Текст книги "Ветераны (СИ)"

Автор книги: Каммия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

После возвращения с войны и реабилитации у Стива внезапно появилось множество предложений о работе. Коллега матери, хирург, пригласил его охранником в свою больницу. В реабилитационном центре ему предложили пройти квалификационные курсы и получить место менеджера в одном из нью-йоркских офисов. Еще несколько предложений поступили от старых или новых знакомых, стремящихся во что бы то ни стало помочь безработному ветерану.

Но Стив к тому времени точно знал, чем займется: останется в «Щите», станет куратором, как Сэм Уилсон. Жизнерадостный темнокожий парень ему понравился при первой же встрече: у Сэма при внешней безалаберности было большое сердце, в котором хватало места для всех подопечных. Так появилась симпатия сначала к человеку, а потом и к его занятию.

Недостаток психологического образования Стиву не помешал: многие кураторы его не имели вовсе или получали потом. Ни один обычный психолог не мог предложить добровольным пациентам «Щита» то, что предлагал он: понимание. Стив научился жить после Афганистана и мог научить тому же других.

Не всем, правда, его профессия пришлась по душе.

– Я куратор в центре реабилитации ветеранов, – честно ответил он девушке на вчерашней вечеринке и сразу увидел, как скучнеет ее лицо. И не стал задерживать, когда та исчезла среди гостей под стандартной отговоркой про встреченного знакомого. Не стал, даже зная, на какие вопросы придется отвечать на следующий день.

Сэм начал сразу, как он переступил порог их совместного кабинета:

– Слушай, друг, так нельзя. Я специально попросил привести эту девочку. А ты мало того, что бросил ее одну, так еще и смылся рано.

– Это она меня бросила, – возразил Стив. – Как только узнала, чем я занимаюсь.

– Куратор – очень благородно.

– Для тебя – может быть. Меня же считают скучным. Всем нужен парень с интересной работой. Кстати, все равно у нас ничего бы не вышло. Я не в восторге от пирсинга в языке.

Сэм возмущено всплеснул руками.

– Много ты понимаешь. Пирсинг в языке – классная вещь. Ты просто не дошел до той стадии, на которой он превращается в главное достоинство девушки.

Стив вскинул руки.

– Так, давай остановимся.

– Оставь его, Сэм, – сказал Рамлоу, входя в кабинет.

Брок Рамлоу работал куратором чуть меньше года, и давалось ему это сложнее. Стив вообще не понимал, что его вынудило остаться в “Щите”: у Брока были бы хорошие возможности на любой другой работе, но центр – это было не его. Да и внешне плечистый, с резкими чертами лица Рамлоу больше напоминал солдата действующей армии, но никак не психолога.

– Кто бы говорил, – переключился Сэм. – Ты мое приглашение проигнорировал.

– Я, как и Стив, не особо люблю пирсинг.

Рамлоу положил на стол Стиву папку.

– У тебя в группе новичок.

Стив посмотрел на часы, потом на наклейку с именем – Джеймс Барнс. Приоткрыл папку, чтобы посмотреть на фото.

– Собрание через десять минут. Поздновато ты принес.

– Не виноват, только что просили передать. Взял бы его к себе, но у меня переполнено. Трое решили снова вернуться на групповые сеансы.

Стив поблагодарил за документы, но Рамлоу не торопился уходить.

– Я собираюсь на ланч в 11. Зайти за тобой?

– Нет, буду обедать здесь. Тону в документации. В другой раз.

Сэм дождался, пока Рамлоу вышел, и только тогда заметил:

– Он на тебя запал.

– Не говори ерунды, – отозвался Стив, не поднимая глаз, чтобы скрыть неловкость. Он и сам подозревал, что симпатия Рамлоу выходит за рамки дружеской. Но ответить на нее не мог и не хотел.

– Ты бы намекнул ему, что все напрасно, – гнул свое Сэм. – И не затягивал.

– Мне пора, – перебил его Стив, поднимаясь. У него было пять-шесть минут в запасе, но он предпочел провести их в коридорах центра.

Только у самой аудитории Стив вспомнил, что толком не взглянул на дело Барнса.

***

Стив встал у кафедры и осмотрел зал. Первые два ряда заняли старожилы. Большинство ходили в центр несколько месяцев, некоторые – годы. Кто-то уходил и не возвращался, кто-то приходил снова.

