектабельно, чем действовал мне на нервы. Ему очень шёл классический синий костюм, а цвет рубашки великолепно сосчитался с цветом моего платья.
Боже! О чем я думаю?!
Симанович уже успел поймать мой короткий оценивающий взгляд и широко улыбнулся. Я отвернулась в сторону сцены, проклиная себя за то, что спалилась. Но расслабиться не могла. Никак. Поэтому после нескольких отказов, всё же согласилась, чтобы мой пустующий бокал наполнили чем-нибудь, помимо сока.
Согласилась раз, согласилась два…
Не стала отказываться и в третий, чувствуя, как скованность и нервозность уступают место внутреннему умиротворению. Стеснение ушло на второй план, а то и намного дальше.
Мне наконец-то удалось поймать общую волну веселья. От души поскакать под знакомые треки с Дариной и другими легкими на подъем сотрудниками нашей компании, выполняя задания ведущего. Новогодняя тематика вечера больше не напрягала. В общем, все раздражающие факторы практически сошли на нет.
Я знала, что Симанович всё это время следит за мной – он постоянно попадал в поле моего зрения, но неловкости от его взглядов я больше не испытывала. Меня, напротив даже, теперь будоражило его нацеленное внимание. Оно мне льстило. Внутри закипал неконтролируемый азарт, заставляя хохотать над происходящим.
Когда ведущий дал всем передышку, мы с Дариной вернулись за наш стол, чтобы немного отдышаться. Мой бокал вновь был наполнен, и я, отправив в рот кусочек сыра, запила его пьянящим виноградным напитком. Кинула взгляд в сторону Симановича. Константин Станиславович смотрел на меня неотрывно, хотя с ним что-то упорно обсуждал один из айтишников. Я без тени смущения улыбнулась ему и переключила своё внимание на разговор с Кулаковой.
В зале зазвучала спокойная, мелодичная песня. Ведущий начал активно агитировать народ на медляк. Так как многие уже были в нужной кондиции, то стали приглашать друг друга.
У нашего стола тут же возникла раскрасневшаяся Элла Львовна и обратилась к Симановичу:
– Константин Станиславович, можно вас пригласить на танец?
Дарина сразу же пихнула меня в бок: она думала, что я не заметила этой трогательной сцены.
– Спасибо, Элла Львовна, но, увы, я не танцую… – довольно громко произнёс мужчина, пытаясь вежливо избавиться от навязчивой компании.
За столом все начали переглядываться.
– Ну как так? – не сдавалась женщина. – Неужели вы откажете даме? Послушайте, какая приятная песня…
– Да, отличная песня моей молодости… Настоящий хит! Но я не танцую…
– Элла Львовна, разрешите вас пригласить? – за спиной у женщины неожиданно возник наш электрик Роман Петрович, которому на вид лет шестьдесят, не меньше.
Добрый мужик, профессионал своего дела, но страшный любитель выпить. Вот и сейчас он уже еле стоял на ногах. Элла Львовна на работе его не жаловала: всегда общалась с ним свысока. Но сейчас он был её единственным вариантом сгладить отказ Симановича, ведь весь наш стол наблюдал за их диалогом.
– Если надумаете, Константин Станиславович, то я на танцоле… – обиженно выдала женщина и нехотя приняла протянутую руку Романа Петровича.
Они ушли в сторону сцены.
– Потанцуем? – нас с Кулаковой одновременно пригласили сидящие рядом ребята – айтишники, и мы с ней снова пошли в центр зала, принимая приглашения.
Потанцевали с ними под два медляка подряд и направились в уборную, чтобы привести себя в порядок.
– Слушай, а Вадик, оказывается, ничего такой. Мы с ним нормально потоптались… – поправляя помаду, хихикнула подруга. – А Игорь как? На ноги не наступал?
– Ох уж эти замужние женщины! – иронично возмутилась я, глядя на своё отражение в зеркале. – Игорь – хороший парень. Но нудноват, на мой вкус. Как и Вадик…
– Есть такое! – усмехнулась Дарина, закончив малевать губы. – Тебе не показалось, что Константин Станиславович как-то жестко с Эллой Львовной обошёлся? Мог бы и потанцевать…
– Может, он не умеет? – предложила я, ощутив укол раздражения.
– Всё может быть, но это как-то…
К счастью, договорить Кулакова не успела, так как в туалет, шумно болтая, вошли женщины из бухгалтерии. Мы им приветственно кивнули, переглянулись между собой, забрали сумочки и двинулись на выход.
