Текст книги "Игра Дракона (СИ)"

Автор книги: Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Джейме Ланнистер взял Хайгарден, рассказал он,– вывел почти войско из Утеса Кастерли, предварительно опустошив кладовые. Евнухи Дейенерис Таргариен заняли пустой замок, а Эурон Грейджой сжег весь их флот, так что теперь им придется идти к своей мамочке пешком через весь Вестерос. А Джейме полностью обчистил Простор – забрал его золото, зерно, прочие трофеи.Старуха Тирелл приняла яд, узнав, что ее знаменосцы переметнулись к Ланнистерам. Глядя как королева расправляется с Дорном и Простором, здешние лорды тоже решили присягнуть короне,– Лайл хохотнул,– нам надо поблагодарить Дейенерис Таргариен за то, что она заставила их шевелиться.

Он залпом опрокинув кубок с вином и набросился на политую белым соусом оленину. Все гости уже разъехались по домам и за столом кроме Конана и Крайкхолла, остался лишь Ауран Уотерс, прибывший пару дней назад, во главе эскадры десяти массивных галлей, привезших с собой солдат Ланнистеров. Все они поступали под начало Крайкхолла, после чего флот поворачивал в столицу, забрав заодно Конан, вместе с его пиратами. Сейчас они пребывали на своих кораблях, пришвартованных к подземной пристани в глубинах замка, поглощая присланное новым лордом вино и жареное мясо.

Если буря не прекратиться, корабли не смогут отчалить, бросил Ауран Уотерс, озабоченно прислушиваясь к грохоту волн.

Тогда пойдем по суше, пожал плечами Конан, бросая под стол собаке кость с остатками мяса,– я видел карту, так даже быстрее. Хотя, конечно, моим людям это будет не привычно, да и не хотелось бы бросать свои корабли здесь.

Я уж точно не смогу этого сделать, усмехнулся Уотерс,– королева оторвет мне голову, если я оставлю ее флот без присмотра. А ехать через Королевский лес сейчас небезопасно – он кишмя кишит разбойниками.

Зачем тебе вообще в столицу, произнес Крейкхолл,– оставайся тут, а я поеду. Ты теперь законный лорд Штормовых Земель, чего же тебе еще желать.

Я не лорд, я король, отрезал Конан,– и это не моя земля. Мне кое-что обещали в Королевской гавани и я не успокоюсь, пока не получу свое. С каждым проведенным мной днем здесь, власть узурпатора крепнет и мой народ все меньше помнит имя своего законного короля.

Стоит ли такой народ твоих забот, пренебрежительно усмехнулся Крейкхолл,– ты потерял престол там, но обрел новый дом здесь.

Это не мой дом, повторил Конан, угрюмо посмотрев на Могучего Вепря,– я убираюсь отсюда завтра, морем или посуху, все равно.

Он погрузился в мрачное молчание. С востока долетали тревожные слухи: незадолго до их отбытия из Дорна в Тенистом Городе появились люди, в которых барахтанцы Конана опознали сотоварищей по морскому разбою. По их словам, город Волантис, после захвата власти Храмом Огня, вмешался в войну в Зингаре, захватив чуть ли не треть страны. Тогда же Вольный Город обрушился и на Барахские острова: одни пираты поступили на службу новым владыкам, другие бежали в Аргос, тоже все больше втягивающийся в гражданскую войну в Зингаре. Но были и такие, кто бежал на острова Василиска или на запад, добравшись в итоге и и до Дорна. Они ирассказали Конану наиболее обеспокоившую его новость: граф Троцеро Пуантенский перешел Алиману, объявив о своих притязаниях на зингарский престол и сплотив вокруг себя северных зингарских князей. Пуантен все больше втягивался в войну и это тревожило Конана больше всего: вряд ли Валерий упустит случай ударить в спину. Настораживали слухи и о смерти Тараска и регенстве Амальрика над несовершеннолетней наследницей трона Немедии.

Наутро Конан проснулся от непривычной тишины. Он даже не сразу понял, в чем дело – лишь поднявшись на башню, он увидел, что шторм стих.

Отличный денек, милорд, рядом с ним поднялся Ауаран Уотерс,– Теперь ничто не помешает нам привести весь флот в Королевскую Гавань. Не иначе, как Семеро благоволят вам.