Стив отыскал взглядом новичка. Джеймс Барнс выбрал стул в заднем ряду, у самой стены, куда не падал солнечный свет. Почти каждый из новоприбывших садился туда, отчасти из-за стеснения, отчасти по привычке: из этого угла отлично просматривался весь зал и вход.

Так что Стива насторожил не выбор места, а поза: Барнс сел, повернувшись к присутствующим правым боком. В этой позе было что-то неестественное.

Второй мыслью Стива было то, что Барнс хорош собой: интересное лицо с яркими пухлыми губами, внимательные большие глаза. Судя по прическе, он покинул ряды армии давно. С отросшими волосами новичок выглядел стильным. В жизни до войны парень наверняка был сердцеедом.

Барнс, в свою очередь, внимательно глядел на Стива. Не прятал глаза, рассматривал своего нового куратора в открытую. Но потом отвел взгляд, потеряв интерес.

А вот Стив то и дело поглядывал на него помимо воли. Барнс оказался из тех ярких людей, которых невольно замечаешь, даже если они не участвуют в разговоре.

Хотя инструкция предписывала представить новичка группе, Стив на практике убедился, что это может иметь и обратный эффект: под пристальным и сочувственным вниманием бывшие солдаты терялись. Некоторые замыкались в себе еще больше. Поэтому Стив коротко упомянул о том, что группа пополнилась, и представился.

Собрание шло своим ходом. Барнс не торопился принимать участие в беседе. И оживился, только когда заговорил Кевин, один из постоянных участников группы.

Кевин с войны вернулся инвалидом без обеих ног. Год ушел у него на посещения больниц и операции. Еще пять – на возвращение к нормальной жизни. Кевин стал первой личной победой Стива. Солдат не то чтобы смирился с физическим увечьем, но научился с ним жить. До войны он подрабатывал счетоводом в магазине отца, и после реабилитации вернулся туда.

Когда Кевин упомянул, что записался на курс бухгалтерии, Барнс усмехнулся. На мгновение его лицо исказилось, потеряв привлекательность и приобретя болезненное выражение. Никто, кроме Стива, стоявшего лицом к залу, этого не заметил. Да и выражение задержалось на лице Барнса не больше секунды.

Новичок вышел из аудитории одним из первых, когда отведенное время закончилось. Он походя обернулся, и Стив увидел пустой левый рукав, приколотый к одежде.

***

Стив нашел Джеймса Барнса у автомата с кофе. Машина как раз выплюнула сдачу в звякнувший металлический поддон. Барнс, уже взявший стаканчик с кофе, поискал глазами, куда его поставить, не нашел и попытался сгрести монеты кончиками пальцев.

Стив поспешил на помощь, но опоздал. Выпавший стаканчик подпрыгнул на полу, кофе растекся коричневой лужей. Барнс чертыхнулся и бессильно опустил руку.

Стив ненавязчиво оттеснил его в сторону.

– Все в порядке. Служащие уберут.

К ним уже спешил уборщик.

– Задал ему работы, – криво усмехнулся Барнс, посторонившись.

– Все в порядке, – повторил Стив. – Такое случается.

– Если инвалиды так часто проливают кофе, может, стоит поставить здесь стол?

– Вы правы. Подам эту идею руководству.

Они отошли, чтобы не мешать уборщику, орудовавшему тряпкой. Барнс сухо извинился перед ним.

– Не хотел доставлять проблем.

– Никаких проблем, – сказал Стив. – Не говорите так.

– Почему? Это негативная установка, которая мешает моему выздоровлению?

Барнс наконец забрал сдачу, но двигался быстро и неловко, поэтому монеты рассыпались по полу. Стив мягко остановил Барнса и наклонился за ними сам.

– Про какие установки вы говорите?

– Разве вы не будете рассказывать, что пессимизм вредит выздоровлению, а для взращивания оптимизма нужно регулярно повторять аффирмации?

Стив распрямился и окинул его взглядом. Теперь, когда Барнс находился прямо перед ним, он смог оценить привлекательность этого человека. Помимо смазливого лица тот обладал неплохой фигурой, стройной и подтянутой. С ним будет трудно, понял Стив. Вылечить привлекательного человека намного сложнее.