После нескольких утомительных конкурсов, в которые нас втянул ведущий, мы были рады вернуться за стол и немного перекусить. Как раз уже вынесли горячее. Потом была интеллектуальная викторина, и мы с нашей командой даже умудрили в ней выиграть. А затем все снова начали кучковаться по парочкам на медляки.
– Сонь, потанцуешь со мной? – подойдя к моему стулу, позвал наш водитель Павел.
Я немного растерялась, хотя ничего неожиданного в его предложении не было.
– В следующий раз! – за меня с какой-то стати ответил Симанович – мистер противоречие во всей своей сногсшибательной красе, оказавшись с другой стороны от моего стула. – Этот танец Соня пообещала мне.
14. «Приближение неизбежного»
Мужчина уверенно берет меня за руку и тянет за собой на импровизированный танцпол. Я не сопротивляюсь и как заворожённая следую за ним, игнорируя кипящие внутри сомнения. Сейчас, под градусом, мне нравится эта игра на грани. Его решительность и то, как крепко он сжимает мою ладонь, словно имеет на это право, злит и подстегивает на безумства.
Наконец, Константин Станиславович останавливается и поворачивается ко мне лицом. Его взгляд непривычно дикий, испытывающий, но меня этот вызов почему-то не пугает.
Симанович колеблется лишь миг прежде, чем разместить ладони на моей талии, подталкивая обнять его за плечи. Он начинает плавно двигаться в танце, и мне приходится поддаться искушению и пристроить свои руки.
Голова приятно кружится, а пульс зашкаливает от того, что я сейчас так близко и могу без ужимок разглядывать его на виду у всех. Ведь он сам пригласил меня на танец.
Константин Станиславович тоже не отрывает взгляда от моих глаз и удовлетворенно улыбается.
Мы медленно танцуем на пионерском расстоянии, едва касаясь друг друга, но напряжение между нами растёт с каждой секундой, накаляя мои опасения до предела.
Мне, с одной стороны, хочется начать говорить, получить внятные ответы на свои вопросы, тем самым снизить градус наших взаимных гляделок. Однако есть риск разрушить безмолвную идиллию, потерять момент навсегда, а потом винить себя за это.
К счастью, Симанович не выдерживает первым.
– Ты – необычная девушка. По твоему лицу сложно понять, о чем ты думаешь… – полушепотом произносит, наклонившись к моему уху.
– Ну, например, сейчас я ломаю голову над тем, что полчаса назад вы громко утверждали, что не танцуете, а потом вдруг взяли и пригласили меня… – не теряюсь, возвращая ему шутливую улыбку. – Этому есть какое-то объяснение?
– Есть, конечно… – руки мужчины смелее ложатся на мою талию. – Так же, как и есть вещи, которые лучше никогда не произносить вслух.
– Неужели? – наспех выпитое вино придаёт смелости не отвести взгляд в надежде уловить его реакцию. – А эти вещи как-то связаны с тем, что вы позволили себе сделать в прошлую пятницу?
– Ты о чём? – за напускным удивлением мужчина пытается скрыть мимолётную растерянность.
– О вашем обмане. Я знаю, куда пропали ключи от служебной квартиры Филиппа Ильича.
– И куда же?
– Вы мне скажите! – моему терпению приходит конец, когда он продолжает изображать саму невинность. – Что за фокусы?
Резко снимаю ладони с его плеч, своим воинственным взглядом требуя немедленных объяснений. Мне снова становится безумно обидно. Хорошо, что трек уже закончился, и можно, не привлекая к себе лишнего внимания, разойтись по сторонам.
Делаю предупреждающий шаг назад. Симанович глядит на меня беспомощно и молчит. По ходу, не может быстро придумать правдоподобную лапшу.
Я решаю, что мне, пожалуй, следует выйти на свежий воздух, но тут Константин Станиславович оживает.
– Я буду ждать тебя в холле. Нужно поговорить без свидетелей.
И он, не дождавшись моего согласия, первым идёт на выход из зала.
Я машу танцующей с очередным партнером Дарине, показывая знаками, что снова направляюсь в уборную. Одна. Кричать смысла нет, а подходить ближе и терять время, я тоже не хочу. Мне не терпится узнать правду.
Лавируя между столами, спешно бегу в сторону холла. Правда, уже у двери натыкаюсь на испепеляющий взгляд Эллы Львовны, но делаю вид, что ничего не замечаю.
Да уж! В холле полно народу, в том числе и из соседнего зала, однако найти там подпирающего стену Симановича не составляет труда.