Я давно не полагаюсь на богов, покачал головой Конан,– человек помогает себе сам.

«Прекрасная Серсея» производила впечатление – пожалуй даже большее, чем оригинал. Конан, повидавший в своей жизни немало военных кораблей, оценил колоссальную пятипалубную галлею, с несколькими рядами весел, с тараном в виде львиной головы и двумя «скорпионами» на носу и корме судна. Мачты оснащены «гнездами для лучников», вдоль бортов занимали позиции лучники и копейщики. Аналогичным образом были оснащены и другие галеи, возвращавшиеся из Штормового Предела в Королевскую Гавань. Барахтанские каракки на фоне этих плавучих громад выглядели достаточно скромно, но зато и отличались большей маневренностью, удачно дополняя королевскую армаду. На их мачтах реяли флаги со золотым львом, правда на черном, а не красном фоне, как у Ланнистеров. И все же это был королевский флот, о чем напоминала и стоящая на носу «Прекрасной Серсеи» позолоченная статуя королевы в кольчуге, львином шлеме и мечом в руке.

Королева не желает полностью зависеть от Железного Флота, пояснил Ауран Уотерс,– этот флот заложили еще когда был жив Тайвин Ланнистер, когда узнал о захвате Дейенерис Миерина. Честь и хвала нашей мудрой королеве, что она не бросила эту затею.

Честь и хвала, рассеяно повторил Конан, стоявший вместе с Уотерсом на носу флагманского корабля. На его присутствии настоял сам молодой гранд-адмирал, утверждая, что лорд Штормового Предела, не может довольствоваться меньшим, чем лучший корабль Королевского Флота. Конан согласился, хотя сейчас он предпочел бы находиться на палубе одного из хайборийских кораблей. Барахтанцы, уже немного изучив эти воды, по причине своей быстроходности, следовали чуть впереди армады, выполняя роль авангарда.

Сейчас флот огибали длинный полуостров выдававшийся далеко в море. На его окончании виднелись очертания большого замка, где выделялась громада башни, с горящим на ее вершине огнем маяка. Ауран Уотерс разъяснил Конану, что полуостров зовется Крюком Масси, а стоявший на нем замок – Острый Мыс, владения дома Бар-Эммонов. По словам Уотерса, этот дом, поддерживавший ранее фиктивного «брата» Конана, Станниса Баратеона, сейчас остается в стороне от схватки, не примыкая к Ланнистерам или Таргариенам.

А вон там, мой родной дом, Ауран махнул рукой на север, где, далеко в тумане, просматривались очертания некоей земли, – Дрифтмарк, родовой замок Веларионов.

У тебя же вроде иное родовое имя, как бы невзначай обронил Конан и увидел мимолетную гримасу на лице Уотерса.

Я бастард, нехотя произнес он,– лорд Дрифтмарка, Люцерис Веларион, зачал меня вне брака. Главой дома Веларионов был мой брат Монфорд Веларион. Но он сгорел за короля Станниса при Черноводной, а я попал в плен и присягнул королю Джоффри. Главой дома сейчас считается мой племенник, Монтерис, мальчишка девяти лет.

Конан пожал плечами– ему, безродному искателю приключений, прорубившему мечом путь к трону, здешнее трепетное отношение к родовитости дома казалось смешными, а порой и неуместными предрассудками. Какой человек в здравом уме предпочтет отдать благополучие целого рода в руки не зрелого мужа, а всего лишь юнца, без какого-либо боевого опыта. Особенно сейчас, когда страна ведет войну на несколько фронтов.

Чью сторону держит твой дом? спросил Конан у Аурана.

Дейенерис, сказал тот,– Дрифмарк слишком близко к Драконьему Камню. К тому же Веларионы родом из Валирии, как и сами Таргариены и всегда предпочтут Мать Драконов Матери Львов.

Но ты выбрал иную сторону, Конан бросил внимательный взгляд на гранд-адмирала.

Я же бастард, пожал плечами Ауран,– и на стороне Дейенерис им же и останусь. Серсея же обещала узаконить меня как наследника Дрифтмарка и главы Веларионов, а также предоставить мне права на Драконий Камень– после победы.