Он протянул Барнсу монеты.

– Ничего такого я рассказывать не буду. Я не психолог, я сам ветеран, и прекрасно знаю, что фразочки про позитивный настрой не работают. Но обвинять себя в неловкости глупо, потому что…

– Потому что я однорукий.

– Да, – подтвердил Стив, постаравшись убрать из голоса эмоции. – Вы однорукий. И исправить это нельзя.

Барнс поперхнулся словами. В его взгляде попеременно сменились растерянность, возмущение, обида. Стив не дрогнул и продолжал смотреть прямо на него, спокойно и без эмоций.

Наконец, Барнс махнул рукой.

– Может, тогда нальете мне новый кофе? Сам я уже не рискну.

– У меня другое предложение. В парке неподалеку продают хороший кофе. А для нашего автомата используется молотая труха из старых армейских запасов.

– Врете, – недоверчиво ответил Барнс.

– Не вру, – заверил его Стив. – Кофе правда хороший. Давайте прогуляемся. Я угощаю.

Он был готов к отказу, но Барнс, поразмыслив, кивнул.

***

У кофейного вагончика они взяли два кофе: эспрессо для Стива и капуччино с двойным сахаром для Барнса. Тот прихватил еще и большой кекс с черникой. Сказал, оправдываясь:

– После возвращения никак не могу перестать есть сладкое. В армии его страшно не хватало.

Стив деликатно взял оба стаканчика и нес их, пока они пробирались по парку в поисках свободного места. Чистая от гуляющих скамейка нашлась только у самого пруда, рядом с табличкой “Пожалуйста, не кормите уток”.

Барнс сел, повернувшись к спинке скамейки левым боком. В такой позе отсутствие руки было почти незаметно.

Стив поставил между ними стаканчики с кофе. Сейчас он жалел, что не успел просмотреть дело Барнса перед собранием и потому начинать разговор придется наугад, рискуя задеть больную тему.

Тот спросил, сосредоточенно возясь с упаковкой кекса:

– Вы всех угощаете кофе?

– По возможности.

– И к нему, конечно же, прилагаются разговоры?

– Это моя работа.

Стив деликатно, но твердо отобрал у него кекс и надорвал пластиковую упаковку. Он успел подумать, что Барнс может воспринять этот жест как унизительную жалость. Но тот не обиделся, поблагодарил. Правда, тут же сообщил с вызовом:

– Я не хотел приходить в группу поддержки.

– Многие сюда приходят не по своему желанию, а по совету психотерапевта. Потом остаются.

– На моем визите настояла семья.

– Вы женаты?

Барнс посмотрел на него искоса, и Стиву отчего-то стало неловко, будто в обыденном вопросе скрывался тайный смысл.

– Нет. И никогда не был. Я имел в виду родителей и братьев.

Стив сделал глоток кофе, скрывая внезапное смущение.

– Вы у меня третий, – доверительно сказал Барнс. – В смысле, третий куратор.

– Боюсь спросить, что стало с первыми двумя.

– Я их покинул. И честно говоря, не собираюсь задерживаться у вас. В любой группе поддержки одно и то же. Фальшивый оптимизм и пустые разговоры.

– Считаете, вам не нужна помощь?

– Нет, я отлично справляюсь сам.

– Вы и правда отлично делаете вид, что все в порядке.

Барнс дернулся, будто от пощечины. И снова Стив не отвел и не опустил взгляд. Он чувствовал вокруг Барнса невидимую защитную броню, которую тот умело маскировал под слоем насмешки над собой. И знал, что стандартные утешения тут не подойдут. Потребуется встряска, и сильная. Это все равно что ковыряться в заросшей ране. Чтобы принести облегчение, придется разрезать ее заново и выпустить скопившийся гной.

Барнс усмехнулся, скрывая за гримасой обескураженность.

– Вы не похожи на остальных кураторов.

– Потому что я не куратор. Я не психолог и не психотерапевт.

– Тогда что вы делаете здесь, в центре?

– Помогаю людям, как когда-то здесь помогли мне. Иногда говорю. Но больше слушаю.

Барнс уловил намек.

– Я не буду вам ничего рассказывать.

– Я это уже слышал.

– Я такого не говорил.

– Не от вас.

