Текст книги "К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №30 от 15.12.2009"

Автор книги: К барьеру! (запрещенная Дуэль)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Вопрос. Вы возглавляли контрреволюционный заговор против Ссоветского государства, реально предполагая и готовя захват власти в свои руки. Не может быть, чтобы ограничились только тем составом участников заговора, который вами назван. Мы требуем выдачи всех ваших сообщников.

Ответ. Я действительно являлся организатором заговора против Советской власти, и именно потому, что я реально его готовил, я не мог пойти на вовлечение в это преступное дело широкого состава участников заговора. Я ведь все же был чекистом…

Вопрос. Предателем вы были, а не чекистом!

Ответ. …Предателем, но в чекистских рядах. Я больше других понимал и опасался провала.

Вопрос. Как же вы пошли на вербовку хотя бы того небольшого, сравнительно, количества людей из чекистов, которых вы называли?

Ответ. Вербовка каждого из них имеет свою историю, она тщательно подготавливалась, и на откровенный разговор я шел только тогда, когда мои шансы на успех вербовки были несомненны. Вы это видели на примере вербовки Молчанова.

Вопрос. Как конкретно были завербованы ваши соучастники?

Ответ. Тут надо сказать несколько слов о той системе воспитания непосредственно соприкасающихся со мной работников ОГПУ—НКВД, которую я проводил в течение многих лет. Она сводилась, в первую очередь, к тому, что я подчинял людей своему личному влиянию. В отношении большинства мне, как руководителю аппарата, это удавалось. Добившись этого, я переходил на другую ступень: я внушал людям отчужденность от партии, выращивал в их сознании идею, что государственная разведка должна в политике играть самостоятельную от правительства и от партии роль. Я ссылался при этом на опыт буржуазных государств и доказывал, что правительства этих стран меняются, разведка же остается неизменной всегда. Вполне понятно, что говорил я это не всегда прямо и не всем, но в завуалированной форме высказывал часто. Прикрытием мне служили в этих целях так называемые чекистские традиции, которым я придал антипартийный характер. Ссылка ,или, вернее, спекуляция на них, служила мне дополнительной гарантией от возможности провала, ибо составной частью этих пресловутых традиций была кастовость. В ходу у меня была поговорка «Не выносить сор из избы». Таковы были общие условия, которые сами по себе были мной установлены и которые способствовали моим заговорщическим целям, в первую очередь, целям вербовки в этих условиях людей внутри аппарата ОГПУ-НКВД.

Вопрос. Но вы, надо полагать, вербовали людей для заговора индивидуально каждого и в определенных целях. Вот об этом вы ничего не сказали.

Ответ. Перехожу к этому. При индивидуальной вербовке я исходил, в первую очередь, из того, чтобы во главе ведущих отделов ОГПУ—НКВД стояли мои люди, мне преданные, нужные мне для практического выполнения и обеспечивающие меня от провала. <Далее Ягода дал пояснения по каждому из своих сообщников. – «КБ!»>

Вопрос. Целый ряд вопросов, которых вы коснулись выше, потребуют уточнения и детализации. Мы к ним вернемся впоследствии. Сейчас нас интересуют ваши планы заговора. Как конкретно вы мыслили себе его осуществление?

Ответ. Было несколько вариантов. Один из них заключался в том, что, когда организация правых, совместно с блоком троцкистов и зиновьевцев, будет готова к захвату власти, они должны были дать мне об этом знать и я осуществил бы это технически. Для этого имелся в виду арест моими силами членов Советского правительства и руководителей партии и создание нового правительства из состава заговорщиков, преимущественно из правых. В 1935 году это было вполне реально: охрана Кремля, его гарнизон были в моих руках, и я мог бы это совершить. В этом направлении мною были приняты и соответствующие меры.

Вопрос. В чем они заключались?