Да, усмехнулся Конан, вспомнив сцену в тронном зале,– ваша королева очень щедра на дары после победы. А кто еще в этих краях поддерживает Мать Драконов?

Насколько мне известно, никто, сказал гранд-адмирал, – здесь свой лорд чуть ли не на каждом острове. Они близко от Дейенерис, но и от Королевской Гавани тоже, так что все они сейчас выжидают. Даже Селтигары с Клешни, несмотря на свои валирийские корни, держатся в стороне.

Клешня? Конан вспомнил слова Квиберна,– это разве не полуостров к северу от залива.

И полуостров и замок, кивнул Уотерс,– я слышал, что вас интересуют те места?

Не сколько места, уклончиво произнес киммериец,– скорее жители.

Вы о хлюпарях? рассмеялся Ауран, увидев, как переменилось лицо Конана,-не волнуйтесь, Серсея рассказала мне совсем немного. Я знаю, что вы интересуетесь этими старыми легендами, но понятия не имею – зачем. Однако Селтигары и впрямь могут вас заинтересовать. По слухам у них есть рог, способный вызвать подводных чудовищ. В моем роду, кстати, тоже есть легенда о сделке с Водяным Королем. Я никогда не верил в эти байки, но в последнее время что-то часто оживает то, что считалось детскими сказками. Может и легенда про рог окажется верной.

–Любопытно, – пробормотал Конан, стараясь не показывать своего интереса. Если легенды про рог правдивы, то этот парень, мнящий себя флотоводцем, сам того не зная, подсказал ему кратчайший путь к цели. Только добраться до Королевской Гавани, выведать у Квиберна все, что он успел разузнать, да и отбыть к этой самой Клешне. Вряд ли лорд Селтигар ожидает гостей, так что стремительный набег на остров может увенчаться успехом. А уж вызвав подводных тварей Конан, постарается убедить их расстаться с Сердцем Аримана.

Вот и еще одна тварь из моряцих баек, прервал его размышления голос Уотерса,– я много слышал о вивернах Соториоса, но никогда там не бывал. А твой черный колдун привез тенекрыла прямо к Королевской Гавани. Хорошо бы он еще научил его дышать огнем.

И Н’коны есть пределы колдовской силе, усмехнулся Конан, проследив за направлением взгляда Уотерса. Прямо по курсу, на фоне заходящего солнца и впрямь снижался черный крылатый силуэт. Тенекрыл обычно предпочитал ночное время, появляясь из мрака, пугая выставленных на кораблях часовых: Конану и Уотерсу приходилось следить, чтобы кто-нибудь с перепугу не пальнул по виверне из скорпиона. Впрочем, Н’кона держал свою тварь подальше от вестеросцев, предпочитая коротать ночи рядом с черными корсарами. Днем же его тварь отсыпалась в чащобах Королевского Леса. Но до сих пор виверна ни разу не появлялась над открытым морем, предпочитая выходить к ночным стоянкам на берегу. И эта неожиданная перемена в поведении заставила Конана насторожиться. Как-то странно на этот раз вел себя тенекрыл, совсем непохоже на ту осторожную коварную тварь, которую знал Конан.

Что они делают?! воскликнул Ауран, когда шедшие впереди каракки барахтанцев, вдруг резко повернули к берегу, одновременно расходясь в разные стороны. Конан перевел взгляд на снижавшееся чудище: нет, тенекрыла, управляемого хорошо знакомым им колдуном, они бы не испугались. Но, как быстро не шли пиратские суда, чудовище оказалось быстрее, спустившись столь низко, что почти задевало верхушки мачт. Не веря своим глазам, Конан осознал, что размах крыльев чудовища превышает длину самого большого из кораблей.

–Дракон! – киммериец услышал за своей спиной сдавленный стон Аурана.

Луч заходящего солнца отразился от черной как ночь чешуи, осветив на шее твари тройной алый гребень и Конан увидел, припавшую к нему скорчившуюся хрупкую фигурку с развевающимися на ветру светлыми волосами.

К скорпиону! рявкнул он,– все! Быстро!

Лучники на правый борт, тут и Ауран сообразил, какая опасность над ними нависла,– подготовить скорпионы по всем кораблям! Пошевеливайтесь, если никто не хочет накормить рыб поджаренными Ланнистерами!