– Тут спокойно не поговоришь! – озираясь по сторонам, выдаёт он, когда я подхожу и встаю напротив. – Может, выйдем на улицу?
Не успеваю я ответить, как кто-то начинает теребить меня за плечо и громко тараторить:
– Ах, вот вы где! Не мог вас найти! Давайте, быстрее сюда!
И бодро так подталкивает нас опешивших с Константином Станиславовичем к какой-то двери с надписью «Служебный вход», которую я даже сразу не заметила.
Мужчина в ярко-красном костюме открывает дверь, зазывая нас за собой.
– Не переживайте! С официантами я договорился. Можете тут минут пятнадцать прятать невесту, пока я буду мучать жениха и его дружков с выкупом. Ваши требования я помню. Сейчас мужик с бородкой её к вам приведёт. Забыл, как этого дядьку невесты зовут? Василий?
– А… – моя попытка вставить в его оживленную болтовню хоть слово терпит крах.
– И запомните! Когда гости начнут кричать: «Верните невесту!», вы втроём проводите её обратно в зал. Хорошо?
– Договорились! – вдруг подыгрывает ему Константин Станиславович, часто кивая.
Я так и стою в замешательстве, не понимая, что он задумал.
Когда ведущий чужой свадьбы удаляется, Симанович взглядом просит меня скорее зайти в открытую дверь. Я медлю, но подчиняюсь. Мужчина следует за мной.
Осматриваю небольшое помещение с кучей закрытых коробок: из некоторых виднеются бутылки. В углу стоит небольшой стол, на котором аккуратно сложенны пачки салфеток. На вешалке вдоль стены висит несколько комплектов рабочей одежды официантов.
Вздрагиваю от звука, когда понимаю, что Константин Станиславович закрыл за нами дверь.
– Сейчас же сюда приведут невесту… – взволнованно проговариваю, осознавая, что теперь мы действительно наедине.
– Думаю, несколько минут у нас есть, – Симанович останавливается на расстоянии вытянутой руки и выглядит непривычно уязвимым.
Он избегает моего взгляда и заметно нервничает. Это придаёт мне уверенности.
– Зачем вы стащили ключи от служебной квартиры Филиппа Ильича с моего стола? У меня нет ни одной адекватной версии, для чего это вам могло понадобиться. Удивите меня!
– Мне сложно объяснить… – произносит он после затянувшейся паузы. – Я и сам плохо понимаю… Повёл себя как мальчишка. Я не должен был…
– Вы таким образом хотели меня подставить перед Филиппом Ильичем, а потом сжалились и передумали? Или что?
– Нет. Подставлять тебя я точно не планировал. На самом деле, я тогда подошёл взять твою большую линейку, которую иногда у тебя прошу…
– И у вас вдруг случился приступ клептомании? – раздраженно усмехаюсь.
– Нет. Я узнал этот ключ, понял, что он от служебной квартиры. Думал, что скажу тебе, что взял его, но ты не спросила…
– Я вообще ничего не понимаю! Вы хотели объяснить – так объясните по-человечески! Я при вас судорожно искала этот ключ, чувствовала себя виноватой за его потерю… Как на иголках была! Решила, что совсем уже рехнулась. А вы просто скрыли, что ключ у вас? Вы издеваетесь?!
– Я хотел больше времени провести с тобой наедине… Но всё пошло не по плану.
– Зачем?! – выпаливаю как на духу и только потом до меня доходит смысл его слов, от которых тело прошибает точно разрядами тока.
Вместо ответа он лёгким движением проводит пальцами по моей разгоряченной щеке. Будто поглаживает.
Мой испуганный, дезориентированный взгляд сталкивается с его лихорадочным. Тонет в нём.
Я хочу сделать шаг назад, чтобы вернуть себе способность трезво мыслить, но не могу пошевелиться. Даже дышать не могу, чувствуя приближение неизбежного, от которого вспыхивает всё внутри.
Мужчина шумно выдыхает, резко заводит ладонь мне за шею и рывком притягивает к себе, чтобы сокрушить мои пересохшие от волнения губы жадным поцелуем.
Я замираю от новизны ощущений и передоза переполняющих меня эмоций, совершенно не соображая. Страх смешивается с отупляющим восторгом, стирая все рамки. Я чувствую, как вихрь в голове сметает остатки разума, толкая поддаться инстинкту и потерять над собой контроль.
Издав приглушённый стон, я сдаюсь и с пылом подхватываю инициативу, добровольно шагнув в самую настоящую пропасть.