Ответ. Я дал указания Паукеру приближать к себе командный состав Кремлевского гарнизона. Я сам вызывал к себе ряд командиров. Так как комендантом Кремля был Ткалун, не наш человек, назначенный Наркоматом обороны, я пытался и его также приблизить к себе. В отношении его Паукер также имел указания обхаживать его, приручить его к нам. И Паукер, правда не совсем умело, это делал, так как у них часто бывали стычки. Если бы не удалось Ткалуна завербовать, его легко было бы в нужный момент локализовать, убрать.

Вопрос. Ткалуна удалось завербовать?

Ответ. Нет. Но это имелось в виду в дальнейшем. Кроме указанных мероприятий в отношении Кремлевского гарнизона, я приказал Паукеру отобрать 20–30 человек из особо преданных ему и мне людей из Оперотдела, тренировать их в ловкости и в силе, не вводя их в курс дела, держать про запас.

Вопрос. Для каких целей?

Ответ. Я имел в виду использовать их в момент выполнения нами переворота, для непосредственного ареста членов правительства. Паукер докладывал мне, что людей таких он частично отобрал и с ними работает.

Вопрос. Кто эти люди? Назовите их.

Ответ. Я лично фамилии их не знаю. Это надо будет спросить Паукера. Я хочу только предупредить вас, что люди эти никакого представления не имеют о целях и задачах, которые перед ними могли быть поставлены. Во всяком случае, Паукер мне не говорил, что посвящал их в это.

Вопрос. Вы заявили, что у вас было несколько вариантов осуществления заговора. Вы назвали пока один из них. Каковы остальные варианты?

Ответ. Другой вариант, менее четкий, который явился результатом начавшегося разгрома троцкистско-зиновьевского блока и правых, после убийства Кирова. Убийство Кирова, о конкретной подготовке которого я не знал, вызвало ко мне естественную настороженность в ЦК. Я был поставлен под контроль Ежова, который нажимал на меня и требовал полного разгрома организации троцкистов, зиновьевцев и правых. Я боялся идти на это, во-первых, потому что не хотел лишить себя широкой базы для осуществления заговора, и, во-вторых, потому что я боялся в связи с этим собственного провала. Все, что я и мои сообщники могли сделать для торможения дела ликвидации этих организаций, мы сделали. Но это не удалось, Ежов нажимал, и мы вынуждены были идти на дальнейший разворот дела, на дальнейшую ликвидацию. Это был период 1935–1936 годов, когда перспектива военной опасности была очень реальна и близка. Так вот, второй вариант нашего заговора был связан с этими перспективами близости войны.

Вопрос. В чем конкретно заключался ваш второй вариант захвата власти на случай войны?

Ответ. Если в первом варианте речь шла об осуществлении заговора совместно с правыми и по их инициативе, то второй вариант, как я уже показал, был вызван фактически совершившимся под нажатием ЦК разгромом сил блока троцкистов, зиновьевцев и правых, которые таким образом выпадали из моей игры, и тут-то совершилась моя переориентировка на немцев как на реальную силу. Мне казалось, что на случай войны СССР с Германией и Японией Советскому правительству придется столкнуться не только с военной силой своих противников, но и с крестьянскими восстаниями у себя в тылу. На фоне этого будут активизироваться контрреволюционные организации, и в первую очередь троцкисты, зиновьевцы и правые. Поражение СССР в войне мне казалось возможным. А поражение неизменно влекло бы за собой и перемену правительства, состав которого был бы продиктован победителями, в данном случае Германией. Вот почему, желая себя застраховать и играть определенную роль и в будущем правительстве, я имел в виду наладить контакт с германскими правительственными кругами.

Вопрос. Вы не только думали наладить контакт, но и фактически уже установили его?

Ответ. Нет, личных связей с немцами у меня не было, но возможно, что немцы знали о моих планах.

Вопрос. Каким путем?

Ответ. Через Воловича, связанного с германской разведкой. Кроме того, о необходимости ориентироваться на немцев намекал мне Радек.

Вопрос. Когда и где вы поговорили по этому поводу с Радеком?