По всем палубами послышался топот ног, кто-то торопливо отдавал команды, кто-то подавал сигналы на остальные галеи. Конан перевел взгляд на крылатую тварь: сделав круг над барахтанскими кораблями, она сложила крылья и камнем ринулась на ближайшую каракку. Конан узнал его – «Смельчак», под командованием Андрокла из Мессантии, ходившего под началом Конана еще во времена пиратской молодости обоих. «Смельчак» отчаянно маневрировал, оторваться от преследовавшего его чудовища, но, несмотря на все усилия, расстояние между ними стремительно уменьшалось. Конан увидел как с корабля взметнулась туча стрел, но дракон взмыл вверх, подставив под выстрелы бронированное брюхо. В следующий миг распахнулась огромная пасть и струя черно-красного пламени вмиг объяла каракку. Даже с такого расстояния Конан услышал многоголосый крик боли и ужаса, вырвавшийся с объятой огнем палубы, увидел, как мечутся по ней горящие фигурки, словно муравьи в охваченном огнем муравейнике. Новый шквал пламени обрушился на каракку, на миг скрыв даже верхушки мачт в зареве огромного костра. В следующий же миг огромная тварь взмыла вверх устремившись вдогонку за остальными каракками барахтанцев.

Будь ты проклята! стиснув кулаки, Конан смотрел, как дракон нагоняет второй каракк, с которого уже прыгали в воду пираты, видевшие какая участь постигла «Смельчака». В следюущий же миг, крылатая тварь распахнула пасть и корабль объяло драконье пламя, с одинаковой жадностью пожиравшее дерево, ткань и человеческую плоть. Носящийся над морем дракон выхватывал из воды барахтающиеся фигурки, размалывая их могучими челюстями, обрушивая на них струи пламени, превращая воду в кипяток, сваривавший заживо барахтанцев и черных корсаров. Расправа длилась недолго – вскоре дракон вновь поднялся, устремившись в погоню за третьим судном. Тому оставалось до берега меньше мили, когда и его обьяло драконье пламя. Черный дракон взмыл кверху распахнув крылья и Конан, несмотря на весь ужас происходящего, невольно восхитился мрачным величием исполинского ящера. В лучах заходящего солнца чешуя дракона переливалась подобно черным алмазам, глаза чудовища полыхали огнем преисподней, из пасти вырывались языки багрового пламени. На фоне алого диска проступила рогатая голова, делавшая дракона подобным некоему мрачному богу, вырвавшемуся из огненных глубин Ада, дабы пожрать все человечество.

Дракон сделал круг над морем и, вновь распахнув крылья, устремился на королевский флот. Его пасть распахнулась и оттуда вырвался ужасающий рев, по сравнению с которым рык дракона из Черных Королевств звучал не страшнее лая дворового пса. Краем глаза Конан успел заметить, как корабли позади «Прекрасной Серсеи» замедляют ход, а то и поворачивают к берегу.

Трусливые ублюдки, бросил он, повернувшись к побелевшему от страха Аурану,– ну же, быстро! Всех лучников на нос! Приготовить скорпионы!

Приготовить скорпионы! срывающимся голосом крикнул Уотерс и несколько бойцов метнулись к метательному устройству, укладывая копья с массивными граненными наконечниками. -Пускай!

Отставить! рявкнул Конан,– рано!

Однако его приказ запоздал– сразу с нескольких кораблей вылетели блеснувшие на солнце снаряды. Одни упали в воду, не долетев до цели, от других дракон уклонился, взмыв в темнеющее небо. Перезарядить скорпионы никто не успел – дракон перевернулся в воздухе и распахнув крылья с ужасающим ревом устремился на корабль. В этот момент и Конан и Ауаран, не сговариваясь, выкрикнули одну и ту же, единственно уместную сейчас команду.

–Покинуть корабль!