15. «Дурман рассеялся»
Руки мужчины стремительно опускаются на мою талию, силой припечатывая меня к его телу. Невыносимо тесно. Мучительно.
Крепкие ладони по-собственнически шарят вдоль по платью, обжигая через тонкую ткань. Останавливаются на ягодицах, долго поглаживают, а затем внезапно сжимают их. Я коротко вскрикиваю ему в губы, хочу вдохнуть, но он не даёт. От нехватки кислорода в голове мутно, в лёгких – уже горячо. Константин Станиславович продолжает ненасытно терзать мой рот, пользуясь тем, что от удушья я не могу сопротивляться.
Затем мужчина рывком подхватывает меня на руки, наконец, позволив отдышаться. Быстро доносит до стола и усаживает на него. Снова тянется к измученным губам, задирая платье выше и пытаясь пристроиться между моих бёдер.
Его прикосновения порождают животный испуг, но мои пальцы сами находят мужской пиджак и сбрасывают эту деталь гардероба с крепких плеч. После быстро пробегаются по пуговицам на рубашке, уверенно стягивают галстук.
Зрительного контакта между нами нет, но мы шумно дышим, беззастенчиво трогая друг друга, где вздумается.
Я не узнаю себя. Не понимаю, почему не могу остановиться.
В какой-то момент прикосновения Константина Станиславовича становятся более настойчивыми, агрессивными, даже немного грубыми. Он, продолжая целовать, кладёт пальцы мне на шею, надавливает на неё. Я хочу показать ему, что мне это не по нраву, но с ужасом осознаю, что не могу двигаться. По венам лавой проносится страх, проникая в каждую клетку моего тела.
Мужчина, тем временем, как с безвольной куклы, стягивает с меня платье и кидает его себе под ноги. Я против воли ловлю себя на том, что борюсь с пряжкой на его ремне, игриво проводя зубами по небритой скуле.
Что происходит? Я этого не хочу!
Тревога внутри ядом отравляет легкие, заставляя испуганно глотать воздух. От возбуждения не остаётся и следа. Только ощущение тягучей эфемерности. Но мы оба уже голые.
Когда он успел раздеться?!
Константин Станиславович что-то активно шепчет мне на ухо, но я не могу разобрать ни слова. Вообще ни одного! Он хватает меня за бёдра и тянет на себя.
«Нет!» – звенит в голове голос разума, но мои ноги самовольно теснее прижимаются к чужом телу, берут его в плен.
Я начинаю кричать, рыдать от бессилия, но не слышу ни звука. Перед глазами только обнаженная парочка, которая вызывает у меня дичайшее омерзение.
Внезапно я узнаю в ухмыляющейся девушке с вьющимися волосами себя.
«Уйди оттуда сейчас же! Это ошибка! – ору ей во всю глотку.
Однако она поворачивается лицом к мужчине и яро набрасывается на него с поцелуем, показывая мне за широкой спиной неприличный жест рукой.
Теперь я отчаянно силюсь зажмуриться, чтобы не видеть их, но тщетно. Наблюдать за ними настоящая пытка, от которой меня начинает трясти.
– Соня! Вставай! Твой будильник! – оглушает звонкий женский голос. – Работу проспишь!
Еле разлепляю опухшие от слез и несмытой косметики веки. Щурюсь от яркого света.
Реальность накрывает меня ушатом вместе с воспоминаниями о вчерашнем вечере. Чувство горечи теснит грудь, вызывая приступ тошноты.
– Ты как? – мама пристраивается на краешке кровати и начинает тормошить меня за руку.
Я резко присаживаюсь, подвигаюсь к тумбочке и судорожно ищу свой мобильник.
– Даня не звонил?
– Нет. Ты же сказала, что написала ему, что останешься у меня…
Я нахожу телефон, на котором шесть пропущенных. Два от Дарины, четыре – от Константина Станиславовича. Ещё висят несколько непрочитанных входящих сообщений – все от Симановича.
«Соня, нам надо поговорить! Возьми трубку!»
«Ты добралась?»
«Я не хотел, чтобы всё так вышло. Мне, правда, жаль!»
Удалить! Удалить! Удалить!
Быстро набираю и отправляю сообщение Дане:
«Доброе утро! Ты уже выехал на работу?»
Перечитываю нашу с ним вчерашнюю лаконичную переписку о ночевке у мамы и, обречённо всхлипнув, прикрываю лицо ладонью.
– Сонь, может, ты расскажешь мне, что случилось?