Ответ. Он приходил ко мне летом 1936 года.

Вопрос. Зачем он к вам приходил?

Ответ. Радек пришел ко мне в момент разворота операции по троцкистам и спросил меня, насколько я далеко пойду в ликвидации организации. Я сообщил Радеку, что положение таково, что придется далеко идти, возможно, и до полной ликвидации, и тут я ничем не смогу помочь, так как я нахожусь под строгим контролем Ежова.

Вопрос. Чем объяснить этот визит Радека к вам? Разве вы были связаны с ним ранее?

Ответ. Нет. Личных связей с Радеком у меня не было, роль его в троцкистской организации мне, конечно, была известна, но меня удивило, откуда Радек знает о моей роли. Мое недоумение рассеял сам Радек, заявив, что он пришел ко мне от Бухарина.

Вопрос. Что же вам сказал Радек о своих связях с немцами?

Ответ. Он сказал мне, что ситуация сейчас такова, что нужно ориентироваться на немцев и что он лично связан с немецкими правительственными кругами. При этом он даже назвал мне фамилии лиц, с которыми он связан.

Вопрос. Каких он вам назвал лиц?

Ответ. Сейчас не помню этих фамилий.

Вопрос. А для чего вам Радек это говорил?

Ответ. Сказать по правде, я сам этого не понял, но у меня создалось впечатление, что Радек этим хотел подчеркнуть, насколько важно сохранение его лично, поскольку в его руках были связи с немецкими правительственными кругами. Это мое впечатление подкрепилось еще и тем, что Радек, уходя от меня, заявил, что если мне понадобится его помощь, то он всегда готов к услугам. На этом беседа закончилась.

Вопрос. Только этим и ограничилась ваша беседа с Радеком?

Ответ. Да. Только этим. Это был короткий разговор, потому что в тот момент сама по себе встреча с Радеком была чревата возможностями провала для меня.

Вопрос. Все же не ясно, как конкретно вы мыслили осуществление варианта заговора на случай войны и в связи с немцами?

Ответ. Конкретно разработанного плана у меня не было, но я предполагал при этом варианте войти в сношение с германскими правительственными кругами, которые оказали бы непосредственную помощь в осуществлении заговора. Лично с немцами я связаться не успел, так как в сентябре я был отстранен от работы в Народном комиссариате внутренних дел.

Вопрос. С уходом из НКВД ваша предательская, изменническая деятельность не изменилась. Вы продолжали активно руководить заговором и принимали меры к сокрытию следов ваших преступлений в НКВД.

Ответ. Да, это так. Уход из НКВД явился для меня и моих сообщников неожиданностью. Появилась реальная опасность раскрытия моих преступлений, тем более наркомом был назначен Ежов – человек, которого я все время боялся. Обстановка складывалась для меня крайне неблагоприятно. Поздно было говорить и даже думать об отказе от заговора, слишком далеко я зашел. Я предвидел еще и то, что авторитет, власть и влияние, т. е. все то, чем я сдерживал замкнутый круг преступников от провала, после смещения меня с поста наркома внутренних дел быстро исчезнет. Провал был весьма реален. Ко мне растерянно приходили мои сообщники и спрашивали: «Что делать? Как быть?» Я говорил им: «Оставайтесь на местах, вы мне здесь нужны будете».

Все мои мысли были направлены на то, как бы спасти свою шкуру. Мои люди оставались в НКВД. Спасением бы явился мой возврат в НКВД. Это при Ежове было невозможно. Я просил об оставлении меня в системе НКВД на любой работе, но мне было отказано. Рассчитывать на то, что следы моих преступлений будут скрыты, я не мог. И я решил убрать Ежова, убить его.

Вопрос. И вы стали готовить убийство?

Ответ. Да.

Вопрос. Убийство секретаря ЦК ВКП(б), народного комиссара внутренних дел Союза тов. Ежова Николая Ивановича?!