В этот самый миг пламя охватило верхушки мачт и мигом вспыхнувшие паруса. Конан почуствовал как раскалился за его спиной морской воздух, почуствовал, как его плоть уже охватывает смертоносный огонь, когда его тело погрузилось в спасительную воду. Работая ногами и руками, он уходил на глубину, до тех пор пока разогревшаяся вода не сменилась благословенной прохладой. Сжав зубы он смотрел вверх, как мечутся над водою огненные блики. По счастью сегодня киммериец не одел доспехи, не ожидая боя, так что единственное, что тянуло его на дно, это тяжелый меч, свисавший с пояса. Преодолев искушение сбросить оружие, Конан перевернулся на спину и заработал ногами, стремясь уйти как можно дальше от разгоревшегося над водой ада. Он смотрел вниз, в черно-зеленую глубину, куда уходили с поверхности вспугнутые косяки рыб. И вдруг, на мгновение он забыл о драконе и своих погибших людях, до боли в глазах всматриваясь в морскую пучину. На мгновение ему показалось, что там, в непроглядной тьме, мелькнула уродливая человекоподобная тень. Конан чуть было не метнулся за ней, но страшная боль в груди, рвущейся от недостатка воздуха, черные круги под глазами и молоточки колотящие в висках, заставили его всплыть на поверхность.

Оказалось он уже отплыл достаточно далеко от сгоравшего королевского флота, чтобы чуствовать себя в относительной безопасности. Он видел, как пламя охватило «Прекрасную Серсею», как мечутся на ее палубе горящие фигурки, как вспыхивают остальные корабли, поджигаемые взгромоздившимся на тонущей галее драконом. Никто не ушел от драконьего огня – все галеи королевского флота превратились в полыхающие плавучие костры, тогда как люди, спрыгнувшие в воду, либо сварились в кипевшей воде, либо оказались растерзаны огромными клыками. Мерзкий запах поджариваемой заживо плоти разливался над морем, тогда как чудовище выхватывало из воды гибнущих людей, словно цапля, охотящаяся на лягушек. Конан, набрав побольше воздуха, вновь нырнул на глубину, уходя подальше от горящего флота.

Он сам не знал, как долго он плыл: то выныривая, то вновь уходя под воду. Течение отнесло его далеко в сторону – вокруг него вздымались острые скалы, напоминавшие наконечники копий. Он вспомнил как Даррен Пайк указывал на эти скалы и небольшие островки, когда они входили в Черноводный Залив. Местные моряки называют их Копьями Сардиньего Короля и говорят, что на каждое копьё, торчащее над морем, приходится дюжина других, предательски таящихся под водой. Мало какие корабли появляются в этих предательских водах – только редкие контрабандисты, проплывают тут, чтобы остаться незамеченными береговой охраной.

Конан с трудом выбрался на ближайшую скалу, улегшись на спину и тяжело дыша, уставился в ночное небо. Внутри него все кипело– давно он не чувствовал столь остро своего бессилия и это выводило его из себя. Их разбили наголову, надо признать, но самое скверное– он не знал, что этому противопоставить. Чудовище, сжегшее его корабли, поражало воображение своей мощью и неодолимостью– как он мог рассчитывать справиться с этим Нергалом во плоти?

Справа послышалось хлопанье исполинских крыльев и Конан, схватившись за меч, вскочил на ноги, готовый к последнему бою. Однако тут же он расслабился – со спины опустившейся рядом твари спрыгнул старый черный колдун.

Я видел как горел ваш флот, Амра, произнес он,– видел, но не мог подлететь. Тенекрыл не желал подниматься в воздух, пока дракон не улетел – и мне сложно его в этом винить. Было еще слишком светло, нас бы быстро заметили.

Я не виню тебя, Н’кона, покачал головой Конан,– ты погиб точно также как и все, если бы подлетел ближе. Эта тварь много больше твоей ящерки, да еще и огонь. Нет, я виноват не меньше тебя, что не предвидел такой возможности. Мне все еще с трудом верилось в рассказы про драконов– и вот расплата за мою самонадеянность. Вместе с моряками Королевского флота погибли и мои люди, а я не мог их спасти – вот что разъяряет меня сейчас больше всего.

Не мог спасти, медленно произнес колдун,– но может, сумеешь отомстить. Дело в том, что перед тем, как покинуть Дорн, я много говорил с Йененгой… и кое-что взял у нее на дорогу.

Не перебивая, Конан слушал своего соратника, чувствуя, как пробуждается в нем надежда.