Отрицательно верчу головой и, отвернувшись полубоком, захожу с мобильника на почту.
Валя мне до сих пор не ответила. Если она уже успела прочитать мою писанину, которую я набирала ей вчера из такси, то, скорее всего, не может подобрать приличных слов, чтобы охарактеризовать меня. А я так сильно жду её ответа… Мне очень тяжело переварить вчерашнее наедине с собой. Безумно нужен совет!
Господи, что я натворила?! Зачем?!
– Выпей-ка, должно полегчать! – мама протягивает стакан с водой и какую-то таблетку.
– Что это?
– От головы. Я так понимаю, ты вчера малость перебрала…
Ох, если бы дело было только в этом!
– Спасибо! – лепечу пересохшими губами и принимаю от неё лекарство.
Лёгкое чувство похмелья и головная боль действительно имеют место быть. Но они ничто по сравнению с кошмаром, который сейчас творится в моей душе. Теми эмоциями, которые скручивают внутренности, разрывая сердце на части. Меня мутит от одной только мысли о том, что я сделала. Позволила себе сделать вчера.
Перед глазами возникают яркие картинки: руки и губы чужого мужчины, которые касаются, пытаются овладеть и не получают отпор. Его запах и непозволительная близость. Дурман давно рассеялся, но последствия теперь душат с каждой минутой всё сильнее, провоцируя настоящую панику.
Что же мне делать?!
– Уже восемь. Ты не опаздываешь на работу?
– Я не пойду. Думаю, никто не заметит мое отсутствие за день до наступления Нового года. Сейчас позвоню, предупрежу.
Связываюсь с Кулаковой и прошу сказать начальству, что меня сегодня не будет. Вру, что приболела. Но это лишь отчасти ложь. То состояние, в котором я сейчас нахожусь, хуже многих болезней. Я не уверена, что вообще смогу выкарабкаться.
Дарина, воспользовавшись случаем, забрасывает меня вопросами в духе: «Почему ты мне не позвонила, когда добралась?» и «Почему не отвечала на мои звонки? Я же волновалась!»
Безэмоционально извиняюсь и, сославшись на плохое самочувствие, кладу трубку.
Смотрю на экран – Даня так и не ответил. Не выдерживаю и набираю его номер.
Не берет трубку. Странно, обычно он всегда держит телефон на виду.
Неприятное предчувствие начинает кружить в воздухе, но я отгоняю его прочь.
Подожду!
Возвращаюсь в комнату и снова валюсь пластом на кровать.
– Ты хоть бы умылась! – ненавязчиво предлагает мама, но я её игнорирую.
Стиснув зубы, пялюсь в угол комнаты.
– Я через час уйду… Ты у меня останешься?
– Нет. Домой поеду. Буду Даню ждать.
– Тогда, может, что-нибудь поешь? Или чаю выпьешь?
– Не хочу.
Несколько минут тягостного молчания вновь прерывает голос матери, которая, наверное, хочет меня приободрить.
– Я, кстати, на вашу с Даней свадьбу себе уже украшения купила. Показать?
Из глаз бесконтрольно катятся слёзы. Я не могу больше сдерживаться и плачу навзрыд.
– Да что с тобой такое, Соня? Ты меня пугаешь! Только не говори, что с Даней поругались?
Вытирая ладонями щеки, отрицательно мычу.
– Тогда что?
– Я… Я не могу сказать…
– Ну всё… Всё! – поглаживая мое трясущееся от рыданий плечо, мама старается меня успокоить.
Как умеет…
Мы с ней никогда не были особо близки. Отец долгое время был тем связующим звеном, благодаря которому мы взаимодействовали и что-то знали друг о друге. Но когда не стало папы, наше общение с мамой превратилось в неловкую обязаловку. Пустые разговоры и одни и те же воспоминания по кругу. Однако я прекрасно понимала, что ей, как и мне, было очень тяжело пережить утрату, и стараниями Дани я стремилась поддерживать её.
– Сонь, я давно хотела сказать тебе одну вещь: ты держись за Даню, ладно? Он очень сильно тебя любит. Всё для тебя делает! Такую любовь не все заслуживают, не все находят… Но тебе повезло! Что бы ни случилось, он тебе поможет и поймёт тебя. Поделись с ним тем, что тебя тревожит!
Спасибо, мама! Очень своевременно!
– Думаешь? – шмыгаю носом, чувствуя, как к горлу подкатывает язвительная усмешка. – А ты бы на его месте простила измену?