Ответ. Да, я пошел на это. У меня другого выхода не было. Я рассчитывал, что, убив Ежова, я если не добьюсь возврата меня в НКВД, то обеспечу себя от провала.

Вопрос. Как же вы готовили это чудовищное преступление?

Ответ. Я вел подготовку убийства Ежова по двум линиям. Я дал задание Воловичу подготовить террористический акт и такое же задание я дал Иванову Л.

Вопрос. Когда вы дали им эти задания?

Ответ. Воловичу я дал задание в последних числах сентября 1936 года перед отъездом моим в отпуск. Разговор у нас произошел в моем служебном кабинете в НКВД в тот день, когда Волович по моему распоряжению снимал у меня подслушивающую аппаратуру у телефонов. Я сказал Воловичу: «Подумайте о возможности убрать Ежова, свяжитесь для этого с Прокофьевым, так как я уезжаю в отпуск». Он ответил, что займется этим. Иванову я после своего возвращения из отпуска, сказал то же самое, что и Воловичу, т.е., что Ежова нужно убрать. Разговор происходил в моем кабинете в Наркомсвязи. Иванов дал свое согласие. Я предложил ему связаться с Булановыми и моим курьером Саволайненом, которого я считал возможным использовать для теракта, так как этот человек, около двадцати лет у меня прослуживший, был безгранично мне предан, слепо выполнял любое мое поручение. Иванов тогда же предложил использовать для теракта способ отравления кабинета Ежова сильнодействующим ядом. Он сказал, что у него имеется такой яд, очень удобный для отравления кабинета, так как запаха не имеет, действует медленно, но смертельно, не оставляя следов отравления. Я одобрил этот способ, потому что он был наиболее безопасен с точки зрения возможностей провала.

Вопрос. Вам докладывали о ходе подготовки террористического акта?

Ответ. Да.

Вопрос. Как шла эта подготовка? Кто намечен был в исполнители теракта?

Ответ. После приезда из отпуска я получил от Прокофьева информацию о ходе выполнения моего задания Воловичем. Прокофьев мне рассказал, что Волович обрабатывает какого-то родственника Н.И. Ежова и намерен склонить его к убийству Ежова. Я одобрил эту кандидатуру, так как она бы придала убийству личный, семейный характер.

Вопрос. А Иванов вам докладывал, как у него идет подготовка к террористическому акту?

Ответ. Я как-то спросил его, как идет подготовка. Он ответил, что все в порядке, связь с Булановым и Саволайненом он поддерживает, и они там работают.

Протокол записан с моих слов верно, мною прочитан.Г. Ягода

ЦА ФСБ. Ф. Н-13614, Т. 2. Л. 57–88

ИСТОРИЯ

СТАЛИН. ВЕНА, 1913 г.

Сталину было не до венских вальсов

В №46 «Дуэли» за прошлый 2008 год напечатана статья В.А. Паутова «Телешабаш», в которой обсуждалась проходившая в то время на нашем-ненашем ТВ очередная, почти “президентская”, «выборная кампания» по определению для нас с вами как бы нашего же символа – «Имя Россия» (Сдаётся мне, что грамматически правильно было бы написать «Имя “Россия”». Но что с них, ‘демократов’, возьмёшь...). Мне довелось (слава богу – у меня принципиально нет дома телевизора, и я не плачу этому режиму за коллективную антенну ни копейки, что тоже принципиально, к чему я, кстати, призываю всех по-настоящему, а не по паспорту, русских и российских патриотов) посмотреть по «ящику» какую-то передачу про эти «выборы». В ней, этой передаче, конечно же, «полоскалось» имя Сталина. (Признаюсь честно – хорошо, что в доме есть горячая вода: отмылся.) И я полностью солидарен с автором статьи в определении происходившего на экране – беззастенчивый и бесцеремонный шабаш.