Если то, что ты говоришь, правда, произнес он, когда колдун замолчал,– то клянусь Кромом, Имиром и Сетом, не все еще потеряно. Пусть твоя тварь отвезет нас в Королевскую Гавань – мне есть о чем переговорить с королевой Серсеей.

-Ее дракон сжег тысячи фургонов! Баллиста Квиберна не могла его остановить, а у нее их три! Эту войну нам не выиграть!

Серсея с плохо скрытым раздражением смотрела на стоявшего перед ней отчаявшегося мужчину. И этого человека она любила когда-то? Где тот отчаянный светловолосый красавец готовый убить весь мир, чтобы они остались вдвоем? Как он мог превратиться в этого усталого надломленного человека, убеждающего ее капитулировать. Королева, конечно, слышала о разгроме своей армии на Розовом Тракте, знала она и про гибель своего флота у Крюка Масси. И все же она не собиралась сдаваться. Должен, обязательно где-то должен быть выход!

И что же нам делать? она постаралась вложить в вопрос как можно больше едкой насмешки,– молить о пощаде? Я сижу на троне ее отца, которого ты предал и убил. Что же нам делать?

–Если мы не прекратим войну, то последуем за Тиреллами, Старками и всеми прочими!

Либо смерть в бою, либо смерть на коленях, отчеканила Серсея,– я знаю свой выбор! Воин должен знать свой!

Хорошо сказано Ваше Величество, раздался громкий голос от дверей.

Брат с сестрой обернулись – в дверях, подпирая могучим плечом косяк стоял великан-киммериец. Волосы его спутались, на лбу виднелся свежий шрам, но в глазах светилась угрюмая решимость. За его спиной стояли Квиберн и чернокожий старик, увешанный амулетами.

Кто пустил их сюда!? рявкнул Джейме.

Я, милорд, с поклоном произнес Квиберн,– прошу прощения ваше Величество.

Есть за что, ледяным тоном произнесла Серсея,– твоя баллиста не прошла испытаний, десница.

Это не совсем так, мягко поправил ее Квиберн,– насколько мне известно, она все же ранила дракона и заставила его спуститься на землю.

Да, но не убила, ответил Джейме,– и он превратил твое чудо-оружие в головешки.

–Возможно к скорпиону надо приложить еще кое-что,– произнес Конан.

–Ты кто такой, чтобы открывать рот в присутствии королевы и лорда-командующего? – Джейме раздраженно посмотрел на киммерийца,– наемник, пират.

Я слышал у вас нет недостатка в наемниках и пиратах, усмехнулся Конан,– говорят, они даже лучше справляются с войной, чем иные высокородные.

Хватит! Серсея повысила голос,– не время выяснять отношения еще и между вами. Джейме, это сир Конан Баратеон, новый лорд Штомовых земель. И король…как там зовется та страна?

Аквилония, произнес Конан,– но речь сейчас не о ней. Ваша война теперь стала и моей войной и мы с Н’коной, кажется, знаем средство способное вам помочь.

–О чем вы?

Я о драконах, произнес Конан,– сир Джейме, я понимаю вас. На море я столкнулся с тем же, что и вы и, признаться, у меня возникли схожие мысли. Но колдун утверждает, что выход есть…

У них есть яд, произнес Квиберн,– очень редкий яд, из тех земель, откуда родом этот колдун. Они утверждают, что именно им можно убить дракона.

Тот яд о котором ты мне говорил? спросила Серсея. Конан молча кивнул.

–По твоим словам, яд мог убил просто огромного ящера, – продолжила Серсея,– не летающего и не дышащего огнем. Как ты можешь быть уверен, что он подействует на драконов?

Не попробуешь, не узнаешь, пожал плечами Конан,– но, мы можем это проверить.

Септон Барт в своем труда «Драконы, виверны и змеи», заметил Квиберн,– писал, что маги крови из Валирии использовали виверн для создания драконов. Если это правда, то то, что может подействовать на виверну, подействует и на дракона.

И где же нам взять виверну для опытов? раздраженно спросил Джейме. Квиберн переглянулся с королевой и та чуть заметно кивнула.

Соблаговолите проследовать в подземелье, Ваше Величество, произнес Квиберн,– и вы тоже, милорд.