Стив выбросил опустевший стаканчик в урну.

– От Кевина.

– От того безногого?

– Да. Мы попали в группу поддержки в одно и то же время. А потом Кевин стал моим первым подопечным. Он уверял, что с ним все в порядке, отказывался разговаривать. Я ему поверил. А потом он наглотался таблеток, его едва откачали.

Барнс перебил его:

– Я не собираюсь кончать с собой.

– Я хотел сказать не это. Ваша история не уникальна и даже не самая тяжелая. Вы не первый калека, пришедший с войны. И не последний, кто приходит к нам. Каждый первый говорит, что ему не нужна помощь – или что мы ничего не можем сделать. Если бы мне давали по доллару каждый раз, когда я это слышу, я давным-давно открыл бы собственный центр для ветеранов.

Стив прекрасно сознавал, что каждое его слово – как пощечина, и никакого удовольствия от разговора не испытывал. Но он видел, как растворяется лед в глазах Барнса, как вместо показного равнодушия и вежливого интереса проявляются обида и раздражение. После такого тот был обязан или дать куратору по морде, или доказать, что его случай особенный.

Они помолчали, глядя на озеро. Барнс задумчиво сгреб остатки кекса и отправил их в воду, где около таблички уже столпились алчно крякающие утки.

Стив заговорил негромко:

– Я не стану убеждать вас, что смогу помочь. И не буду ничего обещать. Но говорят, что у меня талант возвращать людям веру в себя. Неужели вам не интересно проверить?

Барнс встряхнул ладонью, избавляясь от крошек, и сказал как можно спокойнее:

– Такая самоуверенность заслуживает наказания. Я останусь.

– Я рад.

– Только чтобы разоблачить вас как плохого специалиста.

– Вызов принят, Джеймс.

Стив протянул ему руку. Барнс, поколебавшись, вложил в нее свою ладонь. Красивую ладонь с изящными пальцами. Стиву стало отчаянно жаль второй такой же красивой ладони, но он не позволил этой жалости проявиться на лице.

– Только у меня одно условие, мистер Роджерс.

– Готов к условиям.

– Никто не зовет меня Джеймс. Баки.

– Баки, – произнес Стив, пробуя имя на вкус. – Будем знакомы, Баки Барнс.

***

Стив взял папку с личным делом Барнса, как только вошел в кабинет.

С приложенной фотографии смотрел парень в парадной форме армии США. Лицо подчеркнуто серьезное, но глаза смеются, а губы готовы вот-вот изогнуться в улыбке. Сегодняшний Джеймс Барнс внешне совсем не изменился, но вот смешинка исчезла.

Стив сел в кресло, чтобы изучить папку подробнее. Сосредоточился на странице с личной информацией, не торопясь переходить к войне и ранению.

Джеймс Бьюкенен Барнс перешел в военную школу сразу после окончания средних классов. Уже тогда он готовился к армии и войне.

Разумеется, Барнс был холост. Мало кто из профессиональных военных имел семью. Правда, она чаще всего распадалась во время службы или сразу после нее, если человек возвращался в таком состоянии, как Барнс. Больше половины группы поддержки потеряли свою пару.

Стив помедлил, прежде чем перевернуть страницу. Джеймс Барнс служил в пехоте. Война для него закончилась после авианалета на базу. Спасти жизнь ему успели, руку – нет. Вчитываться в медицинские заключения Стив не стал, лишь пролистал, отметив названия: военный госпиталь в Ираке, клиника в США, другая клиника, платная и респектабельная, центр реабилитации, второй центр… Оба Барнс покинул по собственному желанию. Во втором случае его лечение признали успешным.

– Похоже, ты научился неплохо обманывать кураторов, да? – пробормотал Стив.

– Что ты говоришь? – переспросил Сэм.

– Изучаю дело Барнса.

– Судя по твоему тону, там что-то интересное.

Стив неопределенно пожал плечами. Обсуждать Барнса почему-то не хотелось.

Зато вмешался Рамлоу, снова заглянувший к ним.

– Я уже сталкивался с такими типами. Он еще не дозрел до групповой терапии. Уйдет через пару занятий.

– Я уговорил его остаться, – ответил Стив.

– Он не продержится и пары недель. Спорим?

– Ставлю десятку, – Сэм полез в карман.