Чтобы не отсылать читателя к поиску «телешабашнего» материала, скажу только, что автор статьи хоть и кратко, но достаточно убедительно отметил основные заслуги И.В. Сталина на тридцатилетнем пути его руководства великой страной под названием Советский Союз – в противоположность усилиям телеклоунов нашего-ненашего ТВ, не нашедших ничего положительного в действиях вождя. То, что они, эти телешавки, воспитанные, кстати, именно в Советском Союзе, отрабатывая свои «сребреники», облаивают и гадят на великого человека, меня хоть и волнует, но не очень возмущает: в этом проявляется в конце концов их подлинная подленькая сущность, которую они не способны скрыть, сколько бы ни старались. И когда некоторые из них, типа Н. Михалкова, иногда пытаются быть словесно респектабельными, это тоже меня не обманывает – как и сколько бы ни мыть, чёрного кобеля, его не отмоешь добела.

А вот на этом «гнилом Западе», в отличие от них, «наших» демократов, есть люди, которые помнят – возможно, не всё понимают, но по-своему чтут нашу советскую историю. Недавно вследствие моей профессиональной деятельности мне пришлось быть в Австрии. Проездом был в Вене. К сожалению, Консульский отдел австрийского посольства не дал мне возможности задержаться в этом городе и наведаться в один интересный отель с целью проинтервьюировать его хозяина. Мне очень хотелось это сделать. Дело в том, что на стене этого дома висит памятная доска с барельефом нашего великого вождя. И надпись: «В этом доме в январе 1913 года жил И.В. Сталин. Здесь он написал выдающееся («важное, значительное, большое {по значительности}». – Е.В.) произведение «Марксизм и национальный вопрос» (Обратите внимание на соответствие русского и немецкого {австрийского !} текста по размерам шрифта).

Я не знаю имя автора барельефа. Полагаю, что это должен был быть гражданин Вены, так как в тексте памятной доски выделены слова «в этом доме». Трудно предположить, что надпись “инспирирована” из-за границы (подразумевается СССР). Мне в моём отечестве ни разу не пришлось повстречать такое: «здесь с … по … жил…» и т.д. (размеры букв!): для нас и у нас важен сам человек, а не столько место его проживания. «У них» для хозяина отеля престижно подчеркнуть присутствие той или иной важной по их мнению персоны именно в этом месте, в этом доме (кстати, стоит отметить их достаточно бережное отношение к своей истории, будь то история места, история события или личности). Вообще, думается мне, заказ барельефа с профилем И.В. Сталина шёл от владельца этого отеля, за что, полагаю, мы ему должны быть весьма признательны.

С другой стороны, особо выделенное имя этого человека говорит об осознании авторомбарельефа значительности фигуры И.В. Сталина. При переводе немецкого текста я в скобках специально привёл несколько значений немецкого слова bedeutend дословно по словарю, чтобы меня не обвинили в пристрастности при выборе соответствующего русского слова. О значении этой теоретической работы, особенно в свете сегодняшних национально-политических коллизий на территории нашего СССР, можно говорить достаточно много. Я же позволю себе просто привести несколько абзацев из книги «Энциклопедия “Сталин”».

«Марксизм и национальный вопрос» – статья написана И.В. Джугашвили в конце 1912 – начале 1913 в Вене . Впервые напечатана за подписью “К. Сталин” в журнале «Просвещение» (1913, №№ 3-5). В 1914 издана отдельной брошюрой под названием “Национальный вопрос и марксизм” в издательстве «Прибой» (Петербург).

В феврале 1913 В.И. Ленин писал А.М. Горькому: «У нас один чудесный грузин засел и пишет для “Просвещения” большую статью, собрав все австрийские и пр. материалы». Узнав, что предлагается статью считать дискуссионной, В.И. Ленин решительно воспротивился: «Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша. Вопрос боевой, и мы не сдадим ни на йоту принципиальной позиции против бундовской сволочи». После ареста Кобы (И.В. Джугашвили), в марте 1913 В.И. Ленин писал: «У нас аресты тяжкие. Коба взят… Коба успел написать большую (для трёх номеров “Просвещения”) статью по национальному вопросу. Хорошо! Надо воевать за истину против сепаратистов и оппортунистов из Бунда и из ликвидаторов».