В освещенном факелами подземелье мало что изменилось– все те же узкие ходы и большие залы, в дальнем из которых по-прежнему высились черепа драконов. Вот только теперь между ними лежала еще и живая тварь– не дракон, но такая же крылатая, черная и злобная. Когда на входе появились люди, она подняла голову, блеснув злыми змеиными глазами. Из оскаленной пасти вырвалось хищное шипение, ударил длинный хвост, захлопали крылья, заставив попятиться Серсею, которую тут же загородили спинами Джейме и Гора. Черный колдун произнес несколько слов и чудовище успокоилось.

–Пусть кто-нибудь даст мне нож,– произнес Н’кона. Конан перевел его просьбу и Квиберн протянул ему тонкий стилет. Колдун достал из своего кожаного мешка большой кокосовый орех, обернутый в два слоя полупрозрачной пленки. Конан знал, что ее делают из пузырей огромных хищных рыб, обитащих во внутренних озерах Черных Королевств. Сняв эластичную и крепкую оболочку, колдун с необычайной осторожностью вытащил деревянную затычку и погрузил внутрь клинок. Когда он его вытащил наружу, острую сталь покрывали темно-красные пятна. Тщательно следя, чтобы ни одна капля не попала на кожу, колдун вновь заткнул затычку и обвернул орех оболочкой, после чего подошел к тенекрылу и, шепча заклятия, вонзил стилет ему в десну. Виверна взвыла, забившись так, что Н’кона, еле отскочил от клацающих зубов. Обезумевший от боли ящер взмыл под потолок подземелья, потом рухнул, колотя хвостом и размахивая крыльями, так что казалось, вот-вот разнесет здесь все.

К выходу! крикнул Конан ошеломленной Серсее и Джейме, сам поспешно отступая, держа наготове меч. Последним из зала выскочил колдун, продолжая удерживать кокосовый орех, наполненный смертоносным содержимым. За дверью еще слышалось шипение и рев, но он становился все слабее, а потом и вовсе стих. Выждав еще некоторое время, Конан осторожно приоткрыл дверь. Тенекрыл валялся на полу, содрогаясь в предсмертных судорогах, его черная чешуя превратилась в светло-серую, из пасти текла черно-красная пена.

Впечатляет, через силу усмехнулся Джейме,– но драконы Дейенерис просто так к себе подойти не дадут. Кто рискнет приблизиться к ним с отравленным ножом?

Я, невозмутимо ответил Конан,– эти твари убили моих людей. Я должен убить их.

Вы хорошо понимаете на что идете? Серсея и Джейме смотрели на него как на безумца.

Вполне, заверил ее Конан,– будьте уверены, мне не впервой тайком пробираться туда, где меня совсем не ждут и уходить, сделав то, что должно.

Если туда можно пробраться тайком, то проще убить одну Дейнерис, сказал Джейме.

Это не для меня, зло ответил Конан,– я не убиваю безоружных женщин.

Серсея переглянулась с Квиберном.

Смерть Дейенерис решила бы почти все наши проблемы, сказала она,– но раз у вас такие представления о чести. Что же, смерть драконов тоже сильно облегчит наше положение. Если вам удасться убить их – просите любую награду и, если это будет в моих силах, я дарую ее вам.

Конан перехватил настороженный взгляд Джейме и криво усмехнулся.

Я делаю это не ради вас, сказал он,– к тому же, что нужно уже рассказал ваш десница. Так что теперь у меня есть свой повод наведаться на острова.

– Как хотите,– передернула плечами Серсея и перевела взгляд на мертвого тенекрыла,– а что нам делать с этой тварью?

–С вашего позволения, Ваше Величество – поклонился Квиберн, – у нас с ... коллегой есть на нее кое-какие планы.

Он переглянулся с Н’коной и тот, догадавшись, о чем идет речь, довольно осклабился в ответ.

====== 18. Два Севера ======

Несмотря на давнее соперничество между Иббеном и Лоратом, громоздкие, пахнущие кровью и ворванью, китобойные суда волосатого народа нередко появлялись в порту самого северного из Вольных Городов. Однако сегодняшний визит заставил горожан насторожиться: в гавань Лората входил целый флот из не менее чем двадцати пузатых черных кораблей. Борта их осели, словно от огромной нагрузки в трюмах китобоев.