– Никаких споров, – жестко велел Стив.

Получилось грубее, чем он хотел. Сэм недоуменно вскинул брови, Рамлоу отдернул руку от двадцатки:

– Спокойно. Мы же шутим.

– Не шутите так больше, – сказал Стив, уже испытывая угрызения совести. – Не нужно этого.

– Ты и впрямь взял Барнса под свое крыло? – спросил Рамлоу.

– Вся группа под моим крылом. У меня большие крылья.

Рамлоу откинулся в кресле, пристально глядя на Стива.

– Я бы не был таким радостным на твоем месте. Я видел таких парней, они не верят, что им может кто-то помочь.

– Барнс поверит, – твердо сказал Стив.

– Уверен?

– Стопроцентно.

Сейчас, вспоминая вызов в глазах Баки Барнса, он и сам чувствовал подъем сил. А еще предвкушение и что-то, название чему он пока не знал. Но это подозрительно напоминало нежность.

Рамлоу посмотрел на него пристально, словно уловив это мгновенно мелькнувшее чувство. Стив, чувствуя, что краснеет, поспешил уткнуться в монитор.

***

Баки Барнс не ушел из группы поддержки ни через неделю, ни через две. Правда, и участие в разговоре принимать не спешил.

Пару раз Стив вел занятие вместе с Сэмом или Броком, один – просто присутствовал. И просил остальных кураторов не торопить Барнса. Сэм согласился, полагаясь на его опыт. Рамлоу послушался менее охотно, и Стив время от времени ловил его изучающие взгляды в сторону Барнса.

Тот, видимо, обладал немалой чуткостью, потому что, когда занятия вел Рамлоу, сидел тихо, почти не шевелясь. Хотя вряд ли понимал, откуда исходит молчаливое неодобрение, и в чем его причины. В конце концов Стив попросил оставаться на уроках только Сэма.

Сначала Барнс посещал все три занятия в неделю – на этом настоял Стив. Но после, когда тот немного привык, разрешил приходить раз в неделю.

Барнс неизменно задерживался после занятий, чтобы переброситься со Стивом парой слов. Трижды они ходили в парк, на старое место. Сидели на скамейке, беседуя на нейтральные темы. Каждый раз, когда Стив осознанно или нечаянно затрагивал в разговоре его семью или войну, Баки ощетинивался. Стив не торопил его, чувствуя, что броня все тает, хоть и медленно.

Три недели спустя, когда стало ясно, что Барнс не вызовется самостоятельно, он дождался окончания чьего-то рассказа и сказал:

– У нас новый участник, Баки. – По правилам группы поддержки фамилии были не в ходу. – Хотите что-нибудь добавить?

Барнс снова занял приглянувшееся ему место в конце зала, и теперь вся группа обернулась к нему с доброжелательным интересом. Под пристальным вниманием Баки смешался и кинул на Стива взгляд, наполовину возмущенный, наполовину умоляющий. Стив развел руками: что поделать, такая работа.

Барнс смущенно кашлянул.

– Для начала привет всем…

Сидящие впереди одобрительно прогудели ответное приветствие.

– Не знаю, что добавить к рассказу Кевина. Вы молодец…

Баки улыбнулся, но нервозности в этой улыбке было больше, чем дружелюбия. Кевин же ответил на улыбку искренне: он заметил увечье и теперь стремился поддержать товарища.

– Может, вы хотите что-нибудь рассказать? Где вы служили? – помог Стив.

Барнс облизал пересохшие губы, опустил глаза.

– Афганистан. Сто седьмой пехотный.

По его упрямому лицу Стив понял, что сведения придется чуть ли тащить клещами, но отступаться не хотел. Он дал Барнсу предостаточно времени, чтобы привыкнуть. Невозможно будет продвигаться дальше, если он продолжит молчать.

– Когда вы вернулись?

– Два года назад.

Барнс поднял глаза, видимо, решив побыстрее с этим покончить.

–Сначала военный госпиталь, потом частная клиника. Из-за этого.

Он шевельнул левым плечом, но не повернулся. Сидящий прямо перед ним парень вытянул шею, пытаясь рассмотреть руку и понять, о чем он говорит.

– Три реабилитационные клиники. Эта третья.