В статье «О национальной программе РСДРП» (1913) B.И. Ленин отмечал: «В теоретической марксистской литературе это положение и основы национальной программы с.-д. уже были освещены за последнее время (в первую голову здесь выдвигается статья Сталина)». Идеи и выводы Сталина легли в основу партии большевиков по национальному вопросу.

Сталинское определение нации не утратило своего теоретического и политического значения и по сей день. Он писал: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общего языка, территории, экономической жизни и психическогосклада, проявляющегося в общности культуры». «Только наличие всех признаков, взятых вместе, – подчёркивал он, – даёт нам нацию».

Сохраняют свою силу и положения Сталина о силе и характере национального движения. Он писал: «Сила национального движения определяется степенью участия в нём широких слоёв нации, пролетариата и крестьянства.

Станет ли пролетариат под знамя буржуазного национализма – это зависит от степени развития классовых противоречий, от сознательности и организованности пролетариата. У сознательного пролетария есть своё собственное испытанное знамя, и ему незачем становиться под знамя буржуазии».

Сталин резко осудил «систему» натравливания наций друг на друга, «систему» резни и погромов. Он отмечал, что рабочие борются и будут бороться против политики угнетения наций во всех её видах, от самых тонких до самых грубых, как и против политики натравливания во всех её видах. Написанная по совету В.И. Ленина работа И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос» сыграла большую роль в разработке марксистской теории по национальному вопросу, в борьбе с буржуазным национализмом, содействовала подъёму революционного движения в России. (Сталин. Энциклопедия. Составитель В.В Суходеев. – М.; Эксмо, Алгоритм, 2007,стр.266-267).

И.В. Сталин, очевидно, должен был выступить с характеристикой национального движения в революционной борьбе в России на партийном совещании в деревне Поронин близ Кракова (на котором были определены новые задачи партии большевиков с учётом новой политической ситуации) в конце сентября 1913 года. Однако: «У нас аресты тяжкие. Коба взят…».

Дальнейшие теоретические разработки И.В Сталина на тему взаимоотношений наций «сегодня и завтра» можно найти в его работе «Об основах ленинизма» – глава VI «Национальный вопрос», в которой чётко определяется, для каких народов провозглашается право на самоопределение. Эта работа вошла составной частью в книгу «Вопросы ленинизма» (последнее, 11-ое издание опубликовано в 1939 году и охватывает 1924 – 1939 годы) -«сборник важнейших произведений И.В. Сталина, сжато излагающих то главное, что В.И. Ленин внёс в сокровищницу марксизма»(«Сталин. Энциклопедия», стр. 116). Характеризуя сущность ленинизма и базируясь на классовых основах ленинского учения (в противоположность националистическим воззрениям некоторых “внутренних“ и зарубежных «националов»), Сталин утверждал:«Одни говорят, что ленинизм есть применение марксизма к своеобразным условиям российской обстановки. В этом определении есть доля правды. Ленин действительно применил марксизм к российской действительности и применил его мастерски. Но если ленинизм являлся только лишь применением марксизма к своеобразной обстановке России, то тогда ленинизм был бы чисто национальным и только национальным, чисто русским и только русским явлением. Между тем мы знаем, что ленинизм есть явление интернациональное, имеющее корни во всём международном развитии, а не только русское»

В том же произведении 1913 года он всесторонне характеризовал национальный вопрос и подчеркивал развитие экономических, хозяйственных, национальных и культурных черт той или иной нации, того или иного народа в зависимости от географической среды, в которой они находятся(«В понятие «условия материальной жизни общества» входит, прежде всего, окружающая общество природа, географическая среда, которая является одним из необходимых и постоянных условий материальной жизни общества и, конечно, влияет на развитие общества», – напишет он позднее в работе «О диалектическом и историческом материализме»).