Едва первый из кораблей коснулся носом пристани, как на него изъявил желание взойти отряд городской стражи, следившей за порядком в порту. Старший – худощавый мужчина, в полукруглом шлеме и простой кольчуге, первым взошел на палубу, столкнувшись с коренастым капитаном, из-за покрывшей его густой шерсти напоминающего карликового медведя.

Что нужно волосатым людям в Лорате? без обиняков спросил стражник.

То же что и всегда, пожал плечами капитан,– закупить провиант, перед отплытием в Браавос. Что еще можно взять с вашего острова?

Стражник скрипнул зубами: положительно этих мохнатых недоростков пора ставить на место. Первейшие соперники Лората на море, планомерно оттеснящие его от богатых рыбных и китовых угодий в Студеном море, иббенийцы давно сбивали цену на рынках Браавоса, Пентоса и городов Вестероса, из-за чего страдала вся торговля Лората.

Что везут волосатые люди в трюмах? спросил стражник. Китобой снова пожал плечами.

–Как обычно. Китовый ус, ворвань, тюленьи кожи.

Человек хочет посмотреть, высокомерно сказал лоратиец и, не дожидаясь ответа, шагнул к люку трюма,– и да, остальные корабли останутся в море. Причаливать волосатые люди могут только по-одному.

Иббениец третий раз пожал плечами, отходя в сторону и пропуская стражников к распахнутому люку . Тот с удовлетворением подумал, что до волосатых чужаков, похоже, стало доходить настоящее положение дел. По всему Студеному морю разнеся слух, что Иббен сгинул неведомо куда, оставив мохнатых китобоев без поддержки. Так что теперь их можно останавливать, брать сколь угодно высокие пошлины, а если они вздумают артачиться – так и вовсе лишать добычи в пользу города. Так решил Совет Магистров города, а утвердили Князь Улиц, Князь Рыбаков и Князь Урожая. И командир портовой стражи был полностью согласен с этим решением.

Перед его глазами открылся проем, пахнувший на него омерзительным запахом крови, ворвани и гнилой рыбы. Лоратиец начал спускаться по шаткой лестнице, морщась от невыносимой вони. Его глаза постепенно привыкали к темноте, однако обычных для иббенийских трюмов бочек с ворванью и связок шкур он так и не увидел. Вместо этого во мраке трюма тускло блестела металлом некая плотная, почти неразличимая масса.

Это что еще за… стражник хотел возмущенно повернуться к иббенийцу, когда странный груз вдруг пришел в движение, зазвенев металлом и распадаясь на множество тел в доспехах и рогатых шлемах. Перед командиром стражи выросла исполинская фигура, в лучике света, лившегося из раскрытого трюма, мелькнули рыжая борода и яростные голубые глаза. Лоратиец схватился за меч, но выхватить его не успел: огромная секира обрушилась на него сверху, разом раскалывая череп и шлем. Спустившиеся за командиром стражники были столь же быстро и яростно изрублены на куски, тогда как вырвавшаяся наверх ванская орда сеяла кровь и смерть среди оставшихся на палубе лоратийцев.

Вслед за первым кораблем, начали причаливать и остальные китобои, также переполненные совсем не характерным для них грузом. Оглашая воздух воинственными криками, рыжеволосые варвары из Ванахейма, обрушились на беззащитный город, вырезая лоратийцев, без различия пола и возраста. Вместе со своими новыми союзниками отчаянно рубились и коренастые волосатые иббенийцы, вооруженные боевыми топорами и гарпунами. Захватив гавань и спалив немногочисленный военный флот Лората, захватчики устремились в глубь улиц. Растерявшаяся городская стража не смогла устоять перед распаленными кровью варварами, в считанные часы покончившими со сколь нибудь организованным сопротивлением. Вслед за этим началась резня, быстро, впрочем, превратившаяся в обычный грабеж. Из разграбленных домов знати рыжеволосые воины тащили окровавленные мешки, наскоро сооруженные из покрывал и занавесей, набитые всем нашедшимся добром. Другие вытаскивали из дома визжащих женщин в разорванных платьях, удовлетворяя свою похоть прямо на улицах. И над всем городом тянулся густой черный дым, тянущийся от полыхающего ярким пламенем магистрата.