Он не знал, что еще сказать, и Стив решил, что с него на сегодня достаточно. Он уже хотел поблагодарить Барнса и перехватить разговор, но тот сказал:

– У меня вопрос к Кевину.

Тот развернул кресло к нему, показывая, что внимательно слушает.

– Ты много рассказываешь о том, каких успехов достиг. А ты не думал, что все это напрасно?

Стив еле заметно покачал головой, но Барнс проигнорировал его молчаливую просьбу.

– Зачем все это? Зачем тянуться за теми, кто здоров и может больше, если тебе все равно их не догнать?

Кто-то скривился, кто-то нахмурился, но Кевин ответил спокойно:

– Может, в драке или спорте я и уступлю почти каждому из присутствующих, но здесь…

Он приставил указательный палец к виску:

– Здесь, парень, ничуть не меньше у тех, кто обладает двумя руками и ногами. И я готов потягаться с ними. Я не буду тебя убеждать и говорить, что еще ничего не потеряно – хотя так оно и есть. Ты сам потом дойдешь до этой мысли. Когда я вернулся, я был таким же обозленным. Пожалуй, вдвое злее, потому что потерял на одну конечность больше…

Раздались смешки.

– Но жизнь не заканчивается, даже если она тебя сильно побила. Можно сидеть и оплакивать свою судьбу, можно продолжать жить дальше. Я понял, что не хочу плакать. До тебя тоже дойдет, потом. Я надеюсь на это.

Интонацией он попытался сгладить резкость слов.

Барнс смотрел так странно, что Стив поскорее сменил тему и отвлек всеобщее внимание. Изредка он смотрел на Баки, чтобы убедиться, что тот в порядке. Барнс смотрел на него задумчиво, погруженный в свои мысли.

Он подошел к Стиву после собрания, и они медленно пошли к выходу по опустевшим коридорам.

– Не ожидал я такой отповеди от Кевина, – сказал он со смешком. – И не ждал такой подлянки от вас.

– Чтобы наш договор был в силе, мне нужны встречные действия. Несправедливо, если только я буду разливаться соловьем.

Барнс поежился.

– В следующий раз предупредите.

– Если бы я предупредил, вы бы остались?

– Нет, – вынужденно признал Барнс. – Но я уже порядком отвык от такого внимания.

– Для члена школьного дискуссионного клуба вы и правда вели себя застенчиво.

– Не знал, что про дискуссионный клуб написано в личном деле.

– Не написано, я делал запрос.

Баки остановился и посмотрел на него изумленно.

– Вы делали запрос? Про меня?

В последнее время Стив только и делал, что краснел, чего с ним не случалось со времен старшей школы.

– Я всегда хочу знать как можно больше о своих подопечных.

– Это несправедливо! – заявил Барнс. – Вы обо мне знаете больше, чем я о вас.

– Могу сказать, что я тоже был членом дискуссионного клуба. Все говорили, что у меня хорошо подвешен язык.

– А про меня – что я просто душка. И я этим пользовался.

Они рассмеялись.

– Тот, кто это говорил, был прав, – сказал Стив, и улыбка Барнса тут же померкла. Он опустил плечи, ссутулился, скрывая плечо.

– Отсутствие руки не делает вас менее обаятельным, – сказал Стив. За секунду до этого он видел Баки Барнса таким, каким тот был до войны: с сияющими глазами, яркого, как огонь, и привлекательного. Стало жаль, что этот человек снова спрятался под панцирем.

Барнс на его комплимент не ответил, только досадливо дернул здоровым плечом.

– Спасибо за занятие, куратор Роджерс. До завтра.

– Может, заглянем в парк? Утки наверняка соскучились…

Баки не поддержал шутку.

– В другой раз. До свиданья.

«Идиот, – обругал себя Стив, глядя ему вслед. – Нашел время для флирта. Какой же я идиот…» Он чувствовал себя совершенно беспомощным.

***

До следующей встречи оставалась неделя. Для Стива она прошла как в тумане. Он не мог объяснить самому себе, что изменилось во время последнего разговора. Но его не оставляло ощущение потери, словно он что-то сломал или нарушил.