Начало ХХ века в области теоретического осмысления национального вопроса в марксистской литературе было вообще очень насыщенным. Наряду со статьёй И.В. Сталина в том же журнале «Просвещение» появились и ленинские работы:«Критические заметки по национальному вопросу» (октябрь-декабрь 1913 г.), «О праве наций на самоопределение» (февраль-май 1914 г.); позднее были написаны и опубликованы: тезисы«Социалистическая революция и право наций на самоопределение» (январь-февраль 1916 г.), статья«Итоги дискуссии о самоопределении» (июль 1916 г.), которые, как мы видим, были написаны уже после сталинской работы. Следовательно, можно считать работу И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос» приоритетной и основополагающей в стратегической разработке национального вопроса в русской революции.

После победы социалистической революции, в 1920 году, в брошюре В.И. Ленина «Детская болезнь ‘левизны’ в коммунизме» снова, но уже на другой базисной политической основе («своеобразие текущего момента»), была поднята тема национально-государственных различий будущих государств, пришедших к социализму, тема сохранения в определённый период времени национальных качеств в каждом народе. Следует также отметить важность обобщающей работы Ленина по данной проблеме «О национальной гордости великороссов» (декабрь 1914 г.). «В ней даны программные положения о том, как понимают патриотизм, национальную гордость передовые русские пролетарии» («В.И. Ленин. Краткая биография», М., 1955 г.).

Как известно, теория поверяется практикой. И.В. Сталин классически применял свои теоретические выводы по национальному вопросу на практике.

14 марта 1918 года в статье «Украинский узел» И.В. Сталин, раскрывая существо политики Советский власти по национальному вопросу, отмечал: «В обстановке разгорающейся смертельной борьбы между пролетарской Россией и империалистической Антантой для окраин возможно лишь два выхода:

либо вместе с Россией, и тогда – освобождение трудовых масс окраин от империалистического гнёта ;

либо вместе с Антантой, и тогда – неминуемо империалистическое ярмо.

Третьего выхода нет. Так называемая независимость так называемых независимых Грузии, Армении, Польши, Финляндии и т.д. есть лишь обманчивая видимость, прикрывающая полную зависимость этих, с позволения сказать, государств от той или иной группы империалистов».

А в марте 1921 года на Х съезде РКП(б) И.В. Сталин выступил с докладом «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве», где были оглашены его тезисы к съезду «Очередные задачи партии в национальном вопросе».

«Доклад по национальному вопросу сделал тов. Сталин,– цитирую«Историю ВКП(б), Краткий курс» (стр. 246).– Мы ликвидировали национальный гнёт, говорил тов. Сталин. Но этого недостаточно. Задача заключается в том, чтобы ликвидировать тяжёлое наследие прошлого – хозяйственную, политическую и культурную отсталость ранее угнетённых народов. Надо помочь имдогнать в этом отношении центральную Россию.

Тов. Сталин указывал далее на два антипартийных уклона в национальном вопросе : великодержавный (великорусский) шовинизм и местный национализм. Съезд осудил оба уклона, как вредные и опасные для коммунизма и пролетарского интернационализма. Вместе с тем съезд направил главный свой удар против великодержавности, как главной опасности, т.е. против остатков и пережитков того отношения к национальностям, какое проявляли к нерусским народам великорусские шовинисты при царизме».

Однако времена меняются, меняются взаимные отношения между нациями, меняется и политика партии в отношении «приоритетности» и значимости для данного момента «великодержавности» и местнического «национализма».

Так, ранее, в письме от 26 апреля 1926 года Л.М. Кагановичу и другим членам ЦК КП(б) Украины он писал:«При слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение (движение за украинскую культуру и общественность. – Прим. составителя «Энциклопедии. Сталин»), возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчуждённость украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, борьбы против «Москвы» вообще, против русских вообще, против русской культуры и её высшего достижения – против ленинизма. Я не буду доказывать, что такая опасность становится всё более и более реальной на Украине. Я хотел бы только сказать, что от таких дефектов не свободны даже некоторые украинские коммунисты».