От Сэма его состояние не укрылось. Он дважды вытаскивал Стива из дома, один раз на бейсбол, другой раз – в клуб, на день рождения коллеги. Но от традиционной пятничной вылазки Стив решительно отказался. Ему и раньше были не по душе теснота и шум клуба, а сегодня еще меньше хотелось оказаться наедине с чужаками или общаться с девушками, которые охотно велись на его внешность и улыбку Сэма.

– Да что с тобой? – удивился тот, выслушав отказ. – Ты хмурый, как после развода. Не знай я тебя, подумал бы, что трагично влюблен.

Стив отмахнулся.

– Я просто не в настроении.

– Ну и черт с тобой, – сказал Сэм, надевая куртку. – Рамлоу, идем.

– Вообще-то я тоже не в настроении.

Сэм возмутился:

– Что? Да вы сговорились?

Рамлоу пожал плечами.

– Слушай, извини, но я тоже сегодня не хочу шумихи. Неделя была тяжелая. Иди один. Развлекись там за нас.

– Стариканы, – буркнул Сэм, впрочем, не обидевшись. – Навещу вас в понедельник в доме престарелых.

– Там и увидимся, – откликнулся Стив. – Бывай.

Рамлоу проводил Сэма взглядом и предложил:

– Подбросить тебя до дома?

В отличие от Стива, недолюбливавшего личный транспорт, Рамлоу трепетно относился к своему внедорожнику. Ежедневное стояние в пробках его не смущало. Он уверял, что за это время успевает почитать, послушать музыку, а при больших пробках даже подремать. Не раз предлагал он подбросить и Стива. Тот неизменно отказывался, предпочитая метро. Пусть шумное, пусть людное, зато вовремя.

Но сегодня Стив согласился. Не отказался и тогда, когда Рамлоу предложил заглянуть в бар. Может, по отношению к Сэму это было не совсем честно, но посидеть вдвоем было приятнее, чем толкаться в клубе.

Рамлоу привез его в ничем не примечательное заведение, где публику составляли мужчины средних лет и старше. Судя по одежде и скромной обстановке – не «белые воротнички» и не менеджеры. Единственной женщиной была официантка, которая подошла сразу, как только Рамлоу и Стив устроились за столиком в углу.

– Возьму пива. Стив?

– Лимонада у вас, конечно же, нет? – спросил он у официантки.

Женщина посмотрела на него с подозрением: не смеется ли?

– Могу принести слабоалкогольного, – поколебавшись, ответила она.

– Буду благодарен.

Тихо фыркнув, она отошла от столика.

– Давно хотел спросить, – сказал Рамлоу, – почему ты так избегаешь выпивки?

– Не вижу смысла переводить напиток.

Стив снял куртку, в помещении было душновато.

– Алкоголь на меня практически не действует.

– Полезный навык.

– Еще какой. В Афганистане это спасло мне жизнь, когда местные решили испортить нам Рождество. Вот тогда я порадовался, что самодельная брага на меня не подействовала.

– Много вас выжило?

– Около двадцати человек из сотни.

Вернулась барменша, и Стив воспользовался возможностью прервать рассказ. Он пригубил пиво и тут же отставил: на вкус оно оказалось так себе, отдавало кислятиной. Но сойдет для посиделок в компании.

– Думал, ты предпочтешь пойти с Сэмом, – заметил Рамлоу. Ему, судя по всему, заказанный напиток нравился.

– Я не расположен сегодня к активному вечеру.

– И вообще последние несколько дней сам не свой.

Рамлоу сделал паузу, молчаливо предлагая Стиву заполнить ее, но тот не поддался на провокацию. Хлебнул пива, делая вид, что намека и не понял. И Рамлоу спросил в открытую:

– Что с тобой происходит?

Стив помедлил с ответом. Откровенничать у них было не принято, к тому же он смутно чувствовал, что Брок не из тех, с кем стоит откровенничать. Он не смог бы объяснить, почему: к нему Рамлоу всегда относился с симпатией.

Однако сейчас Стив решил махнуть рукой на ощущения. Неплохо обсудить это с кем-то, хотя такая вероятность и смущает.

– Дело в Барнсе…

– Ну разумеется.

– Что? – не понял Стив.

Рамлоу откинулся на спинку сиденья. Выражение лица у него было нечитаемое, он тщательно следил, чтобы эмоции не вырвались наружу.

– Стив, я знаю тебя три года. Не заметить твой интерес было сложно.