К примерно такой же постановке вопроса, но только с более глубокими обобщениями, Сталин обратился и несколько позднее, а именно в отчётном докладе XVII съезду ВКП(б) в январе 1934 года.«Спорят о том, какой уклон представляет главную опасность, уклон к великорусскому шовинизму или уклон к местному национализму? При современных условиях это – формальный и поэтому пустой спор. Глупо было бы давать пригодный для всех времён и условий готовый рецепт о главной и неглавной опасности. Таких рецептов нет вообще в природе. Главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться и которому дали таким образом разрастись до государственной опасности. {…}

На Украине ещё совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью. Вопрос о главной опасности в области национального вопроса решается не пустопорожними формальными спорами, а марксистским анализом положения дел в данный момент и изучением тех ошибок, которые допущены в этой области»(всё цитируется по: «Энциклопедия. Сталин», стр.398).

И ещё один аспект в национальном вопросе особенно выделяли как В.И. Ленин, так и И.В. Сталин. Это вопрос о праве наций на самоопределение. 25 апреля 1923 на XII съезде РКП(б) Сталин выступил с заключительным словом по докладу о национальных моментах в партийном и государственном строительстве. Коснувшись взаимоотношений так называемых “националов” и центральной власти, он сказал:«Следует помнить, что, кроме права народа на самоопределение, есть ещё право рабочего класса на укрепление своей власти, и этому последнему праву подчинено право на самоопределение. Бывают случаи, когда право на самоопределение вступает в противоречие с другим, высшим правом(…).В таких случаях – это нужно сказать прямо – право на самоопределение не может и не должно служить преградой делу осуществления права рабочего класса на свою диктатуру. Первое должно отступить перед вторым».И тогда одним из пунктов дискуссии на съезде был вопрос о “национально-окраинном” и 　“великорусском” шовинизме. Центральным выводом Сталина в данном вопросе было высказывание:«Мы не можем не вести борьбу на два фронта, ибо только при условии борьбы на два фронта – с шовинизмом великорусским, с одной стороны, и(…)шовинизмом местным, с другой, – можно будет достигнуть успеха, ибо без этой двусторонней борьбы никакой спайки рабочих и крестьян русских и инонациональных не получится».

Будучи “верным учеником Ленина” (как это он сам многократно подчёркивал) им 18 марта 1929 года было написано письмо «Ответ товарищам Мешкову, Ковальчуку и другим», что стало ещё одной обширной теоретической статьёй под названием «Национальный вопрос и ленинизм». В четырёх разделах этой статьи( “1. Понятие «нация», 2. Возникновение и развитие наций, 3. Будущность наций и национальных языков, 4. Политика партии по национальному вопросу”)И.В. Сталин, защищая свое определение наций (см. выше), полемизирует с оппонентами по поводу добавления к четырём его пунктам ещё одного, пятого(“наличие своего собственного обособленного национального государства”),дающего, по их мнению, более правильное определение понятия“нация”; показывает зарождение наций не от семейных, родовых корней, а от развития хозяйственно-деловых взаимоотношений между людьми ; раскрывает схему будущего развития народов, их культурное сближение на основе их общей хозяйственной деятельности ; обосновывает необходимость возникновения в будущем одного или нескольких межнациональных языков«для удобства сношений и удобства экономического, культурного и политического сотрудничества»в пределах одного формационного экономического уклада; определяет место “национального вопроса” как части общего революционного хода развития истории человечества в её социальном аспекте, а не как самодовлеющую, обособленную его часть. В этом И.В. Сталин на протяжении всей своей жизни, во всей своей повседневной политической практике исходил из ленинского положения, которое определяло желание (человечества)«уничтожить разницу между богатыми и бедными»как«желание социализма»(и стремление к нему. – Е.В.) – (В.И. Ленин «Вопрос о земле и борьба за свободу»).