Теперь за эмоциями приходилось следить Стиву. Он спросил, осторожно подбирая слова:

– Поясни, что ты имеешь в виду?

Рамлоу пожал плечами и снова приложился к пиву. Казалось, эта тема его больше не волнует.

– Если хочешь делать вид, что меня не понял – пожалуйста. Я тоже могу притвориться за компанию. Скажем так: к Барнсу у тебя особое отношение.

– Это так заметно? – удивился и расстроился Стив – Я ведь и раньше активно общался с тем, кому была нужна помощь.

– Но ни на кого не смотрел так…

Брок покрутил кистью в воздухе, будто пытаясь поймать подходящее слово.

– Словно тебе хочется спрятать его за стеной и перегрызть глотку тому, кто попытается за нее проникнуть.

Стив усмехнулся, пряча досаду.

– Очень яркое выражение. Не знал, что меня так легко вычислить.

– Если знать, куда смотреть.

“А ты знаешь?” – чуть не спросил Стив, но интуиция подсказала, что лучше молчать. Он мог спросить, не наблюдал ли Брок и за ним, как он сам наблюдал за Баки, но чувствовал, что ответ не понравится. Проще было обойти эту тему стороной.

– Я его оскорбил, – сказал Стив, тщательно подбирая слова. – То есть не то чтобы оскорбил, но сказал одну вещь, совершенно неподходящую и неуместную.

Судя по напряженному выражению лица, Рамлоу пытался, но никак не мог добраться до смысла его эвфемизмов. И пока Брок не вообразил себе что-нибудь похуже того, что произошло на самом деле, а сам он не передумал, Стив быстро произнес:

– Я с ним флиртовал.

Лицо Рамлоу разгладилось и снова приобрело нечитаемое выражение. Когда Стив взглянул вопросительно, Брок кивнул, показывая, что слушает.

– Не уверен, что это был полноценный флирт… Я просто сказал… комплимент…

Говоря об этом, Стив чувствовал себя – глупее не бывает. Сказывалось отсутствие опыта и в сердечных делах, и в разговорах на подобные темы.

– Кажется, я его задел. Переступил границу… И я боюсь, что он больше не придет.

И тут же поторопился объяснить свои слова:

– Не потому, что я так хочу его увидеть. Просто…

Просто не было.

– Он мне доверился, – наконец сказал Стив. – Я его куратор, и он мне доверился. А я все испортил. Я считал себя профессионалом, но допустил промах.

– Барнс был так сильно оскорблен твоим промахом? – осведомился Рамлоу.

– Баки болезненно воспринимает любые слова в адрес своей внешности. Особенно хвалебные. Боюсь, он подумает, что я над ним смеялся. Но если он поймет, что это было всерьез… Не знаю, что хуже.

Стив посмотрел на Брока. Вопрос “Что мне делать?” завис в воздухе. После долгого молчания Рамлоу наконец спросил:

– А чего бы ты хотел?

– Чтобы он вернулся. И ничего больше. Второй раз я такую ошибку не совершу.

– Значит, он и правда тебе нравится? – внезапно спросил Рамлоу.

Стив помолчал, прежде чем ответить:

– Очень. Встреться он мне в другой ситуации, все пошло бы по-другому. И не было бы так болезненно. Но сейчас эта симпатия только мешает. Я боюсь наломать дров.

– Так переведи его в группу ко мне или Сэму и флиртуй на здоровье.

Стив упрямо покачал головой.

– Нет. Он доверяет мне, я многого сумел достичь в общении с ним. Если я скажу, что ему будет лучше у тебя или у Сэма, эти несколько недель пойдут насмарку.

– Так тебя больше волнует то, что он тебе откажет, или то, что он перестанет доверять тебе как куратору?

– Ни о каком отказе или согласии речи не идет. Я по ошибке нарушил деловые отношения и теперь хочу к ним вернуться. Боюсь только, что Баки покинет группу. Не могу перестать об этом думать.

Рамлоу задумчиво поднес пиво к губам, но не сделал ни глотка.

– Хочешь, я ему позвоню? – спросил он внезапно.

– Зачем? – удивился Стив.

– Спрошу, собирается ли он приходить в понедельник. Совру что-нибудь. А ты будешь точно знать, увидишь ли его снова.